Текст книги "Экипаж колесницы"

– Пусть снимает! Иди сюда! – Таня схватила ее за ногу, стала валить рядом с собой и через минуту весь клубок из трех тел оказался на полу.

…А я-то чего, как дурак?!.. Валера поставил камеру и принялся раздеваться. Его фантазия утратила границы, и, главное, сейчас он любил всех без исключения, и Юлю, которая уже целовала Винта, и Таню, ласкавшую Юлю, да и Винта тоже. Он рухнул в общую кучу, и Юля потащила его к себе, причитая:

– Ну же… Я хочу… ты ведь можешь это сделать?..

Из продолжения вечера Валера помнил, что был с Таней, а Юля в это время ласкала себя на диване, потому что Винт добрался до камеры и лежал на полу, безумно хохоча и снимая все подряд; а, вот, дальше он помнил плохо – они, кажется, танцевали; потом снова занимались любовью; потом…

Потом он проснулся в полной темноте рядом с Юлей; они лежали на диване, укрытые одним пледом. С трудом дополз до выключателя, и вспыхнул свет – ни Винта, ни Тани не было, а в комнате царил идеальный порядок, только камера, стоявшая на столе, оказалась открыта и кассета исчезла. Валера воспринял это равнодушно, потому что в голове звенела пустота, тело не слушалось и очень хотелось пить – вроде, вся энергия, бившая в нем вечером, вытекла, оставив лишь сморщенную оболочку. Часы показывали три ночи, но это казалось совсем неважным; и то, что Юля никуда не ушла, а спала, свернувшись калачиком и подсунув руку под голову, тоже не важно… Выключив свет, обессиленный, он вернулся на диван, лег на самый краешек и закрыл глаза.

Второй раз они проснулись вместе, уже утром. Юля растерянно крутила головой, вспоминая, где находится, а потом резко вскочила и бросилась вон, не говоря ни слова. По сравнению с ночью, Валерина голова немного прояснилась – он слышал, как Юля плачет, то ли на кухне, то ли в ванной, и думал, что теперь будет.

Пока он одевался, она уже появилась одетая в свой высохший костюм, только яркие желто-красные цвета вдруг перестали казаться празднично радостными.

– Ты специально все подстроил, да?

– С ума сошла! Откуда я мог знать, что Винт принесет эту дрянь! Мы ж сами, дураки, ее глотали!..

– Сами дураки, – потерянно повторила Юля, – и что теперь?

– В смысле? – не понял Валера.

– Ну, что будет с нами… со всеми?.. Кстати, а где кассета?

– Не знаю. Оставалась в камере, но сейчас ее там нет.

– Еще лучше! Значит, завтра она пойдет по рукам. Из школы, считай, мы вылетели. А знаешь, что сейчас у меня дома?

– Догадываюсь, – способность реально мыслить возвращалось медленно, но все-таки возвращалась, и Валера уже дошел до того, что, как учил Михалыч, безвыходных ситуаций не бывает и играть надо до финального свистка, – Юль, – он взял ее руки, – я люблю тебя. То, что произошло, ничего не меняет…

– А я, вот, плохо помню, что произошло, – Юля криво усмехнулась, – хотела, вот, посмотреть, и то не дают.

– Перестань, – он сжал ее пальцы, – выгонят из школы – пойдем работать; я буду играть – меня уже звали в настоящую команду, где деньги платят. Жить будем вместе…

– А если я беременна? Кого я рожу?.. И от кого из вас?

– Как это? – Валера опешил, – прям, думаешь, за один раз?..

– Глупый ты, – высвободив руку, Юля пошла в коридор.

– Ты куда? – Валера выскочил следом.

– Домой, куда ж еще? Не бойся, не вены резать.

– Подожди! Я провожу; я ж все равно люблю тебя!

Она смотрела какими-то мутными глазами; щеки ввалились, под глазами были темные круги. …Это не моя Юля, – решил вдруг Валера, и, словно в подтверждение, она сказала:

– Неужто ты не понимаешь – вчерашний день уничтожил все, что было; что есть и даже то, что еще только могло быть?..

Лишь когда его ткнули в эту истину, Валера понял, что так и оно есть, и красивые слова говорит он по инерции – той, другой Юле, которая вчера днем неслась на лыжах к замерзшей реке. Он стоял, стыдливо блуждая взглядом по тесному коридору, и девушка не стала ждать ответа.

– Не надо меня провожать. Я только лыжи пока у тебя оставлю, ладно?

Валера хотел сказать, что, конечно, ладно, но дверь уже хлопнула, и в квартире повисла жуткая, гнетущая тишина. Ему сделалось страшно, ведь в мире что-то происходило – у Михалыча идет тренировка с «мелюзгой»; друг Витька наверняка делает уроки на завтра; сволочь Винт крутит кому-то вчерашнюю кассету; Юльке сейчас влетит от родителей, а он в этой мертвой тишине среди застывших предметов и задернутых штор, как в склепе, отрезанный от всего мира.

Валеру охватил панический ужас. Он стал судорожно одеваться, путаясь в рукавах куртки, зло дергая молнию на ботинках; потом выбежал на улицу; затравленно огляделся, но вокруг ничего особенного не происходило, и он побрел по улице без всякой цели, с радостью ощущая рядом с собой людей, ничего не знавших о его вчерашнем дне.

Ушел Валера уже довольно далеко, прежде чем заметил, что его сопровождает темно-синий БМВ; прибавив шагу, свернул в переулок, но БМВ следовал за ним. Тогда Валера остановился и стал ждать – он был настолько опустошен, что не хотел прятаться и уже ничего не боялся; сделать все еще хуже было невозможно.

БМВ остановился. Открылась дверь, и не ожидая приглашения, Валера влез в салон. За рулем сидел бородач из видео-проката и внимательно смотрел на него; смотрел долго, пока Валера, устав от тяжелого взгляда, не отвернулся – в нем не осталось даже злости на этого человека. Он просто спросил:

– Что вам от меня надо? Ваши кассеты я принесу завтра.

– Можешь оставить их себе, – бородач небрежно махнул рукой, – дело в том, что мне понравилась ваша вчерашняя работа.

– Какая работа?

– Вот эта, – он положил Валере на колени кассету. Тот быстро схватил ее, но бородач только рассмеялся, – это ж копия, чего так суетиться?

– Что вы хотите за оригинал!.. – выпалил Валера, но тут же спохватился, – только у нас ничего особенного нет – мы обычные школьники; и родителей у нас самые обычные…

– Куришь? – бородач достал сигареты.

– Нет.

– Ах да, ты ж спортсмен, – он глубоко затянулся, – я знаю, что у вас ничего нет, а хочу, чтоб у вас все было. Не понял?

Валера смотрел устало, с трудом пытаясь вникнуть в смысл.

– Я хочу, чтоб вы продолжали работать, – пояснил бородач.

– Как работать?.. Кем?..

– Я хочу, чтоб вы продолжали снимать такой же материал. Мы сами его перемонтируем, сами сделаем фильм. А вы будете получать за это деньги.

– А откуда у вас кассета? Винт отдал?

– Винт? Это тот придурок, который умеет только член в рот совать? – бородач рассмеялся, – нет, я его, вообще, не знаю, – устроившись поудобнее, он повернулся к Валере, – Таня Смирнова – наша девочка; она уже несколько месяцев этим занимается. Думаешь, откуда у нее бабки? От мифического папы, который делает мебель? Так это я ей такую легенду придумал. Если б она, дура, не баловалась наркотой, то сама б уже могла делать, хоть мебель…

– Чем «этим»? – перебил Валера.

– Она снимается в «русском порно». Знаешь, на Западе подростковая порнография запрещена, а в нашей мутной воде все можно. Причем, учти, я не отправляю своих девочек на панель – они должны быть юными, хорошенькими и, главное, свежими. Танька уже выходит в тираж – формы у нее становятся, как у взрослой девушки, а твоя… как ее, кстати, зовут?

– Юля.

– А твоя Юля – совсем девочка, почти ребенок… с виду, конечно. Короче, самое то, что нужно. Это будут хорошие кадры – ее тельце и рядом твое, спортивное, мускулистое. Нас не интересуют ваши лица – это все мы сделаем, но снимать надо то, что я скажу – чтоб вписалось в сценарий. Здесь, – он достал из бумажника несколько зеленых купюр, – штука баксов – на первый, так сказать, случай; дальнейшие гонорары оговорим позже. Кстати, ты в курсе, что такое штука баксов? Это неплохой подержанный автомобиль. За один вечер! Так что, бери.

Валера недоверчиво смотрел на деньги. Странная ассоциация – ему казалось, что это приманка, и стоит протянуть руку, захлопнется какой-то страшный капкан, но бородач улыбался, для наглядности раздвинув купюры веером.

– Бери. Кассета-то все равно у меня – глупо отказываться; естественно, не забудь поделиться с Юлей.

Валера робко взял деньги, и поскольку никакой капкан не захлопнулся, поспешно сунул их в карман.

– Я знаю, что у тебя есть еще одна кассета, – продолжал бородач, – скажем так, легкая эротика. Хочешь за нее еще штуку?

– Я не знаю… – промямлил Валера, еще не пришедший в себя от всех этих фантастических событий.

– Подумайте вместе, – мужчина пожал плечами, – а завтра позвоните, – он протянул визитку, – покажу вам студию.

Валера посмотрел на темно-синий кусочек картона с золотыми буквами «Глухов Евгений Васильевич. Видеостудия „Тени“. Директор»; снова поднял взгляд на бородача.

– То есть, все это серьезно?..

– Нет!.. – тот даже хлопнул ладонями по рулю, – я, вот, катаюсь по городу и всем раздаю по штуке баксов!.. Все, мальчик, до завтра, – и видя, что Валера открыл дверцу, напомнил, – кассету не забудь – хоть посмотришь, что вы творили, а то ж видно – все там под кайфом.

– Спасибо, – Валера вылез из машины, сжимая кассету в руке, и БМВ медленно поехал дальше.

…Штука за кассету!.. А Танька-то, сука!.. Неприступная красавица!.. Все это выглядело сумасшедшим розыгрышем, но баксы реально лежали в кармане – Валера даже достал и пересчитал их; посмотрел на свет, но, и президенты были на месте, и водяные знаки…

После жуткого утра настроение незаметно поднялось – он даже хотел сразу поехать к Юле, но решил, что у нее наверняка идет «разбор полетов» и пока лучше туда не показываться. …Интересно, в школу она завтра придет?.. А куда она денется – родители ей, небось, такой пистон вставят, что она теперь и не дернется… Танька, тварь, со своей наркотой!.. Хотя может и не прийти, пока не выяснит, что с кассетой… Кстати, надо хоть глянуть, что там… И он быстро зашагал к дому.

На диване валялся смятый плед, еще сохранивший очертания тел, но его вид уже не вызывал жуткого чувства потери, родившего утреннюю депрессию. Валера небрежно сдвинул его в сторону. …Все у нас еще будет классно – надо просто всегда слушать Михалыча и играть до свистка, что бы не случилось!.. Вставив кассету, он плюхнулся на диван. …Завтра скажу Юльке, чтоб не вешала нос – оно ж получилось, как кинопроба, и ее, типа, утвердили на роль. Это только в нашей дурацкой стране все всегда запрещено, а, вообще – порнуха давно уже искусство; там свои «звезды», которых узнают на улице и никто ничего не стыдится!.. Да, но только тогда ведь ей придется трахаться не только со мной…

Мысль Валере не понравилась, и он попытался сосредоточиться на экране, однако эффекта, даже приближенного к фильму, не возникало. Поначалу, когда снимал он сам, действие хотя бы находилось в кадре, а потом, когда за дело взялся обамбученный Винт, изображение стало прыгать; иногда камера по целой минуте ползала по стенам и потолку; только стоны, совсем некстати сопровождаемые идиотским смехом оператора, подсказывали, что происходит за кадром.

…Блин, если за такое дерьмо платят штуку зелени, то сколько же стоят нормальные съемки, с крупными планами? Это ж мы за месяц озолотимся!.. Скопим бабок и уедем отсюда – мы ж не будем, как Смирнова, тратить их на наркоту… только, вот, как-то не здорово, что Юлька будет трахаться со всеми подряд… хотя это же роль! А обычные артистки лучше? У них тоже есть постельные сцены, да и без сцен – телек включи, так у всех любовники; и потом, кто сказал, что мы жениться собираемся? Это ее двинутый папаша так думает, а я, например, никуда не спешу… то есть, даже не на Юльке, а вообще. Мне надо играть, а не с женой и детьми сидеть, да и ей будет особо некогда – а жить можем вместе…

Кассета закончилась, и Валера испытал полное разочарование – он думал, что все получится красиво и эротично, а тут …дерьмо, а не кино!.. Он сунул кассету в коробочку и вдруг увидел на паласе темное пятно; наклонился. …Блин, кровь! Ну да, Юлька ж была девочкой!.. Нет, но все ж было по любви – даже на кассете записано, как она сама звала меня. Хотя чего там записано? Кроме голоса, там почти и нет. Надо будет сказать, чтоб не переживала особо… нет, в школу она, точно, пойдет – там же, вроде, какая-то контрольная по физике…

Мысли спустились на привычный бытовой уровень, и Валера вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. …О, как! Оказывается, после таблеток и жрать не хочется!.. А кровь потом надо замыть, чтоб мать не задавала дурацких вопросов… Он отправился к холодильнику, где еще оставался пяток котлет.

…А если Юлька не согласится? – он замер, не донеся котлету до рта, – ну, значит, будет дурой, – котлета продолжила свой путь, – а чего ей не соглашаться-то? Девственность уже потеряла – беречь больше нечего, зато будет вся в шоколаде; я б на ее месте согласился. Витька, вон, смотрел про какой-то опрос – так, шестьдесят процентов баб спят с несколькими мужиками, а остальные сорок хотели б, но ни фига не получается. С другой стороны, быть одним из многих тоже не хочется – я ж люблю ее… А я поставлю этому директору условие, что сниматься она будет только со мной! Он же сказал, что рожи ему не важны – вот, пусть и приклеивает какие хочет головы… А если по сценарию нужно два мужика?..

Валера запутался, уже сам не зная, чего хочет в конечном итоге; максимально упрощая ситуацию, он включил телевизор и очень кстати попал на хоккей, где наши отчаянно бились со шведами – это было зрелище, достойное внимания.

Лег Валера рано и встал, соответственно, тоже. За ночь переживания сгладились и даже неожиданно захотелось пересмотреть вчерашнюю кассету, но это можно было сделать позже (она ж никуда не денется), а вот с Юлей надо встретиться побыстрее, ведь таинственный директор ждал звонка.

…Точно говорят, утро вечера мудренее, – подумал Валера, заваривая чай, – все же проще простого – подожду около ее дома; пойдет в школу, значит, перехвачу по дороге, а не пойдет – зайду сам. Главное, чтоб дядя Дима был в первую смену…

Наблюдательный пункт за старым корявым тополем Валера занял аж в половине восьмого и видел, как сначала ушла на работу Юлина мать, потом отец, но сама Юля так и не появилась, хотя ей уже пора было выходить. Подождав еще десять минут Валера поднялся по знакомой лестнице и позвонил.

– Кто? – раздался за дверью Юлин голос.

– Юль, открой. Поговорить надо.

– Давай, поговорим… – послышался тяжелый вздох, и дверь открылась. Юля равнодушно отступила в сторону, – проходи.

…Ну, живая и без синяков – значит, ничего страшного, – Валера обрадовался, но решил, что сразу начинать со своих новостей будет не красиво, поэтому сочувственно спросил:

– Здорово влетело?

– А сам-то, как думаешь? – Юля прошла в комнату.

– Наверное, здорово, – Валера присел на стул, – рассказывай.

– Чего рассказывать? – Юля устроилась на диване, – они вчера всех на уши поставили; даже Глеб Сергеевича ночью подняли – он офигел, когда про ГТО услышал, так что нам еще и педсовет светит.

– Директору школы они позвонили, а мне, не догадались!

– Звонили, но мы ж дрыхли под кайфом – только я ж не скажу им этого!

– А что ты сказала?

– Сказала, на дискотеку залетели; потом транспорт уже не ходил, а денег на такси не осталось… не, я понимаю – глупо с лыжами на флопешник переться, но врать что-то ж надо…

– Все понятно, – Валера решил сворачивать лирику и переходить к «теме дня», но Юля криво усмехнулась.

– Не фига тебе не понятно! Сначала они два часа слушали мою брехню; потом мать сказала, что не надо держать их за идиотов и притащила ремень; снимай, говорит, штаны…

– Иди ты! – идея выглядела настолько несуразной, что Валера выпучил глаза, – они тебя чего, пороли, как малолетку?..

– Да лучше б выпороли, – Юля вздохнула, – пережила б. А тут отец говорит: – Валь, чего нам лезть в чужие дела? Была у нас дочь, которую мы воспитывали, за которую несли ответственность, но со вчерашнего дня у этой девицы своя жизнь, к которой лично я не имею никакого отношения. Где она бывает, чем занимается – это ее проблемы; живет у нас в квартире, и пусть пока живет… понимаешь, пока! Считай, говорит, что мы пустили квартирантку. Ну, не пришла квартирантка ночевать – нам-то с тобой что?.. Встал и ушел хоккей свой долбанный смотреть, а мать – она ж против него не пойдет. Если, говорит, человеку шестнадцать лет, то ремнем поздно что-то исправлять, и пошла мыть посуду. Я ее за руки хватаю; ору, как дура – ничего не поздно, а самое время мне хорошенько всыпать…

– Ну, ты даешь! – засмеялся Валера.

– Да я на все была согласна, – Юля отвернулась, – и без карманных денег жить, и не ходить никуда, кроме школы, и… только не смейся – я, правда, штаны сняла, крутила тут голой задницей, сама ремень ей в руку сунула – думала, выдерет, отведет душу и простит, а мать молча отнесла его обратно в шкаф и дальше, посуду мыть. Короче, меня теперь для них не существует. Утром свалили и даже пожрать не оставили! Я, конечно, сама могу сготовить, а если они придут вечером и скажут, что надо платить за продукты, за проживание? Ну, я ж квартирантка!..

– Да не могут они так сказать!.. Помолчат недельку, а потом начнут выяснять, обдумала ли ты свое поведение; может, конечно, ремня и дадут, если собирались, но они ж тебя любят!..

– Валер, не надо, – Юля остановила вдохновенный монолог, – это мои родители, и я их лучше знаю; они достанут так, что я, либо повешусь, либо сама уйду, в конце концов. Вешаться я не хочу, а уйти… Паспорт-то есть, но чтоб снять комнату, на это нужны деньги, а еще ж надо кушать, одеваться, учиться!..

Разговор очень удачно сам вышел в нужную точку.

– Юль, – Валера встал и достав из кармана, торжественно протянул тонкую зеленую пачку, – возьми. Здесь штука баксов.

– Откуда? – Юля вытаращила глаза.

– Оттуда, – он присел рядом, и начал рассказывать с того момента, как вчера утром вышел из дома.

Юля слушала молча, внимательно разглядывая американские деньги, которые держала в руках первый раз в жизни, а когда Валера закончил, сказала, не думая ни минуты:

– Передай своему мужику, что я согласна. Только учти, соглашаюсь я не потому что мне это нравится, а потому что я должна себя обеспечивать. Если найду другой способ…

– Я найду другой способ! – Валера радостно вскочил, – ну, не завтра, но найду! Юлька, я ж люблю тебя!

– Как можно меня любить, – она отвела его протянутые руки, – если я была, и с тобой, и с Винтом?..

– Да не была ты с Винтом! Я кассету смотрел – да, целовались вы… везде, но был с тобой только я!

– Теперь хоть знаю, от кого у меня может быть ребенок.

– Что ты такое говоришь? Какой ребенок? – Валера все-таки взял ее руку, но она отдернула ее.

– Не надо. Зачем?

– Как зачем?.. – Валера не нашелся, что ответить. Это была совсем другая Юля – взрослая, практичная, с которой он не был даже знаком, поэтому без дальнейших сантиментов достал визитку, – вот, возьми – сегодня он ждет звонка. Кстати, он хочет купить еще и ту, первую кассету…

– А это фигушки! – Юлино лицо изменилось так, что Валера даже испугался, – та кассета не продается! Мы ж договаривались! Она только наша – там я еще чистая, понимаешь? – Юля обмякла, уронила голову на руки и заплакала.

* * *

Улица была узкой, с трамвайными путями по середине, поэтому поток машин двигался медленно, а тут еще на перекрестке вспыхнул красный, и все замерло окончательно. Переезжать перекресток Жене не требовалось, поэтому он нагло выскочил на тротуар и распугивая матерящихся прохожих, рванул к Торговому Центру, всего год назад патриархально именовавшемуся «Универмаг».

Перед парковкой он притормозил, глядя на плотные ряды машин. …Гребаная страна!..Орут, что все нищие, что их обворовали, а ни встать, ни проехать!.. Похоже, у русских в крови – жаловаться на жизнь…

Вдруг, очень вовремя, завелся белый «Жигуленок», и едва он выполз в проезд, Женя тут же втиснулся на его место. Крошечное везение, подобное этому, давно стало нормой жизни. Вначале Женя еще пытался решать, действует ли таким образом теория Елены Борисовны или это старая добрая удача, но потом перестал забивать голову ерундой – какая разница, откуда что берется, если оно просто есть?..

Витрины, разрисованные белой гуашью и подсвеченные китайскими гирляндами напоминали о стремительно приближавшемся празднике. Женя направился к дверям, и те разъехались сами собой. Раньше такое чудо имелось лишь в аэропорту, поэтому два пацана лет девяти шныряли туда-сюда и восхищенно смеялись.

Войдя внутрь, Женя остановился. Он не любил ходить по магазинам, ни раньше, в командировках, ни сейчас, но раз уж он решил сделать Окси приятное, то приходилось этим заниматься.

Сам новогодний подарок он купил давно – первое в ее жизни золотое колечко, да еще с настоящим маленьким бриллиантом (Женя решил не быть жлобом, хотя Окси вряд ли отличит его от обычной стекляшки), а вчера ему пришла мысль, что подарок должен лежать под елкой, пусть искусственной, сделанной все в том же пресловутом Китае.

…И где тут продают эти елки?.. Женя вклинился в толпу, плавно двигавшийся вдоль разгороженных клетушек со всякой яркой дребеденью, и вдруг услышал:

– А я думала, ты забыл про Новый год.

Резко обернулся и увидел Елену Борисовну. Это было так неожиданно, что Женя даже зажмурился, но вместо того, чтоб раствориться в воздухе, «призрак» покачал головой.

– Не надейся. Я не исчезну из твоей жизни, пока сама не захочу этого. Пойдем, поговорим – никуда твоя елка не денется.

Она направилась к выходу, легко разрывая встречный поток, и Женя последовал за ней. Двери открылись; рядом с его БМВ стояла знакомая красная «Тойота», каким-то образом занявшая место огромного черного джипа (впрочем, Женя прекрасно знал, как это происходит).

– Ну, рассказывай, – устроившись на водительском месте, Елена закурила, – в принципе, я и так все знаю, но мне интересна твоя трактовка.

Про экзамен она не спросила, а за жизнь-то чего б не поговорить-то?..

– Значит, так… – начал Женя, – на что-то жить мне ведь надо было; тем более, я ж теперь не один…

– Ясно дело, – Елена кивнула, – причем, жить надо хорошо, а не как все, – голос ее был веселым, и Женя успокоился.

– Короче, стал я думать, чем заняться. Окси поначалу одну я не отпускал – забухает, думаю, а это ж не Бровары – тут ее потом с собаками не найдешь. А ей, я понимаю, скучно дома торчать, и взял я ей видик; кассеты стал покупать, менять; появились знакомые – короче, втянулся я в эту систему и понял, что у народа тихо едет крыша. Видеомагнитофон стал предметом, определяющим уровень жизни, как раньше хрусталь и ковры, помнишь, да?

– Я ж не вчера родилась, – Елена засмеялась, – всем захотелось хоть одним глазком посмотреть, как эти проклятые буржуи загнивают; а загнивают они, сволочи, красиво… ладно, и что дальше?

– А дальше решил я тоже решил заняться этим делом, только ведь всякие видеозаписи и видеопрокаты уже на каждом углу, но у всех в ассортименте одно и то же. Тут Окси кинула идею… вообще, она славная девчонка, когда бухать перестала…

– Ты ее больше не бьешь?

– Ну, как тебе сказать… – Женя ухмыльнулся, – сильно, нет – не за что, но ей же это самой нравится. Иногда подходит – я, мол, виновата… ну, ерунду какую-нибудь сочинит; я ее поругаю, а потом слегка так, ремешком по голой попе! Она скулит, прощения просит, но я-то вижу, что ей не больно – такие, вот, у нас сексуальные игры… Да, так кинула она идею – заняться музыкалкой; слепить антенну и самому качать из эфира, чего еще нет на кассетах – там же, ни перевод не нужен, ничего. Ну, инженер я или не инженер? Обложился литературой, нарисовал схему, купил материалы; Окси говорит – научи меня паять; я научил. В итоге, собрала она такую фигню, что пошел совершенно фантастический канал – я уж грешным делом думал, может, Кашпировский втихую вещает? Транслируют исключительно фильмы; все со звуком, но без слов, а действуют как-то гипнотически… или наркотически – оторваться невозможно, и пока смотришь, реально башню сносит. Чтоб самому не попасть под расклад, я теперь… только не смейся – и в «золотой кокон» оборачиваюсь, и «защитный экран» ставлю…

– А что тут смешного? – Елена пожала плечами, – это первое дело, если работаешь в нашей системе, иначе никакая Окси не спасет. Ладно, про фильмы я в курсе; дальше что?

– Дальше я стал тиражировать их и сдавать в прокат… а тут еще такая мулька – они, типа, закодированы; то есть, с кассет переписать их не получается. И пошли нормальные деньги. Вон, видишь, – Женя кивнул в окно, – сменил одну «семерку» на другую – «Жигули» на БМВ седьмой серии…

– Это ты, конечно, молодец, – остановила Елена – видимо, материальные успехи ее не сильно интересовали, – дальше что?

– Дальше?.. – Женя задумался, – ну, среди фильмов была куча порнухи. Насмотрелся я ее и решил тоже попробовать заняться; завел небольшую студию… знаешь, спросом пользуется; особенно детская и подростковая тематика. Так что работаем потихоньку. Ну, что еще?..

– Еще экзамен, – наконец напомнила Елена, – не забудь, до Нового года-то меньше недели.

– Но, послушай!.. – взмолился Женя – он уже расслабился, чувствуя себя почти героем, и тут все вернулось к исходной точке, – где я возьму этих ребят? Я ведь их даже не видел толком! Надо ведь ставить реальные задачи!

– А для тебя нет нереальных задач. Я ж хитрая стерва, – Елена полезла в бардачок, – если ты заметил, рядом с моим домом – банк, а на нем – камеры наблюдения; так вот, охранники распечатали мне тех молодых людей. Хочешь взглянуть? – не дожидаясь ответа, она протянула снимок.

Изображение было не очень четким, но Женя явственно узнал Юлю и баскетболиста, которому отдал тысячу долларов. Елена, наблюдавшая за эффектом, рассмеялась.

– Так что, знаешь ты их?

– Да, – Женя обалдело кивнул, – этот мальчик подогнал мне эту девочку, и она согласилась сниматься в моих фильмах… но я не понимаю?..

– В этом и заключался экзамен, – Елена забрала фотографию, – ты должен был убедиться, что можешь все, порой даже не сознавая, как это делаешь. Просто ты много думал о них, и энергетический поток сам принес тебя в нужную точку.

– Фантастика!..

– Для кого-то, да, а для тебя – это обычная работа. Теперь слушай меня внимательно. Экзамен ты, естественно, сдал, но зря думаешь, что можешь тихо стричь купоны со своего убогого бизнеса. Пока его можно, конечно, расширять, но потом ты должен будешь найти человека, которому его передашь, а самому надо двигаться дальше.

– Куда дальше?..

– О, милый мой! Выбор богатейший, начиная с глобальных задач, но тебе они не по плечу…

– А какие глобальные задачи? – заинтересовался Женя.

– Политика. Там тоже много наших, развязывающих всякие бессмысленные войны, устраивающих кризисы, перестройки, повергая в пучину злобы и горя целые народы. Да, это огромные выплески темной энергии, но они разовые – ни войны, ни кризисы не бывают вечными, а твоя будущая работа пусть менее эффектна, но более эффективна; как говорят – курочка по зернышку клюет… Например, пить люди не перестанут никогда, а пьяный человек куда идет? Он идет насиловать, убивать, крушить все подряд; матери бросают детей, дети выгоняют родителей, мужья изменяют женам…кстати, о женах: когда с газетных страниц на них, измученных безденежьем и работой, издевательски глядят девицы в роскошном белье и круглосуточно предлагают себя… понимаешь, все это, вроде, мелочи – это не война, но с войны многие возвращаются живыми, а из бытовой мясорубки практически никто и никогда. Семейные очаги, где по логике должно пылать пламя любви, превращаются в огнедышащие вулканы, откуда в мир выбрасывается такое черное облако, что и большая война становится не нужна; и неизвестно, кто важнее – те, которые вершит судьбы народов, или невидимки, типа, тебя. Пусть тебя не мучит совесть…

– Совесть – это тормоз, – вспомнил Женя.

– Теорию ты усвоил, – Елена довольно засмеялась, – так вот, отпусти тормоза и всегда помни – что бы люди не говорили о морали, все равно найдутся те, кто будет играть за черных, чтоб сохранять мировой баланс. Не в силах человечество перекроить мир и порядок, установленный до него, если, конечно, нет цели погубить цивилизацию. Так почему это должен быть не ты, если у тебя все для этого есть – и знания, и желание, и Окси… кстати, если б ты сказал, что все придумал и сделал сам, без нее, на этом наши отношения бы закончились – свои кадры надо беречь. И еще о кадрах. Ты потихоньку подбирай людей, которым мог бы передавать то, что создаешь – тебе самому нельзя сидеть на одной теме…

– Да где ж я их найду?

– Не знаю, – Елена пожала плечами, – я ж, вот, нашла тебя. Прошерсти старых знакомых, поищи новых – это работа, Женечка, а то, смотрю, ты как-то расслабился, – видя растерянное Женино лицо, она игриво толкнула его в бок, – не волнуйся, все у тебя получится, если только сам не наделаешь глупостей. А теперь иди, покупай елку; это ты правильно решил – Окси будет рада; она ж, действительно, еще маленькая глупенькая девочка.

Озадаченный, Женя вылез из машины, но прежней растерянности – такой, как полгода назад, когда он уходил из отдела, не было. Он сейчас думал не над тем – что, а лишь над тем – как; кстати, из всех старых знакомых на ум пока пришел только Юрка Бородин. …Интересно, он еще кувыркается с Некрыловым или все там развалилось? Надо будет позвонить…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ