Текст книги "Новый Король Галактики"

Глава 8

– Ну что ж, пойдем, «меченосец»! – Велт направился к расщелине в скале.

Сергей среагировал не сразу. На какое-то время он залюбовался грацией дикого зверя инопланетянина.

Уже войдя в пещеру, увешанную сталактитами и освещенную сумеречным светом расщелин, Сергей спросил:

– Меченосец?

– Из тебя готовят меченосца… Сейчас доберемся до места, поговорим…

Пещера оказалась большой, с ответвлениями, запутанными в настоящий лабиринт. По одному из ответвлений Велт привел Сергея в уютный круглый тупик или пещеру, хорошо освещенную, благодаря отверстию на потолке. В самом дальнем углу прятался в тени темно-бурый представитель семейства кошачьих – большая пантера, лениво открывшая один глаз, когда вошли непрошеные гости.

Велт улегся на землю и пододвинул пантеру к себе на колени, не обращая внимания на недовольное ворчание.

– Если захочешь понравиться одной из этих красавиц, – Велт как будто продолжил старый разговор, тоном старого друга, дающего дельный совет. – Тебе придется победить их знаменитую, не знающую границ, огромную, как драггорд, эрсэрийскую гордость. Правда, каждую из прекрасных дам сбивает с толку, что ты служишь на таком корабле, как «Странник», а они тут только гости, но все равно… – десантник притворно вздохнул, – трудно с ними.

– И что же такое «эрсэрийская гордость»? – Сергей с опаской посмотрел на урчащую на коленях космодесантника кошку, а Велт сделал вид, что не заметил его взгляда.

– «Эрсэрийская гордость» – эдакая болезнь, которую подхватывает каждый, осмелившийся однажды назваться эрсэрийцем. Понимаешь: Эрсэрия – не просто планета, на ней вот так вот просто не рождаются и просто так не живут. Эрсэриец – не столько происхождение, сколько заслуга. Каждый в галактике мечтает попасть туда, но может далеко не каждый. Планета знати, понимаешь? Планета элиты, планета со сверхбиосферой и неограниченными правами. Там самый чистый воздух, самое голубое небо, там нет вирусов и ядовитых насекомых, там самые красивые женщины и самая развитая в космосе индустрия развлечений… Одним словом – там рай. Потому-то, каждый эрсэриец так высоко ценит свое происхождение, что очень равнодушно относится к отдаленным «плебейским» мирам, вроде твоей Земли или моего Австранта. А чтобы прочие не забывали, что перед ними не простой смертный, а целый эрсэриец, эти «бациллоносители» красят глаза в «цвет Золотой Звезды» и на всем, на чем могут, цепляют эмблемы и гербы столицы Королевства.

Велт говорил с иронией, но без раздражения, словно лично его это только забавило.

«Если эрсэрийцы на самом деле такие гордые, то, интересно, что ты за птица, раз сам Эр-тэр простил выходку на спортплощадке?»

– Но Эр-тэр, как будто, ничем не показал своего превосходства? – уже вслух заметил землянин.

– Эр-тэр? Эр-тэр исключение из моей теории. Для него национальность – такая мелочь, из-за которой нет никакого смысла задирать нос (куда уже выше!) – сомневаюсь, что Эр-тэр вообще помнит, откуда родом. Эр-тэр – лорг, он член Великого Совета, он близкий друг принцессы, он владелец космической базы в ближайшей к Золотой Звезде системе звезды Пронекса, он управляющий двух секторов! К чему ему-то выглядеть лучше, чем есть на самом деле?! Наоборот, даже приятно иногда снизойти с божественных высот, да проникнуться чаяниями простых смертных, да пожить с инопланетным людом как равный с равными…

– Ну что, Ветер! – Велт потрепал за уши своего «кота». – Отправляемся в гости к прабабушке моей прабабушки и прадедушке твоего прадедушки?

– Кто этот зверь?

– Такой же космодесантник, как мы с тобой. И, прошу заметить, Австрантиец, как и я!

«Вот это уже ближе, – про себя Сергей улыбнулся. – Похоже, больное самолюбие совсем не у эрсэрийцев. Ну, или уж точно не у них одних!»

Неожиданно Сергей понял, что слова десантника могут скрывать гораздо больше смысла, чем показалось в первую секунду.

– Я тоже отправлюсь к прабабушке?

– Конечно, что за вопрос? Но только к моей – твоя станет ждать на Земле напрасно. Так что, если обещал навестить старушку, то поступил неосмотрительно! Хорошие внуки так не делают!

Велт имел настолько серьезный вид, что невозможно было определить, издевается тот или говорит что-то важное.

Сергей чувствовал себя неуютно, когда над ним насмехались. Он сменил тему.

– Так что значит «меченосец»?

– Меченосец? – Велт пожал плечами, нажимая носком ноги на выделявшийся из стены светлый камень. Из отверстия в стене прямо на пол выехали два хрустальных бокала, сделанные в форме морских раковин, которых обвивали щупальцами морские чудовища. Велт взял оба бокала, один протянул землянину.

В то время, как сам десантник задумчиво разглядывал свой сосуд под лучом падающего сверху света, Сергей решил попробовать содержимое. В сосуде колыхалось нечто густое, синего цвета, пахнущее йодом. Землянин сделал глоток и сразу непроизвольно выплюнул, ощущая сильнейшую тошноту, как если бы съел кусок мыла.

Велт насмешливо поднял глаза.

– Не нравится? – он сочувственно поморщился, швыряя свой кубок туда, откуда тот появился. – Знаешь, чего только нет у них в библиотеке! Я еще ничего не смог нафантазировать, чтобы заказ сорвался… – Велт поднялся, забирая у Сергея его бокал. – Если хочешь стать специалистом, не пей, что попало – такой мазью пресмыкающиеся с Тангозы лечат своих детенышей. – На этот раз взгляд Велта показался более чем серьезным, а, кроме того, Сергей обнаружил в нем следы разочарования.

– На! – австрантиец подал новый заказ. – Можешь пить.

Сергею все еще было дурно, особенно от сознания, что его так дешево провели, но новый напиток действительно заслуживал, чтобы его попробовали. Вкусовое ощущение оказалось настолько приятным, что просто не с чем было сравнить.

– Что это? – Сергей медленно проглотил второй глоток, растягивая удовольствие.

– Откуда я знаю? Заказал намешать чего-нибудь освежающего сладко-кисло-нежного сиреневого цвета…

Покончив с содержимым кубка, Велт вернулся, наконец, к тому, с чего начал.

– Меченосец, парень, это боец железного века: лезвия всех видов и форм, кнут, шест, копье, дротик, дубина… С такой специализацией нанимаются разве, что на отсталые дикие миры, или к историкам института времени, или в отряды правительственной охраны куда-нибудь на край света…

– Вот ты все спрашиваешь, – продолжил Велт. – А мне самому хочется узнать: на кой черт меня посылают вместе с тобой, или тебя со мной – если угодно?

Сергей вынужден был признаться, что не имеет об этом не малейшего представления.

– Я универсал – случалось конечно, что и нас превращали в меченосцев – бывало, мы с Ветром бродили в ущельях Танто с единственным оружием: камнями для метания да кожаным ремнем. Но чтобы кому-то одному дали в руки меч, а другому – поляризатор и лестель, вот такого маразма на моей памяти еще не было!

Сергей понял, что сейчас ему лучше слушать внимательно.

– Хочешь узнать, как я попал сюда? – глаза Велта сузились. – Совсем недавно здорово потрудился, выполняя задание службы миграции на Альфа-14 – дорогой заказ, очень дорогой, едва не поднявший нас с Ветром до первой категории (шучу – одного меня). Но потом, когда дело, по большему счету, было сделано, вдруг выясняется, что насекомые, от которых, правда, на той планете даже дышать становилось трудно, смертельно ядовиты для неподготовленного переселенца, хотя в нашем отряде никому не причинили вреда. Заказ сорвался – нам заплатили только треть обещанной суммы да и то шесть декад разбирались. А главное – на несколько месяцев я остался без дела и подал запрос в Центр Распределения ассоциации (всегда трудно надеяться на что-то хорошее, едва вписав в послужной список информацию о провале!). И представляешь, как мы с Ветром удивились, когда уже через декаду нам присылают пакет с приказом срочно прибыть на Эрсэрию и поступить на службу не куда-нибудь, а на самый роскошный корабль галактики, на легендарный «Звездный Странник»! У нас с парнями даже споры были, существует ли этот фрегат на самом деле. Говорили, что собирали его в строжайшей секретности, по спецзаказу, а молекулярные шаблоны для доковых синтезаторов поступали прямо из лабораторий, самых последних разработок. Говорили, что жить на нем приятнее, чем на самой Эрсэрии, что он кишит новейшими развлечениями, что его синтезаторы мощнее синтезаторов Сиона с Травера, а двигатели временного перехода построены по новому принципу и могут совершать невероятные по точности броска переходы между пространствами… – Велт сделал паузу. – Конечно, у меня не возникло и мысли ответить отказом…

– И что?

– «Что»? – Велт неожиданно расхохотался. Весь его серьезный вид как рукой сдуло. – Ну у тебя и лицо, землянин, ты бы видел! Правду говорили, вот что!

Даже смеясь десантник ухитрился сохранить над собой контроль – неожиданно резко оборвав смех, Велт опять совершенно серьезно спросил:

– Что особенного есть на Земле?

– Не знаю. – Сергей не ожидал такого вопроса, особенно после внезапного взрыва эмоций собеседника.

– Значит, я думал правильно.

Велт замолчал, словно тема разговора на этом исчерпалась. Его руки медленно погрузились в короткую бурую шерсть пантеры, а взгляд стал отсутствующим.

– О чем думал? – Сергей так и не дождался, когда десантник продолжит.

Велт посмотрел на него так, словно в первый раз увидел.

– Эр-тэр нанял не одного меня, землянин, а еще пятерых профессионалов более высокой категории – первой категории – они здесь, на фрегате – имена этих людей прославились далеко за пределами ассоциации и не могут стоять рядом с моим не в одном мыслимом здоровым человеком списке. А для задания выбрали меня. И знаешь, почему, парень? Я единственный австрантиец! Твоя же земля, похожа на Австрант, как сестра родная.

– Похожа?!

– Чему это ты так удивился? – Велт скорчил насмешливую гримасу и начал растянутым тоном замученного школьного преподавателя, которому попался совсем тяжелый случай врожденного тупоумия: – Когда наши далекие предки заселяли космос, им доставались два типа планет. Одни сразу годились для жизни, и ничего менять не приходилось, другие обладали недостатками – тогда предки создавали новую биосферу по образу и подобию своей родины, то есть привозили в новый мир и флору и фауну. Как утверждает наша наука, именно поэтому виды растений и животных на старых обитаемых людьми планетах так схожи, а иногда одни и те же… Тебя, что же, совсем ничему не учили?

– И люди произошли не от обезьян?

– Что? – Велт как-то странно посмотрел на него, но не ответил.

– Теперь будем готовиться вместе, землянин, – десантник неожиданно поднялся, и Ветер зарычал, упав на лапы. – Уверен, что доставлю тебе неприятностей, а пока пользуйся возможностью – дают отдыхать – отдыхай.

По лабиринту пещеры они вернулись к уступу над морем. Велт явно собрался прыгнуть в воду, и Сергей оглянулся, разыскивая, где можно спуститься. Однако спускаться ему не пришлось. Велт, не размышляя ни секунды, прыгнул, и, как бы невзначай, зацепил землянина носком ноги, так, что застигнутый врасплох Сергей сорвался с края и полетел вниз вслед за десантником. К счастью для землянина, кое-чему его уже успели научить – сработала программа биоконтроля, и тело, брошенное на произвол шокированным сознанием, автоматически сгруппировалось в воздухе и вошло в воду вниз головой, как и полагается. Но, уже окруженное толщей воды, оно вновь вернулось под контроль перепуганного сознания – Сергей судорожно рванулся наверх. Рассекая толщу воды, он, как ему показалось, заметил мелькнувшую совсем рядом черную спину дельфина – животное спешило на помощь и развернулось, видя, что в этой самой помощи уже не нуждаются.

Вылетев на поверхность, судорожно глотая воздух и видя смешное озадаченное лицо Велта, Сергей кое как подавил желание выругаться. Несмотря на все свои идиотские шутки, космодесантник ему нравился. А потом, по большому счету, он вполне мог и должен был предвидеть что-то подобное.

– Ты хорошо ныряешь! – заявил Велт, легко маневрируя на спине между двумя неизвестно откуда взявшимися дельфинами.

Чтобы уклониться от насмешки, Сергей спросил:

– Это действительно дельфины?

– Наверное. Не знаю, что ты называешь «дельфинами», но думаю, что дельфины и «гундены» – одно и то же. – Велт хлопнул проплывавшую рядом спину. – Значит на Земле полно гунденов?

– Да.

– Интересно… В галактике их почти не осталось…

Какое-то время они отдыхали, лежа на воде на спинах. Дельфины уже исчезали в облаке поднятой ими пены, когда Велт окликнул их:

– Эй, ко мне, Черный!

Умное животное послушно вернулось, подставляя свой плавник под руку космодесантника.

– Слушаются с полуслова! – удивился Сергей.

– Неужели слушаются?! – Велт играл с дельфином и на мгновение ушел под воду. Когда его голова опять возникла перед землянином, обдав потоком брызг, Велт продолжил: – Их для того сюда и выпустили, чтобы слушались! Вроде конферансье – следят за порядком, за безопасностью, за самочувствием отдыхающих, а заодно всегда к твоим услугам… – Велт нырнул и появился уже за спиной Сергея: – Биороботы.

…И все-таки это было чудо! Сквозь трехметровую толщу воды виднелись гладкие камушки и маленькие золотисто-красные рыбки, чистая, хрустальная вода успокаивала измученные тренировками мышцы, солнце отражалось миллионами солнц от ровной глади моря и от скользких спин дельфинов, задевавших купающихся своими плавниками, слабый ветерок приносил с острова пряный запах тропических цветов…

Сергей чувствовал себя, как в сказке.

Они обогнули остров, в тени которого отдыхало несколько девушек и, сопутствуемые их шутками, продолжали плыть вперед, к удаляющемуся горизонту.

Велт плавал не хуже Эр-тэра, но намеренно медлил, давая Сергею возможность отдохнуть. Усыпленный его миролюбивым настроением, Сергей позволил себе полностью расслабиться, за что тут же был наказан.

– Хочешь дотронуться до горизонта? – десантник неожиданно остановился.

Не дожидаясь, пока землянин кивнет, Велт свистнул дельфинам, ухватился за плавник одного из них, посоветовав Сергею сделать то же самое, и помчался, увлекаемый быстрым существом. Сергей последовал за ним. Он знал десантника каких-то полчаса, но по какому-то неуловимому блеску в зеленых глазах Велта почувствовал, что готовится очередная гадость и насторожился, надеясь, что на этот раз его не застигнут врасплох.

Как это не казалось странным, горизонт не приближался. Сергей задыхался от брызг, остров позади все уменьшался… И вдруг дельфины резко развернулись. Велт ухитрился остановиться, погасив скорость едва ли не с такой же легкостью, как морские «конферансье», и с ухмылкой оглянулся на землянина.

«Черт возьми, вот оно!» – рука Сергея потеряла скользкий плавник, а сам землянин, оказавшись над водой, кубарем полетел дальше. Какое-то мгновение он ничего не видел и не слышал, потом жесткий удар, толчок, он догадался, что летит уже в противоположную сторону, а потом белая, слепящая глаза пена брызг быстро ушла вверх, и вокруг сомкнулись водяные стены…

Все произошло в одну секунду. Боль, потрясение, потеря ориентации, вода, хлынувшая в легкие… Спина дельфина, выталкивающая на поверхность…

– Это и был горизонт! – Велт покачал головой, глядя как отплевывается землянин. – Забыл предупредить, что силовые стены очень твердые, то есть абсолютно… Но, ты ведь мог и сам догадаться. Ничего, не плюйся – тут не морская вода и даже не вода с солью – мне говорили, что «море» – сбалансированный минеральный коктейль, очень полезный при приеме вовнутрь.

– Придурак, я чуть не утонул! – захлебываясь кашлем, Сергей теперь уже не особенно думал, прежде чем сказать, но Велт только усмехнулся, на этот раз – без тени веселья.

– Не жди, что извинюсь, землянин. Мне хотелось посмотреть на человека, от которого скоро может зависеть моя жизнь – не скажу, что ты то, чего я ждал.

– Ты мог и спросить! Меня готовят всего две недели!

– «Неделя» – это сколько дней? И кому ты это собираешься объяснять – мне, или моим предкам на Австранте? Понимаешь, парень, в общем-то, ты мне нравишься, но когда тебе будут сворачивать шею, я не хотел бы оказаться рядом!

…На этом купание закончилось. Велт, в знак примирения, как он сказал, пообещал показать нечто более интересное, чем вода и солнце, и они покинули бассейн.

Глава 9

Когда они вышли в коридор, Сергей почувствовал, что одежда уже сухая. Ветер, неизвестно откуда взявшийся, лизал лапу, опираясь спиной на дверной косяк.

– Он биоробот, как и дельфины? – сообразительность пантеры удивила землянина.

Велт сделал обиженный вид.

– Ты сам, часом, не робот? – Ветер, как большая кошка, потерся головой о ноги хозяина. – Или вы на Земле не держите домашних животных?

– Пантера – домашнее животное?

– Кому что нравиться. А, если серьезно, Ветер прошел такую подготовку, какая тебе, парень, и не снилась. Вообще, мы только с ним вдвоем по настоящему что-то можем – кошачьего нюха и интуиции у человека не добьешься никакими тренировками…

Велт вел Сергея к центру корабля, спустившись на один этаж вниз.

– Куда мы идем?

– Посмотришь на знаменитый эрсэрийский аттракцион. Тебя, приятель, ожидает великое будущее, и, если не хочешь быть поднятым на смех, когда станешь где-нибудь в светском кругу рассказывать, как несколько декад провел на «Страннике» и не видел знаменитой комнаты иллюзий…

– Почему обязательно великое? – Сергей не дал Велту договорить.

– А как по-твоему? Мне в жизни везло – в мои сорок семь лет я, житель Астранта, добился второй категории в крупнейшей ассоциации космоса, а теперь вот, к тому же, имею такую возможность отличиться, какая случается раз в жизни, и-то не у каждого. Ну, а о тебе тогда и говорить нечего: едва родился, не успел сделать и двух шагов и сразу, без обычной волокиты ожиданий и бесконечной учебы, прыгаешь в элайты, да еще с королевским контрактом!

Землянин остановился.

– Что значит «сорок семь лет»? По какому летоисчислению?

– По стандартному, – видя, что Сергей не понимает, Велт разъяснил: – В твоем земном отсчете это около пятидесяти трех лет, плюс-минус год.

– Тебе пятьдесят три года?! – глаза землянина расширились. Никакие замечания о «вечной жизни», о замене органов или генетическом омоложении не заставили бы его поверить, что Велт старше двадцати шести, ну, может, двадцати восьми. Человек, умудренный опытом пятидесяти лет, должен был бы выглядеть…

– Ты что, парень, сильно ударился головой? – в голосе Велта, выдававшем изумление, сквозила насмешливая жалость. – Объясни, по-твоему, это мало или много?!

Сергей проглотил ком, пытаясь примириться с услышанным.

– На Земле редко кто доживает до девяноста… – объяснил он.

– И что это меняет? – тон Велта не изменился. – Выходит, все мы тут для тебя живые окаменелости?

Через некоторое время уже участливее десантник добавил:

– Тебе придется привыкать, дружок. По нашим меркам, ты еще мальчишка, даже ребенок, а твое летоисчисление здесь никого не волнует. К твоему сведению, Эр-тэр и наша принцесса, они ровесники, родились на свет сто двенадцать лет назад, а некоторые вельможи до сих пор не воспринимают их серьезно – мол не видели войны и не знают жизни, а в рубке «Странника» даже рассказывают, что в обоих Советах Эр-тэра называют не иначе, как «наш мальчик», хотя, как мне кажется, сто лет – уже не так, чтобы мало!..

Пока они мерили шагами новый коридор, Сергей попытался привести мысли в порядок.

– В двадцать один год австрантийская молодежь проходит свою первую аттестацию для присвоения начальной категории жителя… Понимаешь теперь, какое ты исключение?

Землянин не ответил. Черт возьми, он был исключением куда в большей степени, чем представлял себе этот десантник!!! Он был сыном другой цивилизации, другой эпохи, другой планеты! Все эти короли, лорги, элайты, гронды, все эти меры, понятия, определения – все это казалось чужим, непонятным, ненормальным!..

Новое помещение, открывшееся взглядам десантников после очередного поворота коридора, по размерам не уступало бассейну, и, если пространственное воображение не обманывало Сергея, и находилось где-то под «морем».

Все пространство покрывала своего рода оранжерея. Потолок состоял из куполов, поддерживаемых колоннами самых разных расцветок и форм. Один купол, самый большой и круглый, располагался в центре зала, остальные размещались вокруг него, составляя как бы большой цветок ромашки. Дорожка, мощеная прозрачными камешками, по спирали пересекала все «лепестки» огромного «цветка», один за другим, и заканчивалась где-то в центре.

Если «море» потрясало в первую очередь размерами, то оранжерея встретила Сергея таким ошеломляющим обилием цветов и красок, что зарябило в глазах – такого разнообразия растительных форм не смог бы вообразить самый впечатлительный земной ботаник. Все вокруг зеленело, желтело, краснело, синело, белело… благоухало. Что-то шевелилось, что-то шелестело, что-то дрожало лепестками или стеблями, что-то куда-то ползло, что-то раскачивалось…

В первый момент Сергей испытал шок – он никогда не был в настоящем тропическом лесу. Но Велт уверенно зашагал через заросли, и землянину волей-неволей пришлось следовать за ним. В какой-то момент, двигаясь по дорожке, десантники пересекли ряд колонн… и все пропало – тропические заросли, шум, стрекот насекомых, шелест листьев – впереди, да и сзади тоже, раскинулась совсем другая земля: скалистая, мрачная, по-своему красивая игрой света и тени на глыбах неполированного гранита, обилием строгих форм и кажущимися одинокими после тропических зарослей причудливыми растениями, ухитряющимися цепляться за камни в самых неподходящих для этого местах… Дорожка вела дальше, и за следующим рядом колонн вновь открылся совершенно другой пейзаж, богатый звуками, светом и красками…

Каждый из лепестков ромашки, ограниченный колоннами-ориентирами, выхватывал живописный кусочек другой планеты, каждый раз разной. Снизу любой из поддерживаемых колоннами куполов выглядел, как небо – голубое, желто-коричневое, красно-бурое, покрытое светлыми земными или серыми облаками замерзшей пыли; под каждым куполом светило солнце – желтое, красное, белое, голубое, огромное или маленькое, окрашивая и без того фантастические пейзажи в таинственные сказочные тона. Некоторые купола погружались во тьму, соответствующую ночи, и тогда холмики, поросшие диковинными деревьями, кустами и папоротниками, или, например, покрытые ночными цветами заросли бескрайнего хвойного леса, едва освещались слабым светом незнакомых созвездий, белой рекой Млечного пути или сразу несколькими лунами, закрывающими одна другую и создающими неповторимое захватывающее зрелище незнакомого чуда.

Силовые стены, установленные между колоннами, на этот раз совершенно не ощущаемые, создавали иллюзию бесконечной протяженности мира под куполом, не позволяя видеть другие пейзажи и не давая свету чужих солнц нарушить гармонии ограниченного стенами мира. Проходя сквозь них, посетитель неожиданно для себя врывался в царство новых красок, новых форм нового пейзажа, а растерянно оглянувшись назад, обнаруживал за спиной уже другие горы, на фоне другого неба, совсем другие леса или бескрайнюю гладь озер…

Сергею не мог ни думать ни говорить – он только смотрел. Переступая очередной рубеж между колоннами, землянин замирал, готовя себя к новому эмоциональному удару, но обрушивающаяся через миг реальность все равно превышала границы воображения, заставляя дрожать нервной дрожью.

Оранжерея, как и «море», не предназначалась для пустого созерцания. Повисшие в воздухе беседки, изящные ложи, игровые площадки, высотные башенки с круглыми платформами на самой крыше размещались повсюду, под каждым солнцем, и так искусно прятались в зарослях какого-нибудь цветущего папоротника, что совсем не нарушали первобытности дикого пейзажа…

Велт же шагал через миры с таким равнодушием, словно каждый день ходил этой дорогой. Ветер подражал своему хозяину, не считая нужным даже принюхаться к морю чужих запахов, от которых даже у человека могла закружиться голова.

Наконец землянин не выдержал:

– Велт! Если ты хотел показать все это, то зачем так спешить?! Я ничего не успеваю увидеть!

– Что показать? – Велт непонимающе огляделся по сторонам. – Показать «это»? – он понял и сочувственно осмотрел Сергея с головы до ног. – Ах да… Ты же у нас зеленый. «Это» я тебе не показываю. «Этого» ты насмотришься на своем веку, тошнить будет. В реале насмотришься. Идем, натуралист!

Велт двинулся дальше.

– Нам нужно попасть в середину «ромашки», – недовольно объяснил он. – А они тут все так намудрили, что пока не истопчешь всех миров, конфетки не съешь. Вроде и можно как-то телепортироваться, но «как» – никто не признается…

Наконец они добрались до центра оранжереи, до центрального круга ромашки. Здесь обитала долина гейзеров. Открывшаяся панорама выглядела великолепно, несмотря на почти полное отсутствие представителей флоры. Дымящиеся паром горные склоны, сверкающие в ручьях драгоценные камни, бьющие в небо фонтаны теплой воды, застывшие в причудливых формах строения из лавы, холмы, покрытые голубоватым мхом – такая картина растянулась от горизонта до горизонта. Велт же решительно направился к большому белому колонному строению, которое, подобно античному храму, благородно и гордо возвышалось над окружающим великолепием.

Внутри строение оказалось пустым. Лишь в самом центре большого прямоугольного зала высились два постамента с камнем на каждом из них.

– Ну вот, прибыли. В этом здании, Сережа, спрятано последнее чудо нашего века, – десантник замолчал, давая Сергею оглядеться. Кроме камней на постаменте, в пустом зале ничто не могло привлечь внимания.

«Он опять издевается?»

Велт поймал взгляд землянина и усмехнулся.

– Конечно, речь не про камни. Но раз уж про них заговорили, выбери, какой тебе больше нравится?

Сергей подошел к постаментам. Камень на одном из них оказался бриллиантом, размером с бычью голову, но бриллиантом, застывшим в таком нелепом переплетении граней, какое свойственно только минералам. Перед землянином красовался кристалл, грани которого, переливаясь всеми цветами радуги на свету, создавали внутри вращающийся клубок света, испускающий живое лучистое сияние. Никогда ничего более красивого Сергей не видел и вряд ли даже мог представить себе что-то подобное. Камень завораживал, не давал оторвать взгляда…

Велт легонько толкнул в плечо, и Сергей очнулся, переходя ко второму постаменту.

Второй экспонат резко контрастировал своей матовой мрачностью со сверкающим бриллиантом. Землянин сперва даже удивился, как кому-то пришло в голову ставить рядом эти два совершенно несравнимых предмета. После алмаза черный шар смотрелся совсем дешевой безвкусной глыбой… Впрочем, Сергей не стал спешить с выводами. Шар тоже оказался природным камнем, цвет которого на самом деле трудно было определить. Идеально круглый шар, как будто, поглощающий свет вокруг себя… Приглядываясь, Сергей сам не заметил, как ушел в себя, как-то расслабился, задумался, потерял представление о месте и времени. Ему стало тоскливо, одиноко, что-то запершило в горле, застучало в висках, в углах глаз сами собой навернулись слезы… Шар играл разными оттенками где-то бесконечно далеко от землянина, где-то в другом мире, в другом времени. Сергей стоял, смотрел и плакал с серьезным, задумчивым видом. Он видел дома, видел людей, видел до боли родные пейзажи, видел почему-то очень знакомые краски неба, воды, травы… Чувствовал что-то родное, близкое, что-то безгранично любящее и доверчивое… Было приятно и грустно, свободно и легко. Ничего не хотелось…

– Эй!!!

Сергей вздрогнул на окрик десантника. На щеках жгла какая-то влага. Землянин поднял ладонь и обнаружил, что весь в слезах.

– Такого я не видел! – откровенно сообщил Велт. – Ты, наверное, уж очень восприимчивый.

Сергей вернул взгляд к шару: – «Как же это произошло? И почему слезы?»

Шар оставался таким же неподвижным и темным, но уже не казался землянину обыкновенным черным камнем. Эта глыба непонятно чего ухитрилась проникнуть в Сергея, вытянуть наружу то, что мучило, то, что скрывалось глубоко внутри, то, о чем и сам землянин не имел представления. За истекшие секунды Сергей словно очистился, избавился от тяжелой душевной раны, о которой даже не знал, он словно только сейчас примирился с разлукой с домом. И от этого стало как-то легко и приятно…

– Камень обладает душой?..

Велт кивнул.

– Точно. Эта штука иногда делала с людьми такое, что словами не передать, и каждый раз разное… – Велт словно сбросил серьезную маску с лица, и в глазах австрантийца вновь заискрились насмешка. – А тебя действительно ждет великое будущее, землянин – я в свое время не колеблясь выбрал бриллиант!

Сергей посмотрел вопросительно:

– И что это значит?

– Да ничего, в общем. Перед тобой два символа. Оба считают великими шедеврами нашего времени. Первый, – Велт указал на алмаз. – Архителкс – красивая, но дешевая стекляшка. Дешевая, потому, что это всего лишь математическая последовательность Архитела, оживленная в алмазе. Любой синтезатор создаст тысячи таких камешков… А вот второй, – он осторожно провел рукой по гладкой поверхности шара. – Второй – Дитолакс – настоящий шедевр «чистого искусства» из Содружества. Произведение, которое невозможно повторить, с которого нельзя сделать копию. Цена такого шарика едва ли не сравнима с ценой всего «Странника»!

Глядя на алмаз, каждый видит и чувствует одно и тоже – восхищение, потрясение, а Дитолакс каждый видит по-своему и чувствует что-то свое – и в этом их главное различие. Дитолакс заставляет самых сильных людей сбросить маску с лица и хоть какое-то время побыть снаружи такими, какие они внутри.

– Но зачем мне… – начал Сергей.

– Не помешает. Дослушай до конца. В последнее время этот самый Детолакс сделали символом элитарного течения. Каким бы знатным лоргом ты ни был, как бы высоко не поднялся по служебной лестнице, каких бы успехов не достиг, ты никогда не сможешь заслужить настоящего уважения в элитарных кругах Эрсэрии, если лишен дара творить сам и понимать творения других. Детолакс – символ не поддающегося мысли искусства. Те же, кто избрал для себя в жизни путь жестких знаний, строгих математических и логических теорий, сделали символом своего мировосприятия Архителкс… Тебе не помешает знать об этом, раз уж угодил в самое сердце организации «поклонников Детолакса». Черный шар – символ помещения, где мы находимся, самого «Странника» и его владельцев.

– Но это же глупо. Не все ли равно, как относиться к искусству?

– Ого! Теперь ты рассуждаешь, как Независимые.

– А это кто такие?

– Третье течение.

– Течение тех, кто не смог определить, какой камень лучше?