Текст книги "Наверху рушились города…"

– У меня такое чувство, что это последствия, – сказала фельдшер. – Я никогда о таких не слышала, но после комы…

– Чего ты на меня вылупилась, овца драная? – девочка попыталась зачем-то дотянуться к Тамаре.

Фельдшер сделал шаг назад. Упёрлась в койку с трупом.

– Ты можешь поговорить нормально, без угроз и ругани? – спросила она. – В мире произошёл конец света, все твои слова пусты и глупы. Если мы сейчас уйдём, то…

– Да что ты говоришь, скотина тупая?! – деланно удивилась девочка. – Угрозы мои безосновательны и глупы… Ах ты грязь неотёсанная! Я тебе покажу, как мои угрозы безосновательны и глупы! Когда будешь давиться от херов, которые натолкают тебе в рот, тогда и посмотрим, как мои угрозы…

Тамара подошла и влепила ей звонкую оплеуху. Голова подростка дёрнулась. На несколько секунд её глаза приобрели осмысленность, расширились. Она с ужасом посмотрела на руку, нанёсшую удар. Но уже в следующий миг в них вернулась ставшая привычной блёклость.

– Тебя порвут на собачий флаг, – прорычала подросток. – В больнице…

– На британский флаг, – машинально поправил Костик.

– Ты хоть понимаешь, что ты сделала, тварь дешёвая?

– Я тебе сейчас ещё одну влеплю, – пообещала Тома. – Разговаривай по-человечески.

– С кем по-человечески? С тобой, гнидой?

Фельдшер влепила ещё одну оплеуху. Девочка даже не попыталась защититься. Её голова вновь мотнулась и глаза, на мгновение, приобрели осмысленность. Такой яркой была эта разница между взглядами, что ни у кого не осталось сомнений: в теле девочки жили два человека.

– Тебя, козу, будут драть, пока твоё…

Жорик, наконец, не выдержал. Два раза грохнула подошва армейских ботинок о кафель. Солдат без размаха врезал девице в скулу. Подросток кулем рухнула на койку.

– По ходу это сейчас самое действенное решение, – улыбнулся заглянувший в палату Борис.

***

На четвёртом этаже нашлось семь тел. В коридоре пятого ещё одно, причём в одежде медсестры. На седьмом в койках лежали три мертвеца. Причём один из них ещё не остыл. Пока обошли все этажи, пока собрали коробки с медикаментами, приборы и устройства, необходимые в лагере выживших, пока перетаскали всё это в «Урал», на Москву опустилась глубокая ночь. На небо выползла полная луна. Зажглись звёзды. Их количество, конечно, не такое, как в сельской местности, однако для столицы России вполне удивительное.

Последний раз в здание ходили в темноте. Тёмные и тихие коридоры больницы нагоняли жути. Мерещилось всякое, да ещё и разные скрипы, шорохи… Благо у братьев нашлось по фонарику – это хоть немного, но спасало ситуацию.

В кунге стояла такая вонь, что хоть топор вешай: пот, медикаментозный запах, удушливый смрад мочи и давно немытых тел. Машину к тому же загрузили основательно, ложиться спать там стало негде.

Ребёнок уже хрипел от раздиравшего его плача. Рыжеволосая уснула на сиденье и вообще удивительно как он не грохнулся с её рук. Двоих мужчин уложили на длинные сиденья. Девочку-подростка смогли вместить на одиночном сиденье, где до этого ехал Жорик. Остальное пространство занимали ящики с лекарствами, медицинские приборы и принадлежности, несколько коек с колёсиками. Фёдорыч позакрывал все окна и сидел в кабине нахохлившимся пингвином. Борис открыл водительскую дверь и тут же отскочил, словно обнаружил там взведённую гранату.

– Да ты чего старый, переодеться не мог?! – зажал нос пальцами.

– Во что я переоденусь?!

– Да полно вокруг одежды! – сказал Борис. – Вон, указал на дорогу, где возле одной из машин лежала гора тряпья. – Хотя бы в ту. Всё равно сидишь ничего не делаешь.

– Не пойду я больше никуда, – буркнул бывший сантехник.

– Сам тогда поведёшь эту колымагу на базу!

Борис не стал закрывать дверь. Обошёл «Урал» и забрался в переполненный и перенаселённый кунг. Включил тусклый светильник над входом. Костик уселся прямо возле выхода на пол, пот катил с него градом. Тамара ходила по оставленному проходу туда-обратно, безрезультатно пыталась успокоить мальчика. Жорик сидел на полу, возле находившегося без сознания подростка, перешнуровывал правый ботинок.

Фёдорыч буркнул что-то неразборчивое, но явно отправляющее в тридевятое царство-государство. Хлопнула водительская дверь. В кабине послышалось шубуршание.

– Здесь же невозможно находиться? – скривился Борис. – Чего вы сюда залезли?

Брат, Костик и Тамара устало посмотрели на него. Фельдшер качала ребёнка, но с таким же успехом, могла и не делать этого.

– Предлагаю… – начал Борис.

– Быстрее поехать в ближайший супермаркет, – перебила Тамара. – Он нам всё равно не даст уснуть, – опустила взгляд на охрипшего от крика мальчика. – Ему нужна еда. Смесь и воду, чтобы её развести мы сможем найти только там.

– К тому же всё равно заезжать надо, – сказал Костик. – Нам и одежда не помешает и еда. Фонариками обзаведёмся, да всё найдём. А отоспаться можно и на базе. Ничего страшного.

Борис с Жориком переглянулись.

– Эй, обоссанец! Открывай! – постучал по закрытому окошку Борис. – Открывай, тебе говорят! Совет держать будем!

– Пошёл на хрен! – донёсся стариковский голос.

– Слышь, старый, мы тут с тобой не шутки шутим, – рыкнул Жорик, от его голоса рыжеволосая заёрзала на сиденье. – Сам обоссался, а нас посылаешь? Сейчас сам пойдёшь, на все четыре стороны!

Повисла тишина, нарушаемая лишь хрипом мальчика. Затем окошко громыхнуло, показалась мрачная физиономия Фёдорыча.

– Чего вам, рогули?

– В каком мы вообще районе? – спросил Костик. – Где здесь ближайший супермаркет. Желательно большой.

На мгновение бывший сантехник задумался.

– Мы в Бибирево и тут, как раз за МКАДом, какой-то торговый центр.

– Отлично, – облегчённо выдохнула Тамара.

– Хорошо, – согласился Борис. – Поедем. Но сидеть рядом с этим обоссанцем я точно буду! Там дышать нечем!

***

Двигатель рычал на всю округу. Мощные фары рвали темноту. Несмотря на открытые форточки, дышалось в кунге тяжело. Костик равнодушно подумал, что в супермаркете они нагребут столько продуктов, что в кунге попросту не останется места для людей.

Малыш устал даже хрипеть. Тамара прижала его к животу, в тщетной попытке усыпить теплотой тела. Мальчик тихо всхлипывал, изредка покрикивая. Рыжеволосая один раз очнулась.

– А куда мы едем? – выглянула в зарешёченное окно.

– В безопасное место, – отозвался Жорик, сидевший на ступенях, перед дверью.

Очнувшаяся уснула в тот же миг, словно ей сообщили, что она в раю и беспокоиться больше не о чем.

Девочка-подросток пришла в себя, когда Борис отодвигал бампером очередную иномарку. По округе волной разнёсся душераздирающий скрежет металла о металл. Отражаясь от брошенных зданий, он улетал далеко-далеко.

– Они знают, что ехать надо в Москву, – так тихо произнесла подросток, что услышал лишь Костик, сидевший у задней стенки. – Они идут. На белом грузовике. С ковшом впереди. Они придут. Тогда все вы кровью умоетесь.

– Ты о чём? – сонно посмотрел на неё бывший редактор.

– Узнаешь, козёл безрогий! – с вызовом посмотрела на него девочка.

Она влезла на сиденье с ногами. Казённая больничная пижама задралась, обнажая причинные места, но девочка не обратила на это внимания. Она прижала колени к подбородку и настороженно поглядела в окно. Костик выглянул, но в окружающей грузовик тьме смог разглядеть лишь ближайшие дома, заслонявшие собою звёздное небо. Стёкла верхних этажей поблёскивали в лунном свете.

Бывший редактор поудобнее пристроил голову на одном из ящиков. Ехать вроде и не далеко, но, как оказалось, не быстро. За прошедшие сутки он спал мало и предстоящую ночь, судя по всему, ему не доведётся сомкнуть глаз. Есть лишь время здесь и сейчас. На полу спецтранспорта с картонной коробкой вместо подушки.

Под потолком тускло горела одна лампочка. Она не столько давала света, сколько нагоняла теней. Костик почувствовал, как мягко, но настойчиво сон затягивал в свои лапы. Равномерное движение, рык двигателя, приглушённый свет и усталость быстро сделали своё дело. Странным казалось понимать, что совсем недавно у него была проблема сдать книгу в срок. Костя даже не сразу вспомнил название этой книги. Новый переводчик, с которым главред навязал ему сотрудничество, какой-то троюродный племянник двоюродного брата, оказался, мягко выражаясь, некомпетентен. Читая некоторые фрагменты, у Кости складывалось впечатление, что тот загнал текст в онлайн-переводчик и попросту нажал перевести. В таком виде и сдал. А исправляет, мол, пускай редактор. Костик несколько дней напряжённо вычитывал текст, приводя книгу известного немецкого автора, хотя бы, в читаемое состояние. Наконец сдал. Вышел из здания, сел в машину… Сон как рукой стряхнуло. Воспоминания крутились вот-вот, протяни руку и вцепишься. Но стоило бывшему редактору схватиться за них, как те, словно рыбки, выскальзывали из рук.

– Они придут! – резко воскликнула девочка. – Вы им поверите, а они вас всех потом вырежут! Как стадо! – возопила с неподдельным воодушевлением и восторгом.

Костик встрепенулся. Рыжеволосая подняла голову и сонным взглядом осмотрелась. Тамара только-только успокоила ребёнка, тот притих и вроде даже уснул, но после крика подростка дёрнулся и вновь расплакался. Вздрогнул даже Жорик, меланхолично смотревший через зарешёченное стекло на проплывавший тёмный город.

– Слышь, коза, – зарычал он, поднимаясь. – Я сейчас…

«Урал» резко остановился. Неожиданно наступила тишина. Замолчали все, даже мальчик. Громыхнуло окошко, отделявшее кунг от кабины.

– У нас неприятности, – сказал Борис.

Девочка-подросток истерически рассмеялась.

– Вы все будете жрать своё дерьмо, твари! Ублюдки! Выродки! – она запрокинула голову и так противно хохотала, что даже у Костика возникло желание влепить ей оплеуху. – Вы все сдохните, а я буду мочиться на ваши гниющие трупы!

Жорик резво подскочил. Протиснулся по проходу между ящиков, кое-как разминувшись с Тамарой, перехватил автомат стволом к себе и влепил очнувшейся прикладом в лицо. Голова подростка дёрнулась, она ударилась о кузов. Из обеих разбитых губ потекла кровь. На мгновение глаза девочки вновь наполнились осмысленностью. Радужка налилась цветом, заблестела в тусклом свете лампы. Подросток осмотрелась, словно не понимала, где находится. В следующий миг её глаза вновь стали блеклыми, взгляд наглым.

– Ещё хоть слово вякнешь, разобью голову и выкину подыхать! – пообещал Жорик.

Костик ему поверил. Видимо прониклась угрозой и девочка. Она сверкнула взглядом, облизала разбитые губы, но так ничего и не сказала.

– Жора, что ты там устроил? – крикнул Борис. – Иди сюда!

Его брат пробрался по узкому проходу. Снова кое-как разминулся с фельдшером. Ребёнок на её руках чуть притих.

– Чего? – нагнулся к окошку Жорик. В следующий миг отклонился и помахал перед лицом ладонью. – Фу! Как ты там сидишь?!

– Пошёл с сраку, молокосос, – раздалось бурчание Фёдорыча.

– Пожалуйста, пожалуйста, – снова склонился к окошку Жора. – Ты всё благодаришь и благодаришь, мне даже как-то неудобно, будто я тебе жизнь спас.

– Смотри, – указал на что-то Борис.

Тамара, распираемая любопытством, пробралась в переднюю часть кунга. Костик с кряхтением поднялся. Левая нога затекла и стала ватной. Через секунду по ней побежали колики. Бывший редактор поправил пистолет, за малым не соскользнувший в штанину и, опираясь на стену, заковылял к кабине. Братья о чём-то договорились, после чего Жора открыл дверь и выпрыгнул наружу. Его камуфляж почти сразу растворился во тьме. Дверь он не закрыл. В кунг волной потёк свежий воздух. Тамара приникла к окошку и рассматривала дорогу в свете мощных фар. Мальчик на руках завозился, словно хотел вырваться, ей пришлось отстраниться от окошка, к которому сразу приник Костя.

Грузовик остановился рядом с постом ДПС. Слева в лучах фар поблёскивал шпиль и крест Крестовоздвиженской церкви. Борис как раз выбрался из кабины. Хлопнула дверь. Дорога впереди оказалась забита машинами. Костик достал из-за резинки штанов пистолет и спустился по ступеням. Осторожно закрыл дверь кунга, постаравшись не грюкнуть ею. В свете фар различил фигуры братьев, которые тихо о чём-то переговаривались. Костик подошёл к ним. Где-то неподалёку стрекотал сверчок.

– Вперёд, по-моему, ехать бессмысленно, – сказал бывший редактор. – Весь этот затор мы не растолкаем.

Возле МКАДа стояла оглушающая, противоестественная тишина, которой в той, прошлой, Москве быть попросту не могло. Плач ребёнка разносился далеко, стелился по воде Алтуфьевского пруда.

– Жди здесь, – сказал Борис. – Мы сходим, проверим, что впереди. Если дальше пробка рассасывается, то как-нибудь проберёмся…

– Если же пробка длинная, – закончил Жорик. – То будем искать другой путь.

Они сняли автоматы с предохранителей и направились к оставленным машинам. Костя несколько мгновений наблюдал за их широкими, напряжёнными спинами. Стоять в свете фар стало некомфортно. Собственная длинная тень расползалась по асфальту, забралась на красный «паркетник» с разбитым лобовым стеклом. Костя отошёл на сторону водительской двери, обернулся и посмотрел на Москву. Ни одного огонька, ни одного звука. Высотные дома закрывали звёздное небо.

Почему люди в одночасье потеряли разум? Костик в стотысячный раз задавался этим вопросом и не мог найти хоть одного мало-мальски внятного ответа. В который раз у него возникло чувство, что он вот-вот проснётся и подумает: такого чудного сна ему никогда не снилось и вряд ли приснится. Вероятно, он его надолго запомнит.

Задние фонари «Урала» фактически не давали света. Напротив постамента с надписью «северо-восточный административный округ» стоял легковой автомобиль, но его марку бывший редактор разглядеть не смог, луна как раз скрылась за набежавшим облачком. Костик заметил молниеносное движение на дороге, тучка оголила край лунного диска, и он увидел маленького зверька в тот же миг нырнувшего в кусты на правой стороне дороги.

Свежий ветерок донёс запах воды. Братья что-то долго не возвращались. Бывший редактор решил, что пока не слышно выстрелов – всё нормально. Держался возле кабины, чтобы в случае опасности, сразу оказаться за баранкой. Мерно гудел мотор тяжёлой машины. Костя никогда не сидел за рулём такой «дуры», но понимал, что принцип управления не отличается кардинальным образом от легковушки. А с габаритами в современном мире можно не считаться. Прошли те времена, когда люди, за свои четырёхколёсные железки, готовы были растерзать ближних.

Мальчик чуть поутих, видимо Тамара снова пригрела его у живота. Но долго так продолжаться не могло. Сердце разрывалось от его плача. Да и самому бы подкрепиться не мешало. Костик чувствовал, что после всех физических нагрузок он бы даже курицу-гриль целиком съел. Прямо с вертела. Горячую. Сглотнул выступившую слюну. Хотел повернуться в сторону области, когда увидел кое-что странное возле чёрно-белого ограждения с другого края дороги. Вглядевшись, различил лицо женщины. Она выглядывала из-под ограждения, её волосы стелились по траве. Дикая поняла, что её заметили. Утробно зарычав, вскочила на ноги. В её длинных и скомканных волосах застряли пожухлые листья. Пальцы скрючились, некогда ухоженные руки превратились в подобие когтистых птичьих лап. Она переступила ограду и на полусогнутых ногах начала приближаться к редактору. Костик посмотрел на её маленькие груди, никогда не ведавшие губ ребёнка, на стройные ноги, которые не так давно мечтали закинуть на плечи многие мужчины. И вновь задался вопросом: что произошло с людьми, почему они стали как звери? Или они ими и были всегда?

Бывший редактор снял пистолет с предохранителя. Поднял оружие и нажал спуск. Хлопнул выстрел. Костя не видел, куда впилась пуля, но женщина дёрнулась, сиганула назад, и ещё сильнее пригнувшись к земле, исподлобья посмотрела на человека.

– Давай-давай, – Костя махнул пистолетом. – Проваливай!

Он сделал два устрашающих шага, но женщина не двинулась с места. Какое-то седьмое или восьмое чувство заставило бывшего редактора посмотреть влево. Освещённый задними красными фонарями к нему подкрадывался паренёк лет шестнадцати. Он перемещался с опорой на руки. На выгнутой к небу спине отчётливо выделялись рёбра, русые волосы отросли и лезли в глаза. Из раскрытого рта тонкой струйкой текла тягучая слюна.

Костя сделал шаг к кабине, одновременно направляя на него оружие. Нажал спуск. Два раза хлопнул пистолет. Одна из пуль вонзилась парню в покрытую волосами макушку, вторая в руку, чуть выше локтя. Подросток зашипел, точно змея, и попятился назад. Костя бросил взгляд на женщину, та оскалилась, в её ряду ровных и отбеленных зубов зияла дырка.

Тишину разорвал сухой треск. Костя даже присел от неожиданности. В грудине женщины появились две дырки из которых брызнула кровь. Дикую толкнуло назад, она сделала два шага и завалилась в траву, где и осталась лежать без движения. Подростка от выстрелов защищал бывший редактор. Дикий быстро сообразил, что пора сматываться. Рванулся за кунг. В следующий миг зашуршали придорожные кусты.

Братья подходили таким образом, чтобы контролировать оба борта грузовика. Конечно, им мешал свет, бивший прямо в глаза, но и противник у них не с огнестрелом, можно как-нибудь перетерпеть.

– Там длинномер перевернувшийся, – сказал Борис, остановившись рядом. – Машин много. Не проедем. – Всмотрелся во мрак, где светлым пятном под чёрно-белым ограждением, выделялось тело женщины. – Поначалу они так себя не вели, – мрачно сказал он. – Дичают всё сильнее. Видимо в городе совсем жрать нечего, раз уже на нас пытаются напасть. Скоро вообще засады будут устраивать…

– На кого засады, – хмыкнул Костя. – Нас пока чуть больше десятка. Я даже боюсь считать какой это процент от населения Москвы.

Борис открыл водительскую дверь и сразу отошёл на несколько шагов. Непроизвольно это сделал и Костик. Жорик обошёл грузовик. Близко к раскрытой двери подходить не стал, остановился возле надписи «ОМОН» на борту.

– Фёдорыч, – сказал Борис. – Где твои торговые центры находятся? По дороге мы не проедем, надо как-то срезать.

Во тьме кабины завозился старик. Он крякнул, точно утка, затем открыл дверь и выбрался на противоположной стороне автомобиля. Закрывать не стал, резонно подумав, что пускай проветрится. Обошёл машину спереди. Его длинная тень задвигалась на асфальте, дотянулась к красному «паркетнику», затем резко уменьшилась и сразу же пропала, стоило Фёдорычу подойти.

Его одежда высохла, но мочой разило ещё больше – словно от бомжа.

– Чего тебе надо, Наполеон, – посмотрел он сонными глазами на Бориса.

– Торговый центр мне надо, где мы тебя окатим водой и ты, наконец, сменишь одежду! – рыкнул Жорик. – Дышать из-за тебя уже нечем!

– Не дыши, – бывший сантехник меланхолично пожал плечами. – А вообще если чего-то не нравится, то ноги молодые… можешь и пешком прогуляться…

– Сейчас ты сам пойдёшь пешком, – Жорик бросил автомат болтаться на груди и сделал устрашающий шаг к старику, но брат преградил ему дорогу. – А ещё лучше пойдешь, поплаваешь вон в том пруду…

– Заканчиваем выяснять отношения, – командирским тоном гаркнул Костик. – У нас есть общее дело! Соляра не бесконечная! Приедем, в магазин и действительно отмоем его из баклаг. А сейчас нам туда надо доехать!

Фёдорыч оглянулся. Задумчиво почесал затылок и зевнул.

– А вот туда нам, – указал за Крестовоздвиженскую церковь. – Тут дорожка есть. Ну, тропинка. Если по ней поехать, то как раз к пешеходному мосту и выедем. Если мне память не изменяет.

– А проехать мы там сможем? – поинтересовался Костя.

– На этом гавновозе?! – Фёдорыч кивнул на «Урал». – Да он где хочешь проедет. А где не проедет, значит туда и не надо.

– Я имею ввиду ограждения, – терпеливо пояснил бывший редактор.

– Не помню. Поедем и узнаем. Вот между направлениями на МКАДе точно есть, но они пластиковые. Сомнём.

Жорик хотел что-то сказать насчёт «поедем и узнаем», но получил красноречивый взгляд брата и промолчал. Несколько мгновений простояли в тишине. Костик открыл рот, сказать, что пора бы всем рассаживаться по местам, когда в дальнее окно кунга, с внутренней стороны раздался неистовый стук. Девочка-подросток удостоверилась, что внимание приковано к ней, после истошно закричала:

– Они вас всех перережут. Вечером. Когда вы не будете этого ждать. Вы меня слышите?! Вы захлебнётесь своим дерьмом! Захлебнётесь кровью! Каждый из вас! Все сдохните! Вы меня слышите, мрази?!

Вновь надрывно заплакал мальчик.

– Я её сейчас прибью! – Жора схватился за автомат, намереваясь расстрелять сумасшедшую барышню, но тут позади неё мелькнул белый предмет. Девочка-подросток впечаталась лицом в стекло и сползла вниз, за пределы видимости. В плохоосвещённом кунге мужчины увидели Тамару, в одной руке у которой был плачущий ребёнок, а во второй металлическая штанга для какого-то из приборов.