Текст книги "Наверху рушились города…"

***

Ночь завладела законными правами. На небо наползли тяжёлые тучи. По-прежнему хлестал мелкий дождик. За рулём «Урала» сидел Адик. Охранял машину помощник Бандита – Виталик. Из соседних домов слышался надсадный женский плач. Вдали лаял охрипший пёс. Со стороны 4-ой линии поднимался густой столб чёрного дыма. В других частях острова тоже виднелись пожарища. Воняло гарью. Небо над Серебряным Бором окрасилось заревом.

От машины пахло отработанной соляркой и маслом. Костик забрался по узкой лестнице в кунг. На переднем длинном сиденье в полулежащем положении находился бледный Пётр Валерьевич. Выглядел он нездоровым. Болезнь явно прогрессировала. В руках депутат сжимал «Беретту». Пистолет трясся, словно рюмка водки в руках пропойцы. Окошко между кунгом и кабиной распахнуто. Возле задней стенки лежал пулемёт и ленты с патронами. Костику пришлось помочь Борису забраться внутрь. Бандит сел в кабину. Виталик влез в грузовик последним.

На дороге лежало четыре трупа нападавших. Адик без сожаления переехал тяжёлой машиной один из них. Послышалось противное чавканье.

Возле входа в дом Костика по-прежнему лежал пришелец с простреленным плечом. Крови вокруг него натекло не меньше литра, бледное лицо заострилось. Бандит схватил раненого за шкирку и потащил к крыльцу, где окунул в лужу. Мужик забулькал, замотал головой. Бандит вынул его из воды. Бросил на дорожку и со всей силы хлопнул ладонью по щеке. Голова пришельца дёрнулась. Он заморгал левым глазом. Правый не открывался, его залепила кровь из разбитой брови. В ту же секунду он зашипел, словно змея, схватился левой рукой за простреленное плечо.

– Сколько вас, нахрен, в лагере, всего? – навис над ним Бандит.

Борис остался у ворот, контролировал округу. На дорогу стали выбираться единичные выжившие. Они крались с оружием вдоль заборов. Вдали хлопнуло несколько выстрелов.

Пришелец глупо моргал глазом, по его щекам стекала грязная вода. Он смотрел в лицо Бандита и вяло открывал-закрывал рот, не произнося ни звука. Тогда полицейский врезал ему кулаком. Послышался хруст, нижняя челюсть раненого заметно сместилась. Он истошно заорал, губы окрасились кровью.

Костик не стал смотреть продолжение. Взбежал на крыльцо. Непослушными пальцами нащупал в кармане ключ. Открыл дверь. Из кухни на лестницу метнулась маленькая тень. Зашлёпали босые ступни по лакированным деревянным ступеням. Пахло какашками. Сколько Артёмку не приучали к туалету, он всё равно гадил где-нибудь в гостиной. Костя закрыл дверь и, не разуваясь, поднялся в комнату. Распахнул шкаф. Там, внизу, в коробке из-под обуви, лежали запасные магазины для АК и патроны в картонных упаковках. Из шкафа пахло вещами Томы. Пахло её телом. Учитель взял коробку из-под обуви и поспешно захлопнул дверцу. В носу неприятно защекотало. Перед глазами снова появилась Тамара. Ещё этим утром, за завтраком, она ему улыбалась, поцеловала перед выходом. А теперь её поруганное тело лежало на полу, в одном из соседних домов…

Костик зарычал от душившей злобы. Проходя мимо комнаты сына, нагнулся и заглянул под кровать. Ночь сгустилась над Москвой. Под кроватью стояла непроглядная тьма. Он чувствовал, что ради ребёнка должен остаться, но не мог себя заставить это сделать.

Учитель сбежал по лестнице. Открыл дверь и увидел, как Бандит нажал спусковой крючок своего короткого автомата. Грохнули выстрелы. Три мгновенные вспышки резанули глаза. Пришелец закричал жалобно и протяжно.

Да только никто его жалеть не собирался. Среди несостоявшихся жертв сострадание искать глупо.

Бандит продырявил ему живот.

– Сколько вас, нахрен? – кричал он в лицо раненому.

– За… за… – не могла выговорить жертва, которая еще час назад резала людей, словно лиса кур. – За… за…

– Сколько вас, нахрен? – Бандит хотел немного поторопить «языка». Но перестарался, а может, попросту, злость накопилась до критической массы. Бывший спецназовец коротким ударом вогнал переносицу в мозг пришельца. Тот конвульсивно задёргался, захрипел. Его сломанная челюсть противно отвисла вправо.

Бандит выпрямился и брезгливо посмотрел на ещё живой труп.

– Пошли, нахрен, – поглядел на учителя. – Подбавим этим уродам в жизнь немного огонька!

Костик закрыл дверь, вставил ключ в замочную скважину. На мгновение задумался, но так и не повернул. Вытащил и бросил ключ возле крыльца.

***

Серебряный Бор горел. Пока тяжёлый «Урал» пробирался к Хорошёвскому мосту, его пассажиры увидели не меньше двух десятков пожаров. Мимо машины проскочил ребёнок Ануш, найденный когда-то возле погибшей дикой женщины. Что произошло с самой Ануш, никому узнавать не хотелось.

Костик вставлял патроны в магазины. Как Бандит и учил – по двадцать девять штук в каждый. Учитель смотрел в зарешёченное окно, на редких везунчиков, кому угораздило выжить в резне. Они метались в темноте с вёдрами, наполненными водой, пытались спасти осколки жизни, к которой привыкли за последние годы. Со стороны видно насколько их усилия тщетны. Серебряный Бор горел не тем огнём, который создаёт природа, а тем, который доступен лишь человеку. Скорее всего, выродки из Балашихи обливали бензином каждый дом, где вырезали людей. Вдали грохнул взрыв – огонь добрался к кухонному баллону с газом. Сильнее всего полыхала ферма. Потушить её не смогла бы и бригада профессиональных пожарных. Вокруг лежали обугленные туши свиней, коров и прочей живности. Воняло пережаренным мясом. Встречались трупы людей. Некоторых Костя даже узнавал…

– В основном они ушли, – повторился Борис, проследив за взглядом учителя. – Мы перестреляли лишь тех уродов, которые решили покуражиться.

– Когда? – Костик вставил двадцать девятый патрон и сунул снаряженный магазин в карман куртки. – Когда они успели? Тихо ведь всё было!

– Грамотно всё, сволочи сделали, – Борис почесал нос. – Они бы и все могли уйти…

– Эй, – Пётр Валерьевич стукнул ладонью по стенке под окошком. – Думаю мне лучше остаться.

Костик, Борис и Виталик скрестили взгляды на бывшем депутате.

– Куда мне?! – расценил он по-своему обращённое на него внимание. – Я на ногах с трудом держусь! Только обузой буду. Сейчас будем мой дом проезжать, – он снова грохнул ладонью по перегородке. – Притормози.

Адик остановил прямо напротив ворот. Бывший депутат не двинулся с места, словно ждал, что ему помогут спуститься по узкой и неудобной лесенке. Никто и пальцем не двинул.

– Ты там, нахрен, долго будешь разлёживаться?! – Бандит выглянул в окошко.

Пётр Валерьевич с кряхтением поднялся. Обвёл взглядом Костика, Бориса и Виталика. Затем открыл дверь и неуклюже спустился по ступеням. При этом выронил пистолет и тот стукнулся об асфальт. Адик тронулся. Раскрытая дверь ударила бывшего депутата, и тот завалился под забор.

Через минуту Виталик встал и закрыл болтавшуюся дверь.

***

К Балашихе Бандит решил двигаться через центр. Во-первых, этот маршрут прочищен от брошенных машин, во-вторых, вряд ли местные жители ожидали, что им сразу же отправятся мстить.

За прошедшие четыре года большинство автомобилей сгнили. На улицах остались лишь ржавые остовы на спущенных колёсах. Метро затопило подземными водами. Продукты в магазинах пришли в негодность. Бензин на заправках разложился на составляющие. Опустевший город, умытый грязными дождями, стал страшным и неуютным. Людям, сохранившим разум, даже не верилось, что именно сюда стремились миллионы людей. Дикие из его пределов почти все разбежались. Жители обновлённой планеты обитали теперь в лесах, где им проще найти еду.

Двигаться быстро ночью не получалось, велик шанс влететь в какую-нибудь неожиданность. Возле зоопарка мощные фары «Урала» вырвали из тьмы два трупа. Женщину звали Анастасией, и работала она на продуктовом складе. Её грудь была изуродована ножевыми ранами. Неподалёку лежал труп волосатого мужика с ручкой вогнанной в глаз по самый мозг. Скорее всего, Анастасия сопротивлялась, да перестаралась. От неё избавились.

К метро «Авиамоторная» добрались за полночь. Возле двадцатого дома стоял брошенный «Тигр» цвета хаки. Возле него лежал труп худого, как жердина, парня с дыркой в голове. Его мозги были размазаны по лобовому стеклу. Стреляли из-за спины. Зачем убивали своего? Почему оставили машину? Костика эти вопросы мало волновали.

Эстакада на Электродном проезде рухнула год назад, пришлось объезжать Владимирский пруд, через Плеханова.

К тому моменту, когда подъезжали к МКАДу, начало светать. В сумраке Костя разглядел прайд диких, которые брели вдоль ржавых машин. Пятеро детей разного возраста, мускулистый и волосатый мужик, семь женщин. Среди них Костя увидел Марину. В первый миг подумал, что показалось. Присмотрелся – и вправду доктор. Точнее тело, которое раньше было доктором, а теперь служило для физического удовлетворения и размножения. Всего лишь тело для сохранения вида.

Костик отвернулся и уставился в пол. Борис развалился на сиденье, где раньше лежал депутат. Его веки во сне подрагивали. У Костика же в глаза, словно спички вставили. Единственное, что он желал – разнести осиное гнездо на клочки. Убить уродов, которые лишили его любимого человека.

Виталик ехал серьёзный и задумчивый. За всю поездку он не проронил и слова. Насколько учитель помнил, тот жил один и никого потерять не мог. Зачем вообще поехал? Молодая кровь всегда рвётся к подвигам, чем взрослые и умные люди умело пользуются. Бандит о чём-то вяло разговаривал с Адиком. Слышалось его беспрестанное «Нахрен».

Зачем в эту авантюру двинулся Адик, Костя тоже не представлял. Этот человек вечно возился в автомобилях. Казалось, мог даже не есть, только бы поковыряться в двигателе. Вполне вероятно, что он как раз в «Урале» и ковырялся, когда из участка, по тревоге, выскочил Бандит.

Мост через железнодорожные пути, рядом со станцией «Стройка», тоже рухнул. Хотя ему-то могли и помочь, о чём красноречиво говорила брошенная тяжёлая строительная техника. Пришлось продираться через промзону.

Когда, наконец, подъехали к Балашихе, рассвело окончательно. Костик зачем-то проверил все магазины, рассованные по карманам. Поймал взгляд Бориса.

– Держи, – бывший военный вынул из кармана красную изоленту, бросил учителю. – Извини, синей нет. Свяжи по три. Так, чтобы центральный смотрел в противоположную сторону. Стрелять придётся много. Времени копаться в карманах не будет.

Костик поймал почти новый моток. Связал заряженные магазины. Одну связку кое-как запихнул в карман куртки. Вторую вставил центральным рожком в окно ствольной коробки.

– Полная, нахрен, боевая готовность, – появилось в окошке лицо полицейского. – Мы близко. Скоро, нахрен, начинаем.

– Своих спасать будем? – Борис руками спустил простреленную ногу с сиденья. На кожзаме осталось кровавое пятно. Судя по его настрою, за брата он собрался мстить до последней капли крови.

– По обстоятельствам, нахрен, – ответил Бандит. – Это всё равно лишено смысла. Возвращаться, нахрен, уже некуда.

Костик сглотнул тягучую слюну. Только теперь подумал, что и вправду – Серебряного Бора больше нет. Что не уничтожили выродки из Балашихи, заберёт с собой огонь.

***

Банда отморозков обитала в Ледовом дворце Балашихи. Сказать, что они там жили – нельзя. Как может нормально жить толпа полудиких мужиков, главные увлечения которых нажраться и потрахаться? Столбики, ограждавшие пешеходную зону, были выворочены. Перед центральным входом застыли несколько десятков различных внедорожников. Чуть вдали от всех, особняком, стояли Белый тягач и военный МАЗ-бензовоз.

– Давай, нахрен, прямо в центральный вход, – скомандовал Бандит.

Борис сжимал побелевшими пальцами тяжёлый пулемёт. Заряженную в оружие ленту закинул на правое плечо. Запасную повесил на левое. Виталик проверил автомат. Костик почувствовал, как взмокли ладони. В груди зашевелился червячок страха, но в тот же миг перед глазами возникла изнасилованная и убитая Тамара. Учитель почувствовал, как в ярости сжались зубы, сошлись брови. Схватился за поручень, ожидая удара.

«Урал» удачно пронёсся между оставленных автомобилей. В одном Костя увидел мертвецки пьяного водителя, уснувшего в обнимку с баранкой.

Спецтранспорт ОМОНа протаранил центральный вход. Послышался треск и звон лопнувших стёкол, скрежет металлических конструкций. Грузовик въехал целиком, только потом Адик остановил машину.

Борис, как некогда и его брат, повернул ручку и ударом ноги выбил дверь. Та распахнулась и грохнула о кузов. Бывший военный резво выскочил, словно у него и не было пули в бедре. Затем по узкой лесенке спустился Костик. Синхронно хлопнули двери кабины. Последним выбрался Виталик.

В холле валялись ящики, канистры, одежда и много-много разнородного мусора, основу которого составляли бутылки из-под крепкого алкоголя. Пахло здесь тоже как на свалке – отходами.

– Проткни на всех машинах колёса, – Бандит дал указание Адику. – Бензовоз не трогай, он нам ещё может понадобиться. Понятно?

Адик кивнул. Забрался обратно в «Урал» и начал сдавать задним ходом. Вообще все ожидали, что прорваться будет тяжело – их обязательно встретят и захотят угостить свинцом…

Отряд прошёл через коридоры. Миновал распахнутые синие двери. По дороге им встретился один из бойцов: с голым торсом и вусмерть пьяный. Борис хладнокровно перерезал ему глотку. Чем ближе по коридорам подходили к главной арене, тем явственнее слышали голоса. Развязные выкрики, нестройные залихватские песни, женские визги. Ядрёно пахло мужским потом, алкоголем, мочой. Дыхание спирало от едкого табачного дыма.

Вскоре встретились двое мужиков, они вышли в коридор выяснять пьяные проблемы. Бандит короткой очередью положил обоих. В общем бардаке этих выстрелов никто и не заметил.

Двойные синие двери остались раззявлены. На Арене Балашихи творился Содом и Гоморра. Большинство синих сидений выворочено. В разных концах горело семь больших костров. В огромной самодельной клетке из сетки-рабицы, в центре поля, находились женщины. Валялось несколько перепивших воинов. Основанная масса, человек сорок, столпилась вокруг загона с пленницами. Они выбирали себе самку, ориентируясь в очерёдности по каким-то своим законам. Несколько женщин уже вопили в руках пьяных и вонючих захватчиков. В клетке как раз находился смуглый кавказец с короткими, курчавыми волосами. Он схватил одну из девушек в юбке и бесцеремонно перевернул. Раздвинул ей ноги. Юбка задралась, под ней обнаружились жёлтые трусы, сзади немного запачканные коричневым.

По Арене разнёсся дикий, безудержный смех. Мужики, столпившиеся вокруг клетки, ржали словно кони, у некоторых из рук даже повыпадали бутылки с алкоголем.

– Пусти! – Борис отпихнул учителя и сделал два шага вперёд. Щёлкнул предохранитель на пулемёте.

– Своих перестреляешь! – Костик бросился к бывшему военному, но Бандит схватил учителя за шею и притянул к себе.

– Занимай, позицию, дурак, – рыкнул на ухо. – Сейчас здесь ад начнётся!

Спецназовец отпустил учителя и бросился к ближайшим пластиковым сиденьям. Виталик последовал за командиром.

Короткими очередями застрочил пулемёт. Пули рвали человеческие тела, разбивали бутылки с ядом. Мгновенно поднялся крик и гвалт. Столпившиеся мужики бросились в рассыпную. Некоторые упали, спасаясь от пуль. Скулы Бориса заострились, глаза заблестели, губы искривились в страшной ухмылке. Кто-то из этих людей убил его брата. Бывший военный водил стволом из стороны в сторону, пытаясь всадить пули в большее количество тел. Пулемёт плевался огнём, запах пороха мгновенно заглушил остальной смрад.

Костик посмотрел вправо. Он слабо представлял, как могли пластиковые сиденья защитить от пуль. Рядом с головой свистнуло. Костя бросился между ближайших кресел. Поскользнулся на бутылке и грохнулся в проход. Ударился лицом о синюю сидушку. В челюсти неприятно хрустнуло. Рот стал наполняться кровью. Учитель приподнялся на руках и сплюнул на пыльный пол сгусток, в котором оказался зуб. Это обстоятельство разозлило ещё сильнее. Костя вскочил и осмотрелся. Вокруг клетки увидел много тел и крови. Люди ещё шевелились, но их участь предрешена. Истошные вопли боли рвали их глотки. Выжившие пленницы лежали среди тел своих подруг. Те, кто мог кричать – кричали.

Лента в пулемёте как раз закончилась. На мгновение наступила абсолютная тишина. Разбежавшиеся жители Ледового дворца начали стрелять. Костик увидел троих, засевших, за перевёрнутыми судейскими столами. Они палили в Бориса, но бывший военный, казалось, этого и не замечал. Стоял с широко расставленными ногами и перезаряжал пулемёт. Пули свистели рядом с его головой, словно он заколдован от попадания.

Костик упёр приклад в плечо и начал бросаться короткими очередями во врагов, спрятавшихся за судейским столом. Перегретые гильзы отлетали, стукались о синие сиденья. Слева огрызались ещё два автомата – Бандита и Виталика. Стадион вмиг наполнился страшнейшей какофонией звуков. Мелькали вспышки, свистели пули, воняло гарью костров, порохом и перегретой сталью.

Патроны быстро кончились. Костику показалось, что он подстрелил двоих. Нагнулся, чтобы перезарядиться. Над головой прошла очередь. Свинец пробивал пластмассовые сиденья с едва уловимым «чпок». Учитель на карачках пополз в сторону. Кто-то заорал:

– Прикрою! Вали этих тварей!

Снова заработал пулемёт. Его громоподобный голос заглушил все звуки и выстрелы. Костя завалился на спину. Отщёлкнул магазин. Перевернул связку и вставил заряженным. Передёрнул затвор, болезненно стукнувшись локтем о сидушку. Привстал на одно колено и осторожно выглянул. Вспышек на противоположной стороне Арены мелькало не меньше двадцати. Но с каждой секундой их количество уменьшалось. В свете костров учитель видел, что у Бориса разодрана правая щека, на одежду стекала кровь. Но пулемёт в его руках продолжал плеваться свинцом. Бессердечно уничтожая тех, кто посмел убить брата.

Увидел Костик и Бандита, бежавшего по флангу между кресел. Он держал автомат на вытянутой руке и поливал свинцом сиденья, ориентируясь на вспышки.

– Попал в козла! – закричал кто-то сквозь грохот.

Автомат Виталика замолчал. Учитель выбрал себе цель – прямо напротив, между пятым и шестым рядом кто-то огрызался короткими очередями. Пулемёт на мгновение смолк. Костик бросил короткий взгляд на бывшего военного. Увидел, как Борис сделал несколько шагов назад и согнулся, схватившись за живот. Тяжёлое оружие вывалилось из его рук, между пальцев сочилась тёмная кровь. В следующую секунду, Борис подхватил оружие и распрямился. Из его живота выпадало склизское и продолговатое. В белом лице не осталось и кровинки, глаза горели кострами. Он зажал спусковой крючок и продолжил поливать свинцом людей, убивших брата. Костя прицелился в человека на противоположной стороне поля. Вдохнул и нажал спуск. Ствол автомата бросило вверх. Гильзы зазвенели о пластиковые сиденья, словно брошенная мелочь. У врага из головы брызнул кровавый веер.

Возле дальнего костра Бандит схватился в рукопашную с одним из жителей Ледового дворца. Даже будучи одноруким, спецназовец поставил подсечку и бросил пьяного мужика в огонь. Тот сразу выпрыгнул оттуда, но его одежда и волосы уже вспыхнули. Он бросился вниз, прямо по спинкам сидений, на третьем шаге споткнулся и грохнулся между рядами.

Рядом свистнули пули, Костя пригнулся. Затем высунулся и дал длинную очередь по тем местам, где видел вспышки. Заметил, как Бандит швырнул гранату и тут же метнулся под прикрытие одного из бетонных входов. Учитель упал между сидений. Грохнул взрыв, эхо ударило по ушам. Послышался дикий вопль. Так кричат лишь люди, которым жить осталось считанные минуты. Сиденье рядом с плечом прошила пуля. Костя непроизвольно шарахнулся в сторону, и это спасло ему жизнь. Следующая пуля пробила кресло в том месте, где он только что сидел. Учитель высунулся и дал короткую очередь. Горячие гильзы отлетели в сторону.

Голова Бориса дёрнулась. Пулемёт умолк. Бывший военный завалился вперёд. Костик видел, откуда стреляли. Навёл ствол на патлатого мужика с вытянутым лицом и зажал спусковой крючок. Автомат выплюнул три патрона. Ствол бросило вверх. Патлатого перекинуло между сидений.

В левое плечо сильно ударило, словно кто-то врезал кувалдой. Костик завалился на спину. На глаза моментально выступили слёзы от жгучей, нестерпимой боли. Он посмотрел на рану. Куртка на плече моментально напиталась кровью. Создавалось чувство, что туда впилась стая собак, которые рвали и тянули плоть в разные стороны. Моментально навалилась слабость. Костик зажмурился и заставил себя подняться в полный рост. Левая рука не шевелилась. Он упёр приклад в живот и зажал спусковой крючок. Автомат больно бил отдачей по внутренностям. Зато ствол меньше прыгал. Рядом с головой свистнуло несколько пуль, но Костик не обратил на это внимания. Мир перед глазами словно замедлил движение. Он видел вспышки. Наводил туда ствол и бросался короткой очередью. Видел как Бандит чётко и методично, профессионально отстреливал людей, не оставаясь на одном месте дольше, чем на две секунды. Он перебегал от ряда к ряду, хладнокровно уменьшая количество жителей Ледового дворца до ноля. На мгновение бывшему редактору даже страшно стало, как он мог жить с этой машиной смерти в одном доме?!

Автомат перестал бить в живот. Костик нагнулся, положил его на пол, достал магазин и вставил последний из связки. Наступил на оружие и неуклюже, с третьего раза передёрнул затвор. Перед глазами плавали радужные круги. Пахло перегретой сталью, гарью, порохом, застарелым потом. Слышались крики раненных, плач. Мужской и грубый голос причитал «Мама-мамочка».

Костя выпрямился и увидел, как Бандит выстрелил из пистолета в голову Лысому. Адреналин в крови полыхал, словно огонь в рюмке спирта. Учитель заметил, как в ближайший к нему вход метнулась тень. Кто-то из выродков, которые напали на Серебряный Бор и стёрли его с лица Земли, хотел спастись. Костик усмехнулся. Тяжёлыми шагами пробежал по ряду и вскоре оказался у прохода. В тёмном провале полыхали отблески костров. Справа падали солнечные лучи нового дня. Учитель направился по коридору. Заглянул в одну из встречных комнат. Оттуда воняло человеческими отходами – явно раньше использовали вместо туалета. Вдали послышался кашель. Костик зашагал быстрее. Тёплая кровь пропитала одежду с левой стороны груди, стекала по животу. Адреналин и азарт погони стучались в мозг, поддерживали тело в вертикальном положении. Учитель прошёл несколько поворотов, завернул в длинный коридор, хорошо освещённый через открытые двери комнат. Плечо горело адским пламенем, левой руки он вовсе не чувствовал. Одна из дверей оказалась закрыта. Костик остановился, и повернул ручку. Впереди мелькнула фигура. Учитель незамедлительно нажал спусковой крючок. Гильзы стукнулись в стену и звякнули на полу. Завоняло порохом. В этот миг правую ногу дёрнуло назад с такой силой, что Костя не удержался и грохнулся лицом в пол. Автомат впился в раненное плечо. В глазах почернело от боли в ноге и теле. Учитель взвыл, перевернулся на спину, затем поднялся и прислонился к стене, рядом с приоткрытой дверью. Когда сознание немного вернулось, увидел, что с другого конца коридора к нему бежал обрюзгший мужик в новеньких кроссовках. В руках АК, на поясе потрёпанная пистолетная кобура. Костя толкнул дверь, но та оказалась с доводчиком и не сильно-то и широко распахнулась. Однако пространства для того, чтобы ввалиться в комнату оказалось достаточно. Дверь с тихим щелчком закрылась. Костик поднял глаза и увидел массивный шпингалет, который больше напоминал засов. Он встал на левое колено и задвинул его. Ручка на двери повернулась. Учитель упал на пол и откатился в бок.

Дверь безрезультатно дёрнули. Костик осмотрелся. Он находился в маленькой комнатушке с большим окном, выходившим на восток. Жёлтый диск солнца выползал на небо. В комнате пахло дряхлым телом и мочой. На кровати, укрытая по шею простынёй, лежала полноватая женщина лет тридцати. Рядом с ней стояли медицинские приборы для обеспечения жизнедеятельности, подключённые к семи здоровенным аккумуляторам. По единственному экрану ползли ребристые линии, менялись цифры.

– Эй, урод, – долбанули в дверь. – Я тебя всё равно оттуда достану, выходи, по-хорошему!

Костик посмотрел на свою ногу. Пуля попала точно в центр большеберцовой кости. Крови не много, но теперь учитель не чувствовал две конечности. Его начало трясти в ознобе. Костя подтянул к себе автомат. Отщёлкнул магазин, где оставались патроны, отбросил его в сторону. Непослушной и отяжелевшей рукой с трудом попал в карман, вытащил вторую связку магазинов.

– Эй, – долбанули в дверь. – Я сказал, выходи! Тогда прикончу быстро!

Костик вставил магазин в окно ствольной коробки. Левым коленом прижал автомат к полу и постарался передёрнуть затвор, но оружие выскользнуло.

– Ну, козёл, я тебя предупреждал, – раздалось из-за двери.

По ушам ударил треск выстрелов. В дверь застучали пули. Несколько звякнули о щеколду. Выворотили её вместе с саморезами. Три пули вонзились в приборы жизнеобеспечения женщины. Экран мигнул и медленно погас. Женщина на кровати слабо дёрнулась. Костик нечеловеческим усилием заставил себя взять автомат обеими руками. Сжимая его левой, попытался передёрнуть затвор, когда сообразил, что оружие взведено. Левая рука плетью упала на пол. Из простреленного плеча начала толчками выплёскиваться кровь. Женщина на кровати вновь дёрнулась. На этот раз сильнее.

Дверь раскрылась. Вначале Костик увидел дуло автомата. Затем обрюзгшее лицо мужика. Тот улыбнулся.

– Ну, урод… – начал он и неожиданно замолчал.

Женщина на кровати резко поднялась. Распахнула веки и ошарашенным взглядом обвела палату. Её глаза неестественно блестели. Губы изогнулись в устрашающем оскале, показались жёлтые зубы. Простынь с груди упала, под ней обнаружилась посеревшая ночная рубашка.

Женщина закричала. Истошно, протяжно, дико, срываясь на ультразвук. Уши заложило, барабанные перепонки грозили лопнуть.

– Ещё не все! – её неестественный, неживой, лишённый интонаций и жизни голос прогремел сразу со всех сторон, словно все стены превратились в огромные динамики.

Мужик с обрюзгшим лицом попятился и выскочил из комнаты, напрочь позабыв о том, что хотел кого-то убить. Костик бы тоже убежал. Да не мог пошевелиться. Он чувствовал, как тряслись поджилки, дрожал подбородок. Женщина смотрела на него. В этих глазах учитель видел бездну космоса и холод мироздания, глубокое равнодушие и абсолютную силу.

Костик понял: или сейчас… или никогда.

– Пожалуйста, – громко произнёс учитель. – Верни людям разум!

Не отрываясь, он смотрел в холодные глаза бывшей женщины.

– У вас был разум! – от её громоподобного голоса хотелось забиться в угол, спрятаться в мельчайшую трещинку пола, раствориться в стакане воды. – Вы не смогли им пользоваться! Вы его применяли только для смерти всего! Вы моя худшая попытка! Вы могли всё! Вы даже смогли меня обмануть в прошлый раз!

– Пожалуйста, верни нам мозги! – закричал Костик, он оторвал спину от стены и попытался встать, но тяжело упал на пол. Постарался вскинуть автомат, но тот оказался неожиданно тяжёлым. Сил не осталось. – Пожалуйста! Умоляю тебя! Верни нам разум!

– Вы не ценили его! Не вам его иметь!

Глаза женщины блеснули яркой вспышкой, словно внутри на мгновение включились два мощных прожектора. Костик почувствовал волны, разлетевшиеся от неё во все стороны. Они проникали в мозг, шевелились там. Словно черви, выедали мысли…

Женщина грузно рухнула на койку.

Костик осмотрелся не понимая, где находится. Ему хотелось забиться в тёмный угол. Он явственно почувствовал близкую смерть. К руке прицепилось что-то холодное, выдернул ладонь из странной штуковины. Напрягая последние силы, пополз в тёмный угол. На полу оставался широкий кровавый след. За окном светило октябрьское солнце.

Бандит переходил от тела к телу. Добивал раненных одиночными выстрелами. Он как раз остановился над облевавшимся мужиком в новеньких НАТОвских брюках. Навёл оружие ему в голову. Мужик шевелил губами, заворожено смотрел в чёрный ствол. В голове появилось странное чувство – словно кто-то длинный и скользкий выжирал мысли. Через несколько секунд Бандит понял, что находится на открытом пространстве, где пахнет кровью, смертью, потом, испражнениями. Страшное место. Он выпустил из руки странную штуковину и присел. Огляделся. Вокруг шевелились тени. Движения сковывали странные вещи на теле. Попытался их сорвать, но те сидели крепко. Позади кто-то закричал. Бывший спецназовец рванулся в темноту, подальше от костров. Спрятался между пластиковых сидений и осторожно выглянул. Инстинкты подсказывали, что надо выбираться.

Адик на всякий случай поставил «Урал» мордой к выезду и оставил заведённым. Ткнул ножом в последнее колесо. Послышался лёгкий хлопок. Из продолговатого отверстия в шине начал рваться сжатый воздух. Выстрелы стихли и Адик надеялся, что победили свои. В голове появилось странное чувство – словно там копошились черви. В какой-то момент Адик понял, что его видно со всех сторон и надо бы прижаться к земле. Стать незаметным. Он опустился на четвереньки, из руки выпала странно блеснувшая штуковина. Адик стал на колени, опустил лицо к самой земле и понюхал нож. Тот неприятно пах резиной.

Пётр Валерьевич лежал в кровати. Его бил озноб. Постельное бельё промокло насквозь. Бывший депутат уже выпил два просроченных парацетамола. Таблетки не помогли. Он закрывал глаза, пытался уснуть, но утреннее солнце пробиралось под веки, мешало спать. Вдруг Власов почувствовал, что в голове появилось странное ощущение. Словно там копошились черви. С ужасом он осознал, что его мысли пропадают. Через секунду понял, что как-то странно себя ведёт: лежит на открытом пространстве, под непонятной тряпкой. Выбравшись из-под одеяла, он нырнул под кровать, во тьму, где пахло пылью. В этом месте ему казалось безопасно. К телу неприятно липли мокрые вещи. Бывший депутат начал рычать, дёргать за одежду.