Текст книги "Наверху рушились города…"

***

В последних числах июля Костик разыскал место, где жила семья диких. Конечно, семьёй это сообщество из мужчины, нескольких разнополых подростков и семи женщин детородного возраста, можно назвать лишь с натяжкой. Скорее прайд. Но Костика в первую очередь интересовали их младенцы. Двое детей, мальчик и девочка, приблизительно одного с Артёмкой возраста.

Семья диких обитала в, незакрытом в час Х, подвале высотки на улице Живописной. Учитель несколько дней за ними наблюдал и убедился, что все и сразу они жилую площадь не покидают. Требовалось придумать, как пробраться в подвал и разместить там камеру видеоняни.

Несколько раз Костя в одиночку выезжал в город в поисках магазина, где продавали соответствующее оборудование. Много попадалось камер, работавших через мобильную сеть, через Интернет. Через вещи, которых уже не существовало. Ему же требовался прибор, способный передавать видеосигнал, от одного устройства к другому, посредством волн. При этом камера должна максимально долго работать на батарейках. Как говорится: кто ищет, тот найдёт. Один из таких магазинов отыскался на Садовом кольце. За комплект: камера плюс устройство для просмотра (которое откровенно напоминало яблочный телефон), цену некогда просили такую, что можно купить средней убитости иномарку. Костя даже присвистнул, когда разглядел в темноте ценник. Но именно эту модель ик-видеоняни он и искал. Производитель обещал сто семьдесят часов работы камеры от встроенного аккумулятор, плюс Костя подключил пауэрбанк, вмещавший гигантский объём аккумулированного электричества. Сигнал передавался на расстояние чуть более километра, поэтому Костя мог его спокойно ловить из дома.

Оставалось лишь придумать, как незаметно пробраться в подвал и расположить там камеру, причём с таким раскладом, чтобы её можно было достать, зарядить и снова занести внутрь.

Костя боялся спугнуть диких, поэтому самостоятельно занести устройство не рискнул. Машинка на пульте радиоуправления не подходила, могла грохнуться с лестницы, застрять в уйме подвальных препятствий. А вот квадрокоптер учителя вполне устраивал. Какое-то время ушло на поиск максимально бесшумной модели. Оставалось надеяться, что дикие не долго будут интересоваться, что за чудо-юдо к ним прилетело.

Костя дождался момента, когда в подвале, по его подсчётам, находилось меньше всего диких и залетел квадрокоптером внутрь. Если бы до этого не тренировался в другом подвале, вскрытом при помощи фомки, то ни за что не справился б с управлением.

Потерявшие разум люди поселились в просторной комнате без вентиляционных окон. Зимой здесь было относительно тепло. Костя посадил квадрокоптер в углу. Ему дико повезло, так как в момент его залёта, двое подростков боролись в песке и пыли настолько увлечённо, что маленький вертолёт пролетел над ними незаметно. А одна из женщин, оставшаяся в помещении, совершала акт естественной надобности в соседней комнате. Костя выключил квадрокоптер и включил камеру видеоняни, прикреплённую сверху. Он отчётливо видел всю комнату. А при необходимости мог и перелететь в другое место. Главное, чтобы вернувшийся глава семейства не заподозрил неладное и не разбил высокотехнологичные устройства.

Но диким это и в голову не пришло. За всё время наблюдения лишь одна из женщин обнюхала странный агрегат, который изредка к ним прилетал, изредка улетал.

В поселении, тем временем, жизнь бурлила. После расправы над Игнатом (против которой, как оказалось, многие были против, но Бандита это не остановило), страсти вокруг маньяка улеглись. Пока шестого августа не пропала одна из учениц Костика. Кто пооптиместичнее, бросились на её поиски, приверженцы пессимизма заявляли, что труп и так найдётся. Были и те, кто не сильно-то и волновался за исчезнувшего ребёнка. Девочка нашлась уже на следующий день. Она просто отправилась посмотреть, что за НЛО подвешено над Живописным мостом. Спросить у взрослых почему-то не догадалась, а вот переплыть Хорошёвское спряжение напротив восточного причала, затем добраться к мосту, а после к НЛО, она сообразила. Потом выяснилось, что, остановившись под сверкавшим НЛО, девочка поняла: вход как раз с берега. Но отчаиваться было не в её правилах. По самому дальнему красному ванту она начала карабкаться к своей цели. Попасть внутрь у девочки так и не вышло, но погода стояла тёплая, поэтому она попросту заночевала на металлической арке, откуда открывался вид на всю Москву. А утром вернулась.

Анатолий по-прежнему общался с поселением из Англии. У них тоже увеличилось количество людей, но незначительно. Ещё он поймал сигнал из Эквадора. Там находился белорус. Один. Рассказывал, что отправился в рабочую поездку, его попытались ограбить, а очнулся он, когда весь мир рухнул. Как добираться домой – не представлял. А после услышанных новостей и вовсе отчаялся. На связь он выходил редко и нерегулярно. При каждом новом сеансе в его голосе росло отчаяние.

В лагере родились ещё дети. Трое мальчиков и девочка. Родители светились от счастья. Костя не спешил их разочаровывать. Он наблюдал по видеоняне за поведением детей диких в подвале (периодически подзаряжая аккумулятор) и за манерами своего ребёнка. Они были одинаковыми. Всё больше и больше напоминали Маугли, который рос у Ануш.

Сентябрь выдался тёплым, почти таким же, как август. Впервые ощутилась нехватка бензина. Все близлежащие заправки и бензовозы были уже вычищены, за топливом приходилось ездить либо в Капотню, либо за МКАД, и на очередном совете приняли решение экономить его, пока не научатся получать. Отныне все, в чьём доме будет замечен электрический свет, приговаривались к внеурочным работам на ферме.

Топливо получать так, кстати, и не научились. В последующем вспомнили, что солярка и бензин из военных запасов предназначены для долгого хранения. Ими и пользовались, выгребая из подмосковных воинских частей.

В октябре приехала малочисленная группа, из Калининграда. Они успели объездить часть Европы, нашли там нескольких выживших. Но все были одиночки. Среди приехавших оказался православный священник. Для некоторых людей прибытие этой группы стало как глоток воздуха для утопающего. Инициативная команда сразу принялась строить часовню возле озера. Первая сыгранная свадьба – Костика и Тамары. На первое бракосочетание в новом мире явились все жители лагеря. Случилась грандиозная пьянка. Как и полагается, произошла глупая драка. Изменился мир, но не люди.

Дикие, после очередной подзарядки видеоняни, разбили квадрокоптер. Костику наблюдение за ними больше и не требовалось. Он видел своего ребёнка, ходил в гости к другим родителям, общался с их детьми.

Сомнений не осталось: дети, даже от здоровых родителей, рождались дикими. Все люди, которые в час Х не находились в коме, потеряли разум. Даже те, кто на тот момент ещё не родился.

***

В октябре, когда на столицу обрушились проливные дожди, Бандит затеял очередные учения. Сколько он выслушал в свою сторону мата – не перечесть. А сразу после них, случилось очередное ЧП. Его однополчанин, Тимур, вспорол живот подруге Петра Валерьевича, а после застрелился сам. Как впоследствии оказалось, они были любовниками. Затем поссорились и гражданская супруга Власова, пригрозила рассказать общественности, что Тимур любит, когда его переодевают в женское бельё и унижают.

Сожительница бывшего депутата умирала ещё два дня. Марина отчаянно боролась за её жизнь, но спасти не смогла.

Зимой продуктов стало не хватать. Частично из-за того, что у жителей Серебряного Бора не доставало сельскохозяйственных навыков, частично из-за хапуг, которые, словно хомяки, затаривались на чёрный день. Но это выяснилось чуть позже и совершенно случайно. А зимой совет принял решение открыть столовую. Главным поваром назначили Ромула, чему последний оказался несказанно рад.

Весной, после того, как в некоторых домах обнаружились огромные запасы еды, стало понятно, отчего остальным пищи не хватало. «Хомяков» прилюдно наказали. Общественная столовая к тому времени стала не нужна, но она пользовалась большой популярностью и совет принял решение её оставить.

Весной Бандит снова затеял учения, на которых погиб один человек. Женщина, которая ради любопытства заглянула на импровизированный полигон, где и получила пулю в лоб.

Дни текли за днями. Появилась библиотека, театр (где Огонёк ставила почти каждую неделю одноактные пьесы). Чуть позже возник бильярдный клуб. Весну сменило лето, затем пришла осень. Организованные вылазки в город стали происходить всё реже и реже. Их участники рассказывали, что диких людей почти не осталось. А вот количество различного зверья, наоборот, заметно возросло. В некоторых местах сквозь асфальт начала пробиваться трава. Природа с лёгкостью отвоёвывала занятые человеком территории. Братья несколько раз ходили на охоту и оба раза притаскивали лосей. С их лёгкой подачи появился охотничий клуб.

Жизнь приобрела монотонное и равномерное течение, нарушали которое лишь родившиеся и рождавшиеся дети. Все они были дикими.

***

Спустя четыре года после часа Х, в конце августа, в Москву приехала ещё одна группа сохранивших разум людей. Однажды во второй половине дня в столице что-то рвануло. Звук был настолько сильный, что у Костика, проводившего последний урок, заложило уши. Немногочисленные оставшиеся ученики прижухли, наклонились над партами.

– Посидите немного, – Костя выбежал из кабинета и подскочил к радиостанции в коридоре.

– Тревога, нахрен! – как раз разразилась она хрипом. – Всеобщая мобилизация, нахрен! Пункт сбора перед мостом.

Костя забежал в класс.

– Дети, все по домам! – скомандовал он.

Не дожидаясь пока они разойдутся, учитель побежал к себе. Солнце склонилось над столицей. Погода стояла тёплая. Сильно воняло гарью от опавших листьев – кто-то собрал их в кучу и жёг. В небо поднимался сизый дым. По улице бежали люди. Почти все побросали работы. В городе ещё раз сильно рвануло. Со стороны центра в небо взвился гриб. В первую секунду Костик подумал, что это ядерный. Затем сообразил, что для ядерного взрыв слишком слабоватый, да и разрушительной волны нет. В подтверждение этих мыслей, налетевший ветерок начал разносить поднявшуюся пыль.

Костик залетел в дом. Схватил припрятанный в спальне автомат. Когда скатился по лестнице, в рации на первом этаже раздался хриплый и наглый голос:

– Эй! А мы вас слышим! Чё, где вы засели?

– Ты кто, нахрен? Приём, – ответил Бандит.

Костик замер у входа, прислушиваясь к разговору.

– Оп-па! – хихикнул хриплый голос. – А ты чё такой дерзкий? А? Чё, петушок, пёрышки давно не щекотали? О! Да мы вас видим! Дым поднимается… Слышь, Моряк, чё там находится? Серебряный Бор? Заповедник? Слышь, петушок, ты там чё со своими курочками насестик себе соорудил? Лисичка едет!

– Слово «петушок» я выложу на асфальте из твоих зубов, нахрен, – прорычал Бандит.

Костик выскочил из дома. Закрыл дверь. Возле моста собрались все мужчины, способные носить оружие. Пятеро снайперов, двое из которых братья, засели на позициях. Автоматчиков главный полицейский рассредоточил так, чтобы в случае боевых действий Хорошёвский мост оказался под плотным перекрёстным огнём. БТР стоял заведённый. За КПВТ стрелок ждал команды «огонь».

Наконец жители Серебряного Бора услышали рёв моторов. На Москву, тем временем, опустились сумерки. На Маршала Жукова показался ряд огней. Вскоре к Хорошёвскому мосту подъехала колонна из пятнадцати автомобилей. Впереди ехал белый американский седельный тягач MACK с топорно приделанным отвалом от грейдера. Позади мощной машины тащились всевозможные джипы, начиная от «Буханки» и заканчивая «Тигром». Замыкал колонну армейский МАЗ-бензовоз.

Бандит вышел вперёд. Убрал руку за спину. Из расстёгнутой набедренной кобуры торчала рукоять пистолета. Тягач двигался прямо на бывшего спецназовца. И останавливаться не собирался. Костик, как и остальные, затаил дыхание. Взвизгнули тормоза. Зад тяжёлой машины немного повело, из-под колёс повалил дым. Топорно приделанный отвал остановился в нескольких сантиметрах от полицейского. Только потом Бандит позволил себе сделать несколько шагов назад. С каменным лицом сплюнул на асфальт. Внедорожники на мост заезжать не стали. Остановились поодаль. Из окон высунулись мужчины. Некоторые вышли, встали рядом с машинами, небрежно мусолили подожженные сигареты. За стёклами машин Костик разглядел и женские лица.

Пассажирская дверь тягача открылась. На асфальт спрыгнул здоровенный мужик с лысой, и казавшейся квадратной, головой. В левой руке он держал УЗИ. Израильский автомат смотрелся в его лапах, как игрушка. Куртка цвета хаки расстёгнута, на груди, из-под тёмно-зелёной майки-алкашки, торчала копна чёрных волос. Лысый добродушно улыбнулся, но Костику этот оскал показался волчьим. Вероятно, людей этот здоровяк убивал с такой же улыбкой.

Широкими шагами он подошёл вплотную к Бандиту. Они оказались лицом к лицу и около минуты попросту смотрели друг другу в глаза. Костик почувствовал, как вспотели его ладони. Видел, как напряглись курившие возле внедорожников мужики.

Бандит и Лысый, по-прежнему глядя друг другу в глаза, заговорили. Впрочем, продолжалось это недолго. Затем полицейский сделал шаг назад. Пришелец повернулся и быстро прошёл к тягачу. Лихо забрался внутрь. Лязгнула дверь. Из выхлопных труб повалил чёрный дым, тяжёлая машина начала сдавать задним ходом.

Следующие несколько суток на Хорошёвском мосту стоял усиленный пост, а вдоль берегов ходили патрули. Совет все эти дни провёл за совещаниями, собираясь рано утром и расходясь затемно. А по острову, тем временем, поползли слухи.

Поговаривали, что эти люди путешествовали из города в город. Грабили, насиловали, убивали. Серебряный Бор затаился и притих, словно заяц в норке, вокруг которой бродит волк.

Через три дня после встречи на мосту, ранним утром, рация снова разразилась возгласом «Тревога».

Костик выскочил из тёплой постели. Тамара в полусне что-то пробурчала. На улице уже было по-осеннему прохладно. Учитель прибежал к посту одним из первых. Увидел, что на мосту стояло три внедорожника. Две «Буханки» и старая, праворульная, «Тойота». А возле них столпилось около двадцати женщин. Испуганные, помятые кочевой жизнью, одетые в разносезонные, порой нелепые, вещи. Они жались друг к другу. Люди на посту держали женщин под прицелом автоматов.

– Опустить, нахрен, оружие! – скомандовал прибежавший на пост Бандит.

Он вышел к женщинам. Те поначалу заговорили все разом. В итоге полицейскому пришлось выделить среди них самую вменяемую и отвести в сторону.

Поднятые по тревоге мужчины всё прибывали и прибывали к мосту. Но так как врага не наблюдалось, некоторые начали уходить. Бандит приказал никому не расходиться. Женщин пустили. А машины, на которых они приехали, оставили на мосту.

– Значит так, – Бандит забрался на БТР и обратился к собравшимся защитникам. – Нам, нахрен, придётся приютить этих баб. Не потому что я, нахрен, такой добрый, а потому что людьми надо быть… У этих отморозков они, нахрен, были на правах наложниц. Рабынь. А этим утром, когда увидели, что есть место, где можно по-человечески жить, просто собрались и ушли. Нахрен. У кого-то есть возражения? – обвёл взглядом толпу перед мостом. – Нет? Ну и отлично, нахрен. Полная боевая готовность. Ждём, нахрен, отморозков.

Он снова рассредоточил всех таким образом, чтобы мост, в случае военных действий, оказался под перекрёстным огнём.

Пришельцы не заставили себя долго ждать. Заявились спустя час. Впереди, как и в прошлый раз ехал седельный тягач, а за ним джипы. Машины заехали на мост, чуть сбавили скорость.

Бандит забрался на БТР и прокричал в рупор:

– Стоять, нахрен, иначе открываем огонь!

Он бросил матюгальник болтаться на ремешке и поднял руку. После маха следовало начинать стрелять. КПВТ немного сдвинулся, стрелок метил в кабину американского грузовика.

Костик взял на прицел серебристый внедорожник немецкого производства. В груди образовался кусучий холод. Сердце билось гулко, учащённо, его стук отдавался в ушах. Автомат казался лёгким. Рядом на позиции кто-то грязно выругался.

Тягач мог разметать внедорожники на которых приехали женщины, но водитель не стал этого делать. Остановился. Затормозила и вся колонна. Захлопали двери. На улицу выбирались мужики, обвешанные оружием. Человек шестьдесят. Выглядели они жалко. Грязная и рваная одежда в стили милитари, опухшие от бесконечных пьянок лица. Костику даже на внушительном расстоянии померещилась вонь перегара. Мужики заняли позиции за автомобилями, ощетинились автоматами и карабинами. Видать насмотрелись когда-то голливудских поделок, где стрелки прятались за машинами. Глупцы. Очередь из «калаша» спокойно доберётся до их проспиртованных тел.

Из американского грузовика выбрался Лысый. В руках, по-прежнему, УЗИ. Наглой походкой он двинулся к посту. По пути хозяйски заглянул в брошенные внедорожники. Бандит с БТРа спускаться не стал. Даже руку не опустил.

– Иди сюда, – поманил его предводитель пришельцев.

– Забирай, нахрен, эти колымаги и проваливайте, – громко произнёс спецназовец. – Женщины приехали сюда добровольно и возвращаться не хотят.

– Я сказал, иди сюда! – Лысый по-хозяйски, словно псу, указал себе под ноги.

Костик видел, как напряглось лицо спецназовца. Понимал, как сильно тому хочется махнуть рукой.

Как оказалось впоследствии, это следовало сделать. Никогда нельзя щадить тех, кто пришёл к тебе с войной. Отпустишь – они обязательно придут ещё раз, но уже подготовленные.

– Забирай машины и проваливай нахрен, – сквозь зубы процедил Бандит. – Твои тёлки приехали сюда добровольно. Возвращаться обратно, нахрен, не желают. Ты всё понял? Или мне, нахрен, объяснить по-другому?

Он слегка двинул затёкшей рукой. Белобрысый парнишка, прибывший вместе с группой на автобусах, видимо перенервничал. Нажал спусковой крючок и его автомат сухо щёлкнул. Заклинил.

Костик почувствовал, как взмокли его подмышки. Из-за одного урода чуть не началась перестрелка. Он подскочил к парнишке и несильно ударил того прикладом по затылку. Белобрысый ойкнул и завалился на бок, прикрывая голову.

– Не бей, – запричитал он. По его штанам начало расползаться мокрое пятно.

Костик немного ошарашенный, отступил.

– Ты чего кобелишься?! – неожиданно изменил тон лысый. Он видел Костика. Понял, что не получится, как прежде ворваться, перестрелять немногочисленных защитников и вволю веселиться. Придётся брать хитростью. – Понял я! Сами так сами. Хрен бы с ними! Чтобы из-за сучек драных нормальные пацаны друг друга валили?! Слышь ребята? – обернулся к своим. – Давайте, опускайте стволы! С нормальными пацанами надо дружить!

Забулдыги, которые составляли его воинство, неохотно залезли в джипы. Неорганизованно, бибикая друг другу, начали сдавать назад.

– Ты не кипятись! – лысый дружески улыбнулся спецназовцу. – Всё нормально. Ушли и ушли. Сосок что ли мало?! Найдём ещё. Я тут другое перетереть хотел… Может спустишься?

Бандит видел, что джипы отъехали метров на сто и остановились, ожидая своего главаря.

– Никому не стрелять! – крикнул он и опустил руку. Затем соскочил с БТРа и подошёл к лысому.

Говорили они минут пять. Костик всматривался, пытался по губам прочесть, о чём беседа, но, естественно, у него ничего не вышло.

Свои машины пришельцы забрали. О чём Бандит разговаривал с их предводителем, он так и не рассказал. Зато рассказала Тамара. На следующий день она вернулась из больницы и сообщила, что назавтра Марина, в сопровождении братьев, Бандита и ещё нескольких крепких ребят отправляется в лагерь пришельцев.

Вся операция проводилась в строжайшей тайне и то, что учитель о ней узнал – случайность. Формально Бандит пообещал помочь пришельцам, засевшим в Ледовом Дворце Балашихи. По факту он попросту собирался разведать обстановку. Узнать врага изнутри. Оказалось, что сестра Лысого уже год как впала в запредельную кому и они повсюду её за собой таскали. Врачей им пока не попадалось. Главарь пришельцев оставил двадцать своих людей запертыми в машине под дулами автоматов, в залог того, что врач вернётся целой и невредимой.

И не нарушил обещания. Марина осмотрела женщину и сказала, что шансы у неё крайне малы. Бандит и братья, тем временем, разведали всё, кроме точной численности людей. К вечеру группа в целости вернулась обратно.

Весь сентябрь пришельцы развлекались в Москве. Не единожды жители Серебряного Бора слышали выстрелы, взрывы, и даже пьяные песни. Как пообещал их главарь, вместе с первыми весенними деньками они снимутся и поедут евпропеизироваться.