Текст книги "Наверху рушились города…"

***

В магазин сделали ещё несколько рейсов. Зашли и в лавку спорттоваров, где прятался Адик. Набрали там вещей и обуви. Рыжеволосая по-прежнему спала, но теперь по её лицу пробегали малозаметные судороги. Девочка-подросток каждый раз зыркала на людей, словно голодная волчица. Адик бурно старался быть полезным. Порхал между кунгом и заполненными тележками с такой резвостью и лёгкость, словно Борис сказал, что его возьмут лишь после испытательного срока. Даже узкие и неудобные ступени ни капли не смущали нового члена команды.

Костик заметил двух диких, пробежавших через парковку. Видел, как они выглядывали из-за белого седана французского производства. Агрессии они не проявляли и вскоре вообще ушли по своим, диким делам.

На улице пахло дождём. С севера набегали низкие и тяжёлые тучи, слизывали с неба звёзды. Крепчал порывистый ветер. Первые лучи восходящего солнца с трудом пробивались сквозь хмарь.

– Надо уже возвращаться, – сказал Борис, когда вышли с очередными переполненными тележками. – Соляра на базе ещё есть, вышку найдём в следующий раз.

Адик бегал в кунг и обратно, но уже не так резво. Тамара держала ребёнка. Мальчик спал настолько глубоко, что его не могли разбудить даже пререкания Жорика с Фёдорычем. Военный с сантехником так неистово спорили о том, какой дорогой ехать, словно от этого зависела судьба человечества.

Рыжеволосая очнулась и выбралась на улицу. На последней ступени чуть оступилась и непременно бы упала, не подоспей Костик. Женщина снова уселась к большому колесу, посмотрела на набегающие тучи и улыбнулась.

Девочка-подросток, казалось, уснула. Но стоило подойти к ней бывшему редактору, как она распахнула глаза. Столько в них полыхало лютой ненависти, что хватило бы на стаю волков.

Наконец тележки были разгружены. Людям пришлось потеснить вывезенных из больницы пациентов, чтобы сесть самим. Стоять в окружающих завалах не представлялось возможным, к тому же поручни в машине то ли скрутили, то ли они изначально не предполагались.

Борис подошёл к подростку. Присел, чтобы отвязать руки и в этот момент девочка на него бросилась. Схватилась за автомат, попыталась развернуть его в сторону владельца и зажала спусковой крючок. Оружие стояло на предохранителе, и Борису лишь достался тычок под рёбра.

Он схватил девочку за волосы и бросил на тротуарную плитку, рядом с зелёным мусорником.

– Ах ты ж паскуда… – прорычал военный.

Схватил резиновый шланг, наступил ей коленом на позвоночник и так туго стянул руки, что они посинели.

– Вставай, – Борис поднял её за волосы и затолкал в кунг.

Костик помог девочке устроиться на сиденье, рядом с больным, за что та одарила его красноречивым злобным взглядом блеклых глаз.

– Братишка, не гони сильно! – Жорик постучал в металлическую стенку, рядом с открытым окошком.

– Тише ты! – шикнула на него фельдшер.

– Да не ссы! – авторитетно заявил военный. – Спит он, как убитый.

– А в следующую секунду орать будет. Тебе на ухо!

Зарычал мотор. Борис с хрустом включил заднюю передачу. Фёдорыч отправился к одному из оставленных на парковке автомобилей. Вынул через разбитое окно пачку сигарет и зажигалку. Наркоманы найдут очередную дозу в полной темноте и без рук, нырнут за ней даже на дно Марианской впадины. Борис собрался привычно хлопнуть по сигналу, но в последний момент передумал. Моргнул фарами. Как раз вовремя. Бывший сантехник достал сигаретку и засунул её в рот.

– Без тебя уедем! – высунувшись в окно, предупредил военный.

– Дорогу не найдёте, – буркнул Фёдорыч.

Он удручённо прошаркал к грузовику. Лениво, словно делает огромное одолжение, забрался в кабину. Звонко хлопнула пассажирская дверь. «Урал» начал сдавать задним ходом. Костик смотрел в зарешёченное окошко, увидел, что между синим пикапом первоконвеерной марки и белой, аккуратной А-классовой машиной, прятался ребёнок. Он что-то ел: руки и рот испачканы в тёмно-коричневом. Маленькими, настороженными глазками он посмотрел на «Урал». Встретился глазами с Костиком…

У бывшего редактора словно стрельнуло в мозгах. Он смотрел на синий пикап и не мог понять, где видел эту машину. Автомобиль, сам по себе, достаточно старый, редкий даже для Москвы. Костя отвернулся, посмотрел в кунг. Под ноги прикатилась бутылка с «Ессентуки». Редактор взял её и засунул в кучу еды таким образом, чтобы она не выскользнула. Грузовик остановился. Снова с хрустом переключилась передача. Костик мало понимал в автомобилях, но такой хруст коробка передач не могла издавать на ровном месте. Однако в этот момент эти мысли его мало занимали. Он снова посмотрел в окошко. Его преследовало пресквю. Казалось, что вот-вот вспомнит, при каких обстоятельствах видел этот автомобиль. Он стоял на светофоре…

Борис с хрустом врубил вторую передачу. Грузовик проехал вдоль торгового центра. Вывернул на круг. Военный по привычке поехал против часовой стрелки. Сбил столб со знаками «конец главной дороги», «уступи дорогу» и «круговое движение». В кустах лежал длинномер, его тентованный борт порвался, виднелись ящики.

Снова Борис не вписался в поворот. Знак «Поворот направо» улетел в траву.

– Кто тебе права давал? – Фёдорыч собирался покемарить, устраивался удобнее на сиденье, словно не его брали в качестве навигатора.

– А ты, старый, договоришься, – Борис выжал сцепление и, посмотрев на соседа, с хрустом включил первую передачу. – Навернётся, будешь толкать. Понял?

– А я тут при чём?! – старик посмотрел на него, как на дауна. – Сам же решил ехать через эти трубы.

– Гля! Заправка! – Жорик просунулся в окошко и указал пальцем влево.

Костик заметил, что Адик уже долгое время смотрит на девочку-подростка. Она на него, при этом, вообще не обращала внимания.

– А за что её? – наконец решился он спросить.

– Ты хочешь узнать? – захотелось развлечься Костику.

– Даже не вздумай! – сверкнула глазами Тамара.

Бывший редактор потянулся к девочке и развязал платок. Подросток с ярость выплюнула промокший кляп.

– Суки грёбанные! – прорычала она.

«Урал» свернул вправо. Братья сошлись во мнении, что доставать солярку из подземных цистерн процесс небыстрый. К тому же для неё банально требуется тара, которую в кунге уже некуда ставить.

Жорик повернулся и увидел, что рот девочки свободен.

– Чего глаза свои уродливые вылупил, мудак? – услышал военный в свой адрес. Первым порывистым движением он схватился за автомат, но в следующий миг передумал.

– Ты её выпустил?

– Да, – сказал Костя. – Адик интересуется, за что мы её так. Оно и вправду выглядит как-то странно… если не знать подоплеку.

Жорик нахмурился, засопел и начал усердно смотреть в окно. «Урал» двигался медленно. На МКАДе осталось много брошенных машин, большинство из них хоть куда-то да врезалось. Были, конечно, и страшные аварии, покорёженный металл, кровь… Однако большинство водителей и пассажиров отделалось лишь гематомами и разбитыми носами. Как говорится, хочешь успеть – не спеши.

– Пообщайся с ней, – предложил Костя новому члену команды.

Адик потупил взгляд, словно двенадцатилетний подросток, оставшийся наедине с объектом воздыхания.

– Ты умрёшь ещё очень не скоро, – посмотрела подросток на нового члена команды. – Когда всех этих уродов перебьют, ты присоединишься к стае. У тебя будут дети.

Тамара, Костя и Жорик круглыми глазами уставились на девочку. Стало привычным, что она угрожает и ругается, как агрессивный забулдыга.

– С чего такие предсказания? – поглядел на неё Адик.

– Потому что я знаю, что будет! – она обвела сумасшедшим взглядом всех пассажиров кунга. Даже малыша и мужчин в коме не забыла. – Вы мне не верите? – хитро улыбнулась. – Ничего! Они всё равно приедут. Хотите вы этого или нет! Когда приедет белый грузовик, вы все умоетесь кровью! Я вам обещаю это, сволочи безродные!

– Заткни ей пасть, – вяло бросил Жорик и вновь уставился в окно. Тем более там было на что посмотреть. Машина, которая совсем недавно стоила как двушка на окраине столицы, влетела под прицеп. В дорогом авто вряд ли кто-то выжил. Бедняки всегда злорадствуют смерти богатых, но при этом подавляющее большинство из них не прочь переметнуться во вражеский стан.

Адик ещё несколько раз попытался разговорить девочку, но безрезультатно. Подросток отвернулась к окну и смотрела на проплывавшие мимо автомобили.

Возле развязки на Дмитровском шоссе, прямо на дорожное полотно, грохнулся вертолёт. Фёдорыч именно там и предложил свернуть, чтобы потом, через Большую Академическую, выехать на Маршала Жукова.

По пути заехали в отдел полиции, где братья разжились оружием и патронами. Улов небольшой, но для такого маленького отряда вполне существенный.

Коробка передач хрустела настолько откровенно, что каждый думал: «Хоть бы доехать».

Солнце взошло над столицей. Тучи заполонили небо, но дождь всё не начинался. Когда проезжали мимо метро «Октябрьское поле», увидели группу диких. Один здоровенный мужик, пять женщин детородного возраста и малыш лет трёх, по внешним сходствам – настоящий сын мужика. Может разум и покинул людей, но зов крови не чувствуют лишь моральные уроды, ошибки эволюции.

Костика неудержимо клонило в сон. Он смотрел в окно. Мысли вяло ворочались вокруг синего пикапа, и где он его мог видеть. Причём это событие казалось таким же знаковым, как свадьба или рождение ребёнка.

Когда Борис расталкивал очередное скопление машин, от шума проснулся мальчик. Тихо захныкал. Рыжеволосая попросила его на руки, Тамара не задумываясь отдала. Она и сама уже смотрела на мир осоловевшими глазами.

– Стой! Тормози! – Жорик заколотил по стене рядом с окошком.

Девочка-подросток вздрогнула. Придремавшие Костик с Тамарой разлепили сонные глаза. Адик всматривался в окно, пытаясь разглядеть, что заметил военный. Коротко скрипнули тормоза. Жорик по привычке нажал ручку и долбанул ногой по двери. Так шустро выпрыгнул наружу, что даже автомат не взял. Костик посмотрел на оружие. Если бы эта ситуация произошла сутки назад, он бы схватил «калаш» и расстрелял братьев. А по возвращении на базу, Бандита и бывшего депутата. Но не просто так говорится, что всё надо делать в холодном уме и трезвом рассудке. Сейчас эти мысли показались глупостью и бредом.

Жорик подбежал к белому внедорожнику, который могли себе позволить лишь очень обеспеченные люди, а в регионах такой и вовсе не встречался. Машина столкнулась с дешёвой иномаркой отечественной сборки. Замена одного бампера на внедорожнике стоила дороже всей этой иномарки. Жора дёрнул за ручку двери, но та оказалась закрыта. Тогда просунул руку через разбитое боковое стекло и открыл её изнутри. Забравшись на водительское место, взялся за руль и покрутил его из стороны в сторону. Затем повернул ключ зажигания. Затрещал стартер, но автомобиль не завёлся.

– Эй, пельмень, ты чего там делаешь?! – крикнул Фёдорыч.

– Всегда хотел посидеть за рулём этой тачки, – честно признался Жора. Его лицо светилось как у семилетнего ребёнка, усаженного на лошадь.

– Ты сбрендил?! – вытянулось лицо бывшего сантехника.

Костя сонно усмехнулся. Бывают мальчики, степень взрослости которых измеряется лишь ценой машинки и настоящностью автомата.

– Да отвали ты пень старый, – Жора нехотя выбрался из машины. Осторожно захлопнул дверь, словно рядом стоял владелец и наблюдал, насколько аккуратно обращаются с его крошкой.

Бывший военный забрался в кунг. Хлопнул дверью.

«Урал» тронулся. Вскоре дорогу перебежала ожиревшая дикая дамочка. Костик увидел лишь как мелькнули её толстые целлюлитные ляжки, после чего она скрылась в раскрытом подъезде дома.

Костик думал о синем пикапе на парковке. Казалось, что вот-вот вспомнит, при каких обстоятельствах его видел. «Урал» во что-то врезался, громче зарычал мотор, отталкивая препятствие с дороги.

– Когда они приедут, они вам всем глотки перережут, – сказала подросток, но как-то вяло, словно это входило в её обязанность.

– Да угомонись ты уже, – устало бросил Жора. – Заколебала.

– Ты бы хоть объяснила кто эти «они», чего нам бояться? – спросила Тамара.

– Тебе шлюха, лучше обзавестись вазелином и смазать им все дырки, даже уши! Потому что тебя, проститутка, драть будут! А потом воткнут в глотку вот такой нож! – показала руками лезвие.

Жора схватил автомат, снял предохранитель и упёр приклад в плечо. Костик дёрнул подростка за руку, та соскользнула с сиденья и грохнулась на коробки с продуктами. Сухо щёлкнули два выстрела. Пули пробили спинку сиденья как раз в том месте, где только что находилось человеческое тело. «Урал» мгновенно остановился. Захныкал ребёнок на руках рыжеволосой.

Жорик навёл ствол на подростка, но стрелять не спешил. Мог задеть как Костика, так и парня в коме, лежавшего на сиденье.

– Что происходит? – появилось лицо Бориса. Мгновенно он оценил обстановку и понял из-за чего весь сыр-бор. – Братишка, успокойся. Скоро уже приедем, а там и решим, что с ней делать. Успокойся, говорю! – протянул в окошко руку и положил брату на плечо.

Тот немного расслабился и вскоре опустил автомат.

– Теперь понял, из-за чего она связана была и с кляпом?

Побледневший Адик поспешно кивнул.

Остаток пути подросток так и просидела на коробках. Она предусмотрительно молчала и косилась на всех злобным взглядом.

Наконец проехали Хорошёвский мост, свернули направо. Миновали пост со шлагбаумами. Начал накрапывать дождик. Сильный ветер стал трепать кроны деревьев, зашелестели листья. «Урал» свернул, проехали мимо перевёрнутого внедорожника. От трупов под забором осталась лишь измазанная в крови трава. Зато поверх забора появилась колючая проволока в несколько рядов.

Борис остановил машину. Вскоре открылись ворота. Костик приободрился, сонливость спала. Он чувствовал воодушевление, словно разведчик, вернувшийся из вражеского лагеря с особо ценными сведениями.

«Урал» въехал во двор. Адик с девочкой-подростом припали к окнам, рассматривали, куда их привезли. На глаза попался БТР, поставленный Бандитом за фонтан, параллельно воротам. Башню он повернул в сторону дороги.

Борис остановил машину, с жутчайшим хрустом включил нейтральную передачу, после чего заглушил двигатель. Костику на глаза попался кусок бетона, где он всего считанные часы назад лежал лицом. До конца отмыть кровь у него не получилось. Остались пятна. Хотя, если честно, он и не старался навести идеальную чистоту.

Первым, как всегда, вышел Жорик. По обыкновению грохнул дверью. Ребёнок вздрогнул.

Ворота открыла Ануш, и в этот раз первая услышавшая приближение тяжёлой машины. Накрапывал дождик, свинцовые тучи висели над головой. Влажный воздух пах листвой и травой. От «Урала» несло резиной, разогретой сталью и выхлопами. Из дома вышли Бандит, Марина. Засунув руки в карманы спортивных штанов, странной, мужской, походкой вышла симпатичная девушка. Пётр Валерьевич выглядел, как всегда, безукоризненно. Синие брюки, туфли, выглаженная белая рубашка с закатанным рукавом.

Одновременно хлопнули двери кабины. Фёдорыч потянулся, слегка наклонился в разные стороны.

– Умаялся я с этой молодёжью, – пожаловался подошедшему депутату. – Бестолковые.

Власов кивнул, но ничего не ответил. Братья встали перед ним в шеренгу, плечо в плечо, словно перед генералом. Фельдшер спустилась и приняла ребёнка у рыжеволосой. Бывший редактор помог выбраться спасённой женщине. Последним выскользнул Адик.

– Какой красивый… Огонёк, – улыбнулся Бандит, глядя на рыжеволосую, которая после всех перенесённых болезней и приключений «красивым огоньком» совсем не выглядела. – Пойдёмте, – приобнял её за талию. – Я вас провожу. Дайте догадаюсь… Вы хотите в душ?

Рыжеволосая так красноречиво на него посмотрела, что слов и не требовалось.

– Сейчас организуем, – пообещал бывший спецназовец. Раскрыл рот, произнести фирменное «нахрен», но передумал.

Пётр Валерьевич не отрываясь смотрел на ребёнка. Мальчик дёргал ручками и ножками, хныкал.

– Здарова, пацаны! – подскочила к братьям девушка в спортивных штанах, широкой белой майке и с хвостиком на затылке. – Меня Игнат зовут.

– Чего? – вылупился на неё Жорик.

– Да, это Игнат, – вздохнул бывший депутат.

Братья смущённо представились. Пожали тонкую ручку.

– А вас как звать, пацаны? – подскочила Игнат к бывшему редактору.

– Костик, – пожал он протянутую ладонь.

– Будем знакомы. А ты кто?

– Вообще я не знаю… – начал Адик. – Я не помню, – произнёс он смущённо и опустил взгляд.

Братья округлившимися глазами смотрели на очнувшуюся девушку. Борис даже облизнулся. Она была в его вкусе.

– У нас тоже есть интересный человек, – хохотнул старший брат. Он простучал тяжёлыми ботинками по ступеням спецтранспорта. – Пошли!

Жорик улыбнулся, предвкушая комедию. Костя, на всякий случай, сделал несколько шагов в сторону. Марина подошла к Тамаре, наклонилась к ребёнку.

Борис схватил девочку-подростка за предплечье и волоком потащил к выходу. На ступенях она оступилась и не упала лишь чудом.

Пётр Валерьевич недоумённо посмотрел на Бориса.

– Я не понял, а у неё руки связаны?

– Да, – улыбался во весь рот, старший брат. – У неё ещё и в пасти был кляп, пока этот, – показал на Костика. – Не вытащил.

– Развяжи ей руки, – приказал Власов.

– Не стоит, – покачал головой Борис.

– Не надо, – подтвердил брат его слова.

– Что, громилы недоразвитые, ссыте? – усмехнулась девочка.

– Прости моих людей, – подошёл к ней Пётр Валерьевич. Взял её за плечо и хотел повернуть спиной к себе, чтобы развязать руки. – Они иногда бывают грубы…

Девочка врезала ему коленом между ног. Пётр Валерьевич схватился за ушибленное место и как подкошенный грохнулся на бетон. Подросток ударила его в лицо.

– Ты тут, паскуда, главный, да?! Ты сдохнешь под кроватью от температуры и…

Договорить она не успела. Борис схватил её за торс, поднял над землёй.

Костик неожиданно вспомнил, где и при каких обстоятельствах видел синий пикап американского производителя.

***

Дни текли за днями. Погода в Москве превратилась в дождливую. Как не выглянешь из окна – с неба льёт. Несмотря на это, на одной из дальних дач произошёл пожар. Несколько дней тянуло дымом. У Ануш даже случился такой сильный приступ мигрени, что Фёдорычу пришлось ухаживать и кормить её с ложечки.

Разбитое панорамное стекло заменили целлофановой плёнкой. Через неё хоть ничего и не видно, но и дождь не заливал. С автовышкой решили повременить. Всего лишь два человека могли занять там пост – братья. Но Жорик и Борис с каждым днём начинали чувствовать себя всё увереннее. Как-то утром они заявили, что данная позиция лишена смысла. Бандит их поддержал. Вокруг деревья и всё равно толком ничего разглядеть не получится. Тем более ночью, когда дикие наиболее активны.

Несколько раз жители лагеря выживших слышали по ночам крики и вопли, издаваемые двуногими животными. Однажды Костик нашёл под стеной растерзанный кошачий труп. В другой раз Бандит скрутил щуплого паренька, сумевшего, словно кот, пробраться через колючую проволоку. Бывший спецназовец посадил его на цепь – смеха ради. Однако Марина нашла в этом и практическое применение. Конечно, назвать её учёным нельзя, но кое-какие опыты она поставить смогла. Например: паренёк поддавался лишь примитивному обучению – в частности, научился пить из тарелки суп, а не просто зарываться в неё лицом. На его безымянном пальце правой руки был выбит скрипичный ключ. Марине даже не верилось, что этот человек когда-то знал ноты и умел играть на каком-то музыкальном инструменте. Дикий даже не мог повторить обычное «ма-ма» или сложить спички в коробку.

Однажды утром дикого не оказалось. Судя по всему, он сумел вырвать цепь из крепления и сбежать тем путём, каким и прибыл. На колючке Бандит нашёл кровь.

На общем совете решили, что надо перекрыть Хорошёвский мост, тем самым сделав всю территорию Серебряного Бора безопасной. Конечно, оставался ещё вариант, что дикие могли переплыть на остров, но в жизни без риска не бывает.

Вообще совет в столовой устраивался лишь формально, так как все решения принимались спецназовцем и депутатом. Однако к другим членам лагеря выживших они прислушивались. В первую очередь к Марине и братьям.

Рыжеволосую все так и продолжали звать Огоньком, хотя родители назвали её Кристиной. В прошлом она работала бухгалтером и никакой практической пользы в современном обществе не представляла. О чём ей и сообщил Пётр Валерьевич.

После того, как Власов провалялся на грязном бетоне, держась за половые органы и поскуливая как забитый пёс, он хотел утопить девочку-подростка. Отговорили Костик с Мариной. Бывший депутат скривил лицо, то ли от боли, то ли делая великое одолжение, и разрешил её оставить. У девочки-подростка так ничего выведать и не получилось. Бандит соорудил подобие тюрьмы в домике садовника, где Марина и пыталась подойти к ней с женской теплотой и заботой. Носила еду, разговаривала, убеждала, рассказывала… Бесполезно. Даже имя не смогла выведать. Подросток ругала её грязными словами, угрожала, обещала, что врач станет дикой и будет жить в подвале на востоке МКАДа.

Однажды за ужином доктор поделилась, что девочка вряд ли больна. На вопрос фельдшера, а что с ней, Марина сказала:

– Понятия не имею. Такое чувство, что она лишилась разума частично.

– Это как? – Костик мешал в тарелке горячий суп.

– Пообщайся с ней ближе и поймёшь, – ответила врач. – Я не могу тебе это объяснить. Она вроде адекватная, а потом… – несколько мгновений помолчала, затем тихо, чтобы не услышали остальные, добавила. – У меня иногда складывается такое чувство, что она предсказывает будущее.

Когда стемнело, Костик отправился в садовый домик, где совсем недавно и сам был заточён. Взял с собой свечу и коробок спичек. Раздумывал не захватить ли пистолет и, в конце концов, взял. Оружие лишним никогда не бывает.

Бывший редактор отодвинул в сторону мощный засов. Распахнул дверь и вгляделся в тёмное нутро домика садовника. Затем вошёл и прикрыл дверь. В темноте нащупал верстак. Поставил на него свечу и поджог.

Подросток лежала на кровати, наблюдала за гостем. В её блеклых глазах отражался огонь.

– Привет, – смущённо произнёс Костик.

Он присел на стул. Девочка поднялась, широко зевнула.

– Тебя не было в больнице, когда мы приехали, – сказал бывший редактор. – Когда мы приехали…

– Ты сдохнешь от ран, – подросток произнесла эти слова, точно выплюнула. – В комнате с трупом. В углу, свернувшись калачиком. Будешь лежать и подыхать!

– Откуда эти сведения?

Подросток усмехнулась, но не ответила.

– Как твоё имя? – спросил бывший редактор.

– Когда они придут, тебе это будет уже без разницы.

– Как ты попала в палату? – продолжал выпытывать Костя. – Когда мы приехали, тебя там не было. Ты специально легла в постель, чтобы мы тебя забрали. Где ты была до этого?

Девочка молчала. Тишина затянулась. Костя уже не ожидал, что подросток ответит, но тут она заговорила. Медленно и вдумчиво, тщательно подбирая слова:

– Ты хоть догадываешься, что произошло? Что может произойти? Нет, не догадываешься, – сама ответила на свои вопросы. – Или ты думаешь, что как-нибудь сейчас пересидим здесь, а оно всё само уляжется? Нет, не уляжется. У тебя… у вас всех нет будущего.

– Ты знаешь, что произошло? – подался вперёд Костя.

– Знаю, – кивнула подросток. – Я видела… нет, лучше сказать, что я чувствовала… – она закрыла глаза, подняла лицо к потолку и нервно сглотнула. Редактор ждал, опасаясь спугнуть мысль. – Я дышала лаком. В строительных магазинах продаётся. Знаешь? В коричневой непрозрачной бутылке. У него ещё название дурацкое.

Костик помотал головой.

– Наливаешь его в пакет и дышишь оттуда, – продолжила подросток. – Минут через пятнадцать появляется лёгкость. Мир начинает вращаться и кружиться. Но не противно, а круто! А потом вообще улетаешь! – мечтательно улыбнулась она.

– В момент, когда всё произошло, ты надышалась лаком и… улетела? – начал догадываться Костик.

Подросток кивнула.

– Я чувствовала, что в тот раз было всё не так. В какой-то момент появилось странное чувство, будто у меня в голове кто-то копошился. Мне померещилось, что в там появились черви… длинные, белые, скользкие… Они выедали мысли… Не знаю… может меня так глючило… я бы даже подумала, что глючило, но потом я увидела их.

– Кого их?

– Картинки, – она помахала руками перед лицом. – Того, что будет. Думаешь, зачем я тебе это всё рассказываю? Я видела, что будет.

– И что будет?

– Все умрут! – закричала подросток и завалилась на кровать с диким хохотом. – Все! Умрут! – схватилась за живот. – Все всё равно когда-нибудь умрут! – выдавила она.

Костик ещё несколько минут просидел, ожидая, что подросток вернётся в чувство, но та громко и заливисто хохотала. Тогда бывший редактор поднялся и вышел из домика. Плотно закрыл дверь. Задумчиво посмотрел на засов, мысленно находясь в другом месте. Затем отправился в кровать.

Подросток дождалась, когда на гравийной дорожке стихнут шаги гостя. Затем подошла к двери и дёрнула за ручку. Она знала, что этот человек забудет её закрыть.

И дверь распахнулась.