Текст книги "Ленин. Спаситель и создатель"

Впрочем, и через четверть века после написания этих слов Альберт Эйнштейн в свой речи 1933 года "О методе теоретической физики" утверждал:

"Безусловно, опыт остаётся единственным критерием пригодности математических построений физики, но истинный творческий принцип содержится в математике. В некотором смысле поэтому я считаю правильным, что чистая мысль способна охватить реальность, как об этом догадывались древние"[518]518
  Вавилов С. И. Ленин и физика. С. 11.


[Закрыть].

Как видим, можно быть великим физиком, но это не всегда равнозначно соответствующей философской глубине. Вот против чего, кроме прочего, – против опошления идеи материальности Бытия и его опытного, экспериментального, осмысления выступал Ленин в своём труде.

Советский физик Сергей Иванович Вавилов написал ряд статей о Ленине-философе, и это была не дань высокого официального лица – президента Академии наук СССР, памяти основателя государства, а потребность одного выдающегося интеллекта оценить значение мыслей другого выдающегося интеллекта. Так вот, Вавилов оценил "Материализм и эмпириокритицизм" очень высоко и не просто "похвалил", а показал правоту Ленина в свете развития физики ХХ века.

В 1909 году Ленин понимал суть новейших физических открытий полнее и глубже, чем сами физики, и разъяснял:

"…"Материя исчезает" – это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идёт глубже… Ибо единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания… Понятие материи… не означает гносеологически (т. е. с позиций теории научного познания. – С.К.) ничего иного, кроме как: объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им…"[519]519
  Ленин В. И. ПСС. Т. 18, с. 275, 276.


[Закрыть]

Это ведь верно! Но все ли понимают это даже сегодня? И уж тем более это понимали далеко не все тогда… Так, в "Материализме и эмпириокритицизме" Ленин часто обращался к "теориям" богостроителя Богданова и "Валентинова"-Вольского… В одном из мест книги он пояснял:

"Рассуждения Богданова… о "неизменной сущности вещей", рассуждения Валентинова… о "субстанции" и т. д. – всё это плоды незнания диалектики. Неизменно только одно: это – отражение человеческим сознанием (когда существует человеческое сознание) независимо от него существующего и развивающегося внешнего мира.

Никакой другой "неизменности", никакой другой "сущности", никакой "абсолютной субстанции" в том смысле, в каком разрисовала эти понятия праздная профессорская философия… не существует. "Сущность" вещей или "субстанция" тоже относительны; они выражают только углубление познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня – дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека.

Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то безусловное признание её существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма"[520]520
  Ленин В. И. ПСС. Т. 18, с. 277.


[Закрыть].

В советских школах слова Ленина: "Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна…" висели во всех кабинетах физики, а из нынешних «россиянских» антисоветских школ успешно изгоняют не только кабинеты физики, но и физику как обязательный предмет.

Ленин рассуждал:

"Основное отличие материалиста от сторонника идеалистической философии состоит в том, что ощущение, восприятие, представление и вообще сознание человека воспринимается за образ объективной реальности. Мир есть движение этой объективной реальности, отражаемое нашим сознанием. Понятие материи ничего иного, кроме объективной реальности, данной нам в ощущении, не выражает. Поэтому оторвать движение от материи равносильно тому, чтобы оторвать мышление от объективной реальности"[521]521
  Ленин В. И. ПСС. Т. 18, с. 282, 283.


[Закрыть].

Это общее своё рассуждение Ленин пояснял более просто:

"Материя исчезла, – говорят нам, – желая делать отсюда гносеологические выводы. А мысль осталась? – спросим мы. Если нет, если с исчезновением материи исчезла и мысль, с исчезновением мозга и нервной системы исчезли представления и ощущения, – тогда, значит, всё исчезло, исчезло и ваше рассуждение… Если же – да, если при исчезновении материи предполагается не исчезнувшей мысль, то вы, значит, перешли на точку зрения философского идеализма"[522]522
  Ленин В. И. ПСС. Т. 18, с. 283.


[Закрыть].

Непосредственным поводом к началу работы Ленина над "Материализмом…" стал выход сборника статей В. Базарова, А. А. Богданова, А. В. Луначарского, Я. А. Бермана, О. И. Гельфонда, П. С. Юшкевича и С. А. Суворова "Очерки по философии марксизма", где ревизовался диалектический материализм. Поэтому Ленин уделил полемике с партийными оппонентами немало места, что имело значение для партии, но было неинтересно европейскому читателю.

Это, да ещё и вечный бич русской научной мысли до 1917 года (и после 1991 года) – плохое знание в мире русского языка, возможно и сказалось на том, что в Европе труд Ленина шума не наделал. А ведь он – в своих наиболее "ударных" местах – того стоил!

В советское время книга была издана на более чем 20 языках, но по сей день мировым научным сообществом по достоинству не оценена, что, вообще-то, говорит об уровне способностей большинства современных учёных не думать и соображать, а мыслить…

Жизнь в Париже была у Ульяновых отнюдь не «парижская», если подходить к ней с категориями туристическими или «новорусскими». Крупская в своих воспоминаниях писала, что в Париже пришлось провести самые тяжёлые годы эмиграции, и Ленин вспоминал их с тяжёлым чувством даже через много лет, когда стоял во главе России: «И какой чёрт понёс нас в Париж!»

Но сама же Надежда Константиновна поясняла: "Не чёрт, а потребность развернуть борьбу за марксизм, за ленинизм, за партию в центре эмигрантской жизни. Таким центром в годы реакции был Париж".

Квартира была снята на краю города, около самого городского вала, и поэтому при относительной дешевизне оказалась большой и светлой. Но обстановка была самая скромная – консьержка смотрела на привезённые из Женевы простые столы и табуретки с презрением.

Хозяйственные дела свалились на Крупскую, поскольку её мать "растерялась в сутолоке большого города". Крупская признавалась, что хозяйкой она была плохой, "только Владимир Ильич был другого мнения"…

Одно время с братом и невесткой жила Мария Ильинична, приехавшая в Париж изучать в Сорбонне французский язык, и как-то гостивший Марк Елизаров, добравшийся в Париж из Японии, наблюдая, как женщины хлопочут на кухне и в очередь моют посуду, заметил: "Лучше бы вы "Машу" какую завели"… Но, по словам Крупской, они жили тогда "на партийное жалованье, поэтому экономили каждую копейку, а кроме того французские "Маши" не мирились с русской эмигрантской сутолокой".

Действительно – через ульяновскую квартиру тёк поток людей, что для французов было непривычным.

Заниматься Ленину в Париже было неудобно – до Национальной библиотеки надо было ездить на велосипеде, и от езды по Парижу с его оживлённым движением он очень уставал, однажды попал под автомобиль, но отделался изломанным велосипедом[523]523
  Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. C. 333–335.


[Закрыть].

В том же Париже тысячи и даже десятки тысяч "интеллектуалов", не стуящих изломанного ленинского велосипеда, жили вполне обеспеченной жизнью, и в том же Париже Ленин – отойдя от революции, мог жить не только не хуже, а и получше многих. Но он упорно крутил "педали" своего жизненного "велосипеда" и ехал во всё том же, давно избранном направлении – к будущей революции…

Ему было сорок лет – не мальчик! Он полностью терялся в парижской толпе, не привлекая ничьего внимания, он – гений!

Но что тут поделаешь – надо было жить и работать.

Летом 1910 года Ленин и Крупская устроили себе небольшую передышку – относительную, конечно, с рюкзаками по горам теперь уже уйти не получалось. Но они устроились иначе, вначале открыв для себя Мёдон.

Как вспоминала Крупская: "Мёдон – небольшой городок в 9 километрах от Парижа. По праздничным дням, летом, туда едут тысячи парижан провести время на лоне природы. Мы часто ездили туда в будни, перебить настроение, погонять на велосипедах по чудесному Мёдонскому лесу".

Однажды прямо из Мёдона Ленин отправил матери открытку с видом Мёдонского леса. Мария Александровна тогда жила у младшего сына, который служил земским врачом в селе Липитино, невдалеке от станции Михнёво Серпуховского уезда Московской губернии, и видно Владимир Ильич "под настроение" решил черкнуть в Россию весточку прямо, что, называется, "с колеса" – велосипедного.

Короткий текст от (5)18 июня 1910 года выдаёт отличное состояние духа писавшего:

"Дорогая мамочка! Посылаем тебе, Анюте и Мите привет с воскресной прогулки. Гуляем с Надей на велосипедах. Лес Мёдонский хорош и близко, 45 минут от Парижа. Письмо Анюты получил и ответил. Крепко обнимаю и за себя, и за Надю.

Твой В.У."[524]524
  Ленин В.И. ПСС. Т. 55, с. 314.


[Закрыть]

18 июня (1 июля) 1910 года он пишет матери уже из Неаполя:

"Дорогая мамочка! Шлю большой привет из Неаполя. Доехал сюда пароходом из Марселя: дёшево и приятно. Ехал как по Волге. Двигаюсь отсюда на Капри ненадолго. Крепко, крепко обнимаю. Всем привет.

Твой В.У."[525]525
  Ленин В.И. ПСС. Т. 55, с. 315.


[Закрыть]

Одна фраза из этого письма показывает, как тосковал Ленин по Волге – попав после долгого перерыва на летнюю палубу парохода, он плавание по дивному Средиземному морю сравнивает с плаванием по Волге!

Чуть позже – 3 января 1911 года, в письме Марку Елизарову Ленин признавался: "Здесь так оторванным себя чувствуешь, что рассказы о впечатлениях и наблюдениях «с Волги» (соскучился я по Волге!) – бальзам настоящий…"[526]526
  Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 317.


[Закрыть]

На итальянский остров Капри Ленин ехал в гости к Максиму Горькому, и пробыл у того целый месяц.

Они уже хорошо знали друг друга, уже не раз Горький шёл вразрез с линией Ленина, помогал деньгами "богостроителям", но к Горькому Ленин питал, как я понимаю, слабость.

Горький был свой, пусть и порой заблуждающийся, но свой.

Впрочем, и Горький питал слабость к Ленину, хотя в пору революции 1917 года и в 1918 году немало помешал Ленину публикацией своих вот уж точно "Несвоевременных мыслей".

Так или иначе, месяц на Капри был, конечно же, полон бесед и споров – Горький стоил того, чтобы бороться за него. К тому же Ленин имел некие планы относительно привлечения Горького к работе в задуманной новой легальной большевистской газете "Звезда", первый номер которой вышел в Петербурге 16(29) декабря 1910 года.

Считавшаяся в первый период издания органом думской социал-демократической фракции, "Звезда" выходила вначале еженедельно, затем – 2 раза, а позднее и 3 раза в неделю, до 22 апреля (5 мая) 1912 года. То есть "Звезда" стала прямой предшественницей "Правды", первый номер которой вышел 5 мая (н. ст.) 1912 года.

Тираж "Звезды" составлял вначале 7-10 тысяч, а отдельные номера "вытягивали" и 50–60 тысяч экземпляров. В "Звезде" Ленин опубликовал около 50 статей за подписями: В. Ильин; В.Ф.; Вильям Фрей; Ф. Л-ко; К.Т.; Б.К. (скорее всего, от "бек", "большевик"); М.Ш. (не исключаю, что от иронического "меньшевик"); П.П.; Р. Силин; Р.С.; Б.Г.; Не-либеральный скептик; К.Ф.; Ф.Ф.; М.М.[527]527
  Ленин В. И. ПСС. Т. 20, примеч. 57 на с. 460.


[Закрыть]

Псевдоним "Н. Ленин" не был использован тогда ни разу – издание-то было легальным, и "нелегальный" псевдоним был в нём ни к чему.

В номерах "Звезды" появились семь "Сказок" Горького из серии "Сказки об Италии"… В феврале 1912 года Ленин писал ему:

"Очень и очень рад, что Вы помогаете «Звезде». Трудно нам с ней чертовски – и внутренние, и внешние и финансовые трудности необъятны – а всё же тянем"[528]528
  Ленин В. И. ПСС. Т. 48, с. 47.


[Закрыть].

Но это было много позже. Летом же 1910 года Ленин, вернувшись с Капри, вместе с Крупской и её матерью уезжает в приморский городок Порник на берегу Бискайского залива, где они поселяются в доме таможенного сторожа. 27 июля 1910 года Ленин пишет младшей сестре:

"Дорогая Маняша! Пишу тебе из Порника. Вот уже почти неделя, как я устроился здесь с Е.В. и Надей. Отдыхаем чудесно. Купаемся и т. д. Как-то у вас делишки? Как мамино здоровье? Как стоит вопрос о Копенгагене и Стокгольме?.."[529]529
  Ленин В. И. ПСС. Т. 55, с. 315, 316.


[Закрыть]

В Порнике Ленин уже не только отдыхал, но и работал, вёл партийную переписку и готовился к VIII конгрессу II Интернационала, который должен был пройти в Копенгагене в августе 1910 года. Там предполагалось много встреч, дискуссий и речей…

Ещё из Порника Ленин написал в Стокгольм Михаилу Кобецкому письмо с просьбой нанять ему в Копенгагене комнату – "простую, дешёвую, маленькую" и прибавлял: "Если Вам некогда, не хлопочите, я успею найти сам". Затем в следующем письме он уточнил: "Еду к Вам с семьёй (жена и тёща). Если можно, поищите дешёвую комнатку (или 2) понедельно или подённо. Если получите пакеты, сохраните не распечатывая"[530]530
  Ленин В. И. ПСС. Т. 47, с. 263–265.


[Закрыть].

Последняя фраза объясняется тем, что большевик М. В. Кобецкий (1881–1937), который стал эмигрантом с 1908 года и осел в Дании, занимался транспортировкой газет "Пролетарий" и "Социал-Демократ" в Россию, и пересылкой Ленину корреспонденции из России.

Готовился Владимир Ильич и ещё к одной встрече – уже в Стокгольме, но о ней – отдельно…

Конгресс в Копенгагене был вторым – после Штутгартского конгресса, крупным международным форумом, в работе которого Ленин принимал участие. Рассматривался в основном вопрос о кооперативах, и в русской секции, где обсуждался ленинский проект резолюции, произошёл показательный казус…

В ходе дебатов меньшевики обвинили Ленина в том, что он-де "губит партию". Один из большевиков удивился – как же один человек может погубить партию, и Фёдор Дан – личность в российской социал-демократии, исключительно склочная и непривлекательная, невольно дал Ленину такую оценку, которая выражала самую суть Ленина:

"Да потому что нет больше такого человека, который все 24 часа в сутки был бы занят революцией, у которого не было бы других мыслей, кроме мысли о революции, и который даже во сне видит только революцию. Подите-ка, справьтесь с таким"[531]531
  ЦПА ИМЛ, Фонд 14, оп. 1, ед. хр. 74, л. 6. Цит. по: Владимир Ильич Ленин. Биография. М.: Политиздат, 1960. С. 200.


[Закрыть].

Слова у Фёдора Дана с языка сорвались неожиданно верные, однако менее всего из них можно было представить Ленина неким революционным "паровым катком"… Недаром много позднее была брошена в жизнь формула: "Самый человечный человек"…

И как раз в те дни, когда Фёдор Дан дал свою формулу Ленина, Ленин-человек заявлял о себе властно и волнующе – 12 (25) сентября 1910 года Владимир Ильич приехал из Копенгагена в Стокгольм на встречу с матерью.

Последний раз они виделись три года назад, когда Ленин нелегально был в России, и вот теперь Мария Александровна, несмотря на преклонный возраст – ей было уже 75 лет, а, скорее, по причине преклонного возраста, решилась на путешествие в наиболее близкую точку, где могла увидеть сына. Стокгольм связанный пароходным сообщением с Финляндией и был такой точкой.

В Стокгольме они жили втроём – мать, сын и младшая дочь. Первую половину дня Ленин работал в библиотеке, а вторую целиком посвящал матери, прогулкам с ней по городу, по окрестностям…

В шведской столице Ленин несколько раз выступал на собраниях социал-демократических групп с рефератами о Копенгагенском конгрессе и о положении в РСДРП. На одном из его выступлений на собрании большевистской группы была и мать. Она впервые слушала публичное выступление второго сына и как вспоминала Мария Ильинична, ей показалось, что "слушая его, она вспоминала другую речь, которую ей пришлось слышать – речь Александра Ильича на суде. Об этом говорило её изменившееся лицо"[532]532
  ЦПА ИМЛ, Фонд 14, оп. 1, ед. хр. 202, л. 28, цит. по: Владимир Ильич Ленин. Биография. С. 201.


[Закрыть].

Они пробыли вместе две недели…

В порту Ленин смотрел как мать и сестра поднимаются по трапу на борт парохода, принадлежавшего русской компании. Взойти вместе с ними на палубу, чтобы ещё немного побыть рядом с матерью, Ленин не мог – его тут же арестовали бы.

Мать уезжала, сын оставался, и оба понимали, что это свидание может стать последним, что они последний раз смотрят друг другу в глаза.

Что они чувствовали в тот, наполненный внутренней драмой, собственно – трагедией, момент?

Да ясно – что!

Сколько менее драматичных ситуаций описаны в пьесах и романах, а тут была жизнь, реальная и величественная в своей добровольной реальности. Эта драма разделённых семей затрагивала не только Ленина, но и других постоянных вынужденных эмигрантов из революционной среды, но ленинский случай, всё же, особо волнует уже в силу великой судьбы его…

Как гнусно на её фоне выглядят те, кто озлобляет сегодня юных "малых сих" против Ленина, подвигает оглуплённую и социально идиотизированную толпу на осквернение памятников Ленину, на надругательство над памятью того, кто…

А, да что говорить!

26 сентября 1910 года Ленин вернулся в Копенгаген, а 28 сентября – в Париж.

С матерью он так больше и не увиделся – она умерла в 1916 году.

В ноябре 1910 года умер Лев Толстой…

За два года до этого Ленин в № 35 "Пролетария" от 11 сентября 1908 года опубликовал статью "Лев Толстой как зеркало русской революции". Повод был громким – в августе 1908 года Льву Николаевичу Толстому исполнилось 80 лет. Со всего мира приходили поздравления и славословия, а уж Россия ими просто фонтанировала – личными, коллективными, общественными…

Толстого поздравляли литераторы, православные священники и католические ксёндзы, земства, 53 официанта петербургского театра "Фарс", университеты, Общество содействия народному образованию в Нарве, торговые служащие Мариинского рынка, рабочие завода Эльворти, наборщики типографии газеты "Биржевые новости" и т. д. и т. п.

Причём для современного читателя надо пояснить, что тогда в России мало кто не знал имени Толстого уже хотя бы потому, что церковь предала его анафеме, но не так уж многие читали даже "Войну и мир"…

Зато читали многочисленные статьи Толстого, находились под влиянием "толстовства" – учения Толстого о "непротивлении злу". Поэтому поздравления от "масс" нередко относились не к автору "Анны Карениной" и "Хаджи-Мурата", а к "Учителю жизни"…

Ленин Толстого не поздравлял и не прославлял – он его анализировал. Не знаю, был ли Толстой знаком с ленинской статьёй о нём, но если не был – жаль.

А если был знаком и никак на неё не отреагировал, то – тем более жаль.

"Сопоставление имени великого художника с революцией, которой он явно не понял, от которой он явно отстранился, – писал Ленин, – может показаться на первый взгляд странным и искусственным. Не называть же зеркалом того, чту очевидно не отражает явления правильно? Но наша революция – явление чрезвычайно сложное, … и если перед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях.

Легальная русская пресса, переполненная статьями, письмами и заметками по поводу юбилея 80-летия Толстого, всего меньше интересуется анализом его произведений с точки зрения характера русской революции. Вся пресса до тошноты переполнена лицемерием двоякого рода: казённым и либеральным.

Первое есть грубое лицемерие продажных писак, которым вчера было велено травить Толстого, а сегодня – отыскивать в нём патриотизм и постараться соблюсти приличия перед Европой…

Гораздо более утончённо и поэтому гораздо более вредно и опасно лицемерие либеральное, ибо русский либерал ни в толстовского бога не верит, ни толстовской критике существующего строя не сочувствует. Он примазывается к популярному имени, чтобы приумножить свой политический капиталец, чтобы разыграть роль вождя"[533]533
  Ленин В. И. ПСС. Т. 17, с. 206, 209, 210.


[Закрыть].

Перенося эту оценку на сегодняшний день, её надо отнести к тем "россиянским" и кремлёвским либералам, которые не верят в величие подвига советского народа в Великой Отечественной войне, не верят в Россию, но примазываются к подвигу и к России, чтобы нажить на этом какой-никакой, но политический капиталец…

Ленин излагал свой взгляд на Толстого – взгляд не литературного критика, а профессионального борца с тем самодержавием, с которым сам Толстой не боролся, а лишь осуждал его. Ленин был точен безжалостно, и это хорошо показывает, чту он любил, и чту ненавидел.

А любил он правду – не ту правду, которая "у каждого своя", а ту, которая честному с собой и с другими, живущему усиленной и сосредоточенной жизнью само проверяющего себя духа, человеку дороже и «друга Платона», и, если придётся, самой жизни…

Ненавидел же Ленин филистерство. Это слово (от немецкого Philister), означающее обывательскую косность, ханжество, ограниченный кругозор при нарочитой благонамеренности, было у него одним из самых ругательных… Потому Ленин и был безжалостен к Толстому, что великий человек заслуживает того, чтобы о нём говорили всю правду.

И Ленин её говорил:

"Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого – действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны – помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, – с другой стороны, "толстовец", т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: "я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками". С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты; с другой стороны, – юродивая проповедь "непротивления злу" насилием…

Что при таких противоречиях Толстой не смог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции – это само собою очевидно…

Толстой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества… Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России…"[534]534
  Ленин В. И. ПСС. Т. 17, с. 206, 209, 210.


[Закрыть]

Так писал Ленин в 1908 году… В ноябре же 1910 года он откликнулся на смерть Толстого статьёй "Л. Н. Толстой", где провёл ту же линию, что и в "юбилейной" статье 1908 года. Ленин писал о Толстом, как о великом художнике, давшем ряд гениальных произведений картины жизни России, но писал и так:

"Умер Лев Толстой. Его мировое значение как художника, его мировая известность, как мыслителя и проповедника, и то и другое отражает, по-своему, мировое значение русской революции…

Либералы выдвигают на первый план, что Толстой – "великая совесть". Разве это не пустая фраза, которую повторяют на тысячи ладов и "Новое время" и все ему подобные? Разве это не обход тех конкретных вопросов демократии и социализма, которые Толстым поставлены?

Умер Толстой, и отошла в прошлое дореволюционная Россия, слабость и бессилие которой выразились в философии гениального художника. Но в его наследстве есть то, что не отошло в прошлое, а принадлежит будущему. Это наследство берёт и над этим наследством работает российский пролетариат. Он разъяснит массам толстовскую критику капитализма – не для того, чтобы массы ограничились проклятиями по адресу капитала и власти денег, а для того, чтобы они научились опираться на технические и социальные завоевания капитализма, научились сплачиваться в единую миллионную армию социалистических борцов, которые свергнут капитализм и создадут новое общество без эксплуатации человека человеком"[535]535
  Ленин В.И. ПСС. Т. 20, с. 19, 23–24.


[Закрыть].

А в конце 1910 года Ленин получил достоверные сведения о гибели Ивана Бабушкина в 1906 году, и в № 2 нового ленинского органа – "Рабочей Газеты" от 18(31) декабря 19010 года, Владимир Ильич опубликовал большой некролог "Иван Васильевич Бабушкин"…

И это был уже не анализ, это было слово скорби товарища о верном погибшем друге и соратнике:

"Мы живём в проклятых условиях, когда возможна такая вещь: крупный партийный работник, гордость партии, товарищ, всю свою жизнь беззаветно отдавший рабочему делу, пропадает без вести. И самые близкие люди, как жена и мать, самые близкие товарища годами не знают, что сталось с ним: мается ли он где на каторге, погиб ли в какой тюрьме или умер геройской смертью в схватке с врагом. Так было с Иваном Васильевичем, расстрелянным Ренненкампфом (точнее, – Меллером-Закомельским. – С.К.)…

Имя Ивана Васильевича близко и дорого не одному социал-демократу. Все, знавшие его, любили и уважали его за его энергию, отсутствие фразы, глубокую выдержанную революционность и горячую преданность делу… Бабушкин пал жертвой зверской расправы царского опричника, но, умирая, он знал, что дело, которому он отдал свою жизнь, не умрёт….

…Есть люди, которые сочинили и распространяют басню о том, что Российская социал-демократическая рабочая партия есть партия интеллигентская, что рабочие от неё оторваны.

Биография Ивана Васильевича Бабушкина, десятилетняя социал-демократическая работа этого рабочего-искровца служит наглядным опровержением либеральной лжи… Народные герои есть. Это – люди, подобные Бабушкину… Без таких людей русский народ остался бы навсегда народом рабов, народом холопов. С такими людьми русский народ завоюет себе полное освобождение от всякой эксплуатации…"[536]536
  Ленин В.И. ПСС. Т. 20, с. 79, 81, 82.


[Закрыть]

И ещё один некролог пришлось написать вскоре Ленину – 18(31) января 1911 года в 67 лет скончался крупнейший немецкий социал-демократ Пауль Зингер, председатель правления Германской социал-демократической партии и председатель её фракции в рейхстаге.

Зингер происходил из богатой купеческой семьи, сам начинал как богатый фабрикант и буржуазный демократ, но уже в 70-е годы XIX века пришёл к марксизму и к борьбе за социализм, за революционное начало в СДПГ.

Ниже приведена немалая часть некролога, опубликованного Лениным в третьем номере "Рабочей Газеты", которую стали издавать большевики с 1910 года как непериодический нелегальный орган. И то, что Ленин написал о Зингере, он полностью мог адресовать самому себе – за исключением того, что Ленин, в отличие от Зингера, был ещё и теоретиком и публицистом.

Вне сомнений, именно естественное сопоставление судьбы Зингера с собственной и придало словам Ленина яркую страстность, обычно Владимиром Ильичом в печатных трудах сдерживаемую:

"5-го февраля немецкая социал-демократия хоронила одного из старейших своих вождей. Всё рабочее население Берлина – многие сотни тысяч – по призыву партии явились на похоронное шествие, пришли почтить память того, кто отдал все свои силы, всю свою жизнь на служение делу освобождения рабочего класса…

Он отдал партии все свои силы, всё своё богатство, все таланты практика и руководителя. Зингер был из числа тех немногих, можно сказать: из числа тех исключительно редких выходцев из буржуазии, которых долгая история либерализма, история измен, трусости, сделок с правительством, угодничества буржуазных политиканов, не расслабляет, не развращает, а закаляет, превращает в революционеров до мозга костей. Редки такие выходцы из буржуазии, примыкающие к социализму, и только таким редким, долголетней борьбой искушённым, людям должен доверять пролетариат…

Зингер не был ни теоретиком, ни публицистом, ни блестящим оратором. Он был прежде всего и больше всего практиком-организатором нелегальной партии во время исключительного закона (закон 1878 года против социалистов, проведённый Бисмарком. – С.К.) и парламентарием (оба раза жирный курсив мой. – С.К.) после отмены этого закона"[537]537
  Ленин В.И. ПСС. Т. 20, с. 144–145.


[Закрыть].

То, что написал Ленин в последнем цитируемом выше абзаце крайне важно для понимания подлинного Ленина! Из сказанного им в 1911 году ясно видно, что в условиях виртуальной буржуазной Российской республики – если бы она установилась в мирное время и в не разваленной войной стране, мы увидели бы совершенно не того Ленина, которого знает реальная история.

Ленин создавал нелегальную партию не из любви к заговорам, а вынужденный к тому самим царизмом, без всякого чрезвычайного закона подавлявшим те гражданские свободы, которые к началу ХХ века стали в Европе уже нормой. Но если бы царизм уступил естественному ходу событий и принял английскую или германскую форму монархии, то Россия увидела бы Ленина – не руководителя нелегальной партии, а Ленина-парламентария, то есть, – русский вариант Пауля Зингера, ещё более успешный и выдающийся, чем "оригинал".

При этом целью и задачей Ленина как главы парламентской партии всё так же оставался бы социализм, и в условиях подлинно свободного выборного волеизъявления масс Ленин стал бы выборным главой Российского государства в течение вряд ли более трёх-пяти лет после "отмены" российского не юридического, а фактического "чрезвычайного закона".

Ленин сам умел делать будничную повседневную работу, умея видеть при этом и общее, не топя его в мелочах. Поэтому он, говоря о Зингере, и подчёркивал:

"Этот практик, у которого большая часть времени уходила на мелкую, будничную, технически-парламентарную и всяческую "деловую" работу был велик тем, что не делал себе кумира из мелочей, не поддавался столь привычному и столь пошлому стремлению отмахиваться от резкой и принципиальной борьбы… Напротив, Зингер, всякий раз, когда вставал вопрос о коренном характере революционной партии рабочего класса, о конечных целях её, всегда был во главе самых твёрдых и самых решительных борцов со всеми проявлениями оппортунизма… Зингер вместе с Энгельсом, Либкнехтом и Бебелем боролся на два фронта: и против "молодых" полуанархистов, отрицавших парламентскую борьбу, и против умеренных "легалистов во что бы то ни стало"…"[538]538
  Ленин В.И. ПСС. Т. 20, с. 145.


[Закрыть].

Тут аналогия со сложившимся положением в РСДРП была явной и прямой.

Сильно звучало и следующее:

"Никогда трёхмиллионный Берлин не видал такого скопления народу: не менее миллиона человек были участниками и зрителями шествия. Никогда ни один из сильных мира сего не удостаивался таких похорон. Можно приказать десяткам тысяч солдат выстроиться по улицам при проводах праха какого-нибудь короля или знаменитого избиениями внешних и внутренних врагов генерала, но нельзя поднять население громадного города, если в сердцах всей миллионной трудящейся массы нет горячей привязанности к своему вождю, к делу революционной борьбы самой этой массы…

Он заслужил ту ненависть буржуазии, которая проводила его в могилу. Буржуазные ненавистники Зингера (немецкие либералы и наши кадеты) злорадно указывают на то, что с его смертью сходит в могилу один из последних представителей героического периода немецкой социал-демократии, когда так сильна, свежа, непосредственна была у вожаков вера в революцию… Но пусть не ликуют враги раньше времени!

Умирают старые революционные вожди – растёт и крепнет молодая армия революционного пролетариата"[539]539
  Ленин В.И. ПСС. Т. 20, с. 143, 145, 146.


[Закрыть].