Текст книги "Хроника Третьего Кризиса"

Интермедия
Не по правилам

Место действия: Мицубиси-3

Время действия: за полтора года до описываемых событий

Он сидел напротив меня на другом конце шестиметрового полированного стола.

Он был чуть выше меня ростом, чуть шире в плечах и талии, чуть тяжелее, чуть темнее кожей. И гораздо агрессивнее и опаснее.

Мой козырь заключался в том, что я умнее.

Мы находились в пентхаусе, вознесенном на высоту, которой позавидовали бы горные орлы. Если бы небо не было ясным, нас окружали бы громады облаков. За окнами господствовала ночь, ярко сверкали далекие звезды, местная луна демонстрировала свой чуть ущербный зеленый лик.

Я держал в руках пневмопистолет, заряженный ядовитыми дротиками, и целился ему в голову.

Он сидел на стуле, подобравшись, словно сжатая пружина, готовая выстрелить в любой момент. В руках у него была небольшая коробочка стального цвета с несколькими кнопками на поверхности. Одну из них он зажимал большим пальцем.

Вот уже полчаса мы провели в гробовом молчании. Я начинал думать, что моя миссия вряд ли будет иметь успех.

Ситуация с заложниками логически неразрешима.

– Предлагаю обсудить положение дел, – наконец вымолвил он.

Я возрадовался и мысленно поставил ему минус за то, что он первым начал разговор. Признак пошаливающих нервишек, страдающих от длительного напряжения. Я не самый лучший психолог, но если правильно разыграть карты, то можно повернуть ситуацию к моей пользе. И первое, что необходимо сделать, это выказать полное пренебрежение к его особе.

– Валяй, обсуждай, – лениво согласился я. – Чем больше ты будешь трепаться, тем дольше я здесь проторчу, а чем дольше я здесь проторчу, тем меньше у моего начальства будет шансов придраться ко мне с претензиями, что, дескать, я использовал не все возможности для мирного решения проблемы. Так что вперед! Рабочий день только начинается, времени у меня полно.

– Ситуация складывается патовая, – сказал он. Я читал его досье, ничего особенного. И где он нахватался таких умных слов. – Мы с тобой надолго тут застряли, да?

– Хочешь провести краткий анализ?

– Именно. – Он ухмыльнулся, продемонстрировав неполный комплект зубов. При нынешнем уровне протезирования это говорило только о том, что ему абсолютно плевать на свою внешность. – Ты не можешь отсюда уйти, пока я не уйду, а я не могу уйти, потому что ты мне этого не позволишь. В качестве средства давления у тебя есть пистолет, в то время как свой я выронил во время прошлого штурма. Но ты не можешь просто меня пристрелить, потому что у меня есть детонатор, при помощи которого я активирую бомбу с ретровирусной чумой, способной выкосить полгорода, прежде чем вы найдете противоядие. С другой стороны, я не могу активировать бомбу, потому что в этом случае ты меня пристрелишь.

– Все так, – подтвердил я. Он уже шел в нужном направлении, не стоит его подталкивать, а то он может заподозрить неладное.

– Откуда ты вообще здесь взялся? Мне казалось, что киборгов и федералов я положил еще в шахте лифта.

– Я не из их числа.

– Тогда кто ты?

– Кроме того, что гвоздь в твоей заднице? Гвардеец.

Его глаза округлились от изумления.

– Я такая важная птица?

– Вряд ли. Но мои работодатели хотели бы избежать чумы.

– И каково это?

– Каково что?

– Быть гвардейцем.

– Трудно сказать. Большей частью приятно, – честно сказал я. – Когда не надо иметь дело с типами вроде тебя.

– Не переходи на личности, – сказал он. – Эх, мне бы наши возможности, такое бы закрутилось…

– В некоторых случаях мечтать противопоказано, – сказал я. – И противозаконно.

– Сволочь ты.

– Еще какая, – согласился я. – Хотя ты и предлагал не переходить на личности.

– Сволочь, – тоскливо повторил он, покачивая головой. – А как все хорошо начиналось… Десять миллионов кредитов, и после провала второго штурма их выложили бы мне на блюдечке. Если бы ты не появился.

– Вряд ли бы тебе заплатили, – сказал я. – Мы сейчас говорим о деньгах, а корпорации никогда просто так не расстаются с большими деньгами. Они бы предпочли потерять полгорода, тем более что речь идет не о зданиях и сооружениях, а всего лишь о людях. Для дзайбацу люди – расходный материал, и население всегда можно обновить, благо, в желающих недостатка не будет. И обойдется куда дешевле.

– Ты так думаешь?

– Да.

– Сволочи, – снова сказал он. Очевидно, его лексикон ругательств был сильно ограничен. – И это после того, как я угробил свое здоровье в их тетроновых рудниках.

– Не пори чушь, я читал твое досье. Ты никогда и нигде не работал, если не считать работой квартирные кражи, грабежи и разбои.

– У меня было тяжелое детство, – ухмыльнулся он. – А теперь я решил сыграть по-крупному. Знаешь, сколько бабок пришлось выложить парню из лаборатории за этот вирус?

– Догадываюсь. А ты уверен, что он тебя не надул?

– Как это?

– А ты биолог? Что, если у тебя в бомбе не чума, а всего лишь ветрянка или корь? Может, мне тебя пристрелить, и дело с концом?

– Эй, не шути, – обеспокоенно сказал он, словно я уже нажимал на курок. – Там чума, точно говорю. Я сам видел, как дохли крысы.

– Откуда ты знаешь, что он им ввел? – спросил я. – А даже если и чуму, то он всегда мог успеть подменить пробирки.

– Если ты думаешь, что я блефую, почему я еще жив?

– Хороший вопрос, – признал я. – Я и сам удивляюсь. Виной тому либо мое врожденное долготерпение, либо приверженность догматам дзен-буддизма.

– Это что еще за хреновина?

– Не забивай голову. Так что мы с тобой будем делать?

– Есть на примете один вариант, – сказал он.

– Не тяни.

– А куда ты торопишься? Вроде, говорил, времени у тебя полно…

– Говорил, – согласился я. – Но мне становится скучно.

– Скучно, да? Тогда у нас есть шанс повеселиться. Ты слышал о бусидо?

Попался! Невзначай оброненное мною замечание о дзен-буддизме должно было навести парня на восточные ассоциации, а бусидо стало в последнее время очень модным стараниями идеологов от якудзы.

Интересно, что этот парень мог слышать о кодексе чести средневековых воинов, населявших одну маленькую страну?

Так я у него и спросил.

– Это свод правил у чертовых узкоглазых, – пояснил он. – Типа того, что не стоит ввязывать в местные распри мирное население и так далее. Все решается поединком. Не могу то только понять, как эта идеология увязывается с массовыми погромами во время Большой Мафиозной Войны?

– В этом и состоит твое предложение? Поединок?

– Ага. Как я уже говорил, ситуация патовая, а патовой ее делают предметы, которые мы держим в руках. Если мы избавимся от них, дело может проясниться. Или я не прав?

– Может, и прав.

– Тогда давай так. Сначала ты бросишь пистолет во-он в тот угол, Потом я брошу туда детонатор, одновременно с тем, как ты выкинешь ту штуковину из-за пояса. И пусть победит сильнейший.

– Если я выиграю, ты умрешь, – предупредил я. – У меня не было контракта на твой арест.

– Аналогично. Если выиграю я, умрет полгорода, коль уж денег мне не видать.

– Честный вариант. А где мои гарантии, что у тебя нет дублирующего устройства?

– Никаких гарантий. Но я-то тебе верю.

– Уговорил, – сказал я, перекладывая пневматик в левую руку и обхватывая правой приклад парализатора.

– Бросай, – скомандовал он, и вышеуказанные предметы полетели в вышеозначенный угол.

– Вот и чудно, – констатировал он, поднимаясь из-за стола и направляясь ко мне. В его размеренных грузных шагах таились повадки гризли-переростка. На ходу он доставал из-за спины огромный тесак – мачете.

– Эй, – запротестовал я. – Между прочим, у меня ножа нет.

– Ты – гвардеец. Это уравнивает шансы.

– Но это не очень спортивно, – заметил я.

– У нас здесь не Олимпийские игры.

– Раз ты ставишь вопрос подобным образом, – согласился я, и мне в левую ладонь скользнул из рукава мой верный иглогранатомет.

– Ах ты, сво… – успел сказать он, прежде чем я размазал по противоположной стенке содержимое его черепа. Мозгами это месиво назвать было трудно.

К чему я сейчас все это рассказываю?

Замечания профессора философии относительно игры по правилам навеяли на меня эти давние воспоминания. В данном случае любители честной игры и приверженцы старой английской школы джентльменов могли бы упрекнуть меня в нечестной игре. Да, Гвардия частенько играет не по правилам. Мы бьем лежачих, стреляем в спину и отбираем костыли у калек, которые этими костылями пытаются размозжить нам головы. Правила и инструкции хороши в меру, но они не способны охватить всего, что может встретиться тебе в «поле». Для выживания твоего и мирных жителей, от тебя зависящих, иногда нужна и гибкость мышления.

Я сам устанавливаю для себя правила и сам же их нарушаю, когда это только возможно.

Место действия: Бездна

Время действия: девятый день Кризиса

Но говорить всего этого старичку я не стал. Он был прав насчет иллюзий, а терять иллюзии в его возрасте – дело достаточно опасное. Я только задал вопрос:

– По-вашему, правила игры вообще никогда нельзя нарушать?

– Никогда, иначе мы придем к полному хаосу.

– А разве сейчас мы не в двух шагах от него? – спросил я, указывая на простирающуюся рядом Бездну.

– Туше, молодой человек, – воскликнул он, поднимая руки в международном жесте признания поражения. – Тут вы правы.

Он подозвал официанта и заказал еще кофе. Воспользовавшись присутствием обслуги, я поменял пустой стакан пива на полный.

– А почему вы здесь? – спросил я, когда мы получили свои заказы. Было очевидно, что именно для разговора на эту тему старик и подсел к моему столику, так что я решил не томить свое временное прикрытие и дать ему возможность выговориться. – Если не хотите, можете не отвечать.

– Не надо лукавить, молодой человек, – строго сказал он, глянув мне в глаза. – После того как я навязал вам свою компанию, с моей стороны было бы невежливо уклоняться от ваших вопросов, и вы это знаете. Да, я здесь уже четыре года, четыре года я не только не покидаю пределов этой планеты, забросив практику и семинары, но даже и пределов этого отеля. Роскошный, кстати, отель, не так ли?

– Я еще не успел оценить все его удобства, если честно.

– Это вы зря. На то и молодость, чтобы оценивать различные удобства, даже если времени не хватает. В старости свободного времени у вас будет полно, но большую часть удовольствий вы сможете вкушать лишь в качестве наблюдателя.

Я не стал просвещать его относительно моих мыслей о шансах благополучно дожить до старости и превратиться в наблюдателя, докучающего молодым людям своими советами.

– А ответ на ваш вопрос очень простой, – продолжил он. – Я боюсь.

– Чего?

– Вот этого. – Он махнул рукой в сторону пропасти. – Всего этого. Того, что скрывается на дне, там, за туманом, и того, что оно может дать.

– Почему?

– А вы знаете, что там?

– Этого никто не знает.

– Это не мешает мне наблюдать и делать выводы, – сказал он – Я не знаю природы происходящего, я не могу понять его Принципов, но я могу оценить находящееся внизу с точки зрения философии, науки, которую я и изучал, и преподавал.

– И что там? Истина? – предположил я, человек от философии далекий. И получил щелчок по носу.

– Если вы не сильны в философии, молодой человек, – строго сказал он, – вам лучше воздержаться от поспешных замечаний, чтобы не выглядеть невеждой в глазах человека сведущего. Истина, молодой человек, везде, она находится вокруг нас и внутри каждого из нас, только не каждый способен ее увидеть, и для каждого она своя. Там, внизу, находится Сила.

Еще одна теория. Наверняка старичок гордится тем, что сумел ее разработать, и выкладывает каждому встречному-поперечному. Пусть поговорит, если ему нравится. В конце концов, пока мы так и не представляем, какая фиговина спрятана внизу, каждая версия имеет право на существование. А у старичка есть еще минут тридцать, прежде чем закрутятся события.

– Сила?

– Да, именно Сила, причем с заглавной буквы. Вы знаете, что такое Сила? Что в древнем английском языке понятия сила и власть выражаются одним словом? Вы думаете, что это случайно?

– Я не верю в случайности.

– Признак здравого ума, – одобрил он. – Та Сила, что находится внизу, не наша сила, ее природа и происхождение чужеродны, поэтому мы не в состоянии их постичь. И худшее из того, что мы только могли сделать, не понимая сути этой Силы, это позволить каждому, кто в состоянии потратить энную сумму денег, попытаться приникнуть к ее источнику.

– Вы думаете, цели, которые она преследует…

– Сила никогда не преследует никаких целей, вам следует это запомнить, молодой человек. Сила лишь инструмент в руках того, кто ее использует, сама по себе она беспристрастна. Цели преследуют только люди.

И Магистры.

– Значит, вы боитесь людей?

– А вы не боитесь? – парировал он.

– Боюсь.

И Магистров тоже. Одного конкретного Магистра, преследующего цель при помощи силы, которую я и представить не в состоянии.

– Принято считать, что Бездна исследует людей на предмет выявления скрытых талантов и помогает этим талантам проявиться, – сказал он. – Вы знаете, сколько людей оказались талантливы совсем не в той области, которой посвятили свою жизнь.

– Я думал, что методы компьютерного моделирования будущей профессии дают достаточно точные результаты и в Галактике мало людей, занимающихся не своим делом.

– На самом деле число их безгранично. Вы знаете, что банковский клерк после посещения Бездны стал гениальным художником?

– Что в этом плохого?

– Ничего. – Однако по тону, каким он высказал свое «ничего», можно было понять, что подразумевал он «все». – Могу ли я попросить у вас сигарету?

– Конечно.

Я помог ему прикурить, и он с наслаждением выпустил из ноздрей дым.

– Давно не курил, – признался философ. – Сейчас закружится голова, но очень уж мне захотелось… Кто-то из великих древних говорил, что следует поддаться возникшему у тебя искушению, потому что подобный случай может больше не повториться. Это особенно верно для людей в моем возрасте.

– Концепция, удобная для преступников, – заметил я.

– Никогда об этом не думал, – признался он и попытался посмотреть на меня проницательно, что не так-то просто сделать, если на собеседнике солнцезащитные очки, скрывающие половину лица. – Вы полицейский?

– Нет.

– Но имеете отношение к органам правопорядка?

– Отдаленное. Но сейчас я не хотел бы это обсуждать.

– Ваше право, извините. Я становлюсь чересчур назойливым, верно?

– Ничуть.

– Так о чем я говорил?

– О том, что Бездна развивает скрытые таланты.

– Ага. – Он затянулся, ловя нить беседы. – Именно скрытые. И дело в том, что иногда эти таланты лежат в такой области, о которой человек даже не помышлял. Понимаете, о чем я?

– Вполне.

– Врач, вернувшийся оттуда, занялся теоретической физикой и сделал важное открытие в секторе, где не было продвижения вперед более трехсот лет.

– До сих пор не вижу ничего плохого.

– Существуют разные таланты, молодой человек. Не сочтите это попыткой вернуться к теме вашей работы, но не доводилось ли вам встречаться с талантами криминальными?

Я подумал о Гриссоме, которого здесь дожидался, Аль-Махруде, убитом на Термитнике под самым нашим носом, Джелал эль-Камиле, Ричардсоне и Доннере.

– Доводилось.

– Вы представляете, что будет, если один из людей, обладающих именно криминальными талантами, получит доступ к источнику Силы? Каким он может подняться обратно? Мелкий воришка может превратиться в носителя Зла, Зла с заглавной буквы, и тогда мало кто будет способен его остановить. А если человек, порочный до мозга костей, сделается так силен? Лига содрогнется, молодой человек, и не только она одна.

– Эксперимент Авалона, – напомнил я.

– Было дело. «Последний шанс», так его называли. Более полной профанации видеть мне еще не доводилось. Я уже был здесь, когда они проводили свои «исследования». Двадцать закоренелых преступников, приговоренных к смертной казни за особо тяжкие преступления. Им сказали, что в случае согласия на эксперимент и благополучного возвращения из пропасти наказание будет заменено менее тяжким. Несомненно, выжившие получили бы пожизненное заключение с пожизненными обследованиями и посмертным вскрытием. Я видел, как их скармливали Бездне одного за другим.

– Никто не выжил.

– И это не значит ровным счетом ничего. Их было двадцать человек, а согласно статистике выживает…

– Три человека из десяти, – сказал я.

– Или тридцать из сотни, так что двадцать смертей подряд не являются даже серьезным статистическим скачком. Я видел и серии, когда подряд погибало по сотне человек. Заключенных было слишком мало, чтобы проводить серьезные исследования…

– В наши дни смертная казнь – редкость; особо опасных преступников федералы предпочитают валить при задержании, не полагаясь на крючкотворство адвокатов.

– Их слишком много, чтобы предоставлять им даже такую возможность, – закончил он и саркастически фыркнул. – Последний шанс! Шанс на что? На реабилитацию? Или на дальнейшую возможность творить беззаконие? Тот факт, что никто из них не выжил, еще не означает, что Бездна взяла на себя функции палача и казнила их за их преступления. Возможно, они были просто слишком слабы или посредственны. Никто до сих пор не знает, согласно каким критериям Бездна отбирает уцелевших.

– Насколько я понимаю, это зависело только от них самих, от того, какими они были и какая им досталась наследственность. Никакие закономерности в пропасти не работают. Кто-то из них вполне мог бы выжить.

– И оказаться великолепным архитектором.

– Или ужасающим маньяком. Вызнаете, как я вижу содержимое Бездны? Как огромный, мощный, беспристрастный компьютер. И будучи таковым, оно не знает критериев добра и зла, любви и ненависти, порядка и беззакония, справедливости и анархии. Она выбирает людей согласно только ей известным факторам, а может, благодаря случайному выпаданию счастливого номера. Она может не знать, да и не знает наверняка, какие силы пробуждает к жизни. Мне кажется, что там, внизу, кто-то ставит над человечеством глобальный эксперимент.

– Магистры?

– Магистры, молодой человек, это миф, придуманный людьми, так же, как когда-то они придумали себе Бога. – Несколько спорное заявление, между прочим. Не знаю, как там насчет Бога, но один из придуманных людьми пресловутых мифов не так давно чуть не снес мне голову мурамассой. – Безусловно, не Магистры. Я не знаю, с какими целями и каким образом, но кто-то исследует человечество, и делает это уже давно. Высшие цивилизации, быть может…

– Вы опасаетесь итога эксперимента? Или появления самих экспериментаторов в белых лабораторных халатах?

– Ни того ни другого. Опыт начался уже давно, и я не думаю, что он готов завершиться в обозримом будущем, но, вы понимаете, любой, даже тщательно продуманный опыт может выйти из-под контроля и показать совершенно непредсказуемые результаты. Мы – достаточно молодая раса и сами не представляем своих возможностей. Я боюсь, что однажды Бездна может пробудить к жизни такие силы, с которыми никто, и сама она в том числе, не сможет совладать. Я боюсь нового пришествия Зла.

О неудавшихся и вышедших из-под контроля экспериментах я мог бы написать целую книгу, чем, впрочем, сейчас и занимаюсь, и дать ее почитать профессору Резенфорду. Там была бы целая глава о срыве работ по проекту «Хамелеон», вследствие чего я вынужден был высиживать здесь и выслушивать чушь словоохотливого пенсионера от философии.

Если это чушь.

И Гвардия, и ВКС в свое время готовы были рассматривать Бездну как источник угрозы, и кто знает, что они имели в виду и насколько были правы. Если банальному олигарху Тайреллу с его замашками на монархизм удалось вырастить в лабораториях суперманьяка и террориста, то кто знает, что могут произвести на свет высшие разумные существа. А тут еще и профессор закончил с теорией и начал сыпать фактами, подводя под нее практическую базу.

– Вы слышали о том, что мирный продавец прогулочных скиммеров на Претории после возвращения с Бездны расстрелял всю свою семью из винтовки и прихватил на тот свет половину своего городка и полвзвода пытавшихся его взять морских пехотинцев?

Я признался, что не слышал.

– А что примерно семь процентов из выживших и не проявивших способностей людей на данный момент находятся в психиатрических лечебницах с тяжелейшими неврозами и маниями?

– Нет.

– Что более двухсот человек покончили с собой?

– Если дела на самом деле обстоят так плохо, то почему планету не прикроют? – спросил я, хотя и сам знал ответ.

Профессор тоже не стал отвечать.

Деньги, огромные суммы, крутящиеся в сфере туризма, налоги, черный нал и многочисленные взятки разным комиссиям и чиновникам. И, кроме того, если не принимать во внимание гипотетических последствий в будущем, цифры погибших сейчас невелики. Двести человек? Столько за один день и на одной планете гибнет только в результате дорожно– и воздушно-транспортных происшествий. В масштабе Лиги двести человек – ничто.

– Не могу понять только, если вы так боитесь этого места, почему же вы безвылазно живете здесь вот уже четыре года, вместо того чтобы уехать как можно дальше и все забыть?

– Бессмысленно, молодой человек. Если то, чего я опасаюсь, все-таки случится и Зло появится в нашем мире, то, поверьте мне, не будет иметь ровно никакого значения, кто и где находится. Последствия настигнут всех, они будут распространяться, как круги на воде от брошенного в пруд камня. А если так, то я предпочитаю стоять у истоков и узнать все сразу. Ожидание смерти подчас может быть куда хуже смерти, если вы позволите мне цитату.

– А вдруг все случится в точности наоборот? Вы не думаете, что Бездна сможет подарить нам Мессию, который изменит наш мир и наведет в нем порядок?

– Я стар и давно не верю в Мессий. Я никогда никого из них не видел и не слышал никаких конкретных фактов об их существовании. А Зла я видел предостаточно.

– Мне кажется, я знаю, в чем ваша проблема, – сказал я. – Могу ли я высказать свою мысль, не рискуя нанести вам обиду?

– Вполне. Я ценю откровенность в собеседниках, даже если и не разделяю их убеждений. Я зажег еще одну сигарету.

– Есть три образа мышления, – сообщил я. – И каждый из нас, сколь бы ни вопил о собственной индивидуальности и не похожести на остальных, использует одну из трех моделей.

Ведущие на террасу двери распахнулись, пропуская группу туристов с какой-то из продвинутых планет. Прикинутые по последней моде, они носили небесно-голубые туники, сандалии и парики. Кроме того, все они были под кайфом.

Следом за ними, пристроившись «небесной» компании в хвост, явились трое якудз в классических деловых костюмах и в столь же классическими кейсами в руках. «Бизнесмены» прошествовали мимо нас к крайнему справа столику в дальнем конце террасы и уселись. Тотчас же к ним подбежал услужливый официант, чтобы справиться о заказах.

Я убрал левую руку под стол и активировал свой терминал. Зажмурив под темными очками правый глаз, чтобы иметь более четкую картинку, я включил сканирующий режим и обследовал персоны. Двое оказались совершенно обычными людьми, один, судя по странному строению ДНК и неестественному расположению внутренних органов, был результатом генетического эксперимента, возможно, сохранившимся еще со времен войны.

Костюмы у них оказались тоже не совсем обычные. Они были сшиты из пропитанной пуленепробиваемым составом ткани, способной отражать даже лазерные лучи. Между тканью и собственно телом у каждого обнаружилась целая прослойка из металла, пластика и керамики, демонстрируя последние достижения в области технологии убийства и разносторонний вкус самих парней.

Один из «дипломатов» содержал в себе деньги или что-то очень на них похожее… Наша аппаратура, к сожалению, не является дистанционным детектором валют и не позволяет распознавать фальшивку на расстоянии. Остальные кейсы были набиты оружием, часть из которого можно пустить в ход, не раскрывая и не выпуская кейса из рук. Ребята хорошо подготовились к танцам.

Официант принес их заказ: три стакана минеральной воды. Приятно, когда профессионалы не пьют во время работы. Да и подогретое саке вряд ли хорошо идет по такой погоде. Кстати, чуть не забыл.

Я сделал себе подкожную инъекцию ногтем мизинца, и пары алкоголя моментально улетучились из моей головы, возвращая ясность мышления и быстроту рефлексов. Идеальное средство, снискавшее бы себе популярность, будь оно выпущено во всеобщую продажу. Несмотря даже на цену.

– Я философ, – сказал профессор Резенфорд. – Но никогда не сталкивался с подобной идеей. Существуют лишь два образа мышления: позитивный и негативный. Все остальное – лишь их синонимы и производные.

Стас Камински, прикинутый плейбоем, в сопровождении роскошнейшей блондинки в обтягивающем пышную фигуру трико, появился в дверях и вальяжной походкой оттягивающегося по полной программе хозяина жизни направился к столику, небрежно обнимая свою даму за талию. В девушке я признал коллегу из оперативного отдела.

Якудзы пили минералку и о чем-то тихо переговаривались между собой. Их разговор записывался, так что я не стал подключаться к прослушиванию и требовать точного перевода с японского.

– Все верно, – согласился я. – Позитивный, негативный, но есть еще и третий.

На этот раз из дверей вывалилась целая толпа. Человек десять обычных туристов, среди которых затесались двое наших агентов и трое сотрудников Тайрелла. В руках у них ничего не было.

Действующая модель первого в своем классе ледоруба, точнее, ледоруба, открывающего своим созданием новый класс этого вида оружия, представляла собой компьютерную программу, вводимую непосредственно через модем. Ее материальным воплощением был параллелепипед размерами с небольшую папку для бумаг. Спрятать такую вещь под одеждой, если ты не секс-бомба и имеешь менее ста пятидесяти килограммов живого веса, достаточно затруднительно. Таким образом, я предположил, что парни не рискнули захватить прототип с собой на предварительные переговоры и их сотрудники вынесут «смерч» позже.

Разумная предосторожность в любом случае. Захвати они столь ценную вещь с собой сразу, Гриссом мог бы почувствовать что-то неладное. Если с самого начала не знал о спектакле.

Парни заняли столик неподалеку от якудз. Держались они довольно нервно и напряженно, постоянно оглядывались по сторонам: опасаясь узнавания, Тайрелл не захотел использовать в деле своих матерых профессионалов. Да и к чему? Согласно плану, тяжесть захвата ложилась на плечи Гвардии.

– Позитивный способ мышления позволяет нам видеть лучшие стороны жизни и извлекать все преимущества из любой, даже самой проигрышной ситуации.

Один из бандитов оторвался от своих сотоварищей и направился к «корпоративному» столу. Я включил направленные микрофоны.

– Добрый день, – сказал мнимый покупатель мнимому потенциальному продавцу. – Я вижу, что вы бизнесмены. Мы тоже. Возможно, мы смогли бы провести время с пользой и поговорить о бизнесе?

– Всегда есть время поговорить о бизнесе, – последовал заготовленный ответ. – И не только поговорить, но и сделать бизнес.

– Приятно повстречать здесь родственную душу, – ухмыльнулся бандит. – Не изволите ли присоединиться к нам за нашим столиком?

– С удовольствием.

– Вы мыслите негативно, – продолжал я, пока высокие договаривающиеся стороны меняли диспозицию, придвигая стулья. – Во всем вы видите только плохое. Возможно, вы видели слишком много плохого за свою жизнь и ваш образ мыслей уже необратим, но это еще не означает, что все вокруг действительно настолько плохо. Вы считаете, что неизвестное всегда опасно. Вы не верите в альтернативу.

Якудза и представители Тайрелла совещались.

Яки отрицательно покачали головами, услышав о приблизительной стоимости программного продукта, бизнесмены сдержанно улыбались и кивали друг другу. Иными словами, они создавали видимость бешено торгующихся людей. Каждому из участвующих в постановке актеров я немедленно присудил бы по Оскару.

– Не думаю, что вы правы относительно меня, молодой человек. Да, я видел многое и много знаю, но это не значит, что я разучился верить в светлые стороны человеческой натуры. Просто Зло превалирует в нашем мире, и вам никуда не деться от этого факта.

– Вот видите. Все пессимисты выдают себя за реалистов. Шестеро за дальним столиком неожиданно быстро пришли к согласию, и чемоданчик с деньгами перекочевал из рук в руки. В качестве ответных действий сотрудник Тайрелла поднес ко рту переговорное устройство и отдал какие-то распоряжения цифровым кодом корпорации.

И никаких признаков присутствия Гриссома. Если он не объявится сразу вслед за «смерчем», то мы переоценили его тягу к разрушениям и затеяли операцию зря. Очередной тупик, каковых в деле Гриссома было слишком много.

– Я бы с удовольствием продолжил бы дискуссию по поводу вашей оценки моего образа мыслей, – сообщил профессор. – И поспорил бы с вами, так как вы довольно приятный собеседник, хоть и заблуждаетесь в некоторых терминах, но мне не терпится услышать о третьем способе.

Некоторое время ничего не происходило. Пришедшие к согласию стороны сидели в молчании, рассматривая свои стаканы и близлежащие склоны гор. Под видом официанта на террасу вышел еще один из наших агентов. Камински прекратил болтать со своей спутницей. Группа туристов, целиком состоящая из наших людей, осматривая окрестности чуть ли не с самого парапета, начала незаметно придвигаться ближе к столику.

Напряжение росло. Еще немного, и его можно будет резать ножом и подавать на блюдечке в качестве десерта.

– Извольте, – сказал я. – Для начала я приведу небольшой пример. Если все вокруг говорят, что задуманное вами предприятие невозможно, приводя при этом весьма разумные причины и веские доводы, вы выслушиваете экспертов по этому вопросу, которые говорят то же самое, а потом уходите и добиваетесь успеха, то каким способом вы воспользовались?

– Позитивным, разумеется.

– Вовсе нет. Позитивный способ не иррационален, он всегда основывается на реальных и очевидных факторах, которые можно пощупать и попробовать на зуб, сколь бы малы они ни казались. Для того чтобы добиться успеха в описанной мной ситуации, вам и необходим третий способ.

Бинго!

Восемь человек в черных костюмах боевиков проскользнули на террасу, прикрывая друг друга и озираясь по сторонам, двигаясь на полусогнутых, словно находились не в курортном отеле, а в пригороде Нового Бейрута. На них были надеты тактические очки-дисплеи, в руках парни держали короткоствольные многофункциональные винтовки Тайрелла. Один из них нес большой темный пакет. В данной ситуации совсем не надо было быть гением, чтобы догадаться, что внутри этого пакета.

Итак, все актеры и реквизит на сцене. Не хватает только главного отрицательного персонажа, ради которого и поставлена пьеса.

– Что же это за третий способ?