Текст книги "Внебрачный ребенок"

31

Полина

Разговор с Алёной я решила отложить до лучших времен, потому что сейчас была очень зла на нее. И прежде чем идти к Роберту в кабинет, дала себе полчаса, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Выглядеть истеричкой в его глазах и портить с ним отношения – не самый лучший вариант. Проблема заключалась в другом: внутри не осталось никакой точки опоры, которая бы позволяла уверенно стоять на ногах. В прямом и переносном смысле этого слова.

Открыв дверцу шкафа, я осмотрела стопку вещей, которые Алёна собрала для меня. До сих пор недоумевала, почему она не отстояла Сафину? Зачем помогала Шалимову? Зачем переодела меня в эту сорочку? Специально, чтобы подразнить его? Но Роберт и без того, кажется, был взбудоражен или не в себе, если предлагал мне выйти за него замуж. Хотя нет, он не предлагал, а ставил меня перед фактом. А ведь два дня назад я даже представить себе не могла, что окажусь в его доме…

Натянув джинсы и футболку, я собрала волосы в высокий хвост и встала перед зеркалом. Меня не покидало чувство тревоги, словно я упускала какие-то важные детали, а во всей этой истории был огромный пробел.

Вдохнув и выдохнув несколько раз, я направилась к двери. Без повязки на плече я чувствовала себя странно, и, по-видимому, находилась под действием обезболивающего. Переодеваясь, я заметила подозрительные следы на сгибе локтя, похожие на следы от уколов.

В коридоре стояла тишина, лишь с первого этажа эхом доносились голоса: Лиза, Сафина и мама Роберта собирались на прогулку. Дочка забегала ко мне около часа назад, сказав, что они выйдут погулять. Сама же я поймала себя в тот момент на мысли, что боялась спуститься вниз и посмотреть в глаза Беллы Ренатовны. Не представляю, как Кристине хватало мужества постоянно видеться с Шалимовым-старшим. Меня бы уже стошнило от омерзения после всего, что с ней сделали его люди. Или я выцарапала ему глаза.

Остановившись сначала у одной двери, затем у другой, я прошла к самой дальней, услышав голос Роберта. Постучала и, приоткрыв дверь, заглянула внутрь:

– Можно войти?

Шалимов стоял у окна. На нем были черные брюки и такого же цвета рубашка. Он разговаривал по телефону, и, заметив меня, кивнул, чтобы я проходила в кабинет.

– Добро, Саттар. Мы навестим вас на днях с семьей и обсудим наши дела за ужином. До связи.

Роберт завершил вызов, а я подошла ближе и села в кресло, все еще чувствуя слабость во всем теле после недавних событий. Мельком осмотрев комнату, я сосредоточила внимание на лице Шалимова.

– Ты хотела поговорить со мной?

– Да… Ты уходишь? – спросила я, потому что буквально полчаса назад он был одет в другую одежду.

– У меня есть одно дело в городе, но оно подождет.

Просто поразительно, как ему удавалось сохранять спокойствие. Почему я не обладала подобной силой воли, не могла собрать себя в кучу рядом с ним? Понимала, конечно, – почему, тем не менее, все происходящее казалось вопиющим и неправильным. Шалимов ведь в открытую посягал на мою территорию, ломал мою жизнь, сметая все на своем пути. Или это была своего рода месть за ту ночь и наш обман с Кристиной?

Я перевела взгляд в окно и заметила, что Сафина, Белла Ренатовна и Лиза вышли со двора и направились в сторону парка. Дочка помогала няне катить коляску по узкому тротуару, и, судя по тому, как старалась в этот момент, была очень счастлива, что ей доверили такую важную миссию. Мышке нравился Роберт, нравился этот дом и маленькая сестричка, с которой ей разрешали нянчиться и держать иногда на ручках.

Все четверо исчезли из виду, а Роберт испытующе посмотрел на меня. Его глаза были прищурены, а лицо непроницаемо.

– Я обещал с ними сегодня погулять, но похоже, что не успею. Как только врач разрешит тебе прогулки, можешь присоединиться к ним. Воздух пойдет тебе на пользу, здесь неподалеку находится залив. Место чудесное. Тебе понравится, – я ощутила, как внутри снова вспыхнуло раздражение.

– Ты и в самом деле считаешь, что так будет лучше для всех? Не разобравшись в прошлом, не получив результатов теста на руки? Все очень стремительно, Роберт! Я не готова связать свою жизнь с мужчиной, которого не люблю. Ты разве не понимаешь этого? Ты же ломаешь меня… Шантажируешь Сафиной и давишь на мое слабое место, зная, что дороже дочери у меня никого нет и никогда не будет.

– А его, значит, любишь? – он вложил руки в карманы брюк и подошел ближе, возвышаясь надо мной высокой стеной. – Тогда почему вы не поженились, если у вас такие сильные чувства? Где он после твоих слов, что ты находишься в доме у другого мужчины? Ты ведь сказала ему, что находишься у меня? В чем я тебя ломаю, Полина? Что настаиваю на том, чтобы моя дочь жила вместе со мной? Чтобы у вас была семья? Разве я не имею на это право?

– Хорошо… По-твоему, я не достойна быть с человеком, с которым мечтала создать семью?

– Конечно, достойна. Именно с ним и будешь рядом. С отцом своего ребенка. Который обеспечит вам комфорт, безопасность и станет для вас надежным тылом.

На его твердых губах появилась улыбка, а вся моя решимость снова куда-то подевалась.

– На днях я объявлю матери о нашей помолвке, и как только тебе станет лучше, приглашу друзей в дом, чтобы отметить это событие. С пышным торжеством повременим, а вот с формальностями я собираюсь покончить в кратчайшие сроки.

Я недоверчиво поглядела на него:

– Ты же шутишь?

– Разве я похож на шутника? – вкрадчиво ответил он, сощурив глаза.

– Я против, Роберт! Я не собираюсь становиться твоей фиктивной женой. Услышь же ты меня! Это принуждение… Он нахмурился.

– В чем принуждение, Полина? – задумчиво спросил он. – У нас общий ребенок. На Сафину у меня столько же прав, сколько и у тебя. Девочке нравится здесь, она хочет общаться со своей сестрой, имеет право находиться в кругу семьи. Во мне сильно развито чувство ответственности, лучшего отца для своих детей тебе не найти. Не вижу причин противиться этому браку. К тому же шесть лет назад никто моего мнения не спросил, когда вы с Кристиной все это провернули. И физически я не вызываю у тебя отвращения, так ведь? – на его лице появилось циничное выражение.

– Одного физического влечения недостаточно, – к моему изумлению, я произнесла эти слова совершенно спокойно.

– Не сомневайся, – его глаза загорелись странным огнем. – Вполне достаточно. Мы оба знаем, что подойдем друг другу, а на этой почве установятся и дружеские отношения.

Потрясенная я смотрела на него и больше не находила слов. Роберт был беспощаден в своей непреклонности. К счастью, на его телефон кто-то позвонил, и он отошел от меня к столу.

– Да, – ответил он на звонок. – В дом не пускать, я сейчас выйду. – Его лицо вмиг сделалось жестким, а голос приобрел твердость.

Я выглянула в окно и увидела у ворот машину Быстрова, и внутри все сжалось в тугой комок от нехорошего предчувствия.

– Роберт… – мои расширенные глаза встретились с его спокойным взглядом. – Не нужно…

– Я буквально на десять минут, Полина. Поверь, это последний раз, когда он появляется в твоей жизни, – заверил меня Шалимов, а у меня от его заявления мурашки пробежали по всей коже. – Сиди, а лучше иди к себе в спальню. Мы поговорим с тобой позднее.

– Паша ведь приехал ко мне…

– Нет, ошибаешься. Он приехал ко мне, – решительно перебил меня Шалимов. – Я уж было подумал, что ему совсем на тебя плевать, – хмыкнул он, и направился к двери уверенным шагом.

32

Полина

Несколько секунд я сидела в кресле и смотрела на закрытую дверь застывшим взглядом, а потом поднялась и подошла к окну. Роберт уже стоял на улице, и они с Пашей разговаривали на повышенных тонах. Я не слышала, просто наблюдала за ними. Шалимов что-то ему говорил, а потом Быстров замахнулся и ударил его кулаком в челюсть. Пашу тут же окружили два высоких и широкоплечих охранника, заломили ему руки и повалили на асфальт лицом вниз. Не в силах больше смотреть на все это, я трусливо опустила глаза, чувствуя, как меня потряхивает. Похоже, что Шалимов ломал не только меня, но и все вокруг, что имело ко мне хоть какое-то отношение…

Мой взгляд зацепился за знакомый герб и печать на конверте и бумагах, лежащих на краю стола. Я подошла ближе, пристально всматриваясь в документы, узнавая аббревиатуру клиники, где мы проводили генетический анализ. Взяла бумаги в руки и пробежалась глазами по прыгающим строчкам. Пришли результаты ДНК? Но почему Роберт мне об этом не сказал? Я не успела ничего прочесть. Услышала, как распахнулась дверь, и, подняв голову, наблюдала за тем, как злой Шалимов приближается ко мне, испепеляя синим взглядом.

– Это результат теста? – спросила я, глядя на него. На правой стороне его лица проступал багровый кровоподтек.

– Да, – он выхватил бумаги из моих рук и бросил их на стол. – Пришли утром. Тебе должны были отправить на электронную почту копию результатов касаемо меня и Сафины. А вот в чужих бумагах рыться – дурной тон, – произнес он каким-то незнакомым и раздраженным голосом.

– То есть ты в курсе, что Сафина твоя дочь… – я растерялась, и мне не нравилось, что некоторые слова приходилось вытаскивать из него словно клещами.

– Да, теперь в курсе, что Сафина моя дочь. И на этот счет я сказал тебе все еще в тот вечер в ресторане, когда результатов не было у меня на руках.

– То есть обе девочки твои? – не унималась я.

– Мои, – ответил он, потирая подбородок рукой, и зашипел, коснувшись свежей ссадины.

Оставалось поверить Роберту на слово, но у меня и так не было сомнений в том, что Дамира и Сафина его дочки. Вот только взгляд, которым он сейчас смотрел на меня… Из-за странной игры тени и солнца синие глаза Шалимова казались почти черными, и внушали мне необъяснимый страх.

– Я стояла у окна и все видела… В том числе, как твои люди повалили Быстрова на землю, а затем вытолкали с территории двора… Ты намеренно это делаешь? Может быть, это своего рода месть за ту ночь и годы молчания?

– Нет, Полина. Это не месть. Хорошо, что ты все видела, потому что Быстров больше не появится в твоей жизни. И в клинику его работать ты не вернешься. Подыщем тебе новое место.

– Что? – сипло спросила я. – Разве ты не понимаешь, что так нельзя? – ноги подкосились, а я оказалась в кресле, чувствуя, как задрожали мои губы. – Как ты можешь все решать за меня? За Сафину? Что для нас лучше, а что хуже? Ты же… Да ты даже хуже своего отца!

– Все, Полина, – резко выкрикнул Шалимов, выходя из себя. – Не надо этих громких заявлений. Я не продолжение своего отца, ясно? – он выжидательно на меня посмотрел, затем взял какую-то папку со стола и бросил мне на колени.

– На вот, почитай на досуге. И, может быть, тогда поймешь, что все это время Быстров держал тебя за дурочку. Примерно, как вы с Кристиной меня все шесть лет. Он пришел сюда за тобой, потому что с удобными вещами всегда тяжело расставаться. Как паук сплел для тебя невидимую паутину. И как уж тут не плести, когда на двух стульях усидеть хочется, правда?

– О чем ты? – тихо спросила я, ничего не понимая.

– Ты красивая, притягательная женщина. Только вот жениться на тебе он не торопился, а знаешь, почему? Потому что он женат. И разводиться с женой в ближайшее время не планировал. Если только по-настоящему стать вдовцом. Вот о чем я, – он продолжал смотреть на меня в упор и бросать все эти слова, которые оставляли в груди воронки чудовищных размеров. – Мне плевать на чувства подлецов, Полина.

– Ложь… – я отрицательно покачала головой, не веря его словам. – Паша предлагал мне замуж. Он не может быть женат, потому что его жена умерла несколько лет назад, а он, как и ты, один воспитывает ребенка…

– Ты все это время была любовницей женатого мужчины, Полина, – устало выдохнул Шалимов. – На его жену и дочь оформлено много всего: бизнес, недвижимость, счета в банке. Быстрова Вероника Сергеевна последние несколько лет проходит лечение в клинике для душевнобольных людей, она в плохом состоянии. Сейчас он ее законный опекун. До недавнего времени об этих нюансах я ничего не знал, пока не копнул глубже. Прочти все сама. Там и фотографии есть, – он кивнул на папку, которая лежала на моих коленях. – А еще копии бумаг, которые ты подписывала в банке несколько месяцев назад. Не понимаю, на что он рассчитывал, разыгрывая весь этот спектакль перед тобой?

На мгновение я утратила дар речи и просто разглядывала Роберта, пытаясь уложить в своей голове все, что он сказал. Выходит, все это время я жила в обмане, встречаясь с женатым мужчиной? Но… Этого просто не может быть! А как же Леся? Она все придумала про смерть матери? А может быть Быстров специально попросил дочь прийти в тот вечер в ресторан и устроить эту сцену лично для меня, чтобы я передумала выходить за него, потому что… Как же это жестоко… За что Паша так со мной? Ведь я много раз говорила ему, что подобные отношения для меня табу…

– Полина, – рука Роберта легла мне на плечо, а я словно пришла в себя.

Вскинула лицо и посмотрела на него затуманенным взглядом. Помолчала, собираясь с мыслями, а затем встала с места, держа папку в руках.

– Не могу только понять… Тебе это все зачем? Чем ты лучше его, если в конечном итоге на мои чувства тебе тоже плевать?

– Затем, что я не намерен оставлять тебя и дочь без присмотра, чтобы всякие проходимцы имели возможность втереться к тебе в доверие. Кажется, с этим у тебя есть небольшие проблемы, – добродушно усмехнулся он, поднял руку и погладил мою щеку.

– Проблемы… – эхом повторила за ним, и отвернулась к окну, глядя на серые тучи. Глубоко вздохнула, словно таким образом пыталась успокоиться, но ничего не выходило. – В таком случае начни их решение с себя, – взглянула на него, чувствуя, как внутренности завязываются в ледяной узел в животе. – И избавь меня от своего общества, – оттолкнула от себя Шалимова, бросила папку на кресло, в котором сидела буквально несколько секунд назад, и побежала к себе в комнату, смутно понимая, что происходит вокруг.

Легкие жгло, в глазах стояли слезы. Я ощущала себя так, словно вернулась в прошлое, когда за короткий промежуток времени потеряла практически всех близких людей и осталась с огромной пробоиной в сердце и пустотой в душе.

33

Полина

– …Золушку отвезли во дворец к молодому принцу, который искал ее, а через несколько дней они сыграли веселую свадьбу. И жили они долго и счастливо… – тихим и вкрадчивым голосом Шалимов читал Мышке ее любимую сказку, пока я стояла в дверях и украдкой наблюдала за ними, сжимая кулаки с такой силой, что ноготки больно впивались в кожу.

– Какая все-таки красивая история… – грустно вздохнула Сафина и взглянула на Роберта.

– Еще раз прочитать? – спросил он с улыбкой на губах, но Мышка покачала головой.

– Нет, хватит. Хорошего понемножку. Так мама всегда говорит.

Внутри все переворачивалось от этой картины, я не могла заставить себя сдвинуться с места, смотрела на них, не желая обозначать своего присутствия. И почему-то на мгновение представила, что так могло быть всегда. С самого рождения Сафины…

– Ну что загрустила? – Роберт погладил Мышку по голове, а меня прострелило еще одной вспышкой боли в груди с левой стороны.

Наблюдать с какой нежностью Шалимов общался сейчас с Сафиной, было для меня очень странно. Он смотрел на нее так, словно она была каким-то диковинным и редким зверьком.

– Мама сегодня почти весь день не вставала с кровати… Я не люблю, когда она болеет. А еще она печальная и задумчивая…

– И часто она такая бывает?

– Нет. Обычно всегда веселая. Но работает много, а мне бы хотелось чаще видеть ее дома. Зато каждые выходные мы проводим с ней вместе: ходим в парк, или на какие-нибудь курсы…

– Курсы? – Шалимов удивленно вскинул бровь.

– Ну да. Сейчас мы занимаемся английским. А до этого ходили на вязание и вышивку, танцы, в художественную школу. Мне все же больше нравится что-нибудь мастерить и делать руками, – смущенно улыбнулась Сафина, перечислив все наши увлечения за последний год.

– Значит, проказничать не любишь?

– Нет, – дочка пожала плечами. – Не люблю. В садике особо не забалуешь, а с бабой Машей и дедом Фимой не похулиганишь. Есть еще фея-крестная, но она встретила своего принца и стала реже появляться у нас дома. Но у тебя мне очень весело. Бабушка Белла такая затейница. Мне она понравилась. Она все так интересно рассказывает!

– Фея-крестная – это Алёна? – уточнил Роберт.

– Да, Алёна, – кивнула Сафина.

Невозможно было спокойно наблюдать за тем, как Роберт протянул руку, погладил Сафину по голове и поцеловал в макушку. Он выглядел в эту минуту расслабленным и счастливым, а меня впервые за много лет посетила мысль, что мне стоило рассказать Роберту о Сафине сразу же после ее рождения. Все ему объяснить, а не идти на поводу у Кристины.

– Ну, раз читать больше не хочешь, то я пойду спать. Завтра весь день я буду дома, свожу вас с Дамирой погулять в парк. Как тебе такая идея? Лиза сказала, что из тебя получается не только хорошая сестренка, но и первоклассная няня. Дамира даже ни разу не заплакала сегодня в коляске, пока вы гуляли. Если так и дальше пойдет, перенесем детскую кроватку к тебе в комнату.

– Да? – просияла дочь. – Правда? Я могу взять ее к себе на ночь?

– Шутка, конечно. Маленькая она еще. Нужно, чтобы немного подросла…

– Мама! – громко и радостно воскликнула Сафина, заметив меня в дверях.

Спрыгнула с кровати и подбежала ко мне.

– Роберт почитал мне сказку, представляешь? – она взяла меня за руку и увлекла за собой.

Шалимов встал с кровати, сощурился, задержав на мне внимательный взгляд. После той сцены в его кабинете и всех слов, которые он сказал мне днем, мы больше не виделись. Он уехал в город по делам, а я не нашла в себе сил выйти из комнаты. Но твердо решила, что спущусь завтра днем в гостиную, чтобы осмотреться на новой территории. Если Шалимов не собирался отпускать нас с Сафиной домой, то пора обозначить границы своего личного пространства, увидеться с Беллой Ренатовной, посмотреть на ее реакцию. Ах, да, заодно и Лизе дать понять, что мне плевать на ее чувства к Шалимову, а если она продолжит говорить мне гадости своим дерзким язычком, то смело может начинать готовиться искать себе новую работу. Роберту придется считаться с моими желаниями и мнением. Не думал же он, что я буду молчаливой и безропотной спутницей жизни?

– Ладно, отдыхайте. Я тоже пойду. День был тяжелым. Спокойной ночи, – он посмотрел на меня долгим, проницательным взглядом, а затем развернулся и вышел за дверь.

– Правда он хороший, мам? – спросила Сафина, как только мы остались одни. – Я бы хотела, чтобы у меня был такой папа…

Сказать Мышке о том, что он ее родной отец прямо сейчас? Возможно, это не такая уж и плохая идея, но у меня не было ни одного вразумительного ответа ни на один из ее вопросов, которые появятся в огромном количестве после такого заявления. Как Роберт по прошествии времени собирался объяснять подросшим девочкам их родство? Сафина достаточно взрослая, чтобы запомнить при каких обстоятельствах мы появились в его доме. Как и то, что сестричка у нее появилась до того, как мы переехали к Роберту, а не после…

– Мама, а почему у бабушки Беллы в комнате стоит ваша фотография с Робертом? Ты там такая красивая… Я примерно так и представляла себе принцесс.

– Это моя сестра. Кристина. Помнишь ее? Она приезжала к нам… – я задумалась, пытаясь вспомнить, когда был последний раз, но так сходу ничего не получилось. С Кристиной мы виделись редко, и Сафина скорее всего не помнила свою тетю. – Она была замужем за Робертом, но погибла несколько месяцев назад…

– Умерла?

– Да, малышка. Случилась авария…

Повисло долгое молчание. Сафина нахмурилась, о чем-то размышляя, а потом спросила:

– А мы теперь всегда будем здесь жить? С Робертом, Дамирой и бабушкой Беллой?

– Не знаю. Какое-то время точно. А дальше видно будет.

Такой ответ Сафину, по-видимому, удовлетворил. Она довольно кивнула и прижалась ко мне.

– Как твое плечо? Почему ты сегодня весь день без повязки? Тебе больше не больно?

– Потому что практически все время нахожусь в постели. И дел никаких, кроме как лежать, у меня нет, – я ласково улыбнулась Мышке.

Даже не представляю, чем буду заниматься в доме Шалимова… Сидеть на диване у окошка и ждать его с работы? И сколько времени пройдет, прежде чем я освоюсь на новом месте?

Мы почти час лежали с Сафиной под одеялом и разговаривали обо всем на свете. Дочка заснула, а я обняла ее и не нашла в себе сил встать с кровати, чтобы вернуться в свою спальню. Закрыла глаза и провалилась в беспокойный сон, а проснулась утром от какого-то шума.

Сафина сидела за большим столом у окна. Над ней возвышался Шалимов. Они обсуждали шепотом планы на день, думая, что я все еще сплю.

– Я все слышу. И я, конечно же, одних вас на квартиру не отпущу. То есть без меня.

Шалимов повернулся и с некоторым удивлением посмотрел на меня.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Слышала? – наклонил голову к Сафине. – Что я и говорил. Мама будет против, – он потрепал дочку по волосам и отошел от нее, приблизившись ко мне, а у меня каждая мышца напряженно натянулась, когда он встал в изголовье кровати, не сводя с меня глаз.

– Доброе утро, мама! – Мышка подбежала и чмокнула меня в щеку. – А когда будет можно? Я хочу забрать свой сундучок с канцелярскими принадлежностями.

– Доброе утро, – немного хриплым голосом произнесла я.

– На днях все заберем, Сафина. Как мама окрепнет и будет полна сил, так сразу и съездим, – заверил ее Роберт.

Я спустила ноги на пол и встала, стараясь не обращать внимания на Шалимова. Заправила кровать и направилась в свою спальню, чтобы умыться, переодеться, а затем спуститься вниз. Нужно найти себе какое-нибудь занятие. Возможно, Шалимов вскоре поймет, что на дворе двадцать первый век, а удерживание людей насильно карается законом.

– Полина, – Роберт вышел за мной из спальни Сафины. – Поговорим?

– На самом деле я не готова сейчас что-либо с тобой обсуждать, – честно призналась я.

– Мы живем в одном доме. Общаться все же придется. Извини за вчерашнее, я не хотел вываливать на тебя всю правду о Быстрове. И не собирался это преподносить вместо него. Больно осознавать, что тебя обманывают, но, думаю, теперь ты понимаешь мои чувства. У меня нет намерений навредить ни тебе, ни Сафине…

Я глубоко вдохнула, сжимая руки в кулаки. Почему рядом с ним невозможно было оставаться спокойной, а хотелось как можно скорее сбежать, скрыться с глаз, спрятаться в укромном уголке. Мне казалось, что он раздевал меня одним своим взглядом…

– Вчера Сафина сказала, что хотела бы, чтобы ты был ее папой, а затем спросила у меня про Кристину… Я не знаю, что ей отвечать…

– Правду. Какая бы она не была, нужно сказать ей правду, – серьезно проговорил Роберт, глядя на меня в упор синими, бездонными глазами. – Будем отталкиваться от версии, что у нас были в прошлом отношения, но потом мы расстались, а я женился на твоей сестре. Сафина любит сказки, вот и преподнеси ей все в подобной форме. Скажи, что принц потерял свою Золушку, а теперь принцесса нашлась, и принц ее никуда больше не отпустит.

– Красиво, но наша история на сказку никак не тянет. Скорей уж на психологический триллер, где маньяк насильно удерживает рядом с собой свою жертву, – твердо ответила я.

Роберт криво усмехнулся.

– Ты сгущаешь краски, Полина. Напомнить тебе, что ты сама пришла ко мне в спальню несколько лет назад?

– Из-за обстоятельств.

– Конечно, из-за них, – тихо произнес он, неотрывно глядя в мои глаза. – А сейчас вся дрожишь, словно лист на ветру, из-за них же? Я ведь чудовище, ты бежать от меня должна, так?

Я прикусила губу.

Сжала ее зубами до боли, потому что на языке крутились совсем не те слова, которые стоило говорить Шалимову, ведь в некотором роде наша дальнейшая жизнь с Сафиной зависела от него.

– Должна. И именно это и пытаюсь делать, но ты не позволяешь, – я опустила глаза на его руку, которая сжала мой локоть.

Я из последних сил заставляла себя стоять на дрожащих, подламывающихся ногах. Было так стыдно признавать свою слабость перед этим мужчиной. Все, что я выстраивала в себе по крупицам эти годы, вдруг оказалось разрушено, стерто, словно ластиком, под натиском синих глаз.

– После завтрака я покажу тебе дом, ты не против? – Роберт отпустил меня и отошел, освобождая мне немного пространства, а я молча отвела взгляд. – Как только тебе станет лучше, я отвезу вас с Сафиной домой, чтобы вы забрали все необходимые вещи.

Роберт потянулся рукой к моему лицу и коснулся пальцем нижней губы, которую я до боли прикусила несколько секунд назад. У меня перехватило горло, а в голову ударил пульс, когда из подсознания на поверхность выбралась похожая картинка: как я стою перед Робертом абсолютно голая шесть лет назад, кусаю губы и сильно смущаюсь, боясь поднять взгляд. Он тянется к моему лицу рукой, водит пальцем по губам, а затем целует их, сжимая меня в своих руках с такой силой и одновременно нежностью, что из головы начисто вылетают все установки, которые я себе давала перед тем, как войти в его спальню, оставляя лишь чувства и сильный трепет в душе.

Неужели он вспомнил сейчас о том же, о чем и я?