Текст книги "Внебрачный ребенок"

45

Роберт

Сафина все время спала. Я договорился, чтобы ее определили к матери после обследования и не разлучали с ней ни на секунду. Поговорив с врачом и убедившись, что жизни моей дочери ничего не угрожает, я направился домой. Мать сходила с ума от волнения, безуспешно пытаясь мне дозвониться. Все разговоры с Полиной я решил отложить до завтрашнего дня. А сейчас мечтал принять душ, смыть с себя все события безумного дня и лечь спать. Я давно не чувствовал такого опустошения внутри. Словно, что-то безвозвратно сломалось, а теперь, чтобы это починить, потребуется много сил и времени.

Даже во сне я ощущал напряжение, метался по кровати, а проснулся утром в холодном поту и с головной болью в затылке. На сегодня я отложил все дела и направился в клинику. А уже после планировал заехать в отделение и узнать, как обстоят дела с Бердниковым. Барыцкий обещал Косте, что не спустит дело на тормозах, но я собирался лично проконтролировать этот вопрос.

– Как она? – спросил я у Полины.

Мышка спала и сегодня выглядела такой же бледной и слабой, как и вчера.

– С ней все будет хорошо… – задумчиво ответила она, поглаживая маленькую ладошку Сафины. – Только не у нас, Роберт…

Я посмотрел на Полину долгим внимательным взглядом. Она как будто стала еще худее за эти два дня. Я прекрасно понимал ее чувства и все, что она пережила вчера, и подсознательно был готов, что после такого в наших отношениях случится охлаждение.

– Почему? – все же спросил я, так как хотел знать, о чем она думала, говоря эти слова.

– Это все из-за твоего желания выяснить, что случилось в прошлом? Он подумал, что Сафина его дочь после того, как ты нанял того человека, да?

– Полина… – я покачал головой, сцепив пальцы в замок.

– Ты просил меня довериться тебе, Роберт… А я еще никогда не видела свою дочь такой слабой, как сейчас…

– Это не так, Полина, – перебил я.

– А как? – на ее глазах выступили слезы. – Ты очень много на себя берешь. А ведь по сути ничем не лучше этого Бердникова… Ты без моего ведома привез меня и Сафину к себе домой, поставил мне ультиматум, что не отдашь ребенка… И к чему это все привело? Мы не сможем быть вместе. Просто не сможем… – она отрицательно покачала головой. – Та ночь была ошибкой. Обе ночи. Между нами всегда будут стоять призраки прошлого, – она обняла себя за плечи, посмотрела на меня разбитым и потухшим взглядом, а затем отвернулась и отошла к окну.

– Полина, мой человек собирал информацию очень аккуратно. Бердников заинтересовался Сафиной, когда увидел вас гуляющими в парке. Сам выяснил, что ты родила ребенка, и он даже мысли не допустил, что мог перепутать вас с Кристиной в тот день. Пожалуйста, успокойся… Ты еще не отошла от стресса. Это все эмоции. Я не желаю вам с Сафиной зла, а наоборот, готов делать все ради вашего благополучия.

Я подошел к Полине и, взяв ее за плечи, развернул к себе лицом.

– Его посадят? За похищение ребенка? Или ему все сойдет с рук? – с вызовом спросила она, а я скривился, потому что самого посещали такие мысли с самого утра.

– Бердникову выдвинули ряд обвинений. Конечно, он будет пытаться откупиться, но я лично прослежу, чтобы у него это не получилось, – я протянул руку и погладил ее по лицу, но она перехватила мою ладонь и посмотрела на сбитые костяшки изумленными глазами.

– А когда он выйдет из тюрьмы, начнет устраивать акты возмездия? – кивнула на мою руку. – И все начнется по новой?

– Я не знаю, что будет, Полина. Я не пророк, увы. Это похищение могло случиться с вами и без моего участия в вашей жизни. И тогда я не знаю, какой бы исход был у этой истории.

Повисло долгое молчание. Полина смотрела мне в глаза пронзительным взглядом. Я не знаю, о чем она думала, но чутье подсказывало, что ничего как прежде между нами теперь не будет. Видел в ее глазах выросшую стену, которую я с таким трудом пытался взять штурмом.

– Сейчас мой ответ: нет. Никаких бумаг я не подпишу. После всего, что произошло, я не уверена, что нам необходим этот брак. Я хочу вернуться с детьми домой… К себе домой, – уточнила она, а меня словно копьем пронзили в самое сердце и провернули наконечник несколько раз, принося нестерпимую боль.

– С детьми… К себе домой… – медленно повторил я.

– Да, с обеими девочками, – кивнула она и сделала шаг назад, вжимаясь в подоконник.

– Это ты решила мне таким образом отомстить?

Она ведь понимала, что била меня сейчас в мое слабое место, говоря эти слова? Если я скажу ей нет, то перечеркну все свои заверения о том, что желаю ей и детям только добра. Решила применить этот запрещенный прием и сделать мне больно? Как это сделал я несколько дней назад, когда вынудил ее жить рядом с собой? Пусть и руководствовался благими намерениями, но только завели они все равно в тупик.

От одной мысли, что я дам ей согласие и останусь снова один, сердце в груди, как будто сжали в кулак и забыли ослабить хватку.

– Нет. Это не месть. Ты все время проводишь на работе, у тебя какие-то встречи… Командировки… Бесконечные дела… Детей ты видишь лишь по вечерам. Ты даже разницы не почувствуешь, если мы будем жить в другом месте, потому что большую часть времени тебя не бывает дома…

– Стоп, Полина. Все. Прекращай. Я услышал тебя. Тебе нужно время, чтобы успокоиться. Переварить все, что случилось. Слишком много всего произошло за такой короткий промежуток времени. Да, местами я перегибал палку, но действовал исключительно в ваших же интересах и безопасности.

– В своих. Ты действовал в своих интересах, а мои не учитывались.

– Я уже сказал тебе однажды, что никуда вас с Сафиной не отпущу. Так вот, своего решения менять я не намерен. Если бы не я и Костя, сама бы ты долго искала, кто забрал у тебя Сафину и, вероятнее всего, так этого и не выяснила, пока Бердников сам лично бы не убедился, что не имеет к нашей дочери никакого отношения. Как только вас выпишут из клиники, вы с Сафиной вернетесь домой. К нам домой, а я перееду на съемной квартиру, если тебе так необходимо время, чтобы что-то решить для себя.

Полина поджала губы. По ее щекам текли слезы, пока я говорил эти слова. Мне так хотелось обнять ее, утешить, заверить, что она с детьми в безопасности рядом со мной… Но я нарушил это слово. Пусть и не по своей вине, но нарушил и не мог больше раскидываться подобными обещаниями.

Поцеловав Сафину, я вышел из палаты, и какое-то время стоял в коридоре под дверью, и держался рукой за стену. Тяжело было дышать. Меня будто сбросили с огромной высоты, а я плашмя упал на острые выступы и отбил себе все, что только возможно.

После разговора со следователем, который вел дело Бердникова, я отправился домой. На кухне и в гостиной стояла непривычная тишина. Мать не выходила из своей комнаты с самого утра. После вчерашних новостей у нее подскочило давление, и она все время лежала.

Дамира спала в детской, Лиза читала на диване рядом с кроваткой. Я прошел в спальню, сбросил с себя всю одежду и направился в душ. Хотелось закрыть глаза и представить, что два последних дня были просто очередным кошмаром, которые мне часто снились в последнее время. Вычеркнуть их. И никогда больше не вспоминать.

– Как Сафина? – спросила мать за ужином. – Когда ее выпишут?

– Все хорошо. На днях я привезу их домой, а сам какое-то время поживу на съемной квартире…

– Что? – удивилась она и отставила чашку с чаем в сторону.

– Так нужно, – сухо ответил я.

– Роберт… Ты совершаешь ошибку, собираясь уходить из дома. Я старалась оставаться в стороне и никогда не лезла в твою жизнь с Кристиной. Но сейчас молчать не могу. После того, как ты привел Полину в наш дом, на тебе лица нет. У тебя сердце… Тебе нельзя волноваться… Но ты только это и делаешь все последнее время. Ты сам на себя больше не похож…

– У тебя все? – я грубо перебил мать, выходя из себя. – Я еще собирался сегодня поработать, а не выслушивать твои наставления.

– Роберт… Отпусти ее. Пусть вернется домой. Прошу тебя…

– Ты даже не понимаешь, о чем просишь! – я ударил кулаком по столу, чувствуя, что у меня пропал аппетит. – Я не могу ее отпустить! Не могу и не хочу. Кому от ее ухода станет лучше? Тебе? А ты в курсе, что она попросила меня отдать ей Дамиру? И почему я не должен буду пойти на уступки? В свое время я сказал ей, что не отдам ей Сафину, а сестры должны жить вместе. И Полина, наступив на свою гордость, доверилась мне и осталась. По-прежнему считаешь, что это лучшая идея отпустить ее? А о Сафине ты подумала? Девочка пережила похищение, а сейчас вдруг окажется дома, лишенная общения с отцом и бабушкой… Что она, по-твоему, подумает? Что мы отказались от нее, а я выгнал их с матерью из дома? Куда я должен отпустить ее, когда хочу обратного? Полине нужно время, чтобы прийти в себя и успокоиться, принять тот факт, что я стараюсь для нее и детей и никому не желаю зла. И для нас с тобой стараюсь тоже. Чтобы мы все были вместе. Как одна семья. А в ней больше не было лжи и недомолвок. Думаешь, я не знаю о ваших секретах с Кристиной? Что ЭКО мы проводили, подсадив два эмбриона, один из которых был ваш с отцом? Как вы могли утаить это от меня, мама? А отцу ты тоже ничего не сказала?

Мать позеленела, услышав мои слова, но я уже встал из-за стола, собираясь уходить. Мне не нужны были ее оправдания. Я и так знал, зачем она это сделала, и почему так убивалась из-за смерти моей жены.

– Ты все знал…

– Не сразу, конечно. Но недавно сложил все один к одному. Ты же в своем желании иметь ребенка перешла все границы, когда подговорила Кристину на эту авантюру!

– Сынок… Я бы не претендовала ни на что… Мурат и Алим…

– Я не собираюсь это обсуждать, мама. Ты взрослая женщина, тебе и нести этот крест. Только знай: подобное у меня в голове не укладывается. И не смей мне больше говорить о морали, ясно?

– Сынок… – она взяла меня за руку, не давая уйти. – Я же ведь не против Полины и ваших отношений. Просто… Они с Кристиной совершенно разные…

– Конечно, разные, мама, – хмыкнул я. – Полина бы никогда не согласилась родить вам с отцом ребенка.

– Роберт… Ты разве не видишь, что она не любит тебя? Я не хочу, чтобы ты уезжал…

– Это вынужденные меры и временные обстоятельства. Будь с ней ласковее в мое отсутствие. Полина не обязана никого любить. В свое время она осталась совершенно одна с младенцем на руках. Без помощи и опоры близких людей. Одна растила ребенка, и хотя бы за это ее нужно уважать.

Мои силы склеить семью были на исходе. Один в поле не воин. А именно так я чувствовал себя все эти шесть лет: воином, который сражался с ветряными мельницами, живущим во лжи и бесконечных недоговоренностях. А теперь, когда появилась надежда, что все может стать иначе, жизнь нанесла новый удар в спину.

46

Полина

– Как же я рада, что все обошлось. Когда Карим позвонил, я думала, что лишусь чувств от таких новостей. Могу представить, что ты пережила… – Алёна присела на кровать и посмотрела на меня сочувствующим взглядом.

– Тебе нельзя волноваться. На месте Карима я не стала бы говорить о подобных вещах беременной женщине. Хотя бы до той поры, пока все не разрешилось. Все случилось на моих глазах, и такого я даже врагу не пожелаю.

– Могу представить, что ты пережила…

– Не можешь, – я покачала головой и тяжело вздохнула, чувствуя, как в уголках глаз снова собираются слезы.

Откуда они только брались? Сил не было думать обо всем этом, но не получалось отключить мозги. Я металась по замкнутому кругу и просто ждала, когда меня отпустит и станет немного легче.

– Карим сказал, что Роберт едва не забил Бердникова до смерти…

Я вспомнила его сбитые костяшки на руках и нахмурилась.

– И он бы забил, если бы…

– Хватит. Прошу, – взмолилась я надломленным голосом.

Впору было снова идти на пост и просить медсестру сделать успокоительный укол. Меня трясло от одной только мысли, что пережила Сафина после того, как ее затолкали в машину неизвестные люди, забрав от матери и сестры. Дочка стала понемногу приходить в себя и рассказывать, что с ней произошло, а мне было безумно больно все это слышать. Это изматывало. Лишало сил, которых и так не было.

– Я хочу забыть об этом…

А еще не вспоминать и не думать о нашем вчерашнем разговоре с Шалимовым. На самом деле я ничего такого не думала о нем, не собиралась ни в чем обвинять, но все навалилось разом: наша близость, похищение Сафины, а потом еще и разговор с Пашей… Он приезжал ко мне, пока Роберт искал Сафину. Извинялся за ложь, просил вернуться, обещал, что разведется с женой, но я не смогла его простить. Между нами была поставлена окончательная точка, а с моей стороны решена хотя бы одна проблема. Только вот тяжесть на сердце никуда не исчезла. Даже меньше не стала ни на грамм.

– Когда вас выписывают? Мария Сергеевна до тебя дозвонилась?

– Обещали на днях отпустить домой. Да, Мария Сергеевна дозвонилась до меня. Они вечером заедут с Ефимом Петровичем. Сафина будет рада их увидеть, заодно и отвлечется. Да и я тоже…

Мышка проснулась спустя час. Мы немного порисовали, я почитала дочке сказку, а потом ей сделали укол, и она снова заснула. Я весь день ждала появления Роберта, чтобы сказать ему, как сильно погорячилась, заявив, что считаю его таким же, как и Бердников, но он не приходил…

Когда выплескивала на него свою боль и страхи, была во власти эмоций. Они и сейчас никуда не исчезли, но… Пришло осознание, как несправедливо я с ним поступила. Я уже взрослая девочка, чтобы отделять добрые поступки от злых. Шалимов изначально окружил нас с Сафиной заботой и вниманием, а ведь мог, как Бердников: изнасиловать, затем отнять ребенка, и выкинуть меня на улицу одну, как ненужный хлам…

Я закрыла руками лицо и постаралась забыть, что наговорила ему вчера, но ничего не получалось. Снова и снова эти слова всплывали в памяти, больно обжигая внутренности.

Сколько раз Роберт говорил мне о том, что хочет начать со мной все сначала. А я только сейчас поняла, что он имел в виду, говоря эти слова. И мне стало безумно жаль, что я только сейчас осознала последствия всех событий и слов, которые наговорила ему вчера… Почему нельзя повернуть время вспять, и хоть что-нибудь изменить?

Весь вечер мы провели с Тихомировыми. Я немного отвлеклась от грустных мыслей, но когда они покинули палату, все началось снова. Роберт так и не появился в этот день. Не позвонил и не прислал сообщения. Ничего. Наверное, так было правильно… Я ведь сильно обидела его. Заставила переживать. Плюнула в душу. И от этого еще тоскливее на сердце становилось. А от мысли, что между нами снова вырастет стена, и по моей вине появится холодное отчуждение, было еще больше не по себе. Почему люди сначала совершают глупости, а потом думают, как их исправить?

Возможно, время все расставит по своим местам, только как же больно осознавать, что я сама все разрушила буквально несколькими неосторожными фразами.

На следующий день врач зашел к нам вместе с Робертом. Я когда увидела его уставшего, с потухшим взглядом и такого отчужденного, не поверила глазам. Что-то надломилось внутри и как будто покрылось мелкой паутиной трещин. Неужели в тот день я не могла пойти ему навстречу и поблагодарить за то, что так быстро все решил и вернул мне Сафину? Хотя в тот момент, когда я сходила с ума от неизвестности и готовилась к худшим новостям, таких мыслей не возникало. Понимание пришло значительно позже…

– Папа! – Мышка бросилась к Роберту, заметив его в дверном проеме.

Он подхватил ее на руки и прижал к себе, крепко обнимая, а я молча, наблюдала за этой картиной. Разве стал бы он во всем разбираться и искать правду, будь я ему безразлична? Сдувать с меня и нашей дочери пылинки? Добиваться моего внимания?..

– Собралась? – коротко спросил он и обвел глазами палату, задерживая на мне взгляд.

– Да, мы готовы.

Я шла немного позади Роберта, он нес Сафину в одной руке, а в другой сумку с нашими вещами. Мышка ему рассказывала о нашем вечере с Тихомировыми, а я смотрела куда угодно, только не на них, чтобы не чувствовать этой ужасной тяжести в груди.

Всю дорогу до дома мы молчали. Роберт помог мне выйти с Сафиной из машины, и проводил нас в дом.

– Ты уезжаешь? – спросила я, когда он направился на выход, испугавшись, что он и в самом деле снял жилье и переехал.

Роберт остановился и внимательно посмотрел мне в лицо. Возможно, кто-то более крепкий и с сильным характером после всего случившегося встал, отряхнулся и пошел бы дальше, сделав вид, что ничего не случилось. Но я такой не была. И, как оказалось, стержня внутри у меня никакого не было. А еще я безумно раскаивалась в том, что все так вышло.

– Я еще не снял квартиру, если ты об этом. Это не быстрый процесс. Я выбираю жилье недалеко от дома…

– Роберт, извини меня, – перебила я его. – Позавчера я много лишнего наговорила и…

– Не нужно, Полина, – он нахмурился. – Чтобы потом снова не пришлось сожалеть, – развернулся и вышел за дверь.

Вот так… А что я хотела услышать? Желание держаться таяло с каждой секундой. Мне от отчаяния было очень гадко на душе.

Я обняла Мышку за плечи и направилась с ней наверх. Белла Ренатовна появилась в спальне Сафины в ту же минуту. С последнего нашего общения взгляд женщины разительно потеплел. Может быть, ее сердце оттаяло, когда она увидела все мои переживания после похищения Сафины?

Оставив внучку с бабушкой, я направилась в детскую к Дамире. За это время я успела сильно соскучиться по девочке. Лиза кормила малышку, сидя на диване, а в ее глазах тут же вспыхнули злость и негодование, когда я переступила порог комнаты.

– Вы, наверное, в курсе, что через неделю мой контракт истекает, и я ухожу работать в другую семью? Рады своей победе, да? – накинулась она, выплескивая на меня волны презрения.

Я удивленно вскинула брови вверх.

– Нет, не знала. Но Роберту в свое время прямо сказала: что с тобой мы не сработаемся.

– У вас все равно ничего с ним не получится! И я буду этому только рада, потому что Роберт Рустамович заслуживает к себе лучшего отношения! Что вы можете ему дать? Ребенка? Так это не проблема ни для одной женщины! К тому же у него есть уже дети…

– Не забывайся, – устало проговорила я. – С Дамирой я буду справляться сама, и в твоих услугах по-прежнему не нуждаюсь.

Я действительно не считала нужным распыляться и тратить силы на разговоры с Лизой. А ее присутствие в доме сильно меня напрягало. Может быть, во мне проснулась собственница, а может быть просто чутье, что это далеко не тот человек, который мог помогать мне в воспитании детей.

Когда Дамира покушала, я забрала девочку к себе. Мы уснули вечером все втроем в моей спальне. Сафина после пережитого отказывалась спать одна, а в углу комнаты в мое отсутствие появилась детская кроватка. Это значительно упростило нам троим жизнь. Даже в такой мелочи Роберт все предусмотрел и проявил заботу…

Услышав посторонний звук и почувствовав чье-то присутствие в комнате, я проснулась и открыла глаза.

Подняла голову и увидела Роберта. Он стоял у детской кроватки и смотрел на спящую Дамиру. Несколько мгновений я наблюдала за ним, а затем спустила ноги на пол и подошла к нему. Слегка повернув голову в мою сторону, он взглянул на меня. Мне так хотелось положить руки на его плечи и прижаться к нему всем телом, вдохнуть в легкие его запах… Но я была уверена, что он оттолкнет меня.

– Я не хотел тебя разбудить, – сухо произнес он. – Рано утром у меня самолет. Срочная командировка. Вернусь через несколько дней. Если будут какие-то вопросы я всегда на связи.

Я обняла себя за плечи, не в силах отвести взгляд от Шалимова. Глухое отчаяние заполнило всю меня и рвалось наружу, но я взяла себя в руки.

– Лиза сказала, что работает последнюю неделю… Я могу нанять другого человека и устроиться на работу? Хотя бы на первую половину дня…

– Можешь. Только данные на новую няню покажешь Олегу, чтобы он пробил ее по своей базе. Сюрпризы в доме мне больше не нужны, – холодно проговорил он.

А затем развернулся и направился к двери, но я не хотела, чтобы он уходил вот так…

– Роберт… – он коротко обернулся, задержавшись у двери. – Можно с тобой поговорить?

– В другой раз. Я собирался поработать, Полина, – сказал он и вышел за дверь.

А я снова почувствовала болезненный укол внутри. Возможно, нам и впрямь будет лучше поговорить обо всем, когда он вернется из командировки. С силой сжав виски ледяными пальцами, я вернулась в кровать и легла, уставившись пустым взглядом в потолок.

47

Полина

Полчаса я ворочалась в кровати и никак не могла заснуть. Сон не шел. Оставив тщетные попытки провалиться в забытье, я встала с кровати и вышла из спальни. Заметив слабую полоску света в конце коридора, где располагался кабинет Роберта, я вернулась в комнату за видео няней. До боли в пальцах сжимая пластмассу в руках, я шла к заветной двери. Она была слегка приоткрыта. Положив ладонь на холодную ручку, я собралась толкнуть ее, чтобы войти, как услышала голос Лизы, и замерла, словно меня поразило молнией.

– Вы очень напряжены, Роберт Рустамович… Давайте, я сделаю вам массаж плеч…

Воображение тут же подкинуло картинку, как девушка стоит позади кресла, и, положив руки на плечи Роберта, гладит их, мнет, и жаждет, что он ответит ей взаимностью… Последние несколько дней моей жизни напоминали езду на американских горках. Когда уже будет конечная станция, и я смогу сойти с этого ужасного аттракциона?

Я часто и глубоко задышала, чувствуя, как сердце бешено забилось в груди. Зачем я только выходила из своей спальни? Лучше бы пыталась заснуть, а не расхаживала по ночам по дому! Если сейчас между ними случится близость… Разве смогу я после такого остаться в его доме? С ним?

В эту секунду во мне боролись две сущности: одна – решительная и безумная – хотела толкнуть дверь и увидеть все собственными глазами, а другая – слабовольная и трусливая – сбежать, чтобы ничего не знать и не слышать, оставаться в неведении. Эта затянувшаяся тишина по ту сторону двери была громче любых слов. Левую сторону груди прострелила сильная боль, когда я представила, как Роберт ласкает Лизу, как и меня в ту ночь, как отвечает на ее поцелуи… Прикрыв глаза, я глубоко втянула в себя воздух и развернулась, чтобы уйти, чувствуя опустошенное отчаяние.

– Лиза, хватит, – донесся уставший голос Роберта. – Ты же не думаешь, что секс с работодателем решит все твои проблемы и автоматически продлит контракт еще на полгода?

– Вы мне очень нравитесь, Роберт Рустамович… Очень давно. Я не хочу от вас уходить. Вам с Дамирой нужен любящий и надежный человек рядом, а я готова заботиться о вас с дочерью…

– Со своими подчиненными я не занимаюсь сексом. Ты здесь для того, чтобы присматривать за Дамирой.

Лиза была готова на все, чтобы остаться с Робертом, даже не побоялась, предложить ему себя, зная, что он, скорее всего, отвергнет ее, а я за все дни, которые провела в доме Шалимова ни разу не пришла к нему первой, не считая той ночи, когда мы занимались любовью, и сегодняшней…

– Роберт Рустамович… Извините… Но я же вижу, что Полина вас не любит! Это не та женщина, которая…

– Лиза, хватит, – холодно произнес он. – Со своей личной жизнью я разберусь без участия посторонних лиц. Иди к себе, если не хочешь уже утром оказаться на улице.

Я отскочила в сторону, услышав шаги девушки. Прижалась спиной к стене и стояла так какое-то время, пока сердце громко ухало в груди. Лиза не заметила меня. Слегка шатаясь, она дошла до детской комнаты и скрылась за дверью. Несколько минут я смотрела перед собой невидящим взглядом и думала о том, что идти сейчас к Роберту – не самая лучшая идея. По крайней мере этой ночью, когда он был и без того сильно напряжен. Хотя… Я же собиралась всего лишь извиниться, сказать, что ценю все, что он делает для нас с Сафиной, и не хочу, чтобы он съезжал из своего дома. Эта недосказанность между нами и тяжесть в груди после всего случившегося с Сафиной давили на меня. Я не могла отпустить его в командировку, не сказав этих слов.

Дав себе пару минут, чтобы перевести дух, я подошла к двери и постучала.

Возможно, Роберт подумал, что это вернулась Лиза, потому что в его взгляде промелькнуло удивление, когда он увидел меня. Не ожидал, что я приду к нему в такой поздний час? Я и сама не думала, что решусь на этот шаг. Ни тепла, ни нежности, ничего в его глазах больше не было, когда он смотрел на меня. Только холодная пустота. Но я сама виновата. Все это время он был инициатором нашего сближения. Всегда находился рядом, окружил заботой, устроил наш быт с Сафиной, взял на себя решение всех моих проблем, в том числе и с Пашей, а что сделала я? Оттолкнула в самый ответственный момент, когда ему самому была необходима поддержка.

– Можно отвлечь тебя? Я ненадолго…

– Какая же упертая, – грустно и без эмоций усмехнулся он. – Мне завтра рано вставать, Полина. У тебя какой-то важный вопрос?

– Да.

– И он не может подождать моего возвращения?

– Нет.

Роберт откинулся на спинку кресла, тяжело вздохнул и кивнул, тем самым давая знак, чтобы я проходила.

Когда один старается что-то построить, а другой неосознанно все рушит… Разве возможно возвести что-то прочное и долговечное? Наши отношения были очень хрупкими, но я только сейчас осознала до какой степени. Пока Роберт прилагал усилия и действовал день за днем, маленькими шагами добиваясь моего расположения, чем занималась я? Грызла себя сомнениями? Культивировала свой эгоизм и оплакивала потерю свободы, которой меня никто по сути и не лишал? Сама придумала все эти рамки и условности, возвела стены, которые Роберт все это время пытался преодолеть…

– Я пришла извиниться за все слова, которые сказала тебе в прошлый раз… И я не поблагодарила тебя за Сафину…

– А должна была? – он плотно сжал челюсти, глядя на меня исподлобья.

– Да, должна. Прости меня. Ты не должен никуда съезжать из своего дома, – я сделала несколько шагов, приближаясь к нему, но натолкнувшись на холодную синеву в его взгляде, остановилась. Роберт нахмурился и натянул на лицо бесстрастную маску.

Какое-то мгновение мы смотрели друг другу в глаза. Мне хотелось так много ему сказать, но все слова огромным комком застряли в горле. Еще чуть-чуть, и казалось, что я расплачусь. Как же сложно было контролировать себя в бурном потоке эмоций, который он вызывал во мне. С Пашей даже отдаленно так не получалось. После нашего недавнего разговора я лишь облегчение испытала, а с Робертом… С ним с самого начала все было иначе.

– Береги себя и поскорее возвращайся. Я буду ждать… – это все, что я смогла выдавить из себя и развернулась, чтобы уйти, но Роберт поймал меня за руку, останавливая.

– И это все, что ты хотела мне сказать?

На месте, где сжимались его пальцы, горела кожа. Я так мечтала прижаться к нему, вдохнуть его аромат, ощутить крепкие и сильные руки на своем теле, рассказать ему обо всем, что чувствовала, но боялась выплескивать свои эмоции. В прошлый раз ни к чему хорошему это не привело.

Роберт вопросительно приподнял бровь, когда пауза между нами затянулась, а потом со вздохом отпустил мою руку и кивнул на дверь.

– Ладно, иди спать. Уже поздно. Поговорим, когда вернусь.

Но я никуда не ушла, а сделав шаг ему навстречу, присела на его колени. Положила руки на широкие, мощные плечи и посмотрела в его синие глаза. Роберт не шевелился и никак не упрощал мне задачу, а просто ждал. Наверное, впервые я осознала, что у меня совершенно не было никакого опыта в обольщении мужчин, тем более, опыта в семейной жизни. Как слепой котенок я действовала на инстинктах, полагаясь на чувства, которые пронизывали меня насквозь в эту минуту.

Эти эмоции когда-нибудь доведут меня до ручки, но рядом с Робертом задача усложнялась тем, что я не могла их контролировать. Да и не хотела этого делать.

– Мне было больно и страшно… – тихо начала я. – Я не знала всех нюансов, накрутила себя до такой степени, что винила в тот момент всех и в том числе себя, что переехала в Санкт-Петербург, а не в богом забытую дыру. Мне, правда, жаль… Прости меня, Роберт. Я совершенно не подумала о твоих чувствах… И только сейчас начала понимать, зачем ты привез меня к себе в тот вечер, и почему не отпускаешь…

– И почему же? – тихо спросил он.

Я заметила, как потеплели его глаза, и это придало мне немного уверенности.

– Потому что боишься потерять меня и Сафину. Наша с Кристиной ложь… – я осеклась, понимая, что не могу говорить, а мне нужна секундная передышка. Комок в горле меньше не становился. – Я очень перед тобой виновата. Прости меня… Мне следовало сразу рассказать тебе всю правду, но я побоялась… Ты всячески пытаешься склеить наши отношения, пока я занимаюсь прямо противоположными вещами и ищу причины, почему не могу тебе доверять…

– Я устал, Полина, – глухо произнес он, но я и так видела насколько усталые глаза у Роберта. – Если с твоей стороны отдачи не будет, то нам лучше и впрямь разъехаться. Я нашел вам с Сафиной хорошую и просторную квартиру неподалеку от моего дома. На днях я оформлю сделку и куплю ее. Вы сможете туда переехать, а я буду забирать дочь на выходных, чтобы девочки могли видеться и общаться. В твою жизнь я больше не буду вмешиваться и отойду в сторону.

Я потянулась к нему и обняла его, как и хотела со вчерашнего дня. Уткнулась ему в шею и вздохнула запах его кожи, чувствуя, как из глаз потекли слезы. Роберт отстранил меня от себя и посмотрел мне в лицо.

– Это ты от счастья, что, наконец, можно покинуть мой дом и вернуться к привычной жизни? – грустно улыбнулся он.

Я отрицательно покачала головой. Слишком много всего было в душе, а я не знала, как это выразить словами. И нужно ли?

– Меня не будет в городе неделю. Надеюсь, этого времени тебе хватит, чтобы окончательно определиться со своими желаниями?

Я взяла его лицо в руки и долго смотрела в него. Наверное, впервые за шесть лет я так сильно и искренне хотела поцеловать мужчину. Сама. Наплевав на все страхи и слова Роберта о раздельном проживании, я потянулась к нему и поцеловала.

– Неделя, Полина… – хрипло произнес он. – Сейчас тебе лучше идти к себе, если не хочешь, чтобы я взял тебя прямо на рабочем столе. Мое желание, увы, меньше не стало после всех твоих косяков. Я даже злиться на тебя толком не могу, хотя ты перегнула палку в прошлый раз…

Его пальцы больно впились в кожу на моей талии. Мне так хотелось, чтобы он сделал то, о чем сказал. Я обняла его еще крепче, чувствуя, как внизу живота становится горячо, а тепло поднимается выше. Прямо к сердцу.

– Очередная попытка надавить на меня? Полина… Ты слишком эмоциональна и не отдаешь отчета своим действиям… – выдохнул он и разжал свои руки, положив их на подлокотники кресла.

Я чувствовала его возбуждение, которое упиралось мне в бедро, а наше участившееся и сбившееся дыхание говорило само за себя. Эта близость не станет решением всех проблем, но я хотела почувствовать его сейчас внутри себя. Хотела оставить себе кусочек этого воспоминания, пока его не будет рядом целых семь дней.