Текст книги "Внебрачный ребенок"

43

Роберт

Уложив Сафину на кровать, я накрыл ее одеялом, и вышел из детской. Затем заглянул в спальню Полины и взял видео няню, на случай, если Дамира проснется, а никого из нас рядом не окажется.

Я быстрым шагом шел по коридору, словно опаздывал на самую важную встречу в своей жизни. Открыл дверь в спальню и застал Полину, стоящей у окна. Она обнимала себя за плечи, словно ей было холодно а, увидев меня, вздрогнула и посмотрела большими глазами.

Я поставил видео няню на комод и подошел к ней. Сколько бы ни пытался понять, о чем она думала, ничего не выходило. Куда лучше получалось чувствовать или считывать ее настроение. Сейчас она была напугана. Сомневаюсь, что она боялась меня. Скорее всего, своих чувств ко мне.

– Роберт… – тихо начала она, но я наклонил голову и впился в ее губы сокрушающим поцелуем, понимая, что не в моих силах отпустить ее этой ночью.

Место Полины было рядом со мной. И она будет принадлежать мне. Сейчас все было так, как и должно было быть: она в моем доме, в моей спальне, и так будет минимум до конца моих дней. Я столько людей потерял в своей жизни и еще одну такую потерю просто не смогу пережить.

– Ты моя… – шептал я между поцелуями и медленно терял ощущение реальности.

Не знаю, как сдерживался столько дней, но сейчас у меня дрожали руки, как у подростка, впервые прикасавшегося к любимой девочке. Я шумно и тяжело дышал, сжимал ее хрупкие плечи, словно боялся, что Полина рассеется, как мираж.

На секунду я остановился и посмотрел ей в лицо: на щеках выступил яркий румянец, а губы припухли от моих поцелуев. Зачем она позволила шесть лет назад сестре провернуть с нами эту аферу? Я ведь столько времени пытался понять, что не так. А все было так, только не с той из сестер.

– Ты боишься, – погладил ее по щеке и нежно поцеловал в подбородок.

– Я столько времени считала твоего отца страшным человеком… Боялась тебя и нашей новой встречи…

– Разве сейчас это имеет какое-то значение? – я снова поцеловал ее, и углубил поцелуй, чувствуя, как меня засасывает в водоворот страсти. – Я точно знаю, что не смогу больше жить без тебя и Сафины, – говорил я, не переставая ее целовать. – Это главное. Я потерял всех, кого можно, Полина. У вас тоже никого нет кроме меня. Не отталкивай меня. Мы можем построить прекрасное будущее. Все что прошу: просто довериться мне.

Я знал, что у нас все получится. Пусть не сразу, но я хотел быть только рядом с ней. И она тоже. Я чувствовал это. Как и то, что она не забывала обо мне все это время.

Подхватив хрупкое и стройное тело на руки, я отнес Полину на кровать. Опустил ее на простыни и смотрел на нее несколько мгновений слегка прищуренными глазами, желая запомнить такой: смущенной, немного испуганной и безумно красивой.

Воспоминания той ночи вспышками пронеслись в моей голове. А ведь почти ничего и не изменилось, кроме того, что прошло целых шесть лет. Полина была все такой же отзывчивой и ласковой, как и в ту ночь… Невозможно ведь такое сыграть дважды? А значит, чувства и влечение ко мне были изначально? И сейчас она снова была со мной… Она. А не бесчувственная подделка, которая побоялась все потерять или стать содержанкой Бердникова. Кристина ухватилась за возможность быть моей женой и пошла по головам близких людей.

– Ты сейчас тоже думаешь о той ночи? – еле слышно спросила Полина, а я схватил ее за лодыжку и подтащил к краю кровати, дурея, сходя с ума от нежности, с какой она произнесла эти слова.

Взял ее за запястья и заставил сесть. Рывком стянул с нее домашнее платье и бросил его на пол. Туда же отправилось белье, а секундами позже мои спортивные брюки с футболкой.

– Я никогда о ней не забывал. С твоей стороны гуманнее было никогда не соглашаться на предложение сестры, – ответил я и коснулся пальцами ее волос, всматриваясь во взволнованное лицо. – Извини, я нарушил свое слово, когда говорил, что близости между нами до свадьбы не будет… Хотя нет… – лег сверху, вжимая ее хрупкое тело в матрас, а затем впился в розовый рот еще одним беспощадным поцелуем. – Ничего я не нарушил. Ты сама пришла ко мне.

Полина отвечала мне, дрожала подо мной, пока я исследовал руками горячее податливое тело: сминал, гладил и упивался этими ощущениями, понимая, что едва себя контролирую.

– Сама… – хрипло согласилась она. – Сама…

Ее сердце стучало в груди так, словно она пробежала марафон. Но сейчас наши сердца бились в унисон. Грубо сжав ее грудь, я не переставал наблюдать за ее лицом. Хотел впитать в себя каждую ее эмоцию, каждый вскрик. Изголодавшийся зверь рвался наружу, но подавляющая нежность все же взяла верх. Я целовал ее кожу, каждый сантиметр, каждое место до которого мог дотянуться, и мне было этого мало.

– Я же не железный, малышка, – медленно двигаясь в ней, прошептал во влажный висок, на что Полина лишь сильнее выгнулась мне навстречу, будто хотела прижаться ко мне каждым участком тела.

Все происходящее казалось нереальным. Она требовательно стонала подо мной, шептала мое имя и подавалась навстречу каждому движению. Перед глазами замелькали яркие вспышки, Полина вонзила свои ноготки в мои плечи, больно царапая кожу, а я наблюдал за ней, не желая упустить ни секунды в этом нескончаемом потоке света.

Она уснула на моем плече. Изнеможденная и уставшая от моих ласк. Какое-то время я лежал и смотрел на нее, и мне безумно хотелось снова ее разбудить, чтобы услышать, как она стонет мое имя, почувствовать, как впивается ногтями в кожу, оставляя глубокие следы. А еще мне дико хотелось курить. Но я боялся выпустить Полину из рук. Казалось, стоит выйти за дверь, и вся эта ночь рассеется, как туман, а я снова останусь один на один со своим одиночеством. Так я устал бродить в этой бесконечной тьме, из которой не находил никакого выхода. Но теперь все будет иначе.

Полина во сне что-то бессвязно пробормотала, и словно почувствовав, как нужна мне, прижалась всем телом и обняла. Я все же провалился в сон, а когда открыл глаза, ее уже не было рядом. Комнату заливал солнечный свет, а будильник, как и обычно, пропищавший в половине девятого, издавал ненавистные мне звуки.

Сходив быстро в душ, я спустился вниз. Каждое утро в будние дни начиналось одинаково, но сегодняшнее – было особенным. Вся семья была в сборе на кухне. Сафина и мама завтракали за общим столом, Полина кормила Дамиру из бутылочки, сидя на табурете рядом с детским стульчиком.

– Доброе утро, – поздоровался со всеми и задержал на беглянке взгляд.

Лицо Полины тут же покрылось алыми пятнами, и она поторопилась отвернуться.

– Доброе утро, сынок, – отозвалась мама. – Мадина пригласила меня сегодня в гости. Ты не отвезешь меня?

– Во сколько? – я взглянул на часы, прикидывая в уме планы на день, которых накопилось не так уж и мало.

– Мы договорились на шесть вечера. Получится?

– Да, думаю, к шести буду дома. А за тобой, во сколько заехать? – перевел взгляд на Полину, вспомнив, что она сегодня собиралась съездить в клинику к Быстрову.

– Моя поездка пока откладывается, – она кивнула на Дамиру в стульчике. – Съезжу завтра. Или в другой раз. У Лизы сегодня выходной… Мне не с кем оставить малышку.

Я пожал плечами. Не видел никакого смысла в этой поездке в клинику. Все, что нужно я уже сказал Быстрову. Но если Полина так желала с ним поговорить напоследок, препятствовать не стану.

– Тогда я завтракаю и на работу. Буду дома во второй половине дня, – подошел к Полине, обнял ее за талию и нежно поцеловал в губы.

Она покраснела еще сильнее и тут же покосилась в сторону моей матери. Я не собирался скрывать своих чувств и нашего потепления в отношениях ни перед кем из окружающих. В том числе и перед матерью. Пусть привыкает. Заметив осуждающий взгляд Полины, я шепнул ей на ухо, что буду скучать, и направился к столу.

– Как спала принцесса? – спросил у Сафины, а она расплылась в счастливой и радостной улыбке.

– Хорошо. Мне понравилось засыпать с тобой. Можно я и сегодня приду к тебе перед сном?

– Можно, – я улыбнулся. – А как Дамира подрастет, будете вместе прибегать к нам с мамой.

Мать демонстративно встала из-за стола и направилась к кофемашине. Молча сделала мне кофе и поставила передо мной чашку с ароматным напитком. Затем взглянула на Полину, потом на меня и осуждающе покачала головой.

Как бы все это не выглядело со стороны аморально и беспринципно в глазах моей матери, я все для себя решил: мы будем вместе с Полиной. Со штампом в паспорте или нет – для меня не имело принципиального значения.

Позавтракав, я поднялся в кабинет за ноутбуком и бумагами и вышел на улицу. Перекинулся с охраной парой слов, сел в автомобиль и выехал со двора.

Полдня пролетели незаметно. Вынырнув из бумаг и отчетов, я потянулся к телефону и набрал Полину, чтобы пригласить ее завтра вечером куда-нибудь посидеть вдвоем, но ответом мне были длинные гудки. Тогда я набрал номер матери. Она сказала, что Полина с детьми и охранником ушла на прогулку, а телефон оставила дома. К моему удивлению она никак не стала комментировать наш сегодняшний завтрак. Я понимал, что ее тревожило, и в ближайшее время собирался решить эту проблему, узаконив наши отношения с Полиной и удочерив Сафину.

Откинувшись на спинку кресла, я на секунду прикрыл глаза, думая о том, что с удовольствием бы сейчас к ним присоединился и погулял по заснеженному парку, но через полчаса я должен быть в ресторане на важной встрече с партнерами. Австрийцы оказались твердыми орешками, три месяца рассматривали мое предложение. И теперь, когда согласились, я не мог потерять такой выгодный контракт.

Отбросив воспоминания о прошлой ночи, я настроился на рабочий лад. Сгреб документы в охапку и поехал в ресторан.

Переговоры были в самом разгаре, когда Олег, один из охранников, которого я нанял после переезда в Санкт-Петербург, позвонил мне второй раз подряд. И с такой настойчивостью, что у меня не осталось сомнений, что случилось что-то серьезное. Извинившись, что прерываю разговор, я вышел из-за стола и принял входящий звонок.

– Роберт Рустамович, – встревоженно начал он. – Полина Аркадьевна с детьми… – он осекся на секунду, а я услышал голоса на заднем плане.

Олег кому-то быстро продиктовал мои данные и вернулся к разговору.

– Что с ними? – мое сердце пропустило удар.

– Старшую девочку, Сафину, похитили. Полину Аркадьевну и Дамиру «скорая» забрала пять минут назад в больницу…

У меня внутри все будто с огромной высоты рухнуло вниз. На мгновение я лишился опоры. Сильно пошатнулся и ухватился рукой за стену. Стоял так какое-то время, словно меня поразило молнией. В ушах шумело, виски пульсировали от напряжения, спина покрылась липким потом.

– Охрана где была? Валера с ней должен был быть и не отходить ни на шаг! – проговорил я одеревеневшим языком, когда немного пришел в себя.

– Исчез. Нет его. Скорее всего, это он навел людей…

– Твою мать! – выругался я и направился к выходу, забыв о встрече с австрийцами и обо всем на свете.

На смену ступора пришла злая ярость. А еще страх и куча вопросов, на которые у меня пока не было ответов. Где мне теперь искать ребенка? Кто его мог похитить? В каком состоянии Дамира с Полиной? И почему все это произошло в тот самый момент, когда я думал, что в нашей жизни все потихоньку начало налаживаться?

44

Роберт

– Со мной все хорошо, Роберт. Это просто последствия шока… Я сейчас успокоюсь… Возьму себя в руки…

Полина сидела на кровати, прижимала к себе Дамиру, раскачиваясь назад и вперед, но ее глаза при этом были потухшими и стеклянными, а по щекам без конца текли слезы. Сердце в груди билось через раз от этой картины. Сейчас Полина казалась мне такой хрупкой и маленькой…

Я разговаривал с врачом пятнадцать минут назад, он подтвердил, что с ней и ребенком все в порядке, но я договорился, что Полину оставят в стенах клиники на ночь, а ей уколют снотворное после моего ухода. Не следовало ей сегодня возвращаться домой, пока я не решу всех проблем и не верну Сафину. Землю под ногами буду грызть зубами, но найду нашу дочь, а потом того мерзавца, который устроил весь этот беспредел, удушу собственными же руками.

– Мы найдем ее. Я подключил всех, кого только возможно. К тебе едет Алёна. Она останется с тобой…

– Я никого не хочу видеть, – произнесла она сдавленным голосом. – Я хочу к Сафине, – ее плечи затряслись, а она снова заплакала и еще сильнее вцепилась руками в ребенка, будто боялась, что и его у нее отберут.

Я впервые видел ее такой подавленной и разбитой. Хотя и сам со стороны выглядел не лучше. Но в отличие от нее мне не плакать хотелось, а найти этого подонка и убить. Меня лихорадило от гнева и адреналина. Я не знал, как еще успокоить Полину. Сам сходил с ума от волнения и готов был рвать волосы на голове только бы вернуть ребенка. Но пока не знал, где искать Сафину. Кому понадобилось ее похищать среди бела дня?

– Мы просто гуляли, Роберт… Шли домой… Я радовалась, что у нас все наладилось, торопила время, чтобы вечер поскорее настал, и ты приехал… Почему так? Может быть, это Быстров?

Версия с ним отсеялась сразу же. Он выходил на связь, с самого утра не покидал рабочего места и тут же согласился подъехать к следователю для дачи показаний. Хотя, конечно, он мог воспользоваться услугами других людей, только зачем ему похищать Сафину? Ради чего?

– Нет, это не он, Полина. Я с ним разговаривал примерно полчаса назад…

– Если с ней что-нибудь случится…

– С ней все будет хорошо. Я обещаю тебе, что найду ее, – присел рядом и крепко обнял их с Дамирой, чувствуя, как от боли все немеет в груди, и вдох тяжело сделать.

– Я уже всех перебрала, Роберт… Всех, кого только возможно, но ничего не приходит на ум. Если Паша этого не делал, то кто мог так мерзко с нами поступить? Остается кто-то с твоей стороны? У тебя есть враги?

– Чтобы опустились до такой подлости, нет.

Полина снова беззвучно заплакала и покачала головой.

Я забрал Дамиру и вышел из палаты, когда появилась Алёна. Затем позвонил Лизе и попросил ее перенести свой выходной и немедленно приехать, чтобы посидеть с ребенком, а сам отправился к Косте в контору. У него куча связей, а у меня денег и возможностей добраться хоть до черта. Только бы знать его в лицо, эту падаль, которая довела всю семью до нервного срыва.

Спустя два часа Костя узнал, что Бердников несколько дней назад прилетел в Санкт-Петербург. Мы ухватились за эту версию и выяснили, что Валера виделся с ним вчера вечером, а еще взял у него деньги и через час собирался улететь из страны.

– Только давай без самодеятельности, Роберт? Я сейчас позвоню Барыцкому в отдел. Если ребенок у этой гниды, то я беру ребят и еду к нему, получив протокол задержания на руки. Сам прослежу, чтобы ему ничего не сошло с рук. Добро?

Костя попросил меня оставаться на месте и не лезть в пекло, но разве мог я сейчас сидеть сложа руки и ждать, когда мне привезут моего ребенка? У Бердникова повсюду связи. Он выйдет сухим из воды, если вовремя подсуетится и приплатит кому нужно.

– Такого обещания я тебе дать не могу, но буду признателен, если поторопитесь, – взял со стола распечатку с адресом гостиницы, где Бердников остановился, и направился на выход. – Не хотелось бы сесть из-за этого урода.

– Роберт…

Но я уже не слышал его слов.

Громко хлопнув дверью, вышел на улицу и втянул в себя холодный воздух. Затем достал пачку сигарет, выбил одну из упаковки и прикурил, думая о том, что в таком состоянии небезопасно садиться за руль. Руки тряслись, перед глазами все расплывалось от ярости. А в голове была одна только мысль: вернуть ребенка домой. Целым и невредимым. Карим согласился забрать меня от Кости и пообещал подъехать через пятнадцать минут. Я глубоко дышал морозным воздухом, курил одну сигарету за другой, но напряжение никуда не уходило.

– Если через полчаса не вернусь, то…

– Да, я в курсе, – перебил меня Карим, кивнув. – Контакты Кости и Барыцкого у меня есть. На вот, – он потянулся к бардачку и протянул мне пистолет.

– Откуда у тебя оружие? – я взметнул брови вверх, не отводя взгляда от оружия.

– Это травматика. Так, на всякий случай. На дорогах куча отморозков, я часто езжу по командировкам один.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы взвесить все за и против.

– Нет, – я решительно отказался. – Если ребенок окажется у него, я бы не хотел, чтобы Сафина видела, как ее отец убивает другого человека.

Я был вне себя от злости, а гнев и оружие в таких ситуациях плохие советчики. Я не собирался садиться за решетку. А вот Бердников сядет, если украл моего ребенка. И мне нужно будет находиться на свободе, чтобы добиться этого.

Охрана у номера не хотела пропускать меня к своему начальнику, но когда я назвал свою фамилию и пригрозил вернуться с ОМОНом, один из них скрылся за дверью, а через пару минут меня, обыскав, провели в президентский люкс. Быстро осмотревшись по сторонам, я заметил Сафину в соседней комнате и до хруста костей сжал кулаки. Она лежала на огромной кровати и не двигалась.

Надеюсь, мерзавец не накачал ее какой-нибудь дрянью?

– Ты что творишь? – я оказался рядом с ним в ту же секунду и схватил за грудки. – Что ты с ней сделал?

– Девочка устала и спит, – спокойным и хладнокровным тоном ответил Бердников, сбросив мои руки. – Я жду результаты анализов, и, если мое отцовство подтвердится, то вместе с ней мы сегодня же улетим в Москву.

– Она не твоя дочь!

– Ты зачем приехал, Роберт? Тебе-то какое до этого дело? Или ты упокоил одну сестру и решил взяться за другую? – усмехнулся он.

– Сафина. Не. Твоя. Дочь, – чеканя каждое слово, повторил я.

– У меня другая информация. Недавно я увидел Полину с девочкой на улице… Навел справки и выяснил, что эта подстилка не сделала аборт шесть лет назад! И вот тут-то пазл у меня сложился, когда узнал дату рождения девочки. Если ты не в курсе, у нас с Полиной в прошлом была обжигающая страсть, – хмыкнул он. – Так что…

– Обжигающая страсть – это изнасилование? – выплюнул я, глядя в лицо Бердникова.

– Эта вертлявая дрянь родила от меня ребенка, хотя клялась, что сделала аборт. Я сам видел бумаги, – он задумчиво потер подбородок рукой и взглянул на Сафину, которая находилась в соседней комнате. – В общем, так, если это моя дочь, я ее забираю. С наследниками у меня напряженка. А ты отправишься на тот свет следом за своим отцом, если будешь препятствовать и чинить мне козни, помогая Валеевой, понял? Неужели проблем тебе мало, Шалимов?

– Сафина – моя дочь. Ты насиловал в тот вечер не Полину, а ее сестру!

Бердников присел на стул, достал сигарету из пачки и закурил. Смерил меня долгим и злым взглядом.

– Вот скоро все и выясним. Твой папаша при жизни вставлял мне палки в колеса, а ты, смотрю, по его стопам решил пойти? Все туда же… Кстати, Валеев одну из своих подстилок мне в жены предлагал, ты в курсе? Могли бы в свое время породниться и компании объединить… А потом я подумал: зачем мне жениться на дочери предателя, мечтавшего вытягивать из меня деньги? Вот и решил, что получить свое можно и без штампа в паспорте, – мерзко рассмеялся он. – Это ты, как голодный пес, все объедки со стола подбираешь, а я всякой падалью не питаюсь. Добродетель чертов!

Я больше не в состоянии был сдерживаться и нанес подонку удар кулаком в лицо. Непонятно откуда взявшаяся охрана оттащила меня от Бердникова. Он кивнул двум амбалам, чтобы меня отпустили, но перед этим один из них со всей силы ударил меня в живот. Согнувшись пополам, я закашлялся от боли.

– Шесть лет назад ты перепутал сестер… Не ту наказал за промахи Валеева. У меня есть бумаги на отцовство Сафины. Я ее отец! Ты изнасиловал Кристину в тот вечер. Это она сделала аборт, но по документам Полины, чтобы ты исчез из их жизни.

– Сам себя слышишь? А хотя… – призадумался Бердников, потирая подбородок. – Валеев гнидой при жизни был еще той, и девки в его породу пошли. И что в твоем понимании изнасиловал? – хмыкнул он. – Да, грубо отлюбил, но у Валеева должок был передо мной серьезный… Считай – поквитались.

– Мерзавец!

– А ты значит святой, если с обеими спал, а сейчас с одной на другую переключился? Думаешь, эта подольше протянет? – гадко рассмеялся Бердников.

Надеюсь, Костя достаточно нарыл за это время на Бердникова. Если нет, то я сам лично устрою возмездие. Прямо сейчас. Но сначала верну свою дочь.

Решительным шагом я направился к кровати и взял Мышку на руки. Она была очень бледной, на лице виднелись засохшие дорожки от слез. Девочка прерывисто дышала, и была легкой, как невесомое перышко. У меня все внутренности сжались от мысли, что этот подонок притрагивался к ней руками.

– Что ты ей дал? – рявкнул я, прощупывая ее пульс на шее.

– Таблетку успокоительного дал. Девочку положи обратно. Пока я сам лично не удостоверюсь, что в ней не течет моя кровь, она не покинет стены этого номера. А если окажется моей, то Полине можешь так и передать: дочь она больше не увидит. С такой матерью, которая ноги раздвигает перед каждым встречным, что вырастет из ребенка?

– Ты в курсе, что за похищение тебе светит статья?

– Ничего мне не светит. Свидетелей нет.

Я молча сделал несколько шагов к двери, но охрана преградила мне путь. Крепче прижав к себе ребенка, я повернулся к Бердникову.

– Прикажи, чтобы нас отпустили. У девочки аллергия на лекарства, если ей вовремя не оказать медицинской помощи, она умрет от анафилактического шока, – я блефовал, но хотел выйти из этого номера сию же секунду.

– Давай, сказки мне тут не придумывай. Я сказал: девочка покинет стены этого номера, только если не окажется моей дочерью, – он достал из бара початую бутылку с алкоголем.

Какой ему ребенок и наследник с таким арсеналом? Может, потому и не было ни детей, ни семьи с подобными замашками?

– Запроси в «Интерлайне» на мою фамилию результаты анализа и убедись, что Сафина моя дочь. Тест свежий. Буквально двухнедельной давности.

– Гоша, – он кивнул охраннику. – Выясни, а? Пусть вышлют дубликат на мою почту, – один из амбалов тут же покинул номер. – А ты жди снаружи, – кивнул другому.

Сафина слабо разлепила глаза, и, увидев меня, сильнее вжалась в мое тело, а по ее щекам снова потекли мокрые дорожки слез.

– Папа, это ты… Мне плохо… – слабо поговорила она. – Я хочу к маме…

Я впился в ее мертвенно-бледное лицо встревоженным взглядом, понимая, что с ребенком и в самом деле что-то не так. Бердников – отпетый негодяй, если учинил подобное. Почему нельзя было для начала встретиться со мной и поговорить? В крайнем случае, приплатить Валере, чтобы он втайне ото всех раздобыл какую-нибудь вещь Сафины, и провести эту чертову экспертизу? К чему эти крайности и переживания ребенку? Чего он этим добился?

– Все будет хорошо, принцесса… Потерпи. Я сейчас отвезу тебя к маме.

– Я уже сказал, что никто не выйдет из этой комнаты, пока я все не выясню! – зло рявкнул Бердников и грохнул кулаком по столу. – Отнеси девочку туда, где взял, и сам пошел вон!

Я сделал, как он просил, но только не для того, чтобы уйти, а вытряхнуть из мерзавца всю душу. У меня в висках стучала одна лишь мысль: выйти с Сафиной из здания и передать девочку бригаде «Скорой помощи».

Бердников, не ожидавший от меня подобной прыти, открыл было рот, чтобы позвать охрану, когда я оказался рядом, но не успел: я нанес ему прямой удар в лицо и больше не отдавал отчета своим действиям. Глаза застила ярость и гнев. Мне хотелось причинить ему боль такую же, какую он нанес моей дочери, Полине и всей моей семье. Бил его до той поры, пока не услышал громкие голоса за дверью.

Она с грохотом открылась, и на пороге появился наряд ОМОНа. Меня оттащили от Бердникова в ту же секунду и повалили на пол лицом вниз. Повернув голову в сторону, я смотрел в окровавленное лицо мерзавца, не веря, что сделал такое с ним… Если бы убил его на глазах у ребенка, никогда бы себе этого не простил. Пусть Сафине сейчас плохо, и она не могла всего видеть, но я бы запомнил на всю жизнь.

Пока ОМОНовцы проверяли документы, кто есть кто, мне казалось, прошла целая вечность.

– Бердников Игорь Вячеславович, вы обвиняетесь в похищении Валеевой Сафины Аркадьевны, а также в ряде экономических преступлений… – прозвучал жесткий и стальной голос незнакомого мужчины, но я уже не слушал.

Не теряя ни секунды, я схватил дочь и побежал с ней на улицу. Малышка тихо стонала на моих руках и повторяла слабым голосом, что ей очень плохо. Звала маму, а мое сердце в эту минуту готово было остановиться. Моя маленькая дочь столько пережила за эти несколько часов…

– Мы окажем ей первую помощь, – заверила меня медсестра из «скорой», когда я передал ей Мышку.

Я забрался в машину «Скорой помощи» следом, не желая оставлять дочь одну. Карим пообещал, что вернется в номер, где сейчас проводили задержание Бердникова, и позвонит мне, когда все закончится. Но пока сам лично не удостоверюсь, что с этой гнилью покончено, а Бердников получит наказание за все, что учинил сегодня, не успокоюсь.