Текст книги "Одной ногой в США. Сделай шаг к своей мечте"

Глава 40. Период проб и ошибок

Путешествие в Колумбию и Перу настолько напитало меня энергией, что казалось, будто я – вечный двигатель. Это дало мне максимально комфортно войти в процесс обучения во втором семестре юридического.

Помимо этого, меня взяли в moot court – элитную организацию из law school, в которой лучшие студенты курса проходят апелляционную практику.

Подобных организаций в стране существовало достаточно много, и между ними периодически устраивались соревнования-чемпионаты. Такие битвы давали возможность сразиться между собой студентам Нью-Джерси, Флориды и многих других штатов с лучшими из лучших из Гарварда или Йеля.

Игровое поле – условный зал суда с условными судьями. У каждой команды есть по конкретному делу, в котором содержится ключевая информация: что произошло, как, где и так далее. Команда должна разработать аргументацию как для стороны истца, так и для стороны ответчика.

Я оценил это как очень крутую и полезную тренировку, направленную на то, чтобы в игровой форме прокачать будущих специалистов. Сделать так, чтобы каждый участник увидел весь судебный процесс целиком и под разными углами: адвокат со стороны истца мог спрогнозировать и подготовиться к претензии, а адвокат со стороны ответчика – построить свою стратегию ответа.

«Я знаю, что прокурор знает, что я это знаю. Значит, я поступлю иначе, ведь я знаю то, что знает он», – примерно так может рассуждать хороший адвокат, выстраивая многоэтажные мысленные конструкции.

Наверное, поэтому такие соревнования я называл судебными «шахматными» партиями.

Для меня этот семестр оказался настолько легким, что я даже не заметил, как подошла сессия.

После успешной сдачи экзаменов в надежде получить опыт в судебных тяжбах я пустился на поиски адвокатской конторы.

Получилось. Меня пригласили в небольшую юридическую компанию, которой управляла супружеская пара Джонатан и Кэссиди. Он – американец, она – выходец из Вьетнама. Он вел дела, а она занималась в основном операционкой, находясь на седьмом месяце беременности. Девушки, как правило, склонны к эмоциям, а беременные – уж тем более. Конечно, границы между домом и работой у Джонатана и Кэссиди были размыты, поэтому «сор» часто покидал пределы их «избы». Я неоднократно был свидетелем бытовых разборок, которые они устраивали прямо на рабочем месте.

– Зачем ты эти папки положила у кофеварки? – взрывался Джонатан, и я с непривычки вздрагивал. Мой рабочий стол находился в пяти метрах от их кабинета. – А если их кто зальет? Это важные бумаги, ты не понимаешь?!

– А куда мне их складывать, черт тебя дери?! У тебя такой бардак в кабинете! – кричит фальцетом с вьетнамским акцентом Кэссиди, кидая что-то на пол. Судя по звуку, это папка с документами. – Устроил срач, ни пройти ни проехать! Давай я тебе прямо на голову буду всё складывать! Будешь как бедуин ходить, или как там называют тех, кто на башке все носит?

– Да тебе надо точно в голову мозгов добавить! Может, и не вела бы себя, как истеричка! И водить бы научилась нормально. Тебе напомнить, что было вчера возле «Данкин»?!

– Громче поори! Тебя еще не вся Флорида услышала!

Я не был готов к такого рода спектаклям и очень сильно отвлекался от работы. Конечно, так было не всегда.

Джонатан, находясь в волнительном ожидании появления их ребенка на свет, временами был в хорошем настроении. Однажды он, общаясь с нами, рассказал, как увидел свое чадо на УЗИ. Результаты показали, что они ждут мальчика, и Джонатан считал дни до прогнозируемой даты родов, зачеркивая цифры на нашем офисном календаре, висевшем на стене.

Что же касалось непосредственно моих обязанностей, дела обстояли так же, как и на стажировке у судьи, – я старался работать вдумчиво и креативно подходил к любому делу, изучая его чуть ли не под микроскопом. Поэтому Кэссиди неоднократно заостряла внимание на моих успехах.

– Ты отлично справляешься, Стас, – говорила она мне, а потом указывала на очередного сотрудника, который сгорбился над ноутбуком в дальнем углу офиса. – Вот я знаю, что, если поручу решить вопрос Дэвиду, он будет две недели биться головой об стену, а потом все равно прибежит с вопросами. «Не знаю», «не понимаю», «объясните»… А ты справляешься за день-два. И приходишь с результатом. Я горжусь тем, что в нашей компании есть такие сотрудники, как ты.

Так дни пролетали за днями. Все более частые скандалы владельцев компании, которые временно дестабилизировали мою работу, компенсировались моими рабочими успехами. А через месяц произошло то, что очень сильно повлияло на мою работоспособность, причем не в лучшую сторону. У Кэссиди случился выкидыш, и все моментально перевернулось с ног на голову. Как позже мы выяснили, она съела утку, содержащую вредные для плода бактерии.

Эта новость шокировала всех, и офис компании стал больше похож на бюро похоронных услуг. Звенящая тишина, в которой даже звук степлера слышится как удар молота по наковальне. Лица у всех серые, глаза пустые.

Из кабинета шефов периодически доносились рыдания Кэссиди. А Джонатан в знак траура набил тату с именем сына на правой руке и начал прикладываться к бутылке прямо на рабочем месте. Поглощенные горем, они перестали с нами общаться и проводить планерки.

Атмосфера была настолько пропитана этой трагедией, что мне становилось дурно. Приходилось делать частые перерывы, выходя на прогулки в небольшой сквер, расположенный в двух шагах от нашего здания.

Когда я положил на стол перед Кэссиди заявление об увольнении, она посмотрела на меня понимающим взглядом и тихо спросила:

– Может, все-таки останешься?

– Извините, – мне было жутко неудобно, но как я могу идти наперекор своей воле. – Я уже принял решение.

Джонатан в этот момент сидел в углу и молчал. Он был сосредоточен на одном очень важном для него деле: в тысячный раз наполнить свой стакан золотистым напитком, при этом не пролив ни капли мимо.

Возможно, я бы передумал увольняться, если бы в тот момент услышал предложение о повышении оклада или какой-либо намек на карьерный рост. Но никто из владельцев компании ничего об этом не сказал.

Вскоре после этого увольнения мы решили с Кристиной съехаться.

Я вернулся с тем же чемоданом, который в спешке упаковывал почти год тому назад, и она тут же бросилась мне на шею.

– Смотри, что я принес, – вытащил я из заплечной сумки лицензионный диск с фильмом «Форсаж-6». – Думаю, что одного лысого парня ты точно узнаешь.

– А давай сейчас посмотрим?!

– А я о чем! Как говорится, надо срочно восполнять пробелы в нашей совместной жизни.

Следующие три дня мы решили посвятить друг другу. Ходили на аттракционы, гуляли по набережной, сидели в кафе и мечтали о ближайшем и далеком будущем, строя свои планы.

Через пару дней мне пришло на почту письмо от Дэвида, главного адвоката юридической компании Greenspoon Marder. Прочитав, я понял, что это предложение о трудоустройстве. Наведя справки, я выяснил, что мне открыла двери огромная фирма. Только в одном офисе, куда меня приглашали, трудилось около ста пятидесяти человек.

Возможность поработать на такую компанию – это не только солидная прибавка к зарплате, уникальный опыт и перспективы, но еще и вызов самому себе.

Устроившись в Greenspoon Marder, я в тот же день отправляюсь на свое рабочее место. В огромном офисном пространстве трудятся полторы сотни сотрудников, а ряды кубиклов, отделенных друг от друга невысокими перегородками, напоминают пчелиные соты. Да и звук похожий: жужжание принтеров, шуршание бумаг, какая-то возня, суета, теснота. Единственное отличие от улья заключается в том, что «матки» находятся не в центре. Кабинеты начальства располагаются по периметру рабочего зала.

Итак, я становлюсь обычной рабочей пчелкой, в обязанности которой, по сути, входит простое перекладывание бумажек из одного места в другое. Однако начальство быстро просекло, что я способен на большее. После чего мне стали давать уже более значимые задания. С этого момента мой авторитет и позиции начали расти. Постоянно и стабильно. Хотя, как мне казалось, я просто выполнял свою работу, не делал чего-то выдающегося.

Через месяц работы в Greenspoon Marder я понял, что там царит полный бардак. Никто ничего не знает и ни за что не отвечает. Оно и понятно. Когда сто пятьдесят сотрудников работают над миллионом разных дел, можно закопаться в бумагах с головой, как в болоте.

Из-за этого, пытаясь решить тот или иной вопрос, я прочувствовал на себе эффект, знакомый каждому русскому человеку, который хоть раз попадал в жернова государственного бюрократического механизма.

Я пытался узнать, что мне надо сделать с документами на той или иной стадии, но меня начинали футболить от одного специалиста к другому. Пройдя бесконечную цепочку из сотрудников с тем же вопросом, я понимал, что до сих пор не получил ответа.

В один прекрасный момент меня это так достало, что я решил прописать полный алгоритм действий при том или ином вопросе. По шагам. Если человек получал в руки бланк «А», то должен был сделать определенное действие. Если бланк «Б», то совершенно другое. На втором этапе ветвь возможных действий вновь разветвлялась. В итоге, ориентируясь по этой карте, любой запрос можно было реализовать в кратчайшие сроки.

Алгоритм получился объемным, листов на пятнадцать. В первую очередь он оптимизировал мою работу и повысил эффективность. Теперь не нужно было бродить, как призрак по офису, и чесать репу над всякой ерундой. Я мог тратить освободившееся время на что-то полезное.

Со своей работой я отправился к Дэвиду.

– Посмотри, я тут кое-что сделал, – положил я на стол свою «майндкарту».

– И чего там? – лениво отозвался он, подумав, что это очередной пакет документов по очередному кейсу.

– Решил навести порядок.

– Это как понимать?

– Написал кое-что вам в помощь, которая вам явно необходима.

Дэвид берет в руки первый лист бумаги с немым вопросом в глазах и начинает листать. И, по мере того как он вникает в написанное, выражение его лица начинает меняться и растет градус удивления.

Наконец он с отвисшей челюстью смотрит на меня.

– Как?.. Откуда?.. Это же…

– Да, я люблю порядок. Что еще мне сказать?

Мои труды донесли до самых верхов, и там мою инициативу оценили. На ближайшем собрании я не смог отвертеться от прилюдного чествования.

– Но вот главная причина, почему мы сегодня собрались здесь, – говорит Диана, начальник нашего отдела. – Это человек, который сделал невозможное: он разобрался во всем нашем хаосе и облегчил работу каждому из вас. Это сэкономит нам кучу времени. А время, как вы сами понимаете, – это деньги.

Раздаются громкие аплодисменты. Все прекрасно понимают, о ком идет речь. На момент этой презентации солидная часть отдела уже пользовалась моей схемой.

– Стас, прошу тебя, выходи ко мне! – говорит Диана.

Я стою у стены за толпой, поэтому меня выталкивают вперед.

Когда это происходит, аплодисменты начинают звучать громче, и я испытываю и радость, и легкое волнение одновременно. Ну а после того, как я толкнул небольшую благодарственную речь, начинается корпоратив в формате шведского стола.

В конце августа Диана, понимая, что скоро мне придется возвращаться к учебе, вызвала к себе в кабинет.

– Стас, послушай. Мы хотим, чтобы ты с нами остался и проработал год за полставки, пока учишься. Как тебе такое предложение?

– Вряд ли я останусь.

– Подожди. Я не договорила. А когда получишь докторскую, мы возьмем тебя на работу за шестьдесят тысяч долларов в год, – Диана выдержала театральную паузу, чтобы добавить: – Это для начала.

Но это на меня не произвело впечатления. Мне не хотелось работать над делами по взысканию. Механизм был прост и циничен: люди покупают дом в ипотеку, потом по какой-то причине не могут платить, и банк забирает у них дом за неуплату. Затем судебное разбирательство, на котором Greenspoon Marder выступает на стороне банков.

Само направление было для меня грязным… законным, но грязным. У людей горе, у них нет возможности платить по ипотеке, а я прикладываю руку к тому, чтобы выкинуть их на улицу? Нет уж! Даже если они в чем-то и виноваты, я не пойду на такое.

– Скажу честно, как есть, – я решил все объяснить. – Мне нравятся ваши условия и коллектив. Но сама работа не очень по душе. Точнее, ее формат. Мне интересны коммерческие судебные процессы.

– Хорошо. Ты можешь поработать сначала с нами, а потом мы подумаем над твоим переводом. Пока штат полностью упакован, и свободных мест, к сожалению, нет.

– Я все-таки откажусь…

– Если передумаешь – приходи, – по Диане было видно, насколько она огорчилась. – Мы тебя будем ждать.

– О’кей! – отвечаю на автомате, понимая, что на будущее у меня совершенно другие планы.

На следующий день мы вновь с Кристиной поссорились.

Наш медовый месяц канул в Лету, и вновь мы вернулись к прошлым обидам и недопониманию. Регулярность – это не всегда хорошее слово. Ссоры у нас происходили именно так. Регулярно.

– Ты ведь до сих пор не научилась меня слышать, так ведь? – спрашиваю я Крис после очередной склоки. В этот раз она обиделась, сама не зная на что. – Я могу говорить о наших взаимоотношениях часами, а ты все равно в своих мыслях будешь ходить по кругу.

– Знаешь, я устала постоянно оправдываться… Ты ведь тоже не замечаешь, как сам говоришь не то, что нужно. Но я не хочу опять ругаться.

– Тем не менее мы это уже делаем. И ты это начала.

– Я?! – взрывается Кристина.

Я встаю, и она провожает меня глазами:

– Ты куда?

– Поеду жить к очередному другу. Мы явно съехались слишком рано. Давай еще подумаем. Теперь уже серьезно.

Я тихо прикрыл за собой дверь и вышел.

Мой взгляд упал на чемодан, который я нес к машине.

«Эх, грусть-тоска. Когда это уже закончится? Что же с нами происходит? Или еще не время начинать семейную жизнь?»

Добирался до временного жилья я недолго. Саша Сирицин, студент из Беларуси, такой же будущий адвокат, как и я, жил в другом конце города, и от океана его отделяли всего два квартала. Он снимал квартиру с двумя студентами, но один товарищ съехал, и комната сейчас пустовала.

Настроение плескалось где-то на отметке «ноль», поэтому я решил отвлечься. А что лучше переключает внимание, если не учеба? Притом – самое время. Впереди меня ждет третий курс, который, как я уже понял чуть позже, кардинальным образом отличается от первых двух.

Глава 41. Марихуана и Доминикана

На втором курсе одним из моих главных увлечений становится марихуана. Это выражение двусмысленно звучит из уст любого человека, только не адвоката.

В то время как раз полным ходом в США шла легализация «запрещенного растения». Такие штаты, как Колорадо, Вашингтон, Орегон и Калифорния, один за другим вводили легалайз. Теперь на их территории марихуану можно было продавать не только в медицинских целях, но и просто для обычного потребления.

Тема была новой, острой, а потому очень интересной. Занявшись ею, я почувствовал себя первооткрывателем. Как для астронома является уникальным и глобальным явлением, к примеру, рождение новой звезды, так и для меня лично легалайз в США – «рождение новой звезды» в сфере юриспруденции.

Подобно натуралисту, я захотел проследить процесс создания индустрии с нуля, приступив к изучению всех законов и юридических процессов, которые начались в законодательстве в этом направлении. Особенно мне был интересен процесс того, как Штаты убирают старые запреты и переводят то, что еще недавно было незаконным, в легальную плоскость.

В начале третьего курса у меня появляется желание связать свою будущую практику с рынком лечебной марихуаны. Я захотел решать юридические проблемы, которые неизбежно будут возникать у бизнеса, появившегося на новом фундаменте. Даже начинаю вести свой блог в Интернете и стараюсь попасть на каждое мероприятие, посвященное регуляции данной индустрии.

Постепенно и незаметно для самого себя я прокачиваюсь в данной области. Но это ничуть не мешает мне учиться – первую сессию я закрываю без особых проблем.

Также на третьем курсе я уже начинаю задумываться о сдаче экзамена на адвокатскую лицензию и в то же время устраиваюсь в небольшую адвокатскую контору, которая занимается взысканием средств со страховых компаний после автомобильной аварии и получения травм различной тяжести.

Естественно, очень сложно не перегореть при таком множестве рабочих процессов. Поэтому, как только появляется свободное время, стараюсь путешествовать. Посетить другие страны позволяет высокая стипендия и кредитные средства, которые я специально планировал использовать с данной целью. Это придавало мне сил заниматься любимым делом и не убирать фокус внимания с темы легализации марихуаны.

* * *

Одним из самых ярких и запоминающихся путешествий для меня стал восьмидневный тур-вояж в Доминикану.

Прилетев в столицу республики, Санто-Доминго, я встретил предприимчивого паренька Мигеля. Он зарабатывал на том, что помогал адаптироваться приезжим в незнакомом для них городе, проводил небольшие экскурсии, доставлял им еду, работал их грузчиком и брал за это плату.

Таким образом, он стал на время пребывания в столице моим гидом: водил меня по музеям, паркам, различным торговым ярмаркам под открытым небом, историческим достопримечательностям. А я платил ему по доллару за каждую экскурсию.

В процессе я поневоле начал замечать на улицах скопления мусора. Пакеты с отходами встречались то тут, то там. Казалось, в этом городе что-то случилось с мусорщиками, или у них просто какой-то особый график уборки. Например, раз в год.

– А почему у вас не убирают мусорные пакеты с улиц? – обратился я с вопросом к Мигелю.

– В том-то и дело, что убирают. Возможно, не так оперативно, как требуется. Ты просто не видел, что творится на окраине столицы, где туристов практически нет, – усмехнулся он и замолчал. А я не стал лезть к нему в душу, пытаясь разузнать, что же там происходит. Может, ему стыдно за то, что на его родине такой бардак. Или злится на власти, которые ничего не предпринимают, чтобы сделать его город лучше, комфортнее для жизни.

Мы шли дальше, молча смотря по сторонам.

Путешествие для меня – это не только прогулки по натоптанным туристами тропам. Чтобы сложилась полная картина о стране, в которой оказался, я стараюсь пообщаться с местным населением, познакомиться с их бытом.

– А в целом как тебе здесь живется? – все-таки я не удержался и спросил Мигеля, когда мы свернули в небольшой проулок, срезая путь к одному из городских музеев.

– По сравнению с другими мы живем отлично. Грех жаловаться, – довольно улыбнулся он. – Снимаю квартиру в центре за пятьсот долларов в месяц, жена на последнем месяце, ждем первенца. Кстати, если хочешь, заходи ко мне вечером. Покажу, где живу. Кофе попьем.

– Да, я хотел бы прийти в гости. Постучать, или звонок есть?

– Звонок. Ну ты скажешь тоже, – засмеялся Мигель. – Подойдешь – открою.

Скоротав время в местной забегаловке и прогулявшись в большом ухоженном парке, я выдвинулся по адресу, который мне продиктовал Мигель.

Прибыв на место, я сверился с табличкой на стене дома. Вроде все правильно.

Двухэтажное строение с большим тряпичным тентом-навесом на мансарде, решетки на окнах, забор из колючей проволоки. Решетчатая дверь, громко скрипнув, поддалась, и я нырнул в неосвещенный заросший дворик. Почти на ощупь добрался до крутой лестницы, поднялся на небольшую площадку и по привычке приготовился постучать.

Тут же раздался лязг механизма, и массивная дверь открылась.

– О, проходи.

Я захожу внутрь. Темный коридор, по обеим сторонам которого очертания дверей. Вижу просвет где-то впереди.

– Проходи. Проходи, – машет мне Мигель, и мы оказываемся в комнате четыре на пять метров. Большую часть занимает двуспальная кровать, в углу тумбочка, на которой работает старый телевизор, в другом углу комод, на подоконнике – клетка с чирикающей канарейкой. А рядом кресло-качалка, где сидит смуглая черноволосая девушка с животом.

– Здравствуйте, – немного опешив, я кивнул ей в знак приветствия. Она отвлеклась от экрана, улыбнулась и закивала в ответ.

– Жена моя, Люсия, – расплылся в улыбке Мигель и закурил, обведя рукой пространство вокруг. – Ну вот, теперь ты видишь мои хоромы. Уже второй месяц здесь обитаем.

– Зачем ты куришь? У тебя жена беременная, – сделал я замечание своему гиду.

– Все нормально. Не переживай, – отмахнулся он.

Меня смутила безалаберность Мигеля, но еще больше – то, что происходит… Диссонанс того, что я ожидал увидеть по его рассказу и что увидел на самом деле.

Это мне напомнило случай из далекого детства. Когда я, восьмилетний, зашел в гости к своему другу Сане, живущему в том же доме, что и я, только в коммуналке, на первом этаже.

Помню свое ощущение, когда я перешагнул порог и как будто попал в другой мир: узкий, плохо освещенный коридор, справа и слева комнаты, в одной из которых и жил Саня. Общая крохотная кухня и ржавый санузел с почти прорвавшимся канализационным стояком. Кругом грязь, разруха и марширующие строем большие рыжие тараканы. Я был настолько удивлен, что еще долго перед глазами стояла эта картинка «из другой Вселенной».

Вот и сейчас я испытывал схожие, очень смешанные чувства. В эту ночь я ворочался и долго не мог уснуть.

Во время пребывания в других странах я взял привычку лечить зубы. Основной причиной было то, что в США это дорогая процедура, а там – сущие копейки. Иногда разница в стоимости лечения была просто колоссальной.

Вот и сейчас, когда на следующий день прямо с утра у меня заныл зуб, я подошел с этим вопросом к Мигелю.

– Всё устроим, – засуетился он. – Я знаю одного дантиста. Завтра поедем в больницу, и тебе всё сделают бесплатно, только по моей страховке. Мне только заплатишь за услугу, чисто символически.

– Я предлагаю все-таки не обманывать государство. Давай лучше к частному.

– Ну, как знаешь. Поехали, – сразу поник Мигель. Мне даже показалось, что я своими словами обидел своего гида.

Сев в забитую людьми маршрутку, мы уже через полчаса добрались до частной клиники, невзрачного строения с яркой вывеской.

А уже через пару часов я вышел из кабинета дантиста, оставив в нем двадцать долларов. В США за такое лечение зуба я точно отвалил бы около двухсот (!) баксов.

– Пойду, наверное, прогуляюсь. Спасибо за то, что помог, Мигель. Хотел бы тебя поблагодарить немного. Сейчас, подожди, – я открыл кошелек, в котором лежала большая пачка десятидолларовых банкнот, немного закрыв его от взгляда Мигеля.

– O… my… God! – он вытянул шею, как жираф, заглядывая через мое плечо.

Его глаза выпучились, а лицо вытянулось так, будто он увидел чемодан, туго набитый миллионами.

– Держи. Спасибо тебе, – я протянул ему десять долларов.

– C-сan I have more?! My kid needs… needs calcium![22]22
  М-можно еще?! Моему ребенку нужно… нужен кальций! (англ.)


[Закрыть] – неожиданно выкрикнул Мигель, еще сильнее выпучив глаза.

Я не выдержал и согнулся в приступе смеха, до того эта ситуация была для меня комедийной.

– Ты чего смеешься? – удивился он, когда меня немного отпустило.

– Да ничего особенного. Забавный ты парень. На, держи еще, на кальций детям, – протянул я ему еще десятку, которая так же быстро перекочевала в его карман, как и первая.

Я шел по улице и прокручивал в голове события последних двух дней. Для меня это было каким-то театром абсурда, а Мигелю казалось, что он живет хорошо. Он даже не понимал, что в США это уровень бедного класса, тех, кто не работает и существует лишь на одни пособия от государства.

Он живет с беременной (!) женой в небольшой комнатушке какой-то обшарпанной хибары, с зарешеченными окнами и за колючей проволокой, десять долларов для него серьезные деньги. И считает все это показателем достатка.

Для меня это было бедностью. Для него – пределом мечтаний! Но жадность, промелькнувшая в его глазах, смешанная с неконтролируемой агрессией, заставила меня задуматься.

Через некоторое время я уже ехал в рейсовом автобусе в Сантьяго, второй по величине город Доминиканы. Половина салона была заполнена пожилыми доминиканцами, которые вновь пошатнули мое представление о чистоте и уместности каких-либо действий. Возле меня сидели две бабушки, которые в ходе громкой беседы жевали какие-то орехи, кидая скорлупу себе под ноги. Та разносилась по всему салону, забиваясь в щели или скапливаясь на ступеньках.

Достаточно уютный Сантьяго встретил меня фермерскими угодьями, местами покосившимися заборчиками частных владений, аккуратно подстриженными газонами. Удивительно, но в отличие от столицы здесь было довольно чисто.

Недалеко от гостиницы, где я остановился, на пригорке раскинулся парк со скамейками, а в центре высилось сооружение из белого мрамора высотой около пятидесяти метров. Как мне объяснили местные, этот монумент – дань памяти участникам Сопротивления. Они отдали в свое время жизни, сражаясь с конкистадорами за свою независимость.

Я начал подниматься к памятнику и все чаще встречал местных жителей, то и дело ловя на себе их удивленные взгляды. И догадывался, почему так происходит. Доминиканцы – достаточно смуглая раса, цвет кожи у них светло-коричневый. И для них белый человек – будто пришелец с другой планеты.

Попав внутрь монумента, я начал изучать фрески былых времен, которыми были усеяны стены. А через пару минут уже был окружен школьниками, размахивающими смартфонами в неистовом рвении со мной сфотографироваться. Конечно же, я не смог отказать и даже немного подурачился на камеру, покорчив рожицы, чем вызвал восторг местной публики.

К вечеру, когда жара начала уступать свои владения прохладе, в парке стало больше народу. Начали встречаться велосипедисты, развернули свои лотки местные торговцы. И я, уже изрядно проголодавшись, просто не мог пройти мимо местных деликатесов: попробовал пончики, кукурузную лепешку и гуанимес[23]23
  Гуанимес (здесь) – закуска в банановых листьях с начинкой, состоящей из горячей смеси пряностей с кукурузной мукой, морепродуктами, бобами или орехами.


[Закрыть] с морепродуктами.

После Сантьяго я посетил Пуэрто-Плата, северный город-порт на побережье Карибского моря, сняв на пару дней небольшой уютный домик. Я побывал на песчаном пляже и успел прокатиться на «банане». А затем пролетел на фуникулере над курортным городком. От пейзажа, который предстал передо мной, захватило дух: высокие зеленые холмы, водопады, затем город с россыпью домиков и ухоженных парковых зон, а следом – прибрежная часть города с просторным побережьем, усеянным людьми и пляжными зонтиками, и, конечно же, лазурное море, усеянное яхтами и рыболовецкими судами.

На следующий день я погулял по тропическому лесу, поднявшись до водопадов, и посетил статую Христа, точную, но гораздо меньшую по размеру копию монумента в Рио-де-Жанейро. С этого ракурса вновь взглянул на город, который был как на ладони.

Я еще раз заметил, насколько доминиканцы дружелюбный народ. Всегда найдется тот, кто поможет не потеряться, поддержит разговор, а то и поделится какой-нибудь интересной историей.

Финальным пунктом моего маршрута был небольшой пляжный городок Сосуа, в двадцати пяти километрах от Пуэрто-Плата. Рай для туристов, а особенно для серферов и дайверов.

Я, сняв небольшой домик, познакомился с местными и обратился к одному из них:

– Давай я тебе заплачу, побудешь моим гидом.

– Я не работаю гидом. Извини, друг, – пожал он плечами.

– За день плачу тридцать долларов.

– Сто!

– Хорошо. Пятьдесят.

– Идет, – моментально согласился парень и, пожав руку, затараторил: – Меня, кстати, зовут Мак. Вообще у меня длинное имя. Но сокращенно Мак. Так меня все зовут. Притом так часто, что я начал забывать свое настоящее имя.

– Понял тебя, Мак. Поехали?

– Поедем сначала на водопад, – он снял с подножки небольшой мопед и сел в него. – Устраивайся сзади и держись за эту фиговину.

Я с сомнением посмотрел на алюминиевую проволоку, скрученную в виде поручня. Так и не понял, как она держалась, но, попробовав на прочность, пришел к выводу – придется довериться Маку.

С виду детский, мопед рванул с места, как болид «Формулы-1», и мы покатили вперед по пыльным улицам города. Мак был точно в прошлой жизни гонщиком: на виражах поручень, за который я ухватился мертвой хваткой, скрипел и ходил ходуном, отчего меня заносило в разные стороны.

Через несколько минут я увидел впереди оживленный перекресток и понял, что Мак не собирается останавливаться. Мой взгляд в панике выхватил светофор, на котором горел красный фонарь.

– Все, хорош! Слышишь?! Мы сейчас столкнемся! Тормози-и-и!!!

Мой крик слился с громким хохотом Мака, когда мы пролетели через опасный участок, чудом миновав мотоциклиста и небольшой открытый джип.

– Тормози! – крикнул я, и мой гид припарковался возле небольшого магазинчика.

Я тут же соскочил с мопеда:

– Какого черта?! А если бы столкнулись?!

– Ты чего такой бледный? Не переживай. Здесь вообще никто не соблюдает правила дорожного движения. Да по всей стране так, просто ты, видимо, не обращал на это внимания. И аварий уж поменьше, чем у вас в Америке.

Когда мы пролетели четвертый светофор на красный свет, я уже начал привыкать, хотя сердце продолжало уходить в пятки.

– А ну дай я тоже попробую.

– За руль? С ума сошел? – Мак притормозил на обочине, оглянувшись на меня с опаской.

– А че ты переживаешь? Нормально все будет.

– Ну давай. Меняемся.

Я завел мопед, и мы медленно тронулись с места.

– Че делать, просто ехать вперед?! – крикнул я Маку, увидев очередной светофор, а за ним… поток мопедов и мотоциклов.

– Да просто езжай.

Я влетел в это «броуновское движение» с закрытыми глазами и, только когда услышал, что гул транспорта начал стихать, стал смотреть на дорогу. Затем притормозил, заехав на тротуар. От избыточной дозы адреналина сердце готово было выскочить из грудной клетки, а в глазах плясали черные точки.

– Да уж. Не готов я так путешествовать.

– За это ты и платишь, – ответил Мак, садясь на место водителя. – Кстати, если б остановился… была бы авария.

В процессе поездки я внимательно смотрел по сторонам. Мы уже проехали центр города и чем дальше отдалялись от него, тем хуже становилось вокруг. Все больше попадались какие-то «франкенштейны», собранные из кусков фанеры, бамбуковых палок, ржавых листов железа и еще бог знает чего. Во дворах – грязное белье на веревках, чумазая ребятня и отхожие ямы, вокруг которых летают стаи насекомых.

Я будто вновь оказался в параллельном мире, только уже в более страшном. И понял, о чем не хотел говорить мне Мигель. Он знал, что я и так увижу это все своими глазами.

Стало как-то жутко: местные власти, туристы… да все знают, что здесь творится, но никто не хочет ничего предпринимать, никакой помощи не приходит.

В итоге, отбросив плохие мысли в сторону, я вновь сосредоточился на экскурсии.

Через время я уже был в лесу, ехал верхом на низкорослой лошадке вверх по узкой тропе. А затем увидел водопад. И это было завораживающее зрелище. Тонны воды появлялись из гущи леса, взбивая пену у основания и поднимая миллионы мельчайших капель в воздух. Воздух был настолько перенасыщен влагой, что становилось трудно дышать. Я наблюдал за мощью стихии и чувствовал, как в меня перетекает ее живительная энергия. Так вот что имеют в виду, когда говорят о месте силы.