Текст книги "Одной ногой в США. Сделай шаг к своей мечте"

Глава 4. Как закалялась сталь

Опрятное кирпичное здание гимназии напоминает букву «Г».

Я провожу здесь изрядную часть времени уже много лет. С тех пор, как мне, семилетнему испуганному мальчику, мама вручила первого сентября исполинский букет георгинов.

Гимназия находится в самом центре нашего микрорайона, буквально в двух троллейбусных остановках от моего дома. В ней три профиля. Физмат – все как на подбор высокие и спортивные парни, будущие инженеры и студенты технических вузов, гуманитарный класс – любители поэзии, начинающие писатели и журналисты, и химбио – по большей части девочки с мечтами о медицинском институте и те, кто не прошел в другие классы.

Я, конечно же, на физмате.

Утром, если нет нужды ехать с мамой на базу, встаю минут за сорок до начала учебы. Умываюсь, ем приготовленный мамой специально к моему пробуждению завтрак, затем бросаю в рюкзак тетрадки (одна общая для всех предметов и несколько отдельных для тех училок, что захотят придраться) и выхожу из дома. Весной и осенью – в своих любимых широких брюках, зимой – в чем-нибудь потеплее.

Трубы[1]1
  Трубы (здесь) – сленговое наименование широких штанов, которые с давних времен так полюбились многим рэперам.


[Закрыть] и крутые кепки – отличительные признаки любителя хип-хоп культуры. Мы с парнями угорели по ней не так давно, но уже смело можем назвать себя послами «голоса улиц» и брейк-данса. Собраться после уроков, урвать пару свободных часов для того, чтобы устроить баттл или просто послушать классную музыку, – особенное удовольствие.

А пока – на уроки.

С ними проблем обычно не бывает. Никогда не мог понять, почему у одноклассников все так трудно. Задача-то решается на раз-два. Самое главное – воспринять учителя, выявить его основные требования и выполнить программу-минимум.

Широкими шагами взбегаю по лестнице и открываю входную дверь. За ней – пустынный холл. Большинство ребят уже толпятся около класса в ожидании начала урока.

Металлические прутья вешалок гардероба, между которыми зимой не пройти от раздутых, морозным кулем повисших пуховиков. Пожилой вахтер на проходной. Сколько себя помню, этот мужичок не меняется. Поколения детей вырастают, из наивных первоклашек превращаясь в матерых старшаков, а он все так и сидит на стуле, топорща усы и попивая чай из своего стеклянного стакана.

Первый урок – биология. Вера Васильевна, приземистая грудастая училка из поколения советских танков, наверняка выйдет из лаборантской со своей огромной указкой и устрашающим взглядом. Поднимаюсь на третий этаж и занимаю свое обычное место. До звонка пара минут.

– Что, Стас? – поворачивается ко мне Вася, мой лучший друг. – Страшно тебе?

– От чего?

– Сейчас опрос будет. Васильевна нам устроит, – Вася, как всегда, спокоен. Ему уж точно не страшно.

– Да не, не думаю, – отвечаю я, и следующие мои слова тонут в громком звуке звонка на урок.

Вера Васильевна, в платье, похожем на штору, выходит из приоткрытой двери лаборантской.

– Доброе утро, садитесь! – проходя мимо парт, она стучит по руке указкой размером с бильярдный кий. У этой дамы замашки тюремной надзирательницы. – Тема сегодняшнего урока – круги кровообращения. Рассказывает…

– У-уфф! – Леха, сосед по парте, явно не готов: лицо красное, а воздух со свистом выходит из носа. В жизни резкий и боевой парень, а тут… занервничал.

– Рассказывает нам…

Выцветшие глазки цепляются за мой слишком уверенный вид.

– Шамаев!

От облегчения одноклассников температура в классе падает сразу градусов на пять.

– Стас, выходи к доске, – торопливо шагаю по линолеуму. Васильевна любит быстрые ответы. – Скажи нам, Шамаев, головной мозг кровоснабжается через большой круг кровообращения или малый?

Вот подстава! Ехидно смотрит на меня, понимая, что застала врасплох. Я вглядываюсь в глаза-блюдца одноклассников и понимаю, что от них помощи ждать не приходится.

– Ну-у-у… головной мозг – один из самых важных органов человеческого тела…

– Та-а-ак… – старушка заскучала. Не увидев моего испуга и дрожи перед классом, она впала в уныние. Авось сама наведет на правильный ответ.

– Он работает даже тогда, когда мы спим, и…

– И что?

Наконец-то я вспомнил.

– И он кровоснабжается артериальной кровью! – в этот момент хозяйка-самой-большой-в-мире-указки определенно расстроена. Ей кажется, что я читал. – Поэтому, например, при повреждении сосудов кровь может бить фонтаном!

– Ну а если кровь артериальная, то круг?..

– Э-э…

– Ну, Стас, вспоминай! Вижу же, что читал! Бо…

– Большой, Вера Васильевна, большой!

– Ладно, садись, хорошист наш.

Удивительно приятное чувство – возвращаться обратно на место провожаемым изумленными взглядами одноклассников. Бедняги думают, что я провел ночь за книжками, хотя на самом деле пробежал глазами несколько страниц! В школе всегда так. Получить хорошую оценку по матеше – значит думать логически, а не просчитывать огромные числа, пытаясь поделить их в столбик, пятерка по английскому – зачастую результат метода исключения и способности внимательно слушать, а география – просто эрудиция. Отсюда, думаю, все мои «хорошо» да «отлично». А еще, конечно, от соревнований (учителя любят менять личное отношение к тем, кто идет им навстречу) и организации множества экскурсий.

Когда Федот, мой друг из параллельного класса, он же Миша Федотов, или Женя, серая мышка с задней парты, отказываются ехать в Тарусу смотреть дом Марины Цветаевой, разговаривать с ними приходится мне.

Выглядит это до колик забавно.

– Женя! – подхожу я к ней в коридоре. Она сидит на подоконнике. – Ты с нами едешь на экскурсию смотреть дом Цветаевой?

– Стас, ну я, – начинает мяться, – я даже не знаю. У меня планы были.

– Какие?

– Ну… личные.

Смотрит она куда-то в сторону, при этом не переставая краснеть.

– Слушай, Жень, – подсаживаюсь к ней на белую масляную гладь подоконника, – поехали, а? Федот расстроится, если тебя не будет.

– Какой Федот? – очевидно, в гуманитарном классе ее интересуют не только иностранные языки.

– Ну Михан. Миша Федотов, друг мой.

– А-а-а, я просто девочке одной обещала прийти, но…

– Но можешь прийти к ней и после экскурсии, да ведь? – спрыгиваю с подоконника, пока она не успела передумать или, что еще хуже, спросить, из-за чего именно расстроится Федот.

Всю поездку она от него не отойдет и на пару метров. Даже когда дама-гид будет показывать на «ту самую, злополучную для Серебряного века потолочную балку, ставшую для великой поэтессы смертным одром», демонстративно сморкаясь в расписной фланелевый платочек.

После уроков собираю вещи и бегом на улицу! Долгожданная свобода! Вперед, навстречу вещам, по-настоящему важным! Приятелям, нашим рэп-тусовкам, всему неформальному движу и карате.

Там все серьезно. Шотокан, один из стилей карате-до, – спорт для крепких духом. Все эти киношные «Кия!» и «Аригато!» в конце каждого боя – одна большая ложь и мистификация. На практике есть только тяжелый труд, почти слышимый скрип и боль напрягшихся до предела мышц и в конце… звонкий удар в челюсть и падение проигравшего на татами.

Тренер, массивный дядька лет сорока, никогда не участвовал с нами в спаррингах. Все больше смотрел издалека и покрикивал, если бой из спорта переходил в петушиную возню. На моей памяти он только один раз позволил себе чуток помять слишком зарвавшегося юнца. Того не хватило и на полторы секунды. Пара мгновений, почти молниеносные движения рук, и мой сверстник, мотая головой, как кот из мультика «Том и Джерри», лежит, созерцая потолок.

В любимчиках я у него не ходил, но второй синий пояс получить все-таки смог. Даже думал над тем, чтобы продолжить заниматься и дальше, но уже серьезно, профессионально, отдавая всего себя делу. Да только вот перспектива провести всю жизнь, оттачивая навыки удара правой и маха левой, не очень-то радовала.

Шотокан шотоканом, но у меня есть родные. А еще друзья. Мы с ними, что команда спецназовцев из игры Counter Strike, в которую играли с регулярным упорством, – если вместе, то и против террористов не страшно!

Что же касается реальной жизни, то с религиозными фанатиками и любителями закладки бомб нам столкнуться не получится. Но вот проверить друг друга на прочность, когда в очередном дворе нашу компанию приметит кучка скинхедов…

Глава 5. Проверка на прочность

Бритоголовые, марширующие в своих армейских берцах фанаты кожаных курток, отстойной музыки и избиения мальчишек на десять лет младше однажды набрели на нас во дворе, где мы обычно слушаем новинки Артема. Он приезжает из Москвы на каникулы и каждый раз привозит с собой что-то новенькое. Своего рода хедлайнер нашей хоперской тусовки.

– Ребят, – Вася, наш дипломат, от природы талантливый переговорщик, кивает в сторону приближающейся компашки из десяти человек. – Скины на подходе.

– Ну, сейчас поболтаем, – Федот, среднего роста и спортивного телосложения, ухмыляясь, вскакивает с заборчика, на котором сидел все это время, и осматривает пришельцев своим цепким взглядом.

– Что, пацаны, – похоже, это их главный. Лужайка на голове напоминает кофейное пятно, руки болтаются из стороны в сторону, а рот полон редких желтых зубов, – всё негров своих слушаете?

– А тебе-то что? – Эдгар, парень, переехавший из Армении сюда пару лет назад, профессиональный борец, вышел немного вперед. Надежная скала. Считай, мыс Доброй Надежды.

– А то, что чурки они… Вы знали, что их только враги Родины слушают? Культура их такая же черномазая, как и они сами. Не слышали, что они у себя в Америке конкретное беззаконие развели?

– Я слышал… – Федот сам не свой от напряжения. В такие моменты он бывает слишком резок, – слышал, что те, кто бошки бреет, – так это от импотенции.

– Миш! – Вася, похоже, пытается остановить поезд, хватая нашего друга за рукав, но тот отдергивает руку.

– Да ты что, пес? Зубы лишние? – приблизился на убойную позицию лидер скинхедов, прожигая Федота пристальным взглядом.

– А ты чего дерганый-то такой? Угадал, что ли? – Миша начинает слегка раскачиваться с пятки на носок и незаметно разминать плечи. Видимо, понимает, что необходимо разогреться перед боем.

– Молись давай неграм своим, – повод найден. Бритоголовые своего добились.

– Слышь, Русик, дай я его сам ушатаю, – вышел из толпы сбитый клон-скинхед, скинув потертую кожаную куртку с орлом на спине и поиграв мышцами. – У меня с дерзкими разговор короткий.

Наше положение незавидно. Мы заперты в самом углу – между панельной стеной пятиэтажки и асфальтовым полотном парковки.

Те, кто не дрался на улице, представляют, что все драки длятся по полчаса, как в большинстве второсортных боевиков, – удар с паузой на передышку, затем второй удар и так далее. В реальности события разворачиваются молниеносно, и зачастую все заканчивается за минуту, а то и меньше.

Скинувший куртку бросается на Эдгара, который стоит ближе всех, но сразу же отхватывает сочного леща по спине и отлетает в сторону. На меня в этот момент набрасывается сбоку бритоголовый, и я отточенным ударом ноги отправляю его в нокдаун.

Еще несколько секунд, и мы уже стоим спина к спине, выставив руки вперед и чуть согнув ноги, для устойчивости. У меня порвана футболка, но повреждений нет. Федот, отбиваясь от двоих, успел пропустить один удар в бровь и улыбается, щурясь от крови, сочащейся из легкой сечки. Вот Эдгар кидает через себя худощавого парня, и тот падает, выдыхая весь накопленный воздух из легких. Артем, несмотря на уже сбитые в кровь костяшки, серией ударов уносит в нокдаун следующего из толпы скинов. А Вася, в целости пока и сохранности, дает пинка уже пропустившему пару ударов парню, который на полголовы ниже его и немного худощавее.

Мы успешно отбиваем атаки тех, кто еще не теряет надежды наказать дерзких рэперов. Желтозубый лидер при попытке провести апперкот прыгает влево, уходя от мускулистых рук Эдгара…

– Э-эгх!

…чтобы напороться на вовремя подставленный кулак Артема. Красавчик Тема явно подгадал момент.

Этот танец продолжается еще секунд двадцать и внезапно стихает. Гопота привыкла к легкой добыче. К разбегающейся добыче, которую можно угостить напоследок порцией отменных тумаков и, упившись сознанием собственной силы, отправиться домой. А тут… похоже, что им впервые не повезло.

– Ладно, парни, – запыхавшийся лидер бритых отступает. У него из носа хлещет кровь, заливая пыльную кожанку непонятно-серого цвета. По глазам видно, что он растерян, – чего этих чурок трогать. Не виноваты же они, что под негров ложатся.

– Ты беги-беги! – хохотнул Федот. – Время принимать таблеточки, угадал?

– Ты, русый, аккуратно по району ходи. Как бы об столб не ударился, – крикнул «спортсмен», поднимая свою верхнюю одежду. Он весь в грязи, лицо в ссадинах, на скуле начинает проявляться, как негатив пленки, большой синяк.

Его угрозы растворяются в нашей концентрированной, чистой победе. Еще несколько секунд я смотрю на удаляющихся помятых скинхедов, затем перевожу взгляд на своих друзей и пытаюсь понять, какой опасности мы только что избежали.

– Слушайте, ну после этого грех новую песню не записать, – засмеялся Эдгар, и мы его поддержали. Я думаю, что наши победные крики услышал весь микрорайон.

Мы впятером дали отпор десяти скинхедам! Вместе мы – сила!

Эта ситуация еще больше сплотила нас и дала мне понять, что такое настоящая дружба. Настоящий друг всегда готов постоять за тебя и подстраховать в тяжелой ситуации. Он никогда тебя не бросит, даже если ему грозит опасность.

И я был в этот момент счастлив, что у меня есть такие друзья.

Глава 6. «Загадочная» любовь

– Шамаев, ты чего идешь-то за мной? Хвостик, что ли?

– Не хвостик я, – Зефир всегда так. Вредничает, хотя сама совсем не против прогуляться вместе после школы. – Темно же. Сама ведь просила до дома проводить.

– Тебе показалось. Ни о чем я тебя не просила.

Остаток пути проходим молча. Я изредка пытаюсь вставить пару-тройку фраз, вроде таких:

– У тебя завтра математика с Антоновной?

– Угу, – надулась и семенит впереди, как бы заставляя бежать за ней.

– Может, помочь чем? У вас там контрольная по проекциям, а у меня ответы есть.

– Не-а, не надо.

Вот и весь разговор. Очередная мелкая ссора, причем на ровном месте.

С Зефиром, так я прозвал Зину от природной мягкости и смешного созвучия, мы встретились полгода назад. Она мне сразу понравилась.

На два года младше меня, высокая, стройная, красивая брюнетка с короткой стрижкой и темно-ореховыми выразительными глазами выделялась среди остальных восьмиклассниц. Если бы я ее встретил на улице, больше бы поверил, что она оканчивает школу или учится на первом курсе института.

Все девочки ее класса на переменах сбиваются в стайки, шушукаются и сплетничают о чем-то. Ни подойти, ни слова сказать – сразу повернутся друг к дружке и хихикают. Зина-Зефир не из таких. На переменах ни с кем, кроме пары-тройки лучших и верных подружек, не общается. Гораздо чаще гордо сидит на подоконнике и читает книжку. А иногда, как будто смеха ради, вливается в самую шумную компанию, прямо в центр горячей дискуссии, и выступает так страстно, будто обсуждают дело всей ее жизни.

Несмотря на ее странности, парни за ней волочатся, что вагоны за электровозом.

Со мной все как-то по-другому вышло. Как будто она сама включила меня в свою жизнь.

Перемена между третьим и четвертым уроками. Через четыре минуты – английский и четвертная контрольная.

Олег Анатольевич, наш препод, ехидный любитель задать вопрос посложнее и дать предложение позаковыристее, наверняка уже потирает руки от нетерпения. Мы с парнями, Васей и Мишей, стоим неподалеку от двери, пытаясь за оставшиеся мгновения вызубрить текст про Великобританию.

– Стас? – Миша дергает меня за манжету рубашки.

– М-м-м?

– Анатольич не говорил, косвенная речь будет?

– Чего? – отрываюсь от списка обязательных слов, чтобы переспросить.

– Какая речь? Косвенная?

– Не знаю, нет вроде. Он эту тему, по-моему, вообще не объясня…

– Привет, парни!

Зина. Возникла непонятно откуда и смотрит прямо на меня. Белая блузка и черные, имитирующие кожу брюки – известное бунтарство. До урока три минуты.

– Привет, Зефир, чего тебе? – мне сейчас не до сантиментов – я уже сосредоточен на предстоящем уроке.

– Шамаев, может, прогуляемся после уроков?

– Кх-хм! – Вася, покрасневший от сдерживаемого смеха, отходит и отворачивается куда-то в сторону.

– Так что? – смотрит на меня не отрываясь. – Отказываешься? Так и скажи, что темноты боишься!

– Ничего я не боюсь! – Зина очень хороший манипулятор – я тут же повелся. – Давай прогуляемся. Кстати, я знаю неплохую кафешку, можем там посидеть.

Раздается звонок. На мгновение поворачиваюсь, чтобы дать парням возможность зайти в класс. Снова смотрю в ее сторону, а Зины-Зефира уже и след простыл. Вот чудачка.

Так мы начали встречаться. Гуляли по парку, ходили в кафе, вспоминали истории из детства, делились своими впечатлениями о школе и мечтали о будущем. С каждой встречей наши отношения становились все теплее и выросли в нечто большее, чем дружеские. Ну, так мне казалось.

Однажды, как и всегда, мы встретились после уроков. Уже включились уличные фонари, и наст на сугробах переливается, как одеяло из бриллиантов. Снег под нашими ногами мягко, почти по-новогоднему похрустывает. Мы рассказывали друг другу, как прошел день.

Но внезапно все меняется. Вот она машет кому-то рукой. В пяти метрах от нас останавливается байк, и парень, слезая со своего «коня», обнимает подбежавшую к нему Зину. Они начинают оживленно о чем-то разговаривать, а я в это время стою в стороне. Все-таки решаюсь подойти и познакомиться. Но Зина, то ли почувствовав, то ли заметив боковым зрением мое приближение, целует байкера в щеку, и тот рвет с места, выруливая на дорогу.

Видимо, он был из ее тусовки.

Да уж, парадокс. Интересно нас связала судьба: я увлекаюсь рэп-культурой, она – роком. Мне нравятся 2Pac и Biggie, ей – «Ария» и «Король и Шут».

Но это не помешало нам сблизиться.

Хотя так ли это? Чувствую, как внутри что-то поменялось. Такое ощущение, словно оборвалась незримая нить, нас связывавшая.

– Ну что, пойдем? – глаза у Зины горят, как будто она только что разговаривала с Кипеловым.

– А что за парень, с которым ты сейчас общалась? – аккуратно спрашиваю я, стараясь не проявлять своих чувств.

– Да так, один знакомый с концерта, – машет она рукой. – Пару раз виделись.

Мы продолжаем идти по аллее, выдыхая облачка пара. Под ногами поскрипывает снег.

– А мне показалось, что вас связывает как минимум дружба.

– Стас, ты ревнуешь? Серьезно? – у нее удивленное лицо, будто я сказал что-то, ее шокирующее.

– Забудь.

– Подожди, – она останавливается. – Я что, твоя собственность?

– Всё, проехали. Пойдем, провожу, – я беру Зину за руку, но она ее выдергивает.

– Сама доберусь! – впервые за все время нашего общения резко отвечает Зефир и ускоряет шаг, вырываясь вперед. Это уже не похоже на те мелкие ссоры, которые нет-нет да и случались с нами до этого момента.

Я не стал что-то говорить вдогонку. Просто пошел за ней. Наверное, из-за чувства ответственности. На улице уже стемнело, и оставлять ее одну, когда обещал довести до дома, я считал недопустимым.

Зина не сбавляла скорости и молчала всю дорогу до своего подъезда. Вместо того чтобы обмолвиться парой словечек, как обычно, она захлопнула тяжелую, на скрипучей и сильной пружине дверь прямо перед моим носом.

Домой я возвращался в подавленном настроении.

«Очень странно, – размышлял я всю дорогу. – Возможно, она хотела, чтобы я извинился? Но за что? Получается, что я должен был просить прощения за вполне закономерный вопрос?!»

Я попрощался с этими мыслями, когда снимал дубленку в своей прихожей, и решил переключиться на что-то более логичное. Например, на домашку, которой задали сегодня прилично. Мама меня научила не откладывать дела на потом, и я старался сразу решать домашние задания, чтобы позже уже с чистой совестью идти гулять с друзьями.

Следующие наши встречи с Зиной были более прохладными. На одной из них, в надежде вернуть былую теплоту наших свиданий, я пригласил ее в кино.

После сеанса на обратном пути Зефир внезапно выдала:

– Ты, Шамаев, прикольный парень, что сказать. Не как остальные нытики.

– Это почему же?

– Никак тебя приручить не удается.

В самом деле, чудачка. Она что, меня проверяла все это время? И зачем меня приручать?

Таким образом, наши отношения, не успев развиться в нечто большее, через полтора года угасли. Причем в один момент. Не было скандалов и негатива, совместных решений и разговоров в духе: «Стас, я долго откладывала этот момент, но сейчас, думаю, нам надо поговорить».

Однажды она перестала мне звонить и приглашать на очередную прогулку, а я как-то и не стал напрашиваться. Ко мне пришло осознание, что такие отношения не для меня. Понятно, что в каждой женщине должна быть загадка, но не сборник замысловатых ребусов, которые я разгадать не в состоянии. Мое терпение было исчерпано.

Уже потом, когда мы встретились с Мишей на одной из больших школьных перемен, он спросил меня:

– Стас, а что Зефир-то?

– А что она? – я вопросительно уставился на друга.

– Да вы вроде как встречались.

– Теперь похоже, что уже нет.

– Вот так все просто? А как же добиваться расположения дамы? Или, может, уже встречается с кем-то другим?

– Мы расстались с ней – и точка. Теперь просто друзья, – я посмотрел на него умоляющим взглядом. – Давай о чем-нибудь другом, а?

– Ясно. Ну, не унывай, – подмигнул он мне. – Что-нибудь придумаем.