Текст книги "Жесткая посадка"

Парень с подносом вернулся на третий этаж, и Шеферд потерял его из виду, когда тот двинулся дальше по площадке.

Значит, Карпентер жил в дальнем конце секции. Шеферд задумался, трудно ли будет перебраться в соседнюю камеру. Очевидно, начальник тюрьмы мог бы все устроить, но это привлечет лишнее внимание. До сих пор Шеферд ни разу не видел Карпентера – ни в часы общения, ни на прогулочной площадке. А днем, когда Карпентер выходил работать, Шеферд сидел в своей камере под замком. За едой Карпентер посылал своего человека. Шеферд не знал, когда он принимает душ, но в любом случае это не самое подходящее место, чтобы заводить разговоры с незнакомцами.

Ли поднялся по лестнице, неся ужин на пластмассовом подносе.

– Как дела, Боб? – спросил он.

– Чуть не умер от скуки, – ответил Шеферд.

– Если ты начал сотрудничать, то тебе найдут работу. Может, поставят на упаковку завтраков.

– Что это такое?

Ли направился к камере. Шеферд последовал за ним.

– Наборы, которые нам выдают по вечерам. Пакетик чая, сахар, молоко и хлопья. Их пакуют в одном из цехов. Обычно туда посылают новичков.

– К черту завтраки. Как мне устроиться уборщиком? Ли рассмеялся.

– Никак. Здесь нужны связи. Я уже говорил – потолкуй с Диггером.

– А кто сейчас в бригаде?

– Из нашей секции шесть человек. Чарли Уэстон, арестован за финансовые махинации. Наверное, припрятал где-нибудь денежки и купил эту работу в первую же неделю. Потом черный парень по кличке Хомяк. Он не платит, но оказывает Диггеру разные услуги.

– Хомяк?

– Да, паренек торговал крэком в Сохо. Носил пакетики во рту. Запихивал их столько, что щеки раздувались, как у хомяка. Когда его поймали, он не сумел все проглотить.

Ли улыбнулся.

– Кто еще?

– Джинджер, живет прямо под нами, фанат «Юнайтед», с рыжей шевелюрой. Уже шесть месяцев в уборщиках. Его жена на воле платит Диггеру.

Они вошли в камеру. Шеферд остался у двери, а Ли сел за стол и начал наматывать на вилку спагетти.

– Откуда ты все это знаешь, Джейсон?

– В тюрьме нет секретов, приятель. Джинджер сболтнул соседу по камере, тот поведал моему другу Джонно, Джонно передал мне. Здесь больше нечем заниматься, лишь сплетни и телевизор. Сначала думаешь, что будешь держать язык на замке, но рано или поздно теряешь бдительность. Ничего не поделаешь. Если только тебя не посадят в одиночку.

– Значит, Чарли, Хомяк и Джинджер. Кто еще?

– А тебе зачем?

– Хочу знать своих конкурентов.

– Дело не в конкуренции, надо просто заплатить Диггеру.

– У меня нет денег, чтобы заплатить. Придется проявить изобретательность.

– Не думаю, что Диггер это оценит, – усомнился Ли.

– Посмотрим. Кто еще?

– Парень по имени Юржак. Босниец или что-то в этом роде. Зарезал сотрудника иммиграционной службы. Полный придурок, любит командовать. Сидит на третьем этаже. Да, еще Карпентер, с того же уровня. Наркоторговец. Говорят, на воле у него остались миллионы.

Ли наморщил лоб.

– Сколько получилось, пятеро? – Он перечислил фамилии и кивнул. – Да, и Куви с первого этажа. Обычно он убирается в душе. Огромный парень с голым черепом и наколкой в виде бульдога.

Шеферд видел его прошлым вечером – тот мыл пол после того, как увезли передвижную кухню.

– Не похоже, чтобы у него водились деньги.

– Верно, но ты попробуй отобрать у него швабру. Даже Диггер не решится. Знаешь, почему его прозвали Куви?

– Нет.

– Это уменьшительное от «кувалда». Его любимое оружие. Он был в команде уборщиков еще до того, как здесь появился Диггер. Остальных тот выгнал, но с Куви ему справиться не удалось. Ты собираешься ужинать?

– Я не голоден.

– А что заказывал?

– Корнуэльский пирог.

– Слушай, может, сделаешь мне одолжение и сходишь за ним? Если он тебе не нужен, я оставлю его на будущее.

Шеферд направился к двери.

– И булочку захвати, хорошо?

Шеферд остановился и посмотрел на Ли:

– Что-нибудь еще, ваше величество?

Ли вскинул руки:

– Без обид, Боб. Просто жаль, что добро пропадает.

Шеферд усмехнулся:

– Еда в обмен на информацию, Джейсон.

* * *

На следующий день Шеферду не дали никакой работы, поэтому утро он провел в камере. В обед его выпустили, потом заперли снова. Ближе к вечеру дверь открыл Крэг Ратбон.

– Все еще без работы? – осведомился он.

– Скоро подкинут, – ответил Шеферд. – Чем тут еще заняться?

– Скорее всего тебя пошлют в одну из мастерских, – предположил Ратбон. – Или в прачечную. Я могу поговорить с мистером Стаффордом.

Меньше всего Шеферду хотелось оказаться в мастерской. Он должен подобраться ближе к Карпентеру, а значит, стать уборщиком. Для этого необходимо договориться с Диггером или заставить кого-нибудь из бригады отказаться от своей работы.

– К тебе пришел адвокат, – сообщил Ратбон.

– Да, он обещал заглянуть.

Ратбон отступил в сторону, выпустив Шеферда из камеры, и они вместе направились к лестнице.

– Что говорит адвокат? – поинтересовался Ратбон.

– Советует пойти на сделку, раз меня поймали с поличным. Но я не стукач.

– Воровской кодекс чести?

– Ты ведь знаешь, что бывает в тюрьме со стукачами.

– Будешь мотать на полную катушку? Вооруженный грабеж и нападение на полицейского? Могут дать пожизненное.

– Посмотрим, – пожал плечами Шеферд.

– Желаю удачи, – произнес Ратбон, и в его голосе прозвучала искренность.

Он проводил Шеферда по коридору в административный блок, расположенный ближе к выходу из тюрьмы. Шеферд уже привык к особому ритму движения конвоируемого заключенного, когда приходилось останавливаться у каждой зарешеченной двери и отступать в сторону, чтобы охранник открыл замок, проходить вперед первым и ждать, когда дверь закроют снова.

Харгроув ждал его в комнате для допросов. Ратбон напомнил, что его можно вызвать с помощью звонка, закрыл дверь и оставил их одних.

– Как успехи? – произнес Харгроув.

– Я здесь всего два дня и постоянно сижу взаперти.

– Ты уже виделся с Карпентером?

– Нет, но я над этим работаю.

– Работай поживей, Паук.

Шеферд вспыхнул и в бешенстве посмотрел на суперинтенданта.

– Вы хоть представляете, что это за место? Здесь гребаная тюрьма строгого режима, а не детский лагерь. Я не могу просто так постучаться в камеру Карпентера и предложить ему чашку чаю.

Он раздраженно откинулся на стуле. Харгроува обеспокоила его реакция.

– Ты в порядке? – спросил он.

– А вам как кажется?

В окне появились Ратбон и лысый охранник, который был здесь во время первого визита Харгроува. Суперинтендант улыбнулся и кивнул, словно вел с Шефердом приятную беседу.

– Я знаю, тебе сейчас нелегко, – промолвил Харгроув, – и задача у тебя очень трудная. Но и нам приходится несладко. Один из экспертов министерства подвергся нападению. Доктор Гари Нелсон. Он должен был выступить в суде и подтвердить подлинность записей, сделанных Элиотом и Роупером.

– С ним все в порядке?

– Его порезали. Угрожали ему и жене. Нелсон взял больничный и отказался от участия в процессе. Он винит нас в том, что мы его не защитили.

– По-вашему, он не прав?

Харгроув сокрушенно вздохнул.

– Мы не можем обеспечить круглосуточную охрану каждому человеку, замешанному в этом деле. Нелсон был одним из многих технических специалистов, приглашенных обвинением. Есть еще с полсотни полицейских, детективов, таможенников и судмедэкспертов, они тоже принимали участие в расследовании. Чтобы защитить всех, нам потребуется человек пятьсот. У лондонской полиции нет таких ресурсов.

– Вы сказали Роуперу?

– О Нелсоне? – Харгроув покачал головой. – Если он испугается, все дело рухнет. И если с ним что-нибудь случится – тоже. Ты наша главная надежда, Паук.

– Знаю. Мне очень жаль.

Шеферд провел рукой по волосам. Он чувствовал себя грязным. За все время пребывания в тюрьме Шелтон ему лишь раз разрешили сходить в душ. Он регулярно чистил зубы, но после тюремной пасты во рту всегда оставался неприятный вкус.

– Раньше мне не приходилось заниматься этим по двадцать четыре часа в сутки, – заметил Шеферд. – Обычно я возвращался домой или в другое место, где мог побыть самим собой.

– Хочешь, я приглашу врача?

Тайные агенты часто обсуждали свои проблемы с полицейскими психологами, но появление одного из них в тюрьме означало бы для Шеферда провал. Никто не поверил бы, что профессиональный грабитель нуждается в психологической помощи.

– Я справлюсь.

– Дай знать, если передумаешь. С кем из надзирателей ты уже познакомился?

– Пока с пятерыми. Тони Стаффорд управляет блоком. Большую часть времени он сидит в кабинке, и я не вижу, как Карпентер может его использовать. Ллойд-Дэвис дежурит в секции, но, как вы говорили, она умная и делает карьеру. Гамил-тон – заноза в заднице, у меня еще будут с ним проблемы. Парня, провожавшего меня сюда, зовут Ратбон. Он вроде ничего. Есть еще очень неприятный тип по имени Хили, считающий, что правила писаны не для него.

– Он твой главный подозреваемый?

Шеферд пожал плечами:

– Пока рано делать выводы. Карпентер почти не выходит из камеры, по крайней мере в те часы, когда я могу его видеть. Судя по всему, он работает в бригаде уборщиков и свободно перемещается по всей секции, но в это время я сижу под замком.

– И каков твой план?

– Надо устроиться уборщиком.

– Хочешь, чтобы я поговорил с начальником тюрьмы?

– Ни в коем случае, – ответил Шеферд. – Карпентер сразу меня раскусит. Я посмотрю, что можно сделать. Макдоналд – серьезный парень, пора ему показать свою крутизну.

– Ладно, если тебя не посадят за это в изолятор, – отозвался Харгроув. – Тебе что-нибудь нужно?

– Мои часы или любые другие. Надоело, что никогда не знаешь время. И приличные шмотки. Здесь мало чем можно выделиться из толпы. Модные джинсы. Тенниски. Спортивные брюки, лучше «Найк», последнюю модель.

– Хорошо, – пообещал Харгроув, записав информацию в маленьком блокноте.

– Пожалуй, часы тоже надо шикарнее. Кроме того, я хочу увидеть Сью и Лайама.

– Мы этим занимаемся.

– Я должен их увидеть, – настойчиво произнес Шеферд. – И желательно, чтобы вас при этом не было. Без обид.

– Тебе следует подать на них заявку. Энн Макдоналд и Гарри. Я внес их во всех компьютерные файлы по твоей легенде. Как только примут заявку, я их привезу.

– Когда я был у Гоздена, он позволил мне поговорить с Сью. По телефону.

Харгроув нахмурился, но промолчат.

– Это была прямая линия, к тому же если мы не можем доверять Гоздену, мне все равно конец.

У суперинтенданта по-прежнему был кислый вид.

– Гозден заявил, что у меня семейные проблемы и жена хочет со мной развестись. Я попрошу о посещении. Привезите ее сюда с надежным человеком.

– Я о ней позабочусь, не волнуйся. – Харгроув встал и убрал блокнот. – У тебя чертовски трудная работа, Паук, и не думай, что мы ее не ценим.

Шеферд встал и нажал звонок.

– Главное, не забудьте про сверхурочные.

Лысый офицер забрал Харгроува, а Ратбон повел Шеферда обратно в блок.

– Как все прошло? – поинтересовался надзиратель, когда они шли по коридору.

– Адвокат настроен оптимистично, – ответил Шеферд.

– Они все так говорят, пока платишь по счетам, – заметил Ратбон.

– А ты циник, Крэг.

– На нашей работе иначе нельзя, – возразил охранник. – Здесь не встретишь ни одного преступника. Кого ни спросишь, все не виноваты. «Меня подставила МИ-5» – я слышу это каждую неделю.

Несколько минут они шли молча, слушая, как на блестящем линолеуме скрипят тяжелые ботинки Ратбона.

– Можно задать тебе вопрос, Крэг? – промолвил Шеферд, когда они повернули к блоку предварительного заключения.

– Только не по географии. Я в ней ни черта не смыслю.

– Кто командует в блоке?

Ратбон покосился на Шеферда:

– Имеешь в виду Тони Стаффорда?

– Ты знаешь, о чем я. Кто главный среди заключенных?

– Вообще-то у нас тут равноправие.

– Ну да, в теории, а на деле? – настаивает Шеферд. – Ты ведь знаешь Диггера?

– Нашего любезного мистера Томпкинса? Еще бы. Он и в тебя запустил свои когти?

– Диггер обещал, что поможет мне обмундироваться, пока я на мели.

– Будь осторожен. Никогда не давай и не бери взаймы, это лучшее, что я могу тебе посоветовать.

– Почему его прозвали Диггером?

Ратбон усмехнулся.

– Говорят, несколько лет назад он совершил двойное убийство. Избавился от двух дружков-ямайцев, которые вторглись в его владения. Доказать ничего не удалось, но ходят слухи, будто он закопал их экскаватором.

– А за что он здесь?

– Опять убийство, на сей раз обычное. Пристрелил еще одного ямайца. Пытался отвертеться, но его прижали судебные медэксперты. Серьезно, будь с ним осторожнее, ладно?

– Я слышал, он управляет нашей секцией. А может, и блоком.

– Неужели?

– Значит, он сумеет выполнить мои желания.

– Например, вытащить тебя отсюда?

– Ты понимаешь, о чем речь, Крэг. Просто я не хочу просить об услуге не тех людей.

– Надеюсь, ты не собираешься меня одурачить, Макдоналд?

– Каким образом?

– Вдруг ты сам решил стать боссом и стараешься выведать, кого надо убрать?

– Даже в мыслях не было. Да и какой прок в том, чтобы верховодить в блоке предварительного заключения? Здесь всегда новые люди.

– Деньги все равно можно заработать.

– Если вы знаете, чем он занимается, почему ничего не предпримете?

Ратбон иронически улыбнулся.

– Кто это «вы»?

– Тюремные власти. Начальник тюрьмы.

– Не прикидывайся дурачком, Макдоналд. Ты знаешь, как тут все работает.

– Ну, я ведь новичок.

– Да, хотя это довольно странно. Очевидно, раньше ты не сидел, но в тюрьме чувствуешь себя неплохо.

– Если я не рыдаю по ночам в подушку, это еще не значит, что для меня здесь дом родной.

Они подошли к секции, и Ратбон открыл замок. Он придержал дверь, не пропуская в нее Шеферда.

– Я вижу, ты хороший парень, Боб, поэтому должен тебя предупредить. Не вздумай бороться с Диггером. Он психованный ублюдок. Ему еще сто лет сидеть при строгом режиме, и он в любом случае ничего не потеряет. После тюрьмы его депортируют из страны. У него нет британского гражданства, и свою старость он будет доживать в солнечной Ямайке.

– Приму к сведению.

Ратбон убрал руку и дал ему пройти.

– Как мне устроить посещение?

– Семейное или адвокатское?

– Семейное. Хочу повидаться с женой. И с сыном.

– Разве ты не разводишься?

Шеферда раздражало, что каждый его поступок или слово через несколько часов становились известны всей тюрьме.

– Да, но нам надо кое-что обсудить.

Ратбон нахмурился.

– И с ребенком?

– Я уже несколько недель не видел сына.

– Скучаешь?

– Конечно.

Шеферд предпочел бы не обсуждать с Ратбоном свою семью, но понимал, что охранник просто старается быть дружелюбным. Оборвав разговор, он обидел бы его.

– Она правда хочет развестись?

– Так сказал начальник тюрьмы. После встречи с ней узнаю больше.

– Тебе надо попросить о закрытом посещении, – посоветовал Ратбон. – Это когда другие заключенные не слышат вашу беседу. Уверен, в таких обстоятельствах начальник тюрьмы пойдет тебе навстречу.

Ратбон повел Шеферда на первый этаж и показал ему бланк заявки. Он помог Шеферду заполнить документ и положил его в ящик с надписью «Исходящие письма и списки посетителей». Потом они вернулись на второй этаж.

– Если тебе понадобится Исповедник, Боб, только скажи, – предложил Ратбон.

– Спасибо, но я не склонен к суициду.

– Они ходят не только к самоубийцам, – возразил надзиратель. – С ними можно обсуждать все проблемы. В любое время дня и ночи.

– Даже когда мы заперты?

– Если дело серьезное, почему бы и нет. Это мы решаем.

Ратбон открыл дверь камеры.

– Спасибо, – искренне произнес Шеферд.

Надзиратель запер замок, и Шеферд забрался на свою койку. Он предвкушал свидание с женой и Лайамом, но еще больше ему хотелось вернуться на свободу и проводить с ними двадцать четыре часа в сутки. А чтобы добиться этой цели, он должен разобраться с Джералдом Карпентером. Чем скорее, тем лучше.

* * *

Ким Флетчер в двадцатый раз посмотрел на фотографию.

– В этой форме они все на одно лицо, – пробормотал он.

Пальцы Пэта Нири барабанили по рулю «БМВ». Из школьных ворот вышел мальчик, прижимая к уху мобильный телефон.

– Это он? – спросил Нири.

Флетчер прищурился.

– Вряд ли.

– Может, тебе очки купить?

– Пошел ты! – огрызнулся Флетчер и снова бросил взгляд на фотографию.

– Надо было встать поближе к дому, – пробурчал Нири.

– Ага, чтобы нас сразу замели.

– Я сказал – поближе, а не рядом с домом. Мы торчим у этой школы, как два прыща на заднице.

– Говори за себя!

К воротам подкатил черный «рэйнджровер» с блондинкой за рулем, и на его заднее сиденье набилось сразу трое ребят. Флетчер даже не взглянул в их сторону. Мальчик, которого они ждали, всегда ходил домой пешком.

«Рэйнджровер» уехал. У ворот стоял школьник с синим спортивным рюкзачком и беседовал с высоким парнем в черных очках.

– Это он, – сказал Флетчер.

Нири завел мотор. Когда они отъезжали от школы, Флетчер оглянулся. Нет, он не ошибся. Мальчик с рюкзачком помахал высокому парню и зашагал по дороге, глубоко засунув руки в карманы брюк. Галстук у него был слегка приспущен, на рубашке расстегнуты две верхних пуговицы.

Проехав ярдов двести по шоссе, Нири остановил машину перед маленькими магазинчиками. Флетчер вылез на тротуар и надел непроницаемо-черные очки. Нири сделал резкий разворот, припарковался на другой стороне улицы и остался сидеть с включенным мотором.

Флетчер ждал мальчика, рассматривая витрину кондитерской. Действовать надо очень аккуратно. Если он спугнет парня, бежать за ним будет бесполезно: ему уже сорок пять, и он давно отвык не только от спринта, но и от легкой трусцы.

Флетчер взглянул налево. Мальчик был в пятидесяти футах, он шел, опустив голову и ссутулив плечи. Ему было двенадцать лет.

Флетчер сунул правую руку в карман пальто и не спеша двинулся навстречу. Мальчик поднял голову и убрал со лба каштановую челку. Увидев, что Флетчер идет прямо на него, он отступил в сторону дороги. Его брови настороженно сдвинулись.

– Бен Роупер? – спросил Флетчер. Он не сомневался, что если назвать мальчика по имени, тот почти наверняка не убежит.

– Да? – произнес настороженно мальчик.

Флетчер вынул руку из кармана пальто и достал ослепительно белый конверт.

– Можешь передать это своему папе?

Он протянул ему конверт.

– Что это?

Флетчер наградил его дружелюбной улыбкой – по крайней мере он надеялся, это выглядело именно так. Зубные протезы были его гордостью: они обошлись ему в семь тысяч фунтов и практически не отличались от настоящих. Флетчер ненавидел дантистов и не посещал их, пока к сорока годам у него не сгнили почти все зубы. Боль стала такой сильной, что пришлось обратиться за помощью, но его рот находился в плачевном состоянии, и врач предложил два варианта, каждый предполагал удаление всех зубов. Хирург пояснил, что может имплантировать новые зубы в десны или заменить их протезами. Флетчер выбрал протезы.

– Это личное письмо, – сказал он. – Настолько важное, что я решил не отправлять его по почте.

Мальчик взял конверт, но был настроен подозрительно.

– Просто передай папе, ладно? – попросил Флетчер.

Бен держал письмо в вытянутой руке, словно боялся, что оно обожжет ему пальцы.

– Мне говорили, что я ничего не должен брать у незнакомцев, – заявил он.

– Это только письмо, – поспешил успокоить его Флетчер. Он взглянул по сторонам, но никто не обращал на них внимания.

– Ладно, – сказал Бен и спрятал письмо в карман куртки.

– Хороший мальчик.

Флетчер похлопал его по плечу.

Бен зашагал по дороге к дому. Флетчер подождал, пока он отойдет достаточно далеко, потом перешел через дорогу и сел в «БМВ». Нири тронулся с места.

– Что теперь?

– Увидим, поймет ли Роупер намек, – ответил Флетчер, сняв темные очки и убрав их во внутренний карман.

– А если не поймет?

Флетчер изобразил рукой пистолет.

– Тогда мы купим еще один мотоцикл.

* * *

Когда все вернулись из мастерских, дверь в камеру Шеферда открылась. Это была Ллойд-Дэвис, в руках она держала большую белую сумку и планшет с зажимом.

– Адвокат просил передать это тебе, – произнесла она, поставив сумку на пол.

– Спасибо, – отозвался Шеферд.

Он вытряхнул содержимое на свою койку. Ему принесли две тенниски «Пол Лорен» – одна красная, другая синяя, – пару черных джинсов от Армани, ослепительно белые спортивные рейтузы «Найк», носки той же фирмы и нижнее белье «Келвин Кляйн». В одну из теннисок были завернуты часы «Роллекс» и золотая цепь. Шеферд посмотрел на дорогой хронометр. Это же те часы, которые у него забрали в судмедэкспертизу: наверное, Харгроув конфисковал их у какого-нибудь наркоторговца. Золотой корпус, украшения из бриллиантов – вещица для настоящего плейбоя.

Ллойд-Дэвис протянула ему планшет и ручку.

– Распишись здесь, – сказала она, постучав по листочку со списком всех доставленных предметов.

Шеферд расписался как Боб Макдоналд и вернул планшет.

– Будь с этим осторожнее, – предупредила она, кивнув на «Роллекс».

Шеферд надел браслет на руку.

– Всего лишь часы, – усмехнулся он.

– Они стоят тысяч пять, не меньше, – заметила Ллойд-Дэвис. – Многие парни здесь готовы убить за такие деньги.

Он повесил на шею золотую цепь.

– Боб, носить драгоценности в тюрьме – значит напрашиваться на неприятности.

– Я о себе позабочусь, мэм. – Он взял с койки тенниски. – Какую лучше надеть?

– Красную. Идет к твои глазам. Слушай, я серьезно. Если ты лишишься своих вещей, мы ничего не сумеем сделать.

– Можете вызвать полицию. Ллойд-Дэвис холодно улыбнулась.

– Ладно, смотри сам. Я просто хотела помочь.

Шеферд понял, что она обиделась, и ему вдруг стало стыдно. Она попыталась проявить дружелюбие и сочувствие, а Боб Макдоналд расценил это как признак слабости. Дэну Шеферду хотелось извиниться, но он не должен выходить из роли. Надо вести себя жестко и решительно.

– Пусть кто-нибудь попробует протянуть к ним лапы, мигом останется без пальцев. – Он направился к двери. – Можно мне сходить за ужином?

Ллойд-Дэвис прижала планшет к свои черным брюкам и покинула камеру.

Шеферд сменил арестантскую рубашку на красную тенниску, надел черные джинсы и носки «Найк». Он вышел на площадку и направился к лестнице, глядя сверху на первый этаж, где заключенные выстроились у передвижной кухни. Ллойд-Дэвис стояла в стеклянной кабинке и беседовала со Стаффордом. На втором этаже надзирателей не было. Шеферд вытянул шею. Третий уровень тоже без охраны. Он взбежал по лестнице и огляделся. Ни одного охранника. Трое заключенных в спортивных брюках и футболках «Адидас» проскочили мимо него и затопали по ступенькам лестницы.

Шеферд бегло осмотрел первый этаж. Гамилтон дежурил у кухонной плиты. Ратбон стоял возле бильярдного стола. Ллойд-Дэвис все еще говорила со Стаффордом. Он быстро прошел по площадке. Справа от каждой двери висела белая табличка с фамилиями заключенных. Шеферд нашел камеру Юржака и распахнул дверь.

Юржак лежал на койке и смотрел телевизор.

– Какого черта тебе тут надо? – рявкнул он.

Шеферд с грохотом захлопнул за собой дверь.

– Мне нужно твое место в бригаде уборщиков, – объяснил он.

– Убирайся! – воскликнул Юржак, поднявшись с койки. – Это моя камера. Ты не можешь сюда входить.

Шеферд бросился на Юржака, схватил его за горло и швырнул об стену. Поднос с едой полетел на пол. Шеферд был на три дюйма выше и почти на десять лет моложе Юржака. Он запретил себе видеть в нем человека. Это была просто проблема, которую следовало решить. И решить мгновенно, пока не закончилась раздача ужина и не началась проверка. Уложиться в пять минут.

– Я хочу, чтобы ты ушел из уборщиков, – заявил он.

– Иди к черту, – прохрипел Юржак. – Я заплатил за это место пять сотен. Почему я должен его отдавать?

Шеферд ударил его головой по носу. По лицу беженца заструилась кровь. Юржак осел на пол, потеряв сознание. Шеферд знал, что разбитого носа будет недостаточно, чтобы заставить его отказаться от места, поэтому схватил Юржака за левую ногу и зажал ее между перекладинами стула. Потом сделал глубокий вдох и ударил ногой по колену Юржака. Кость хрустнула, как сухое дерево. Тяжело дыша, Шеферд смотрел на распростертое тело. Юржак был наркоторговцем, и он не испытывал к нему никакой симпатии, но ему не нравилось калечить человека. Однако выбора не было: простые угрозы на него бы не подействовали.

Шеферд приоткрыл дверь камеры и огляделся. Все чисто. Он бросился к лестнице. Навстречу поднимался бритоголовый парень с подносом для Карпентера. Увидев Шеферда, он нахмурился, но ничего не сказал.

Тони Стаффорд сидел в своей кабинке, склонившись над столом. Ллойд-Дэвис нигде не было. Шеферд спустился по ступенькам и присоединился к очереди у плиты. В мясное ассорти входили подгорелые сосиски, пережаренный бифштекс и кусочки полусырой свинины. Человек, отвечавший за гарнир, отвесил ему порцию картофеля фри и ложку тушеной фасоли. Шеферд положил на поднос булочку и пачку малинового йогурта, затем направился к своей камере. По дороге он посмотрел на третий этаж – охранники на площадке отсутствовали.

Ли сидел за столом в камере. Ему тоже выдали мясное ассорти.

– Новый прикид? – спросил он, когда Шеферд сел на койку.

– Да, адвокат подбросил кое-какие шмотки.

– И часы?

– Ага. Их забрали в судмедэкспертизу, но, видимо, ничего не нашли.

– Классная вещица.

– Хоть время можно узнать.

Ли кивнул на поднос Шеферда:

– Будешь хлеб?

Шеферд протянул ему булочку.

– А йогурт?

Йогурт отправился за булочкой.

Ллойд-Дэвис открыла дверь:

– Все в порядке, джентльмены?

Шеферд протянул ей поднос:

– Хотите картошки?

– Я забыла сказать, Макдоналд, что завтра вечером можешь пойти в спортзал. Я включила тебя в список.

– Спасибо, мэм.

Она хотела что-то добавить, но внезапно с третьего этажа послышался крик:

– Носилки! Принесите сюда носилки!

Ллойд-Дэвис быстро вышла из камеры. Ли встал и бросился к двери. Шеферд последовал за ним. Похоже, они нашли Юржака.

Заработал сигнал тревоги. Полдюжины офицеров бежали по секции и загоняли заключенных в камеры.

Ли вытянул шею, чтобы разглядеть, что происходит на третьем ярусе.

– Могу поспорить, кто-то себя порешил, – промолвил он.

По площадке шел Хили, проверяя камеры. По всей секции захлопали двери. Двое надзирателей промчались наверх с носилками. Хили приблизился к ним.

– В камеру, Ли, – велел он. – Нечего здесь смотреть.

– Что случилось, мистер Хили?

– Ранен заключенный.

– Покончил с собой?

Хили не ответил. Ли включил телевизор и сел на стул.

– Вот дерьмо! – бросил он и воткнул вилку в сосиску.

– А что? – спросил Шеферд.

– Теперь нас посадят под замок, пока все не утрясется, – объяснил Ли. – Ни прогулки, ни спортзала, ничего. И все из-за того, что какой-то болван наложил на себя руки.

Шеферд поставил поднос на койку. У него пропал аппетит.

* * *

Элис Роупер увидела, как у дома остановились две машины, и нахмурилась. Обычно приезжала одна, с двумя людьми из системы. Элис всегда удивлялась, почему сотрудники управления таможенных пошлин и акцизных сборов называли свою службу системой. В главном здании таможни на Темзе не было ничего особенного, а работавшие там выглядели обычными служащими. Сэнди однажды сказал ей, что все дело в секретном коде, который они использовали по радио. Таможенную службу условно называли Розовым домом, а ребята из МИ-5 переиначили его в систему. Работникам таможни это пришлось по вкусу: они считали себя честными и храбрыми воинами, сражающимися против темных сил. Элис подумала, что порой они ведут себя как дети.

В одном из автомобилей – большом черном седане – пассажиров не было, но она узнала двух людей во второй машине. Сэнди познакомил ее с ними, но она не запомнила имен. Последние недели вокруг дома постоянно торчали какие-то незнакомцы, и все контакты с ними Элис ограничивались тем, что она предлагала им чашку чаю. Один мужчина улыбнулся и помахал ей рукой, когда она проехала мимо и повернула на мощеную площадку перед домом. Поставив у гаража свой «форд-фиеста», Элис перетащила покупки на кухню. Сэнди отказался поехать с ней в супермаркет – начальство требовало, чтобы он редко покидал дом. Элис это казалось нелепым, ведь с самого начала Сэнди утверждал, будто никто не знает ни его настоящую фамилию, ни того, что он замешан в судебном разбирательстве. Если так, почему начальство боится, что его узнают? Но она не стала спорить, ей надоело целыми днями сидеть с ним дома, и она была не против прогуляться куда-нибудь одна, даже если это всего лишь поездка в «Сейнзбериз»[5]5
  «Сейнзбериз» – сеть фирменных магазинов самообслуживания.


[Закрыть].

Элис открыла входную дверь, вошла в дом и поставила сумки на кухонный стол.

– Будешь чай, Сэнди? – крикнула она, включив электрический чайник.

Бен и Дэвид играли в футбол в саду. В дальнем конца сада Элис заметила человека, стоявшего около маленькой теплицы. Он был длинный и худой как жердь, с тощими руками, торчавшими из коротких рукавов плаща.

Элис услышала за спиной шаги и быстро обернулась, но это был ее муж.

– Кто там в саду? – спросила она.

– Элис, нам надо поговорить.

* * *

Ли был прав – камеры заперли на всю ночь. Утром Ли собирался в душ, он сразу вскочил с койки, услышав, что внизу открывают двери. Ли встал у двери с полотенцем и шампунем. Шеферд спрыгнул на пол в арестантских штанах и тенниске. Он начал бриться над раковиной. В двери открылось окошко, потом отперли замок. Ли бросился бежать к лестнице.

Дверь открыл Гамилтон.

– Что случилось, мистер Гамилтон? – спросил Шеферд.

– Ты о чем?

– Нас заперли на ночь.

– На третьем этаже избили заключенного.

– С ним все в порядке?

– У него сломана нога. Сейчас он в больнице. Почему ты спрашиваешь, Макдоналд?

– Вчера я не попал в спортзал, потому что нас посадили под замок. Можно сегодня занести меня в список?

– Попробую, – ответил Гамилтон, но по его тону было ясно, что рассчитывать на него не стоит.

Шеферд закончил бриться, вытер лицо, вышел на площадку и спустился на первый этаж. Камера Диггера находилась в углу, напротив выхода на прогулочную площадку. Вокруг бродили заключенные, но никто не обращал на него внимания.

Дверь Диггера оказалась приоткрыта. Шеферд распахнул ее настежь. В камере никого не было. Он выругался.

– Кого-нибудь ищешь, друг? – произнес чей-то голос. Шеферд обернулся. Сзади стоял Дикобраз, уперев руки в бока.

– Мне нужен Диггер.

– Разве тебе не говорили, что никогда нельзя входить в чужую камеру без приглашения?

– На самом деле я никуда не вошел, но приму твои слова к сведению, Дикобраз. Так где Диггер?

– В душе. Что тебе надо?

– Пообщаться с ним.

Он хотел пройти мимо, но Дикобраз поднял мощную руку и преградил ему путь.

– Можешь пообщаться со мной, – сказал он.

Шеферд посмотрел на его руку. Она была толще, чем его нога.

– Очевидно, ты много тренируешься в спортзале? – спросил Шеферд.

– Бывает.

– Поднимаешь тяжести?

– Иногда.

Шеферд не представлял, какой ущерб он может нанести такому крупному парню, как Дикобраз. Его тело было большим, но не толстым. Оно состояло из мышц. Из этого, конечно, не следовало, что он хороший боец, но его жизненно важные органы и нервные центры были хорошо защищены. Если дело дойдет до драки, Шеферду придется целиться в самые уязвимые места – горло, висок или грудь. Но когда бьешь в ключевые органы, легко переборщить и убить человека насмерть. А если ударить слабо, на Дикобраза это может не подействовать. Тогда Шеферду придется плохо.