Текст книги "Рассадник добра"

– Я боюсь, что это кто-то из Древних, – дрожащим голосом добавила Карвен. – Кто-то из тех, с кем обычному человеку не справиться.

И почему это Машке упорно казалось, что девушка пытается Мая охмурить? Потому ли, что ее проверенный годами нюх на опасность сейчас не реагировал, или потому, что вела себя девушка как характерная лирическая героиня дешевого дамского романа. Свои смутные ощущения она пока не стала оформлять в четкие образы, отложив в копилку с надписью «Потом осмыслю». Мая обижать не хотелось.

– Ладно, пойдем глянем, – помедлив немного, согласился Май.

– Я пошлю Жовко, чтобы он показал вам дорогу, – торопливо сказала Карвен, в первый раз демонстрируя, что она заметила то, что эльф не один. И улыбнулась Машке.

Улыбаться она умела так, что всякие сомнения в ее растерянности разом исчезли. Просительно улыбалась, смущенно, что доступно не всякой красивой женщине. Чтобы улыбаться так существу одного с тобой пола, пусть даже и не очень взрослому, нужно быть не только красивой, но еще и умной.

Жовко оказался тем самым духом зала, что привел их на кухню. Похоже, он был для Карвен тем незаменимым человеком, которого вечно отправляют за забытыми, но необходимыми вещами и на которого возлагают почетную обязанность вводить посторонних в курс дела. Сейчас блестящая ткань на нем не висела, а тапки с ушами сменились более практичными кожаными шлепанцами. Короткие округлые уши и белая кожа выдавали в нем чистокровного человека, вероятно ради удобства научившегося петь, словно накк, – ведь в «Гневе рожека» всячески приветствовалось нечеловеческое начало.

Изнутри склад выглядел так, будто здесь играли в индейцев десяток невоспитанных мальчишек, а потом еще устроили вечеринку их старшие братья. Покореженные деревянные стеллажи поддерживали друг друга, словно пенсионеры, в очередной раз лишенные своих жалких льгот. Мешки были разорваны, а прутья нелепо торчали из переломанных корзин. Струйки крупы вытекали из мешков прямо на пол. Празднично алели несколько крупных ярких фруктин, выкатившихся из корзин. Лампы-сосульки, частью разбитые, частью просто разбросанные по земляному полу довершали картину разгрома.

Посередине красовался аккуратный круг добросовестно перепаханной земли. Пахаря, сожравшего сторожа и напугавшего Карвен, видно не было. На складе стояла полная тишина.

– Ничего себе беспорядочек... – нарушила ее Машка.

Эльф принюхался, пошевелил пальцами, словно гладил воздух, и задумчиво сообщил:

– Здесь кто-то был.

– Да что ты говоришь?! – язвительно удивилась Машка. – А я-то смотрю и думаю: как это мешки сами по себе порвались да еще полки так искорежили? Что-то тут не так!

– Я имею в виду, здесь был кто-то ненормальный, – поправился Май. – Незнакомый запах. Я никогда его не встречал, а значит, это что-то совсем редкое. Я не могу понять, кто это.

Машка осторожно подошла к краю крута, наклонилась и тоже втянула ноздрями воздух. Пахло гнилью и корицей. Примешивался к этому слабый запах бананового пюре, но, возможно, в этом были виноваты изувеченные корзины и мешки. Корицей же ощутимо воняло от земли.

– Похоже, это был сумасшедший булочник, – вынесла Машка свой вердикт. – Он прорыл подземный ход, съел сторожа и украл у Карвен какие-нибудь дорогие пряности. Она случайно не хранит в подвале что-нибудь особенное?

Из особенного вспоминался только спайс, помянутый в «Дюне», да и запах был подходящий. Кажется, на Арракисе в местах скопления песчаных червей тоже пахло корицей. Машка быстро прокрутила в голове описание песчаного червя и присмотрелась к области перерытой земли. Нет, если даже это был червь, то очень маленький – не больше полутора метров. Крут, через который злоумышленник проник на склад, не вместил бы даже толстого человека, не то что массивного инопланетного хищника. Машка не была уверена в этом полностью, но, кажется, червь такого размера еще не был опасен для человека. Увидев Машкину беззаботную наглость, осмелел и Жовко. Прошел вперед, прислонил к стене уроненную метлу, поцокал озабоченно языком над припасами. Машка вернулась к двери, около которой в мучительных раздумьях стоял Май.

– Похоже, это песчаный червь, – авторитетно заявила она. – У вас водятся песчаные черви?

– Так червь или все-таки булочник? – фыркнул эльф.

Беспокойство не оставляло его. Он не любил сталкиваться с чем-то в первый раз, находясь вдали от умудренного опытом Вия, хотя ни за что не признался бы в этом вслух.

– Я к тебе с серьезными вещами... – обиделась Машка.

– Водятся, – улыбнувшись, ответил Май. – Они живут на пляжах и выгрызают мозги тем, кто слишком долго загорает.

– По-моему, ты надо мной издеваешься, – предположила Машка.

– Очень может быть, – подтвердил Май.

В этот момент в одном из темных углов подвала полыхнуло синим – хозяйственный Жовко магическим образом чинил сломанный стеллаж. Машка завистливо вздохнула: такое умение наверняка пригодилось бы и ей, только вот учить ее пока никто не рвался.

– Что бы это ни было, сейчас оно явно ушло, – резюмировал эльф, разворачиваясь к духу зала спиной.

Почти сразу же оттуда, где стоял несчастный Жовко, послышался сдавленный крик, перешедший в хрип, а сияние стало ярче, светлее и пронзительнее. Одним движением Май отбросил замешкавшуюся Машку за спину и уставился на нежданного гостя. Или, скорее, нежданных гостей. Из взбаламутившегося, словно омут, земляного круга, потихоньку вытягивался рой голубых светящихся ос с ясно видимыми вполне гуманоидными ручками, ножками и головами. Более всего эти странные существа походили на эльфов Андерсена, тех, из сказки «Дюймовочка», что основали в южной стране возле живописных развалин собственное королевство. Стая этих крошек была огромной – хвост ее все еще тащился из земли, а голова уже отворачивалась от Жовко, не подающего признаков жизни. Ноги его, неприлично голые и белые, торчали из-под стеллажа предупреждением окружающим. Есть официанта эльфы Андерсена не стали. Их внимание, пока неагрессивное, обратилось на Машку и Мая. Машке немедленно стало нехорошо. В животе все взбунтовалось по спине пробежал холодок, а руки онемели. Зато Май кажется, чувствовал себя вполне уверенно. Он замычал что-то мелодичное, словно глухонемой, и развел руками, словно показывал, что взять с него все равно нечего. Стая в задумчивости остановилась. Некоторые особи, страдающие ярко выраженным индивидуализмом, видимо разведчики роя, облетели вокруг пришельцев, пристально разглядывая их довольно красивыми глазами голубого и золотого цвета. Совершенно не к месту Машке вспомнилась популярная песня обычно исполняемая Борисом Гребенщиковым, про голубое, золотое и затерянный где-то город с путеводной звездой. К мурлыканью мотивчика обстановка не располагала, а потому Машка ограничилась боязливым взглядом в сторону стаи.

– Стой и ничего не делай, что бы ни произошло, – сквозь зубы велел ей Май.

– Ничего себе совет, – фыркнула Машка тихонько. – А если они нападут?

– Если нападут, беги и ори во все горло, – подумав, сказал Май. – Беги очень быстро. Но, возможно, они не нападут. Ты не владеешь магией, а я – эльф.

– А они кто? – удивилась Машка. – Твои младшие братья, которые тяжело болели в детстве и поэтому маленькие такие?

– Это жители подвалов, – обиженным шепотом сказал Май. – Я думал, они все вымерли. И к нам они никакого отношения не имеют.

В голосе его, как ни странно, сквозило восхищение. Машке даже показалось, что еще немного – и он добавит: «А жаль, что не имеют». Действительно, жители подвалов были очень красивыми. Они были бы еще и милыми, если бы не сожрали ночного сторожа и не грохнули несчастного официанта. Вспомнив об этом, Машка встряхнулась и пришла в себя.

– Не поняла, это что, хорошо? – недоверчиво уточнила она.

– Это ужасно, – признался эльф. – Они весьма опасны, даже для нас, хотя и в меньшей степени, чем для людей, а особенно для магов. Просто их осталось очень мало, и до этого я никогда их не видел. Я даже не подозревал, что их можно встретить в городе.

– Почему? – так же шепотом спросила Машка.

– Как ты могла заметить, они сильно не любят людей, – отозвался Май. – Ваша магия раздражает жителей подвалов, и обыкновенно они стараются не селиться рядом с вами. Бытовая магия людей для них что-то вроде сильной щекотки.

Машка сглотнула, и взгляд ее снова упал на белые неподвижные ноги бывшего официанта. Эльф сложил руки на груди, что-то неразборчиво, жалобно и просительно произнес. Воздух вокруг них заискрился. Белые и синие искры в каком-то одном им слышимом ритме заметались, образовав кокон. Комочек земли ударился об него и отскочил. «Силовое поле», – догадалась начитанная Машка. Стая неуверенно двинулась в одну сторону, затем в другую и, наконец, распалась на сотни отдельных особей. Словно злобные пьяные бабочки те расселись на все доступные поверхности и с садистским удовольствием принялись доламывать то, что еще не было доломано. Наводя бардак, они переговаривались друг с другом высокими звенящими голосами и даже пританцовывали, точно пчелы. Машка не удивилась бы, если бы в конечном счете жители подвалов оказались насекомыми, потому как вели они себя в высшей степени инсектоидно. То один, то другой поднимался в воздух и, роняя с крылышек голубоватую светящуюся пыль, перескакивал куда-нибудь еще. На складе царила разруха. Небольшая стайка синхронно приземлилась на тело Жовко и, звеня и танцуя, принялась расковыривать его – отрывать лоскуты от одежды и клоки волос. «Наверное, они вьют из них гнезда», – отстранений подумала Машка. Точеные личики их быстро перемазались кровью. Казалось, малыши наелись клубничного варенья. Машку затошнило. Эльф прищурился и загундел носом, выводя другую, нудную и угрожающую, мелодию. Крылатые бестии забеспокоились, задвигались активнее, загомонили.

В этот момент пяток наиболее беспокойных жителей подвалов, не видя ничего перед собой, кинулся Машке в лицо. Вряд ли они собирались атаковать и сожрать ее, скорее им хотелось спрятаться в ее волосах, но Машка была уже не в том состоянии, чтобы анализировать мотивы чужих поступков, с перепугу она прищелкнула пальцами, не соображая, что делает. Руки полыхнули зеленым, и неожиданный световой удар сбросил хорошеньких и кровожадных паразитов на пол. С пальцев сорвались зеленые искры, разлетелись по складу, затанцевали, ударяясь о стенки и вспугивая с мест впечатлительных крошек. Те хищно поводили головами, взмахивали крылышками, пытаясь определить источник раздражающего их ощущения.

– Ух ты! – восхитилась Машка, от неожиданности перестав бояться. – Красиво как. Вот, оказывается, как я могу! Май, а это непроизвольная магия из меня прет?

– Это дурость из тебя прет, – огрызнулся эльф. – Произвольная. Не мешай мне пока. Отойди за спину. Я работаю, и все это может быть очень опасно.

Магической мощи в устроенном Машкой фейерверке было совсем мало, а потому искры быстро побледнели и пропали. Да и Май, прервав свои музыкальные упражнения, быстро и испуганно пробормотал что-то и влепил Машке ощутимый подзатыльник.

– Но это же магия, как ты не понимаешь! – шепотом возмутилась Машка.

– Не шепчи, – оборвал ее эльф. – Если я еще раз эту твою магию увижу, прежде чем мы отсюда уйдем, я твою глупую башку уговорю расстаться с твоим же беспокойным телом.

Аргумент показался Машке весомым. Забившись в угол, она принялась рассматривать свои волшебные руки, изредка поглядывая на работу Мая. «Неужели это некромантская защита от огня?» – думала она.

Размеренный ритм мелодии, которую мычал Май, вгонял в сон. Машка прикрыла один глаз, зорко наблюдая за эльфом другим, и зевнула. Жители подвалов оказались менее стойкими ребятами. Постепенно они засыпали один за другим. Засыпали так крепко, что становились совершенно неподвижными и даже как будто коченели. Их кожа приобретала мертвецкий синюшный оттенок, который сводил на нет все их изящество и красоту. Через несколько минут все стихло. Замолчал Май, Машка очнулась и сразу же почувствовала себя как в морге. Было холодно и неуютно. Скрюченные тельца эльфоподобных существ устилали пол и полки, сломанными игрушками валялись на мешках и на трупе Жовко. Сияние, окутывавшее их раньше, пропало.

– Ты убил их? – тихо спросила Машка.

Несмотря на все что натворили опасные гости, ей было жаль их. Мертвые и беспомощные, сейчас они вызывали только стойкое ощущение вины за то, что «усмирители» не нашли другого выхода из положения.

– Просто уговорил замерзнуть, – пожав плечами, ответил Май. Он не страдал излишней сентиментальностью.

Машка подняла с пола холодную фигурку и шмыгнула носом:

– Ты посмотри, какой он жалкий...

И правда: теперь можно было разглядеть, что волосики у жителей подвалов реденькие, а кожа вокруг глаз вся испещрена морщинками. Тоненькие, как у Барби, ручки и ножки скрючились, словно в последний момент своей жизни существо тщетно пыталось согреться.

– Неужели нельзя было придумать что-нибудь еще? – спросила Машка, поднимая подозрительно поблескивающие глаза на эльфа.

– Ну, если тебе их так жалко, можешь их разморозить, – буркнул Май. – Только подальше отсюда и потом разбирайся с ними сама!

– Так что, они живые? – поразилась Машка. – Что-то не похоже.

– Я же не убил их, – объяснил Май. – Я просто попросил землю, магией которой они живут, и воздух, который им покровительствует, усыпить их.

– Попросил, – повторила Машка зачарованно. – Вот так просто?

– А у нас все просто. Бороться с миром – привилегия людей, – фыркнул эльф. – Это вам нужно заставлять мир воевать за свое место под солнцем и доказывать окружающим важность собственного статуса. В некотором смысле вы единственные настоящие хищники, что есть в этом мире. Ни мы, ни тэкацу, ни кто-либо еще не ведет себя так и не нуждается в борьбе с чем-то для того, чтобы жить хорошо. Это ваша привилегия – заставлять и насиловать.

– Ох не нравится мне то, что ты говоришь. – Машка покачала головой.

– Ничего, – утешил ее Май, – мир не рухнет от того, что какая-то его часть тебе не нравится.

– А я-то уж испугалась! – издевательски буркнула Машка. – А эти что? Так и будут здесь валяться?

– Зная Карвен, могу предположить, что к вечеру главный зал получит новое оформление, – фыркнул Май. – А что, и ей приятно, и им все равно, где коротать вечность до пробуждения.

– Вообще-то, сдается мне, это форменный садизм, – пробормотала Машка себе под нос, однако эльфы не зря славятся острым слухом.

– Нет, садизмом обычно занимаемся мы с Вием, – рассудительно заметил он. – Кто, кроме нас, за садом-то ухаживать будет? Хотя, по-моему, ты имела в виду нечто иное.

Машка кивнула согласно и закатила глаза, демонстрируя, насколько достали ее все эти лингвистические выверты и разночтения.

– А еще, по-моему, ты хочешь есть, – добавил Май.

– Конечно! – не стала отпираться Машка. – Со всеми этими страстями и ужастями ты совершенно забыл о том, что собирался меня кормить и развлекать.

В сторону трупа она старалась не смотреть. Конечно, это был далеко не первый труп, который она видела в своей жизни. Дома, особенно по зиме, окочурившиеся бомжи не были такой уж редкостью, но Машка не знала их при жизни. А это очень облегчало шок и боль утраты. Да и вспомнившиеся ей после посещения храма Херона ходячие покойники воспринимались мерзкими, страшными, но какими-то ненастоящими. Игрушечными монстрами они казались, а не людьми, пусть даже давно переставшими быть живыми. А с Жовко, так некстати вызвавшим огонь на себя, она разговаривала только что. Он умел петь и хотел быть похожим на накка. Неподвижные ноги и благоговеющий перед эльфами дух зала как-то не складывались в голове у Машки в цельную картину. Смерть их провожатого была слишком неожиданной, хотя может ли быть ожидаемым конец жизни?

– Брр! – сказала она. – Мне срочно надо что-нибудь съесть.

– Вы, люди, такие примитивные. – Май вздохнул с сожалением, не поймешь – наигранным или искренним. – Как переволнуетесь, так вам сразу жрать хочется. Никакой тонкости или загадочности. А для женщины это первое дело.

– Женщиной я буду только после того, как поем! – рассудительно заметила Машка.

– А я и не знал, что это у вас происходит именно так. – Эльф улыбнулся. – У меня почему-то были другие сведения.

– Ничего ты в женщинах не понимаешь, – важно сказала Машка. – Хорош ржать. Пора подкрепиться.

Так они и поднялись в кухню, словно Винни-Пух с Пятачком. Только что песенки дурацкие не пели, да и воздушного шарика у Машки не было. Зато сдавленное хихиканье, более похожее на истерическое хрюканье, Машка издавала все дорогу, хоть и пыталась сдерживаться. Похвастаться стальными нервами она не могла никогда.

Никакой паники в зале, куда обрадованная хозяйка провела их, не было. Посетители все так же жевали, переговаривались, а между столиками все так же скользили официанты в тапочках.

– Они сильно испортили тело? – беспокойным шепотом спросила Карвен у эльфа.

– Вроде бы нет, – неуверенно отозвался тот. – Откровенно говоря, я не присматривался.

– Тогда я свяжусь с сыщиком душ, – успокоилась женщина. – Мальчик был мне очень дорог. Ты знаешь, я страшно привязчива. Я бы хотела, чтобы он и дальше работал на меня.

Она присела на скамейку, взгляд ее слегка расфокусировался, точно Карвен прислушивалась к своим ощущениям, потом вскочила, махнула Маю рукой и унеслась куда-то. Тот довольно потер руки.

– Ну вот, теперь нас будут кормить. И, заметь, ни лошика не возьмут!

– Это просто замечательно, – нетерпеливо отозвалась Машка. – А кто такой сыщик душ?

– Это такой специальный маг, который разыскивает душу умершего, если она не успела уйти далеко и хочет вернуться, – объяснил Май. – И, соответственно, загоняет ее обратно в тело. Конечно, если оно не получило повреждений, несовместимых с жизнью.

Когда им торжественно принесли еду, музыка стала чуть громче, а Май, глянув в центр зала, хмыкнул неодобрительно. Машка немедленно заинтересовалась происходящим и, похрустывая аппетитно каким-то красноватым листиком, на который тоненьким слоем намазан был удивительно вкусный паштет, навострила уши. Молоденький мачо испанского типа, с черными волосами и цыганистыми хитрыми глазами принялся рассказывать романтическую историю под нехитрую мелодию, льющуюся непонятно откуда. Суть ее была в том, что раньше он, инкуб, жил в астральных сферах в свое удовольствие, но однажды его вызвала прекрасная магичка, в которую он и влюбился. Магичка была гнусной стервой и использовала его чувства, но он не желал и не мог покинуть ее и мир, в котором она жила. И теперь не приспособленный к существованию в материальном мире дух тихо угасал. А потом он запел и, взмахнув голыми руками, будто крыльями, взлетел. Смотрелось все это так искренне и трогательно, что Машка даже всхлипнула от сочувствия к несчастному инкубу. Рядом неслышно возникла Карвен с плоским блюдом, полным разноцветных ягод.

– Это так прекрасно, что я не верю. Так не бывает, – потрясенно заметила Машка. – Хотя здесь...

– Конечно, так не бывает, – улыбнувшись, подтвердила Карвен. Она все еще была очень бледной, но необходимость исполнять свои обязанности подбодрила ее. – Но посетителям нравится верить в сказки.

Машка кивнула согласно, пожала плечами и зажевала разочарование пирожком с какой-то кислой ягодой. Ей частенько хотелось есть, когда она нервничала или расстраивалась. Жаль все-таки, что это неправда. А красивый жгучий брюнет все надрывался, паря под потолком:

– Мне все равно, какая ты...

И дело даже не в том, что пел он неплохо, ничуть не хуже местных официантов, а в том, что ему хотелось верить. Безумная история была романтической и нереальной ровно настолько, чтобы не вызывать смеха. И будить зависть. Группа, немолодых женщин, ужинавших здесь же, на веранде, молчали и слушали. У них явно не в порядке была личная жизнь. Машка толкнула Мая под локоть. От неожиданности тот пролил коктейль на скатерть и гневно обернулся к ней. Машка смутилась, но любопытство было сильнее ее.

– Май, скажи, это ведь магички? – громко прошептала она.

– Где? – вздрогнув, спросил эльф.

– Вон там, на веранде! – Машка кивком указала на женщин.

– Похоже... – Май задумчиво оглядел их, стараясь, чтобы интерес его остался ими незамеченным. – Правда, не пойму, из какой группы...

– Какая разница? – радостно удивилась Машка. – Главное, что магички! Скажи, а они учениц берут?

Май недоуменно посмотрел на нее и поджал губы, ничего не сказав. Лицо у него стало странным и сочувствующим.

– Ты что? – испугалась Машка. – Что-то не так?

– Рано тебе еще такие вещи знать, – процедил он сквозь зубы. – Нужно будет, я тебе расскажу. А пока забудь об этом.

Машка почувствовала себя уязвленной и обиженной, но демонстрировать обиду не спешила. Реакция эльфа выглядела так, будто Машка ненароком коснулась не только страшной, но и опасной и постыдной тайны, о которой не принято говорить в публичных местах. Она замолчала, предварительно дав себе клятву, что непременно потрясет эльфа в более интимной обстановке. Мачо, закончив выступление, поклонился и исчез, растворившись в воздухе, чем Машку изрядно напугал. Ну разве может нормальный человек, пусть даже звезда сцены, исчезать так внезапно? Это же не Чеширский Кот из знаменитой истории Кэролла! Но, вероятно, здесь так было принято, потому как никто возмущения его уходом по-английски не выразил. Все, даже очарованные магички, вернулись к трапезе, тем более что оная была выше всяких похвал.

Тем временем принесли кружки с хуммусом и пахучим отваром «Кровь морка» – безумно дорогим и отлично восстанавливающим силы. Правда, он изрядно отдавал сырыми грибами, но ведь к этому тоже можно притерпеться.

С упомянутым мачо Машка столкнулась на выходе из «Гнева рожека». Май замешкался, прощаясь с Карвен, и Машка решила подождать его на улице, пообещав ни во что не ввязываться. Увидев этого потрясающего исполнителя, она вздрогнула. От него ощутимо пахло мускусом и немного – тухлыми яйцами. Запах был резковатым и слегка неприятным. Но певец ничуть этого не смущался и вообще вел себя так, словно был самым модным в этом сезоне мальчиком.

– Слушайте, а вы действительно инкуб? – решительно спросила Машка, пока Май не успел выскочить и ее остановить.

Она считала, что эльфу не стоит вести себя как наседка по отношению к ней. Мачо взглянул на нее и обворожительно улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы. Отчего-то от их здоровья, крепости и белизны Машку пробрала дрожь. В хищности певца было что-то пугающее.

– Действительно, – отозвался он. – А тебе так понравилась моя песня? Имей в виду, меня можно пригласить в гости. Я очень, очень общительный и дружелюбный, особенно с дамами.

– То есть эта история о любви – неправда? Это просто сказка? – Машка вздохнула. – У вас вовсе нет такой возлюбленной?

– Я все еще ищу ее, – томно взмахнув ресницами, ответил мачо, предпринимая попытку подхватить Машку под локоток. Руки его были сухими и теплыми, что на фоне воспоминаний о потных ладошках одноклассников казалось девочке удивительно приятным. – Я так одинок в этом мире, где мне сложно выжить. Мы, инкубы, так нуждаемся в настоящей любви...

– Пшел вон, паразит! – грозно заорал Май, появляясь из дверей и портя Машке всю малину.

Мачо зашипел, словно капля воды, попавшая на раскаленную сковородку.

– Ты не сказала, что с тобой эльф-ф! – разочарованно и злобно буркнул он и почел за лучшее испариться. Похоже, он не был любителем неприятностей и публичных разборок.

– Ты обещала ни во что не лезть! – с упреком сказал Май. – Пойдем.

– Пойдем, – согласилась Машка, – Только я ни во что и не лезла!

– Ты говорила с инкубом! – объявил он так, будто как минимум уличил ее в связи с дьяволом.

– Ну и что? – Машка встала в позу.

– Никогда не связывайся с инкубами! – наставительно произнес Май. – Это очень опасно! Девушкам лучше вообще к ним близко не подходить!

– Что-то подобное мне как раз недавно рассказывали про эльфов, – будто бы невзначай припомнила Машка.

– Это совсем другое. – Май надулся.

– Конечно-конечно, – великодушно согласилась она. – А что в нем такого опасного? Весьма милый мальчик по вызову.

– Он тебе говорил, что ему здесь сложно жить и он сильно нуждается в любви? – спросил Май.

– Говорил, – недоуменно подтвердила Машка – И что в этом такого? Все мужчины говорят что-нибудь подобное, когда хотят склонить к разврату честную девушку. Некоторые даже жениться обещают. Так во всех любовных романах написано.

– Он не то имел в виду, что ты подумала, – фыркнул эльф. – Он действительно не может жить без настоящей любви. Инкубы ею питаются. А жертва потихоньку дохнет. Этот еше из приличных – тянет понемногу из оравы своих поклонниц и до смерти никого не заедает. Но имей в виду: увижу тебя с инкубом – своими руками удушу. Лучше уж так, чем самым похабным на свете образом!

Некоторое время он шел молча, а Машка переваривала полученную информацию. Ей было ужасно, до слез обидно и неприятно. Это называется – нагадили в душу!

Небольшая группка женщин, оживленно переговариваясь, просеменила мимо них. Одна, самая старшая, на секунду отвлеклась от разговора со своими товарками и вежливо, но без малейшего намека на заигрывание, кивнула эльфу. Май лишь холодно наклонил голову.

– Кто это? – тут же заинтересовалась Машка.

– Городские ведьмы, – отозвался Май пренебрежительно.

– Настоящие? – поразилась Машка. – Которые шабаши проводят и все такое прочее?

– Шабаш? – переспросил эльф. – Что за глупости? Зачем приличным ведьмам заниматься шабашами? Как правило, это довольно богатые женщины, которым нет нужды зарабатывать себе на жизнь подобным образом.

Машка прикусила губу. Кажется, она снова сказала что-то не то. Может быть, даже что-то крайне неприличное.

– А что, шабаш – это так дурно? – осторожно спросила она.

– Как тебе сказать... – задумчиво протянул Май, почесывая ухо. – Стоять за прилавком, таскать тюки, выгадывать лошики... Сдается мне, это не занятие для уважающего себя существа. Тем более для женщины.

– Еще скажи, что дело женщины – дети, кухня и это... другие домашние обязанности, – хмыкнула Машка.

– Почему же? – удивился Май. – У женщины может быть много дел, не требующих многочасового стояния с товарами на ветру, общения со стражниками и бродягами и ворочания тяжестей. На это есть мужчины.

– Вот это правильный подход, – одобрила Машка.

Кажется, все потихоньку начало устраиваться. Покойники не нападали, воспоминания возвращались, и, что самое приятное, смерть, однажды навестив, теперь обходила ее стороной. Что-то назойливо подсказывало Машке, что в этом мире она имеет гораздо больше прав, чем средний абориген. И что мир этот относится к ней куда снисходительнее, чем можно было бы ожидать. Как ни крути, здесь она на положении классической бесправной приезжей. Одним словом – лимита.