Текст книги "В поисках шестого океана. Часть первая. Безмятежность"

52. Соперники

Джо ворвался, как ураган, чуть не вырвав входную дверь. Бросив дикий взгляд на меня, он схватил Алека за грудки и одним махом припечатал его к стене:

– Что ты с ней сделал?

Алек и Джо были одного роста, но индеец в два раза шире его в плечах, и сейчас, охваченный яростью, он казался диким зверем.

– Оставь его, Джо, – крикнула я. – Он здесь ни при чем. Это я – полная дура.

– Зачем ты повез ее в горы? – Джо встряхнул Алека, как пыльный мешок, и снова стукнул о стену.

На шум прибежала доктор Келли.

– Джозеф Харпер! – неожиданно властно сказала она. – Остановись и подумай.

Джо остановил занесенный над лицом Алека кулак и повернулся к ней.

– Доктор Келли, как вы отпустили? Он же чуть не убил ее!

– Джозеф Харпер, ты не можешь делать адекватные выводы, не владея полной информацией.

Слова моей мачехи почему-то остановили Джо.

– Какую информацию ты получил? – продолжала она.

Джо оставил Алека и подошел ко мне.

– Мне сказала… – он проглотил слово, что адвокат повез Софи в горы и она… убилась там.

Последние слова Джо произнес глухо, не сводя с меня глаз.

– Как видишь, я жива. И почти здорова.

– Почти! – перебил меня Джо.

– Что касается этого, – я указала на воротник, – я могу снять его хоть сейчас!

Я сделала попытку самостоятельно расстегнуть крепления, но незаметно подошедший Алек отвел мои руки.

– Через две недели снимешь, – спокойно сказал он. – Ты ничего не должна доказывать. Да, я виноват. Я повез тебя в горы и предложил покататься на лыжах. Я готов за это отвечать.

– И ответишь! – рявкнул на него Джо, но попытки применить силу не сделал.

– Так, – подытожила доктор Келли, – теперь спокойно выпьем чаю и все обсудим. Софи сама расскажет, что произошло, а Джозеф все это спокойно выслушает. Мистер Макалистер, – обратилась она к Алеку, – помогите мне накрыть на стол.

Они ушли, а Джо опустился на пол и хотел положить голову мне на колени.

– Поднимись! – попросила я. – Иначе я тебя не вижу.

Джо поднялся и виновато поглядел мне в лицо.

– Тебе больно? – спросил он.

– В этом воротнике совсем не больно. У меня растяжение мышц шеи. Через неделю все пройдет. Я просто неумеха.

– Зачем он повез тебя в горы?

– Если бы ты знал, как там красиво! – протестовала я. – Такие краски, такие полутона…

– Не о том речь, – перебил меня Джо, – а о твоей безопасности.

– Поверь, я сама виновата. Не послушалась инструктора и все сделала неправильно. Кстати, – я вдруг вспомнила, что могу перевести разговор в другое русло, – откуда тебя знает доктор Келли?

Джо отвернулся, заинтересованно разглядывая ковер на полу. Я тщетно пыталась повернуть его к себе.

– Отвечай, Джозеф Харпер!

– Было дело, – забубнил себе под нос Джо. – Она делала по мне заключение…

– Ты такой же чокнутый, как и я? – засмеялась я, стремясь обратить все в шутку.

– У меня был нервный срыв, – с вызовом сказал Джо.

– Верю, верю, – успокоила его я.

– Это было один раз, еще в средней школе, – Джо опять начал горячиться.

– Джозеф Харпер, – снова прозвучал голос моей мачехи, – будьте так любезны, проводите Софи в столовую.

Джо опять мгновенно присмирел, помог мне подняться и осторожно, как ребенка, который только что начал ходить, повел пить чай.

Две недели, проведенные «в воротнике», тянулись бесконечно долго. Я никуда не ходила, читать и рисовать было неудобно, заниматься йогой Джейн не позволяла. Зато открылось время для кино. Телевизор я смотреть не могла из-за обилия рекламы, поэтому оставались только фильмы. У доктора Келли была своеобразная подборка дисков: классические фильмы соседствовали с документальными, на одной полке стояли ужастики Кинга и фантастика Спилберга. Комедий не было вовсе. За две недели я пересмотрела их все. Особенно мне понравился «Титаник». Я его смотрела и раньше, но тогда я не была в такой же ситуации, как героиня «Титаника». У нее ведь тоже было два парня. Только эти парни были другими. В моей ситуации ревновал Джо. Ревновал и поучал. Эмоции били из него через край. Алек же, при всей его сдержанности, предоставлял мне полную свободу. Он спокойно смотрел, как Джо обнимает и целует меня, а мне почему-то было мучительно стыдно и хотелось оттолкнуть Джо. Может быть потому, что он при этом смотрел на Алека взглядом победителя?

В моих отношениях с Алеком и Джо более всего напрягало, что от меня хотели какой-то определенности. Какого-то решения. Джо хотел, чтобы я ни с кем не встречалась в его отсутствие, а сам пропадал неделями в своей резервации. Алек – наоборот: был готов возить меня куда угодно, знакомить с кучей народа, только бы я забыла о Джо. Мне казалось, что я не живу, а балансирую на тоненькой перекладине. И с одной и с другой стороны была неизвестность. А мне даже не с кем было посоветоваться. Доктор Келли меня немного пугала: она ведь была психологом, и я прямо чувствовала, что она постоянно все анализирует. И меня в том числе. К тому же в данный момент она писала книгу о подростковых отношениях, и мне не хотелось стать в ней одним их клинических случаев.

Подруг у меня не было. То есть были знакомые девочки, с которыми можно было неплохо провести время, но доверить им свои сокровенные мысли и чувства я не могла. А Стейси была слишком мала для этого. Священник, у которого я исповедовалась, открывала душу, не знал и десятой доли моих мыслей. Они были настолько интимными, что даже я сама не могла думать о них, не краснея. Это касалось сексуальности. Меня так влекло к Джо, прикосновения к его гладкой коже, поцелуи и прочие нежности так волновали меня, что я не могла ни о чем думать. Желание захлестывало горячей волной, я почти не могла себя контролировать. Мне хотелось сказать «да, я хочу», и после этих слов Джо овладел бы мной мгновенно. Но что-то удерживало меня от этого. Я почему-то боялась решающего шага. Может быть потому, что я не доверяла Джо до конца.

С Алеком все было по-другому. Мне было хорошо и спокойно с ним, я верила ему, но он совсем не привлекал меня как мужчина. Я видела, с каким интересом на него поглядывают другие девушки, и мне было удивительно: значит, они видят в Алеке то, что не могу разглядеть я? Высокий и худощавый. Наверняка у него видны ребра и совсем нет мышц. Правда, на лыжах он катается очень хорошо, а для этого нужна неплохая физическая подготовка. Это я испытала на себе. Значит, мышцы все же есть.

Я много внимания уделяла гармоничности телосложения потому, что выросла среди красивых, соразмерных людей и любые отклонения – костлявость Вики или жиры Виктора – вызывали у меня омерзение. Я привыкла к тому, что мужчины должны быть обязательно широкоплечими. Как папа. Как почти все его друзья-моряки, как дядя Чак и Нил Найколайски. И если Сэм когда-нибудь вырастет, у него будет такая же фигура, как у отца и старших братьев. Пока Сэм воспринимался мной как маленький мальчик. Именно таким я запомнила его на Аляске. Сэм оставался моим лучшим другом, мы переписывались с ним, но ему я не могла написать о том, что происходит со мной, о своих мыслях и чувствах.

Мне надо было с кем-то поделиться моими сомнениями. И, несмотря на опасения, я все больше и больше склонялась к доктору Келли.

Через две недели шину с шеи сняли. Я еще пила какие-то таблетки, но у меня уже ничего не болело. Со следующей недели я должна была выйти на работу, а пока читала книжки и проверяла почту. Мне очень хотелось получить письмо от Джо. Но писем от него не было, зато мне написал Брайн. Он написал мне, что хочет встретиться. Я сначала не поняла, зачем, а потом вспомнила: девочки Харди! Би-Би что-то узнал! Я сперва ответила ему, что приеду, и только потом сообразила: надо будет просить Алека, чтобы он отвез меня в Портленд. Я набрала номер Макалистера и тут же сбросила, решив, что поеду до Портленда на автобусе. Но Алек уже перезванивал мне.

– Здравствуй, Софи! Тебе нужно в Портленд?

– Откуда ты знаешь? – опешила я, забыв поздороваться.

– Встретиться с Брайном Брауном?

Я молчала, пораженная.

– Все просто, – пояснил Алек. – Он звонил мне полчаса назад и спрашивал твой адрес. Я сделал выводы.

Я мысленно обругала Би-Би: «Вот балбес! Мог бы мой адрес узнать у Джо».

Словно отвечая мне, Алек продолжил:

– Он хотел узнать твой адрес у Харпера, но с ним невозможно связаться.

«А теперь Би-Би расскажет Джо, что я с Алеком. Вот ведь сплетник!»

– Так что Брайн ничего не расскажет Харперу о нас, – продолжал Алек.

Я впала в ступор и думала только одно: «Он что, читает мои мысли?» и глупо переспросила:

– О нас?

– Ну, мы же с тобой вместе… поедем в Портленд.

– Да, – сказала я, окончательно обалдев.

На следующий день была пятница и Алек появился у нашего дома, едва минуло шесть вечера. Доктор Келли была недовольна, что я куда-то еду, но мне ничего не сказала, только напомнила Алеку, что он должен привести меня домой до полуночи.

– Иначе я превращусь в тыкву! – пошутила я.

Алек почему-то безрадостно усмехнулся, но обещал.

И мы помчались в Портленд. Я никогда раньше так быстро не ездила. Наверное, у Алека хорошая машина – она летела со скоростью сто миль в час! Мы влетели в город, и только после этого Алек сбросил скорость. В условленном месте нас уже ждал Брайн. Он был в форме рекрута пожарной академии с эмблемой, на которой была роза – символ Портленда, и сиял как начищенный грош. Около него нетерпеливо вертелась девушка в платье и кудряшках.

Мы остановились и вышли из машины. Брайн пошел нам навстречу, широко улыбаясь. Поздоровался со мной, а моему спутнику крепко пожал руку. Потом представил свою девушку:

– Это Линда, она со мной.

– Где будем говорить? – я сразу перешла к делу.

Линда заныла:

– Брайн! Мы опять все пропустим, а ты в этот раз обещал…

Би вздохнул и кивнул на девушку.

– Я обещал ее сводить на танцы. Сегодня в нашем клубе.

– А там можно будет поговорить? – снова напирала я.

– Да сколько угодно! – оживился Брайн. – Пойдете с нами? Я приглашаю.

И мы все вместе сели в машину и отправились в клуб.

Поначалу на нас смотрели как на чужаков, но после того как Би представил Алека как своего защитника, хоть дело и не дошло до суда, лица пожарных потеплели. Определенно, Би всем нравился.

Зазвучала музыка, и Линда потянула Би танцевать. Мне хотелось получить от него информацию, и я держала его за другую руку.

– Отцепись, – обиделась Линда, – это мой парень. У тебя ухажор есть, с ним и танцуй.

– Ну, детка, – оправдывался Би, – мне надо поговорить с Софи.

– Ты обещал, что мы будем танцевать! – надула губы Линда.

Ситуацию разрешил Алек.

– Линда, вы такая милая девушка, позвольте мне угостить вас. Надеюсь, Брайн не будет против?

Брайн даже не успел ничего сказать, как Линда вздернула свой носик, подхватила Алека под руку и потащила его к буфету. Смотрелись они комично: высокий худой Алек и низенькая круглая Линда.

Мы с Брайном наконец остались одни.

– Что ты узнал? – спросила я его, пытаясь говорить громче музыки.

– Кое-что есть, – Би был доволен собой.

– Не томи, выкладывай! – подбодрила его я. – До утра здесь, что ли, торчать? Меня мачеха только на пару часов и отпустила.

– Сама болтаешь – не остановить… – проворчал Би. Ему хотелось признательности.

– Пожалуйста, Би! – взмолилась я.

– Ладно, – смилостивился Би. – Я, между прочим, узнал, как к Харди попала Лора и кто ее родители.

– Ну!? – я почти кричала на Би. К счастью, гремела музыка, мои крики тонули в ней.

– Лоре было пятнадцать, – начал Би, – они с матерью жили в Сисайде.

Дальше Брайн рассказал трогательную историю о том, как мать Лоры – Хизер попала в аварию: ее занесло в дождь на скользкой дороге, она разбилась и впала в кому. А Лору отдали в приемную семью. Органы опеки были снисходительны и нашли семью для Лоры недалеко от Сисайда, чтобы она могла навещать свою маму. Лора так и делала. Когда ей исполнилось шестнадцать, она получила права и стала ездить в Сисайд одна.

– Там она и разбилась? – перебила я. – На этой дороге?

Брайн покачал головой.

– Нет, совсем в другом месте. Она свалилась с моста прямо в залив Янгс. Понимаешь, если бы она была не пристегнута, как Том, она бы смогла выплыть…

– Что ты сказал? Какой Том?

– Да отчим твой бывший. Мистер Харди. Он тоже был в машине, только без ремня безопасности. Автомобиль ударился в ограждение, и его выкинуло, а сама машина упала в воду. И Лора погибла.

Я не могла оправиться от шока. Оказывается, Том был с Лорой в этой страшной аварии.

– Он сильно пострадал? – спросила я.

Брайн удивил меня ответом.

– Больше, чем Лора. Она умерла быстро и безболезненно, а он почти полгода лежал в больнице у нас, в Астории, и после этого получил инвалидность и перестал летать.

– Летать?

– Он был летчиком, здесь, в местном аэропорту. Ему дали неплохую пенсию. Я думал, ты знаешь.

Я знала, что была авария, но не знала, что он разбился вместе с Лорой.

– А почему она превысила скорость? Как это объяснил сам Том? Его же допрашивали?

– Да никак не объяснил. Сказал, что задремал, а очнулся уже в больнице. Знаешь, я между прочим, весь архив перерыл, а это не очень-то законно…

– А Салли? Что ты узнал про нее, – перебила я.

– Я узнал только про ее дружка. Он…

Брайн не успел договорить. Алек и Линда вернулись. Линда, в силу своего маленького роста, просто висела у него на руке и заливалась смехом.

Алек подвел ее к Брайну.

– Возвращаю тебе самую красивую розу Портленда.

Линда снова захихикала.

– А то все танцы закончатся и ты не успеешь с ней потанцевать.

– Мы не договорили, – напомнила я.

– Линда, детка, может, еще развлечешься? Например, потанцуешь с…

Он не договорил. Линда возмутилась.

– Я уже развлекалась, хватит. А танцевать я буду только с тобой! – сердито сказала Линда и, мне казалось, еще немного – и она топнет ножкой.

– Минуту еще. Мне надо договорить, – чувствовалось, что Брайн напрягся.

– Хорошо, – смягчилась вдруг девушка, – говори. Но только минуту.

Брайн вздохнул и повернулся к нам.

– Извините, ребята. У нас с Линдой только один выходной совпадает. И как раз танцы…

– Увидимся еще как-нибудь, – Алек протянул ему руку, и они попрощались. И тут же рукой Брайна завладела Линда и повлекла его на площадку для танцев.

Я посмотрела на Брайна. Он шел за Линдой, как теленок на веревочке, и смущено отводил от нас глаза.

– Быстро она его прибрала, – сказала я себе под нос, но Алек услышал.

– Это еще что! Она уже придумала имена их общим детям.

– А Брайн? Не сопротивляется? – удивилась я.

– Ты же видишь сама.

Брайн танцевал с девушкой, заботливо склонившись над ней, словно стараясь сам стать ниже ростом. Так странно! Я сравнила Линду и Марианну. Низенькая Линда с ее капризами и смешными кудряшками явно проигрывала. Даже ее лицо было не таким живым, как у Марианны. Но вот глаза… Глаза были точь-в-точь как у Брайна: простодушные и бесхитростные. И они с Би-Би так подходили друг другу, что даже разница в росте не так бросалась в глаза. Линда смотрел на Брайна с таким обожанием, что за это ей можно было простить любые капризы.

У меня вдруг защемило сердце, я поняла слова Стейси: «Мне нравится, когда любовь». Раньше я не особо обращала на это внимание, хотя такая же картинка постоянно была перед моими глазами: мама и папа. И любовь. Эта любовь сквозила в каждом их взгляде, в каждом движении: протягивала мама отцу апельсин или он укрывал ее пледом – во всем была забота и трепет. Любовь была просто разлита в воздухе. И я тоже жила в этой атмосфере любви.

Заиграла другая музыка, и Алек обратился ко мне:

– Ты танцуешь?

– Да, конечно, – рассеянно ответила я и только тут поняла, что это – приглашение на танец. Отказываться теперь было неудобно, и я протянула Алеку руку. Звучал вальс.

Оказалось, что Алек умеет танцевать. При всей нескладности его фигуры в танце он двигался чрезвычайно хорошо.

– В детстве меня обучали всему понемногу. В том числе и танцам, – ответил Алек на мой немой вопрос. – Отец хотел, чтобы я стал дипломатом.

– А мама?

– Врачом.

– А ты сам?

Алек тихонько засмеялся и крутанул меня так, что я едва удержалась на ногах, но он подхватил меня бережно и прижал к себе.

– Ты забыла? Я хотел быть рыцарем в сверкающих доспехах.

Я вспомнила.

– Ты пытаешься вести, – заметил Алек, и я сбилась с ритма.

Заиграла другая мелодия, и здесь мы были на равных – просто медленно раскачивались из стороны в сторону.

– Тебе не нравится быть ведомым? – спросила я.

– Я никогда не пробовал, – признался Алек. – Возможно, это интересный опыт, но только в танце. А где ты научилась танцевать?

– В Уоррентоне. Мы со Стейси целый год занимались в танцевальной студии.

– Всего год? – удивился Алек.

– Ну, до этого я просто смотрела, как танцуют другие, и старалась перенять. В Пого-Пого у меня получалось неплохо.

– Пого-Пого? Ого! Это же Таити.

– Да, мы много где побывали.

– И где тебе понравилось больше всего?

Мне хотелось сказать, что больше всего мне понравилось везде, где со мной были родители, но не стала. Пожала плечами.

– На Гавайях хороший климат. И инфраструктура…

– Ты сейчас говоришь, как путеводитель. А где твоя душа, Софи?

Мне хотелось сказать ему, что она на границе штатов Айдахо и Монтана, рядом с Канадой, но это была бы неправда. Там была только часть моей души.

Ее чувственная часть.

На обратном пути Алек спросил:

– Встретимся завтра?

– Завтра я хотела бы повидать Стейси. В Уоррентоне.

– Вот и замечательно. Я отвезу.

Я покачала головой.

– Не понимаю, Алек, зачем тебе это нужно? Каждый день по сто восемьдесят миль…

– О чем ты беспокоишься?

– Ну, например, об экологии, – рассердилась я. – Столько бензина сжигается напрасно. А это вредит озоновому слою.

– А тебе вредит, когда ты сердишься, – мягко сказал Алек. Я пока не вижу другого выхода. Если только мне переселиться в Асторию.

– Ты же работаешь в Портленде!

Алек пожал плечами.

– Работу можно поменять.

– Ты готов переехать в маленький городок из самого крупного города штата? Зачем тебе это? Это же так… непрактично.

– «Глупо» ты хотела сказать?

Я смутилась. Глупым Алека назвать было нельзя.

– Мне хочется, чтобы ты узнала меня поближе. Может быть, съездим снова в горы?

Я инстинктивно дотронулась до шеи и ответила с содроганием.

– И в этот раз я на лыжах точно убьюсь.

– Сезон окончен, трассы закрыты, там можно просто погулять.

– Тогда вместе со Стейси.

– Хорошо, – ответил Алек, – вместе со Стейси.

53. Доктор Келли

Еще в первые дни, прожив несколько дней в кабинете доктора Келли, я пробовала читать ее книги. Сначала мне попалась книга о каких-то перверсиях, и я не поняла ни слова. То есть, наоборот: я понимала каждое слово в отдельности, а смысл целого предложения внезапно ускользал, словно написано было на непонятном мне языке. Следующая книга была про алкоголиков, и мне было интересно читать про клинические случаи. Третья книга была самой интересной. В ней говорилось о значении сексуальности и формировании психотипов.

Я проглатывала книги одну за другой и теперь начинала понимать, почему Марианна так хочет стать психоаналитиком. Это не только престижно и прибыльно, а еще и очень увлекательно. Там было столько непознанного, столько загадок!

Кстати, сама доктор Джейн Келли была загадкой для меня. Почему она взяла меня к себе? Она прекрасно жила в одиночестве, в ее доме не бывало даже гостей: об этом говорило отсутствие спален и второй ванной. И эти куколки, как у Стейси… Я вдруг поняла, что доктор Келли и Стейси чем-то неуловимо похожи. По крайней мере «другая доктор Келли», та, которую я видела дома. В своем доме она изменялась: черты ее лица становились мягче, а эмоции – живее. Она любила сидеть в кресле, поджав под себя ноги, питаться сырыми овощами, заниматься йогой в пустой комнате и читать под Моцарта. И еще она много работала.

Когда ремонт в моей комнате был закончен и я переместилась туда, Джейн вернулась в свой кабинет и снова начала работать. Свет в ее кабинете горел иногда до полуночи.

Я заметила, что при всей своей открытости доктор Келли избегала прикосновений. Она могла пожать руку коллеге, одобрительно похлопать кого-то по плечу, но никогда никого не пускала в свое личное пространство. Однажды я обняла ее, а она была так ошарашена этим, что была похожа на военнопленного, которому связали руки за спиной. Доктор Келли никогда до меня не дотрагивалась, не обсуждала со мной свою личную жизнь, зато не вторгалась в мое существование, не липла ко мне, подобно Вики, с объятиями и душеспасительными разговорами. Разговоры мы вели, но не о спасении души и не о Боге. Я вообще не знала, во что верит Джейн Келли. Официально она была католичкой. Так стояло в опекунской анкете. Но я ни разу не видела, чтобы она молилась или ходила к мессе. Даже креста не было в ее доме. Хотя латынь доктор Келли знала так хорошо, что запросто могла бы говорить на ней.

Мачеха просила, чтобы дома я звала ее просто Джейн, и мне нравилось это. Словно она, возвращаясь домой, переставала быть психологом и становилась просто женщиной. Точнее даже девочкой, такой же, как я. Ее домашней одеждой были шорты и маечки, а волосы она убирала в две смешные косички, чтобы не мешали. Мы вместе с ней готовили салаты, я учила Джейн разделывать свежую рыбу, а сама под ее руководством осваивала правильное дыхание и йогу. И еще мы много разговаривали. Я могла не стесняясь, ну, почти не стесняясь, задавать Джейн любые вопросы и получала на них прямые ответы и дельные советы. И еще дом Келли постепенно наполнился молодежью, из которой Алек Макалистер оказался самым старшим. Ко мне приезжала Стейси и бывшие одноклассники из Астории, девочки из танцевальной студии, где я занималась, и из художественной, которую пришлось бросить, но куда я планировала пойти снова. Один раз заглянул Брайн Браун – он приезжал в Асторию навестить семью. Джо тоже приезжал, но он почему-то избегал доктора Келли. Как-то он сказал мне: «Она знает про меня слишком много».

– Ерунда, она никогда ничего не рассказывает про своих пациентов, успокоила я его.

И это была правда. Даже когда я допытывалась у нее, откуда она так хорошо знает Джо и какие у него были проблемы, она лишь сказала, что с Джозефом Харпером все в порядке и все его недостатки – продолжения достоинств.

– Как это может быть? – удивилась я. – Ну хоть один пример!

– Хорошо, – вздохнула доктор Келли, – я объясню. Когда человек целеустремленный – это хорошо?

– Ну, если только он не устремлен ограбить банк.

– Нет. Все законно.

– Тогда хорошо.

– Но он так хочет достигнуть желаемого, что готов пойти на все.

Я задумалась. Мне вспомнился разговор в кают-компании «Ники».

– Победителей не судят?

– Именно так он и считает. Что победа важна любой ценой. Забывая, что бывает еще Пиррова победа.

Я вспомнила историю, мне рассказывал папа.

– Это тот полководец, который потерял все свое войско? – спросила я.

– Почти все, – кивнула доктор Келли. – Но ты поняла правильно.

– А Джо? Чего добивается он?

– Мы разве о нем говорили? – лукаво улыбнулась доктор Келли. – Я только приводила пример, как достоинства становятся недостатками. Мне кажется, ты слишком много думаешь о Джозефе. И он, и Алек Макалистер – старше тебя. Они – взрослые. Не бери на себя их проблемы. Тебе надо больше общаться со своими ровесниками. Побудь еще ребенком. Ведь, по-моему, в Бруклине тебе этого как раз не хватало?

Я вспомнила Бруклин, тяжелую работу, женские склоки и откровенные взгляды мужчин. Разговоры о сексе, деньгах, работе, политике и снова о сексе и о деньгах. Мне не нравилась взрослая жизнь. Сейчас я снова могла побыть ребенком. И даже то, что я спрашивала разрешения у своей мачехи, чтобы сходить куда-то с Алеком или Джо, нравилось мне. Мне вообще очень нравились наши отношения с Джейн. У нее был такой спокойный, ровный характер. И она была красивой. Мне было странно, что она никогда не была замужем. И семейных фотографий у нее не было. Словно она родилась уже взрослой.

Доктор Келли не унижала меня вторжением в мои отношения с Джо Харпером и выяснением, как далеко зашли эти отношения. Она лишь поинтересовалась однажды, знаю ли я о способах предохранения.

– Я еще девственница, – сказала я, и мне стало стыдно, словно призналась в страшном грехе.

– А ты думаешь, что девственницы не беременеют с первого раза? – спросила Джейн. – Как ты будешь предохраняться, если вдруг это произойдет?

– Ну, я еще не знаю, – я чувствовала себя школьницей, не выучившей урок. – Наверняка Джо сам знает, как это делается.

Доктор Келли покачала головой.

– Никогда не полагайся на мужчин в этом деле. В этот момент не думают… То есть мужчина вообще редко думает об этом. Особенно когда его сексуальное напряжение на грани. Ты готова послушать о контрацепции сейчас?

Я кивнула. А в голове вертелось только: «его сексуальное напряжение на грани». О чем это она говорит? О ком – я знала.

В приюте девочки рассказали мне и о том, как это бывает первый раз и о предохранении. Только все их рассказы настолько были полны скабрезных шуточек и непристойностей, что мне хотелось поскорее забыть о них. К тому же тогда я не понимала значение и половины сказанных ими слов. Словно я была иностранкой. Еще они высмеивали беременную Алисию за то, что она не сделала аборт, а мне было ее жалко.

Доктор Келли подробно и системно рассказала мне о способах предохранения «до» и «после», особенно акцентируя мое внимание на тех, которые зависят от меня. Потом положила на стол две коробочки. В одной находились презервативы, в другой – таблетки. Джейн взяла в руки лекарственную коробочку, открыла и показала мне. Упаковка состояла всего из одной таблетки.

– Это на крайний случай, Софи, – серьезно сказала моя мачеха. – Ее надо принять сразу после.

Потом она вздохнула и добавила:

– Но я была бы рада, если в ближайший год она тебе не понадобится.

Я и сама считала так же, но эта фраза вдруг меня задела.

– А как предохраняетесь вы, доктор Келли?

Вопрос был бесцеремонным, но Джейн посмотрела на меня долгим взглядом и ответила.

– Меня изнасиловали, когда мне было восемь лет. Теперь тема секса для меня закрыта.

Я молчала, потрясенная.

Я прибежала к своей мачехе сразу после свидания с Джо. Мы встречались в Астории, он тянул меня прогуляться в лесу, а я сказала, что не хочу тискаться с ним под кустами. Джо разозлился от моих слов, и мы разругались. Я пошла домой пешком, а он шел следом за мной и все уговаривал простить его, но тут же попрекал меня тем, что я держу его на расстоянии. Опять просил простить и снова говорил, что я слишком часто встречаюсь с Алеком.

– Я не должна отчитываться перед тобой! – рычала я ему в ответ, и прохожие оборачивались на нас.

– Ты должна сделать выбор! – горячо говорил Джо. – Не мучай меня, Софи!

– А ты хоть раз подумал, что выбор может быть не в твою пользу, Джозеф Харпер!? – зарычала я. – Что я могу выбрать его!

Джо побледнел и схватил меня за руки:

– Ты же не сделаешь этого, Софи! Мы столько лет вместе.

Я вырвала свои руки из его лап.

– И ты меня все время давишь! Хочешь, чтобы я делала то, что хочется тебе. А это – насилие. Отпусти меня. Уезжай в свою резервацию!

Мы как раз были у моего дома, я убежала к себе в комнату. Джо уже хотел уйти, но его окликнула доктор Келли, увела в свой кабинет и долго о чем-то беседовала.

Когда Джо ушел, я спустилась в гостиную. Там уже играл Моцарт и Джейн сидела с книжкой в кресле. Я обратилась к ней.

– Джейн, помоги мне! Я совсем не знаю, что мне делать. Иногда мне хочется бежать от их обоих. Я совсем запуталась, а они оба требуют от меня принять решение.

– И чем тебе помочь? – мачеха разлила по чашкам кофе и зажгла свечку, плавающую в маленькой вазочке. Она каждый вечер зажигала их, если мы сидели в гостиной. Она говорила, что это помогает «гармонизировать пространство». Не знаю, так ли это было, но живой огонек в вазочке мне нравился.

– Объясни, что они хотят от меня? Я уже ничего не понимаю.

– Все просто, – вздохнула мачеха. – Джозеф хочет, чтобы ты стала частью его жизни. Алек – сам хочет стать частью твоей жизни.

Я помотала головой.

– Ничего не поняла.

– Вспомни множества, – подсказала мачеха. – Вы проходили в школе.

Наверное, у меня сделалось совсем неумное лицо, потому что доктор Келли вздохнула.

– Тебе надо больше заниматься математикой.

– Не выйдет, – сказал я. – Я тупая.

– Ты плохо мотивированная, – поправила меня Джейн. – Я считаю, что любой ребенок, обладающий IQ, превышающим умственную отсталость, способен обучаться чему угодно. Даже математике. Ты можешь проложить навигационный курс? Учитывая при этом направление ветра и скорость течения?

– Откуда и куда? – загорелась я.

– Вот видишь, – улыбнулась доктор Келли. – Ты все можешь. Только тебе не хочется учиться.

– Я все-таки не поняла про множества.

– Вот, смотри, – сказала Джейн. Она взяла чашку с кофе, показала мне.

– Это Джозеф Харпер.

Кусочек сахара, протянутый мне на ладони, был назван «Софи». Белый кусочек коснулся темной поверхности и тихо исчез в глубине. Поверхность снова была гладкой, непроницаемой и отражала свет. У меня словно оборвалось что-то внутри. Внезапно я стала понимать все действия Джо. Завоевать меня, покорить, овладеть и растворить в себе, сделав свою жизнь иной. С другим вкусом и качеством. А где же я? А меня вовсе нет. Я – всего лишь часть его жизни. Как когда-то Нуа стала приятным и самодовольным воспоминанием, добычей «человека с ледяными глазами». Я взяла чашку кофе из рук мачехи и выпила залпом, обжигаясь. «Пусть этого не будет никогда», – подумала я. На дне оставались еще нерастворенные кристаллики – как будто все, что осталось от растворенной жизни. Словно от жизни Нуа.

Я выдохнула. «Это все только разговоры», – успокаивала я себя, а сама дальше расспрашивала Джейн.

– А про Алека? Чего хочет он?

Вместо ответа Джейн достала из сумочки свои духи и, показав мне, нарекла их «Алек Макалистер». Потом капнула их на кусочек сахара и протянула его мне. Я рассмотрела сахар. Он почти не изменился, только чуть утратил свою белизну из-за масляного пятна посередине, но от него шел запах, который менял саму его суть. Теперь на этот сахар можно было смотреть и даже нюхать, но он перестал быть сахаром. Он утратил свое предназначение.

«Так и Алек со своим идиотским обожанием, деньгами и связями может поменять меня всю», – подумала я.

А сама уже чуть не плакала:

– Что же мне делать, доктор Келли! Джейн!

Она ответила не сразу.

– Тебе всего семнадцать, а ты уже хочешь сделать выбор, поставить точку. Не поддавайся на их провокации. Ты ничего никому не должна. Никаких выборов и никаких точек. Для начала тебе нужно разобраться в самой себе. Чего хочешь ты?

Я задумалась. В гостиной стемнело, свечка «гармонизирующая пространство» догорала в своей гильзе.

– А есть какая-нибудь другая трансформация? – спросила я чуть слышно. – С сахаром.