Текст книги "Похищение Европы"

– А приглашаешь ты.

– Тебе в нашем доме все рады. Особенно я.

– Я должна дождаться Спаса и тогда мы решим.

– Спас завис в «Чемпионе». Раньше полуночи его не жди. Опять пожалеет какую-нибудь танцовщицу.

– Я приду, – София посмотрела на него долгим, леденящим взглядом. Поцелует или ударит?

Лазарь решился подняться следом за ней на верхнюю площадку лестницы. Двери в спальни были приоткрыты и Люлёк тут же шмыгнул в одну из них. София последовала за псом. Лазарь – за Софией. Таким образом все трое оказались в спальне Спаса.

– Приучили пса валяться на постелях. Лезет своими лапами повсюду. Ну же! Забирай его!

Общими усилиями им удалось спихнуть рычащего Люлька на пол. Борьба была неравной и оттого бессмысленной, зато Лазарю удалось сорвать быстрый, целомудренный поцелуй.

– Хоть что-то! – улыбнулся он. – Так говорит дядя Сигизмунд.

– Лазарь, тебе ничего не светит, так же как и этому псу.

– А Наташке? Как? Светит?

– Не знаю, – София устало опустилась на отцовскую кровать.

Люлёк предпринял ещё одну попытку отвоевать потерянные позиции на двухспальном ложе Спаса, но был отброшен пинком мраморной девичьей ножки.

– Ах, как сексуально ты пинаешься! – закатил глаза Лазарь. – Пни же и меня. Я согласен!

И он повернулся к Софии спиной, отклячив плоский зад. Не смешно. София минуту смотрела на клапаны его задних карманов.

– Спас расстроен, – тихо сказала она.

– Господь с ним! Не всё ж ему радоваться.

– Мадам Блага наговорила всякого…

– Мама любит поговорить – это её недостаток. Пожалуй, единственный.

– Змея она.

– Мама?

– Она рассказала Спасу про какого-то Игоря.

– Ах, у мамы до сих пор полно ухажёров!

Пинок получился слишком сильным. Лазарь отлетел к двери, где его лоб встретился с притолокой. Звук получился звонким. Люлёк залился радостным лаем.

– Зачем ты так?..

Неужели Лазарь умеет обижаться?

– Мне нравится Наташа, – строго проговорила София.

– А кому она не нравится?

– Я не позволю…

Их перепалку прервал рингтон мобильника. Звонила Надя. София ответила на звонок.

– Ну ты придешь? Тут всё готово.

– Уже иду!

– Гони Лазаря в шею.

– Гоню.

София нажала на отбой.

– Мне надо принять душ.

– Я с тобой.

– А накрывать на стол?

– А поцелуй?

Лазарь прикрыл глаза и вытянул губы трубочкой. Он всё ещё стоял у двери. При известной ловкости есть шанс проскочить мимо него на площадку лестницы. Оттуда быстро вниз, в ванную комнату. Лазарь на голову выше Софии, поэтому он изогнул свой тонкий стан литерой «Г», чтобы ей было удобно запечатлеть поцелуй на его суточной щетине, и растопырил руки в стороны, преграждая ей путь из комнаты. Но прилипала не учёл главного – непреходящего пристрастия Люлька к поцелуям. Желтый пёс, обладая завидной прыгучестью, никогда не промахивался. Его розовый шершавый язык успел облизать щеки и лоб Лазаря, влажный собачий нос уткнулся в его губы, а толстые когти на передних лапах оцарапали его живот. Суматоха, цокот когтей по половому покрытию, вопль Лазаря:

– Он разодрал мне брюхо! Он оттоптал мне ноги!

Всё это в совокупности помогло Софии избежать неуместных ласк двоюродного дяди своей подруги.

Захлопывая дверь ванной комнаты, София видела, как Люлёк вынесся во двор, вскочил на забор, разделявший участки Андрюшиных и Чавдаровых, и был таков.

– Люлёк! – услышала София радостный крик Григория. – Надя! Люлёк вернулся! Лазарь, а где же Соня?

* * *

– Мама, я перезнакомилась со всеми друзьями Спаса! – воскликнула Надя. – Они староваты для тебя, милая, – хмыкнула мадам Блага. – Зато какие мужественные!

– Пузатые, лысые, смердящие перегаром, – настаивала мадам Блага. – Во всех местах заплыли жирком. И тут, и тут, и тут.

Она приложила красивый маникюр сначала к голове, потом последовательно к животу и заду. – Пожалуй, только Спас Чавдаров – молодец.

– Я тоже хочу пострелять из ружья, – сказал Григорий. – Почему ты стреляла, а я – нет?

– Я не стреляла, – заверила брата Надя. – Иди, надень рубашку, вымой руки. А стрелять будешь потом, когда вырастешь. София умеет обращаться с оружием. У неё и разрешение есть. Иди. И принеси хоть музыку какую-нибудь! Этот твой девайс, что коннектится с компом. Хорошо? Но только не включай саундтрек к «Звездным войнам»!

– Имперский марш! Имперский марш! – кричал Григорий, убегая в дом.

София слышала оживлённые голоса и запах поспевающего мяса. Есть хотелось ужасно. Она дернула за перекладину. Калитка не поддалась. Досада! Отец ведь, кажется, говорил ей, где лежит ключ. София пошарила рукой по верху стены, посмотрела на ладонь. Испачкала руку – только и всего. С противоположной стороны к калитке уже подошла Надя. – Перелезай, – сказала она. – А где Лазарь? – Он в кухне. Позвать? – Наоборот. Этот всё под подол глазеет. – Лазарь доообрый!

София уже сидела на верхней перекладине калитки, стараясь уберечь майку и шорты от прутьев, а Надя протягивала ей руки, когда во дворе дома Андрюшиных появился «добрый Лазарь».

Стол был ещё не накрыт. Мадам Блага успела лишь постелить скатерть и прикатить кресло мадам Душаны. Бабушка Нади дремала. Рукоделие выпало из её рук на камни двора и никто не удосужился поднять его. Хозяйское плетёное кресло пустовало. Лазарь расположился на скамье в самом темном из углов. И не случайно. Ловким движением он извлёк из-под скатерти оплетённую бутылку и два бокала. – Девушки! Вина?! – провозгласил он, и София соскочила с перекладины прямо в объятия подруги.

* * *

Из кухни во двор и обратно сновали Надя и мадам Блага с полными тарелками в руках. Сигизмунд колдовал у барбекю. Над окрестными дворами стлался смолистый дымок, щедро сдобренный ароматом пикантных свиных ребрышек. Софию от кухонных забот отстранили, предоставив ей возможность скучать во дворе, в обществе Лазаря.

– У меня есть отличный вариант, – начал тот. – Сегодня пятничный вечер – самый прекрасный из вечеров седмицы. Но в выходные тоже возможно отлично поразвлечься. – Мне не скучно, – София бросилась в хозяйское кресло.

– Утешься! – это дедушка Нади, подобно летнему Деду Морозу, явился из сумерек, чтобы поставить перед ней блюдо с готовым, дымящимся мясом.

– Первая партия, – проговорил он, удаляясь к барбекю. – Но будь осторожна! Люлёк здесь! Расположился под столом!

Тут же, подтверждая слова хозяина дома, когтистая собачья лапа оказалась на её ступне. – Ну и что? – спросил Лазарь.

– Надоел! – фыркнула София и оттолкнула пса коленом. – Он испоганил кровать Спаса.

– Ах! Кровать Спаса – вожделенное место. Туда стремятся многие женщины, – проворковала мадам Блага.

Она явилась из кухни, расставила на столе столовые приборы. Пересчитав тарелки, вилки и ножи, удалилась на кухню. София и Надя переглянулись. Лазарь насупился.

– С тех пор, как мама овдовела, ей не нравился ещё не один мужчина, – мрачно заявил он.

– Я бы очень хотела, чтобы Спас женился, – отозвалась София. Из-под скатерти то и дело возникал кожаный нос Люлька, и она закладывала в алчную пасть кусочки попостнее.

– Я наверное плохо разбираюсь в таких делах, – смущенно проговорила Надя. – Но тётя Блага старше Спаса на семь лет…

– Ты действительно мало понимаешь, внучка! – засмеялся Сигизмунд Васильевич. – Взрослые женщины не лишены… эээ… некоторого очарования.

– Наши семьи вдвойне породнятся! – оживился Лазарь. – Представьте, как будет мило! Жилплощадь в доме Натальи разгрузится. Вот мы заживём-то! Мама говорит, что мне давно пора жениться! Он многозначительно подмигнул Софии, та фыркнула.

Старик Сигизмунд, закончив возню у барбекю, тоже пристроился на краю скамьи. Люлёк переместился поближе к нему.

– А который тебе год? Что? А? Я как-то подзабыл… – поинтересовался он.

– Тридцать один! – Лазарь опустошил и снова наполнил свой стакан. Он внимательно оглядел бутыль. Там ещё плескалось на дне, но он никому больше не стал предлагать вина.

– В самый раз жениться. И даже пора, – бормотал Сигизмунд Васильевич. – Вот только…

Они предпочли помолчать, пока мадам Блага устанавливала в центре стола блюдо с млечной баницей и графин ракии.

София одним махом допила вино.

– Ты меня не знаешь, – сказала она Лазарю.

– Знаю! – Лазарь попытался изобразить самую чарующую из своих улыбок. – Каждый раз, когда ты снимаешь свой шлем, в небе над Несебром загорается ещё одна звезда!

– Плохо. Очень плохо. Не поэтично, – София вытянула губы в трубочку и собрала глаза к переносице. Лазарь расхохотался. – Сейчас ты распустил хвост, павлин ощипанный. Гарцуешь. Но потом окажется, что в твоём хвосте не хватает половины перьев. А когда ты узнаешь, какова я на самом деле, сложишь хвост и сбежишь.

– Куда же я побегу, не отужинав? – изумился Лазарь.

– Действительно! – поддержала сына мадам Блага, ставя перед ним большую миску с шопским салатом.

Сигизмунд Васильевич разлил по бокалам остатки вина.

– Где же Наташа?

– Где хозяйка?

– Наташа! Ужин накрыт!

– Мама!

Загомонили все хором.

Их голоса разбудили мадам Душану и она потребовала подкатить себя к столу.

На крики явился Григорий. Он принёс портативный плеер. Звуки медленного блюза заполнили дворик. Через минуту во двор спустилась и Наташа. София поднялась с хозяйского места и заняла соседний с Надей стул.

* * *

– Я смотрела новостной портал, – сказала Наташа, усаживаясь к столу. Минуту она равнодушно рассматривала снедь в своей тарелке и молчала.

София сидела рядом. Где же её отец? Гордый он человек или дикий? Вторую неделю не кажет глаз, а если и встретит случайно – здоровается холодно. А говорил – сошлись!

– Мама! Я уже ел такой салат? – вопрос Григория вывел её из задумчивости.

– Ел…

– Что в новостях? – этот вопрос, конечно же, задал отец. Боже, когда наступит тот день, когда вопросы будет задавать она, и кто-то сочтет себя обязанным на них отвечать?

– Опять на границе стреляли, – ответила Наташа.

– Мы там были!

– Это я стреляла!

Воскликнули София и Надя в один голос.

– Спас тоже был с вами? – спросила Наташа.

– Мы были одни…

– С нами был Теодор…

Софии сразу же наскучил этот разговор. Она занялась салатом и ребрышками, жадно посматривая на баницу. Но Надя!

– Я видела беженцев, бабушка! Они страшные, дед! Мама, ты слушаешь меня?! Вот такие вот бородатые мужики. Бойцы Теодора Цонова называют их бармалеями. Смешное название, но смотреть на них по-настоящему страшно. Я не представляю, что может случиться, если они добудут оружие…

– Будет новое мусульманское иго. Наши правнуки будут мусульманами… – печально сказал Сигизмунд Васильевич, подливая себе ракии. – Кто много страдал, сеет вокруг только страдание. И только тот, кого любили, способен посеять любовь…

Наташа знала, отец выпьет ещё пару рюмок и отправится к себе наверх. Через несколько минут за ним последуют мама и тётя Блага. Счастье, если молодёжь не заскучает с ней и не разбежится по своим углам. Но если случится так, она останется совсем одна. Люлёк, тяжело вздыхая, приблизился к ней и положил тяжелую голову на колено.

– А кто такой этот Цонов? – для порядка спросила Наташа.

– Позволь пояснить, – вмешался Лазарь. – Теодор Цонов – один из завсегдатаев бара «Чемпион». Ооо! Прекрасное заведение для мужчин! Глубокоуважаемый мною Спас Чавдаров – его завсегдатай и приятель этого самого Теодора – женатого, между прочим, человека!

Лазарь выразительно посмотрел на Софию, но та всецело посвятила себя млечной банице.

– Бар «Чемпион»? Что? А? Это бордель? – заинтересовался Сигизмунд Васильевич.

– Футбол, пиво, полуобнаженные танцовщицы. Но секс только добровольно и бесплатно! – пояснил Лазарь.

– Лазарь! Сигизмунд, дорогой! – возмутилась мадам Душана.

– А почему, как вы думаете, моего потенциального тестя всё ещё нет дома, а?.. – не унимался Лазарь.

– Лазарь!!! – сказали сестры хором.

Вот он, случай спросить о Спасе.

– Действительно, София, – вмешалась Наташа. – Может быть, позвонить Спасу? Он вполне может присоединиться к нам.

– И звонить не надо. Сам придёт на запах жареных ребрышек, вот увидите, – заверила Наташу София. – Дома-то есть нечего. Я всю неделю моталась между Несебром и Средецем. Но меня не берут на границу…

– А меня? А я? – Надя в волнении схватила с тарелки Софии остатки пирога.

Люлёк поднял голову, насторожился, напрягся, готовый к броску, и тут же поник, потому что Наташа управилась с куском самостоятельно и быстро.

Надю уже никто не слушал, кроме Наташи и теперь дочь обращалась только к ней:

– Мы видели беженцев, мама! Там, на границе леса довольно густые. Не такие, как у нас, но всё же… Там вполне возможно спрятаться и я не удивлюсь, если они смогут проникнуть сюда…

– Я тоже хочу на границу ловить беженцев! – заявил Григорий.

– Погоди, Гриша! – Надя разволновалась, глаза её блестели. – Они могут проникнуть сюда, в Несебр. Прямо на нашу улицу. Да куда угодно!

– Ты фантазируешь, Надюша! – проворковала мадам Блага.

Люлёк покинул своё место у ног Наташи и отправился к той калитке, что вела на двор Чавдаровых.

– Может быть, выпустить пса на улицу, внучка? – Сигизмунду Васильевичу явно надоели разговоры о беженцах.

Пёс потянул носом воздух, клацнул зубами, вернулся к Наташе, свернулся клубком и прикрыл глаза.

– Не пора ли нам спать? – спросила мадам Душана.

– Нет! – Наде непременно хотелось настоять на своём, и она продолжала. – Представь, бабушка, ты выходишь за двери, а там…

– А там стоит голодный обалдуй, который ничегошеньки в жизни не умеет. Только умеет стрелять, но и это он делает плохо. Ещё умеет мины кидать. Но и это делает плохо. Куда его мина полетит? Кто знает?

– Гав-гав-гав! – Люлька подбросило в воздух. Рывок его был стремительным и молниеносным. Миг – и он уже на заборе, разделяющим дворы Андрюшиных и Чавдаровых.

Всё обернулись к калитке.

– Спас пришел, – сказал София.

– Действительно, это Спас, – подтвердил Лазарь.

Люлёк заливался громким лаем, а Спас уже отпирал калитку.

– Блага, проводи меня, – попросила мадам Душана.

Мадам Блага колебалась. Лазарь опрокинул в свой бокал остатки ракии из графина.

– Нет. Я не хочу видеть, как мой сын напивается!

Гордо вскинув голову, мадам Блага покатила кресло своей старшей сестры к кухонной двери.

– Мы не виделись пару недель, – сказал Спас, усаживаясь на освободившееся место.

Он охлопывал себя по бокам. Искал сигареты? Пытался спрятать смущение?

– Не меньше. Теперь уже лето началось. Доедаем позднюю черешню, – ответила Наташа.

– Я был очень занят.

– Конечно.

– И ты занята.

Наташа подняла крышку с большого казана. Там на дне ещё оставалось мясо.

– Я думал о том, следует ли нам продолжать…

– Что продолжать?.. Ездить на усталых лошадях вдоль пограничного рва или опекать танцовщиц из окрестных баров?

Что же можно поделать с Лазарем, если он смешал ракию с белым вином? Теперь кузен расселся между Наташей и Спасом. Наташа с надеждой посмотрела на отца, но тот был слишком занят грязной посудой.

– Её зовут Елена, – проговорил Спас.

– О, да! Экзотические танцы! Ха-ха! Ик! – торжествовал Лазарь. – Но! До стриптиза дело пока не дошло. Да и старина Момчил будет против, пожалуй! Стриптиз в баре «Чемпион» – это чересчур.

Подскочила София. Стала накладывать в тарелку отца салат и мясо.

– Поторопись, Спас, – приговаривала она. – Иначе до баницы дело не дойдёт. Григорий всерьёз занялся ею.

Наташа сделала звук громче и была права – медленный блюз лучше, чем разговоры о танцовщицах.

– Надя, ты давно не танцевала, – подначила она дочку.

– София, я хочу танцевать! Экзотические танцы! Ну же! Мне одной скучно! – Надя вскочила с места.

И Лазарь, и София, и даже Гриша присоединились к ней. Вот только танец у них получался какой-то не слишком экзотический.

– Шаги, приседания… Медленная хора под блюз, – улыбался Спас.

Он смотрел, как танцуют их дочери, как кривляются Лазарь и Григорий, старательно избегая её взглядов. Странно! Пожалуй, в последние две недели она слишком часто думала о нём и, конечно же, напрасно. Пожалуй, лицо у него простоватое, пахнет он бензином и вообще, кажется, ему до неё нет никакого дела. У него есть своя, неведомая ей, жизнь. Сейчас она, эта жизнь, может показаться и загадочной, и интересной, но при ближайшем рассмотрении всё окажется обыденным и даже неприятным. Вот, он положил свой девайс на стол, возле тарелки. Ждет чьего-то звонка? В такое то время? Наташа глянула на часы. Половина десятого вечера. В такой час может позвонить лишь близкий человек.

Чрез пару минут, поддавшись её уговорам, смартфон Спаса ожил. На дисплее высветились крупные буквы – имя абонента, занесённое в список контактов: Елена.

– Тебе кто-то звонит, – Наташа прикоснулась к его локтю.

Он глянул на дисплей, и лицо его мгновенно приобрело озадаченно-виноватое выражение. Спас схватил смартфон, выскочил из-за стола и убежал в дальний угол, к барбекю. Через калитку не стал прыгать, подобно собственной дочери или Люльку. Разговаривал резко, с надрывом. К абоненту – Елене – обращался на ты. Как назло, блюз закончился и усталые танцоры повалились на скамью.

– Ты грустишь, мама? – Григорий очень некстати обнял её, а Лазарь придвинулся поближе.

– Следишь за возлюбленным? – поинтересовался он. – То дело!

– Мама любит только меня! – вставил Григорий.

– Зачем ты врёшь, Лазарь? – вмешалась София. – Елена ночевала у нас один раз.

– И тут же была отправлена в коттедж к деду! Подальше от внимательных глаз! Опять же, дед Чавдаров вполне ещё способен обучить строптивую бабёнку повиновению…

– Лазарь! – зашептала Надя. – Ты пьян уже! Речь идёт о дедушке Софии. Остановись!

Но Лазаря понесло.

– Так называемый «дедушка Софии» чуть не выломал мне ноги, когда я пришёл с ним мириться!

– Лучше расскажи, как ты с ним поссорился! – горячилась София.

– Тише дети, тише! – проговорил Сигизмунд Васильевич. – А дед Иван – веселый, видать, старик! Что? А?

– Да он всего на пять лет старше тебя, – сказал Лазарь.

– И пляшет? – удивилась Наташа.

– Танцует! Пинается! Кусается! – вопил Лазарь. – Бухает! Дядя Сигизмунд! А давай-ка стукнемся бокалами! Мы мирные люди. Не пляшем, не пинаемся, не кусаемся, не напиваемся в одиночку! Э-гей!… – вопил Лазарь.

Бокалы Сигизмунда Васильевича и Лазаря соприкоснулись с громким стуком, при этом бокал Лазаря разбился. Напиток пролился на скатерть.

Надя и Гриша звонко рассмеялись. Наташа следила за Спасом. Тот закончил разговор с Еленой и теперь сосредоточенно листал меню мобильника. Он ждал ответа на вызов, волнуясь. Теперь она знала: в волнении Спас теребит кончик носа и трёт указательным пальцем верхнюю губу. Абонент ответил не сразу. Спас долго разговаривал с ним на болгарском языке.

– Это он Гоге звонит, – пояснил вездесущий Лазарь. – Гога из этих… из конных волонтёров… – Язык братца заплетался. – Георгий Найдёнов ааактииивный бдитель…

– Кто? – встрепенулась Наташа.

– Активный члееен… группа бдительности… А София влюблена в их командира. Да! Женатый человек, между прочим!..

– Пожалуй, в этом городе каждый в кого-то влюблен! Что? А? – засмеялся Сигизмунд Васильевич.

Спас, между тем, закончил разговор и вернулся к столу.

– Завтра надо ехать в Средец, – коротко сказал он. – Я волнуюсь за отца.

– Я с тобой! – воскликнула София.

– И я, – улыбнулась Надя.

– Все поедем спасааать Елену прекрасную, не то дед Чавдарь Иванов и ей выломает ноги, – добавил Лазарь.

– Мне это не нравится, – тихо сказал Спас.

– Что именно? – усмехнулась Наташа.

– Мой отец… как это по-русски?..

– Хам! – брякнул Лазарь.

– Дедушка немного эксцентричен, – уточнила София.

– Эксцентричный крестьянин! – фыркнул Лазарь.

Их милый междусобойчик разогнала мадам Блага, возникшая подобно видению потустороннего мира в распахнутых настежь дверях кухни.

– Сигизмунд! – провозгласила она. – Доколе я должна ухаживать за твоей женой? Разве это я женилась на ней?

Наташа заметила, как Спас, едва заслышав голос её тётки, юркнул в тень виноградной лозы, поближе к калитке в свои владения.

– Право, я не гожусь в сиделки, – продолжала Блага. – Поторопись! Душана опять нездорова.

И Сигизмунд Васильевич покорно поплёлся наверх, преследуемый по пятам своей золовкой. Девушки сгребли со стола последнюю посуду. Утомленный ужином Лазарь завалился на бок, на скамью, поджал ноги и, похоже, собрался уснуть. Григорий тоже куда-то запропал, а через минуту Наташа увидела, как в окне его комнаты зажегся ночник.

– Тётя Блага! Забери своего трубадура! – крикнула вслед тётке Наташа.

– Мне уже хотелось бы, чтобы он перестал быть моим, – мадам Блага выразительно глянула на Софию.

Дворик опустел. Всё утихло. Лишь из кухни слышались оживленные голоса девчонок. Теперь Наташа вспомнила о Спасе, но калитка во владения Яворовых оказалась полуоткрыта. В притихшем доме светилось только одно окошко. Она видела силуэт Спаса и огонёк его сигареты. Это кажется ей или он действительно махнул рукой? Она приблизилась к калитке и стала присматриваться.

– Ела тук, Наташа![25]25
  Иди сюда, Наташа! (болг.)


[Закрыть]

– К тебе?

– Да.

Наташа тихо прошмыгнула в калитку.

* * *

Мужик должен быть массивным, костистым, сильным, молчаливым, уверенным в себе. А это что за существо? Ножки тонкие, как у кузнечика. Обувь носит на босу ногу. Рубахи заправляет в штаны, а ремень подтягивает к груди, но при этом так уверен в себе, будто он не маменькин сынок в возрасте «чуток за тридцать», а супергерой из мирового блокбастера.

– Что тебе надо, Лазарь? – София старалась не показывать раздражения.

– Желаю поехать с вами в Средец.

– Зачем тебе туда?

– Ну, просто для компании. Наташа волнуется. Она считает, что там может быть опасно. Переживает за твоего папочку.

– Переживает за Спаса? Оригинально!

– Ничего оригинального. Спас – одинокий мужчина. Наташа – одинокая женщина. Ты как к этому относишься?

– Я переживаю за деда. Ему семьдесят девять.

София бросила сумку в багажник автомобиля.

– Итак, я еду! – Лазарь полез на заднее сидение.

– Тогда надо поменять детские штанишки на взрослые, – сказала София. – Мы едем в лес. Там водятся змеи.

– А я не буду вылезать из автомобиля! – Лазарь выпростал свою гламурную бородёнку в окно.

– Быстрее! Ну что ты возишься, – Спас выбежал из дома и плюхнулся на водительское место.

– Спас! – София захлопнула багажник. Лазарь подпрыгнул от неожиданности и ударился головой о стойку.

– Ооо!!!

– Спас!

Но Спас уже завел мотор и переставил рычаг в положение «Драйв».

– Или ты садишься в машину или…

София запрыгнула на пассажирское место рядом с ним в тот момент, когда автомобиль уже тронулся с места.

– Не сиди без дела, – скомандовал Спас. – Набирай деда!

София уже приняла решение во всем повиноваться отцу вплоть до прибытия на хутор. Она нашарила в рюкзаке мобильник. Номер деда помещался в меню быстрого вызова. Но ответом ей стала досадная фраза, произносимая хорошо поставленным голосом: «В настоящее время абонент не может ответить на ваш звонок». Она нажала на отбой и хотела уже бросить телефон обратно.

– Продолжай, продолжай!.. – настаивал Спас.

Губы его побелели, глаз было не разглядеть за стеклами солнцезащитных очков, но София знала и без того – отец сильно волнуется. Это стало ясно и по тому, как они вылетели на плотину, соединявшую Старый город с материком, и по тому, как везде и всюду осмотрительный при иных обстоятельствах Спас проскакивал на желтый свет. Лазаря мотало на заднем сидении от левой двери к правой, но он пока помалкивал и наружу не просился. Неужто на самом деле намерен помогать?

Всю дорогу от Несебра до Средеца Спас проехал со скоростью не ниже сотни.

– Мы собрали все видеокамеры, Спас, – бормотала София. – Теперь ты разоришься на штрафах.

– Имел я всяко их политкорректность вместе с их правилами! – рычал он в ответ. – Ты набираешь деда?

– Да!!!

– И что?!

– Ты знаешь что!

София заставила себя успокоиться и попыталась получать удовольствие от быстрой езды. На прямых участках дороги Спас разгонялся до ста сорока, но всё-таки он держал себя в руках, потому что перед каждым изгибом дороги, в каждой деревеньке неизменно сбрасывал скорость до шестидесяти. А голос из динамика мобильного телефона продолжал извещать Софию о том, что её дедушка не может ответить на звонок.

– У деда разрядился телефон, – Лазарю наскучило молчать, и он решил внести свою лепту в их семейное волнение. – Вот сейчас дед воткнёт вилку в розетку и тогда мы с чистой совестью сможем вернуться в Несебр…

– К мамочке, – злобно добавила София, и Лазарь опять надолго умолк.

Они миновали Средец. Езда по улицам городишки не доставила никакого удовольствия. Все эти светофоры и пешеходные переходы только отнимают время. Едва выехав за город, Спас внезапно остановился.

– Ты пересядешь назад, – скомандовал он.

– Почему, Спас?

– Назад, я тебе говорю!

Он стремительным и ловким движением распахнул пассажирскую дверь и отстегнул её ремень безопасности. Вон она – смекалка таксиста. Теперь лучше действительно пересесть, не то он, пожалуй, силой вытолкает её из машины.

На заднем сидении было слишком тесно, потому что Лазарь, стоило ей оказаться рядом, незамедлительно навалился на плечо всем своим воробьиным весом.

– Я соскучился, – проговорил он, закатывая глаза.

– Сейчас развеселишься, – угрожающе проговорил Спас.

Теперь он останавливал автомобиль у каждой автобусной остановки и заставлял Лазаря осматривать всё вокруг неё.

– И кусты обшарь. И вооон там вон – видишь? – мусор. Всё осмотри.

– А что мы ищем? – недоумевал Лазарь.

София досадовала на тупость родственника Нади, но пока помалкивала. Отец ищет следы беженцев. Это они пасутся на автобусных остановках и пристают к проезжающим. Это они роются в хламе на спонтанных и специально оборудованных помойках. Это они прячутся в кусты, едва заслышав приближающийся автомобиль. Если так, то родич Надюши слегка рискует. София с неприятным чувством вспоминала их последнее приключение на хуторе деда. Белокурый мальчик на руках у молодого отца. Странное зрелище! Но почему из всех виденных беженцев – а она успела перевидать их немало – ей запомнилась именно эта парочка?

– Мы были неправы, – проговорил София, когда они отъехали от очередной остановки.

– В чём, дочка?

– Не надо было выставлять за ров того ребёнка.

– Мы не можем оставлять детей мусульман у себя, – твёрдо проговорил Спас. – Если сами через поколение не хотим стать мусульманами. Хватило нам турецкого ига! Пусть их принимают немцы и британцы. Они этого хотели…

– Довольно, Спас!

Удар о спинку переднего сидения оказался довольно болезненным, да и Лазарь вцепился в неё, как утопающий в спасательный круг. Наверное, теперь на плече останутся синяки. Тормоза взвизгнули. В салоне запахло палёной резиной. Автомобиль остановился.

– Папа!!! – закричала София.

– Наконец-то! – прорычал Спас.

– Что?!!

– Ты назвала меня папой! Именно этого я и добивался. А вот, кстати, и очередная остановка, последняя. До дома деда полкилометра. Что же ты сидишь, Лазарь? Вперед!

Лазарь, стеная, вылез наружу. Эта автобусная остановка вовсе не пустовала. Под высокой полированной скамьёй лежала клетчатая сумка. В прошлый раз они с Надей проезжали мимо этого места поздним вечером. Тогда этой сумки здесь не было. В противном случае, София непременно бы захватила её, чтобы оставить в ближайшем мусорном контейнере.

– Ты видишь клетчатую сумку? – спросил Спас.

– Да. Вижу мешок с мусором.

– Нет. Это именно сумка.

– Хорошо!

София приняла принципиальное решение с этой минуты не только называть Спаса папой, но и не оспаривать вслух и при посторонних его мнений. А отец тем временем зачем-то достал мобильник. Наверное, будет звонить матери Нади. Они ведь так неожиданно сорвались с места и просто исчезли. Она может разволноваться. Неужели в жизни отца появится когда-нибудь женщина, с которой он будет обсуждать свои планы, делиться заботами? София улыбнулась. Её забавляла и та серьёзность, с которой отец листал меню мобильника, и брезгливая мина Лазаря, ворошившего ногой мусор у автобусной остановки. Но вот где-то совсем неподалеку запиликал фирменный рингтон «Нокиа». Источник звука находился неподалёку от клетчатой сумки. Лазарь пошел на звук. Отец решил последовать за ним. Он так разволновался, что не сразу смог выбраться из автомобиля – забыл отстегнуться.

* * *

Придурок блевал в сторонке. Орошал кусты недопереваренной снедью мадам Благи. Женщина лежала тут же, за остановкой. Голова её покоилась в луже начавшей подсыхать крови. Светлые волосы сделались бурыми. Поначалу Спас подумал, будто она погибла от удара по голове. Но, подойдя ближе, увидел поперечную, страшную рану на шее. Голые ноги женщины закрывали зелёные ветви кустарника. Руки были раскинуты в стороны так, словно она распахнула объятия. Лицо, ничуть не обезображенное агонией – вполне узнаваемо. – Елена! – Спас сглотнул густую слюну.

– Елена!!! – крикнул он в полный голос и испугался собственного крика, когда за его спиной хлопнула дверца автомобиля. Сейчас София явится на его крик и тогда…

– Эх, жаль я не вожу с собой дедушкино ружьё, – он услышал голос дочери совсем рядом. Видимо, теперь она тоже видит убитую. – Ружьё? – переспросил Спас. – Да. Оно осталось у деда в кладовке. – В машину! Быстро!

На это раз тонконогий кузен Наташи проявил недюжинную прыть. Обычно парень так торопится только к обеденному столу. Пожалуй, даже до койки какой-нибудь сговорчивой барышни он так быстро не побежит. Эх, зря он позволил Лазарю увязаться за собой! Не натворил бы дурачок беды. Не подставил бы и их, и себя. Ну да теперь-то поздно сетовать.

– Ну что же ты, папа! Заводи мотор! – София уже устроилась на заднем сидении.

Папа! Только увидев опасность воочию, она вспомнила, что он её отец! Нет, раньше. Первый раз назвала папой, когда он затормозил перед этой злосчастной остановкой. Уже какая-то польза от поездки есть.

– Вызывай деда. Вызывай! – проговорил он.

– Надо было организовывать лагеря для беженцев. Как в первую мировую, – ныл Лазарь. – Тогда бы они не шатались голодные по лесам.

– Концентрационные лагеря в Болгарии? – возмутилась София.

– Конечно! А почему нет, собственно? Не отстреливать же их!

– Оставить отчаявшихся в живых – верный способ погибнуть самому, – сказала София.

– Это ты сама придумала такую умность? – спросил Спас.

– Нет! Это из американского! Из Квентина Тарантино! Последний фильм. Очень хороший.

Посматривая на дорогу, Спас листал меню смартфона. Ехал медленно. Сейчас поспешность могла быть смертельно опасна.

– Что ты ищешь, Спас? – спросила София.

Опять она за своё. Сбилась, перестала бояться. Отважная!

– Я – твой отец. Так меня и называй.

– Отец, а может быть… – но она не успела договорить.

– Алло! Тео! Слушай быстро. Тут сеть плохая. Я на дороге за Средецем. Пришлю GPRS координаты. Тут труп женщины. Вызывай полицию и сам шуруй сюда.

Минутная пауза. Бас Теодора в динамике:

– Услышал тебя. Сообщу полиции.

– Теодор не поедет, – лениво произнес Лазарь. – Во-первых, он – это не я. Во-вторых, – это не дело «Группы бдительности». Труп беженца – не сам беженец. Надо установить личность и всё такое…