Текст книги "Похищение Европы"

Старик приподнял красивую руку и прикрыл ею щетину под подбородком.

– Это рука мадам Душаны. Она тебя душит, – тихо отозвался мальчик.

Старик печально улыбнулся и примял ладонью кудри у него на макушке. Рука его была так же тяжеловесна, как собачий бок, и так же тепла. От её прикосновения Ияри сделалось совсем хорошо.

– Мадам Душана, как ты её называешь, очень любит меня. Это такая любовь, понимаешь? – сказал старик и резко вскочил.

Эх, наверное, сейчас кровь прилила к его голове и он за биением собственного пульса совсем не слышит голоса прибоя. Жаль старика! От волнения на его загорелом лице проступили белые пятна. Люлек с сожалением посматривал на хозяина, вывесив меж желтоватых клыков розовую простыню языка. – Как ты сказал? Мне не послышалось?

– Мадам Душана тебя душит, – повторил мальчик и Люлек согласно закивал, словно подтверждая его слова. – Ты можешь говорить на нашем языке? А на болгарском? – Могу… – Почему же до этого молчал?

Старик сначала вскочил в волнении, а потом опустился перед ним на корточки. Теперь его загорелый, рассеченный глубокими, продольными складками лоб оказался прямо перед глазами Ияри. Внимательные серые, с темной каемкой глаза, уставились на мальчика. Ах, у Мамы точно такие глаза!

– Я слушал ваш язык. Я его узнал. Теперь могу говорить, – просто ответил мальчик.

– Тогда, может быть, скажешь, как тебя зовут.

– Ияри Зерабаббель.

– Как?

Старик снова вскочил и снова опустился на корточки. Его волнение, внезапное и сильное, передалось Люльку. Неугомонный пёс вообще любил волноваться, и психовал по любому поводу. При этом толстый хвост его, совершая хаотичные движения, наносил немалый ущерб близлежащим предметам. Вот и сейчас, вскочив на ноги, Люлек пребольно отхлестал плечи Ияри хвостом.

– Меня зовут Ияри Зерабаббель, – повторил мальчик. – И я не называю своё имя кому попало. Так научил меня Царь Царей. Но теперь, когда моя кровная родня мертва, ты, Сигизмунд, стал моим дедушкой и можешь знать моё родовое имя.

Старик потерял равновесие, стал заваливаться назад и со всего маху приземлился на пятую точку. Его ноги в силиконовых шлепанцах взметнулись высоко в воздух. Мальчик напрягся. При выходе из дома он видел, как старик сунул в задний карман бриджей мобильный телефон. На берегах этого сурового моря даже взрослые люди очень дорожат своими гаджетами. Пёс прыгал вокруг, вздымая лапами желтоватый песок. Время от времени он набрасывался на барахтающегося в песке старика, демонстрируя безусловное доминирование. И действительно, в том мире всё, что располагается ниже колен взрослого человека – псы, коты, колёса транспортных средств, кочки, мусор – играет первостепенную роль.

– Как, ты говоришь, тебя зовут? – повторил свой вопрос старик. По счастью, он снова обрел равновесие – физическое, не душевное – и теперь сидел на заду, скрестив ноги. При этом он так внимательно рассматривал мальчика, словно видел его впервые.

– Ияри Зерабаббель, – повторил Ияри. – Ияри – по-вашему свет. Зерабаббель – свет Вавилона. Вавилон …

– Погоди! – старик выставил перед собой ладонь в забавном оборонительном жесте. – Я привык к тому, что ты молчишь. И теперь… теперь…

Старик задохнулся, прижал ладонь к груди. Что с ним? Жалко, если заболеет. Ияри вскочил, погладил старика по лысеющей голове. Как приятно! Его белые волосы оказались так же мягки, как кудри самого Ияри. Совсем не то, что жесткая шкура Пса, которую мальчик привык уже гладить.

– … теперь мне так странно, как если бы заговорил, положим, Люлёк.

Ияри вытащил из-за пазухи амулет – угловатую фигурку человека с огромным котом на коленях.

– Это – Зерабаббель – Царь Царей! – Ияри держал фигурку перед глазами старика.

Когда имеешь дело с пожилым человеком, не надо подносить демонстрируемый предмет слишком близко к его глазам. Старики дальнозорки, им проще рассматривать удаленные предметы.

– Что? А? – в смятении переспросил старик. – Как, ты говоришь, тебя зовут?

– Ияри Зерабаббель, – в третий раз повторил мальчик. – Ияри – это свет. Зерабаббель – семя Вавилона. Это, – он ещё раз указал пальцем с обгрызенным ногтем на фигурку – Зерабаббель – семя Вавилона. Этому, – снова жест в сторону фигурки, чтобы старик уж как следует понял, – нет цены, а мне, – мальчик провел ладонью по собственной груди – цена не высока. Я – сирота. Понимаешь?

– Но почему же ты до этого молчал? – не унимался старик. Он никак не мог уловить главное и даже жалобному тявку Пса не удавалось вразумить его.

* * *

– Послушай, не вопи! – шептала ей в ухо София. – Скоро они разлучат нас. А так ты только ускоришь…

– Почему? Зачем разлучат? – Надя вертелась, пытаясь выдернуть запястья из ременной удавки. – Они будут пытать одну из нас, чтобы другая раскрыла важную информацию! Надя кричала, ею начинала овладевать паника.

– Этого не может быть. Пытки бывают только в кино! – сказала София спокойно. – Помнишь фотографию, которую показывал Арьян? Это подвеска, которую носит на теле наш сирота. Теперь я припоминаю: Спас говорил что-то такое. Какие-то люди и его расспрашивали. Всё это не случайно! Твоя мама рассказывала о том, как кто-то забрался в ваш дом, чтобы забрать сувенир из Алеппо. Чего хотел тот человек? Мальчика или его подвеску, или обоих разом?

Надя не оставляла попыток освободиться. Казалось, она вовсе не слушает подругу. Под тугими ремнями на коже выступила кровь.

– Бесполезно. Оставь. Смирись, – проговорила София. – Надо сначала подумать. Как говорят русские? Твоя мама так говорила… Я забыла…

– Подстелить соломки? Семь раз отмерь? Послушай, у тебя всё ещё болит голова?

– Уже меньше, но…

Где-то совсем неподалёку, на дворе подала голос лошадь. Послышался стук копыт. София вцепилась зубами в ремённые путы и стала с остервенением кусать их.

– Что с тобой?!! Что?!! – волновалась Надя.

– Тише, – рычала София. – Можно же как-то освободиться…

Через пару минут лошадь снова подала голос. Что-то с грохотом упало. Послышались гортанные вопли. Кто-то орал на непонятном языке. Топот копыт раздался совсем рядом, за стеной дома.

– Это Красотка. Кобыла деда. Она очень вредная. Очень!!! – проговорила София.

Грохот и крики скоро стихли. В каморку явился Арьян. Он принес еду и воду, но перед этим, поочередно развязав ремни, вывел обеих по нужде. Сначала он завязал глаза Наде и вывел прочь. София не успела толком наволноваться, когда подруга уже вернулась назад. Тогда настал её черед. Арьян отвел Софию в дровяной сарай – высокое и широкое сооружение, добротно сколоченное из необрезной доски и наполовину заполненное колотыми дровами. Пол в дровнике земляной, но устлан соломой. Крыша на деревянных подпорках крыта шифером. Здесь, помимо прочего, старик Чавдаров хранил различный плотницкий инструмент. София со всей возможной осторожностью оглядывала стены и дощатые козлы. Где-то же должен быть топор. Но чья-то предусмотрительная рука убрала отовсюду железо, оставив лишь дрова и здоровенную, выглаженную и вычерненную временем дубовую колоду. На ней дед иногда колол дрова. Ну что ж, за неимением другого оружия сгодятся и полено, и колода. Но это до особого случая. А пока не заговорить ли мужику зубы? Тем более, что тот не сводит с неё глаз, а в глазах нехорошее, липкое то ли любопытство, то ли похоть. Он не отвернулся даже когда она спустила джинсы. В дров-нике, конечно, темновато и из своего уголка она не могла разглядеть выражение его лица, но всё равно, как-то неприятно.

– I have to take a pill. Indigestion. Diarrhea. Do you understand?[63]63
  Мне нужно принять таблетку. Несварение. Понос. Вы понимаете? (англ.)


[Закрыть] – спросила София.

Арьян покачал головой. София поначалу испытала облегчение, приняв его жест за согласие, но быстро одумалась.

– Уou speak English?[64]64
  Вы будете говорить по-английски? (англ.)


[Закрыть] – уже безо всякой надежды спросила она.

Снова тот же жест.

– Ну тогда я скоро обосрусь и ты будешь нюхать моё говно, – рявкнула она, натягивая штаны.

– Это плохо, – проговорил Арьян.

Его ответ перепугал Софию, но она сдержалась и не выполнила свою угрозу.

– Ты говоришь на русском? И в български?[65]65
  А на болгарском? (болг.)


[Закрыть]

– Пойдем, – он вышел из дровника на солнечный свет, поспешно раскурил трубку. Белый дым окутал его белую бороду, которая, казалось, стала немного длинней, чем в день их первого знакомства. Теперь она полностью закрывала шею, делая Арьяна похожим на героев телевизионных репортажей о беженцах с воюющего Ближнего Востока.

София с досадой сплюнула, проклиная свою беспечность. Как они могли поддаться обаянию чужаков, посадить их в свою машину, привезти в чащу, чтобы в конце концов оказаться в западне, связанными, в их власти? Как могло случиться, что она, здоровая и сообразительная, так долго не могла сориентироваться? Часть воспоминаний просто стерта, будто их Красотка языком слизнула. Иные же покрыты дурнотным туманом. Она помнила остановку в лесу. Помнила бутылку с водой, которую сунул ей в руки Шурали. Помнила дурачества Лазаря. Лазарь! Где же он? И ещё: раз они находятся на подворье деда, то где же сам Иван Чавдаров? София кряхтела и тужилась, старалась имитировать характерные звуки, а сама пыталась припомнить момент их прибытия в дом деда. Куда же подевались Иван и Лазарь? Скорее всего, злоумышленники разместили обоих в конюшне и они преют там связанные. Оба скорее всего нетрезвы. Дед, скорее всего зол на Лазаря, а чужаки конечно же не смогли управиться с Красоткой. Но ведь есть ещё и Коробок, а он тоже не подарок. София перестала кряхтеть, улыбнулась. Обе коняги её деда обладали таким же строптивым нравом, как их хозяин. Разве что Коробок чуть более покладистый. Из сумерек появился Шурали. Значит, он оставил Надю одну. Значит, уверен – никто не придёт ей на помощь. Или Шурали попросту дурак?

Шурали глянул на Арьяна со своей обычной, хищной печалью. София скрипела зубами, наблюдая, как они вертят в смуглых пальцах их гаджеты. Шурали набирал и отправлял сообщения с телефона Надюши. Кому? Зачем? У Арьяна в руках был ещё и планшет. Тот самый, на котором он показывал им изображение подвески. Как, бишь, они её называли? Семя Вавилона? Арьян водил по экрану пальцем. Наверное, сейчас опять станет показывать картинки и расспрашивать. Арьян уже пытался это делать. Но тогда они обе ещё слишком плохо соображали. Но в её голове окончательно прояснилось… Напоил-опоил…

София уселась на колоду. Потёрла лицо руками. Шурали и его дядя были слишком увлечены гаджетами, чтобы обращать на неё внимание. В дровнике и вокруг него стало совсем тихо. Внезапно она услышала тихое урчание, и шорох, и стук. Потом за стеной кто-то оглушительно фыркнул.

– Красотка, это ты? – прошептала София.

В ответ кто-то потерся о стену сарая.

– Стукни мне копытом, если это ты, – прошептала София. – Дий, дий!

И Красотка стукнула, но звук получился слишком громким. София считала мгновения, ожидая появления своих тюремщиков, но ни один из них пока не посмотрел в её сторону.

– Красотка, милая, обойди дровник, подойди к двери, – шептала София.

Она прижималась лицом к стене, шептала, слушала шумное дыхание лошади. Ей даже казалось, что в щели между жердин она видит светлое пятно на её лбу.

– Отдохнула? – голос был совсем тихий, но она так испугалась, будто кто-то ударил в литавры.

София обернулась. Шурали стоял в светлеющем дверном проёме, облокотившись плечом о притолоку. Вот он щелкнул выключателем, вот вошел в пятно света, создаваемое пыльной лампочкой.

– У тебя всё лицо в шрамах, – зачем-то сказала София. – Странно… Сетка шрамов…

– Помоги мне, – отозвался он.

– Как?

– Мне надо поскорее вернуться в Рим. Нужны деньги.

– Да какие у нас деньги! – София вскинулась. Вот оно! Он, наконец, заговорил о главном! – Отец – таксист. Я – медсестра. Какие у нас заработки? Сам подумай! Это Болгария!

– Что Болгария?

– Беднейшая из стран Евросоюза! Постой! Ты же говорил, что из Лондона…

– Я про то.

– Что?

– Деньги есть у твоей подруги. Много.

– У Нади? Нет!

– Есть!!! – лицо его внезапно сделалось злым и она осеклась.

– Надо «Семя Вавилона». Оно у Нади. У неё в доме. У её матери. Пусть отдаст. И тогда – всё.

– Вы отпустите нас?

– Да.

– И Лазаря?

– Да.

– И деда?

Он недобро уставился на неё.

– Ты больше не будешь задавать вопросов. Так?

– Да.

– Позвони. Знаешь кому. Пусть отдадут медальон «Семя Вавилона».

Шурали приблизился, достал из кармана гаджет Надюши.

– Это не мой телефон.

Он скривился.

– Я не помню номер. Нужен мой телефон, тогда…

Он выскочил вон из сарая. Вот дурак! Сейчас она вооружится. Она сумеет дать отпор! София тряхнула головой. Как же так? Почему она сразу не сообразила? Они просидели запертыми в кладовке несколько часов. Кладовка – знакомое с младенчества место, где она могла бы ориентироваться с завязанными глазами. Там спрятано её ружьё. Должно быть спрятано, если дед не перепрятал. Дед!!!

Теперь в её голове окончательно прояснилось. Волчий взгляд. Нижняя часть лица покрыта шрамами. Она его видела раньше. Видела близко, разговаривала – в этом нет никаких сомнений. Пожалуй, Шурали за прошедшие три месяца несколько пополнел. Ещё бы! Сытая жизнь в Европе! Он навязал им мальчишку, но не забрал медальон. Не смог забрать или не представлял его ценности. А теперь вернулся за ним.

Шурали действительно вернулся в дровник. Теперь он держал в руках её серебристый смартфон.

– Звони. Знаешь кому.

Он протянул Софии гаджет.

– Не буду. Сначала скажи, где мой дед… И Лазарь…

– Я не знаю.

Снаружи, под стеной дровника, Арьян что-то проговорил на непонятном языке. Оказалось, он находится совсем рядом. Вот и дымком потянуло. Он, видимо, опять курит. Шурали что-то ответил. Завязался диалог. Шурали вышел на улицу. София осталась стоять посреди дровника с телефоном в руках. Позвонить? Написать СМС? Она открыла меню. Первым в списке был номер Теодора. За ним следовали другие имена. За стеной тихо переговаривались враги. София не понимала ни слова.

«Я не знаю, что они задумали, – писала она и подсказки режима Т9, против обыкновения, не раздражали её. – Всё очень плохо».

Сообщение улетело в эфир. Ответа не было. Голоса снаружи умолкли. Шурали вернулся в дровник и вперил в неё волчий взгляд.

– Позвонила?

– Нет.

– Звони, – заподозрив плохое, он отобрал у неё гаджет и заставил воспользоваться устройством Нади.

София листала меню. Пальцы её дрожали. Наконец, вняв её волнению, устройство зависло.

– Не получается, – выдохнула она. – Может быть, ты сам?

Действительно, почему бы ему и не позвонить самому?

– Проблемы с вашим алфавитом. Только английский.

София замерла.

– Давай так. Я продиктую – ты напишешь. Начинай. – приказал Шурали.

Он надиктовал ей довольно бессвязный текст, по стилю больше похожий на касыду или нашид. Текст не содержал требований или иной конкретной информации, позволявшей, к примеру, определить местоположение отправителя.

– Пусть это получит мать.

– Кто?

– Наталья Андрюшина. Мать.

София с тяжелым сердцем нажала на «Отправить». Что станет с Наташей, когда она получит ЭТО?

От тревожных мыслей её отвлёк топот копыт. Мерин – София была уверена в этом! – промчался вдоль стены дровника в сторону конюшни. Арьян гортанно вскрикнул. Он, видимо, неудачно отскочил, ударился о стену дровника, ещё раз выкрикнул несколько слов на непонятном Софии языке. А топот копыт теперь слышался в отдалении, но не умолкал. Мерин молотил копытами землю в своей манере, часто-часто. Где же кусачая хулиганка – Красотка?

– Лошади, – растерянно проговорил Шурали. – Дикие лошади у старика.

– Их надо отвести в конюшню и задать корм, – проговорила София.

Шурали всматривался в сумерки. Воспользовавшись этим, София быстро сунула гаджет в задний карман.

– Не можем поймать. Не получается, – проговорил Шурали.

– Меня они послушаются.

Шурали посторонился, давая ей дорогу. София вышла под небо и свистнула. Коробок отозвался ей своим пронзительным голосом. Из-за угла дровника тянуло сладковатым дымком. Там Арьян курил свою трубку. А с противоположной стороны, оттуда, где темнели кроны дерев, слышался топот. Коробок возвращался к ним.

– Ты отведёшь лошадей, но будешь вести себя… тихо… хорошо… правильно…

Коробок теперь топтался неподалёку. Уздечка болталась под его мордой, но на спине, разумеется, не было седла.

– Ко мне! – позвала София.

Арьян вскрикнул. Шурали бросился к нему и скрылся за углом. Мерин налетел ураганом, принялся вертеться перед воротами дров-ника, но София ухитрилась поймать уздечку и вскочить ему на спину.

– Дий! Дий! – кричала она, понуждая мерина бежать к воротам.

Коробок поначалу заартачился, принялся кружиться на месте, но Шурали и Арьян кинулись им наперерез, а такого обращения спесивый мерин не любил. Коробок взбрыкнул и кинулся к воротам. Софии стоило немалого труда не свалиться с его спины, но она усидела. Она слышала за спиной топот и фырк – это Красотка выскочила из-за дровника. Возможно, она желала последовать за Коробком, а может быть, имела какие-то личные намерения. В любом случае, Арьян и Шурали в её планы не умещались и оба оказались на земле, зашибленные её широкой грудью. Хулиганка не только уронила обоих на землю. Арьяна она ударила копытом, а Шурали больно прихватила пониже спины. София с хохотом неслась к воротам под истошные вопли родичей-мусульман. Она припала к шее Коробка, стараясь уберечь голову от стремительно несущейся навстречу перекладины ворот. Минута и ворота позади, а Коробок несёт её по дороге в сторону Средеца. София слышала за спиной весёлый топот – Красотка последовала за ними.

* * *

– Я – Лазарь Трендафилов, – твердил Лазарь. – Очнись, дед! На! Укуси меня!

Он снова и снова совал деду в усы свою окровавленную руку, но дед не шевелился, век не размыкал и кусаться больше не хотел. Чужая и собственная кровь на руках Лазаря, подсыхая, образовывала плотную корку. Корка трескалась, осыпаясь бурой пылью на бриджи. Очень хотелось есть и пить. До подворья старика не более полутора километров, но как оставить раненого, даже если он уже мёртв? Лазарь думал-подумал и решился. Он кое-как дотащил Ивана до остановки. Уложил так, чтобы его не было видно с дороги.

– Проклятая остановка, – прошептал Лазарь. – А я-то олух! Как я не признал парня? Виной всему британский паспорт!

Небо становилось всё темнее, стало холодать. Что бы ни произошло на подворье Чавдарова, там Лазарю не будет так страшно, как в ночном лесу рядом с мертвецом. И Лазарь пошел. Сначала медленно, ведь голова всё ещё кружилась. Но постепенно шаг его ускорялся, чему немало способствовали голод, холод и щиплющий за ягодицы страх. Скоро над вершинами невысоких дерев засветилось желтоватое облачко вечернего тумана – это на подворье Чавдарова горел ночной фонарь. Кто-то же его зажёг. Значит, в доме не пусто. Но куда подевались София и Надя, если старик лежит мёртвый на остановке? Почему внучка не ищет деда? Лазарь остановился, задумался. Тишина обступила его со всех сторон. Странно пустынно было вокруг. Лишь негромкий дробный топот слышался в отдалении. Лазарь окончательно успокоился, решив для себя, что это боец «Группы бдительности» патрулирует округу. Может быть, София и Надя ищут деда в лесу, а фонарь на крыше дома просто разгоняет ночную темень, как это принято у Чавдаровых? Но почему девушки не позвали подмогу? Почему не попросили помощи у того же Теодора и его «Группы бдительности»? Между тем, топот приближался. Так и есть! Это конные бойцы «Группы»! Лазарь выскочил на середину дороги:

– Эй! Люди! Я друг Момчила и Тео Цонова! Эй!

Он не успел испугаться. Большие блестящие глаза, белое пятно на морде, звонкая уздечка – вот и всё, что он успел увидеть. Крупная лошадь налетела на него и сшибла на обочину.

– Ааа! – завопил он, скатываясь в колючие кусты. – Тодооор! Помогиии!!!

Оглохнув от собственного вопля, он не сразу обрёл способность различать звуки внешнего мира.

– Тук-тук! Тук-тук! – заполошно стучал пульс.

– Ты кто? Ты кто? – спрашивал чужой голос.

– Так-так! Так-так! – глухо стучали чьи-то шаги, но поздний прохожий на лесном шоссе не подходил и не уходил. Он просто топтался за спиной у Лазаря, снова и снова спрашивая:

– Ты кто? Стоять, Красотка!

Лазарь с трудом приподнялся и сел, стараясь избегать колючих веток. Эх, фонарик бы сейчас! Тогда можно рассмотреть царапины и ссадины. Впрочем, без толку и рассматривать, если обработать всё равно нечем. В ответ на его мысли неизвестный всадник зажёг фонарик. Холодный свет облил Лазаря с головы до пят. Он обернулся и снова узрел огромные блестящие очи, опушенные шикарными ресницами, и большое белое пятно на лбу. Лошадь обнажила огромные желтоватые зубы и совершила стремительное движение, пытаясь укусить его за плечо. Лазарь снова завалился на спину, в колючие кусты. Теперь он зашиб руку о железную трубу. Вопить не хватало сил. В глазах плясали цветные искры.

– Красотка! Дий! Дий! – кричал знакомый голос. – Лазарь! Вылезай из кустов, скотина! Как же я рада тебя видеть!

Она соскочила на землю, бросилась к нему. Её вовсе не пугали колючки и шипы. Она трясла Лазаря и целовала его, и приговаривала с неслыханной ранее нежностью:

– Скотина! Сволочь! Нашелся! Осталось найти деда!

Ах, София! Несмотря на голод, жажду и сильный испуг Лазарь старался прикидываться равнодушным к ласкам недоступной ранее девы. Лошадь и мерин бок о бок стояли за её спиной. Лазарь слышал их шумное дыхание. Огромные глаза лошадей вбирали в себя лучи всех источников, светившихся в округе: и свет прожектора на крыше Ивана Чавдарова, и блеск каждой, даже едва видимой звёздочки, и свет фонарика мобильного устройства в руке Софии.

– София, я сижу на железной трубе, которая только что чуть не убила меня.

Он шарил под собой в поисках убийственной трубы. София направила луч фонарика в траву.

– Быстрее! – командовала она. – Мне удалось умыкнуть телефон. Аккумулятор скоро сядет, а нам ещё надо сообщить о несчастье.

– Да! – всхлипнул Лазарь. – Уж несчастье так несчастье! Бедный Иван!

– Что? – София дрогнула и выронила телефон.

Красотка захрапела и ударила в дорожное полотно тяжёлым копытом. Сипка замахал головой, сделал два шага вперед и оскалил зубы. Лазарь отшатнулся, едва снова не упал, опёрся на правую руку и тут же продолговатый гладкий предмет оказался в его ладони. Мобильник валялся тут же, неподалёку. На этот раз свет фонаря упал под правильным углом, отобрав у темноты блестящий, черный, длинный предмет.

– Моё ружьё! – воскликнула София.

Красотка согласно закивала, звеня уздечкой. Лазарь снова укатился в колючую траву – наверное, София слишком сильно толкнула его.

– Никогда больше не стану носить бриджи! – стенал он, выбираясь на дорогу. – В Болгарии не окашивают обочин! Дикая страна!

– Что ты там бормотал про моего деда? – София тискала и ощупывала приклад и казённик. – Дьявол! Только один патрон!

Лазарь вышел на дорожное полотно, сторонясь лошадей.

– Ууу, кусачие твари! А ваш хозяин больше никого не укусит.

Лазарь всхлипнул. Он потихоньку пятился в сторону Средеца, подальше от любопытной Красотки, которая шаг в шаг следовала за ним.

– Послушай! Твоя лошадь ещё пакостливей, чем пёс моей кузины. Прикажи ей отстать от меня. Пошла! Фу! Брысь!

– Дий! Дий! – проговорила София.

Красотка остановилась. Изогнув шею, лошадь уставилась на свою хозяйку.

– Держи телефон, Лазарь. В списке контактов есть всё. В том числе номер Спаса. Звони. Зови людей на помощь. Скажи: нас взяли в заложники. Бандитов двое и у них только холодное оружие.

– Как же так? Брать заложников не имея оружия?

– Мой дед унёс ружье и спрятал. Где он? Ты его видел?

Что ей ответить? Она никак не хочет понять: всё очень и весьма ужасно! Тем более, Красотка снова повернулась к нему. Бог весть, что на уме у этого животного.

– Иван лежит на остановке. Он больше не кусается, София. Зато вот эта вот лошадь…

– Мне не до шуток, – София ловко вскочила на спину Коробку и повернула его мордой к турецкой границе.

Лазарь разинул рот. Невзирая на голод и жажду, он мог бы часами смотреть, как она садится на мерина и спешивается, как движется под тканью рубашки её грудь…

– Очнись, Лазарь! Звони Спасу. Я должна вернуться к Наде. Если ты прозеваешь и аккумулятор сядет – нам конец. И ещё…

– Что?

– Ружьё я спрячу возле ворот. Помнишь, там отцветший куст шпорника?

– Не помню.

– Не важно. Я спрячу ружьё в шпорнике у ворот.

* * *

– Твоя подружка бросила тебя, – сказал Шурали. – София? Где она?

– Убежала на лошади, – вздох его был преисполнен неподдельной горечью. – Ты хочешь пить? – Да…

Он поднёс к её губам чашку, дал напиться. Вода показалась Наде удивительно вкусной, а его руки были чисты и красивы, и почему-то пахли землёй. Надя пила медленно. Ей нравилось пить. Нравилось вдыхать его запах. Нравилось рассматривать его лицо, которое было теперь совсем близко. Так близко, что можно поцеловать. Осмелиться или повременить? Вот чашка опустела. Сейчас он отнимет руку и уйдет. Надя изловчилась, но поцелуй получился неловким. Она ткнулась носом в его шершавую щеку. Он отшатнулся. – Ты не хочешь… – Целуешь связавшего тебя?.. – Так развяжи. Действительно! Руки затекли. Мне больно. – Терпи. Скоро твоя мать придёт за тобой. – Тогда ты отпустишь меня? – Да. Она отдаст мне Семя Вавилона. Я отдам ей тебя. – А София?.. – София сбежала. Но мать придёт. Ты верь.

Он поднялся и вышел из чулана. Надя осталась одна. Руки действительно болели. Она старалась принять правильную позу, чтобы облегчить участь своих запястий. Привязанная ко вбитому в стену крюку, она сидела в неудобной позе, почти висела на руках. Но он не мог ведь привязать её иначе. Если бы он мог поступать по-другому! Но загнанный в угол зверь живёт по собственным, неприемлемым для простых людей законам, и потому она должна помогать ему смирением. Он необычный человек. Он столько выстрадал. Мотивы его поступков темны. Только оказавшись связанной в чулане, Надя опознала в Шурали опекуна золотоволосого мальчишки-приёмыша. Шурали, конечно, жесток. Но и с ним поступали жестоко. Вот оно, воздаяние!

Когда-нибудь они, Шурали и Надя, будут вместе. Не важно где. Не важно как. Важно, что вместе.

– Тот, кто много страдал, сеет вокруг страдание, – бормотала Надя. – Тот, кого любили, сеет вокруг любовь.

Потом пришёл Арьян и её почему-то не повели на двор, а затолкали в крошечную уборную. Ей не разрешили даже прикрыть дверь. Арьян лишь скривился, но повернулся спиной, чтобы не смотреть как она мочится. Пить больше не хотелось, но Арьян заставил её сделать пару глотков из пластиковой бутылки, после чего её снова привязали к крюку. Странно, но боли в запястьях она больше не чувствовала. Крепко уснула, несмотря на боль в затёкших мышцах, а проснувшись обнаружила рядом Софию.

– Ты?!! – удивилась Надюша.

– Я, – мрачно ответила София. – А ты больше не пей ничего. Слышишь? Не принимай из их рук ни еды, ни воды. Поняла?

– Нет!

– Я больше не стану разговаривать с тобой…

– Почему?

– Потому! Но ты потерпи. Скоро всё кончится.

– Шурали сказал – ты сбежала.

– Как видишь!

– Но…

– Молчи!

– Мне плохо. Я хочу, чтобы Шурали забрал меня отсюда.

София молча, изучающе уставилась на неё.

– Он сказал, что совсем скоро, когда мама отдаст ему какое-то семя, он заберет нас и мы уедем.

– Куда? – сурово спросила София.

– В Лондон.

* * *

Момчил сразу так и сказал Спасу: Лазарь Трендафилов не надёжен. И вот оно, подтверждение его предположений. Лазарь Трендафилов не вышел на работу. Сам-то хорош – доверился бездельнику в разгар курортного сезона! И ведь не чужой человек, а подвёл. Так подвёл!

Момчил метался между клиентами и кухней. Ранним утром пришлось выпроваживать разгулявшихся англичан, а в десятом часу уже надо открывать бар для любителей раннего завтрака. Поспать так и не получилось. Поминая Лазаря последними ругательствами, Момчил собственноручно загружал посудомоечную и стиральную машины, расставлял тонкое стекло на полках за барной стойкой. За хлопотами он потерял счёт времени – наручные часы и мобильник пришлось оставить в каптёрке, на подоконнике. Гаджет время от времени трещал, пытаясь привлечь его внимание. Но Момчилу было не до переговоров.

А в двенадцатом часу явилась эта баба. То есть женщина, конечно. Момчил углядел её через окно, когда она нервно парковалась. Машина у неё большая, не для местных улочек, но русские любят такие машины. В багажнике – скандальная собака. По машине-то да по собаке он и опознал в женщине русскую: если видишь большую машину, а в ней большую собаку – то хозяева обеих наверняка русские. Так и оказалось. Женщина сначала окликнула его по-русски, заговорила сбивчиво и путанно. Момчил быстренько сунул ей в руки меню и указал на прибранный столик. Но она, похоже, совсем не хотела ни есть, ни пить.

– Вам нужна уборная? – спросил Момчил по-болгарски и она мгновенно замолчала.

Женщина смотрела на него в упор и, казалось, не видела вовсе. Собака вертелась под её ногами, поскуливая. Момчил хмыкнул. На двери его заведения располагались одна под другой несколько стандартных табличек, однозначно читаемых носителями любых языков: на роликах – нельзя, с собаками – нельзя, курить запрещено. Тем не менее, эта дама, впрочем весьма интересная на вид, пренебрегла запретом и не оставила своего пса за дверью или в машине.

– Теперь слишком жарко. Автомобиль накаляется на солнце и собака может получить тепловой удар. Но если выпустить её из автомобиля и оставить на улице – она убежит. Так?

Момчил старался говорить как можно спокойней, а женщина, казалось, потеряла дар речи.

– Ваше лицо кажется мне знакомым, – сказал Момчил.

Женщина молчала.

– Мы могли встречать в… на…

– Я много слышала о вас, – внезапно сказала она. – Бар «Чемпион», а вы – его владелец Момчил … Момчил… Нет, фамилию Спас никогда не называл…

– Ах, так вы подруга Спаса Чавдарова! – Момчил попытался изобразить искреннюю радость.

А посетители всё прибывали. Теперь уже все столики были заняты. Надо каждому вновь прибывшему подать меню и комплимент от кафе. Момчил уже приметил несколько знакомых лиц. Постоянные посетители! Им следует уделить особое внимание, а тут эта баба со своими проблемами! Лазарь! Засранец Тредафилов! Она же его сестра!

– Если вы насчёт Лазаря, то передайте ему, что он уволен! – рявкнул Момчил. – Думаю, вы приличная женщина и понимаете, что…

– Я звоню Лазарю два дня, но он не отвечает на звонки!.. Моя семья в шоке… Моя мать, и мать Лазаря, и отец…

– Что-то случилось? – руки внезапно взмокли и Момчил вытер их о фартук. – Что бы то ни было – это не мои…

– Обе девочки пропали… Ни один из телефонов не отвечает… А Спас… Спас требует, чтобы я не задавала лишних вопросов. Вот я и пришла, чтобы задать их вам. Он… Спас часто упоминал о вас.

– А вы не хотите обратиться к Владимиру? Он лучший друг Спаса.

– Не отказывайте мне! – крикнула женщина. – Владимир тоже там! Уже там! А я всё ещё здесь!!! Очень прошу! Умоляю!!!