Текст книги "Маятник птиц"

– Но купить не успел, видимо. Мы бы знали. Если б купил – этот замок после гибели Осинца стал бы нашим.

Байер кивнул.

– Вот я и говорю: самое вероятное объяснение этой явки с повинной – психологическая причина. Ваш отец, наверное, в глубине души желал такого исхода для партнера по бизнесу, который тянул все дело ко дну. И когда произошел несчастный случай на охоте, на эмоциях приписал смертельный выстрел себе. Не подумал, что просто не мог попасть в Осинца, даже если бы хотел. Недаром же потом он отказался от своего признания. Но сама бумажка – эта явка с повинной – в деле осталась. Вот на ее основании Самсонов и решил, что ваш отец убил его отца.

– Но он же потом должен был разобраться и понять, что это не так.

Байер качнул головой.

– Аким, тут, я считаю, тоже эмоции взяли верх. Самсонов уже сделал вывод, очень удобный для него вывод: не несчастный случай стал причиной гибели его отца, а злой умысел. Потому что если принять эту версию, то он однозначно – с его позиции – имел полное право на месть и получение своей доли ваших денег. А если это был несчастный случай, то… То это, так сказать, воля судьбы, никто не виноват и ему, Самсонову, никто ничего не должен. Понятно, что его, с такими-то амбициями и взглядом на мир, подобный вывод не устраивал. Вот и не стал вникать, принял за истину ту версию, которая находилась на поверхности.

***

Самолет Кирилла улетал в Москву тридцатого ноября в десять утра.

Накануне мы провели весь день вместе. Съездили на хутор деда Филиппа, погуляли по окрестностям под несильным, но порывистым холодным ветром. Потом вернулись в город, прошлись по набережной, съели по куску яблочного пирога в маленьком кафе, а к вечеру, когда уже стемнело и небо покрыли грозные грозовые тучи, поехали домой.

Осознание того, что отец не виновен в гибели Осинца, словно высвободило во мне какую-то часть, до того закрытую наглухо, на все замки и задвижки. Мне хотелось вспоминать о нем – и я вспоминала. Я рассказывала Кириллу, как отец зашивал мое детсадовское платье, когда мама попала в больницу с воспалением легких и он остался с нами один (черными нитками – нежно-голубое платье). Как они с Акимом ехали куда-то в машине и в них врезался пьяный лихач, отец не пострадал, но у Акима была сломана нога, и он нес его на руках – пятнадцатилетнего парня, – в травмпункт, около километра. Как у него случился первый инфаркт – через месяц после смерти мамы.

И о том, как он умирал. Я никому не говорила об этом. Даже Розе.

Мы сидели на кухне, друг напротив друга, Кирилл одной рукой держал меня за руку.

– И вот, его последние слова… Я запомнила их, даже его интонацию запомнила… «Этот мир – идеальный, потому что в нем есть…» И все. Больше он ничего не сказал. Я так и не знаю, что он имел в виду. И не узнаю уже никогда.

Кирилл коротко засмеялся.

– Что? Кирилл? Не вижу ничего смешного…

– Прости… Но, Аня, ты же хорошо его знала, неужели ты не догадалась, о чем он говорил?

– Вариантов масса. Как я могла догадаться?

– Вариант один. И он очевиден. «Этот мир – идеальный, потому что в нем есть вы». Понимаешь? Вы – ты и Аким, он вас имел в виду.

Я на несколько мгновений оторопела, настолько этот вариант действительно был очевиден.

– Как же я сама не догадалась? И Аким тоже…

– Так бывает. Мы часто ищем сложное в простом. – Кирилл чуть сжал мои пальцы. – Аня… Ты сможешь приехать ко мне в Москву?

– Конечно, приеду. Только разберусь со всеми делами и приеду. А сейчас… Пойдем спать, уже поздно.

***

…5.30 утра.

За окном черно-серое марево, сквозняк теребит тюль.

Я почти не спала этой ночью, снова мучаясь от захватившей меня пустоты. Только ближе к утру я ненадолго задремала, во сне увидела Леву с залитым кровью лицом, бредущего по пустой улице как зомби. Потом в небе что-то сверкнуло, загрохотало, и я проснулась. Было тихо. Кирилл спал рядом.

5.30 утра. Через несколько часов он улетит, а я останусь. Со всеми своими делами, с братом, с «Фениксом», с ночной пустотой, с пистолетом деда Иллариона в нижнем ящике комода, с нашими «дачными» стариками, с пробежкой по утрам и кофе после нее. Это моя жизнь. Я не хочу другой, но и в этой точно есть место для Кирилла.

За завтраком он сонно зевал, тряся головой и прикрывая рот большой ладонью.

– Не выспался?

– Да вроде выспался… Но снилось что-то такое, непонятное… Птицы, все небо в них, летают туда-сюда, галдят. Я посмотрел вверх, а это уже не птицы, а самолет… – Он улыбнулся. – Дорога зовет… А ты – бегала сегодня?

Я отрицательно покачала головой.

– Просто сидела на кухне, смотрела в окно. Ну что, пора идти?

– Давай я все-таки вызову такси. Зачем тебе столько времени тратить? В аэропорт, потом обратно…

– Это часа полтора, не больше.

Я встала, подошла к нему, обняла сзади, прижалась щекой к его волосам.

– Знаешь…

– Что?

– Я тоже счастлива быть с тобой.

***

Серое туманное утро. Еще не рассвело до конца. С неба медленно, плавно опускаются редкие снежинки, большие, пушистые. Первый снег. Холодно, но дышится легко.

– Прекрасное снежное утро, – сказал Кирилл, ставя сумку в багажник. – Все правильно, все по расписанию. Завтра зима.

– Да‒да, все по расписанию. Зима приходит вовремя, зато весна всегда задерживается. Позвонишь, когда прилетишь?

– Конечно.

Я открыла дверцу машины.

Моя пустота так и не растаяла с наступлением утра, сердце билось гулко, тяжело.

Кирилл взял меня за руку, заглянул в лицо, потом притянул к себе.

– Все будет хорошо.

– Правда?

– Правда. – Он отстранился, с улыбкой смотрел на меня. – Мы же не зря работаем, не зря живем. Однажды… – Он хмыкнул. – Ладно, разговоры оставим на потом.

Я провела ладонью по щетине на его щеке.

– Опять забыл побриться?

– Не забыл, а поленился.

Он поцеловал меня в макушку, потом в висок.

– Рано или поздно все проходит и становится понятно: ничего лишнего нет в жизни, – тихо проговорил он мне на ухо. – Абсолютно ничего. Нам всё нужно.

Я собиралась ответить, но вдруг заметила в стороне, метрах в пяти от нас, большую темную фигуру.

– Кирилл…

Через пару мгновений темная фигура была уже рядом, позади него. Ужас охватил меня, когда я увидела черную маску с оскаленными зубами. Я хотела крикнуть, оттолкнуть Кирилла, но было уже поздно.

Он вдруг сильно вздрогнул, по лицу его проскользнула тень растерянности. На миг он замер, потом пошатнулся и начал падать.

– Кирилл!

Я пыталась удержать его, но не смогла. Тогда я просто упала рядом с ним на колени.

Темная фигура убегала прочь, в туман.

Кирилл смотрел на меня и взгляд его быстро угасал. Рядом с его левым плечом на мокром асфальте валялось окровавленное шило.

Я буду ждать тебя, я буду с тобой, я приеду, я… Как большие птицы в тесной клетке бились в голове слова, которые я не могла произнести, потому что голос пропал. Нет, нет… Остановись, пожалуйста…

Обеими ладонями я грела руку Кирилла, пытаясь отдать ему все тепло, которое имела.

Откуда-то послышались крики, но я не разбирала слов.

Я смотрела на него. А он смотрел в небо и на лице его еще таяли снежинки.