Текст книги "Ганнибал"
Автор книги: Томас Харрис
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)
36
Наступила ночь, и из палаццо Веккьо выгнали последних туристов. Многие, ощущая, как огромная масса средневекового дворца словно давит на них сзади, пока они бредут по площади, невольно оглядывались и поднимали глаза к зубчатому парапету, вознесшемуся в небо.
Зажглись прожектора подсветки дворца, освещая грубо обработанный голый камень, резко выделяя тени под высокими бойницами. Ласточки уже расселись по своим гнездам, появились первые летучие мыши, охоте которых больше мешали высокочастотные завывания электрических инструментов реставраторов, чем свет.
Внутри дворца восстановительные и реставрационные работы будут продолжаться еще час, исключая салон Лилий, где сейчас доктор Лектер беседует с бригадиром реставраторов.
Бригадир, привычный к скудости финансирования и вечному нытью членов Комиссии по изящным искусствам, обнаружил, что доктор весьма вежлив, обходителен и чрезвычайно щедр.
Через минуту его рабочие уже собирали свое оборудование, сдвинув к стенам огромные полотерные машины и компрессоры и свернув в бухты бесчисленные силовые кабели. Потом они быстро расставили складные стулья для заседания Студиоло – нужно-то было всего двенадцать – и распахнули окна, чтобы запахи краски, политуры и раствора для позолоты выветрились.
Доктор настоял, чтобы ему поставили настоящую кафедру, и кафедру для него отыскали, такую же высокую, как церковная, в бывшем кабинете Никколо Макиавелли, примыкавшем к салону, и привезли на высокой ручной тележке вместе со слайд-проектором.
Маленький экран, что прилагался к проектору, не удовлетворил доктора Лектера, и он отправил его назад. Вместо этого он попробовал давать изображение на защитный экран из грубого холста, покрывавший уже отреставрированную стену. Он растянул, закрепил холст, разгладил все складки и убедился, что такой экран очень хорошо подходит для его целей.
Он заложил нужные ему места в нескольких огромных томах, сваленных на кафедре, и теперь стоял у окна, спиной к аудитории, пока входили и рассаживались члены Студиоло в своих пыльных темных костюмах; на их лицах явственно читался молчаливый скепсис, когда они переставляли стулья, так что в итоге исходный полукруг превратился в нечто более всего напоминающее отгороженное пространство для присяжных в зале суда.
Глядя в высокое окно, доктор Лектер видел перед собой Дуомо и колокольню Джотто[128]128
Джотто ди Бондоне (1266–1337) – итальянский художник эпохи Раннего Возрождения. Автор проекта колокольни кафедрального собора во Флоренции.
[Закрыть], черные на фоне закатного неба; любимый Данте баптистерий[129]129
Баптистерий Св. Иоанна Крестителя (Сан-Джованни Баттиста) – один из древнейших храмов Флоренции, основан ок. 488 г., неоднократно перестраивался.
[Закрыть] находился гораздо ниже и не был доктору виден. Повернутые вверх прожектора не давали ему возможности взглянуть на затемненную площадь, где его ждали убийцы.
Пока все эти самые знаменитые в мире исследователи Средневековья и эпохи Возрождения устраивались на стульях, доктор Лектер составлял в уме конспект предстоящей лекции. Тема лекции была: ««Ад» Данте и Иуда Искариот».
Сообразуясь с большой любовью членов Студиоло к эпохе Раннего Возрождения, доктор Лектер начал свою лекцию с Пьера делла Виньи, логофета Сицилийского королевства[130]130
Пьер делла Винья – историческая личность, канцлер (логофет) Сицилийского королевства, фаворит императора Генриха II (XIII в.). Впал в немилость, был посажен в тюрьму и ослеплен, после чего покончил с собой.
[Закрыть], чья жадность обеспечила место в аду, описанном Данте в «Божественной комедии». В течение первого получаса своей лекции доктор привел всех присутствующих в полное восхищение живым описанием интриг, которые привели к падению делла Виньи.
– Делла Винья был лишен чести и ослеплен за измену императору, на которую его толкнула непомерная жадность, – говорил доктор Лектер, переходя наконец к основной теме своей лекции. – Спустившийся в преисподнюю Данте обнаруживает его в седьмом круге ада, где мучаются самоубийцы. Подобно Иуде Искариоту, он покончил с собой, повесился.
Иуда и Пьер делла Винья, а также Ахитофел, честолюбивый советник Авессалома[131]131
Ветхий Завет (2 Цар. 15–17).
[Закрыть], объединены у Данте из-за их жадности и того, что все они повесились.
Жадность и самоубийство путем повешения связаны между собой в уме человека античных времен и Средневековья. Св. Иероним[132]132
Св. Иероним (347–420) – один из наиболее образованных отцов церкви, переводчик Библии на латынь, автор множества теологических работ, комментариев к Библии. Оказал огромное влияние на формирование культуры Средневековья.
[Закрыть], например, указывает, что само прозвище Иуды – Искариот – означает «деньги» или «цена». Правда, отец Ориген[133]133
Св. Ориген (185–454) – христианский теолог и философ. Оказал большое влияние на формирование христианской догматики и мистики.
[Закрыть] полагает, что слово «Искариот» происходит от древнееврейского «от удушения» и что его имя, таким образом, означает «Иуда Удавленник».
Доктор Лектер поднял глаза и взглянул со своего подиума через головы зрителей на входную дверь.
– А-а, коммендаторе Пацци, добро пожаловать. Поскольку вы рядом с дверью, не будете ли вы любезны уменьшить освещение? Вам это тоже будет интересно, коммендаторе, ведь в аду у Данте уже имеются двое из рода Пацци… – Профессора, члены Студиоло, дружно засмеялись, словно закаркали. – Там находится Камисьон де Пацци, который убил своего родственника, и он ожидает прибытия еще одного Пацци – не вас, конечно, а другого, Карлино, который будет помещен в аду еще ниже – за измену и предательство дела «белых гвельфов»[134]134
Гвельфы – политическая партия в средневековой Италии, сторонники власти Папы Римского. «Белые» гвельфы – более умеренная ее фракция, готовая к некоторым компромиссам со своими противниками – гибеллинами, сторонниками власти императора Священной Римской империи.
[Закрыть], той партии, к которой принадлежал и сам Данте.
Маленькая летучая мышь влетела в открытое окно и сделала несколько кругов по комнате над головами профессоров – дело в Тоскане вполне обычное, так что никто не обратил на нее внимания.
Доктор Лектер вновь заговорил назидательным тоном: – Итак, жадность и смерть путем повешения, как я уже сказал, со времен Античности были тесно связаны друг с другом – этот сюжет встречается в произведениях искусства сплошь и рядом.
Доктор Лектер нажал на кнопку пульта, который держал в руке, и проектор включился, а на закрывающем стену холсте появилось изображение. За ним быстро последовали другие.
– Вот самое раннее из известных изображений распятия Христа, вырезанное на галльской шкатулке из слоновой кости примерно в четырехсотом году от Рождества Христова. Здесь также изображена смерть повесившегося Иуды – его лицо задрано вверх, к тому суку, на котором он висит. И вот здесь, на раке из Милана, это четвертый век, и на диптихе из слоновой кости девятого века – повесившийся Иуда. И он тоже смотрит вверх.
Маленькая летучая мышь мелькнула на экране, гоняясь за жучками.
– На этой дверной панели из кафедрального собора Беневенто[135]135
Беневенто – город в Южной Италии, центр средневекового княжества, владение римских пап.
[Закрыть] мы также видим Иуду с выпущенными наружу внутренностями, как его описал святой Лука, сам врач, в «Деяниях апостолов». Здесь он висит, на него наседают гарпии[136]136
Гарпии – богини вихря у древних греков, полуженщины-полуптицы отвратительного вида и злобного нрава.
[Закрыть], а в небе видна луна в виде лица Каина; а вот здесь, посмотрите, он изображен вашим соотечественником Джотто, тоже с выпущенными наружу внутренностями.
И последний снимок, вот он, это иллюстрация к изданию «Ада» XV века – тело Пьера делла Виньи висит на кровоточащем дереве. Нет нужды снова проводить параллель между ним и Иудой Искариотом, она и так очевидна.
Но Данте обходился без готовых иллюстраций: гений Данте в том и проявился, что он заставил Пьера делла Винью, уже попавшего в ад, говорить короткими, напряженными, шипящими и свистящими звуками, сибилянтами, как будто он все еще висит в петле. Прислушайтесь к тому, как он описывает, как его мертвое тело вместе с другими проклятыми тащат, чтобы повесить на покрытом шипами дереве:
Обычно бледное лицо доктора Лектера возбужденно пламенеет, когда он цитирует членам Студиоло булькающие слова умирающего Пьера делла Виньи, и он нажимает и нажимает кнопку пульта, и изображения Пьера делла Виньи и Иуды с кишками наружу сменяют и сменяют друг друга на затягивающем стену холсте.
Come l’altre verrem per nostre spoglie,
ma non pero ch’alcuna sen rivesta,
ché non è giusto aver do ch’om si toglie.
Qui le strascineremo, e per la mesta
selva saranno i nostri corpi appesi,
ciascuno al prun de I’ombra sua molesta[138]138
Пойдем и мы за нашими телами, Но их мы не наденем в Судный день. Не наше то, что сбросили мы сами. Мы их притащим в сумрачную сень, И плоть повиснет на кусте колючем, Где спит ее безжалостная тень.
[Закрыть]
(Данте. Ад, песнь XIII.Перевод М. Лозинского.)
Таким образом, Данте напоминает – с помощью звуков – о смерти Пьера делла Виньи и видит в ней смерть Иуды, поскольку это смерть за одни и те же преступления – жадность и предательство.
Ахитофел, Иуда и ваш соотечественник Пьер делла Винья. Жадность, повешение, самоуничтожение, причем жадность считается таким же самоуничтожением, самоубийством, как и повешение. А что говорит анонимный самоубийца-флорентиец в конце этой же песни?
В следующий раз, возможно, мы обсудим комментарии сына Данте, Пьетро. Трудно в это поверить, но он единственный из всех ранних комментаторов песни XIII, который связывает между собой Пьера делла Винью и Иуду. Мне также представляется интересным затронуть тему «загрызания», как ее преподносит Данте. Например, граф Уголино грызет затылок архиепископа. Сатана с его тремя лицами грызет одновременно Иуду, Брута и Кассия[140]140
Брут и Кассий – участники заговора против Юлия Цезаря и его убийцы (44 г. до н. э.).
[Закрыть]. И все они – предатели, как Пьер делла Винья.
На этом позвольте закончить. Благодарю за внимание[141]141
Лекция д-ра Лектера в Студиоло основана по большей части на материалах замечательного исследования Энтони К. Кассела «Ужасное искусство справедливости Данте». (Прим. авт.)
[Закрыть].
Ученые принялись с энтузиазмом аплодировать мягкими и как бы пропыленными ладонями, а доктор Лектер, оставив свет приглушенным, стал прощаться с ними, с каждым отдельно, называя их по именам, но держа книги в обеих руках, чтобы не пришлось пожимать им руки. Выходя из затемненного салона Лилий, они, казалось, уносили с собой колдовство и магию услышанной лекции.
Оставшись теперь одни в огромном помещении, доктор Лектер и Ринальдо Пацци могли слышать, что среди ученых, спускавшихся по лестнице, вспыхнул спор по поводу этой лекции.
– Как вам кажется, коммендаторе, я сохранил за собой это место?
– Я не ученый, доктор Фелл, однако очевидно, что вы произвели на них сильное впечатление. Если вам это удобно, доктор, я хотел бы сейчас пройти к вам домой и забрать личные вещи вашего предшественника.
– Они занимают два чемодана, коммендаторе, а у вас и так в руках портфель. Вы их хотите сами нести?
– Я вызову патрульную машину к палаццо Каппони, чтобы они меня забрали. – Пацци был готов настаивать, если это будет необходимо.
– Отлично, – сказал доктор Лектер. – Подождите минуту, мне надо кое-что убрать.
Пацци кивнул и отошел к высокому окну, держа в руке сотовый телефон и не спуская с Лектера глаз.
Пацци мог убедиться, что доктор совершенно спокоен. С нижних этажей доносились звуки электродрелей.
Пацци набрал номер и, когда Карло Деограциас ответил, произнес в трубку:
– Лаура, amore[142]142
Любовь моя (ит.).
[Закрыть], я скоро буду дома.
Доктор Лектер собрал с кафедры книги и сложил их в сумку. Потом повернулся к проектору, вентилятор которого еще гудел, а в луче плясали пылинки.
– Мне следовало показать им еще и вот этот снимок. Не понимаю, как это я его пропустил… – Доктор Лектер вставил в проектор еще одно изображение – обнаженного человека, повешенного на укрепленной стене дворца. – Это должно и вас заинтересовать, коммендаторе Пацци. Дайте-ка я поправлю фокус…
Доктор Лектер повозился с аппаратом, а потом подошел к изображению на стене; его силуэт черным выделялся на фоне холста и был таких же размеров, как повешенный.
– Узнаете? Больше увеличить не могу. Вот сюда его укусил архиепископ. И под ним указано его имя.
Пацци не стал приближаться к доктору Лектеру, но подошел ближе к стене и почувствовал какой-то странный химический запах. И решил было, что это какой-то растворитель, который использовали реставраторы.
– Буквы можете разобрать? Там написано «Пацци» и еще довольно грубый стишок. Это ваш предок, Франческо, повешенный на стене палаццо Веккьо, вот под этими самыми окнами, – сообщил доктор Лектер. Он смотрел прямо в глаза Пацци сквозь разделявший их луч проектора. – Кстати, синьор Пацци, еще одна вещь, связанная с вышесказанным. Должен вам сознаться, я серьезно подумываю о том, чтобы съесть вашу жену.
Доктор Лектер дернул огромное полотно вниз и набросил его на Пацци, Пацци упал, запутываясь в холсте, пытаясь высвободить голову, и сердце его бешено колотилось в груди, а доктор Лектер, мгновенно оказавшись позади него, с невероятной силой зажал его шею в захват и прижал пропитанную эфиром губку к холсту в том месте, где было лицо Пацци.
Ринальдо Пацци отбивался изо всех сил, ноги и руки запутались в холсте, ноги в тряпке – но он все же сумел дотянуться рукой до пистолета и, когда они вместе с доктором покатились по полу, попытался направить свою «беретту» назад под удушающим его полотном; и, уже проваливаясь в крутящийся мрак, он нажал на спуск и прострелил себе бедро…
Выстрел из девятимиллиметрового пистолета, да еще под холстом, произвел не больше шума, чем завывания и грохот, доносившиеся снизу. На лестнице никто не появился. Доктор Лектер затворил огромные двери, ведущие в салон Лилий, и запер их на засов…
Немного тошнило и не хватало воздуха. Пацци пришел в себя, ощущая во рту привкус эфира и тяжесть в груди.
Он обнаружил, что по-прежнему находится в салоне Лилий, и понял, что не может пошевелиться. Ринальдо Пацци был весь спеленут холстом и веревками и стоял прямо, как старинные башенные часы, привязанный к ручной тележке, на которой рабочие привезли сюда кафедру. Рот его был заклеен. Тугая повязка остановила кровотечение из огнестрельной раны в бедре.
Наблюдая за ним, облокотившись на кафедру, доктор Лектер вспомнил, что и сам он был точно так же связан, когда его в психушке перевозили на ручной тележке.
– Вы меня слышите, синьор Пацци? Дышите глубже, пока еще есть такая возможность, это поможет вам – в голове скорее прояснится.
Доктор Лектер говорил, а руки его продолжали действовать. Он уже вкатил в салон большой полотерный агрегат и теперь возился с его толстым оранжевым силовым кабелем, завязывая на его конце с вилкой петлю, какую делают палачи для казни через повешение. Резиновая оболочка кабеля поскрипывала, пока он наворачивал традиционные тринадцать оборотов, как это делает профессиональный палач.
Дернув за вилку в последний раз, доктор завершил изготовление петли и положил ее на кафедру. Вилка торчала вбок.
Пистолет Пацци, пластиковые полоски для связывания рук, содержимое карманов и портфель лежали на подиуме кафедры.
Доктор Лектер копался в его бумагах. Он сунул себе за пазуху досье из жандармерии, в котором находились вид на жительство, разрешение на работу и негативы фотографий нынешнего нового лица.
Здесь же лежали ноты, которые доктор Лектер давал синьоре Пацци. Он взял эти ноты и коснулся ими лица. Его ноздри раздулись, он глубоко вдохнул исходивший от листов аромат и приблизил свое лицо к лицу Пацци.
– Лаура, если мне будет позволено называть ее Лаурой, должно быть, пользуется замечательным ночным кремом, синьор, – сказал он. – Просто великолепный крем. Сначала холодит, потом согревает. Запах флердоранжа. Мм! У меня за весь день маковой росинки во рту не было. Вообще-то печень и почки можно использовать на обед сразу же, прямо нынче вечером, но остальное мясо может повисеть с недельку при нынешних-то погодных условиях. Я не читал прогноз погоды, а вы? Полагаю, это означает «нет».
Если вы сообщите мне то, что меня интересует, коммендаторе, я вполне смогу уехать, не обедая, и синьора Пацци останется целой и невредимой. Я вам задам несколько вопросов, а потом посмотрим. Вы же знаете, мне можно доверять, хотя вы, я полагаю, вряд ли способны кому-либо доверять, хорошо зная самого себя.
Я еще в театре понял, коммендаторе, что вы меня опознали. Вы, случайно, не напустили в штаны, когда я склонился к руке синьоры Пацци? А когда я понял, что полиция так и не прибудет, стало совершенно ясно, что вы меня продали. Кому вы меня продали? Мэйсону Верже? Моргните два раза, если «да».
Благодарю вас, я так и думал. Я однажды позвонил ему по тому номеру, что указан на его развешанном повсюду объявлении, когда был еще далеко отсюда. Просто так, для развлечения. А его люди ждут нас снаружи? Так-та-а-ак. И один из них пахнет, как протухшая свиная сарделька? Понятно. Вы говорили обо мне кому-нибудь в Квестуре? Вы один раз моргнули? Так я и думал. Теперь подумайте минутку и сообщите мне ваш код доступа к компьютерным файлам в Квонтико.
Доктор Лектер открыл свой нож, «гарпию».
– Я сейчас сниму вам ленту со рта, и вы мне все скажете. – Он поднял нож. – Не вздумайте кричать. Как вы полагаете, вы в состоянии удержаться от криков?
Голос Пацци был хриплым от действия эфира:
– Клянусь Богом, я не знаю кода. Я плохо соображаю… Мы можем спуститься к моей машине, у меня там бумаги…
Доктор Лектер развернул тележку с Пацци так, чтобы тот смотрел на экран, и начал переключать туда и обратно изображения – с повесившегося Пьера делла Виньи на повесившегося Иуду с выпущенными наружу кишками.
– Который лучше, как вы полагаете, коммендаторе? С кишками наружу или с кишками внутри?
– Код у меня в записной книжке.
Доктор Лектер поднес записную книжку к лицу Пацци и держал так, пока тот не нашел нужную запись среди телефонных номеров.
– И любой посетитель сайта может считывать информацию дистанционно?
– Да, – прохрипел Пацци.
– Благодарю вас, коммендаторе. – Доктор Лектер повернул тележку обратно и подвез Пацци к огромным окнам.
– Послушайте! У меня есть деньги! Вам же нужны деньги, чтобы скрыться. Мэйсон Верже никогда не остановится. Никогда! А вам нельзя возвращаться домой за деньгами, за вашим домом следят.
Доктор Лектер снял две доски со строительных лесов и уложил их на низкий подоконник как пандус, а затем выкатил тележку с привязанным к ней Пацци на балкон.
Ветер обдал холодом мокрое лицо Пацци. Он вновь заговорил с лихорадочной поспешностью:
– Вам ни за что не выбраться отсюда живым. А у меня есть деньги. У меня есть сто шестьдесят миллионов лир наличными, это сто тысяч американских долларов! Дайте мне позвонить жене. Я скажу ей, чтобы взяла деньги и положила их в мою машину, а машину поставила прямо перед палаццо.
Доктор Лектер забрал петлю с кафедры и вынес ее наружу, таща за собой оранжевый кабель. Другой конец кабеля был несколько раз обмотан вокруг тяжелого полотера.
А Пацци продолжал торопливо:
– Она позвонит мне по сотовому, когда подгонит машину и оставит ее здесь для вас. У меня там полицейский пропуск, она сможет проехать через площадь прямо ко входу. Она сделает все, что я ей скажу. У машины дымит мотор, вам сверху будет видно, что он работает, ключи будут в замке.
Доктор Лектер развернул тележку и подкатил Пацци прямо к ограде балкона. Перила доходили ему до бедра.
Пацци видел площадь внизу, сквозь свет прожекторов ему было видно то место, где сожгли тело Савонаролы и где сам он принял решение продать доктора Лектера Мэйсону Верже. Он поднял взгляд вверх, на низко плывущие облака, освещенные прожекторами, надеясь, насколько это возможно, что Господь там, наверху, видит все.
Смотреть вниз было для него ужасно, но, раз взглянув, он не мог себя заставить отвести взгляд и все смотрел туда, где ожидала его смерть, в бессмысленной надежде, что лучи прожекторов могут придать воздуху какую-то плотность, что они каким-то образом поддержат его, что он сможет как-то за них зацепиться.
Оранжевая резина оплетки кабеля холодит шею, доктор Лектер стоит рядом.
– Arrivederchi, Commendatore[143]143
Прощайте, коммендаторе (ит.).
[Закрыть].
Лезвие «гарпии» мелькнуло вдоль тела Пацци, потом еще один взмах распорол веревки, которыми он был привязан к тележке, и вот его толкают, и он переваливается через перила, таща за собой оранжевый кабель, земля стремительно надвигается снизу, рот теперь свободен, можно закричать, а в салоне тяжелый полотер уже поехал через все помещение и, с грохотом ударившись об ограждение балкона, остановился. Пацци дернулся, задирая вверх голову, шея сломалась, и внутренности вывалились наружу.
Пацци и его кишки крутятся и извиваются, ударяясь о грубую каменную стену освещенного прожекторами дворца, он еще дергается в последних конвульсиях, но не задыхается, он уже мертв, и его тень, огромная в свете прожекторов, крутится на стене, крутится, крутится, а его внутренности крутятся под ним более короткими и более быстрыми взмахами, его мужское достоинство торчит из прорезанных брюк в посмертной эрекции.
Карло выскакивает из ворот напротив, Маттео следом за ним, бегут через площадь ко входу в палаццо, расшвыривая в стороны туристов, у двоих туристов видеокамеры, и они направлены на стену дворца.
– Это какой-то трюк, – говорит кто-то по-английски, когда Карло пробегает мимо.
– Маттео, проверь заднюю дверь! Если он выйдет там, убей его и режь на части! – крикнул Карло, нащупывая на бегу свой сотовый телефон. Теперь внутрь, в палаццо, вверх по лестнице, на второй этаж, потом на третий…
Огромные двери салона распахнуты настежь. Карло дернулся было, направив пистолет на фигуру на экране, выбежал на балкон, обшарил кабинет Макиавелли – все это за несколько секунд.
Он дозвонился по сотовому телефону до Пьеро и Томмазо, которые ждали в микроавтобусе перед музеем.
– Быстро к его дому! Держите под наблюдением и фасад, и тыл. Если появится – убить и разрезать!
Потом набрал другой номер:
– Маттео?
Сотовый телефон Маттео зазвонил у него в нагрудном кармане, когда он остановился, тяжело дыша, перед запертой задней дверью палаццо. Он осмотрел крышу и темные окна, проверил дверь, держа руку под пиджаком, на рукояти засунутого за пояс пистолета.
Достал и открыл телефон:
– Слушаю!
– Что-нибудь видишь?
– Дверь заперта.
– Крыша?
Маттео посмотрел вверх, но не успел заметить, как в окне над ним отворились ставни.
Карло услышал в телефоне шорох и крик, и вот он уже бежит вниз по ступеням, падает на площадке, вскакивает, снова бежит, мимо охранника у входа во дворец, который теперь вышел наружу, мимо статуй по обе стороны от входа, за угол, и, топая, устремляется к задней двери во дворец, спугнув на ходу несколько парочек. Здесь темно, он все бежит, сотовый телефон на бегу вскрикивает у него в руке, как маленький зверек. Какая-то фигура перебежала через улицу впереди, закутанная в белое, точно в саван, бежит вслепую, прямо навстречу motorino, и мотороллер сбивает его на мостовую, фигура вскакивает снова и врезается в витрину магазинчика на той стороне узкой улицы, напротив дворца, прямо в толстое витринное стекло, поворачивается и бежит назад, все так же вслепую, сущее привидение в белом, вопящее: «Карло! Карло!» – огромные пятна расплываются на порезанном холсте, в который оно закутано, и тут Карло наконец поймал брата в объятия, разрезал пластиковую полоску вокруг его шеи, которая плотно натягивала холст у него на голове, а холст весь уже пропитан кровью. Стащил холст с Маттео и обнаружил, что тот весь исполосован – и лицо, и грудь, и живот, на груди порез очень глубокий, из раны хлещет кровь. Карло оставил его на минутку, чтобы добежать до угла и оглядеть улицу в обе стороны, затем вернулся к брату.
Когда завыли приближающиеся сирены и мигающие огни заполнили пьяцца делла Синьория, доктор Ганнибал Лектер, поправляя манжеты, подходил к gelateria[144]144
Кафе-мороженое (ит.).
[Закрыть], расположенному поблизости, на пьяцца де Джудичи. У тротуара стояли мотоциклы и motorinos. Доктор подошел к юноше в кожаном гоночном костюме, заводившему огромный «Ducati»[145]145
Марка мотоцикла.
[Закрыть].
– Молодой человек, я в отчаянном положении, – сказал он, удрученно улыбаясь. – Если я через десять минут не буду на пьяцца Беллосгардо, жена меня просто убьет. – И он протянул юноше банкнот в пятьдесят тысяч лир. – Вот сколько сейчас стоит моя жизнь.
– И это все, что вам нужно? Просто подвезти? – спросил молодой человек.
– Просто подвезти. – Доктор Лектер показал ему пустые руки.
Мощный мотоцикл вихрем пронесся сквозь все потоки транспорта на улице Лунгарано. Доктор Лектер, сжавшись, сидел на заднем сиденье за спиной юного наездника. На голове у него красовался запасной шлем, пахнувший лаком для волос и духами. Юноша прекрасно знал город, он проскочил виа де Серральи, достиг пьяцца Тассо, потом рванул через виа Виллани, по узенькому проезду возле церкви Сан-Франческо ди Паола, который выходит на извилистую улицу, ведущую прямо к Беллосгардо, богатому жилому кварталу на холме с видом на Флоренцию с юга. Грохот мощного мотора эхом отдавался от каменных стен по обе стороны улицы, и этот звук, напоминающий треск рвущегося полотна, был крайне приятен доктору Лектеру, наклонявшемуся то вправо, то влево в такт крутым поворотам и боровшемуся с запахом лака для волос и дешевых духов. Он попросил молодого человека остановиться и ссадить его у въезда на пьяцца Беллосгардо, недалеко от дома графа Монтауто, где когда-то жил Натаниэл Хоторн[146]146
Натаниэл Хоторн (Готорн) (1804–1864) – американский писатель-романтик, некоторое время жил во Флоренции.
[Закрыть].
Мотоциклист засунул заработанные деньги в нагрудный карман своей кожанки, и красный огонек заднего фонаря его мотоцикла скоро исчез в глубине извилистой улицы.
Доктор Лектер, возбужденный гонкой, прошел еще футов сто до стоявшего у обочины «Ягуара», достал спрятанные за бампером ключи и завел двигатель. У него чуть саднило кожу у основания ладони, где съехала перчатка, когда он набросил холщовое полотнище на Маттео, после чего спрыгнул ему на голову из окна второго этажа палаццо. Он наложил на ссадину немного итальянской антибактериальной мази цикатрин и сразу почувствовал себя гораздо лучше.
Пока двигатель прогревался, доктор Лектер покопался в кассетах с музыкальными записями и остановился на Скарлатти.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
