Текст книги "Формы и содержание. О любви, о времени, о творческих людях. Проза, эссе, афоризмы"

Бутылка водки и красный презерватив
Помогают ли национальные стереотипы понимать другие народы?

Лет десять назад на дачу к моему другу приехал его приятель – американский славист. Первым делом он достал из кармана бутылку водки и, шумно выдохнув, со стуком поставил ее на стол. Известно же, что зимой и летом одним цветом – нос русского человека. Американец изо всех сил косил под своего. Кончилось дело тем, что, кроме самого гостя, никто к этой бутылке вообще не притронулся. Расхлёбывать водку интеллигентному американскому филологу пришлось одному. Именно он лучше всех соответствовал стереотипу русского человека.

Каждый знает, что немцы впитывают протестантскую этику с пивом матери. Что будет делать тот, кто ведет беспорядочную деловую жизнь, когда придёт Ссудный день?.. Немцы – «сухие, расчётливые, логичные, помешанные на соблюдении всевозможных правил роботы»… Не так ли? Между тем, лет 15 назад одна из левых партий Германии раздавала на улицах красные презервативы с надписью: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Англичане, как известно, «жуткие снобы, холодные, закрытые и церемонные». Недаром крупные британские писатели 19-го века – Чарльз Диккенс, Льюис Кэрролл, Оскар Уайльд – постоянно высмеивали эту черту своего народа. Прошлой осенью я отдыхал в Греции, и в нашем отеле было много англичан. Почти все из них оказались людьми открытыми, совершенно не пафосными и, пожалуй, наиболее приятными в общении из всех европейцев, которые там были.

Как же так? Классики ошибались? Были отщепенцами, принижающими свой народ?.. Думаю, в 19-м веке, в викторианскую эру, многие британцы и впрямь были чопорными. Но национальный характер может меняться вместе с эпохой. Народ давно уже другой, а иностранцы судят о нем по стереотипам позапрошлого века.

Голландцы считаются укуренными развратниками, которые поровну делятся на геев и завсегдатаев борделей. Между тем, когда я был в Нидерландах, гид сказала нам, что трава и проститутки – приманка для туристов, что сами голландцы в массе своей к этому равнодушны и, более того, ценят серьезные отношения и в юности довольно долго хранят девственность. Зачем бросаться на то, что и так всегда под рукой? Пусть бросаются те, кто мечтал об этом всю жизнь.

С другой стороны, иногда национальные стереотипы действительно работают. Все мы наверняка слышали о лени жителей тропических стран. Мой приятель своими глазами наблюдал, как арабские рабочие в Египте чинили бассейн в отеле. Когда раз в несколько часов появлялся их начальник, они резко изображали бурную деятельность. Как только он уходил, они тут же бросали работу и предавались безделью, поставив кого-то на шухере. А потом удивляются, почему они так бедно живут, и говорят, что это «происки сионистов и крестоносцев».

Прошлой осенью я отдыхал с девушкой в Греции. Пытаясь арендовать что-то типа водного мотоцикла или банана, мы не раз сталкивались с тем, что прокатчики уходили домой, когда было ещё светло и жарко и на пляже были люди. А потом греки жалуются, что у них плохо идут дела, подрисовывают гитлеровские усики Ангеле Меркель и винят во всех бедах Германию, которая пытается их спасти. Вот вам пресловутые «расхлябанные греки» во всей красе!

Еще мы заметили, что, когда спрашиваешь там у прохожих, сколько времени идти до такого-то места, они всегда занижают количество минут раза в два, – что в условиях жары – довольно существенное искажение. И дело не в походке: ходим мы можем как раз довольно быстро. Дело именно в национальном характере греков и многих других южных народов. Это чрезмерный оптимизм, склонность недооценивать серьезность разных задач. Вот что творит с людьми яркое солнце и голубое небо, простите уж за гей-пропаганду.

Удивила и телефонная будка на перекрёстке в 300 метрах от нашего отеля. Если ты заходишь туда в дождь и снимаешь трубку, то регулярно получаешь удар тока. Такого я не видел больше никогда и нигде, даже в родной России.

Апофеозом всего стала пробка для ванны в нашем номере. Как-то раз я принял не душ, а ванну – и жестоко за это поплатился. Затычка оказалась такой гладкой и скользкой, что мы потом полночи пытались ее вытащить, чтобы спустить воду. Не помогли ни пальцы, ни перочинный нож. С горя я стал вычерпывать воду из ванны корзиной для мусора, чтобы снизить давление на пробку. Вычерпал почти всю, но и это не спасло. В конце концов моя девушка, медик и будущий хирург, с трудом подцепила эту затычку… скальпелем. А ведь это был приличный 5-звёздный отель! Даже в древних советских ваннах полувековой давности у пробок есть кольцо или цепочка, за которые их легко достать. Вот и говорите после этого, что греки не безалаберны, что «это всего лишь стереотип».

В другом греческом отеле стены между номерами были настолько тонкие, что из соседнего номера, где отдыхали немцы, мои знакомые регулярно слышали крики и шумы, похожие на озвучку типичного немецкого порно. Стереотип о безудержной половой мощи германцев вполне подтвердился.

Оправдывается и расхожее представление о немецкой честности и порядочности. Когда я жил в Баварии, то не раз видел не закрытые на ключ католические храмы с дорогой и роскошной утварью музейного уровня, где порой не было ни единого человека, включая и служителей, – но никто и не думал что-либо оттуда красть.

Вот и получается, что национальные стереотипы то ложны, а то верны. То мешают, а то помогают понимать другие народы.

Напоследок – небольшой хит-парад из замашек, которые приняты в определенных странах, но нам кажутся дикими и абсурдными. Один мой взрослый ученик по английскому рассказывал, что, когда он ехал по Пекину в такси, из окна соседнего автомобиля внезапно высунулся человек, которого стошнило прямо на мостовую рядом с такси. Ученик был в шоке, а водитель невозмутимо сказал:

– Добро пожаловать в Пекин. Ещё не раз такое увидите.

В Кабуле, столице Афганистана, считается нормальным справлять большую нужду прямо на улице, на обочине дороги, у всех на виду. Нам нечего скрывать от народа! Что естественно, то не безобразно.

У казахов и ряда других народов Азии считается жутко неприличным встать из-за стола в гостях, не рыгнув от души. Это будет значить, что угощение показалось вам скудным и не позволило вам насытиться.

Одна моя знакомая утверждает, что когда она была в Италии, то в городском рейсовом автобусе пассажиры то и дело громко, не таясь, испускали газы на разные лады: лирический тенор, драматическое сопрано, бас континуо… Миланская опера отдыхает! И никто на это никак не реагировал. А чего тут такого? Как говорил Сократ, «ничто человеческое мне не чуждо».

А всё тот же ученик, отдыхая в Турции, не раз наблюдал то же самое у немецких туристов. Идёт, допустим, какой-нибудь Ганс с пляжа, никого не трогает – как вдруг слышит откуда-то с неба громкий пук. Поднимает голову, видит на лоджии своего друга:

– А, Карл, это ты? Как поживаешь? Погоды нынче стоят замечательные!

И всё это без тени удивления и смущения у обоих. А что? Надо любить своё тело таким, какое оно есть.

Впрочем, мои родители ничего подобного в Италии не наблюдали. Я и сам, когда жил в Германии, ни с чем подобным почти не сталкивался. Как это можно объяснить? Мои родители были в известных культурных городах Италии, а та знакомая – в местечках попроще? Я сам жил в Германии в старинных красивых городах, а те туристы вполне могли быть из каких-нибудь посёлков или деревень, где люди, так сказать, ближе к природе?

А может быть, просто в любом народе есть разные люди с совершенно разными нравами и привычками, и по одной компании можно судить лишь о части народа, что и объясняет лишь частичную правдивость большинства национальных стереотипов?

А то ведь приедет тот американский славист на родину и скажет:

– Все русские – страшные трезвенники! Я уж и не знал, куда водку деть.

Еврей в Израйле – меньше, чем еврей

Израиль – одно из самых мифологизированных государств на свете. Распространено мнение, что Израиль – это зона непрерывных боёв. Что все люди там проводят жизнь в бесконечных войнах, а на остальное у них не остается ни времени, ни сил. Считается также, что Израиль – страна постоянной невыносимой жары. И что главный источник пресной воды там – широкая и мощная река Иордан. И что чуть ли не все там говорят по-русски. Скажу сразу: всё это не так.

Израиль поразил меня полным спокойствием и налаженностью своей повседневной жизни. За всё время пребывания там я не встретил ни одного человека, который бы нервно подёргивался, ёжился в страхе и постоянно твердил что-то о террористах, которые непременно его убьют. Все люди, которых я видел, умиротворённо занимались своими делами, как в нормальной европейской стране. С другой стороны, все солдаты, с которыми я там общался, признавались, что теряли товарищей в боях. Так что на границах страны действительно идет вялотекущая война. Раз в несколько лет она выплескивается в более масштабные противостояния. Но в остальное время Израиль, кроме городков, сопредельных с Газой, живёт довольно благополучно.

Недалеко от моего дома в Москве стоит монастырь 14-го века. Он считается здесь жутко древним и пафосным. Каждый его камешек охраняется законом. В Израиле, посетив раскопки, вы можете бесплатно забрать осколки глиняной посуды времен Христа в любых количествах. Кусочки посуды 2000-летней давности считаются там современной попсой, которую можно раздаривать направо и налево.

Есть мнение, что в Израиле евреи – выходцы из арабских стран (мизрахи) и евреи из Европы (ашкенази) друг друга недолюбливают. Как бы то ни было, оба солдата, которые охраняли нашу группу, были потомками именно смешанных браков. Так что и это, похоже, во многом миф.

По-русски в Израиле говорит каждый пятый еврей и каждый шестой-седьмой житель. Это, конечно, немало, но, по моему опыту, не настолько много, чтобы легко обходиться одним русским языком в любой ситуации в любом месте. Как правило, я общался с израильтянами по-английски.

Фраза «А не зайти ли нам ко мне на чашечку кофе?» однозначно воспринимается всеми израильтянами как предложение переспать. Собственно говоря, таковым оно и является. Это нечто вроде пароля, действующего по всей стране. Светские израильтяне настолько продвинуты, что вполне спокойно реагируют на такое предложение, даже если оно звучит в день знакомства. Они могут согласиться или отказаться, но не будут истерить.

Религиозные же израильтяне весьма забавны. Так, один мой товарищ из группы, Павел, на четыре дня остался в Израиле у своих родственников. Вечером пятницы, после наступления шаббата, кто-то из них, поворачиваясь, случайно задел выключатель и погасил свет. Зажечь его обратно он уже не мог. Ведь это стало бы нарушением шаббата. Павла это ввергло в культурный шок.

– Так повернись обратно и задень выключатель так, чтобы он включился! – отчаянно призвал он своего религиозного родственничка.

– Не могу Господа обманывать, – благочестиво ответил тот.

До вечера следующего дня они сидели без света.

Впрочем, есть в Израиле место, где иной российский турист найдет для себя нечто глубоко родное. Это Петах-Тиква. Всё тот же Павел рассказывал, что, оказавшись там как-то вечером, он ни разу не услышал там разговоров на иврите и не встретил ни одного религиозного человека. Даже большинство вывесок было на русском. Ну и, конечно, всё было какое-то раздолбанное. На площади – огромная акустика, из которой орет металл, рядом – рокеры и другие неформалы.

В магазин заходят панки, все в пирсинге, с ирокезами и в крови. Они говорят:

– Дайте «Жигулёвское»!

Продавец их спрашивает:

– Чё вы в крови?

– Да опять вот гопы пришли, ща мы их всех порежем.

Таковы будни одного из первых сионистских поселений Врата Надежды.

Израиль, конечно, южная страна. Но жарко или относительно тепло там не 12, а скорее 9 месяцев в году. Зимой же погода там стоит весьма переменчивая. Один день там может быть 25 градусов тепла в тени, да при ясном небе. Но уже на следующий похолодает до 15, а то и до 10 градусов, будет пасмурно, дождливо и ветрено. Вообще израильская зима славится своими холодными сильными ветрами. Утром, вечером, а особенно ночью, они создают ощущение такого холода, что приходится надевать и шапку, и шарф, и перчатки, и шерстяной свитер, и зимнюю куртку… Вы не поверите, но иногда мне приходилось одеваться там теплее, чем в Москве большую часть зимы 2006—2007 гг.

Что касается знаменитой реки Иордан, то по размаху это не только не Волга, но и не Ока и даже не Москва-река. По размеру ее можно сравнить разве что с Яузой. Хотя и это сравнение может оказаться в пользу последней. Понятно, что столь мелкая и узкая речка не может служить главным источником пресной воды для 8-миллионого государства. Основные запасы влаги хранит озеро Кинерет, оно же Тивериадское озеро, оно же Галилейское море. Да-да, то самое! Впрочем, в последние годы из-за долгих засух и его хватать перестало. Поэтому Израиль всё активнее переходит на опреснение воды Средиземного и Красного морей. Думаю, за этой технологией – будущее для всех сухих стран, имеющих выход к морю.

Любопытно, что израильские косметические фирмы, боясь отпугнуть покупателей столь «готичным» и декадентским названием, как Мертвое море, называют его «целебным морем». Так, на кусках мыла, которые я там купил, крупно написано: Sea of Spa. И гораздо мельче и ниже: Dead Sea.

Характер крупнейших израильских городов передаёт известная местная поговорка: «Пока Иерусалим молится, – Тель-Авив развлекается, а Хайфа работает». Всеобщий призыв в армию и одновременно гуманность израильских военных ёмко описывает другая пословица: «В Израиле каждый человек – солдат, но каждый солдат – человек».

Игорь Губерман в свое время сказал: «Еврей в России – больше, чем еврей». Что он имел в виду? Очевидно, некую мифологизированность советского и российского еврея. Отрицательный стереотип гласит, что евреи постоянно всех обманывают, пьют кровь христианских младенцев, паразитируют на других народах, стремятся к мировому господству, а то и уже его тихонько достигли, и прочий подобный бред.

Положительный стереотип приписывает евреям практически поголовную гениальность. В музыке, литературе, науке, журналистике, шахматах, политике, предпринимательстве, медицине, адвокатуре и еще целом ряде областей. В любом случае еврей в народном сознании – не просто человек определенной национальности, одной из великого множества, а некий сверхчеловек, положительный или отрицательный.

В Израиле же всё неоднозначно. С одной стороны, религиозную и этническую сохранность еврейского народа обеспечивает именно Израиль. Там население устойчиво растет, а вот за пределами Израиля евреи вступают в смешанные браки и стремительно ассимилируются.

С другой стороны, перефразируя Губермана, можно воскликнуть: «Еврей в Израйле – меньше, чем еврей!». То есть – меньше, чем тот сверхчеловек, которым рисовало его советское сознание и рисует российское. Еврей в Израиле – необязательно великий писатель или журналист, адвокат или режиссер, предприниматель или политик, врач или музыкант. Еврей в Израиле запросто может быть… рабочим, водителем, фермером, официантом, уборщиком или грузчиком. Считается, справедливо или не очень, что за пределами Израиля такая ситуация просто немыслима.

Основатели Государства Израиль мечтали в свое время именно об этом. Чтобы Израиль стал страной среди стран, а евреи – народом среди народов. То есть просто одним из многих. Не избранным. Ведь за 2000 лет от своей избранности он изрядно утомился. Что же, эта мечта сбылась.

Многие евреи говорят, что они уехали в Израиль для того, чтобы стать евреями. То есть – чтобы не чувствовать постоянную необходимость скрывать от кого-то свою национальность, хитрить, изворачиваться.

В действительности же именно эта необходимость выживать в сложных условиях и сделала евреев такими, какими мы их знаем. Почему они так фантастически преуспели, скажем, в предпринимательстве? Потому что с 800 года христиане в течение веков, если не тысячи лет, разрешали европейским евреям заниматься только торговлей и финансами. Делами, которые сами христиане тогда презирали, а теперь весь мир считает основой современной экономики.

Благодаря постоянному, почти 2000-летнему давлению извне, у евреев шел жесткий естественный отбор. А благодаря ему, в свою очередь, евреи, составляющие всего 0,2% всемирного населения, как только им дали равные с христианами права, получили 14% Нобелевских премий в первой половине 20-го столетия. 29% – во 2-ой половине. И, на сегодняшний день, 32%, то есть фактически треть, в начале 21-ого столетия. И почти все они – евреи галута, то есть изгнания, диаспоры.

Между тем, в первый же день пребывания в Израиле перестаешь думать о том, что 76% людей вокруг тебя, включая и солдат, и водителей автобусов, – евреи. Ты начинаешь видеть в них обычных людей, каких миллиарды во всем мире.

Впервые за 2000 лет оказавшись в большинстве, еврей в Израиле перестает быть мифическим гигантом. Он становится просто нормальным человеком.

Самая азартная игра в мире
Бездны и адреналин шахмат

В списке азартных игр, вызывающих зависимость, почётное первое я бы отдал шахматам. Даже странно, что Госдума их еще не запретила и не ужесточила за них наказание.

В свое время я сам был чемпионом Москвы и России среди юношей в командном составе и хорошо знаю мир шахмат изнутри. Люблю опровергать мифы – с этого и начнем.

Многие считают, что шахматисты – это такие сухие, скучные тугодумы. В действительности трудно найти занятие более адреналинное, чем шахматы, особенно быстрые. Куча эмоций, обломов, эйфории, когда за секунду человек может из выигрышной позиции сделать безнадёжную – и наоборот. Отсюда, кстати, и возникла шахматная пословица: «Самое трудное – это выиграть „выигранную“ позицию». Эту мудрость легко спроецировать и на жизнь вообще.

Надо видеть, как эти люди зверски стучат фигурами по доске во время цейтнота, на висящем флажке (то есть когда время вот-вот закончится – а это обычно поражение). К этому прибавляется и как бы законное жульничество: они так же яростно стучат руками по шахматным часам, чтобы флажок соперника упал раньше времени. Ну как? «Правильные зануды»?..

Почувствовать глубокую внутреннюю напряженность классических, «медленных» шахмат стороннему человеку трудно. Казалось бы, склонились двое над деревянной доской с какими-то фигурками-игрушками и с каменными лицами часами над ней молчат. О чем они думают? Медитируют, наверно? Или вообще уснули? Зачем им столько времени?

А времени этого им часто не хватает. Каждую минуту, каждую секунду идет интенсивный, лихорадочный расчет вариантов. Просто вариантов этих на каждом ходу столько, что и часов не хватит, чтобы всё пересчитать. Математик Яков Перельман, автор «Занимательной арифметики», вычислил: чтобы сыграть все партии, какие только возможны в шахматах, если каждая партия будет длиться ходов 30—40, то все жители планеты должны будут круглые сутки играть много-много тысяч лет. Понятно теперь, почему шахматистам не хватает и по 2—3 часа на партию каждому?..

Шахматы называют «интеллектуальным боксом», и это вполне справедливо. Сумасшедший чемпион мира по шахматам Роберт Фишер назвал шахматы еще жёстче – «тотальной войной». Он переносил противостояние за доской в реальную жизнь. Он открыто заявлял, что, играя в шахматы, хочет «унизить и растоптать» соперников, что ему «нравится смотреть, как они корчатся» – страдают, проигрывая ему партию.

История шахмат знает подобные случаи: эпическая скандальная битва Карпова с Корчным, Каспарова с Карповым, Крамника с Топаловым. Последние двое до сих пор не пожимают друг другу руки не только при встрече, но и даже перед партией, что нарушает турнирный протокол. Впрочем, куда чаще шахматы остаются в пределах «интеллектуального бокса» и не переходят в «тотальную войну».

Справедлив ли стереотип, что «шахматы – еврейская игра»? Отчасти. Далеко не все чемпионы мира по шахматам евреи, но около половины, что немало. Много евреев и среди гроссмейстеров и вообще талантливых шахматистов разных уровней.

Правда ли, что «все великие шахматисты, как и все великие творческие люди, малость того»? Что касается деятелей культуры, то большинство великих писателей и композиторов, действительно, были людьми необычными и непростыми. Многие страдали депрессией, многие покончили собой.

У великих мастеров шахмат всё не так плохо. Художественная литература, в том числе и первого ряда («Защита Лужина» Владимира Набокова, «Шахматная новелла» Стефана Цвейга), рисуют шахматистов гениальными аутистами и безумцами. Как вариант такое бывает, но не скажу, что это правило.

Самоубийц, например, среди чемпионов мира не было вообще. Люди с приветом – были. Вильгельм Стейниц, например, первый официальный чемпион мира по шахматам, искренне считал, что может обыграть в шахматы самого Бога. И это не была шутка или фигура речи. У него действительно была определенная мания величия.

Александр Алехин впадал в запои (а это всегда следствие психологических проблем), почему и потерял ненадолго звание чемпиона мира. (Потом, правда, собрался с силами, вернул звание и так и умер непобежденным).

Чемпион мира Михаил Таль, кумир советской интеллигенции, тоже много пил, отчего и умер в 55 лет. Элемент психологической войны применял за доской даже этот веселый, искрометный, доброжелательный человек. Во время игры он подолгу задерживал пристальный взгляд на лице партнеров. Те чувствовали себя неуютно. Ходили слухи, что он гипнотизирует соперников. Американский гроссмейстер Пал Бенко даже надел темные очки для партии с Талем.

Неофициальный чемпион мира, знаменитый американский гроссмейстер 19-го века Пол Морфи, часто давал сеансы одновременной игры вслепую на многих досках, причем почти всё выигрывал. В конце концов он сошёл с ума, почему и закончил свою блестящую карьеру.

Как бы то ни было, в целом шахматисты гораздо вменяемее и благополучнее, чем, скажем, поэты и художники. Шахматистам нужны логика, трезвость ума, здравый смысл – а это не позволяет совсем уж сдвинуться по фазе. Если шахматист и сдвинется, то, скорее уж, от чрезмерной логичности, от жизни в постоянной борьбе, умственном перенапряжении.

Убиты ли шахматы появлением мощных компьютерных программ, обыгрывающих даже чемпионов мира? Не больше, чем велоспорт «убит» появлением мотоциклов, а скачки или бег – появлением автомобилей. Если шахматисты играют друг с другом, то какое кому дело до этих программ? Программы и Интернет повысили эрудицию шахматистов, их знание всевозможных дебютов, новинок.

Если что они и убили, так это доигрывание – прерывание затянувшейся партии, чтобы продолжить ее на следующий день. Раньше в таких случаях к анализу присоединялись тренеры и помощники чемпиона и претендента, что считалось даже интересным. Мол, вот, к дуэли подключаются секунданты!.. Теперь весь анализ сделает программа, доигрывание превратится в битву компьютеров, а это уже «не романтично» – почему и отменено.

В ответственных турнирах за доской разыгрываются драмы почище, чем в казино. Люди с бордовыми лицами трясутся за шахматным столиком, поскольку ноги их лихорадочно болтаются из стороны в сторону, причем они искренне этого не замечают.

Шахматисты могут играть в русскую рулетку. Мастером такой отчаянно рискованной, опасной игры был любимый народом чемпион мира Михаил Таль. Большинство его блестящих, мушкетерских комбинаций-авантюр опровергались путем тщательного, скрупулезного анализа, но только потом, после партии, целым коллективом. Его же соперники, в одиночку, за доской, с нервами, с ограниченным временем, часто терялись – и с треском ему проигрывали.

Самообладание Будды очень помогает шахматисту. Если, сделав ход и вдруг поняв, что совершил оплошность, он даст волю чувствам и начнет гримасничать, сокрушенно закрывать лицо руками, грустно вздыхать, обреченно смотреть в пол, то его соперник легко поймет, что сделана ошибка и надо ее найти. Если же шахматист останется непроницаем, будет сидеть и смотреть на доску, как ни в чем не бывало, то он, по крайней мере, не подскажет сопернику, что ошибся. Я шел еще дальше и начинал напряженно смотреть совсем на другой край доски, чем тот, где ошибся и где эту ошибку могут заметить.

Шахматисты бывают самоуверенны. «Тот не шахматист, кто, проиграв, не скажет, что у него была выигрышная позиция» – подметили в свое время еще Ильф и Петров. «Ну ты же понимаешь, что у тебя была полная труба и что выиграл ты случайно, только на зевке?» – подобные фразы любой профессиональный шахматист слышал и говорил много раз.

Шахматная партия – это битва, это даже целая жизнь с кучей внезапных поворотов сюжета, с неожиданными провалами в пропасть с вершины и, напротив, чудесных спасений. Шахматы – это смесь игры в бисер Германа Гессе и рулетки Достоевского.