Текст книги "Феномены древней культуры востока Северной Азии"

Сами фигуры обоих лосей являются символами-ипостасями Великого Бога земли. Они не показывают, а рассказывают, что Великий Бог в ипостаси лося создал Вселенную т. е. не Вселенная имеет форму лося, а её создал Бог в ипостаси этого животного, являющегося символом Бога.

У первого лося рёбра имеют несколько другое значение. Они являются дугами, показывающие фигуру в груди (вульву Богини) в движении, что создаёт впечатление облаков. От значения сердца легко отказаться, т. к. туша лося в разрезе не соответствует символике неолита. Вульва-линза действительно здесь изображена как символ не просто женщины, а Великой Богини, которая обеспечивала плодородие на земле через дождь. Но оно невозможно без участия мужского начала и поэтому рядом с ней находится фаллос (продолговатая фигура), имеющий не символический, а скорее схематический вид. Это противоречит символизму неолита и выбивается из единообразной расшифровки элементов внутреннего поля лося. Однако фаллос можно представить как эмблему (тот же символ) Бога земли – супруга Великой Богини, и тогда дешифровка становится в одном ключе. Эмблемы так же широко применялись в неолите как и символы. Изображение соития вульвы Богини и фаллоса Бога, вероятно, по представлению древних людей, обеспечивало в живой природе плодородие. Такое понимание внутреннего смысла изображений вполне гармонично и непротиворечиво. Таким образом, вульва и фаллос – знаки плодородия не просто женщины и мужчины, как считал В.Е. Медведев, а Великой Богини неба и её супруга – Великого Бога земли.

Но гениальность мастера этого рисунка заключается в том, что он сумел объединить функцию плодородия Великой Богини с её функцией подательницы небесной воды, изобразив отходящие от вульвы дуги – «рёбра», движением облаков по небу-вселенной. Подобным образом изображались облака и в неолите запада Евразии.

Понятна также семантика двух завитков-волют у этого лося. Это глаза Великой Богини. Такое же изображение глаз встречается очень часто в неолите Запада и нередко на Нижнем Амуре.

Таким образом, все элементы внутреннего поля лосей гармонично уложились в понимание древним человеком строения вселенной. Нигде в мире подобных изображений вселенной нет, но ценность их принижена недостоверной академической интерпретацией.

Лосиная тема была характерной для мифологий многих древних народов: раннеземледельческих, индоевропейских, сибирских, дальневосточных, американских индейцев. Но только у индоевропейцев и их предков лось имел культовое космологическое значение, представляя Создателя вселенной. У других народов лось, как правило, представлял объект охоты на земле или мифологии – в небе.

Глава № 21
Чёрный Бог земли Сикачи-Аляна

В религиозных представлениях неолита Передней Азии большое место занимал т. н. Чёрный Бог. Это не Бог тьмы, а Бог «низа» т. е. земли. Почитался он якобы протосемитами, имел ипостаси различных животных: медведя, быка, козла, осла, льва, барса, собаки, кабана, зайца и др., а так же фаллоса. В IV тысячелетии до н. э., по версии норманнской исторической школы, протоиндоевропейцы заимствовали эту религию и разделили Чёрного Бога на две ипостаси, выделив Белого Бога, который стал обитать «наверху», а Чёрный Бог «внизу». Белый Бог сохранил многие признаки и ипостаси Чёрного Бога и стал на место его в религии индоевропейцев, т. е. являлся по существу тем же Чёрным Богом. Он поднимался в небо в виде крылатого огненного змея (молнии) и творил грозу, не уступал в свирепости Богине неба.

Обличье его в изображениях встречается редко в сравнении с Великой Богини неба, и представлялось в человекоподобном уродливом образе великана и старика. Великаном считался, потому что ему приписывалась сверхестественная сила, а старость была связана с тем, что он считался прапредком, хотя обладал необычайной сексуальной потенцией (илл. № 200) – вероятный образ Чёрного Бога, неолит Приамурья).

илл. № 200

В период поклонения Великой Богине неба, он являлся Богом земли и был властителем подземного мира и преисподней, а во II тыс. до н. э. занял место Богини на небе.

Эмблемой Бога земли являлся прямой крест и свастика. Солнце иногда считалось головой Бога, оно принималось за дочь Бога или представлялось глазом неба (варианты мифологии). В любом случае оно было божеством земли, а не неба, поскольку вставало и уходило в землю.

Перун – это тот же трансформировавшийся Бог земли, поднимавшийся в небо и совершавший грозу, т. е. он и Белый Бог.

В неолите земля представлялась квадратной или прямоугольной, поэтому Бог земли имел в тысячелетиях очень устойчивый символ квадрата, прямоугольника или ромба. Совмещение рисунка диска с крестом, прямоугольником или ромбом выражало идею связи женского и мужского начала, т. е. Богини и Бога. В малоазиатской символике неолита с VI тысячелетия до н. э. знак земли часто изображался в виде нескольких квадратов или ромбов, вписанных друг в друга. Изображение их на женских статуэтках, символизировало оплодотворение Богини неба Богом земли (илл. № 201).

илл. № 201

Прямоугольники, вписанные друг в друга с вогнутыми сторонами изображёны на шее одной из знаменитых личин на цветной керамике (илл. № 50), которая числится у академистов как маска монголоидного шамана. Это символ Бога земли, означающий оплодотворение Великой Богини, что, как понятно, полностью отрицает академическую интерпретацию личины как монголоидной и, тем более, как шаманской.

В петроглифах и рисунках на керамике Приамурья присутствуют символы и ипостаси-эмблемы Бога земли – это рисунки кабана в Сикачи-Аляне, собаки и зайца(?). Эти рисунки-эмблемы подтверждают слова археолога В. Стасова: «Тут вовсе не следует предполагать рисунки живых существ, тут у нас перед глазами идолы».

Петроглифы Приамурья отличаются преобладанием антропоморфных масок-личин. Наряду с личинам Великой Богини неба, следовало ожидать и выявления личин Великого Бога земли – Чёрного (Белого) и Перуна, образ которого трансформировался из Чёрного Бога. Они уже были выявлены в каменной скульптуре из музея г. Николаевска и петроглифах Сикачи-Аляна. Но здесь, в Сикачи-Аляне, существует ещё довольно заметное изображение личины, которую исследователи окрестили как рисунок тигра (илл. № 202).

илл. № 202

Схожесть есть, но портретных изображений животных в неолите не делали. Поэтому, как заметил В. Стасов, перед глазами у нас идол. Он имеет несколько элементов внешности, которые характерны и для изображений Перуна – это морщины на лбу, большой нос, овальный рот, да и под правым глазом штрихов больше чем под левым, как у личины и скульптуры Перуна. Эти аналогии позволяют предположить, что личина является изображением Чёрного бога. Личина, вероятно, более древняя, чем образ Перуна, поскольку класс рисунка довольно низкий. Возможно, она явилась прообразом для изображений этого Бога.

На подбородке у него изображён рисунок похожий на рот личины на боку лошади, что и вызывает представление о связи между ними, как Бога и солнца (илл. № 109). Эта личина выполнена в схематической форме и не имеет сияния и аномальных признаков лица. Единственно несколько атипическим является изображение рта, указывающее, что это не человеческое лицо. Это и позволяет не относить её к Великой Богине. Выражение лика доброжелательное, даже улыбающееся. В неолите Запада солнце изображалось символически в виде диска или розеток, без окружающих его лучей, поскольку оно считалось не светилом, а божеством, но второстепенного ранга. А изображение дисков с лучами, как доказал А. Голан, на самом деле является небом. Такие изображения можно назвать псевдосолнцем. Не солнце, а небо, по представлению древних людей, излучало свет, т. к. они видели, что светло уже было, когда солнце ещё не взошло или когда уже зашло. Позже в Ветхом завете тоже было указано, что Бог создал свет раньше чем солнце.

Эта идея пришла из неолита. Она тоже противоречит интерпретации изображений Великих Богинь, как сияющих солнечных драконов или солнц.

Однако поклонения солнцу в неолите не было. Оно появилось в бронзовом веке. Почитание солнца как божества, принадлежащего Богу земли существовало, но это божество было второстепенным. Солнце иногда имело в представлениях людей женский пол и считалось девушкой. Но это божество принадлежало именно земному Богу, поскольку люди наблюдали, что оно на западе опускается за горизонт во владение Бога земли – «огненную яму», что сопровождалось вечерней зарёй. Извержение вулканов подтверждало, по их мнению, существование подземного огня и т. о. земного Бога огня. Ночью солнце умирало, а утром вновь порождалось Богиней неба и Богом земли.

Ночное пребывание солнца в утробе лошади, как считает Спижевой, тоже отражено в петроглифе Сикачи-Аляна в виде двухрукавной (незрелой) свастики с кругом-небом в средине (илл. № 108), т. е. ночью лошадь под землёй беременна дневным (небесным) солнцем, отцом которого является Бог земли, а свастика являлась его эмблемой.

Такой вариант интерпретации возможен, но есть и другой. В религии неолита лошадь считалась также ипостасью Бога земли, при этом выходит, что сам Бог является Богом-лошадью-солнцем, а не просто лошадь возит солнце. И сам рисунок рассказывает, что Бог земли в ипостаси лошади движет солнцем. Это указывает на существование веры в Великого Бога земли и на Амуре.

На Нижнем Амуре в неолите выявлена и четырёхрукавная свастика на диске – пряслице (илл. № 158). Диск – это символ Богини неба, а крест или свастика в неолите символ Бога земли. Изображение их на пряслице отражает супружеское единение Богов. Вероятность создания свастики предками нанайцев, как понятно, равна нулю.

В Шереметьеве тоже имеется личина мужского изображения (илл. № 117), которую можно принять за Чёрного Бога или его ипостась – Белого Бога, тем более, что она имеет все признаки старика и божества – лысая голова, окладистая борода, сияние вокруг головы, аномально узкие и длинные глаза, а под ртом выписан знак «М».

Кандидат филологических наук из Ростовского Государственного Экономического Университета Елена Александровна Миронова в своих исследованиях доказала, что знак «М», который нередко изображался на керамике неолита Европы, произошёл из натуралистического рисунка Богини в позе роженицы (илл. № 203), позже он трансформировался в схематический рисунок (илл. № 204), а затем в символ (илл. № 205). В неолите Нижнего Амура он встретился в петроглифах довольно часто. В одних случаях в качестве утверждения изображения именно Великой Богини (илл. № 170), (илл. № 206).

илл. № 203

илл. № 204

В других случаях этот символ указывает на присутствие Богини в изображении Бога, что означает неразрывную связь и единство между ними (илл. № 117).

илл. № 205

илл. № 206

Таким образом, насельников Нижнего Амура нельзя называть солнцепоклонниками. Они, скорее, были поклонниками неба и земли, а, точнее, Богини неба и Бога земли, как и единоверцы белой расы Передней Азии, Ближнего Востока, Юго-Восточной Европы, Русской равнины, которые являлись такими же европеоидами – будущими ариями и индоевропейцами.

Глава № 22
Значение выявления европеоидной археологической культуры Нижнего Амура для понимания этногенеза и образования цивилизационных центров Евразии в неолите

Судя по современным историческим материалам, затрагивающих неолит Евразии и освещающих его культурогенез, у исследователей появилась потребность понимания этого процесса – его механизма. Древние культуры включают многочисленные элементы его: письменные знаки – праруны, руны, литерные руны, эмблемы, символы, орнаменты, петроглифы, статуэтки, набор божеств, обряды, мифы, орудия труда и охоты, жилища и др.

У исследователей существует два подхода к изучению культурогенеза: моногенетический и полигенетический, которые, однако, существенно стеснены в возможностях решения его вопросов. Как результат этого появилась и третья гипотеза, примеряющая эти противоположности. Её предложил В.Д. Косарев – исследователь древних знаковых систем. Он назвал её «палеоконтактный мультирегионализм».

Эта концептуальная позиция предполагает, что культурная эволюция шла в ряде регионов относительно самостоятельно, однако никогда не была полностью изолирована. Культура т. о. развивалась в них самостоятельно и одновременно на общей основе. При этом существовала и диффузия и конвергентность культурных явлений, хотя они не были определяющими.

Появление некоторых общих (универсальных) символов в т. ч. и графических, а затем и рун, автор связывает с общим психогенезом пралюдей, рождающим общие для них материальные и духовные потребности. Это обусловило базовое единство письменных систем всей планеты, отмечая, что это касается, в основном, знаков геометрического характера. В этом и состоит суть конвергенции – сходное, но независимое образование знаков.

Он выделил универсальный репертуар знаковой символики, большинство или некоторые элементы которого можно найти практически во всех письменностях, которые не могли быть, якобы, связаны между собой, что противоречит моногенетической концепции. Учёный выявил обширный корпус прарун, рун палеолита, мезолита, неолита аналогичных или даже идентичных современным знакам трёх алфавитов Евразии – греческому, латинскому, кирилличному, а также слоговому письму и китайскому иероглифическому.

Косарев создал классификацию письменных знаков древности, где выделил праруны, руны и литерные руны, а так же сгруппировал их по хронологии. Он развенчал представления старой парадигмы, что письмо было изобретено лишь однажды в Месопотамии, и все последующие системы письма были ответвлениями от этого истока. По логике этой устаревшей доктрины «китайская, индуиская письменности развились из ближневосточных прототипов». Сюда он так же отнёс письмо Египта, долины Инда, знаки культур Винча, Лепенского Вира, трипольской культуры, македонско-болгарские руны, символы эпохи Дзёмон, руны острова Итуруп и др.

Он определил т. о, что рунические знаки, как и письменность возникли и распространялись не из единого центра, а регионально, т. е. очагово во всей Евразии. Понятно, что это касается и других символов, эмблем, орнаментов и вообще культурогенеза, который в свою очередь тесно связан и с этногенезом. При этом учёному ничего не оставалось, как признать полигенетическую концепцию происхождения человека разумного, т. е появление его одновременно в самых различных регионах планеты.

Однако на данном этапе генетикой признано, что человечество имело в своём начале только одну родительскую пару, т. е. антропогенез всё же был моногенетическим. Но этногенез по определению мог быть только полигенетическим, учитывая шеститысячный отряд различных этносов планеты, который не мог образоваться в одном центре и тем более единовременно. Значит этот процесс происходил в разных регионах, а с ним, очевидно, был тесно связан и культурогенез с вызреванием к неолиту центров древних цивилизаций, артефакты которых можно интерпретировать сегодня, а по ним создавать представлении об этносах или предэтносах оставивших их.

Исторической наукой давно замечено удивительное совпадение или тождественность символов, орнаментов, топонимов в разных уголках планеты, что уже не принято считать чем-то необычным. Б. Мойшезон заметил: «Когда два явления вдруг обнаруживают перед нами совпадение нескольких свойств, то трудно отделаться от мысли, что такие совпадения имеют общую причину, что за ними кроется нечто таинственное и важное, не лежащее на поверхности».

Эту тайну по своему раскрыл крупнейший исследователь древних знаков и символов А. Голан, который справедливо указал, что единственным средством проверки, при анализе исторических событий является перечисление разного рода совпадений, особенно многократных. И таким образом, по его мнению, доказывается правильность дешифровки письменных документов, генетическое родство языков и археологических культур. Дополняя его, следует сказать, что и родство этносов – носителей этих культур и языков, которые, очевидно, должны иметь для этого не только общее мировоззрение, религию, но и близкородственную связь, для того чтобы сохранилась преемственность речи и элементов культуры – символов, знаков, орнаментов, хотя этносы могли существовать и на отдалённых территориях.

В неолите повсеместно происходило переселение племён. Присутствие альтернативных верований и воинственных этнических образований на пути переселения могло существенно ограничивать языковой и культурный обмен между ними, да и само переселение. По-видимому, процесс переселения происходил многоэтапно, медленно, с созданием новых археологических культур. Но не исключено, что переселение отдельных племён могло происходить и достаточно быстро с одного региона планеты в другой. В первом случае символика, полученная переселенцами на первичной родине, претерпевала значительные изменения – она терялась, приглушалась, заменялась и изменялась до неузнаваемости, хотя ничтожная часть могла и сохраняться.

В случаях достаточно быстрого переселения в течение нескольких лет или десятилетий символика, видимо, и сохранялась, и могла приобретать инвариантность с ещё более сложной и оригинальной семантикой, чем изначальная. Выявление таких тождественных вариантов символики в отдалённых уголках планеты всегда многозначительно, загадочно и на первый взгляд невероятно. Очевидно, такое было возможно только в среде родственный этносов, имеющих общее мировоззрение и религию.

В некоторых случаях родство этносов учёными аргументируется, в других его отсутствие научно не доказывается, а принимается за аксиому. Например, следует ли доказывать отсутствие этнического родства между европеоидами и северными нижнеамурскими монголоидами – нивхами и нанайцами? Понятно, что в рамках существующей невнятной парадигмы механизма этногенеза, не следует. Но что делать, если символы неолита Нижнего Амура в большинстве своём тождественны символам Западных регионов этой эпохи – Ближнего Востока, Европы, Передней Азии.

Академисты выбрали проверенные способы игнорирования этого факта – замалчивание и ложную интерпретацию символов. Более того, нижнеамурская символика ими всячески камуфлировалась под шаманскую – верования северных монголоидов. Такие совпадения академическая наука объясняет сходством условий проживания этносов, постулатом конвергенции, общностью человеческой психологии (В.Д. Косарев), случайными совпадениями.

В своей книге «Миф и символ» А. Голан легко расправился с такими утверждениями. По его мнению это положение ничем не доказано, т. к. тождественные абстрактные изображения (символы) разных народов не имели объективного мотивирования. А единство человеческой психики должно распространяться не только на тех, кто создавал тот или иной символ, но и на тех, кто теперь их расшифровывает, иногда почему-то с большим трудом, не проявляя единства психологии. А постулат конвергентности не обоснован даже на уровне гипотезы, и с этим нельзя не согласиться. Как считает Голан, это пример мифологического мышления, где кажимость считается истиной, основывающейся на вере, не нуждающейся в доказательствах. Предпочтение А. Голан отдал диффузии идей по планете, которой, однако, могла препятствовать, если не враждебность, то во всяком случае отчуждённость различных этносов – военная и религиозная. В тоже время учёный считает, что символы даже при различных верованиях этносов не относились к области идеологического разобщения и представлялись позитивными. Они, будучи однажды изобретёнными, якобы, стали достоянием всего человечества, не останавливаясь перед географическими препятствиями и этническими барьерами. Диффузия, по его мнению, происходила из единственного цивилизованного центра – Ближнего Востока, населённого предками мудрых евреев. Но так ли это?

Похоже, что это тоже пример мифологического мышления самого А.Голана. На примере символов неолита Нижнего Амура трудно представить, что тунгусо-маньчжурские племена – предки нанайцев могли использовать в своих шаманских верованиях такие западные символы, как свастика, «Рога барана», «Священная триада», трикветра (трискелион), божественное сияние над головами богов и др. Такое противоречие сводит на нет концепцию диффузии позитивной символики, равно и других знаков и языка в разноэтнической среде. Что же тогда остаётся? Остаётся нечто «таинственное и важное, не лежащее на поверхности», как считал Б. Мойшезон.

В книге А. Голана, при всей её позитивности (создание классификации и де факто принятой всеми терминологии древних символов) есть один существенный недостаток – в ней не опубликовано ни одного символа нижнеамурского неолита, включая и петроглифы Сикачи-Аляна. Они были хорошо известны учёному, т. к. он неоднократно ссылался на работы А.П. Окладникова по неолиту Нижнего Амура. Почему же тогда они были проигнорированы? Видимо потому, что существование их противоречило концепции диффузии из ближневосточного центра цивилизаций на Нижний Амур. По другому это не объяснить. В чём же противоречие? Голан утверждает, что диффундирующие из центра на периферию символы, должны затухать, теряться, изменяться, приобретать другой смысл в иноэтнической среде, что вполне логично в его концепции. Но на Амуре они почему-то не затухли и не обеднели, а сохранили тождественность, а иногда даже идентичность. В некоторых случаях они рассыпались на инварианты или приобрели более богатую окраску, комбинацию между собой, сохранив первоначальную семантику. Значит концепция диффузии символов неверна или имеет ограниченное применение, т. е. годна только для определённого времени эволюции культуры. Какого же? На этот вопрос даёт ответ теория этногенеза Ю.Д. Петухова, рассмотренная в этой статье на примере неолитической символики Нижнего Амура. Её наиболее ярко представляет Вознесенская археологическая культура, включающая основную массу петроглифов Амура и р. Уссури, впадающей в него, а также краснолощеную керамику с криволинейным орнаментом. Символика этой культуры широко представлена меандром, ромбами, свастикой, овалами, спиралями и другими рисунками характерными для неолита западных земледельческих регионов – Триполья, Ближнего Востока, Передней Азии, Предкавказья. Цвета нижнеамурской керамики представлены не только красным цветом, но и чёрным, коричневым, жёлтым, так что она действительно крашеная, а не только краснолощёная. Этот факт академистами игнорируется, как и многое другое, но он достаточно аргументировано представлен в таблице соответствия символов. Никто из дальневосточных археологов, к сожалению, не причислил краснолощеную керамику к крашеной керамике. Казалось бы разница несущественная, т. к. и крашеная керамика тоже является лощёная, но этот термин сразу бы ввёл её в общий круг археологических культур крашеной керамики, имеющей масштабное распространение в Евразии: Месопотамия, Египет, долина Инда и Ганга, Туркмения (Геоксюрский оазис), культура Триполье-Кукутень, Иранский регион, Балканы (Лепенски Вир), Тибет, регион Хуанхе и Янцзы. Сюда же можно отнести, обнаруженный американским антропологом Стивенсом Янгом в 1966 году очаг культуры крашеной керамики в Таиланде – культура Бан-Чанг, по многим параметрам тождественный культуре Триполье-Кукутень. Эта тождественность по четырнадцати совпадающим признакам выявлена недавно Е.А. Мироновой.

На эти центры легко накладываются очаги развития письменности, отмеченные В.Д. Косаревым: Месопотамия, Египет, долина Инда, Лепенски Вир, Ближний Восток, Средиземноморье, Тибет, Енисей, Юго-восточная Азия, Китай и др. Справедливо задать вопрос – как образовались в одно время на такой огромной территории схожие культуры, ставшие центрами цивилизационных процессов и не уступающие друг другу в значимости отдельных признаков культуры?

Медленная диффузия культуры из одного ближневосточного центра по Голану, конвергентное развитие культур разных этносов в различных регионах по Косареву – невероятно! Быстрое переселение продвинутых этносов с Запада на Восток сомнительно, если учесть, что оно не могло происходить в агрессивной иноэтнической среде. Количество переселенцев в сравнении с количеством аборигенов различных регионов на пути движения было ничтожно малым. Риск быть уничтоженными воинственной чужеродной этносредой многократно превосходил стремление добраться до цели переселения. Да и знали ли переселенцы эту цель? Кажется, что ответа на этот вопрос нет, по крайней мере, в рамках существующей невнятной теории механизма этногенеза, которую все исследователи стараются обойти стороной, заменяя название древних этносов, названиями археологических культур. Однако это не так, Существующая теория этногенеза Ю.Д. Петухова позволяет устранить все вопросы и привести в соответствие все противоречия. Кратко суть её заключается в том, что древний мир людей был представлен лишь одним первоэтносом европеоидов, который и представлял собой вид человека разумного. Ему, и только ему, принадлежали эпохи от палеолоита до финала неолита – времени, когда стали возникать новые сапиентизированные этносы по всей планете, достигшие своего расцвета лишь к началу нашей эры. Становление их происходило путём гибридизации европеоида с архантропами различных видов, населявших разные регионы планеты, включая и неандертальцев Европы. Процесс гибридизации происходил в Евразии в нескольких очагах, которые позже стали центрами цивилизационных процессов, рассмотренными раньше. Они представляли собой этнококоны, ядрами которых были европеоиды. Вокруг них образовывались близкородственные этносы, а на периферии дальнородственные. Близкородственные получили от европеоидов большую сапиентизацию и культуру, что позволило им выжить, стать равноценными европеоидам и в дальнейшем принять участие в развитии культуры: письменности, символики, гончарного искусства, религии. Дальнородственные предэтносы и исходные архантропы не прошли «бутылочное горлышко» этногенеза и со временем исчезли, не оставив сколько-нибудь значимой культуры, как определил Ю.Д. Петухов.

В дальнейшем многократная повторная гибридизация между предэтносами и европеоидами привела к существованию в настоящее время шеститысячного отряда современных равноценных по сапиентизации этносов планеты, но имеющих свои особенности и антропологические, и психологические. Но сохранился и основной этногенетический ствол первоэтноса, прямыми потомками которого являются славянские этносы.

В этой теории всё просто и внятно: есть первоэтнос и производные этносы, как в семье у людей, где есть родители и дети, которые подрастая, как сказал поэт: «из жизни вытесняют нас». Исходя из этих представлений, следует ввести в научный оборот понятие о первичности в историческом процессе – первоэтнос, первоязык, перворелигия, первописьменность, первосимволика и т. п. Исходя из теории Ю.Д. Петухова, именно первоэтносу и должно принадлежать всё первичное, что возникло в древнем мире. Другими словами, все археологические культуры неолита в каких бы уголках планеты их ни обнаруживали, были созданы первоэтносом – европеоидами. А первичные элементы культуры, пришедшие из палеолита, также принадлежали европеоидам. Понятно, что в разных цивилизационных центрах развивающаяся культура должна иметь инварианты, но вместе с тем в однородной этнической среде европеоидов идеи, мировоззрение, религия, символика, язык легко распространялась на большие расстояния и не имели границ и препятствий. Эти составляющие культуры не угасали по мере распространения по миру, а разгорались в других родственных этнокультурных очагах. Петухов выделил пять таких очагов в Евразии: Европа, Ближний Восток, Индия, Средняя Азия, Сибирь. Новые исследования позволяют к ним добывить и Юго-Восточную Азию – культура Ван-Чанг (Е.А. Миронова) и культура Яншао (А.А. Тюняев). Наиболее яркое доказательство правильности теории Петухова представляет Вознесенская археологическая культура неолита Нижнего Амура, неверно интерпретированная академистами в пользу принадлежности её предкам северных народностей, населявших, якобы, этот регион в неолите. Но это не так. Здесь выявлен самостоятельный центр производства крашеной керамики, по изысканности орнаментов и символики не уступающей лучшим образцам других центров её производства в Евразии. Как выявлено нами, идейность и семантика изображений на керамике и в рисунках на камнях оказались тождественны европейским, переднеазиатским и другим. Но особенное сходство они имеют с трипольскими символами, что отметила также Е.А. Миронова в отношении культуры Бан-Чанг. Это же можно сказать и о культуре Яншао. Знаки и символы этих культур отражают общие мировоззренческие представления людей этих регионов. Сомнений в том, что это культуры европеоидов, нет, хотя нижнеамурская культура не является земледельческой, как другие, но носители её были также оседлы.

Этот образ жизни позволяли им иметь необыкновенно огромные уловы проходной красной рыбы на Амуре. Это был их хлеб, дававший им возможность, как и зерно, делать большие пищевые запасы на весь год. Ограничения в рыбе не было, её всегда бывало очень много. Её не нужно было даже ловить – она заходила косяками в мелкие, впадающие в Амур речки и, не вмещаясь в них, выдавливалась на берег. Проблема была только в сохранении её – консервации. Для этого рыбу вялили на солнце и воздухе, заливали рыбьим жиром в керамических горшках, фрагментами которых теперь богата земля их поселений и, по-видимому, сохраняли в ледниках глубоко в земле. Сосуды изготавливались не только для хозяйственных нужд – такие, как правило, невзрачны – но и для ритуалов и торжеств – с затейливым орнаментом и окраской в разные цвета. Символика орнамента и семантическое содержание, к удивлению, оказались, повторюсь, тождественны западным регионам Евразии, но ни одного символа связанного с самой рыбой, здесь не найдено. Символика Нижнеамурья позволяет также проследить совместно с Западной символикой единство движения во времени идеи богоприсутствия на земле, его силы и непостижимости в изображениях, начиная с палеолита до позднего неолита: зверь (зубр, бык, медведь, мамонт) > рога, бивни, кости зверя > черепа зверей > синкретические антропо-зооморфные существа «иномира» > камень > каменный фаллический культ > антропоморфный образ > космогонические представления (космические символы).

По-видимому, потребность в керамике на Амуре появилась значительно раньше, чем в земледельческих регионах, и археологи обнаружили её принадлежность к тринадцатому тысячелетию до нашей эры. Недавно в лимане Амура обнаружено поселение древнего человека с чрезвычайно обильным содержанием керамики. Здесь же на поверхность земли с рядом расположенными западинами выходят разноцветные глины: белая, синяя, жёлтая, красная. Вероятно здесь был центр производства керамической посуды, которая распространялась по всему Нижнеамурью, а со временем её образцы стали примером для производства керамики Яншао и Дзёмон.