Текст книги "Город Зомби"

Глава девятая,

в которой рассказывается о том:

– всегда ли исполняется последнее желание казнимого;

– как важно маньякам иметь запас бензина;

– кто посмел поставить правителя в угол;

– может ли закурить скульптура.

Первой в Кресло Беспамятства усадили Доротею – с ней было меньше возни, она все еще пребывала под воздействием электрошока. На фоне огромной спинки вредная старуха казалось совсем маленькой и беззащитной. Руки и ноги ее пристегнули широкими кожаными ремнями с большими медными пряжками (хотя ноги можно было бы и оставить в покое – они все равно не действовали, но правила есть правила – таково было основное правило Большого Города при любом правителе). На голову Доротее надели металлическую плошку, от которой уходил вверх витой провод.

Кресло Беспамятства на первый взгляд ничем не отличалось от обыкновенного старинного кресла – угловатое, с высокими подлокотниками, обитое потертой уже кожей. В таком кресле не устроишься, словно в тесном уютном гнезде, чтобы спокойно почитать. Да во времена таких кресел не так уж много и читали на досуге. Их делали для другого – чтобы гордо восседать во главе стола в трапезной родового поместья или председательствовать в суде. При этом всякие ремни, плошки для головы и провода делали Кресло Беспамятства очень похожим на электрический стул. Но оно не было ни обычным креслом, ни тем более стулом, даже электрическим.

Кресло Беспамятства сконструировал неизвестный механик с единственной целью – лишать человека памяти. В Большом Городе так расправлялись с врагами государства – гражданами, которые начинали вдруг думать не то, что думают другие. Их легко вычисляли по отсутствию постоянной широкой улыбки, привозили сюда и стирали им память или, как выражались специалисты вроде Следователя, «обнуляли мозги». Считалось, что этот метод более гуманный, чем смертная казнь. Однако он имел одну особенность – человек, прошедший через Кресло, не только забывал все, что знал до этого. Он и после уже ничего не мог запомнить и превращался в улыбающегося дурачка. Одним словом, становился нормальным членом общества Большого Города.

Впрочем, горожане вели себя почти идеально и ни о чем не думали, так что Кресло Беспамятства по большей части простаивало без дела, а Следователю просто не терпелось кого-нибудь туда усадить. И наконец такой случай представился, да еще в первый же день правления нового хозяина.

Как только Доротею пристегнули ремнями, ей дали нюхнуть нашатырного спирта, чтобы она смогла выслушать приговор.

– Фу! Чем так воняет?! – скривилась Доротея и задергалась. Тут она обнаружила, что ее конечности накрепко привязаны, и что сама она усажена в огромное кресло. – Что это за чертовщина? Встать, суд идет!

– Итак, – начал Следователь. – Вы обвиняетесь в заговоре против правителя Большого Города – господина Зомби!..

– Да кто это хоть такой-то?!

Следователь немного опешил от этого вопроса, но продолжил:

– …А также в поджоге городской Ратуши! Именем Зомби вы приговариваетесь к немедленной и полной дезинфекции мозга посредством Кресла Беспамятства! Возблагодарите нашего повелителя за доброту и справедливость. Приготовьтесь!

– Караул! Нарушение прав человека! А как же последнее желание, начальник?! – заорала Доротея, но Следователь ее уже не слушал. Он подошел к стене, посмотрел на часы и взялся за большой рубильник, включавший Кресло. Один щелчок, и свет в голове Доротеи потухнет, а ее лицо – напротив озарит негаснущая улыбка. Все собравшиеся в комнате напряженно затаили дыхание. Было слышно тихое жужжание тока в лампах под потолком и легкое звяканье без устали вращавшихся лопастей вентилятора в стене…

И вдруг тишину разорвали чьи-то нечеловеческие вопли, слившиеся с ревом двигателя и скрежетом металла. Из-под лопастей вентилятора посыпались искры, он перестал вращаться, и вся его махина угрожающе закачалась. Следователь непонимающе уставился на вентилятор.

– Душегубы! Душители свободы! Душно! Немедленно почините пропеллер! Я отказываюсь казниться в таких условиях! – воспользовавшись моментом, заголосила Доротея, пытаясь выиграть время.

Тут она обнаружила, что ее конечности накрепко привязаны, и что сама она усажена в огромное кресло

Следователь отпустил рубильник и подбежал к вентилятору. Искры продолжали сыпаться, вопли с той стороны становились безумнее. Рев мотора переходил в оглушающий визг, огромный агрегат шатался все сильнее – будто вентилятор пытался протаранить сумасшедший мотоциклист.

– Это кто там хулиганит?! – строго крикнул Следователь, на всякий случай расстегивая под мышкой кобуру. – Именем закона приказываю немедленно прекратить! Вы срываете мероприятие государственной важности!

В ответ ему раздался мощный удар, и вентилятор наконец вывалился из своей ниши наружу, подняв облако цементной пыли и раскрошившейся штукатурки. Из образовавшегося прохода, как чертик из табакерки, выскочил Маньяк с рычащей бензопилой в руках.

Он был грязен и всклокочен, больничные штаны порвались на коленях от долгой беготни на четвереньках, на лице написан дикий ужас. Маньяк все еще не мог отойти от встречи в туннеле с Котом Баскервилей и пока не осознавал, где он оказался. Он несколько секунд обводил помещение безумным взором и тут увидел в кресле своего главного врага. Бабка была связана и готова к употреблению.

– Вот ты мне и попалась! Гутен морген[40]40
  Guten Morgen – доброе утро (нем.)


[Закрыть]!!!

Маньяк бросился на Доротею, намереваясь немедленно раскромсать ее пилой.

– А-А-А!!! – заорала старуха. – Уберите этого психованного! Я на четвертование не соглашалась! Начальник, даешь дезинфекцию мозгов!!!

«Начальник» в это время уже укрылся за спинами кроликов и храбро командовал оттуда.

– Взять ублюдка! Обнулить вместе с бабкой!

Пинки, злобно жужжа, двинулись на Маньяка. Один тронул его сзади лапой, пытаясь поразить электрошоком, как недавно Доротею. Раздался треск. Маньяк, не оборачиваясь, почесал рукой спину – электрошоком в ГББГ лечили неоднократно, и у него выработался стойкий иммунитет. Пинки непонятливо переглянулись. Маньяк снова занес пилу над Доротеей, двигатель взревел.

Но тут между ним и его жертвой появилась Клара.

Она потрясала в воздухе скованными руками.

– Оставь ее в покое! Возьми меня, гад!

– Ах, и ты здесь, сестрица! Будешь закуской!

Он махнул пилой, зубья вмиг разгрызли цепочку наручников Клары и готовы были сделать то же самое с ней самой, но тут раздался выстрел.

– Ай! – вскрикнул Маньяк, схватившись за ягодицу[41]41
  То же самое, что половинка попы. В серьезной литературе почему-то еще употребляют слово «бедро» (подробнее о различиях в этих терминах читай в первой книге о приключениях Бешеных Бабок «Клара, Дора. Бешеные Бабки. Таинственные Исчезновения».


[Закрыть] – против пуль у него иммунитета еще не было.

Маньяк обернулся. Перед ним, забившись в угол, сидел Следователь, выставив перед собой пляшущий в трясущихся руках здоровенный черный пистолет.

– Не приближайся, упырь!

Маньяк, ничего не говоря, наставил на него рычащую пилу и начал приближаться. Следователь отползал, сидя на заднице, пока не уперся спиной в стену. Он выстрелил еще раз, но убийца прикрылся пилой – пуля ударилась об ее стальное лезвие. Маньяк поддал газу, зарычал сам и занес свое страшное орудие над головой, чтобы в следующую секунду обрушить его на Следователя.

Но вдруг пила закашлялась, будто подавилась, и смолкла. Маньяк привычно вцепился зубами в шнур запуска, дернул, но мотор даже не сделал попытки завестись.

В бензопиле кончилось горючее.

Маньяк растерянно уставился на скончавшийся у него на руках инструмент и жалобно спросил у Следователя:

– Шеф, бензинчику не найдется?..

– Нет! – выкрикнул тот. – У нас все на электроэнергии!

В тот же миг Маньяк получил максимальный электрический разряд сразу от двух подкравшихся к нему сзади Пинки и рухнул как подкошенный.

– Один есть! – радостно воскликнул Следователь, но в следующую минуту вспомнил кое-что еще: – Где старухи?!!

Раскромсанное бензопилой Кресло Беспамятства пустовало. Следователь медленно перевел взгляд на зиявшую на месте вырезанного из стены пилой вентилятора огромную дыру и заорал: – В погоню!

Пинки кинулись в проем, а их командир принялся отдавать отрывистые команды по рации.

Клара и Доротея неслись по туннелю. Иногда Доротея падала, зацепившись костылем за шпалу, Клара быстро поднимала ее за шиворот, и они бежали дальше. За спиной бабки слышали нараставшее жужжание Пинки. Вдруг Клара резко остановилась и задрала голову – сверху пробивался слабый свет. В потолке сияло тоненькое кольцо, похожее на «корону» Солнца, закрытого Луной во время полного затмения. Клара указала на него клюшкой.

– Люк, Доротея!

– Да черт с ним с глюком[42]42
  Глюк – то же самое, что галлюцинация, которые случались у Маньяка. Только маленький.


[Закрыть]! Не время сейчас!

– Да не глюк, а люк! Значит – нужен клюк!

Клара перевернула клюку крючковатой ручкой вверх, подпрыгнула, но цель была слишком высоко.

– Ну-ка, вставай на четвереньки, рецидивистка! – скомандовала она Доротее.

– Ага! А ты мне пинка по зад?! Нашла дуру!

– Быстро!!! – заорала Клара и ловко, точно хоккеист, один за другим подсекла клюшкой доротеевы костыли. Та бухнулась на колени. Клара, не обращая внимания на проклятия Доротеи, встала ей на плечи.

– Поднимайся с колен, женщина Востока!

– Чего?

– Встать, бестолочь!!!

Доротея, не подозревавшая, что Клара способна на такой «крутой базар», послушно поднялась, опираясь на костыли. Пирамида получилась шаткой, но Клара легко достала до люка, напряглась и, приподняв, сдвинула его в сторону. Потом зацепилась руками за край, выкарабкалась наружу и остолбенела – прямо на нее мчались машины. Клара стояла посреди оживленного перекрестка. Автомобили сигналили и объезжали бабку, рискуя столкнуться друг с другом.

– Эй, а я? Крыса, бросила подругу?! – послышалось из люка. Внизу в круге света бесновалась злобная калека. Клара поймала себя на мысли, что безумно хочет задвинуть крышку и заглушить эти вопли, чтобы больше никогда их не слышать. Но тут же, устыдившись, одернула себя. Она легла на мостовую и опустила клюшку ручкой вниз.

– Цепляйся костылем, да поскорее!

Доротея подняла один костыль, зацепилась им за клюшку. Клара потянула изо всех сил.

– Только поаккуратней! Я все-таки ранена, и у меня психологическая травма!

– Заткнись!!! – заорала Клара, дернула изо всех сил, и Доротея вылетела на асфальт.

– О, дьявол! – в ужасе заорала она, увидев мчавшиеся рядом машины, и тут же попыталась нырнуть обратно в люк.

– Куда?! – Клара в последний момент успела ухватить ее за платье. – Там же розовые!!!

И точно – в тот же миг из-под земли высунулась ушастая голова в каске и принялась, жужжа, вращаться вокруг своей оси, деловито сканируя местность датчиками, спрятанными за непроницаемыми черными очками. Клара подняла тяжелую крышку люка и огрела ею Пинки. Тот с грохотом исчез, крышка легла на место.

– Теперь бежим! – задыхаясь, сказала Клара. Однако автомобили упорно не давали бабкам проскочить на тротуар и только нетерпеливо гудели своими нервными клаксонами.

– Пропустите пешеходов! – закричала Клара и погрозила водителю несшейся прямо на нее машины клюкой. Неожиданно автомобильный поток замер.

– Ходу, Дора! – обрадовалась Клара, но едва она опустила клюшку, машины снова поехали. Тут бабку осенило и она снова подняла свою палку. Автомобили остановились. Она опустила клюшку – машины тронулись. Не оставалось никаких сомнений – водители явно принимали старуху за регулировщицу (не исключено, что они тоже тронулись – вместе со своими автомобилями).

Клара принялась размахивать клюшкой, как дирижер играющего замысловатое музыкальное произведение большого симфонического оркестра. Автомобили, слепо повинуясь ее указаниям, принялись выполнять самые невероятные маневры. Через пару минут на перекрестке творилось черт знает что. Машины сталкивались друг с другом, водители, забыв про свои бесконечные «хоу!» и «о’кей!», опускали стекла и обзывали друг друга чайниками. Большой автомобильный водоворот превратился в глухую пробку.

– Да хватит уже крыльями махать как мельница! Тикать пора! – остановила раззадорившуюся Клару Доротея.

Но их уже окружали кролики. Хотя отчаянно сверкавшие мигалками и ноющие сиренами Пинки-мобили не могли пробиться через затор, сами Пинки буквально сочились из всех щелей, залезали на застрявшие машины и тупо устремлялись к перекрестку. Со всех сторон на старух накатывала жужжащая розовая волна – еще бы, Главный Синоптик орал в эти минуты по рации, ставя на уши всех кроликов города. Даже крышка люка, на которой все это время стояла Клара, не переставала дергаться – Пинки напирали снизу.

– Ложись! – скомандовала Клара. Бабки упали на мостовую и поползли под стоящими автомобилями в сторону тротуара. Сверху слышался металлический грохот и звук трескающихся стекол. Машины раскачивались под тяжестью бегущих по крышам кроликов и норовили придавить лазутчиц. Выбравшись на тротуар, старухи оглянулись, и их взорам предстала невероятная картина.

Пинки, достигшим центра перекрестка и не обнаружившим там бабок, было совершенно некуда деваться и они, нетерпеливо жужжа, начинали громоздиться друг на друга точно здоровенные розовые жуки, нашедшие кусок сахара. Кроличья гора становилась все выше. Тут же кружили, как тяжелые шершни, с полдюжины Пинки-мобилей. Из самого большого свешивался Следователь. Придерживая одной рукой шляпу, он отдавал распоряжения в мегафон, пытаясь исправить ситуацию. Но было поздно – пирамида зашаталась и обрушилась, плюща своей тяжестью стоящие машины. Следователь схватился за голову и тут заметил на тротуаре старух.

– Вон они! – закричал он суетившимся внизу кроликам. – Фас!!!

Старухи нырнули в какой-то узкий проулок и бросились бежать. Ритм задавало радостное цоканье доротеевых костылей.

– Цо-ко-тон! Цо-ко-тон! Цо-ко-тон! – выстукивали они по булыжнику словно подковы войсковой кобылы на параде. А над бабкиными головами нарастало рокотанье летящего Пинки-мобиля.

– Сдавайтесь, клячи! Вы окружены! – прогундосил в мегафон Следователь и показал Пинки-пилоту с большими наушниками на голове, что пора снижаться.

Однако в переулке для вертолета было тесновато. Сначала он срезал винтом несколько телеантенн на крышах, после чего вертолет перестал слушаться и начал скакать в воздухе как огромный кролик, взмахивая погнутыми ушами-лопастями. Подпрыгнув повыше, он воткнулся прямо в брюхо пасшегося над домами аэростата. Газ внутри него мгновенно воспламенился, и в небе расцвел огромный огненный пион. Полотнище с портретом Зомби тоже вспыхнуло и теперь парило, медленно снижаясь, над крышами как подбитый ковер-самолет. В один из его углов вцепился Следователь. Наверное, он громко орал от ужаса. Но мегафон упал вниз, и Следователя не было слышно.

Бабки продолжали бежать, поворачивая то туда, то сюда вслед за змеящимся переулком, и вдруг остановились как вкопанные.

Перед ними стоял, скрестив на груди руки, клоун Зомби во всей своей красе. Он не двигался, но из-за этого выглядел ничуть не менее грозно. Зомби замер перед стеной какого-то небольшого здания, которым заканчивался казавшийся спасительным переулок, на деле обернувшийся предательским тупиком. В стене, рядом с Зомби была дверь. Не железная и не решетчатая, а обычная старомодная филенчатая дверь из потемневшего дерева. Правда, если учесть, во что в этом городе превращали старинные вещи – например большие обтянутые кожей кресла – опасений она вызывала ничуть не меньше торчавшего рядом с ней клоуна. Над дверью виднелось большое прямоугольное пятно – словно от снятой недавно вывески.

Клара и Доротея хотели было развернуться и броситься наутек, но за их спинами уже нарастали звуки погони, в которую пустились уцелевшие в давке на перекрестке кролики. Оказаться сразу в сотнях электролап не хотелось. Напряжение не меньшее, чем в контактном рельсе, оставило бы от бабок одни воспоминания и пучок дымящихся косичек.

Похоже, их все-таки заманили в ловушку. Старухи переглянулись и подошли к клоуну.

– Хоу, Зомби… – вяло произнесла Клара. А Доротея только по своему обыкновению сплюнула под ноги. Клара вздохнула и тронула дверь.

Зомби даже не шелохнулся. Дверь со скрипом отворилась, и бабки переступили порог.

Здесь царили полумрак и прохлада – совсем как в тюрьме. Старухи стояли, озираясь, но никто на них почему-то не набросился. Более того, вскоре затихли и раздававшиеся снаружи топот, жужжание и надоевший скулеж сирен. Бабки осторожно прошли по узкому коридорчику и оказались в просторном зале.

Сквозь забитое окно сюда пробивались узкие лучи солнечного света, в которых танцевали пылинки. Они выхватывали из полутьмы очертания собравшихся здесь людей. Кто-то из них стоял, кто-то сидел. Общее у них было одно – ни одна из фигур не двигалась. Даже танцующая посреди зала пара замерла.

– Они чего – окоченели? – поинтересовалась Доротея.

– Тс-с-с! – сказала, приложив палец к губам, Клара. Она аккуратно ткнула клюшкой одного из танцующих. Он не обратил на это никакого внимания. Тогда бабка, осмелев, потрогала танцора пальцем, и ей все стало ясно.

– Доротея, они из воска! Это Музей Восковых Фигур, – со значением произнесла Клара.

– Так значит, этот истукан у входа тоже ненастоящий? – спросила Доротея.

– Судя по всему, так же как и остальные – восковой.

– Так фигли ты тормозишь, надо линять отсюда!

– Подожди, тут можно отсидеться. Никто ж не догадается, что государственные преступницы прячутся рядом с монументом правителя!

Доротея уже ее не слушала. Она заметила в углу накрытую полотном фигуру. Доротея зацепила костылем край материи, и та соскользнула, подняв с пола целое облако пыли. Доротея вдруг изогнулась и, оглушительно чихнув, упала. По полу загремели ее костыли.

Клара смотрела на фигуру. Это была восковая скульптура мужчины, посаженная к ним спиной в крутящееся кресло. Светлый костюм, пышная, красиво седеющая шевелюра. Все это ей кого-то напоминало… Клара подняла глаза и вздрогнула. Из зеркала, к которому фигура была повернута лицом, на нее смотрел Доктор Net собственной персоной! Бывший Мэр Большого Города и Губернатор его Окрестностей. Павший тиран, разоблаченный и изгнанный клоуном Зомби – как теперь трубили на всех углах.

Изваяние было выполнено с особой тщательностью. Он был просто как живой – очки, улыбка, сигара в руке, отставленной царственным жестом. Наверное, раньше восковой Доктор Net служил украшением Музея. По выходным горожане приходили полюбоваться на повелителя и приводили своих детей. Теперь его, должно быть, переплавят, чтобы изготовить кого-нибудь другого, а пока задвинули в угол.

 
Дядя долго был вождем,
Мог командовать дождем.
Но не уследил за другом —
Друг вождя поставил в угол.
 

– Что это за ботаник? – подала сзади голос Доротея.

– Да так, одна большая шишка… упавшая с елки. Новогодней, – ответила Клара, удивляясь, зачем было Доротее стирать память, если она и так ничего не помнила.

– Ну ладно, раз мы все равно пока тут сховались, пойду-ка я покемарю. А ты будь на стреме, – сказала Доротея и отправилась, гремя костылями, в пустующую комнату смотрителя Музея.

Оставшись одна, Клара прошла к наружной двери и заперла ее изнутри. Задвижка была ненадежной, но если б кто-то начал ее ломать снаружи, у бабок нашлось время, чтобы подготовиться к бегству.

Потом она позаимствовала у какой-то группы одетых в старинные костюмы мужчин и женщин подсвечник со свечами. И тихо похихикала – люди были восковые и ненастоящие, а свечки тоже восковые, но настоящие. Найти настоящие спички оказалось сложнее. Тогда Клара приблизилась к скульптуре Доктора и совершила поступок, хоть и продиктованный необходимостью, но вполне достойный спящей за стеной ее спутницы-воровки, – залезла в карман светлого докторского костюма.

– Извините, господин Мэр, огоньку не найдется? – Она нашарила в кармане Доктора золотую зажигалку и снова подивилась добросовестности мастеров, изготовивших эту куклу: – Даже зажигалку скопировали, черти…

Клара запалила по очереди фитили всех свечей, и зал Музея стал сказочно красив в их колеблющемся свете. Клара переходила от композиции к композиции и внимательно их разглядывала. Она вообще очень любила музеи, а в подобное место попала впервые.

В музеях восковых фигур[43]43
  Самый известный из них находится в Лондоне и называется «Музей мадам Тюссо». Только не опоздайте, он закрывается в 17-00.


[Закрыть] обычно выставляют копии исторических личностей и современных знаменитостей. Посетители ходят и удивляются, как похожи (или не похожи) на свои прототипы эти странные изваяния. А про себя каждый человек мечтает: «Эх, хорошо бы и мне прославиться, чтоб и мою скульптуру поставили здесь». Но неумолимое время работает не хуже Кресла Беспамятства, о большинстве кумиров забывают, и, чтобы новые гости не удивлялись – «кто это тут место занимает», восковые копии вчерашних любимцев убирают в чулан.

Бродя по залу, Клара отыскала девушек из поп-дуэта «№1!». Они все так же счастливо улыбались, держа в руках поблескивающие гитары – будто не сгинули таинственным образом. А рядом с ними стояли, словно их закадычные друзья, новые «звезды» – мальчики из группы «1+1». Тут же воспроизводилась сценка из знаменитого фильма – злодей Дон Пирамидон преследовал отважную героиню Афину Палладу. Актриса, которая играла эту роль, тоже давно пропала без вести.

– Вот и все, что от вас осталось – несколько килограммов воска, – произнесла в тишине настроившаяся на философский лад Клара.

– Мадам, не дадите ли прикурить? – раздался позади нее приятный баритон.

– Конечно, – автоматически ответила Клара и замерла, вспомнив, что кроме нее и дрыхнущей в комнате смотрителя Доротеи, в Музее нет ни одной живой души.

Она медленно повернулась, поднимая подсвечник, чтобы осветить побольше пространства перед собой. В круг света попала фигура Доктора. Теперь она была развернута во вращающемся кресле бабку. Отраженный огонек свечи сверкнул на золотом колечке сигары в руке бывшего Мэра.

– Вы, кажется, позаимствовали мою зажигалку?.. – произнес он.

Раздался грохот.

Клара лежала на спине в глубоком обмороке.