Текст книги "Праздник покойной души"

– Да без проблем, – откликнулись ребята и, заставив нас посторониться, мигом скатились с крыльца.

Анечку стало слегка трясти от холода, и она вознамерилась убежать домой:

– У меня дом открыт, а мамка к Ревякиным ушла. Пал Анатольевич обещал покупателей на наш дом с участком найти. Мы бы тогда квартиру себе купили. Ой, у нее так голова разболелась! Без конца плачет. А чего плакать, если наш Гришка поправится. Врач так и сказал: «Не волнуйтесь, его головой можно грецкие орехи колоть».

Мы вызвались ее проводить. Заодно выяснили, что Вера Семеновна собирается к сыну в воскресенье к двенадцати часам. В это время и мы решили подъехать в больницу. На вопрос, не видела Аня кого-нибудь по дороге к нам, она выказала откровенное удивление:

– А что сейчас на улице делать? Темно и слякотно.

Перед отъездом тщательно проверили машины, да и ехали со скоростью, не превышающей пятьдесят километров в час. Мало ли что хулиганы сделали с машинами. Работник патрульно-постовой службы долго смотрел нам вслед, не веря своим глазам. Не иначе как ожидал какой-нибудь пакости. Подозреваю, что именно поэтому нас и притормозил еще один представитель той же службы почти у кольцевой дороги. Но придраться было не к чему, обошлись простой проверкой документов. Именно в этот момент меня осенило: ведь так и не проверила свои подозрения. Я даже застонала от досады. Но не возвращаться же. Ограничилась тем, что позвонила Маринке по домашнему телефону. Трубку никто не снял.

– Ир, ну что ты все никак не успокоишься? – Голос подруги звучал ласково. Я бы даже сказала – умиротворенно. – Убрались восвояси, и ладно.

Обсуждать детали сегодняшнего вечера мы, по негласной договоренности, не стали – сзади сидела Аленка. Она-то и внесла свои соображения:

– Вам не кажется, что мы, лишив кого-то страшненькой игрушки, заставили беднягу круто рассердиться? Молчите? Значит, согласны со мной. Лично я уверена, что вашу Людмилу Станиславовну вынуждают продать дом и участок, быстренько и дешево. Лучше всего – задаром. Меня на это навело сообщение Анюты. Участочки-то скупают.

– Скорее всего, ты права, – согласилась я, и дочь удовлетворенно умолкла. Но ненадолго.

– Я не спросила про здоровье Людмилы Станиславовны…

– Оно пока все при ней, – вздохнула Наташка. – Ей полегчало.

– Не хотите разговаривать – не надо. Лучше бы к ребятам села. Вы сегодня какие-то замороженные.

Лешка, терпеливо тащившийся сзади, очевидно потерял всякое терпение. «Ставрида» резко рванула вперед и понеслась следом за другими машинами, моментально скрывшись из вида. Наташка, очередной раз сообщив, что сына ей подменили в роддоме, тоже прибавила скорость. Попутные машины испуганно уступали дорогу.

– Правильно! – одобрила Наташка. – Всем прижаться к обочине! Баба за рулем!

Домой наша «Шкода» прибыла первой: Лешика на Варшавке остановили и оштрафовали за превышение скорости.

Расставаясь у дверей, Наталья, многозначительно покосившись на Алену, открывавшую дверь общего коридора, ласково пропела:

– Иришка, ты не выберешь время зайти ко мне чуть попозже? Не могу разобраться с выкройкой дачных штанишек, ну тех, у которых всего один шов. Так и этак примеряла – не разберусь. А ведь время не терпит. Декабрь на дворе! Как говорится, готовь телегу зимой…

Я сделала страшные глаза и красноречиво повертела указательным пальцем у виска – нашла причину для тайной вечери! Наташка тоже ответила глазами, готовыми выкатиться из орбит – а что, мол, тебе не нравится?

За меня ответила дочь, гостеприимно распахнувшая перед нами коридорную дверь:

– Ваша «телега», Наталья Николаевна, хранится у нас в тумбочке под телевизором с прошлой весны, и то только потому, что на ней рукой папика нарисован научно-популярный план будущей отопительной системы нашего дачного дома. Для тупых и еще тупее – мамули с бабулей.

– Какая досада, – пробормотала Наташка, хотя ее физиономия говорила совершенно о других чувствах.

– Да никакой досады нет. Придете к нам, достанете выкройку и, склонившись над ней, будете шептаться по теме «Как поймать злоумышленника». Не понимаю, к чему все эти приемы заговорщиков? Честное слово, обидно становится. Как будто меня когда-нибудь уличали в разглашении тайны вашего самоличного следствия!

Наташка тут же обрела вид эмблемы печали, но уж очень пронзительной!

– Ленусик, если мы и скрываем, так для твоей же пользы. Ну что ты можешь, например, подумать, если я тебе сообщу: мы с твоей мамой собираемся пойти на мужской стриптиз?

– Ого!!! – Я внутренне вздрогнула.

– То, что маменьке после этого и рассказать-то нечего будет, – философски заметила дочь, по-прежнему придерживая открытую дверь носком сапога. – Продырявит скромным взором доступный участок пола, этим и ограничится. Вот вы – другое дело. Все внимание отвлечете на себя. Комментариями, конечно. Стриптизеры после этого на шестах удавятся.

Алена явно сердилась и хамила на грани приличия.

– Ленусик, иногда мне кажется, что ты моя дочь. Просто и тебя подменили маме в роддоме… Ладно, – заторопилась Наташка, – потом поговорим. Борис сегодня задерживается, мне собаку выводить. Надо успеть обеспечить передачу Деньки в Лешкины надежные руки. Наверное, подъехал. О! Слышите, Денька дверь обдирает? Вот зараза, а?

Она ошиблась. Дверь обдирал Борис. Во вторую после Деньки очередь и исключительно то, что она не успела. При Натальином появлении процесс коллективного творчества был прерван.

– Что это?! – глядя на остатки дверной обивки, не своим голосом воскликнула Наташка.

– Стриптиз, дорогая! – ответил муж. – Дверной стриптиз. Причем бесплатно! По-моему, тебе…

Дальнейшая разборка супругов проходила уже без нас. Задержись мы на секунду, вполне могли быть привлечены как арбитры.

– Судей на мыло! – скомандовала дочь, и мы мгновенно исчезли за дверью своей квартиры. А минут через десять прибыл и Вячеслав, порадовав нас новостью:

– Борис Иванович на весь коридор послал Наталью Николаевну в Лас-Вегас.

– А она? – разволновалась я.

– А она его за хлебом, Лешку – с собакой. Ей самой некогда. Наверное, чемодан собирает. Я так понял, до Лас-Вегаса у нас поживет… Ленка! Хочешь посмотреть «Челюсти-5»?

Алена мигом вылетела из ванной с мокрыми руками. Великовозрастные детки с превеликим удовольствием уставились на кошачью ораву, плотно облепившую разодранный пакет с «Вискасом». Одинаково прижав к голове уши, кошарики с громким хрустом наворачивали мясные подушечки, добытые нелегким трудом.

Я второпях жарила картошку, когда позвонил Димка. После долгих уверений в любви и дружбе, перешел к главному. Завтра планируют вернуться ближе к вечеру. С ними вместе приедет бабушкин сосед Анатолий Андреевич, которому нужно квалифицированное медицинское обследование. Это Димка берет на себя. Мне поручается всего ничего – продумать, где его разместить на несколько дней. На этом муж быстренько свернул переговоры. А я пришла в тихий ужас, грозящий перерасти в панику.

Анатолий Андреевич – потомственный алкоголик. Не стоило даже считать, в каком колене. По-моему, все это началось еще до Рождества Христова. Всем спиртным напиткам предпочитает самогонку собственного изготовления, которую довел до совершенства. Некоторые ценители специально меняли фирменную водку на его товар. Мастер вкладывал в свое детище всю душу, не забывая при этом изнурять дегустацией тело. К вечеру, по обыкновению, набирался по самые уши. Но никогда не хулиганил и не выгонял членов семьи из дома. Они сами убегали. Добровольно. Анатолий Андреевич, имея довольно приличный музыкальный слух, но весьма противный, какой-то «ржавый», скрипучий голос, каждую ночь солировал примерно до пяти часов утра, аккомпанируя себе на стареньком баяне. Если баян прятали так, что найти не удавалось, он доставал из кладовой самолично запрятанную балалайку. Но иногда, в случае особой расторопности членов семьи, балалайка тоже исчезала. Дело в том, что музыкальный слух Анатолия Андреевича не состыковывался с музыкальными навыками. Иными словами, он вообще не мог играть ни на одном музыкальном инструменте. Единственное, что ему удавалось – это роль ударника. В такт своему песнопению солист лупил сковородкой для блинчиков по алюминиевым кастрюлям и оцинкованным ведрам. Эффект был ошеломляющий – сбегались соседи и иногда били его. В основном теми же кастрюлями и ведрами по различным частям тела. От этого соседского произвола песни замирали в душе на несколько суток – пока залечивались синяки и шишки. Дальше все шло по проторенному пути: приходил участковый, составлял протокол по факту нарушения солистом общественного порядка, соседи, все как один, отказывались от первоначальных показаний, протокол рвался на четыре части, это дело отмечалось… И все шло заново: на волю появлялся баян, родные люди уходили спать в сарай с сеном.

После ужина Алена отправилась готовиться к очередному зачету, Славка оккупировал телефон, общаясь с «Зайчиком». А у меня не шла из головы Наташка, необоснованно уличенная мужем в развратных намерениях. Надо бы сразу зайти и объяснить ему, что произошла ошибка. Как-то нехорошо получилось – сбежала, сижу тут спокойненько, а Наташку – насильно в Лас-Вегас… И завтра такой трудный день!

Убедившись очередной раз, что разговорная тема ни о чем у сына с «Зайчиком» не исчерпана, и, походив кругами у мобильника, лежавшего на зарядке, решила не транжирить деньги зря и отправилась к Наташке. У двери немного помялась, напряженно прислушиваясь. Очевидно, разборка себя исчерпала, но с моим приходом наверняка возобновится…

Звук открывающегося замка в двери однокомнатной квартиры показался громом небесным. Я так и подскочила на месте, судорожно сцепив руки и неотрывно наблюдая за медленно открывающейся дверью. Из темноты выглянула заговорщицкая физиономия Анастас Ивановича и лихо подмигнула мне правым глазом. Приложив указательный палец к губам – жест, приглашающий к молчанию, она аккуратно перешагнула порог и, щурясь от дневного света коридорной лампы, тихо закрыла дверь.

– Ирочка, извините меня, пожалуйста… Я стала невольным свидетелем… Невидимым! Но я не советовала бы вам бросать Дмитрия Николаевича, ведь у вас дети. Та женщина быстро ему наскучит. Странно, что он вообще заинтересовался пожилой дамой. Поверьте, он вскоре вернется и покаянно припадет к вашим ногам. Не слушайте Наташу…

Моя нижняя челюсть первая не справилась с изумлением от услышанного. Она отпала как раз в тот момент, когда бесшумно распахнулась дверь Натальиной квартиры.

– Добрый вечер, Анастасия Ивановна, – громко приветствовала ее подруга. Анастас Иванович вымученно кивнула и моментально скрылась в недрах своей квартиры.

– Что это она? – Наташкины брови удивленно приподнялись, и подруга уставилась на меня в ожидании вразумительного ответа. – О! Еще лучше! Ты куда на ночь глядя с разинутым ртом, краса ненаглядная?

Рот я, конечно, закрыла. Но вот сообразить, куда мне теперь податься, уже не могла. Все планы на завтрашний день вылетели из головы. Сообщение Анастас Ивановича требовали разъяснений, но, судя по всему, она сейчас стойко оберегает ночной покой Степана Ивановича. У него режим. Не прорваться.

– Наталья, – с трудом проглотив комок в горле, спросила я, – меня что, муж бросил?

– Чей? Твой? А разве нет? – совершенно искренне удивилась подруга. – Как будто ты сама не выпроваживала его неделю назад! А я к тебе иду.

– С чемоданом? – Мысли еще никак не могли встать на свои местам.

– Зачем он тебе? Впрочем, если хочешь, забирай. Все равно на антресолях без дела валяется. Борису все шмотки в спортивную сумку упаковала. И пакет разносолов отдельно. До утра в холодильнике побудет… Так я иду к тебе или нет?

– Идешь, идешь… – Я пропустила подругу вперед и двинулась следом, решив, что Гидрометцентр сегодня оставил без внимания сильнейшие магнитные бури. И сосредоточились они, главным образом, на нашей лестничной клетке. Вот уж не думала, что они заденут и Бориса. Надо же, собрался из дома уходить! Было бы из-за чего! Но почему Наташка не рвет на голове волосы?… У себя, у Бориса, в конце концов… Кстати, надо спросить, какой шампунь Наташка ему покупает. Такие густые волосы – просто позавидуешь…

Наталья, заглянув на кухню и убедившись, что там никого нет, кроме Гоши, уснувшего, положив морду на миску с кормом, жестом пригласила следовать за ней.

– Вот умная скотинка! – замечание относилось к Гошке. – Проснется – поест. Поест – заснет… Где ребята? На фига вы дверь на кухню аркой заменили? Не скроешься толком. Так, где ребята?

– Все при деле…

– Ир, у тебя вид… Не понимаю, о чем скорбишь? О Димке? Так он завтра прикатит и за полчаса замумукает тебя поучениями. Хотя я тебя понимаю. За неделю отсутствия весь негатив не хочешь, да забудешь. Вот Борис завтра с утра улетит в командировку, а к вечеру я без него уже обревусь.

Мне сразу полегчало:

– А какой шампунь ты ему покупаешь?

– При чем тут шампунь? Ну детский. «Кря-Кря» называется. Мне запах нравится.

– Значит, вы помирились?

– Ирка, я не могу уследить за ходом твоих мыслей. Да мы и не ругались… А-а-а… Ты про мое возвращение домой… Ерунда! Ну виновата… Забыла, что Борису в командировку именно завтра. У нормальных людей командировки с понедельника начинаются. Но собрала его в дорогу в лучшем виде – быстро и качественно. И хватит об этом. Давай-ка обсудим результат наших изысканий. И сооруди чайку, чашки я возьму сама.

– Да погоди ты с чаем! – Я встрепенулась, сбегала в коридор, вытащила из сумки брелок с ключами и брякнула его на стол: – Вот!

Наташка посмотрела на брелок, нерешительно потрогала пальцами монету и подняла на меня недоумевающий взгляд:

– Это от комнаты, где деньги лежат?

– Вглядись повнимательнее в брелок! Хотя ты могла его и не видеть. Помнишь, Влад, закрывая дверь московской квартиры, впопыхах уронил ключи? – Наталья кивнула и, не отрывая взгляда от меня, машинально поправила волосы. – В отличие от тебя, я брелок хорошо разглядела, поскольку сама подняла связку и передала Владу. Вот это, – я подхватила ключи и помахала у Наташки под носом, – обнаружила рядом с входной дверью в новостройку, когда бегала встречать врача «скорой». Извини, сразу не сказала. Когда подняла – не разглядывала, просто сунула в карман и забыла.

Наташка снова пригладила волосы, но тут же их взъерошила.

– Слушай, пора прекращать эти игры в «кошки-мышки»! Надо ехать к Листратову. Получается, что это Влад Гришку… И он же убил Эдика. Господи! И он же организовал Милке «приветы с того света». А ведь я и раньше догадывалась! Милка его намахала, так? Так. Маринка ему на фиг не нужна, сама на иждивении у мамочки. А мамочка – прекрасный объект для женитьбы. Разница в возрасте не главное. Главное – ее денежки. А то, что она старше, даже хорошо – быстрей помрет… И Эдик! Эдик не вовремя надумал брать Милку измором. Влад его убрал как конкурента. А Гришка пострадал… Не знаю, за что пострадал Гришка. Надо же! Ни за что парень пострадал!

Подруга нервно теребила рукой ворот блузона.

– Самое страшное, что Влад гуляет где-то на свободе. Я уверена, это он нам грозил по телефону сиделки. Чтобы не лезли, куда не просят… – Тихо ахнув, Наталья шлепнула себя рукой по лбу: – А ведь сиделка его любовница! Именно поэтому-то он с ее мобильника и звонил. Это она по его просьбе быстренько уморила старушку и вела запись на диктофон ее предсмертных страданий! Сейчас эта стерва где-то затаилась, Влад у нее теперь и прячется. А слинял он сразу же после нашего визита. Навешал нам лапши, что торопится встречать Маринку, а сам прозвонился этой Лизе, велел залечь на дно и ждать его! Во-о-о! Гришку решил убрать потому, что тот мог его случайно заметить в ту ночь, когда убили Эдика… Все сходится! Нужен Листратов. Пусть вылавливает эту сладкую парочку, где хочет! – Наташка невольно повысила голос: – Я обещала Борису к моменту его возвращения фирменный борщ с пампушками. И обязана сдержать обещание. Еще не хватало, чтобы Влад со своей сообщницей этому помешали!

В принципе Наташке не стоило увеличивать громкость. Ее и так было достаточно хорошо слышно. И мне, и Аленке с Вячеславом, дружно загораживающим арочный вход в кухню. Даже Гошка проснулся и опять принялся за еду.

– Так что же вы сидите! – всполошилась Алена. – Немедленно звоните Виктору Васильевичу. Славка! Отдай трубку! Как все замечательно разъяснилось, а главное – до сессии. Одной проблемой меньше!

… Меня никто не хотел слушать. Впрочем, и слушать-то было нечего, мне не удавалось вставить ни одного слова. Наталья с Аленкой, обсуждая детали, трещали так, что даже Славка сморщился. Выбрав момент, я выхватила из рук подруги телефонную трубку и спрятала ее за спину. Сразу стало тихо. И в этой тишине я наконец высказалась:

– Почему Анастас Иванович заявила мне, что меня бросил мой муж и ваш, дети, отец?! – А ничего умнее в голову не пришло. Не могла же я при них ляпнуть, что проблема с раскрытием преступления еще не решена. У них экзамены на носу. А Аленка так радовалась, что теперь за дело возьмутся специалисты… Но невозможно же допустить, чтобы Наталья со своим видением картины преступления дозвонилась до помощника прокурора Листратова. Пока ловили бы невиновных, преступник точно бы слинял либо успешно довершил начатое.

– Слушайте, с ней весь вечер что-то непонятное творится, – медленно выговорила Наташка, так, как будто я не стояла рядом с ней.

– Мамуль, мы завтра пойдем к Анастасу и спросим, почему она так сказала, ладно? Если, конечно, тебе не почудилось…

– Нет! – запальчиво заявила я. – Она сказала, что он променял меня на старуху, от которой скоро уйдет, если я не буду слушать Наталью.

Наташкин хохот всколыхнул занавески. Гошка в испуге жалобно мяукнул, скакнул через плошку с едой и, набирая скорость на скользких плитках пола, унесся прятаться. Никому и в голову не пришло поддерживать ее смех. Не хватало еще, чтобы потолок рухнул. Все терпеливо ждали, когда в горле у Натальи Николаевны пересохнет. И дождались:

– Ленусик, дружочек, дай водички. Только кипяченой, из-под крана не пью…

Вода подругу остудила.

– Ну, блин, Анастасия Ивановна-а-а-а… Это она из коридора подслушала… Борис ворчал, что я неизвестно где мотаюсь после работы, не удосужившись даже позвонить и напрочь забыв про его командировку. В голове только шуточки со стриптизом. У тебя, дорогая моя Ирина, он уверен, такого бы никогда не случилось… Ну я и наорала на него, что в отличие от Ирины Александровны всю неделю кручусь как белка в колесе, совмещая семейные обязанности с общественной нагрузкой, тогда как Ирина Александровна эту же неделю балдеет без мужа, удравшего из семьи ради старой развалины. Но я же имела в виду вашу деревенскую хибару…

Телефонная трубка в моих руках заверещала не своим голосом как нельзя кстати. Нежный, похожий на детский голосок вежливо попросил позвать к телефону Славу.

– Тебя Зайчик ищет, – радостно возвестила я.

– О, дед Мазай, как говорится, опять в натуре, – хохотнула Наташка.

– Слава, – прервала я ее смех, передавая трубку сыну, – можешь особо не торопиться. Болтай, на сколько ума хватит. Мы позвоним Виктору Васильевичу от тети Наташи.

Славка, заполучив трубку, унесся не хуже Гошика – искать потаенное место. Алена вздохнула и, отлепившись от арки, поплелась к конспектам. Наталья многозначительно посмотрела на две пустые чашки на столе и с вызовом спросила, стоит ли ей считать, что ей предлагают выйти вон. Сквозь стиснутые зубы я процедила, что здесь много посторонних ушей, а моя информация строго конфиденциальна.

– Все верно, – подруга с тоской взглянула на чайник, – мои уши не жалко, даже если и завянут от твоих сведений. Ну что ж, пойдем на мои квадратные метры.

Натальина кухня – постоянная среда ее обитания в доме, очень уютное помещение, но она значительно меньше нашей. По непонятной причине, как только мы стараемся там уединиться, начинается постоянное хождение взад-вперед Бориса и Лешика. Но самое большое беспокойство от собаки. Денька не терпит закрытых кухонных дверей. Немного позаседав с нами, рвется к остальным членам семьи. Минуты на две-три. Потом возвращается обратно и, жалобно поскуливая, лапами пытается обеспечить себе проход через закрытую дверь. И так – до тех пор, пока Наталья окончательно не выходит из себя, а я, наоборот, наглухо не ухожу в себя.

– А знаешь, пойдем к мусоропроводу. – Моя идея показалась мне оптимальной. – Там, конечно, похолоднее, чем здесь, но я тебе дам свою шубу. Быстренько обсудим все и вернемся назад, пить чай.

Наташка легко согласилась…

Никогда не митинговала на лестничных клетках и не знала, что по этажам может гулять такое эхо. На всякий случай спустились вниз и вышли на лестницу, причем Наталья сделала это, демонстрируя легкое раздражение.

– Мы не будем звонить Листратову, – перешла я к главной теме. Подруга возмущенно передернула плечами, сжала губы в ниточку и, не долго думая, показала мне фигу. В ответ я показала две. Наташка и успокоилась. Отошла к перилам лестницы, изящно оперлась на них правой рукой, а левую базарным жестом уткнула в бок. Свой, разумеется.

– Излагай! – требовательно заявила она. Причем тоном, не допускающим и мысли о компромиссе.

– Особо излагать вроде нечего… – Я старательно потерла макушку, заметив, как брови у Наташки выгнулись дугой. – Словом, я с тобой согласна, что Влад был в Милкиной резиденции в тот вечер, когда шарахнули по голове Григория. Возможно, даже видел, кто это сделал и как преступник уходил. В панике растерялся – то ли оказывать помощь пострадавшему, то ли ловить бандита. Скорее всего, плюнул на последнего и решил помочь Григорию. Но тут заявились мы с тобой… шумною толпою. Влад испугался. Поняв, что избежать обвинений в нападении на Гриню ему не удастся, более того, могут приклеить ярлык убийцы Эдика, – я просто уверена, алиби на ту ночь у него нет – он удрал. Разумеется, понимая, что Гришка без оказания помощи не останется. На крыльце у двери поколебался – стоит ли ее закрывать на ключ. Мы в это время уже отвозмущались холодом в доме, и я направилась к источнику сквозняка. Нервничая, Влад выхватил из кармана ключи, сразу две связки. Тогда, в Москве, я не поняла странный маневр – сунуть в карман ключи, которые я подняла ему с пола, и снова их вытащить. А у него просто-напросто ключи от дачи лежали отдельно от ключей квартиры. Не было необходимости держать их вместе. Милочка не желала видеть его у себя. Странно только, что она их не забрала. Врочем, вполне допустимо, что забрала. В таком случае, Влад добыл другие, например Маринкины. Пожалуй, это даже больше похоже на правду. Короче, обе связки ключей были в кармане. Выхватив их, Влад не заметил, что одну уронил. Но дверь закрыть не успел – еле унес ноги. Следы мы вместе с врачом и водителем «скорой» неумышленно затоптали. Вместе со следами преступника. Хотя, по совести говоря, какие там могли быть следы, когда еще и следственная бригада потопталась?

Теперь о том, почему не стоит пока звонить Листратову. Милка исчезла из больницы не просто так. Она спасалась. Вернее, ее спасали. Кто, пока узнать трудно. Ясно, что Людмила побывала на своей фазенде сегодня, как раз перед нашим последним решительным выездом за кошкой и адским устройством. Темнеет-то быстро, а наблюдать за домом, кроме преступника, некому. Кто-то еще с ней был и ее охранял. Мы с тобой вроде бы определились с тем, что она не виновата в организации убийства Эдика. – Я вопросительно взглянула на Наташку, та изобразила на лице гримасу, означающую не то чтобы «да», но и не то чтобы «нет». – Скорее всего, в спасении Милочки, пока непонятно от кого конкретно, принимает участие Влад. Давай вернемся к ключам от загородного дома… У Милки ключей нет. Она перед отъездом в больницу отдала их нам. Можно предположить, что ключи, которые Милочка забрала у Влада, хранились у Григория до момента… Словом, мы сами передали их Гришкиной матери. Вполне вероятно, что Влад позаимствовал ключи у Маринки. Это мы у нее завтра и уточним… Во всяком случае, я уже не сомневаюсь, что именно Влад привозил Милочку за вещами и за кошкой. Естественно, не силком.

– Ты вообще-то соображаешь, что говоришь? – Наташкина левая рука оторвалась от бока, изобразила замысловатый жест, подлежащий расшифровке как ответ на собственный вопрос. – Милка с больничной койки срывается за шмотками и кошкой!!!

– Хорошо, – покорно согласилась я. – Влад срывается один, а Милка отлеживается на другой койке. Со всеми удобствами. Главное не в этом. Плохо верится, что хладнокровный убийца поедет спасать кошку, страдающую от одиночества, в угоду грымзе, на которой намерен жениться помимо ее воли.

– И хладнокровные убийцы могут быть сентиментальными! А какого черта этот Влад катался по ночам к Милке? Причем тогда, когда был убит Эдик, ранен Гришка?

– Этого я пока не скажу. Сначала следует отыскать таинственную Лизу. И я тебя очень прошу, давай повременим со звонком Листратову. Завтра встретимся с Маринкой. Я думаю назначить ей встречу в маленьком кафе около универсама. Часов на одиннадцать, если ты не против.

– За Борисом придет машина в восемь. Потом я свободна, как вольный ветер. Кстати, хорошо, что рядом с универсамом. После встречи пополним твой товарный запас.

Судя по Натальиным словам, вопрос со звонком Листратову временно заглох, чему я тайком очень порадовалась.

– Сделаем так: в одиннадцать я буду торчать у входа в кафе, а ты со стороны понаблюдаешь, на чем и с кем подъедет Маринка. И что будет делать человек, который ее подвезет. Только после этого присоединишься к нам. Второй момент. Нам надо поговорить с окружением Влада. Он ведь где-то учится… Уточню у Маринки. Возможно, в группе у него есть друзья.

– А если их нет?

– А если их нет, наведаемся в стриптиз-бар. Это не дальше Лас-Вегаса. Для тебя поездка не проблема, раз Борис в командировке. Я же выберу момент, когда Димка будет дежурить.

– Надо изменить внешность. Вдруг столкнемся с кем-нибудь из знакомых? Представляешь, мы их узнаем, а они нас нет! – возрадовалась подруга. Но лично я была уверена, что наши знакомые проводят досуг иным образом. Наталья довольно улыбалась, строя планы легкого шантажа недолюбливаемых знакомых лиц женского пола, которых по непонятным причинам мысленно уже рассадила на лучшие места в злачном заведении. Я невольно ей помешала, пригласив на чай. Подруга мгновенно вернулась в суровую реальность, нахмурилась и спросила:

– А какая же, не побоюсь этого слова, бяка звонила нам и пугала?

– Убийца, – спокойно пояснила я. – Наверное, рассчитывал, что вина, за содеянное им, падет на Влада. И не иначе как с нашей помощью. А мы не торопимся его закладывать. Вот он и сорвался. Только одного не пойму, каким образом мы оказались в поле его пристального внимания с самого первого момента?

– Слушай, а ты не пробовала рассуждать на тему, зачем ему все это надо?

– Пробовала… – уныло ответила я. – Но этого даже сама Милочка не знает. А может, и знает, только не отдает себе в этом отчета. Надеюсь, кое-что выяснить завтра у Маринки. Скорее всего, разгадка таится в самом доме.

– Зарытый клад? Милкины предки – дворяне постарались, закопали как раз там, где сейчас ведется стройка. Замечательно! Обнаружить тайник, закопать его снова, соорудить над ним строение, а потом тайком лазить и любоваться на сокровища при свете карманного фонарика. Знаешь, есть такие ручные жужжалки… Нет. Нормальный искатель клада так не сделает. Вот я бы, например…

– Давай это обсудим за чаем. У меня тапки примерзли.

Возвращение на нашу кухню вызвало удивление: удивлялся Борис, пришедший позвать жену к телефону – три раза звонила какая-то настырная баба, удивлялась Аленка. Борис удивлялся тому, что его жена вроде как дома вместе с Ириной Александровной, Алена – тому, что нас там нет. И уже вместе они удивлялись нашему вечернему прикиду – зимней верхней одежде и тапкам на босу ногу. Не удивлялся только Славка. Он все еще вел задушевный разговор с Зайчиком.

– Ну и что вас так поразило, родные? – ласково проворковала Наташка.

– Вы Листратову звонили? – Аленка буравила меня подозрительным взглядом.

– А як же! – не меняя тона, ответила подруга. – Вам всем горячий привет и наилучшие пожелания. Боря, ты, кстати, хоть иногда обращал бы внимание, кто открывает входную дверь. Вынесут тебя вместе с компьютерным столом и компьютером, и не заметишь. Все в работе, в работе, аки пчела…

– Мам, а зачем Наталья Николаевна ходила домой в твоей шубе? Да и на тебе теплая куртка… Борис Иванович, у вас в квартире ледниковый период?

– Ленусик, не говори глупостей, – ответила за Бориса Наташка. – Просто мы потом решили прогуляться… к мусоропроводу. А там соседка с нижнего этажа подошла. Словом, пришлось одеться потеплее. Боря, а кто звонил, не уточнял?

– Какая-то Лиза. Она с вокзала звонила. – Борис взглянул на часы. – Сейчас она уже в поезде.

– И что сказала? – Этот вопрос мы задали вместе.

– Сказала: «Значит, не судьба».

У меня сразу свело челюсти, а Наталья кинулась к телефону на кухне, как ледокол, расшвыряв нас в стороны… Зря торопилась. Даже нам было слышно, как Зайчик вполне человеческим голоском перечислял Вячеславу преимущества вегетарианства.

– Этому союзу суждена судьба СССР, – мрачно предрекла подруга, шваркнула трубку на место и собралась всплакнуть. Но вовремя узрела мой мобильник, спокойно отдыхающий на зарядке.

Номер сиделки она набрала по памяти, с красным от волнения и невыплаканных слез лицом. Впрочем, они у нее пролились на пару секунд позже, когда потревоженный мобильник вернулся на место.

– Натуля! Ты можешь внятно объяснить, что происходит?

Борис зря приставал к жене. Ей было не до него – она глотала злые слезы и посылала проклятия в разные направления.

– Ну уехал человек, не попрощавшись с тобою лично, что здесь страшного?

Не дождавшись ответа, Борис оскорбился и, заявив, что его завтрашний отъезд, судя по всему, будет событием гораздо меньшей значимости, ушел с гордо поднятой головой, в результате чего и отдавил хвост любопытному Шустрику. Душераздирающий вопль кота был последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.

– Не могу больше! – устало сказала я и отправилась в спальню, где улеглась на кровать, так и не сняв теплую куртку. Заснула сразу же.

Проснулась среди ночи от сознания того, что рядом кто-то есть. А еще было страшно неудобно и жарко. Почему-то показалось, что сплю в туристической палатке, запакованная в спальный мешок. Но глаза уже уловили знакомые очертания знакомой мебели спальни. Полнолуние плюс городское освещение не давали ночной темноте разгуляться. Кое-как вытянув руку из рукава куртки и плохо соображая, включила ночник.