Текст книги "Комиссар госбезопасности"

Глава 11. Война

Шёл четвертый месяц германского нашествия. В тёмном небе над Москвой метались лучи прожекторов, на западных окраинах ещё хлопали зенитки, немецкая авиация завершила очередной налёт.

В желтом пятне света настольной лампы Судоплатов склонился над рабочим столом с лежавшими на нём дюжиной папок, перебирая вложенные в них страницы. То были личные дела его друзей – сотрудников Иностранного отдела, репрессированных при Ежове. К сожалению, Шпигельглаз, Карин, Мали и некоторые другие были уже расстреляны.

С первым днем войны Павлу поручили возглавить всю разведывательно-диверсионную работу в тылу германской армии по линии советских органов госбезопасности. Для этого в НКВД было сформировано специальное подразделение – Особая группа при наркоме внутренних дел. Заместителями Павла стали Эйтингон, Мельников и Какучая. Начальниками ведущих направлений по борьбе с немецкими войсками, вторгшимися в Прибалтику, Белоруссию и на Украину, он назначил Серебрянского, Маклярского, Дроздова, Гудимовича, Орлова, Киселева, Масся, Лебедева, Тимашкова и Мордвинова. Руководители всех служб и подразделений НКВД приказом по наркомату были обязаны оказывать Особой группе содействие людьми, техникой и вооружением для развертывания разведывательно-диверсионной работы в ближних и дальних вражеских тылах. Главными её задачами являлись ведение разведопераций против Германии с её сателлитами, организация партизанской войны, создание агентурной сети на оккупированных территориях, а также руководство специальными радиоиграми с немецкой разведкой с целью дезинформации противника.

Уже было создано войсковое соединение группы – отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН НКВД СССР), командиром назначен майор госбезопасности Орлов.

Решением ЦК партии и Коминтерна всем политическим эмигрантам, находившимся в Советском Союзе, предложили вступить в это соединение. Под своим началом Особая группа имели более двадцати пяти тысяч солдат и командиров, из них две тысячи иностранцев – немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар и румын. В её распоряжении находились лучшие советские спортсмены, в том числе чемпионы по боксу, стрельбе и легкой атлетике – ставшие основой диверсионных формирований, посылавшихся на фронт и забрасываемых в тыл врага.

В начале октября в связи с расширением объемов работ Особая группа была реорганизована в самостоятельный 2-й отдел НКВД (впоследствии 4-е управление), находившийся в непосредственном подчинении Берии. Судоплатов стал начальником подразделения, одновременно оставаясь в руководстве закордонной разведки.

Когда напольные часы в углу кабинета пробили одиннадцать ударов, Павел положил в красную папку, где имелось ещё несколько документов, подготовленный список, остальные бумаги запер в сейф и, погасив лампу, вышел из кабинета.

Спустя несколько минут он сидел у Берии, делая ежесуточный доклад о работе.

Нарком внимательно слушал, иногда прерывая и требуя подробности, затем кивал головой – продолжайте. По одному из вопросов Лаврентий Павлович дал несколько дельных указаний (старший майор записал), после устало потер рукой лоб:

– У вас всё?

– Нет, я подготовил список, – достав из папки, Павел положил перед наркомом бумагу.

Пару дней назад, докладывая Берии положение дел на своём участке, они с Эйтингоном сообщили об острой нехватке квалифицированных кадров.

– Что я вам их, рожу? – нахмурился нарком.

– Зачем же? – ответил Судоплатов. – Люди есть, осуждены при Ежове и отбывают срок в лагерях.

– В то время как у нас каждый оперативник на счету, – добавил Эйтингон.

Несколько минут Берия молчал, а затем принял решение:

– Подготовьте мне их список.

Теперь он его взял и пробежал глазами.

– Вы уверены, что они нам нужны?

– Абсолютно, – ответили оба в один голос.

– Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте, – вернул список обратно.

После прибытия из лагерей некоторые близкие друзья Павла оказались без жилья в Москве – их семьи были выселены из столицы. Всех их Судоплатов поселил у себя в квартире на улице Горького и на служебной даче, а спустя кроткое время те активно включились в работу.

В это же время Судоплатов получил ещё одно назначение – заместителя начальника штаба НКВД по борьбе с немецкими парашютными десантами. Под его начало передали отборное подразделение десантников вместе с эскадрильей транспортных самолетов и бомбардировщиков дальнего действия.

Ситуация же на фронте после вторжения сил вермахта складывалась трагически. Мощь германской танковой армады превосходила все ранее имевшиеся данные. Крупные поражения Красной Армии в Прибалтике, Белоруссии и на Украине ошеломляли. До августа подразделения Судоплатова предприняли несколько диверсионных операций по спасению советских частей, попавших в окружение, однако они не увенчались успехом. Эти группировки оказались рассеянными и больше не могли стать базой для развертывания партизанской войны.

Октябрьским поздним вечером, слякотным и ненастным, Берия вызывал Судоплатова к себе и сообщил, что Верховный выражает недовольство зафронтовой работой НКВД.

– Мы делаем всё, что в наших силах, товарищ нарком, – не согласился старший майор.

– Мало, мало делаем! – нервно заходил тот по кабинету. – Он,– ткнул пальцем в потолок, – требует активизации действий, а именно проникновение в Абвер. Что имеете предложить? – остановился напротив.

– Я уже думал над этим вопросом, – последовал ответ. – Помните разработку «Монастырь»?

– Помню. Тогда раскрыли и пересажали антисоветскую группу молодежи, вращавшуюся вокруг известного в прошлом литератора по фамилии, кажется, Садовской.

– Именно, – кивнул Судоплатов. – А его до времени оставили под наблюдением и не ошиблись. В настоящее время он совместно с женой, в прошлом фрейлиной царского двора и бывшим князем Глебовым, строят планы установления контактов с немцами.

– Вот как? – хмыкнул нарком. – И насколько это реально?

– Без нашей помощи шансы равны нулю, но если взять их в активную разработку, то вполне.

– Конкретней, – блеснул пенсне Берия.

– Придаем этой группе видимость организации, желающей сотрудничать с немцами, внедряем туда своего агента и забрасываем за линию фронта. Организацией непременно заинтересуется Абвер, дальше дело техники.

– Гм, – сложил руки на груди нарком. – Мысль дельная, приступайте к работе.

– Уже.

– Что «уже»?

– Приступили два месяца назад.

– Удивляете вы меня своим чутьем, Павел Анатольевич, – рассмеялся Берия. – В таком случае продолжайте. О результатах докладывайте мне каждую неделю.

Так начиналась первая радиоигра с Абвером под кодовым названием «Монастырь», имевшая далеко идущие последствия.

В это же время при участии местных партийных организаций началась засылка партизанских формирований в тыл к немцам с включением в их состав опытных офицеров-разведчиков и радистов. Постепенно Судоплатовский отдел стал главным центром разведывательно-диверсионной деятельности органов госбезопасности в тылу противника. Не остался он в стороне и в дни обороны Москвы.

Когда осенью 41-го года немцы подошли к столице, отдельная бригада специального назначения получила задание во что бы то ни стало защитить центр города и Кремль. Чекисты заняли позиции в Доме Союзов и в непосредственной близости от него. В этот критический момент ОМСБОН был единственным боевым формированием, имевшим достаточное количество взрывчатки и специалистов, способных её применять.

По прямому указанию Генерального штаба и лично Жукова минировались дальние и ближние подступы к городу, а моторизованная часть бригады участвовала в ликвидации немецких мотоциклистов и бронетранспортеров, прорвавшихся к мосту через Москву-реку в районе аэропорта Шереметьево.

На тот случай, если фашистам удастся захватить Москву, бригада заминировала ряд зданий, где могли проводиться совещания высшего немецкого командования, а также все важные объекты как в столице, так и вокруг нее.

Помимо этого Берия приказал организовать разведывательную сеть в городе после захвата его немцами. Она состояла из двух независимых резидентур и автономной группы, которой предписывалось уничтожение Гитлера с ближайшим окружением в случае появления его в Москве.

Однако всем этим не пришлось воспользоваться. В декабре немцы потерпели сокрушительное поражение на подступах к столице. К весне 42-го они захватили Крым и Донбасс и начали движение на Волгу, выйдя к излучине Дона.

В августе Берия с Меркуловым поручили Судоплатову экипировать в течение суток сто пятьдесят альпинистов для ведения боевых действий в горах. Как только подразделение было готово, все трое вместе с ним вылетели несколькими транспортными самолётами на Кавказ. Перелёт был долгим. В Тбилиси летели через Среднюю Азию на самолетах «С-47», полученных из Америки по ленд-лизу.

Предстоящие операции должны были остановить продвижение немецких войск на Кавказ накануне готовящегося сражения под Сталинградом. Первую посадку сделали в Красноводске, затем в Баку, где полковник Штеменко, начальник кавказского направления Оперативного управления Генштаба, доложил об обстановке. Решили, что специальное подразделение НКВД попытается блокировать горные дороги и остановить продвижение частей отборных альпийских стрелков противника. Сразу после этого в Тбилиси прибыла группа опытных партизанских командиров и десантников, руководимая одним из заместителей Судоплатова Орловым. Они не дали немцам вторгнуться в Кабардино-Балкарию, нанеся им тяжелые потери перед началом готовящегося наступления. В это же время альпинисты взорвали цистерны с нефтью и уничтожили находившиеся в горах моторизованные части немецкой пехоты. Собственные потери были также велики, альпинистам не в полной мере хватало военной подготовки. Их преимущество было в профессионализме, знании горной местности, а также активной поддержке со стороны горцев. И только в Чечне местное население не оказывало советским бойцам помощи.

Помимо этого спецподразделение заминировало нефтяные скважины и буровые вышки в районе Моздока и взорвало их в тот момент, когда туда пытались прорваться немецкие мотоциклисты. Меркулов и Судоплатов следили за тем, чтобы взрыв произошел строго по приказу, и присоединились к диверсионной группе, отходившей в горы, в последний момент. Позже от дешифровальщиков получили сообщение из Швеции: немцы не смогли использовать нефтяные запасы и скважины Северного Кавказа, на которые очень рассчитывали.

Однако разнос, которому они подверглись за успешные действия, запомнился Павлу надолго. Когда вернулись в Тбилиси, Берия сообщил, что Сталин объявил Меркулову выговор за неоправданный риск при выполнении операции по минированию: тот подвергал свою жизнь опасности и мог быть захвачен передовыми частями немцев. Берия в свою очередь обрушился на Судоплатова за допущение подобного.

В ходе немецких налетов несколько офицеров из Ставки, находившихся на Кавказе, были убиты, а член Политбюро Каганович получил во время бомбежки серьезное ранение в голову. Ранен был и участвовавший в операции адмирал Исаков, а один из наиболее опытных грузинских чекистов, Саджая, погиб.

Между тем начатая в конце 41-го оперативная разработка «Монастырь» стала приносить результаты. В Абвер был внедрен опытный агент НКВД Демьянов (псевдоним «Гейне»), завязалась радиоигра, в ходе которой германскому командованию была передана стратегического плана дезинформация, повлиявшая на исход сражения под Сталинградом. Там немцы потерпели второе сокрушительное поражение.

Вернувшись с Кавказа, Павел заехал домой, где встретился с женой и тестем, впервые за месяц вымылся, поел и уснул мертвым сном. Но в восемь утра уже был на службе.

Предстояло вплотную заняться ещё одним делом.

Летом, по линии его 4-го управления на территорию оккупированной немцами Западной Украины был заброшен партизанский отряд специального назначения «Победители» во главе с полковником Медведевым. В его составе находился подготовленный Судоплатовым молодой разведчик Кузнецов. Он был русским, родом из Сибири, хорошо знал немецкий язык и бегло говорил на нём, поскольку жил среди проживающих там немцев. Николая привлекло к работе местное НКВД и в 1939 году направило в Москву на учёбу. Сотрудник готовился индивидуально как специальный агент для возможного использования против германского посольства в Москве.

Симпатичный блондин, он мог сойти за немца, то есть за советского гражданина немецкого происхождения. У Кузнецова имелась сеть осведомителей среди московских артистов, в качестве актера он был представлен некоторым иностранным дипломатам. Постепенно немецкие посольские работники стали обращать внимание на интересного молодого человека типично арийской внешности, с прочно установившейся репутацией знатока балета.

Кузнецов участвовал в операциях по перехвату немецкой диппочты, поскольку время от времени дипкурьеры останавливались в гостиницах «Метрополь» и «Националь», а не в немецком посольстве. Пользуясь своими дипломатическими связями, имел возможность предупреждать Лубянку о приездах дипкурьеров, чтобы чекисты могли провести в номерах конспиративный осмотр и пересъемку конфиденциальных документов.

Накануне из отряда «Победители» поступила шифровка, что удалось выйти на связи Отто Скорцени, руководителя спецопераций гитлеровской службы безопасности. Медведев с Кузнецовым установили, что его диверсионные группы проводят тренировки в предгорьях Карпат с целью подготовки и нападения на американское и советское посольства в Тегеране, где в следующем году планировалась конференция «Большой тройки»[81]81
  Большая тройка – неофициальное название Сталина, Рузвельта и Черчилля.


[Закрыть]. Ещё одна группа боевиков Скорцени отрабатывалась возле Винницы, где действовал отряд Медведева. Именно здесь, на захваченной нацистами территории, Гитлер разместил филиал своей ставки – «Вервольф».

Кузнецов под видом старшего лейтенанта вермахта установил дружеские отношения с офицером немецкой спецслужбы Остером, занятым поиском людей, имеющих опыт борьбы с русскими партизанами. Они требовались для операции против высшего советского командования. Задолжав Кузнецову, Остер предложил расплатиться с ним иранскими коврами, которые собирался привезти в Винницу из деловой поездки в Тегеран.

Помимо сбора стратегической информации, Кузнецов (он же Пауль Зиберт) использовался для ликвидации высокопоставленных чиновников Третьего рейха на Украине. В Ровно и Галиции он лично ликвидировал руководителя управления администрации рейхскомиссариата Пауля Даргеля, главу юридического отдела оберфюрера Функа, захватил в плен командира войскового соединения генерал-майора Ильгена с важными документами и спецкурьера майора Гаана.

И вот теперь Судоплатову предстояло проверить особо важное сообщение о готовящемся в Тегеране покушении на Сталина, Рузвельта и Черчилля через другие негласные источники. Работа заняла неделю, информация Кузнецова подтвердилась. В результате германские резидентуры и боевиков Скорцени в Тегеране уничтожили, конференция состоялась.

Оставаясь ответственным за закордонную разведку, много сил и времени Павел уделял и этому направлению. На личную жизнь времени не оставалось, дома бывал редко, зачастую ночевал в служебном кабинете. Дело продвигалось.

К этому времени руководимое им 4-е управление восстановило агентурные позиции в Западной Европе, ранее изрядно прореженные гестапо[82]82
  Гестапо – политическая полиция фашистской Германии.


[Закрыть], имело свои резидентуры в Германии, Бельгии, Франции и Швейцарии. В этих странах действовала и антифашистская подпольная сеть, именуемая «Красная капелла». Руководили ею советские разведчики-нелегалы, организация включала в себя более ста пятидесяти антифашистов, в том числе из немецких офицеров, служащих и дипломатов. «Капелла» занималась сбором разведданных и регулярно передавала в Центр важную информацию: приказы немецкого Верховного командования, сведения о перемещении войск и массу оперативных подробностей боевых действий.

Имелись агентурные позиции и на территории стран союзников, за которыми нужен был глаз да глаз. В Великобритании работал советский агент Ким Филби, являвшийся одним из руководителей английской контрразведки МИ-6, замыкавший на себя агентурную сеть именуемую «Кембриджской пятеркой» и поставлявший на Лубянку важную информацию, а в США под дипломатическим прикрытием – резидент НКВД Зарубин. У него на связи состояли помощник президента Рузвельта, сотрудники министерства военной промышленности, ЦРУ и казначейства.

К 1943-му году НКВД и созданному к тому времени «СМЕРШу» удалось захватить инициативу в радиоиграх с немецкой разведкой. Это обуславливалось тем, что чекисты внедрили надежных агентов в абверовские школы диверсантов-разведчиков, которых забрасывали в советские тылы под Смоленском, на Украине и в Белоруссии.

В ходе продолжающейся радиоигры «Монастырь» германскому командованию была поставлена очередная стратегическая информация, позволившая советским войскам выиграть решающее танковое сражение под Курском. Кроме того в процессе работы НКВД и СМЕРШ захватили около пятидесяти диверсантов, семерых фашистских пособников и получили от обманутого противника экипировку с оружием и техническими средствами, а также несколько миллионов советских рублей.

Успешной была и разработка «Школа» в отношении абверовского учебного центра в Катыни, по результатам которой НКВД получила установки более чем на двухсот немецких агентов, заброшенных в советские тылы. Помимо названного, сотрудниками управления были сорваны ряд крупных диверсий в Средней Азии и склонён к отказу от участия в войне на стороне фашистов ранее созданный ими «Туркестанский легион».

К 1944 году операция «Монастырь» начала развиваться в новом направлении. Накануне летнего наступления Красной Армии в Белоруссии Сталин вызвал начальников разведуправления Кузнецова и военной контрразведки СМЕРШ Абакумова, наркома госбезопасности Меркулова и Судоплатова. Настроение у всех было приподнятое: работа шла успешно, и месяц назад Судоплатова вместе с Эйтингоном наградили орденами Суворова за боевые операции в немецком тылу. Как правило, столь высокая награда давалась только командирам фронтовых частей за выигранные сражения, и тот факт, что на сей раз её вручили офицерам госбезопасности, говорил о многом.

Однако Сталин принял всех весьма холодно. Он упрекнул генералов за непонимание реальностей войны и спросил, как, на их взгляд, можно использовать «Монастырь» и другие радиоигры для оказания помощи армии в наступательных операциях. А заодно высказался о расширении рамок радиоигр, отметив, что старые приёмы не подходят к новой обстановке.

Кузнецов предложил подбросить противнику новую дезинформацию о якобы планировавшемся наступлении на Украине. Павел не был готов к такому повороту разговора, поскольку абсолютно ничего не знал о планах советского Верховного Главнокомандования. К тому же помнил совет маршала Шапошникова никогда не вмешиваться в дела, находящиеся за пределами компетенции.

Не удовлетворившись ответом Кузнецова, Верховный вызвал генерала Штеменко – начальника оперативного управления Генштаба, и тот зачитал приказ, подготовленный ещё до начала разговора. В соответствии с ним следовало ввести немецкое командование в заблуждение, создав впечатление активных действий в тылу Красной Армии остатков немецких войск, попавших в окружение в ходе очередного советского наступления. Замысел вождя заключался в том, чтобы обманным путем заставить немцев использовать свои ресурсы на поддержку этих частей и «помочь» им сделать серьезную попытку прорвать окружение. Размах и смелость предполагавшейся операции произвели на всех большое впечатление. Павел испытал подъём и одновременно тревогу: новое задание выходило за рамки прежних радиоигр с целью дезинформации противника.

19 августа 1944 года генеральный штаб немецких сухопутных войск получил дезинформационное сообщение о том, что соединение под командованием подполковника Шерхорна численностью в две с половиной тысячи человек блокировано Красной Армией в районе реки Березины. Так началась операция «Березино» – продолжение операции «Монастырь».

Её разработал начальник третьего отдела 4-го управления полковник Маклярский, Судоплатов поддержал идею. Планировалась заманчивая радиоигра с немецким верховным командованием. О её замысле во исполнение указания Ставки доложили Сталину с Молотовым и Берии. Санкция на проведение была получена. Для непосредственного руководства операцией в Белоруссию на место событий выехали заместитель Судоплатова – Эйтингон, Маклярский, Абель, Серебрянский и Мордвинов.

В действительности группы Шерхорна в тылу Красной Армии не существовало. Немецкое соединение под командованием этого офицера численностью в полторы тысячи человек, защищавшее переправу на реке Березине, было разгромлено, а остатки взяты в плен. Сотрудники Судоплатова склонили Шерхорна с его радистами к сотрудничеству, в Белоруссию были отправлены бойцы и офицеры бригады особого назначения, вместе с ними туда прибыли немецкие антифашисты-коминтерновцы. В игре также участвовали немецкие военнопленные, завербованные советской разведкой. Таким образом, было создано впечатление о наличии реальной немецкой группировки в тылу Красной Армии.

Немецкая служба безопасности и генеральный штаб германских сухопутных войск всерьез замышляли нарушить тыловые коммуникации Красной Армии, используя соединение Шерхорна. С этой целью в ответ на его просьбы о помощи группировке были посланы специалисты по диверсиям и техника. При этом удалось захватить направленную на связь с ней группу боевиков-эсэсовцев.

Шерхорн посылал в Берлин отчеты о диверсиях в тылу Красной Армии, подготовленные Эйтингоном, Маклярским и Мордвиновым. Гитлер произвел командира соединения в полковники и наградил «Рыцарским крестом», а Гудериан отправил личное поздравление. Шерхорну приказали прорваться через линию фронта и продвигаться в Польшу, а затем в Восточную Пруссию. Шерхорн же в свою очередь потребовал, чтобы ему для обеспечения этой операции парашютом сбросили польских проводников, сотрудничавших с немцами. Берлин согласился, и в результате чекисты захватили польских агентов немецкой разведки.

Со своей стороны Гитлер планировал послать в отряд Шерхорна начальника службы спецопераций и диверсий Скорцени и его группу, но от этого плана немцам пришлось отказаться из-за ухудшения в апреле военной ситуации на советско-германском фронте. 5 мая 1945 года, незадолго до завершения войны командование вермахта и Абвер в своей последней шифровке рекомендовало Шерхорну действовать по обстоятельствам.

Политическая разведка НКВД вместе с военной, сыграли большую роль в подготовке и проведении СССР Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций, совещаний и встреч министров иностранных дел государств антигитлеровской коалиции.

Во исполнение приказа НКВД СССР от 8 января 1945 года накануне Ялтинской конференции на Судоплатова было возложено быстрейшее разрешение вопросов работы центральных аппаратов НКВД – НКГБ СССР в проведении необходимых мероприятий по конференции в Москве.

Встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране и Ялте предшествовали неофициальные беседы, в которых участвовали Фитин и Судоплатов с одной стороны и глава американской военной миссии в Москве генерал Дин, контр-адмирал Олсен, посол США Гарриман, советник английского посольства Роберте – с другой.

Стороны оговаривали возможные подходы к решению спорных вопросов: обмен разведывательной информацией, взаимная выдача провалившейся агентуры и захваченных немецких военных специалистов, деликатные проблемы возможного послевоенного урегулирования в странах Восточной Европы. Гарриман, в частности, не возражал против предложенной Сталиным и Молотовым идеи создания коалиционного правительства в послевоенной Польше.

Эти последние встречи с представителями американской и английской разведки как бы подвели итоги сотрудничества спецслужб союзников в годы войны. Наиболее результативным оно оказалось в Афганистане, где резиденту советской разведки Алахвердову удалось парализовать действия немецкой агентуры в приграничных районах. Совместно с англичанами была разгромлена агентурно-диверсионная сеть немецкой и японской разведки в Индии и Бирме. Высоко оценивая советскую поддержку действиям английской разведки в этих странах, англичане, в свою очередь, выдали русским коллегам многих прогерманских агентов в Афганистане и Средней Азии, завербованных немцами для действий в тылу.

Дальше общих рассуждений о совместных диверсионных операциях против немцев в Западной Европе с английскими и американскими спецслужбами дело не пошло. Однако был налажен деловой контакт с сотрудниками английской разведки, действовавшими при штабе маршала Тито в Югославии. Подполковник Квашнин установил хорошие личные отношения с сыном Черчилля Рэндольфом и оказал большую помощь английским офицерам в выходе из немецкого окружения. Полученная от него информация имела важное значение в оценке намерений английских правящих кругов и в их послевоенной политике в Югославии.

Американские деловые круги проявляли интерес к возможным формам решения еврейского вопроса, предлагая финансовую помощь в восстановлении районов Гомеля в черте так называемой «еврейской оседлости» и Крыма, где предполагалось создать еврейскую республику. В неофициальных беседах с Гарриманом, проходивших в ресторане «Арагви» и записывавшихся на магнитофон, в качестве переводчика Судоплатова выступал агент влияния НКВД князь Радзивилл, компаньон семьи Гарриманов по финансовым операциям в Польше и странах Восточной Европы.

Накануне Ялтинской конференции (проходила с 4 по 11 февраля 1945 года) под председательством вначале Голикова, а затем Берии, состоялось самое длительное за всю войну совещание руководителей разведки Наркомата обороны, Военно-Морского Флота и НКВД – НКГБ. Главный вопрос – оценка потенциальных возможностей германских вооруженных сил к дальнейшему сопротивлению союзникам был рассмотрен в течение двух дней. Прогноз разведки о том, что война в Европе продлится не более трёх месяцев ввиду нехватки у немцев топлива и боеприпасов, оказался верным. Последний, третий день работы совещания был посвящен сопоставлению имевшихся материалов о политических целях и намерениях американцев и англичан на Ялтинской конференции. Все пришли к общему мнению, что Рузвельт с Черчиллем не смогут противодействовать линии советской делегации на укрепление позиций СССР в Восточной Европе. Участники совещания исходили из достоверной информации о том, что американцы и англичане займут гибкую позицию и пойдут на уступки ввиду заинтересованности быстрейшего вступления Советского Союза в войну с Японией.

Прогноз НКВД и военной разведки о низкой способности японцев противостоять мощным ударам советских подвижных соединений в обход укрепленных районов, построенных японцами вдоль советской границы, подтвердился в августе 1945 года.

Однако спецслужбы не предвидели, несмотря на подробные данные о завершении работ по атомной бомбе, что американцы применят ядерное оружие против Японии.

Накануне Потсдамской конференции их оценки были ещё более оптимистичны. Берия и Голиков вообще не упоминали о перспективах социалистического развития Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии. Социалистический выбор как реальность для СССР в странах Европы был более или менее ясен только в части Югославии. Разведка исходила из того, что Тито как руководитель государства и компартии опирался на реальную военную силу. В других же странах обстановка была иной.

Вместе с тем разведорганы сходились в том, что советское военное присутствие и симпатии к Советскому Союзу широких масс населения обеспечат стабильное пребывание у власти в Польше, Чехословакии и Венгрии правительств, которые будут ориентироваться на тесный союз и сотрудничество с СССР. Военно-политические рекомендации по Германии также были далеки от установок на строительство социализма в оккупированной советскими войсками зоне. Речь скорее шла о том, чтобы в будущей нейтральной, разоруженной навсегда Германии создать мощную, стабильную, ориентирующуюся на Россию прогрессивную группу в немецком руководстве.

Практическим результатом решений этого совещания в свете секретных протоколов, подписанных на Ялтинской конференции 11 февраля 1945 года Молотовым, Хэллом и Иденом, было также поручение заместителю начальника 1-го (разведывательного) управления НКГБ Короткову договориться с представителями разведслужб США и Англии о выдаче СССР командного состава власовской армии, в частности Жиленкова, в обмен на передачу англичанам и американцам интересовавших их немецких генералов и адмиралов.

Была ещё одна тема, которой Судоплатов занимался в годы войны, связанная с созданием в СССР атомного оружия.

Осенью 1939 года Лубянка получила сведения, что ведущие немецкие ученые-физики под руководством профессора Шумана были объединены в «Урановое общество» при управлении армейских вооружений. Научным центром атомных исследований стал Берлинский физический институт, а его ректором назначили профессора Гейзенберга.

К участию в научных разработках были подключены физико-химические институты Гамбургского, Лейпцигского, Грейфсвальдского, Гейдельбергского и Ростокского университетов. Начались теоретические исследования возможности создания атомного реактора с использованием урана и тяжелой воды. Аналогичные работы, по данным советских резидентур, начались в Великобритании и США, имея своей конечной целью создание атомного оружия.

Полученная информация тут же была доведена Сталину, поручившему Академии наук СССР изучить эту проблему и высказать своё суждение.

Специально созданная комиссия под председательством академика Хлопонина пришла к заключению, что создание такого оружия возможно теоретически, но вряд ли осуществимо на практике в ближайшем будущем. Тем не менее она рекомендовала Совнаркому и научным учреждениям отслеживать научные публикации западных специалистов по этой проблеме.

Хотя правительство и не выделило средств на атомные исследования, начальник подразделения научно-технической разведки НКВД Квасников направил ориентировку резидентурам в Скандинавии, Германии, Англии и США, обязав собирать всю информацию по разработке «сверхоружия» – урановой бомбы.

В марте 1942 года Берия предложил Сталину создать при Государственном Комитете Обороны научно-консультативную группу из видных ученых и ответственных работников для координации работ научных организаций по исследованию атомной энергии. Он также просил разрешить ознакомить видных советских ученых с информацией по атомной проблеме, полученной агентурным путем, для последующей оценки.