Текст книги "Психоаналитические идеи и философские размышления"

Другой не менее распространенный миф заключается в трактовке фрейдовской работы «Проект научной психологии» (1895), опубликованной десятилетие спустя после смерти основоположника психоанализа, как исключительно «неврологического документа», являющегося анахронизмом, по сравнению с последующими психоаналитическими трудами Фрейда, относящимися к сфере «чистокровной психологии». Цель подобного мифа – подчеркнуть решительный разрыв Фрейда с ранним нейрофизиологическим редукционизмом и нивелировать наличие биологических тенденций в психоанализе. В действительности же, подчеркивает Ф. Салловей, «Проект научной психологии» не является ни исключительно «неврологическим», ни всецело «психологическим» (имеется и такая точка зрения) документом. Он представляет собой мозаику различных идей и подходов, попытку устранить концептуальный разрыв между нормальным и патологическим функционированием психики, стремление использовать нейрофизиологические принципы исследования для осмысления психологических проблем. В соответствии с таким видением существа работы «Проект научной психологии» Ф. Салловей приходит к заключению, согласно которому Фрейд никогда не отказывался от своих первоначальных концептуальных представлений, относящихся к пониманию того, что психоанализ может иметь дело с нейрофизиологическими аспектами психической деятельности человека.

Еще один миф – отрицание какого-либо интеллектуального влияния Ф. Флисса, на протяжении 15 лет поддерживавшего дружеские отношения с Фрейдом, на формирование тех или иных концепций основателя психоанализа. Те, кто поддерживает этот миф, считают, что, будучи «псевдонаучными», флиссовские теории бисексуальности, биопотоков и биоциклов не оказали никакого влияния на психоаналитическое мышление Фрейда. Однако, как полагает Ф. Салловей, подобный взгляд на отношения между Флиссом и Фрейдом не соответствуют исторической действительности. Ставшая доступной для исследователей документальная переписка между Фрейдом и Флиссом, в которой был затронут широкий круг научных проблем, опровергает данный миф и свидетельствует о несомненном влиянии берлинского врача на формирование психоаналитических концепций инфантильной сексуальности, оральной эротики и паранойи, а также на становление психоаналитических идей о роли бессознательного в жизни человека, о функциях либидо и значении механизма подавления, вытеснения в процессе образования неврозов.

В зарубежной литературе не менее распространен и миф, согласно которому психоанализ является собственным продуктом самоанализа Фрейда, позволившего ему открыть наличие инфантильной сексуальности и бессознательных влечений, предопределяющих жизнедеятельность человека. Функциональное предназначение этого мифа – подтверждение стереотипных представлений о том, что Фрейд совершил будто бы «геркулесовский подвиг», психоанализ представляет собой «независимую науку», а психоаналитические идеи были выдвинуты на основе результатов клинической практики.

Исследуя выдвинутые Флиссом и Фрейдом идеи, Ф. Салловей приходит к выводу, согласно которому истоки психоаналитической концепции инфантильной сексуальности лежат не во фрейдовском самоанализе, а в том идейном влиянии, которое имел на основателя психоанализа Флисс, а также сексологи, включая Эллиса, Блоха, Линдера. Такие понятия, как «либидо», «бессознательное», «эрогенные зоны», использовались не только Флиссом и другими врачами, но и писателями, поэтами, философами, включая Новалиса, Шопенгауэра, Ницше.

Сексуальная биология, эволюционная теория и открытые Флиссом биогенетические законы могут быть рассмотрены как непосредственные источники психоаналитических идей, свидетельствующие о том, что отнюдь не клиническая практика Фрейда и его самоанализ были единственными источниками возникновения психоаналитического метода изучения человеческой психики. По выражению Ф. Салловея, можно сказать, что непонимание современными исследователями той роли, которую Флисс и другие врачи играли в формировании концептуальных представлений Фрейда, фактически, отражает «скрытую биологическую природу» всего психоаналитического наследия (Sullow, 1979, р. 237).

Биографы Фрейда из числа ортодоксальных психоаналитиков создали миф о том, что фрейдовские биогенетические идеи являются поздним дополнением к его психоаналитическому учению о человеке, которое было выдвинуто под влиянием представлений К. Абрахама, Ш. Ференци, В. Штекеля о биологической природе человеческой психики. Подобно другим, данный миф призван «узаконить» психоанализ в качестве «чистокровной психологии». По убеждению Ф. Салловея, текстологический анализ как ранних, так и поздних работ Фрейда свидетельствует о том, что на протяжении всей своей научной деятельности основатель психоанализа постоянно колебался между Сциллой критического отношения к биологическим идеям и Харибдой неразрешимых психобиологических проблем. Фрейд выступал против крайних биологических тенденций в медицине, но это не исключало влияния биологии на его психоаналитические концепции.

Что можно сказать по поводу выше рассмотренных мифов?

Действительно, ортодоксальные психоаналитики односторонне подошли к рассмотрению многих аспектов развития психоанализа и психоаналитического движения в целом. Они создали ореол славы вокруг личности Фрейда и ажиотаж в связи с выдвинутыми им идеями. Достаточно сказать, что, в отличие от некоторых зарубежных исследователей, усматривающих заслугу Фрейда в выдвижении идеи о сексуальной этиологии неврозов, основатель психоанализа подчеркивал: «Идея, за которую меня сделали ответственным, никоим образом не мое детище. Она была преподнесена мне… самим Брейером» (Фрейд, 1919, с. 7). Поэтому вывод Ф. Салловея о существовании двух общих мифов о Фрейде как герое и «чистокровном психологе», на которых покоится вся традиционная психоаналитическая история, не лишен оснований.

Верно и то, что эти общие мифы привели к созданию множества частных мифов о психоанализе и «психоаналитической революции» (Ф. Салловей насчитывает 26 таких мифов). Их конкретный анализ составляет несомненную заслугу автора. Однако не со всеми его конечными выводами можно согласиться.

Так, вывод Ф. Салловея о том, что Фрейд является «скрытым биологом», а психоанализ – «скрытой биологией», вызывает возражение. Спору нет, биологические идеи XIX в. оказали несомненное влияние на становление психоанализа. Верно и то, что на протяжении всей своей жизни Фрейд неоднократно обращался к биологии, придавая ей большое значение в развитии науки в целом. Так, в одной из своих работ он писал: «Биология есть поистине царство неограниченных возможностей, мы можем ждать от нее самых потрясающих открытий и не можем предугадать, какие ответы она даст нам на наши вопросы несколькими десятилетиями позже. Возможно, что как раз такие, что все наше искусное здание гипотез распадется» (Фрейд, 1925, с. 105). Поэтому не следует недооценивать роль биологических идей в формировании тех или иных психоаналитических концепций.

Но не следует и переоценивать значение биологии в становлении и развитии психоанализа. В конечном счете, используя самые различные идеи, в том числе и биологические, циркулирующие в научных кругах в конце ХIХ-начале XX столетия, Фрейд создал такое психоаналитическое учение о человеке и культуре, которое вписывалось, скорее, в рамки психологии, чем биологии. Не случайно он неоднократно подчеркивал, что психоанализ является частью психологии как науки.

Думаю, что характеристика психоанализа как «скрытой биологии», имеющая место в исследовании Ф. Салловея, не отражает полностью существа психоаналитического учения Фрейда о человеке и свидетельствует о переоценке автором биологических истоков психоаналитических концепций.

Переоценка роли того или иного фактора в развитии психоанализа весьма характерна для ряда зарубежных исследований. В этом отношении рассмотренная, наряду с книгой Ф. Салловея, работа Дж. Рубинса также несвободна от данного недостатка. Речь идет об односторонней, на мой взгляд, оценке концептуальных наработок Хорни, связанных с эволюцией ее взглядов на человека и культуру. Хотя автору удалось подметить одну из характерных особенностей этой эволюции, тем не менее, в работе автора нет подробного и глубокого анализа идей Хорни. Другое дело, что Дж. Рубине справедливо пишет о следующем обстоятельстве. Если в первых концептуальных схемах Хорни обращает внимание главным образом на раскрытие влияния культуры на человека, внешних факторов на внутрипсихическое развитие, то в последующих ее теориях акцент все больше смещается с культурных процессов на индивидуально-личностные, с межличных отношений на интрасубъективные.

Действительно, в первой своей работе «Невротическая личность нашего времени» Хорни уделяет значительное внимание рассмотрению культурных факторов, предопределяющих невротические реакции индивида и делает вывод, согласно которому объяснение неврозов и специфики человеческой деятельности следует искать в различии культурных норм и традиций, характерных для того или иного общества. В последующих своих работах она вносит изменения в понимание как природы человека, так и причин возникновения неврозов. В частности, в книге «Наши внутренние конфликты» акцент делается не столько на социокультурном окружении, сколько на отношениях между людьми. Психические стрессы, возникающие на почве установления противоречивых, главным образом враждебных отношений между людьми, рассматриваются Хорни в качестве первостепенного источника так называемого «базального конфликта», образующего ядро всех психических расстройств. В дальнейшем в ее работе «Невроз и развитие человека» эта психоаналитическая концепция также претерпела изменение. В окончательно сформулированном виде психоаналитическое учение Хорни о неврозах основывается уже на предпосылке, в соответствии с которой психические расстройства человека обусловлены его отчуждением от самого себя, преобладанием в нем «идеализированного Я», являющегося продуктом собственного воображения.

Останавливаясь на рассмотрении различных вариантов психоаналитических концепций Хорни, Дж. Рубине не без основания замечает, что, несмотря на учет культурных факторов в первой своей работе, она все же не смогла дать удовлетворительного объяснения того, как эти внешние факторы соотносятся с внутрипсихическими процессами и механизмами, лежащими в основе невротических реакций индивида. Верно и то, что в последних работах Хорни акцент переносится на внутренний мир человека. Однако эти верные соображения далеко не всегда сопровождаются у автора отчетливо сформулированными выводами, свидетельствующими об адекватном понимании существа психоаналитического учения Хорни о человеке.

Прежде всего, имеется в виду то обстоятельство, что, акцентируя внимание на структуре человеческой психики, в работах позднего периода своей теоретической и терапевтической деятельности Хорни не исключала возможности возникновения конфликтов и образования неврозов, обусловленных наличием специфических отношений между людьми в культуре, основанной на постоянной конкуренции. Поэтому вряд ли правомерно представлять Хорни в качестве исключительно «неофрейдиста культурной ориентации», как это делает Дж. Рубине (Rubins, 1979, р. 317).

Другое дело, что в попытках объяснить отношения между культурными факторами и внутрипсихическими процессами Хорни делает ставку на самореализацию сущностных сил человека. Но это отнюдь не исключает ни ее «культуралистической тенденции» в трактовке бытия человека в мире, ни ее ориентации на межличностные отношения, поскольку, как подчеркивает сама Хорни, самореализация не является основной целью индивида, главное – «развитие способностей человека к установлению хороших человеческих отношений» (Ногпеу, 1950, р. 308).

Более существенно то, что в конечном счете Хорни так и не удалось избежать двусмысленности при объяснении отношений между внешними и внутренними факторами, оказывающими влияние на жизнедеятельность человека. Но раскрытие именно этого вопроса и не нашло исчерпывающего освещения в исследовании Дж. Рубинса.

И еще одно соображение. Рассматривая первые работы Хорни, Дж. Рубине справедливо указывает на то, что ее расхождения с Фрейдом были скорее частичной, чем полной ревизией классического психоанализа (Ногпеу, 1950, с. 230). И это действительно так, поскольку, несмотря на критику ряда теоретических положений и постулатов Фрейда, Хорни сохраняет неизменным психоаналитический метод исследования человека и культуры. Причем данное соображение в равной степени относится ко всем работам Хорни, в том числе и позднего периода ее теоретической и клинической деятельности.

Между тем отмеченное выше положение Дж. Рубине относит только к ранним работам Хорни. Во всяком случае, при рассмотрении специфики поздних трудов Хорни автор не высказывает своего явного отношения к тем модификациям, которые были осуществлены Хорни в психоанализе. Создается впечатление, что Дж. Рубине разделяет точку зрения тех исследователей, кто полагает, что Хорни действительно осуществила принципиальную ревизию классического психоанализа.

Подводя итог, следует еще раз отметить следующее. В рассмотренных выше работах Ф. Салловея и Дж. Рубинса содержатся, на мой взгляд, как верные соображения, связанные с адекватным пониманием истории становления и развития психоанализа, психоаналитических учений Фрейда и Хорни о человеке и его невротизации, так и такие теоретические положения, которые вызывают существенные возражения. Вместе с тем и то, и другое исследование – отнюдь не заурядное явление в зарубежной литературе, посвященной истории психоаналитического движения.

Не вписывающаяся в традиционное для психоаналитиков освещение «интеллектуальной биографии» основателя классического психоанализа, книга Ф. Салловея способствует развенчанию различных мифов о Фрейде и его учении о человеке, широко распространенных в настоящее время за рубежом. Являющаяся одной из немногих работ, раскрывающих жизненный путь Хорни, книга Дж. Рубинса вводит в научный оборот новый материал, осмысление которого столь необходимо для дальнейшего исследования истории реформирования классического психоанализа.

Обе работы вносят, как мне думается, несомненный вклад в исследование истории развития психоаналитического движения. Они могут представить значительный интерес как для философов, психологов и историков науки, так и для всех тех, кто интересуется психоаналитическими идеями о человеке и культуре.

Литература

Лейбин В. М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М., 1977.

Фрейд 3. Очерк истории психоанализа. Одесса, 1919.

Фрейд 3. Я и Оно. Л., 1924.

Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия. М., 1925.

Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я». М., 1925.

Фрейд 3. Будущность одной иллюзии. М., 1930.

AdlerA. Cooperation Between the Sexes: Writings on Women, Love and Marriage, Sexuality and Its Disorders / Ed. by H. Ansbacher, R. Ansbacher. N. Y., 1978.

Adler A. Superiority and Social Interest. A Collection of Later Writings / Ed. by H. Ansbacher, R. Ansbacher. N.Y., 1979.

Ellenberger H. The Discovery of the Unconscious: The History and Evolution of Dynamic Psychiatry. N. Y., 1970.

Fromm E., Suzuki D., Martino R. de. Zen Buddhism and Psychoanalysis. N. Y, 1970.

Homey K. Neurosis and Human Growth. The Struggle Toward Self-Realization. N.Y, 1950.

Individual Psychology of Alfred Adler. A Systematic Presentation in Selections from His Writings / Ed. by H. Ansbacher, R. Ansbacher. N.Y, 1956.

Rubins J. Karen Horney. Gentle Rebel of Psychoanalysis. London, 1979.

Sullow F. Freud, Biologist of the Mind. Beyond the Psychoanalytic Legend. London, 1979.

1980

Гомосексуализм как одна из форм сексуальной деятельности человека

Недавно в зарубежной научной литературе появился необычный по своей тематике труд, составителем и редактором которого является преподаватель социологии Нью-Йоркского университета Мартин Левин (Levin, 1979). Этот труд представляет собой сборник статей и материалов, посвященных осмыслению природы гомосексуальности, выявлению места и роли гомосексуалистов в американском обществе. Основная его цель – развенчать распространенные в США образы, возникающие в обыденном сознании в результате стереотипного понимания гомосексуальности.

Как отмечает М. Левин во введении опубликованного труда, большинство американцев воспринимают гомосексуалистов через призму четырех образов:

– невротики – психически больные люди, неспособные к нормальному половому акту, крайне несчастные, часто кончающие жизнь самоубийством;

– моральные дегенераты – развратники, сексуальные маньяки, для которых оргазм является единственной целью жизни;

– подражатели женщинам – мужчины, покачивающие бедрами при ходьбе, говорящие тихим голосом, носящие юбки;

– бесплодные денди – гурманы, любители шикарно одеваться и проводящие время в артистических, литературных салонах.

Эти образы возникли на основе традиционного предубеждения против гомосексуалистов и «гомофобии», поддерживаемой церковью и психиатрией. Христианская религия исходит из того, что воспроизведение потомства – единственная цель сексуальных отношений, а половой акт в браке – единственно санкционированная форма сексуальной деятельности. Все другие формы проявления сексуальности, включая гомосексуальность, запрещены как греховные. В свою очередь, традиционная психиатрия отождествляет гомосексуальность с психическим заболеванием. Это ведет к стереотипному пониманию гомосексуальности, с одной стороны, как чего-то криминального, узаконивая тем самым репрессии против гомосексуалистов, выражающиеся в полицейских преследованиях, увольнениях с работы, дискриминации в обществе, а с другой – как чего-то болезненного и постыдного, в результате чего гомосексуалисты вынуждены скрывать свою сексуальную ориентацию и надевать на себя маску гетеросексуальности, что чревато психическими срывами.

По убеждению М. Левина, подобные образы гомосексуалистов и стереотипы гомосексуальности не соответствуют действительности. Наблюдается существенный разрыв между обыденным мышлением и научным знанием. Публикация данного научного исследования как раз и предназначена для того, чтобы раскрыть ошибочность подобных образов и стереотипов.

В первой части издания освещаются вопросы, связанные с отношением американцев к гомосексуальности, рассматриваются взгляды психиатров на причины возникновения гомосексуальной ориентации у людей, раскрываются факты преследования гомосексуалистов и распространения гомосексуальности среди административных работников в американском обществе.

Э. Левитт и А. Классен приводят данные социологического исследования, осуществленного при поддержке Национального института психического здоровья. Опираясь на материалы интервью, взятого в 1970 г. у 3018 человек, они пришли к выводу, что большинство американцев все еще разделяют традиционную концепцию любви, лежащую в основе сексуального поведения. Многие из числа опрошенных считают, что гомосексуалисты могут работать в сфере искусства, но они не должны быть допущены на работу, связанную с принятием социально-экономических решений, с воспитанием молодежи и лечением больных. Три четверти опрошенных выступают против того, чтобы гомосексуалисты были министрами, учителями. Две трети – против того, чтобы они были врачами. 42 % убеждены, что значительная часть молодых гомосексуалистов становятся таковыми под влиянием гомосексуалистов пожилого возраста. Менее 30 % рассматривают многих гомосексуалистов как оказавшихся неспособными иметь дело с женщинами. По мнению 30 % опрошенных, большинство гомосексуалистов имеют врожденную склонность к гомосексуальности. 40 % полагают, что многие гомосексуалисты стали таковыми в результате неверного воспитания в семье. 59 % опрошенных считают, что должен быть установлен закон, запрещающий сексуальные отношения между людьми одного и того же пола. 8 % высказываются за то, чтобы нарушение такого закона каралось заключением в тюрьму сроком не менее чем на один год. 6 % поддерживают эту меру наказания, но только по отношению к тем гомосексуалистам, кто нарушает супружескую верность. Некоторые из числа опрошенных не выражают особой симпатии или ненависти к гомосексуалистам, однако более 80 % предпочитают не иметь с ними дело.

В статье «Что мы знаем о гомосексуальности?» Р. Гулд выступает против понимания гомосексуальности как психического заболевания. Современная теория о природе гомосексуальности началась, по его мнению, с работ основателя психоанализа 3. Фрейда, который считал, что все люди бисексуальны и что превалирование женского начала у некоторых мальчиков может стать причиной их гомосексуальности.

Нарциссизм, согласно Фрейду, также играет важную роль в развитии гомосексуальной ориентации человека. Эти идеи были подхвачены многими психиатрами, рассматривавшими гомосексуальность в качестве патологии. Но если Фрейд не возлагал особых надежд на психоанализ в применении его к гомосексуалистам, то большинство психиатров усмотрели в психотерапии единственное средство лечения гомосексуальности.

Но на каком основании, задает вопрос Р. Гулд, психиатры судят обо всех гомосексуалистах как о психически больных людях, если они имеют дело только с теми, кто сам обращается к ним за лечением? Ведь психиатры не имеют ни малейшего представления о большинстве гомосексуалистов, живущих вполне нормальной жизнью. Никто из них даже не пытался провести сравнительное исследование между гомосексуалистами пациентами и не пациентами.

То, что американское общество, основанное на нуклеядерной семье, предпочитает гетеросексуальную модель, еще ничего не говорит о том, что данная модель является общепризнанной во всем мире. Антрополог С. Форд и психолог Ф. Бич обнаружили, например, что из 76 изучаемых ими обществ в 49 обществах гомосексуальная деятельность рассматривается как нормальная и социально приемлемая. Нет необходимости отрицать, что некоторые гомосексуалисты – это действительно больные люди. Однако, замечает Р. Гулд, многие из тех, кто придерживается гомосексуальной ориентации, являются вполне здоровыми, живут счастливо и продуктивно работают в обществе. Не случайно в декабре 1973 г. Американская психиатрическая ассоциация выступила против включения гомосексуальности в число психических заболеваний.

По убеждению Р. Гулда, если нет социальных ограничений в отношении выбора сексуального объекта, то большинство людей функционируют как бисексуалы и, следовательно, только личный опыт может вести к тому или иному предпочтению, причем без патологии и нарушений. Поэтому подлинное понимание гомосексуальности должно стать составной частью «сексуальной революции», ибо до тех пор, пока мы не будем иметь адекватного знания о природе и функциях гомосексуальности, мы не сможем понять и существо гетеросексуальности.

Ряд авторов сборника рассматривают феномен гомофобии, распространенный в американском обществе. Особое внимание обращается на глубокое противоречие между традиционными идеалами индивидуальной свободы и христианской моралью, согласно которой гомосексуальность противоречит установленному богом естественному порядку вещей. Если учесть, что государство поддерживает церковь в этом вопросе и всячески преследует гомосексуалистов, то становится понятным, почему многие американцы испытывают иррациональный страх перед гомосексуальностью. В американском обществе гомосексуалисты превращаются в изгоев, хотя в любой части страны, в любой сфере деятельности можно обнаружить тех, кто придерживается гомосексуальной ориентации. Так, например, среди бизнесменов США, по данным Р. Цоглина, 10 % – гомосексуалисты. И все же, несмотря на притеснения гомосексуалистов, их численность в американском обществе постоянно возрастает.

Вторая часть сборника посвящена рассмотрению организационных форм распространения гомосексуальности в США. В различных статьях и материалах описывается культура гомосексуалистов, их общины, стиль жизни, ценностные ориентации, движение гомосексуалистов за легализацию гомосексуальной практики.

Приводя некоторые данные о проявлении гомосексуальной культуры, Л. Хэмфри отмечает увеличение числа газет и журналов, освещающих проблемы гомосексуальности. Так, тираж издания «Защитник» (специальный печатный орган гомосексуалистов) доходит до 100 тысяч. Среди его постоянных читателей 70 % с высшим образованием, 9 % имеют степень доктора наук, 35 % с ежегодным доходом не менее 25 тысяч долларов, 83 % участвуют в выборных компаниях. Выпущен специальный календарь, на страницах которого отмечены наиболее знаменательные события в истории гомосексуализма, даты рождения и смерти выдающихся личностей-гомосексуалистов. Работают бары и кабаре, специально предназначенные для гомосексуалистов. Семь лет тому назад только один из десяти гомосексуалистов посещал бары. Сегодня мужчина, танцующий с другим мужчиной, а женщина с другой женщиной – обычное явление в барах. Одно из наиболее популярных кабаре в Лос-Анджелесе, посещаемых гомосексуалистами, вмещает до 1500 человек. В Голливуде существует так называемая «Студия I», включающая в себя четыре бара, ресторан, кинотеатр, дискотеку, баскетбольную площадку, игорный зал и ночной клуб, в которых собираются гомосексуалисты. Это, по выражению У. Сэйдж, «колоссальные клозеты». Супербары для гомосексуалистов имеются в Атланте, Бостоне, Вашингтоне, Далласе, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Хьюстоне, Чикаго. Число баров для гомосексуалистов растет из года в год: десять лет тому назад в Хьюстоне было 4 таких бара, сейчас – 40, в Атланте их число возросло с 5 до 31, в Лос-Анджелесе в настоящее время насчитывается 116 баров.

Существуют специальные бани для гомосексуалистов. Исследовавшие гомосексуальную атмосферу в пяти современных банях в разных частях США, М. Вейнберг и К. Уильяме описывают специфику этих бань и существо безличной гомосексуальной практики, осуществляемой в них. Такие бани имеют, как правило, сауну, отдельные кабинеты, комнату для массовых оргий, затемненные коридоры для наиболее стеснительных и преклонного возраста гомосексуалистов, а также бары, дискотеки, телевизоры. Каждый, посещающий баню, является потенциальным партнером, включенным в культуру безличного секса. По мнению М. Вейнберга и К. Уильямса, наличие таких бань вносит существенную поправку в традиционное понимание безличных отношений между людьми как чего-то негативного, отчужденного, патологического. Подобная традиция, подчеркивают они, игнорирует тот факт, что сами участники могут расценивать безличные отношения как забаву, приносящую удовлетворение и радость, и что социальные организации, типа гомосексуальных бань, могут быть наилучшими организациями, способствующими осуществлению безличной сексуальной деятельности.

Ряд статей сборника посвящено рассмотрению гомосексуальных гетто, роли женщин в мужских гомосексуальных коммунах, стилей жизни гомосексуальных отцов, истории гомосексуальной политики, гомосексуального движения, установлению параллелей между негритянскими и гомосексуальными организациями.

Исследования, осуществленные М. Левиным, М. Гоффманом, Б. Адамом, Т. Вейнбергом и другими авторами сборника, показывают, что гомосексуалисты объединяются в коммуны, ведут определенный образ жизни, образуют свою собственную субкультуру. Так, в Бостоне 83 % гомосексуалистов проживают на территории города, составляющей менее 2 %, в Лос-Анджелесе 78 % – на территории менее 3 %, в Чикаго 64 % – на территории менее 1 %, в Нью-Йорке 86 % – на территории менее 2 %. Большинство людей в гомосексуальных гетто одеты в черные мотоциклетные куртки и рабочие ботинки. Они носят короткую прическу, усы и имеют при себе такие непременные атрибуты, как шейные платки и ключи на металлической цепочке, прикрепленной к поясу. Гомосексуалисты имеют свой собственный язык жестов, особый жаргон, специальную, им понятную символику. Если, например, ключи висят на поясе справа, то это означает, что гомосексуалист предпочитает быть пассивным, если слева – активным. Что касается мужчин-проституток, то они обычно зазывают своих клиентов вопросом «Который час?».

Подобно неграм, гомосексуалисты открывают свои церкви, выдвигают своих кандидатов на выборах, пытаются влиять на политику. Первая церковь для гомосексуалистов была открыта священником Р. Перри в октябре 1968 г. в Лос-Анджелесе. Она имела около 25 тысяч прихожан. В последующие два года аналогичные церкви появились в Сан-Франциско, Сан-Диего, Чикаго. Наблюдается активизация и радикализация гомосексуального движения, имеющего определенную историческую традицию (в 1897 г. в Германии М. Хиршфельд основал «Научно-гуманитарный комитет», организовавший кампанию за эмансипацию гомосексуалистов и составивший соответствующую петицию, под которой подписались такие западные интеллектуалы, как М. Бубер, К. Ясперс, Г. Гессе, Т. Манн). Если некоторые негритянские организации выдвинули политический лозунг «Власть черным!», то приверженцы гомосексуальной ориентации подняли на щит лозунг «Власть гомосексуалистам!». Гомосексуальное движение вышло из подполья на улицы, осуществляя борьбу за легализацию гомосексуальных отношений в американском обществе.

Таковы, по мнению многих авторов публикации, происходящие в настоящее время в США сдвиги в отношении признания прав гомосексуалистов и распространения гомосексуализма как одной из форм сексуальной деятельности человека.

Литература

Levine M. (Ed.). Gay Men. The Sociology of Male Homosexuality. N. Y., Hagerstown, San Francisco, London, 1979.

1980