Текст книги "Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»"

… дамские ножки… – Ср. «Граф Нулин»: «Он помнит кончик ножки нежной…», а также строфы XXX–XXXIV в романе «Евгений Онегин».

… Муромские леса – намек на поэму Пушкина «Братья разбойники».

368…подвижные бессарабские наметы – отсылка к началу поэмы Пушкина «Цыганы»: «Цыганы шумною толпой / По Бессарабии кочуют. / Они сегодня над рекой / В шатрах изодранных ночуют». Наметы – здесь – шатры.

… спальные закоулки и фермопилы – намек на поэму «Граф Нулин». Фермопилы – в июле 480 г. 150-тысячное войско персидского царя Ксеркса двинулось на завоевание Греции. Путь в среднюю Грецию лежал через Фермопильский проход в горах. Именно там 5300 воинов, во главе со спартанским царем Леонидом преградили путь войску Ксеркса. 300 спартанских воинов и сам царь Леонид, прикрывавшие отход основных сил, погибли. Защита Фермопил, позволившая грекам собрать крупные силы, в конечном счете, одержать победу над персами, вошла в историю как один из главных примеров выполнения долга, пусть даже ценой жизни. Соответственно выражение спальные фермопилы лишь усиливает общий иронический контекст статьи.

…все изгарины… – изгариной называли и окалину, остающуюся после ковки железа, и перегорелую глину, остающуюся после обжига посуды, и головешки в печи, и любой негодный, перепревший товар.

… поддонки Природы – в данном случае Надеждин использован не тот термин. Имея в виду «подонки», т. е. «гущу», «осадки», то, что отстаивается в жидкости, а написал «поддонки» – то, что ставится под дно сосуда, другими словами – подносы.

…никаких мерил… – мерило – приспособление для измерения веса, количества или протяженности. Здесь – образец.

… изображение влюбленного кота (…) цап-царапающего свою любимицу – отсылка читателя к поэме «Граф Нулин». Однако той сцены, которую описывает здесь Надеждин, в поэме нет. В тексте поэмы, помещенном в «Северных цветах» значится: «За мышью крадется с лежанки». Это значит, что сцена с котом не имеет никакого фривольного содержания, сознательно или по ошибке приписываемого ей Надеждиным. Тем удивительнее упорство критика, вновь вернувшегося к этой же сцене в следующей статье, специально посвященной «Графу Нулину».

Мы соревнуем Природе! – слово соревновать здесь означает стремление не победить природу, а подражать и следовать – сравняться с ней.

Северная пчела 1828. 15 декабря

Новые книги.

Две повести в стихах: Бал, сочинение Евгения Баратынского и Граф Нулин, соч. А. Пушкина. СПб. в типогр. Департам. Народн. Просвещения. 1827–1828, 45 и 32 стран. В 12-ю д. л.

Граф Нулин, Повесть А. Пушкина, была напечатана в Альманахе: «Северные Цветы», на 1828 год. В ней рассказываются приключения одного молодого Графа, который, возвращаясь из чужих краев, Где промотал он в вихре моды Свои грядущие доходы, заезжает в дом одного сельского помещика, безустального охотника, застает жену его одну, влюбляется в нее мимолетною любовью – и успевает получить пощечину в виде отказа.

Маленькая сия поэма нравится необыкновенною легкостью слога: трудно высказать в прозе с большею легкостью то, что Пушкин высказывает здесь в беглых прелестных стихах. Сия-то легкость, сия-то свобода поэтического языка, столь коварно обманывает молодых подражателей Пушкина! Они думают, что переняли у него этот неподражаемый дар – приятными живыми стихами передавать все, от предметов возвышенных до самых мелочей, но при них остаются только мелочи, и те, хотя иногда и в гладких стихах, пересказываются вяло, смутно и приторно.

Примечания:

Яркой иллюстрацией к данной сентенции стали «Отрывки из повести А. Башилова «Гусар», опубликованные в альманахе «Памятник отечественных муз» на 1828 г. и вышедшие из печати в 1829 г. книги Н. Н. Муравьева «Котильон. Глава из стихотворного романа: Ленин, или Жизнь поэта» и Ф. Соловьева «Московский пленник». В первом из них, оцененном «Московским телеграфом» как «нечто в роде подражаний Онегину», есть отрывок, который можно соотнести не только с «Евгением Онегиным», но и со строками из «Графа Нулина»: «Полувлюбленный нежный граф / Целует руку ей. И что же?» и «…бес не дремлет / И дразнит грешною мечтой / В нем чувства…»

Вот он:

 
«Разнеженный, полувлюбленный
С своей Нинетою безценной,
Как Ленский Пушкина живой,
Кончает быстро Ленин мой
Вальс общий. Чувства неземные
Бушуют в нем; кипит душа;
Когда же юного чела
Коснулись кудри золотые,
Когда неопытная грудь
Нинеты вздохом опалилась,
Она едва могла вздохнуть,
В ней будто все поворотилось;
Как электрический удар
В ней что-то сердце раздирало,
Как вдохновенья дивный дар,
Ее томленье обуяло.
 

В «Московском пленнике» также есть строки, навеянные «Графом Нулиным», или выражения, заимствованные из него. Вот несколько примеров:

 
«Вино и пунш, bon mot и смех
Друзей веселых забавляют…
…
Но наконец от сна восстал
И полусонным мрачным оком
Увидел он обширный зал…
…
Он просьбе девушки не внемлет;
Какой-то страстный, тайный жар
Мгновенно пленника объемлет».
 

В рецензии «Атенея» (1829. № 22. С. 316–318) на поэму «Московский пленник» содержались, в частности, и такие положения, близкие к оценке «Северной пчелы»: «Прочитав эту повесть в стихах, если только достанет терпения прочитать ее, невольно спрашиваешь самого себя, что это такое: пародия или неудачное, самое неудачное подражание Кавказскому пленнику Пушкина?… Пушкин облегчил стихосложение, умел на самые обыкновенные предметы набросить свет поэзии: и тотчас явились мелочные подражатели, заговорившие о пунше, о картах, о блинах, явились Московские пленники, Киргизские пленники с черно-голубыми очами… Было время, когда написать несколько стихов значило быть стихотворцем. Теперь некие думают, что набрать побольше плоскостей, сбросив с себя все законы приличия, похвастаться каким-то удальством и деспотизмом в бурных стихах, значит быть Пушкиным, современным поэтом, романтиком».

Славянин. 1828 Ч. 8. № 52.

Две повести в стихах: Бал, соч. Евг. Баратынского и Граф Нулин, соч. А. Пушкина.

Уведомив читателей о выходе в свет сих прелестных литературных игрушек, сказав имена Авторов и прибавив, что книжка, в которой переплетены вместе сии две стихотворные повести, продается у комиссионера редакции Русского Инвалида, книготорговца И.В. Сленина и у содержателя Библиотеки для чтения А.Ф. Смирдина по 6 рублей, нужно ли рассыпать общие похвалы и изношенные фразы, которых в десять минут можно написать сотню? Например, можно бы весьма красиво сказать, что обе повести – «писаны верною литературною кистью поэтов наблюдателей; что в них – стихотворение свободное и звучное; что здесь находится – множество прекрасных, западающих в память стихов, движение и живопись рассказа, и счастливая способность поэтов рисовать воображению читателя, часто одним словом, предмет в настоящем и полном виде». Но боясь колиих, справедливых, в сем случае, насмешек гг. издателей Северной Пчелы за такую сентиментальную нелепицу, говорю просто: это стихотворения А.С. Пушкина и Баратынского.

Приимечания:

Славянин – военно-литературный журнал, выходивший в 1828 г. еженедельно. Редактор журнала и наиболее вероятный автор рецензии – А.Ф. Воейков (1776–1839) – родственник и близкий знакомый В.А. Жуковского, литератор, издатель и редактор, более всего известный сатирой «Дом сумасшедших». В 1822–1828 гг. – редактор газеты «Русский инвалид», своеобразным литературным приложением, к которому и выступал «Славянин».

И. В. Сленин (1789–1836) – петербургский книгопродавец, поставщик А.С. Пушкина (см. выше – примечание к слову «тальи»), лавка которого находилась в доме Энгельгардта у Казанского моста (через Екатерининский канал на Казанской площади).

А.Ф. Смирдин (1795–1857) – петербургский издатель и книготорговец, известный тем, что, во-первых, ввел в обычай выплачивать авторам гонорары, а во-вторых, книжным магазином, находившимся в то время у Синего моста (через р. Мойку, на Исаакиевской площади), выполнявшего функцию своеобразного литературного клуба.

… колиих… насмешек – здесь – многих.

… издателей «Северной Пчелы» – имеются в виду Ф. В. Булгарин и Н.И. Греч (1787–1867), хотя формально соиздателем «Северной Пчелы» Н.И. Греч стал только в 1831 г.

Послание к И. Г. Б.

Москва. В типографии Августа Семена, при императорской Медико-хирургической академии. 1828 381

 
(…)
Иль станем критики писать;
Примером: есть роман – Граф Нулин,
В нем про охоту говорят
Невыгодно – и тем он дурен. —
Я не скажу, как сей чудак:
Прости жена, не жди к обеду.
Охотник я, но не дурак,
То повторю жене: приеду
И, может, с тощим животом,
То сладким угости столом.
(…)
 

Примечания:

Автор стихотворного послания жандармский полковник И. П. Бибиков (1788–1856), негласно наблюдавший за Пушкиным во время его пребывания в Москве. Адресат – родственник автора И.Г. Бибиков, произведенный в год выхода послания в генерал-майоры за взятие Варны в русско-турецкой войне 1828–1829 гг.

Бабочка. Дневник новостей. 1829. № 6. Январь 19. Суббота.

Новые Книги

Граф Нулин: Повесть (в стихах) Александра Пушкина, напечатанная вместе с повестью Бал, Г. Баратынского. С.П.Б. 1828 в 12 д. л. 32 стр.

Дело кажется самое простое: был муж, помещик, собачий охотник, каких у нас много; была жена, воспитанница благородного пансиона эмигрантки Фальбала, Наталья Павловна, каких также у нас немало; ехал в близ от их дома незнакомый им Граф Нулин, каких также, к несчастью, у нас еще довольно. У последнего изломалась коляска: он, нечаянный гость Натальи Павловны, когда «В отъезжем поле муж гарцует», обедает с нею, говорит о Дарленкуре и Ламартине, проводит с нею вечер не приметно…

 
Глядишь – и полночь вдруг на двор.
Давно храпит слуга в передней,
Давно поет петух соседний,
В чугунну доску сторож бьет;
В гостиной свечки догорели.
Наталья Павловна встает:
«Пора, прощайте! ждут постели.
Приятный сон!..» С досадой встав,
Полувлюбленный, нежный граф
Целует руку ей. И что же?
Проказница – прости ей, Боже! —
Тихонько графу руку жмет.
Наталья Павловна раздета;
Стоит Параша перед ней.
Друзья мои! Параша эта
Наперсница ее затей:
Шьет, моет, вести переносит,
Изношенных капотов просит,
Порою с барином шалит,
Порой на барина кричит
И лжет пред барином отважно.
Теперь она толкует важно
О графе, о делах его,
Не пропускает ничего —
Бог весть, разведать как успела.
Но госпожа ей наконец
Сказала: «полно, надоела!»
Спросила кофту и чепец,
Легла и выйти вон велела.
Граф Нулин лег тоже:
Несносный жар его объемлет,
Не спится графу – бес не дремлет
И дразнит грешною мечтой
В нем чувства.
 

Он мечтает:

 
«теперь
Отворена, конечно, дверь» —
 

идет, «на все готовый», и – получает пощечину…

Что может быть простее? Все вещи знакомые, бывалые, но великий мастер поэтического дара создал из них повесть, у нас еще небывалую.

В этой повести все превосходно: живость рассказа, очерки лиц, изображение местностей. Она может служить образцом остроумия и утонченного вкуса.

Если бы в наше время жил еще старичок Вольтер, то, верно, он не отказался бы подписать имя свое под повестью Граф Нулин – Пушкина молодого.

Стихов в образец красоты из всей повести приводить нельзя: ибо мы перепечатывать целых произведений, без позволения сочинителей, не имеем права.

Если бы кто решился приказать нам в повести Граф Нулин сыскать непременно слабый стих, тогда мы, покорствуя только приказу, указали бы из всей повести, на один стих: «Уж подкрепив себя стаканом».

Что касается до: «Супруга, Одна в отсутствие супруга», то эти рифмы, вероятно, употреблены здесь с каким-нибудь намерением».

Примечания:

Бабочка. «Дневник новостей, относящихся до просвещения и общежития». – Газета выходила с января 1829 г. в Петербурге по средам и субботам. В объявлении о начале ее выхода сообщалось: «Цель при издании сей Газеты предполагается следующая: сообщать своевременно для читателей обоего пола занимательные новости, относящиеся для просвещения и общежития, и через то доставлять им разнообразное, полезное чтение, приятное чтение… Бабочка сочтет себя счастливою, если и при занимательности Пчелы и полезности Инвалида она найдет себе место в области литературной». Редактор газеты и наиболее вероятный автор рецензии – В. С. Филимонов (1787–1858) – литератор, автор известной в то время поэмы «Дурацкий колпак», адресат послания А. С. Пушкина: «Вам музы, милые старушки…».

…собачий охотник – см. комментарий к главе I поэмы «Граф Нулин».

…вещи (…) бывалые – здесь – уже случавшиеся.

Старичок Вольтер – Мари Франсуа Аруэ (1694–1778), француз ский философ и писатель. Упоминание о Вольтере в данной рецензии – первое указание на возможные источники поэмы «Граф Нулин» и первое, высказанное в печати мнение о сходстве стиля данной поэмы с творчеством Вольтера.

Пушкина молодого – эпитет «молодой» введен автором рецензии как напоминание о существовании другого известного поэта – Василия Львовича Пушкина (1770–1830) – дяди Александра Сергеевича.

Сын Отечества и Северный архив. 1829. Т. 1.

Две повести в стихах. Бал, сочинение Евгения Баратынского, и Граф Нулин, соч. А. Пушкина.

С. П. б. в типографии Департамента Нар. Просвещения. 1827–1828. В 12 д. л. 45 и 23 стр.

Об анекдотической Повести Граф Нулин не станем распространяться: ее многие уже знают наизусть, и все любители словесности давно уже согласились, что бойкость рассказа и живость стихов в ней единственны. Может быть, закоснелые любители старины389, критики Словесности и нравов, которые находят, что французские дамы времен регентства и Лудовика XV390 очень мило падали с табуретов, – сердятся на Пушкина за пощечину, данную Натальею Павловною Графу Нулину. Но пусть их сердятся! Повесть Пушкина нисколько от этого не потеряет, и все-таки останется в памяти у людей, которые умеют оценивать и любить прелестные игрушки Поэзии.

С.

Примечания:

…анекдотической Повести – греч. Anekdotos – рассказ о какомнибудь интересном, забавном или поучительном случае с эффектной концовкой перешло в русский литературный язык в форме anecdote из французской литературы XVII–XVIII вв.

…бойкость рассказа и живость здесь единственны – единственны, здесь – уникальны. Ср. определение в словаре Даля: «Единственный, один или единый, чему нет ровни, несравненный, исключительный; одиночный, единичный, лишь один» (Даль, I, 514).

…закоснелые любители старины – косный или закоснелый – человек, не желающий в своей жизни ничего менять.

…времен регентства и Лудовика XV – имеется в виду период упадка французской монархии, после смерти «короля-солнца» – Людовика XIV. Регентство – время правления во Франции герцога Филиппа Орлеанского (1715–1723), являвшегося регентом при малолетнем Людовике XV. Самостоятельно же Людовик XV правил в 1723–1774 гг. Таким образом, автор отсылает читателя к культивирующей образцы утонченной чувственности культуре рококо и «версальским» нравам французского двора XVII в.

С. – Наиболее вероятный автор рецензии – Орест Михайлович Сомов (1793–1833) – литературный критик, в ту пору – постоянный литературный сотрудник Ф.В. Булгарина, и подписывавшийся «С» в «Северной пчеле». Другие литераторы, использовавшие большое «С» в качестве подписи: товарищ и издатель Пушкина Сергей Александрович Соболевский (1803–1870); Василий Иванович Соц, публиковавшийся в «Сыне Отечества» и сотрудничавший «Историческим, статистическим и географическим журналом» Владимир Михайлович Строев (1796–1876).

Вестник Европы 1829 № 2

Две повести в стихах: Бал и Граф Нулин

…Stulta est clementia, cum tot ubique

Vatibus occurras, pereture parcere chartae.

Juven. Sat. I.

Напрасно восклицают брюзгливые старики, что мир стареется. Они судят обо всем по себе и думают, что когда сами подвигаются вперед, то и все туда же за ними движется. Ничего не бывало! Мир идет совершенно обратною дорогой: чем долее он живет, тем более молодится. Оглянитесь хоть на минутку назад: что вы там увидите?.. Седую древность, коея старушечье чело изрыто глубокими браздами сурового размышления и строгой отчетливости. Это – страшилище, коим можно только пугать настоящее цветущее время детской шаловливости! – У нас ныне живут, действуют, абонируются на славу и на бессмертие, не потея, по-старинному, в тяжелых и бесполезных трудах, а попросту – припеваючи. Оттого-то и произведения настоящего времени отличаются не стародавнею грубою прочностью и полновесностью, а ефирною легкостью и миниатюрностью. Чтобы увериться в истине сего, не нужно ездить на Кузнецкий мост, ни в Ниренбергские лавки: в самых даже книжных магазинах и так называемых конторах, заключающих в себе изделия умственных фабрик, кои, кажется, менее всех прочих допускают пожертвование фасону добротою, видно то же самое стремление к мелкотравчатости и щепетильности. Посмотрите на настоящие400 явления книжного мира! – Это – не книги, а книжечки, или лучше книжоночки, в собственнейшем смысле слова! Печать, чернила, бумага, обертка – загляденье! Формат – уместится в самом маленьком дамском работном ящичке; толщина – не утомит самых нежненьких беленьких ручек; содержание – не затруднит ни одною мыслею самой ветреной и резвой головки. То ли бывало в старину!.. Однако воспоминание о долговязых фолиантах, кубических in quarto, тучных in octavo, под которыми кряхтят полки старинных библиотек, производит содрогание. Старики не разумели верно смысла пословицы, ими же самими изобретенной: Мал золотник, да дорог!

Избираемые теперь нами для разбора две повести в стихах принадлежат к подобным золотничкам, кои чем меньше, тем дороже (цена книжки 7 рублей!). С первого взгляда сие chefd'-oeuvre галантерейной нашей литературы, нельзя не полюбоваться дружеским союзом, заключенным так кстати между Балом и Графом Нулиным.

 
О дружество, союз священный,
Влиянно небом чувство нам!
И рок не страшен разъяренный
Тобою связанным сердцам.
 

Вероятно, этот союз происходит от того, что Граф Нулин, как человек светский, никак не может обойтись без Бала; но о том рассуждать не наше дело! – Книжки напечатаны, союз между сею прелестною двоицею заключен славно! Иные пожалеют, правда, что издатели поскупились заказать для нее нарядное предисловице с блестками похвал от любезного фабриканта, и с черными пятнами порицаний Вестнику Европы. Уж так и быть!

Кропотливые старики обыкновенно начинали бывало свои разборы мелочным и педантичным разысканием о роде, под который надобно было бы подвести разбираемое произведение, чтобы точнее определить его есфетическое достоинство. В нынешние времена это, кажется – стара штука! После того, как самозаконные гении, закусив узду правил, пустилися со всех четырех ног, на славу, Не взвидя света, ни дорог, смешно и совестно было бы измерять циркулем и подводить под мафематические формулы бурный бег их. Произведения подобных гениев всегда бывают из роду вон. А ни один еще Кувье не составил доселе полной систематической классификации для всех выродков, коих произведением иногда бывает угодно забавляться Природе.

Равномерно, мы сделали бы ужасный литературный анахронизм, вздумав искать в разбираемых нами повестях идею, которая составляла бы их есфетическую душу и по мере сообразности с коею можно было бы произнести суждение о внутреннем поэтическом достоинстве самой наружной их отделки. Это значило бы искать порожнего места. Сотни Пигмалионов самыми жарчайшими лобзаниями не могли бы пробудить малейшей жизненной искорки в этих разряженных куколках. Да и к чему это?.. Статочное ли дело налагать на поэта тяжкую обязанность говорить о чем-нибудь? – Эта смешная quidditas годна только для студенческих диссертаций! – У нас главный закон: пиши пока пишется, не размышляя о том, что пишется!..

Чем менее холодного смысла, тем огненнее Поэзия. И так самая необходимость заставляет нас теперь отступить от обыкновенной методы разборов. С волками надо и выть по-волчьи. Разбираемые нами повести излились из недр самозаконных гениев, презирающих правила: будем и разбирать их теперь не по правилам! Со всевозможною осторожностью, тихонько, легонько, полюбуемся драгоценными произведениями новомодного поэтического нашего тканья, или лучше, плетенья!.. И если бы даже довелось нам усмотреть на них некоторые пятнышки, то, избави Боже! чтобы мы на них одних основали наше суждение об их достоинстве! – У какой записной красавицы не развивается иногда пуколька, или не изминается кружевной зубчик, в пылу страстных восторгов?..

Примечания:

Автор статьи – Н. М. Надеждин.

 
…Stulta est clemencia, cum tot ubique
Vatibus occuras, pereture parcere chartae.
 

– «…Когда столько писак расплодилось повсюду, / Глупо бумагу жалеть, все равно обреченную смерти». – Ювенал. Сатира I (пер. Д. С. Недовича).

Абонируются – здесь – собираются занять место. Дополнительный иронический оттенок придает сочетание слов абонироваться, т. е. получать право на что-то, на какой-либо срок и бессмертие.

…ефирною легкостью – ефир (эфир) – в античной науке – верхний, лучезарный слой воздуха, в физике XVII–XVIII вв. – невидимая и неощутимая стихия, наполняющая весь мир. Соответственно читатель, в меру своего понимания, может трактовать это высказывание и как комплимент, и как завуалированное издевательство.

…не нужно ездить на Кузнецкий мост – улица Кузнецкий мост в первой трети XIX в. – место «модных» французских магазинов, ассортимент которых был рассчитан на вкусы дам высшего света. «Указатель жилищ и зданий в Москве» составленный В. Соколовым в 1826 г., содержит адреса 26 «модных» магазинов и лавок. 19 из них – на Кузнецком мосту.

…Ниренбергские лавки – вероятнее всего, имеется в виду город Нюрнберг в Баварии, широко известный производством бытовых изделий и бытовых пустячков из дерева, кости, бронзы и т. п. В Москве на Ильинке, согласно все тому же «Указателю жилищ и зданий…», был Ниренбергский галантерейный магазин Пирлинга.

…и так называемых конторах – конторами в то время часто на зывали редакции журналов и газет.

…стремление к мелкотравчатости и щепетильности – одно из значений слово «травчатый» – узорный. Соответственно – мелкотравчатый – искусно выписанный, детализированный мелкий узор, чаще всего на ткани. Щепетильность – пристальное внимание к мелочам, безделушкам, «светским пустячкам» (Даль, IV, 655). Таким образом, эти термины продолжают уже обозначенное сопоставление рассматриваемой поэзии с галантерейной лавкой. 400…настоящие явления – настоящие – здесь – современные. 401… в самом маленьком дамском работном ящике – то есть таком, в котором хранится работа – здесь – дамское рукоделие: вышивка или вязанье. Столики и комоды с такими ящиками находились, как правило, в спальне или гостиной.

…долговязых фолиантах – нем. Foliant происходит от лат. folium и означает книгу форматом в ¹/2 печатного листа. Как правило, фолиантом называют крупную и толстую книгу, но у Надеждина, по контрасту с другими перечисляемыми им форматами, фолиант долговязый, то есть длинный, но тонкий (Даль, I, 461).

…кубических in quarto, тучных in octavo – форматы книг в ¹/4 и 1/8 печатного листа, соответственно – в два и четыре раза меньше, чем фолиант, но значительно толще.

Мал золотник, да дорог – золотник – мера веса, равная 96 долям (4,266 г).

… chef-d'oevre галантерейной нашей литературы – игра слов, опирающаяся на два значения фр. «шедевр». Наиболее распространено уже и в XIX в. было переносное значение – выдающееся произведение искусства. Но значение первоначальное – образец товара, выполняемого ремесленником при вступлении его в цех или получении прав мастера, тоже не было забыто.

…с блестками похвал от любезного фабриканта, и с черными пятнами порицаний… – двойная игра слов вокруг термина «фабрикант». С одной стороны, блестки от любезного (здесь – приятного) фабриканта продолжают «галантерейную» тему. С другой – фабра – черная краска, которой в то время «фабрили» усы.

…есфетическое – эстетическое. Отстаивая принципы классической литературы, Надеждин и в лексике использует «классицистическую» терминологию и стремительно устаревающее написание. Так и здесь вместо входящего в моду «э» он использует «е», а вместо «т» – «фиту», передававшую в алфавите звук между «т» и «ф» – «фертом».

…со всех четырех ног, на славу,

Не взвидя света ни дорог, – соединенные вместе строчки из басен Крылова «Обоз» и «Конь и всадник».

…из роду вон – иронически искаженная пословица – «из ряда вон», означающая какое-либо необычное «нерядовое» происшествие.

Кювье – член французской академии, естествоиспытатель, зоолог (1769–1832), составивший свою классификацию животного мира и выпустивший в свет в 1817 г. четырехтомный труд «Царство животных».

…искать порожнего места – то есть пустого.

Сотни Пигмалионов самыми жарчайшими лобзаниями… – в древнегреческой мифологии Пигмалион – царь Кипра, влюбившийся в изготовленную им из слоновой кости статую женщины. Богиня Афродита помогла Пигмалиону поцелуем оживить статую, названную Галатеей.

…эта смешная quidditas – здесь – пропись, правило (лат.).

…или лучше, плетенья!.. – каламбур, обыгрывающий разные значения слова плести: а) вить, перевивать; б) лгать, врать, нести околесицу; в) писать плохие стихи (Даль, III, 124–125).

…у какой записной красавицы – т. е. всем известной, признанной.

…развивается иногда пуколька – то есть локон, завиток.

…в пылу страстных восторгов – в данном контексте используется поэтическое «восторги» в том значении, в каком в настоящее время употребляется слово «секс».

Вестник Европы 1829 № 3

Две повести в стихах: Бал и Граф Нулин. (Окончание)

Граф Нулин есть произведение Корифея нашей Поэзии. Оно пересажено сюда из оранжереи Северных цветов, где явилось, назад тому уже год, во всей полноте младенческого простодушия, утрачивающегося, как видно, с летами. И столь ослепительное яркое сияние славы Поэта, в лучах коея вращается эта милая крошка литературного нашего мира, что еще доселе ни один дурный глаз (на недостаток коих грешно бы однако было пожаловаться) не изурочил ее внимательным рассматриванием и завистливым разбором. Нулин… Пушкин!.. Сие последнее имя обдавало невольным благоговением всех и повергало в безмолвное изумление. Честь и слава величию гения! Одно имя его есть уже фирма, под которою самое ничтожество пропускается беспошлинно в храм бессмертия!..

Его Сиятельство является теперь в другой раз на литературной сцене, почти особнячком, не без некоторой даже перемены в прозрачном своем костюме против первого дебюта[4]4
  В превосходной эпизодической картине кота (Гр. Нул. Ст. 23), Поэт подменил ныне, если не обманывает нас память, кошку мышью: это переодело жеманного Крысопольского Селадона в старинный обыкновенный костюм Васьки прожоры, более щадящий чувство приличия, но менее оригинальный и не совсем гармонирующий с ходом целого. Соч.


[Закрыть]. Это показывает, что Поэт не оставляет без отеческого внимания детища, им на свет пущенного; что ему хочется продлить, упрочить всеобщее внимание, созываемое им на малютку. Будем признательны к трудам высокомощного повелителя в области нашей поэзии: отважимся бросить теперь скромный взгляд на сие драгоценное произведение, в котором, как в микрокосме, отпечатывается тип всего поэтического мира, им сотворенного!

Но с чего начать?.. Дай Мне точку! требовал некогда мудрец, пытавшийся повернуть вселенную: мы бы удовольствовались теперь и звательцом, чтобы иметь по крайней мере что-нибудь, к чему бы можно было прикрепиться. Но, по несчастию, для нас в Графе Нулине нет даже и тех точек, коих длинные ряды украшают, подобно перлам, произведения нынешних гениев: это – да простит нам тень великого Паскаля! – это есть кружочек, коего окружность везде, и центр – нигде!.. Если имя Поэта (…) должно оставаться всегда верным своей этимологии, по которой означало оно у древних Греков творение из ничего: то певец Нулина есть par excellence Поэт. Он сотворил чисто из ничего сию поэму. Но зато и оправдалась над ней во всей силе древняя аксиома Ионийской философической школы, на которую столь нападали позднейшие Креационалисты, что из ничего ничего не бывает (ex nihilo nihil fit). Никогда произведение не соответствовало так вполне носимому им имени. Граф Нулин есть нуль[5]5
  Один забавник, занимающийся литературною геральдикою, предлагает Нулину принять в Графский герб свой, вместо девиза, тот арифметический знак, от которого происходит его знаменательное имя = 0. Пожалуй – чего доброго!.. Если ввести этак алгебраическую схематику в область литературы, то мы увидим на опыте длинные ряды воображаемых только в Математике чисел с минусами. Соч.


[Закрыть] во всей математической полноте. Глубокомысленный Кант поставлял существенным характером комического то, что ожидание, им возбуждаемое, превращается в нуль. Наш Нулин не может иметь и на то претензии. Он не возбуждает никаких ожиданий, кроме чисто нульных. И мы – не без сердечного, конечно, раскаяния в позволяемом себе кощунстве – можем сказать языком великого Галера: «Взгромождаю нули на нули, умножаю их, возвышаю в бесчисленные степени: и ты, нуль! остаешься всегда весь, всегда равен себе – предо мною!»

И так – просим теперь не прогневаться, если мы увольняем себя от всегда скучной, но всегда и полезной работы: представить содержание разбираемой нами поэмы в анатомическом скелете. Что тут анатомировать?.. Мыльный пузырь, блистающий столь прелестно всеми радужными цветами, разлетается в прах от малейшего дуновения… Что же тогда останется?.. Тот же нуль – но в добавок… бесцветный! А эта цветность составляет все оптическое бытие его!.. Скажем по сему только pro forma: Граф Нулин проглотил пощечину Натальи Павловны; гений Поэта превратил ее с творческим одушевлением и… разрешился – Нулиным. C'est le mot de l'enigme!..

– «Fi donc!» закричат со всех сторон усердные прихожане нигилистического изящества, коим становится дурно от всякого чтожества: «что за педантический тон? Что за школьное тиранство? Как будто от поэтического произведения, назначаемого единственно для наслаждения, непременно должно требоваться это несносное нечто, коим прожужжали нам уши предки и диссертации!.. A bas le Vandale! a bas le pedant!.. Нам не нужно ничего, кроме картин – одних картин и только! Поэт должен быть верным живописцем природы: et viola tout!» – Ваши покорные слуги, Mesdames et Messieurs! Мы никогда и не думали отнимать у Поэзии ее законного родового преимущества – живописать Природу. И мы можем, с позволения нежнейшего слуха вашего, прошепнуть в оправдание наше варварское изречение Горация, почитаемого Корифеем педантов и идолом школ: ut pictura, poёsis!.. Да и что ж иначе могло бы привлечь внимание наше на разбираемую теперь нами поэмку, если бы мы поэтическую живопись считали чисто за нуль в эстетическом мире?… Не одно ли только это и сообщает ей призрак литературной вещественности?… иначе – нам пришлось бы ограничиться одним арифметическим действием вычитания: нуль из нуля – нуль! и – концы в воду!

И так – живопись… поэтическая живопись!.. A la bonne heure!.. Никто не может оспаривать пальму поэтического живописца у Певца Нулина. Его произведения – и кто не знает их наизусть! – исполнены картинами, схваченными с Натуры рукою мастерскою, одушевленною и – даже иногда слишком – верною. Граф Нулин представляет непрерывную галерею подобных картин. Самое начало повести есть образец живописи, коей не постыдились бы знаменитейшие мастера Фламандской школы:

 
Пора! пора! рога трубят;
Псари в охотничьих уборах
Чем свет уж на конях сидят,
Борзые прыгают на сворах.
Выходит барин на крыльцо,
Все, подбочась, обозревает;
Его довольное лицо
Приятной важностью сияет.
Чекмень затянутый на нем,
Турецкий нож за кушаком,
За пазухой во фляжке ром,
И рог на бронзовой цепочке.
В ночном чепце, в одном платочке,
Глазами сонными жена
Сердито смотрит из окна
На сбор, на псарную тревогу…
Вот мужу подвели коня;
Он холку хвать и в стремя ногу,
Кричит жене: не жди меня!
И выезжает на дорогу. (5, 6)
 

Не правда ли, что прекрасно?…. Но превосходнейшее chef-d'-oevre сей прелестной галереи есть панорама сельской или лучше дворовой Природы, раскинутая магическим ковром пред глазами Натальи Павловны, героини повести: