Текст книги "Украина скаче. Том II"

34

Получив медную квадратную жестянку с изображением Шухевича, Ляшка-Букашка, подпрыгивая, как козлик, родившейся две недели тому и произнося бандеровский лозунг «Слава Украине», отправился на новые подвиги. Увидев старика, сидевшего на скамейке у своего разрушенного дома, подбежал к нему.

– Ты шо тут робишь, падло? И де ты находишься? Я тебя спрашиваю: и де ты находишься?

– У своего дома, ты разве не видишь?

Ляшка-Букашка дал ему кулаком по гнилым зубам и надел мешок на голову.

– И де ты находишься, спрашиваю, падло?

– В Славянске, что принадлежит Донецкой республике.

Ляшка-Букашка повалил старика на землю и стал бить его ногами, потом снял мешок с окровавленной головы.

– Я тебя не буду убивать, посидишь двадцать лет в тюрьме и если не подохнешь у подвале, и де нет сепаратистов, коммунистов и всяких там москалей, мы с тобой увидимся, ты мине ответишь, и де ты находишься. А топерь повторяй за мной. Я Иван Точилин нахожуся в Украине, освобожденной от сепаратистов, террористов и всяких тама российских завоевателей, бандитов и москалей, доблестными войсками Ляшки – Бурашки.

Старик Точилин повторил слово в слово и стал ждать новых ударов.

– Погляди, шо ты видишь перед собой.

– Почтовый ящик.

– Правильно. Чичас я тебе дам бумагу и ручку, ты напишешь фамилию своего соседа, кума, свата, брата, кто помогал сепаратистам. Давай, две три фамилии, а можно и десять. В таком случае ты заслуживаешь прощения у народной власти, которая тебя освободила от сепаратистов, коммунистов и прочих истов, в особенности москалей.

Точилин долго думал, припоминал, кого бы вписать в список врагов народа. Надо же было, как-то выходить из положения и спасать свою шкуру от побоев и жизнь от виселицы. Многие его сверстники, кто выражал недовольство киевской хунтой, перебиты, часть скончались от инфаркта и других болезней. И вдруг он увидел женщину с метелкой в руках. Она пользовалась не только метелкой, но и железными граблями, сгребала мусор и относила разбитые кирпичи в мусорный контейнер. Она встала сегодня очень рано, так как должен был вылупиться президент, где-то к двенадцати дня. Но поскольку не успела убрать весь мусор, продолжала работать. Кто бы это мог быть? – подумал Иван и никак не мог вспомнить.

– Ну, шо, шо думаешь так долго? Пиши, сказано тебе.

– Да вот смотрю на эту старуху и никак не могу вспомнить ее фамилию. Кажись она пирожки пекла для бойцов освободительной армии, а на деле супаратистов, как вы их называете. Да, точно, дважды видел. Клянуся самим Степаном Бандерой.

– Хорошо, цэ друге дило, – сказал Ляшка-Букашка. – К завтрашнему дню еще пять фамилий напишешь и опустишь в ящик. А с уборщицей я счас разберусь. А, погоди. Послушай, Иван, набери тама хучь двадцать фамилий всяких там москалей и сепаратистов, получишь медаль Степана Бандеры. Это высшая награда в Украине.

Как раз, два боевика проходили мимо, время от времени поглядывая на своего предводителя.

– Эй вы, бездельники!

– Так точно!

– Оту старуху, шо с метелкой в руках, завести за угол и расстрелять. Она работала на наших врагов, кормила их пирожками, думая, шо она Нудельман.

– А хто така Нудульманиха? – спросил один из бойцов.

– Специалист по выпечке пирожков, она всех революционеров кормила в Киеве этими пирожками. Пойнятно? А теперь выполняйте приказ. Расстрелять старуху.

– Десять долларов за расстрел старухи.

– На тебе двадцать. Ты думаешь: Ляшка-Букашка жадный. Да ничего такого не наблюдалось. Правду я говорю, доблестные гвардейцы?

– Так точно. Есть предложение расстрелять старуху без вознаграждения.

– О, это мне нравится. Выполняйте.

После расстрела старухи с метлой в руках без суда и следствия, со стороны спины, когда она активно орудовала метлой, Ляшка-Букашка расхохотался от удовольствия и отдал бойцу Гниде двадцать долларов.

– Господин генерал, я ишшо расстреляю вон того старика, он ковыляет к тому месту, где лежит старуха и опирается на палку. Пожалуйте ишшо двадцатку!

– Нет, разбогатеешь, не захочешь воевать. Я его пристрелю сам, бесплатно. Вот смотри, как это делается.

И Ляшка-Букашка выпустил очередь из автомата. Старик накрылся ногами, но руку держал высоко, словно что-то показывал в небесах.

– Эй, Козел! собери всех головорезов и уголовников, выкупленных мною у Вавакова за десять тышш доллалов, мы пойдем искать мэра города.

Мэр Славянска Педарастик, назначенный на эту должность еще до войны киевской хунтой, прятался в основном на чердаке своей дачи, а как только ополченцы оставили город, объявился, не запылился.

Педарастик тоже попытался включиться в работу по выявлению врагов народа, но его попытка была менее изощренная, чем у Ляшки-Букашки, поэтому, ни одного врага народа мэр не откопал.

Когда банда Ляшки-Букашки ворвалась к мэру, без какого-либо препятствия, он даже обрадовался. Вот, дескать, помощники в налаживании порядка в полупустом городе. Но все испортил командир радикалов. Он подошел, взял мэра за чуб и спросил:

– И де ты находишься, падло?

– Как где? У себя в кабинете. Да отпусти ты, и тот жалкий клок волос вырвешь. Жена бросит.

– Пиши заяву об освобождении от должности, падло.

– Не буду.

– Ребята сделайте ему коктейль Молотова!

Бандиты стали снимать с мэра одежду, а когда дело дошло до трусов, мэр взмолился.

– Братцы, не убивайте, я согласен. Дайте ручку и бамагу, пишу заяву на ослобождение. Раз не верите, бог с вами. Только такого мэра, как Педарастик, вы в жисть не найдете. Я все данные передавал Ярушу и в батальон «Азов». Награду имею.

– Покажи, падло.

Педарастик вытащил из трусов точно такой же медный квадратик с изображением Шухевича, как у Ляшки-Букашки и показал.

– Гм, как у меня, – произнес Ляшка-Букашка. – Ребята, произошла ошибка. Мэр Педарастик свой человек. Давайте отпустим его и пожелаем ему успехов.

– Один под дых и пусть катится колбасой, – произнес помощник командира Подкова и со всего размаху саданул мэра кованым сапогом в промежность.

Мэр закричал, сколько было сил, свернулся клубочком и покатился под стол. Когда он совсем умолк и уже не двигался, банда Ляшки-Букашки покинула мэрию.

На следующий день спокойствие в поверженном городке Славянске было нарушено многочисленными выстрелами, диким воплем и еще более поразительным ползанием на четвереньках. Этот звук издавали те люди, кто чувствовал себя совершенно ни в чем не виноватым и должен был вот-вот погибнуть по причине гнусного наговора своего соседа, а то и родственника. Трудно предсказать поведение человека, на которого наставлено дуло автомата и рука в районе курка, стоит нажать, и тебя нет больше на свете, но на этот курок не нажимают, ждут признания. А Ляшка-Букашка любил признания. Как только человек признавался, либо наговаривал на соседа, на кума, на свата на брата, Ляшка-Букашка взмахивал рукой и тогда раздавался выстрел.

Мать троих маленьких детей упала на колени. Она молила оставить ей жизнь ради малышей, заверяя карателей в том, что ее муж вопреки ее воле, подался в так называемое народное ополчение.

– Ну, шо робыть? – произнес Ляшка-Букашка обнадеживающую фразу.

Несчастная поползла к ногам карателя. Тот испугался и махнул рукой. Но выстрел не раздался: стрелявший дрогнул и произнес: не могу. Тогда Ляшка-Букашка сам выхватил пистолет и сделал три выстрела, один из которых попал в голову матери.

– Детей надо поймать и отрезать им головы, уложить в мешки и предъявить Коломойше, пусть платит, падло, – произнес он, глядя на своих бандитов.

Оставшиеся в живых жители Славянска буквально одурели. И никто не мог понять отчего, от страха? Или может у них проснулась звериная, а точнее змеиная злоба на ближнего. Все ящички, прикрепленные к торчащим столбам, к заборам разрушенных домов, были наполнены небольшими, случайно вырванными из тетради листочками, в которых значились имена, адреса тех людей, кто помогал ополченцам.

Если кто пожал руку ополченцу, если кто постирал майку, подал воды в пластиковой бутылке, считался предателем и подлежал физическому уничтожению. Из шести процентов оставшегося населения Славянска, выжило менее двух.

Возможно, выполнялся план Бадена и Бардака, который предусматривал полное физическое уничтожение населения Юго-востока с последующим заселением галичанами. Ибо только в этом случае, как они полагали, сланцевый газ, а его на Донбассе много, сможет добываться в спокойной обстановке. Россияне – кость в горле. К тому же рядом Россия, и ее влияние на русских, живущих в Донбассе, всегда будет весомым.

Жалко ли тех, кто пошел на сделку с совестью, кто остался, чтоб пресмыкаться перед карателями и погиб от рук карателей, трудно сказать. Иногда человек выбирая прямой путь, обходя тернистый, не знает, что этот путь ведет в бездну, откуда нет возврата.

35

Всякая воюющая армия несет потери. Это касается и армии, воюющей с собственным народом. Возможно, дядя Сэм замыслил столкнуть белых между собой, дабы уменьшить количество этого населения, дать возможность землякам занять их места и тогда уж править миром в течение тысячелетий. В своей, далеко не чистой душе, в глубокой тайне, он вынашивал идею создания государства ИГИЛ. И когда эта идея подкреплялась мощным напором мирового терроризма чернокожих, явно направленных против белых, радовался, но тщательно скрывал от американцев, которыми он правил по воле рока. Мало того, он якобы посылал туда самолеты, бомбил террористов, он это делал долго, но террористы под этими бомбежками только процветали и расширялись и закупали американское оружие, а возможно и получали его в подарок. Факт тот, что оружие попадало им в руки. Как это происходило, историки откопают. Быть может он мечтал создать мощное государство, состоящее из головорезов и направить его против России? Трудно сказать. Но такая версия имеет право на существование.

Киевская хунта, состоящая в основном из негодяев еврейской национальности, возведенных на престол американцами, правила бал по сценарию из Вашингтона. Она добросовестно исполняла волю президента и других американских ястребов, как можно быстрее навести порядок на Донбассе, чтобы добывать сланцевый газ, а навести его, можно было только силой оружия.

И оружие плохое, уже никуда не годное, запыленное, заржавевшее, старое, было собрано, отдраено, ошкурено и пущено в ход против собственного безоружного народа. Это что-то похуже ленинского рая, сразу же превратившегося в гражданскую войну вместо обещанного равенства, братства и лозунга: фабрики и заводы – рабочим, земля – крестьянам, мир – народам. Как только большевики захватили власть, немного организовались и тут же пошли на Польшу освобождать поляков от ига империализма, хоть поляки не просили их об этом освобождении.

Но белогвардейцы защищали свою родину от большевистских гуннов с оружием в руках, а бедные южане, жители Донецка и Луганска, стояли насмерть с ножами, да вилами в руках. Их косили…старыми пулеметами, скидывали на них старые бомбы, в том числе и кассетные.

Благо, Россия тут как-то помогала, подставляла плечо. Не зря западные швабы так ополчились, не зря америкосы не могли найти себе места, как во время поноса, когда нет ни лекарств, ни врачей. А что же вы хотели, апостолы лжи? Вы сами создали киевскую хунту из худшего отродья, послали их убивать собственных граждан, жечь их дома, лишать их воды, электричества, издеваться над детьми и стариками. Ради чего? Ради того, чтоб гомик, сын Байдена, мог добывать сланцевый газ. Вот для чего это делалось. А руководство, эти безнравственные, плюгавые, лупоглазые еврейчики, которые в Израиле годились только подметать улицы, они были настолько преданные Бардаку, что исполняли его любой каприз. К тому же на Донбассе гибли русские, а не их сыновья. Украинцы виноваты только в том, что они как нация позорно склонили головы перед хунтой, подчинились ей безоговорочно, даже с какой-то радостью приняли философию бандеровцев, в основе которой лежит ненависть к старшему брату, и разрешить, кто прав, а кто виноват – только единственным способом – силой оружия. Русский должен быть только убит. Они не знали, что в этом постулате была заложена их смерть.

А черноглазый, черноволосый, чернолицый, в котором жила месть за вековые унижения, напирал. Он никому не признавался в этом. Американцы не знали, что творилось внутри своего президента.

Русский народ не мог пройти мимо такой несправедливости. Слава этому народу, слава такому народу, который может выручить брата в беде и постоять за себя и за него. Можно только выразить сожаление, что эта помощь была скромной и какой-то стыдливой. Всех карателей, которые пришли убивать под лживым, надуманным в Вашингтоне лозунгом за единую Украину, следовало отправить на тот свет при помощи всех видов современного оружия в течение нескольких минут. А то эта карательная операция стала слишком затяжной и мучительной для тех, кто сражался, и для тех, кто наблюдал со стороны.

– По сепалатистам огонь! – командовал Ляшка-Букашка.

– А шо цэ такэ, сепаратисты? Я много раз слышал это слово, а шо оно значит, никак не пойму, – спрашивал рядовой Дырко-Затычко.

– Сколько можно, Дырко-Затычко? Все русские это и есть сепалатисты. А их соседи, уже не россияне, а москали – это террористы, понял?

– Так точно, понял.

– Тогда пли!

– Затвор не слушается, заржавело все.

– В укрытие! Самолет летит, кассетную бомбу несет по сепалатистам.

Самолеты пролетели, что-то сбросили, несколько многоэтажек рассыпались, как карточные домики. И все стихло.

– Пли! – раздалась команда Ляшки-Букашки.

– Патронов нет, стрелять нечем.

– Генерал Гвоздь! Это говорит Ляшка-Букашка. У нас стрелять нечем, а сепалатисты начинают поднимать головы, вон они из-за укрытия нам кукиш показывают. Свяжитесь с Верховным в Киеве, пусть пришлет нам ракеты. Надо, чтоб все слетало на воздух, а то бабы в окна задницы показывают, такую их мать. Я на передовой. Воевать не с кем, вон несколько бородачей с вилами стоят, все за углы прячутся, не посылать же мне бойцов, врукопашную драться, енерал Гвоздь. Вы знаете, шо Ляшка-Букашка депутат Верховной Рады, я и погоны могу с вас содрать, вашу мать, Гвозь тупой.

Генерал связался с президентом, изложил ему просьбу, объяснил ситуацию.

– Разговоры о том, что нам не с кем и нечем воевать прекратить! – и ударил кулаком по столу. – Я никому не позволю сочинять басни про мою армию и про мои вооруженные силы! Они настолько боеспособны, что любая армия кроме американской, побежит с поля боя. Вы слышите? Не забывайте, это говорит верховный главнокомандующий Петро Вальцманенко из колена Вальцманенко, самых богатых людей Евросоюза.

– Министр обороны так представляет ситувацию, – сказал в оправдание генерал Гвоздь, – я ничего не выдумываю.

– Министра обороны в отставку. Я это сделаю в ближайшее время. Вернее, я это уже сделал. А ты, Гвоздь, вызови начальника Генерального штаба Сверчка и обяжи его начать мобилизацию с 18 до 35 лет. Мы получим три миллиона солдат и шапками закидаем москалей. Там москали воюют, а не жители Донецка и Луганска.

– Так уже это было, – не сдавался Гвоздь. – И что же? Шапки простреливались, мобилизация не проходила, и сто тысяч не набралось. И из ста тысяч осталось…

– Тогда…тогда, вашу мать, – он стукнул кулаком по столу, – тогда всех лиц мужеского пола от 18 до 65 лет, немедля призвать в армию. Получим шесть миллионов солдат. Потин намочит штаны со страху. И еще вещать о потерях…прекратить! Это шельмование армии, это работа на врага, на Потина. Я ему покажу, пусть знает, против кого он послал свою небоеспособную армию.

– Он вашу фабрику национализировал? А что касаемо шельмования, согласен. Если полегло сто бойцов доблестной армии, значит не погиб ни один, ежели тышша, значит, один солдат …ранен, – произнес Гвоздь и подпрыгнул от радости. – Как же я раньше об этом не подумал?

– А я …, у меня план, – подключился Трупчинов. (Гвоздь все слышал в трубке). – Тут столько работы, столько работы. Каждый день кулачные бои в Верховной Раде, уговоры Яруша, который запросто с автоматом в руках заходит во время заседания Верховной Рады и чего-то требует. Тут и коммунисты. Массы требуют их убрать совсем, а нам без них никак. Все глядишь лишний голос можно за доллары купить.

– Ты, Труп, молодец. Разрешаю умолкнуть. История оценит твои старания, – произнес президент Вальцманенко. – Есть ли вопросы? Нет – тогда за работу. Снаряды – в армию, новобранцев – на поля сражений, ты слышишь, Гвоздь, мои команды? То-то же, мотай на ус. И моим доблестным бойцам передай, пусть мотают на ус.

Ляшка-Букашка налетел, как вихрь:

– Ну, шо? И де ты находишься?

– В штабе армии, а ты где, педик Ляшка-Букашка?

– Да я шо? Да я ничего, я тоже нахожуся…тута. Как там Верховный греховный?

– Приказал не плакаться, и армию не шельмовать. Армию надо хвалить. Ты, Ляшка-Букашка, тоже вскоре станешь генералом…

– Ну, если генералом, тады я молчу. Слава нашей армии и долой президента. Такой закон я зарегистрирую в Верховной Раде, прямо завтра.

– Не получится.

– Шо? Як цэ не получится? Если Ляшка-Букашка захотел, если он замыслил, все должно получиться.

– Наш президент и президент заокеанской страны – оба голубые, и дружба у них на вечные времена, так что не берись за гуж, коль не дюж.

36

В связи со значительными потерями в живой силе и технике на фронте, хунта вынуждена была прибегнуть к срочной мобилизации. Дело в том, что у ополченцев стала появляться военная техника. А, следовательно, каратели, постепенно стали получать отпор. И этот отпор возрастал иногда настолько, что каратели, особенно во время пиров и в постелях проституток, начали задавать себе вопрос: а шо такое смерть? Она действительно с косой? А могет это выдумка москалей? И та с косой являлась…, даже тогда, когда каратели находились в глубоком сне. Гибли не только они, но и военная техника. Новый министр обороны, уже четвертый, не то Полдурак, не то Вурдалак, дал команду палить из последнего самолета ВВС Украины и то неудачно, тот стал палить да попадал в своих.

Не был налажен ремонт танков на харьковском заводе, не хватало патронов, а у ополченцев все появлялось как грибы в поле после теплого летнего дождя.

Вальцманенко, Яйценюх, Трупчинов запаниковали и стали искать выход из безвыходного положения. Такой выход они усматривали в постановке новых порций пушечного мяса. Не без подсказки своих заокеанских покровителей.

В этом плане тоже пошло не все гладко. Верховный, великий стратег среди мышей, он полагал, что достаточно выступить перед камерами и дело пойдет на лад. Надо сказать, Верховный, то ли с расстройства, то ли по другим причинам, начал баловаться православной, в результате чего произошли значительные изменения в его поведении перед микрофоном. Потому и выходило так: собака лает – ветер носит.

Первыми совершенно открыто, вслух, прилюдно, у микрофона стали выражать протесты против отправки своих чад на войну самые преданные бандерки Украины, матери Львова.

– Не дадим, не отпустим на верную смерть. Москали – это звери, а не люди, они убивают наших сыновей просто так, словно щелкают семечки. У нашего любимого президента, выдающегося стратега, есть сын, то ли Андрей, то ли Мадрей, пусть он его отправит повоевать на Донбасс, почему бы не показать пример?

Эти протесты из самого сердца бандеровщины вызвали шок у киевской хунты. Вальцманенко пришлось отправить сына в зону боевых действий. Был заказан специальный железный ящик с мелкими отверстиями, туда помещен сын и отправлен специальным транспортом туда, где стреляют. Мальчишка оказался довольно мужественным, не обвалял штанишки, а только трижды описался. Все тележурналисты Украины были отправлены следом. Пришлось ждать трое суток, пока установилась тишина и мальчика, будущего полководца, сына всенародно избранного (назначенного) президента, вытащили из железной клетки как мокрую курицу, отмыли, переодели и начали снимать…в течение пяти часов, пока его черноволосая головка не упала на грудь. Телеканалы тут же это показали под всеобщее ликование украинского народа. Пошли письма и телеграммы прямо в Киев, прямо президенту. Когда было собрано пять мешков восторгов собственных граждан, было приказано прекратить прием восторгов, то бишь, писем.

Бедные матери Львова прослезились от стыда. И их чада стали в массовом порядке отправляться на фронт. Многие из них вскоре вернулись в цинковых гробах.

Всеобщая мобилизация от 18 до 65 лет все равно проходила трудно. Люди стали убегать из страны. В основном в Россию, страну агрессора. Агрессор их принимал, давал им работу, подкармливал их и их семьи. Количество тех, кто подлежал мобилизации, кто мог бы взять оружие в руки и убивать, но кто предпочел заработать денежки честным трудом в стране агрессора, превысило два миллиона человек. Нельзя не согласиться, что это солидная армия. Не станем распространяться, просто скажем: Россия в очередной раз сделала правильный шаг.

Мобилизацией занимались военные комиссариаты. В первые же дни явилось меньше одного процента призывников и то слепые, хромые, однорукие, одноногие. Военкомы не знали, что делать и решили вещать правду.

Начальник генерального штаба Сверчок сразу приходил в ярость.

– Капитан Шворень.

– Я не капитан, я майор.

– Я сказал: капитан, значит, капитан. Майором ты был до сегодняшнего дня. Ты слышал такое выражение – ловля блох.

– Только в детстве, када кусали.

– Так вот лови призывников, как блох, посылай грузовики по улицам, по кварталам, звони в дверь, врывайся в спальню, вытаскивай призывника из-под бочка супруги, любовницы и на войну. Давай! Через три дня доложишь, лейтенант.

Шворень, у которого все еще были погоны майора на плечах, почесал усы и отправился выполнять приказание. Он дал объявление во всех газетах Тернополя, что война ведется с москалями, не на жизнь, а насмерть и выразил уверенность, что доблестные наследники Бандеры возьмут в руки оружие и погонят их до самой Красной площади, а оттуда вернутся в Крым, и вернут полуостров неньке Украине. Такие объявления он напечатал на белой лоснящейся бумаге и расклеил по всем столбам города.

Городской военкомат наполнился молодежью от пятнадцати до тридцати лет. Желание дать москалям под зад было так велико, что военком Шворень образовал еще один отдел по приему и еще одну медицинскую комиссию и приказал признать годными к воинской службе всех желающих. В доблестные войска попали эпилептики и шизофреники, гомики, страдающие венерическими заболеваниями, туберкулезом и болезнью Дауна. Сюда пришли и матери пацанов моложе восемнадцати лет, и при помощи обильных слез хотели отмыть свои чада от участия в боевых действиях, но пацаны, сговорившись, сами заняли автобусы, закрыли двери, и водители тут-же включили двигатели.

Все добровольцы значительно пополнили 51-ю армию, были отправлены на фронт, три дня их не кормили, а потом бросили в бой с сепаратистами. Сепаратисты запустили систему залпового огня, сожгли всю технику и пацанов тоже.

Через две недели в Тернополь, Ивано-Франковск, во Львов вернулось много гробов. Сифилитики – герои, шизофреники – доблестные солдаты нашли мир и вечный покой на поле брани и не с москалями, а со своими гражданами на земле, подаренной, когда-то Лениным Украине.

Матери Львовщины вышли на массовый митинг к городскому военкомату. Они рыдали, лили слезы, но к ним никто не вышел, они никому не были нужны. Плохо воевали их сыны, сказал сам себе военком Шворень и приказал запереть входную дверь.

Частично этот материал был показан по телевидению, сопротивление мобилизации началось по всей стране. Отдельные военкоматы пытались воздействовать на отказников при помощи правоохранительных органов. Но только один был осужден на год и, то условно. Что касается сорокалетних и старше, то тут были сплошные инвалиды, больные, истощенные, любому вояке ясно, что такой солдат дороже обойдется армии, чем он может отработать завтрак из каши без масла и без чаю.

Начальник генерального штаба Сверчок собрал всех областных военкомов страны в большой зал и стал каждого песочить.

Когда очередь дошла до военкома Днепропетровской области Подлизко, все ждали, что ему больше всех достанется и если больше всех достанется, каждый будет рад до смерти. Подлизко был неисправимым хвастуном и хамелеоном. Никто из областных военкомов не носил генеральские погоны, а Подлизко носил, ни у кого не висело столько медалей, крестов, маленьких портретов, в том числе и Степана Бандеры, как у Подлизко. Никто не удостаивался приема у Коломойши и Вальцманенко в Киеве, а Подлизко встречали и долго трясли руку. Ни у кого не было двух особняков в Крыму до шести этажей, а у Подлизко были.

– Днепропетровская область выделила на войну с москалями десять тышш отборных бойцов. Три тышши я распорядился подарить нашему дорогому губернатору Коломойше, одну тышшу отдал Ярушу, а из семи тышш отборных молодцев организован батальон «Днепр». Кто может победить «Днепр»? А никто! Нет такой армии в мире, которая бы сравнялась с батальоном «Днепр». Я очень сожалею, что моим коллегам не удалось собрать ни по одному солдату. Представьте двадцать пять областей, и каждая выдала бы по десять тышш. Да это же, это же…несколько армий. Кацапы сразу убежали бы за Урал. Но мы бы их и там достали и прикончили, потому как они нам не нужны, нам нужны ресурсы. А они пока с нами делиться не хотят, хоть и обязаны это делать. Что это за сосед, который не поделится с соседом килограммом картофеля или одной охапкой сена? Почему они заламывают такие высокие цены за газ, было же раньше по 50 баксов за тысячу кубов, почему он теперь стоит 450? Удушить хотят? Не получится! Сами удушим, но прежде кишки выпустим и вокруг дерева обмотаем.

Начальник штаба Сверчок загремел в ладоши. Раздались жидкие хлопки. Все знали, что генерал Подлизко бесстыдно лжет. Он умело преподносит эту ложь. И ему верят от президента до начальника штаба.

– Спасибо за работу, товарищ генерал. Мы в штабе подумаем и представим вас к награде. Наградим вас орденом Мазепы. Если бы все так работали. Товарищ енерал идеологически подкован. Заветы Бандеры ему хорошо известны и он их добросовестно исполняет.

– Слава Украине! – воскликнул генерал. – У нас в Днепропетровске много вузов. Студенты желают брать в руки оружие. Нельзя упустить такую возможность. Наша знаменитая на весь мир Юля недавно кровь сдавала для армейцев Яруша. Это хороший пример. Патриотический. Завтра и я иду в донорский пункт сдавать кровь и вас призываю. Солдаты Коломойши, когда подходящая ситуация, стреляют вначале по ногам, а потом спускают кровь. Это донорская кровь. Некоторые, такие как Ляшка-Букашка, продают органы – печень, сердце, почки. Это огромные деньги. На эти деньги радикал Ляшка содержит свою банду, которая тоже воюет против москалей. А что делать? Надо как-то выходить из положения, правда? Кроме того, кроме всего прочего, окромя так сказать, таких ситуаций, когда нет других ситуаций, мы выбираем последнюю ситуацию…, значит – он стукнул себя по лбу да так громко, что мух вспугнул, – вспомнил. Есть возможность организовать женский батальон. Он, этот батальон, будь здоров! Вон Савченко Надежда…всех террористов к ногтю, пистолет к виску и готово. А кто корреспондентов-террористов расстрелял, конечно же, Савченко Надюша.

– И вы считаете, что это гуманно? Не кажется ли вам…

– Нет, не кажется. Я, правда, не на хронте, а жаль, я тоже пользовался бы этими методами.