Текст книги "Украина скаче. Том II"

74

В десять утра президент Украины проснулся оттого, что жирная навозная муха щекотала и пощипывала его под носом, но никак не мог отойти от яркого сна, описанного в предстоящей главе. Он смахнул муху, но муха тут же вернулась, и ужалила его так, что он всей мощью своей интеллигентной ладони стукнул себя по носу со всего размаху и вскочил на ноги. Теперь он окончательно проснулся, но от увиденного во сне, все еще не мог избавиться.

– У Бруссель, ети вашу мать, – заорал он так, что все три сторожа, охранявшего его сон, столкнулись в проеме двери. – Что произошло, великий, мудрый, загадочный и не разгаданный москалями?

– У Бруссель! Даю такую команду. Передайте от всевышнего! Всем службам, пущай готовятся. Через полчаса я должен быть у Брусселе.

– Могучий, всевидящий, никак не получится, – сказал охранник Какашко.

– Почему, твою мать. Убью!

– Вы еще не умывались, не писали, не завтракали, – произнес Какашко.

– А, так бы сразу и сказал.

Три самолета вылетели из Киева на тот случай, если топлива не хватит в одном, Вальцман сможет пересесть в другой. По воздуху.

Едва три самолета очутились над Польшей, как оказалось топлива не хватит долететь ни до Брюсселя, ни до Вашингтона.

– Что делать, великий и мудрый? только ты можешь решить, – произнес помощник Крысенок, складывая дрожащие ладони.

– Лететь до конца.

– Погибнем все, – не сдавался Крысенок.

– За нэньку помрем, дуй вперед.

– На Бруссоль, али на Киев?

– На Киев, – махнул рукой президент.

Вернувшись из «Брюсселя» разочарованным, президент Украины не терял надежды на поддержку дяди Сэма, помня, что вице-президент Джо Байден претендует на донецкие земли, опустошенные и выжженные огнем, где его сын будет добывать сланцевый газ и приносить Америке сказочную прибыль.

Но вспомнив последнее свидание с Бардаком, тоже неутешительным, но не окончательно неутешительным, оставалась небольшая надежда стать Украине 51-ым штатом США со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– В гостях хорошо, а дома лучше, – сказал он знаменитую фразу, которая была опубликована во всех украинских газетах, когда самолет приземлился в Борисполе.

А на следующий день, в десять утра, когда он переступил порог здания на Банковой, его уже ждали. Его соратники: яйценюхи, трупчиновы, клочки и прочие швонцики – монцики, тщательно скрывающие свои коварные замыслы. У всех произошло замыкание в черепной коробке, и только глава администрации Залупценко, его лучший друг, не так давно досрочно освобожденный бывшим президентом Януковичем из тюрьмы.

Залупценко, как только очутился по эту сторону решетки, тут же начал поливать президента грязью. В знак благодарности…, как любой украинец, скрывавший не только пейсы, но и свою настоящую фамилию. А что делать, если Вальцманенко вовсе не Вальцманенко, а швонцик – монцик, почему бы Залупценко не поступить точно так же, коль он вовсе не Залупценко, а швонцик – монцик.

Президент выглядел неважно, все хмурил брови и норовил стукнуть кулаком по столу, но пока не было причин для такого государственного жеста.

– Ну, докладывай, как там дела.

– Вроде вырисовывается положительная картина по всем направлениям. Яйценюх, Трупчинов, Ваваков вышли из блока Юлии Болтушенко, или Капительмашко… Она осиротела…

– Это я знаю, ты мне докладывай, как дела на фронтах. Как наша доблестная армия? Разрушила ли она котлы и преследует ли российских сепаратистов. У меня три ящика медалей с изображением Шухевича и пять ящиков с личиком нашего батьки Бандеры.

– Нашими войсками подбито много российских танков, в том числе и тех, которые уже были подбиты. Кажись и вы в этом бою примали участие. Потин потерял две тысячи солдат убитыми и шесть тысяч ранеными. Сбито двадцать самолетов. Короче, русские бегут… не оглядываясь.

– Выходит, мне незачем было ездить в Бруссель, а потом и у Ошингтон, обращаться к Бардаку за помощью? – с укором произнес президент Вальцман, не успевая проглатывать слюну. – Знаешь, это очень унизительно. Когда я его прошу об этом, он победно мне свои белые зубы демонстрирует, иногда говорит окей, иногда молчит и хмурится. Я в это время начинаю дрожать, как муха на ветру: боюсь, укусит.

– Не проси, Вальцманенко. Я тебе как другу говорю.

– У меня к тебе просьба: сходи в Верховную Раду, посмотри, что там творится.

– Так ты же Верховную Раду распустил. Там никого нет. А председатель сидит в приемной, все время платок к носу и к глазам прикладывает. Смотри, он тебя заразит гриппом.

– Тогда иди в Совет министров, пройдись по кабинетам, может, они там чаи распивают и анекдоты рассказывают друг другу, а мне нужно, чтоб они трудились, – сказал президент и громко стукнул кулаком по столу.

Залупценко испугался и вылетел из кабинета, как пробка из бутылки шампанского.

В кабинет стали прорываться два человека – Яйценюх и бывший министр обороны Киваль. Они громко ссорились. Каждый доказывал, что его информация самая важная для судьбы государства и всей Европы.

– Мы на грани катастрофы! – громко воскликнул Киваль.

Эти слова резанули слух великого человека, сидевшего за столом президента и одновременно исполняющего роль главного зомби страны.

– Заходите оба, черт с вами, хорьки необразованные, – произнес главный зомби в тоге президента и обнажил зубы, хоть и не такие белые, как у Бардака. – Оба вы мне дороги и в вашей преданности я нисколько не сомневаюсь.

Яйценюх тут же сел в кресло без приглашения, а генерал Киваль не пожелал садиться ввиду важности доклада.

– Господин президент, господин премьер! Наши войска… и он заплакал, – наши войска, генофонд нашей нации…гибнет под напором сепаратистов и российских войск. Нет числа убитым и раненым. Лучшие батальоны Коломойши, разбиты и взяты в плен, а мертвых хоронить некому. У нас нет больше армии, нет техники, все разбито, все разгромлено. Сепаратисты отвоевали все мелкие города вокруг Донецка, вокруг Луганска и вышли к Азовскому морю. Они ведь могут двинуться и на Киев.

– Стоп! Подать сюда Трупа.

Вошел Трупчинов при поддержке Ляшки-Букашки.

– Букашка, вон! – приказал президент. – Кум, срочно верни всех депутатов на место, и принимайте решения – прогнать Россию из Донбасса. Разбить русских и двинуться на Кремль.

Трупчинов приподнял голову, вытер сопли и нечленораздельно произнес:

– Министр обороны Полдурак объявил о начале Отечественной войны против агрессора.

– Кум Яйценюх, сколько ты получил от МВФ?

– Полтора миллиарда долларов.

– А куда девал деньги? Все деньги отдать на оборону!

– Так я мульярд двести миллионов тут же вернул в качестве долга. У меня их тут же отобрали. Остальная сумма пошла на укрепление границы. Там же гигантское сооружение. Ров, проволока. Ров 10 на восемь. Россияне в этом рву уже лежат, сам видел.

– Сократи пособия по рождаемости. У нас сорок миллионов граждан, а победить одного москаля Потина не можем, какой смысл от этой рождаемости? Прекратить рождаемость! На раненых деньги не тратить, лучше их награждать медалями. Передайте Вавакову, пусть этим займется. И помните: мы непобедимы. Слава Украине!

– Слава Украине! – воскликнули зомбированные помощники и кумовья.

Яйценюх, необыкновенно довольный своей блестящей речью на совещании у президента касательно границы, хлопнул себя по лбу и громко воскликнул:

– Язык мой – друг мой!

– Что ты искажаешь? – не отставал Киваль. – Эта пословица звучит иначе, а именно: –язык мой – враг мой.

– Это москальская пословица, а цэ шо я сказав, – украинская. Она принесла 300 миллионов прибыли у евро.

– Кому?

– Мне! – с гордостью ответил премьер.

– Как это. Я доложу президенту. Да тебя надо за хоботок и на ветерок, – пригрозил генерал Киваль.

– Дурья ты башка. Ты ничего не понимаешь. Это принесло мне прибыль, как премьеру. А премьер кому принадлежит, а? Нэньке Украине. Вот меня не пымаешь.

Яйценюх расхохотался. Так и дошел до своего Мерсика и, прежде чем сесть на заднее сиденье, почесал то место, на которое предстояло сесть. «А это действительно моя прибыль. На этой неделе я их отправлю в заграничный банк. Так, на всякий случай».

«Доблестные» украинские головорезы, именуемые карателями, долго и безвозмездно бомбили жилые кварталы мирных городов Луганщины и Донеччины, а в один прекрасный день, а именно 24 августа, получили по зубам. Да так здорово, что практически стали беззубыми. Каратели, именуемые гордостью нации устами киевской хунты, попали в многочисленные котлы и там их стали молотить из всех видов оружия.

Президент России попросил ополченцев выделить бандитам гуманитарный коридор, по существу – даровал им жизнь, но с условием, – оставить оружие на месте, но не все бандеровцы согласились. А те, кто бросил оружие, кто перебежал через границу России и был там обласкан, отмыт, перевязан, накормлен, по возвращению домой, снова грозил кулаком москалю и обещал прогуляться по Красной площади. Это незаметная, но существенная деталь. Она подтверждает уже неоднократно цитируемые автором слова Отто фон Бисмарка об украинцах: «Больше всего они ненавидят своих благодетелей, тех, кто сделал им добро».

В Минске состоялся очередной раунд переговоров между представителями киевской хунты и ополченцами. Ополченцы просят так мало, даже смешно. Они готовы остаться в составе Украины, но просят разрешить им общаться на родном языке и назначать прокуроров. Казалось бы, чего проще – уступить в малом, чтобы сохранить страну, но зомби уже не могут выйти из этого состояния, в котором находятся. Трудно даже сказать, что им может помочь.

Жители Киева осаждают продуктовые магазины, скупают крупы, соль, меняют жалкие гроши на валюту, крошат мебель, потому что нечем топить зимой: хунта лишила их топлива. Но, похоже, все ниже и ниже наклоняют головы граждане Украины и благодарят хунту, требуют убить москалей и приветствуют героев-бандеровцев.

Киевляне зомбированы а, следовательно, так им и надо. В свое время жители Питера с восторгом встречали дьявола с бородкой, а уже через неделю их запихивали в подвалы, потому что некуда было селить бандитов, и там расстреливали. Петербуржцы покорно склоняли головы перед востребованным идолом прежде, чем получить пулю в затылок. Что-то подобное происходит и с киевлянами. Туда им дорога.

Ополченцы на первый случай выдвинули задачу: отодвинуть карателей от своих городов, чтобы они не могли расстреливать мирных граждан в домах, на улицах, на площадях в любое время дня и ночи. Это что – близорукость?

75

Министр МВД Ваваков отправился в Днепропетровск к Коломойше, главному финансовому королю Юго-востока, содержавшего значительную, наиболее боеспособную армию на Донбассе. Именно его головорезы, которых он так щедро финансировал, приносили отрубленные головы ополченцев в мешках и получали по десять тысяч долларов за штуку. Именно они насиловали, а потом убивали женщин и молоденьких девочек на захваченной территории. Сам Вальцманенко дрожал перед Коломойшей. Только экономические связи пока мешали сразиться друг с другом. Коломойша наживал миллионы на братоубийственной войне, он закупал бронежилеты и продавал их армии по завышенным втрое ценам.

Ваваков был вхож в апартаменты Коломойши без доклада. И сейчас он зашел с пузатой сумкой в руках, никого не предупреждая.

– Что у тебя, гранаты? Убить меня пришел? Все меня не любят, я терплю неисчислимые убытки. В Крыму отбирают мои гостиницы, мои коттеджи, рестораны, заводы и фабрики на сотни миллионов долларов. В Москве тоже все мое имущество национализировали, там больше миллиарда. Ты понимаешь, что это значит? Еще уголовное дело москали на меня открыли. Так что я не в лучшей форме. Докладывай, зачем явился, министр МВД Украины?

– Да я к твоим раненым бойцам приехал. Буду награждать их орденами и медалями Мазепы и Степана Бандеры. Давай вдвоем. Надо же, как-то поддержать героев.

– На х… они мне нужны, сморчки. Я им платил по пять тысяч долларов в месяц каждому и по десять за голову сепаратиста, а они пьянствовали, с проститутками поганились, а не воевали, как следует.

– У тебя в госпитале Семен Семенченко. Его настоящая фамилия Константин Гришин, командир батальона «Азов». Один из лучших командиров. Никогда маску не снимает. Даже я лица его не видел. Надо бы его нам вдвоем наградить. У меня для него орден Ярослава Мудрого.

– Дерьмо он, бывший воришка и гомик. Лживый, трусливый, только на жестокости выходит, а так ничего из себя не представляет. Ты этот орден лучше на помойку выброси.

– Ну, хорошо. Я вижу: мы с тобой не договоримся. Выдели мне сопровождающих, я поеду сам. От имени президента.

– Президент…американская шлюха, пешка. Да он ничего не решает. Что Бардак скажет, то он и делает. В общем, отправляйся, потом, после церемонии награждения, зайдешь, отправимся к проституткам.

Церемония награждения орденами выживших боевиков происходила по палатам городской больницы в присутствии министра здравоохранения Днепропетровской области Иванова. Все, кто держался на собственных ногах, встали, здоровались с министром МВД Вавакоым и держались, как могли, кто, опираясь на палку, кто на костыль, кто просто плюхался на пол. Остальные с забинтованными головами, оторванными ногами, кто без руки, стонали на кроватях.

– Замолчите все, слюнтяи! – приказал молодой человек в маске. Это был командир разгромленного батальона карателей «Азов» по кличке Семен Семенченко – Константин Гришин.

– Семен Семенченко награждается высшим орденом Ярослава Мудрого, – произнес Ваваков, извлекая железку из сумки.

Семенченко опираясь на костыль, подошел вплотную, сделал особую милость, снял намордник и стал сверлить министра мальчишеским взглядом. Лицо белое, холеное, упитанное: не скажешь – каратель. Второй боец, мужик высокого роста, побывавший в «плену» у русских, стал хвастаться, что он обязательно пройдется по Красной площади в Москве и покажет нелюдям-москалям, кто такие хохлы.

– Молчи, морда. Тебя там поили, кормили, отмывали и лечили, а ты теперь воняешь в их сторону, – сказал командир бывших карателей, которые уже отдали дьяволу душу.

– Я облызательно вернусь на хронт, надо же возвратить потерянные позиции.

Ваваков подошел к кровати, где лежал боец с забинтованной головой, только глаза светились и оторванной ногой.

– Как твоя фамилия, храбрый боец? – спросил Ваваков.

– Ломоть! Слава Украине.

– Капитан Ломоть, вы награждаетесь медалью имени Степана Бандеры.

– Слава Бандере, – произнес Ломоть, пытаясь принять сидячее положение.

– Лежи, лежи, капитан Ломоть. Ты для москалей и в лежачем положении представляешь опасность. Сколько вас осталось в живых? – спросил Ваваков.

– Мы двое – я и командир Семенченко. Он ранен в ногу, на костылях ходит. А, вот он…

– Смирна – а – а, капитан. – Семенченко снова набросил маску и зарычал как волк. – Остальные бойцы батальона «Азов» погибли как настоящие герои. Слава им, Слава Украине!

Медалями были награждены и лежавшие на кроватях. Некоторые даже не подозревали, что их награждают перед смертью и, превозмогая боль, издавали стоны. Кого-то увозили в реанимацию, других – на операционный стол.

Молодые люди нашли то, что искали. Они лишали жизни незнакомых, невинных людей, в том числе и грудных малышей, а теперь пришел час расплаты. Но многие расплатились еще в окопах, чьи тела были раскиданы в разные стороны, как кусочки разбитого яблока.

Киевская пропаганда несла всякую чепуху, чтобы выслужиться. Так «по данным телевидения русские бегут, но прибывают новые. Наши доблестные воины расстреляли 2000 русских террористов» и другую невероятную чепуху.

76

Ни один писатель в мире не решился, бы описать Верховную Раду Украины, ее заседания, ее говорильню о том, о сем, и ни о чем, поскольку ни один читатель в мире не прочитал бы такой опус с самого начала и до конца. В Верховную Раду можно сажать преступников для перевоспитания, это может стать им психологическим наказанием, поскольку оно тяжелее всяких каторжных работ.

В зале заседаний Верховной Рады Украины много гостей. Это представители посольств иностранных государств, теле-радиожурналисты, члены правительства и администрации президента. Ровно в десять вошел баптист Трупчинов, вчерашний председатель Верховной Рады.

– Прошу садиться, прошу садиться. Еще раз прошу садиться, сегодня у нас историческое заседание Верховной Рады. Прошу регистрироваться, прошу регистрироваться. 317 депутатов – это кворум, это кворум. На Юго-востоке погибли наши ребята, несколько ребят погибли на востоке, прошу почтить память наших товарищей минутой молчания. А сначала гимн, гимн сначала. «Ще не вмерла Украина….».

Так вот прошу снова встать, почтить память наших доблестных бойцов-героев Украины. Обменяемся мнениями, прошу записаться для выступления, для выступления. Слово имеет Литвин, бывший председатель Верховной Рады, а ныне просто депутат. Он исполняет свои обязанности как может. Прошу. Три минуты для исторического выступления.

– Наше государство в смертельной опасности, – сказал оратор. – Поэтому нам следует провести закрытое заседание и решить, что делать с террористами и войсками России, которые без объявления войны напали на нашу страну. Брать их в плен, или уничтожать, не оставлять никого живым, никого. Когда изничтожается войско, то в живых никто не остается, никто, понимаете? Не лучше изничтожать? И далее. Как же мы заседаем, если наша Верховная Рада распущена, указ президента Вальцманенко о роспуске Верховной Рады подписан и опубликован? Все, что мы принимаем, не имеет законной силы. Зачем мы тут сидим? Не лучше встать и пойти…в народ. На Донбасс? Э нет, здеся надо повременить. Пока закона нет, пока мы распущены, надо итить в народ.

– А мы сами закон – были, есть и будем, – успокоил всех в зале Трупчинов. – Слово депутату Соболеву от партии Юлии Болтушенко.

Соболев, маленький, тщедушный, говорливый, злобный в виде вопросительного знака медленным шагом подошел к трибуне.

– Дата агрессии России – 27 августа. Это историческая дата. Это начало войны не только с Украиной, но и со всей Европой и с Вамерикой тоже. Мы должны прилепиться к Евросоюзу, а для этого отказаться от внеблокового состояния. Наша великая Юля, как только ослобонилась от игы заключения, говорят, шо она была на курорте, ну какой же это курорт, если не было публики для ее речей, а был только холодильник, интернет, черная икра, добытая и распакованная во Львове? А, были еще газеты и журналы, изданные в Киеве и любимый адвокат Власенко, а Юля немедленно желала вступить в НАТО. Надо принять решение на сегодняшнем заседании о вступлении в НАТО. Кто поддерживает агрессию? А никто. Если только коммунисты.

– Коммунистов нет в зале, мы их отчислили, – добавил председатель. – А мы запретили компартию.

– Мы должны собраться и накостылять москалям, – продолжал Соболев. – Я хоть и ношу русскую фамилию, но я не москаль, я ненавижу москалей, плюю на них. Тьфу, тьфу, тьфу. Прошу поддержать мое предложение и начать всем плевать.

– Ура-а-а! – поднявшись, завопили бандеровцы вместе со своим фюрером Тянивяму. – Плюем, плюем!

– Кто будет выступать следующий? А Бондаренко, партия регионов.

Елена Бондаренко, такая же стройная, красивая, но немного похудевшая, смелая, бодро вышла на трибуну.

– Десятки тысяч наших граждан убиты в Донецкой и Луганской областях. Прошу почтить их память минутой молчания!

Часть депутатов поднялась с мест.

– В этом виновата нынешняя преступная власть, которая сидит сейчас здесь в этом зале. Это она посылала самолеты, танки, системы залпового огня Град на мирных граждан. Эта власть делит Украину на своих и чужих…

Зал замер, но Трупчинов возмутился.

– Не брешите! Хватит! Вы агент Кремля. Выключите микрофон, срочно, немедля, прямо чичас, а вы Бондаренко, садитесь на место. Садитесь, я сказал. Окружить Бондаренко и помочь ей добраться до кресла, усадить там, пригвоздить и только потом оставить в покое.

Тягнивяму выкатил глаза, сжал кулаки, и его единомышленники тоже поднялись с мест, готовые броситься к трибуне и растерзать женщину. Но Бондаренко покорилась такой демократии и ушла на место. Ляшка-Букашка вскочил с места:

– Мине слово, мине! Бондаренко шпионка Кремля, выдворить ее из зала. Она работает на врага. Россия наш заклятый враг, а Бондаренко – предатель. Шо я говору, сколько можно, шо вы думаете. Потин – шизофреник, он Гитлер, Геббельс. Господин Вальцманенко, не договаривайтеся с Потиным о мире, он, Потин – враг Украины и всего Евросоюза. Это я вам говору. Запретить партию регионов, это все равно, шо коммунисты, они предатели и хвашисты. Предлагаю вынести решение: всех москалей к ногтю, а их президента снять и посадить рядом с Януковичем. Мой бутальон готов к этому. Слава Украине!

– Слава! Слава! Слава – скандировал зал.

– Какие вопросы?

– И де Галатей, и де Киваль, и де Полдурак, кто министр обороны, почему не идет отчитываться, обещал ить?

– Вот-вот подойдет.

Далее пошла словесная муть, выкрики, дурацкие предложения, на которых нет смысла останавливаться. Верховный орган страны был так же зомбирован, как и руководство, а простой народ им во всем потакал.

Для того чтобы иметь представление о работе украинского парламента, надо набраться терпения и один раз посмотреть его работу в течение дня от начала до конца. Все остальные дни будет точно такие же. Это скука, пустота, рутинная, бесполезная работа.

Вальцманенко, как только захватил власть, уже организовал партию под себя. По его твердому убеждению, она, его партия, должна набрать наибольшее количество голосов. Возможно, это так и будет, если Вальцманенко удержится у власти. В некоторых странах его уже стали называть военным преступником. И это справедливо. Он в последнее время все чаще анализировал свои поступки. Для этого были основания.

Во время первой встречи в Минске с президентом России у него была беседа тет-а-тет в течение двух с половиной часов. Тогда в этот день, он ходил под портретом Бардака и очень высоко задирал голову. Потин проявил необычную скромность и вежливость. «Боится меня, гад, – подумал Вальцманенко и еще выше задрал подбородок. Надо задать ему главный вопрос».

– Вы аннексировали нашу территорию, а эта территория была, есть и будет украинской. Мы пока не предпринимаем решительных мер, ждем, когда Россия сама признает ошибку и принесет извинения, – на дипломатическом языке выразился Вальцманенко.

– России не за что извиняться и кому-то что-то уступать. Крым вернулся домой. Крым русский полуостров со времен Екатерины Великой. Он незаконно подарен Украине Никитой Хрущевым. Малороссия тоже вам подарена Лениным, а Галиция и Закарпатье – Сталиным. Не много ли подарков, Петр Алексеевич?

– Ну, это мы еще посмотрим. Жаль, что вы не смотрите в корень. А этот корень состоит в том, что нас поддерживает Евросоюз и Америка, мы с Бардаком друзья.

– И мы друзья с Бардаком. Кроме того, вы не хотите признать реалий.

– Боюсь, что наши взгляды еще больше разойдутся. И…войска…ваши войска на нашей территории…, на каком основании?

– Россия не вступала в войну с Украиной. А если и есть кто, то это добровольцы. У вас же полно всяких головорезов из Польши, Америки, Швеции и других стран. Они бесчинствуют. Убивают мирных граждан. Зачем вы расстреливаете своих из самолетов и тяжелых орудий. Не боитесь, что вас назовут президентом кровавым?

– Я ничего и никого не боюсь. За моими плечами великая Америка и во многом я поступаю по ее советам и даже приказам. Наш народ тянется к Америке. Я ничего не могу сделать.

– Вот именно, что не можете. Ибо, если бы могли, мы сейчас смогли бы найти общий язык по многим параметрам.

– Меня все устраивает.

Именно после этого разговора, что-то начало меняться. И Бардак его разочаровал в телефонном разговоре, и его вояж в Брюссель не принес желаемых результатов. И вообще, все пошло кувырком, все с ног на голову. Переборщил, должно быть. Черт с ним, с этим Крымом. Наступил на мозоль, должно быть. Интересно был у Потина разговор с Бардаком после нашей встречи? Наливайразливайченко намекает, что Бардак намерен сдать Украину на милость, а точнее на растерзание России. О господи, сохрани и помилуй.