Текст книги "Грибники"
Автор книги: Вера Флёрова
Жанр: Научная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
Собаки затихли, и она провалилась в полузабытье.
Очнулась она от настойчивого стука в дверь и последовавшего за тем собачьего лая.
«Не открою», – подумала она первым делом. Потом, включив остатки рассудка, вспомнила, что сторнам нечем стучать. Что небо за окном серое, а на ферме уже кричат петухи. Петухи – это хорошо, это значит, что вся нечисть должна спрятаться.
С трудом разлепив глаза, Кристина обнаружила за окном рассвет, мокрую траву и тишину.
В дверь постучали снова.
Собрав себя с кровати, Кристина, спотыкаясь, подошла к засову, но открывать его не спешила.
– Кто там? – спросила она и обнаружила, что за эту кошмарную ночь ее голос совершенно сел.
– Открой, это Джафар.
Кристина вспомнила то, что лежало на дороге. Значит, это был не он… А что если они овладели его разумом?
– Сколько будет трижды семь? – строго спросила она, не сумев придумать ничего умнее. С ее точки зрения порабощенный мозг должен был соображать хуже.
– Двадцать один. Открой, это правда я… Не грибы.
Поколебавшись, Кристина сбросила засов и отворила дверь.
Это был правда он – осунувшийся, бледный, небритый, в синяках и с запекшейся кровью на верхней губе. Он смотрел на нее сквозь отросшую челку и улыбался уцелевшей стороной рта.
– Подруги тебя потеряли, – сказал он, и по его тревожному взгляду было понятно, и сама она выглядит не лучше. – Беспокоятся… И я тоже. Кого ты тут коптила?
– Они лезли с-сквозь бревна, – сообщила Кристина, снова начиная дрожать.
Стремительно войдя, Джафар отправился мыть руки. Стоя поодаль, Кристина смотрела, как он разобрал свои браслеты до состояния цепей и бросил их в тазик с мыльной водой.
Видимо, хотел заняться ими, но, оглянувшись на девушку, передумал. Вытерев руки, он деликатно подхватил ее под локти, отвёл в комнату и усадил на кровать. Затем сам сел рядом и, почти не касаясь, обнял за плечи.
– Чёрные следы на дереве – это они? – уточнил он, оглядев стены.
– Это п-пепел их над-дежд, – мстительно пробормотала Кристина.
После холода и сырости сторнов рука Джафара даже на таком расстоянии казалась горячей.
– Они всегда уходят с рассветом, – сказал он.
– А как они… как они вообще п-пришли?
Кристине хотелось знать все.
– Была диверсия, – объяснил Джафар нехотя. – Кто-то спилил большое дерево и уронил его через реку, которая течёт между дальним и ближним лесом… Бензопилой. Всего диверсант спилил три бревна. Двумя промахнулся – они у него уплыли, а одно легло поперек, недалеко от моста. По дереву сторны и перешли… Да не дрожи ты!
– Уже почти п-перестала, – ответила Кристина, хватая его за свободную руку.
Так они некоторое время сидели.
– Мы слышали вечером бензопилу, – вспомнила девушка. – Не поняли что это.
– Мне кажется, я ее тоже слышал, – покаялся Джафар. – Но, к сожалению, не мог проснуться.
– Кого уб-били? – спросила Кристина.
– Вроде бы Артура, – вздохнул Джафар. – Человека не узнать, так он растворился.
Кристина задрожала с новой силой. Она не очень хорошо знала Артура, но он виделся ей существом далеким и невинным. Кроме того, его участь слишком легко экстраполировалась на ее собственную, несостоявшуюся.
– Он, – прошептала она, – довольно много знал о грибах. Странно.
– Согласен. Я пришел сюда, когда третий сторн заканчивал трапезу, а первые два уходили в лес и были уже далеко.
– Ты искал меня?
Джафар кивнул.
– П-почему сторн тебя н-не растворил? – спросила Кристина, проглотив вопрос о том, в какой момент Джафар понял, что сторн пожирает не её.
– Повезло, – Джафар чуть отодвинулся, подождал, пока она поднимет голову и на секунду прижался губами к ее виску – корка запекшейся крови царапнула кожу – а затем, быстро отстранившись, прошептал:
– Сторн не растворил меня… потому что я убил сторна.
– Но ведь… в правилах написано, что с-сторна нельзя убить…
– Я забыл об этом.
*
Кристина настояла на том, чтобы посмотреть.
У места происшествия уже собирались люди. Замерев в молчании, они смотрели на прикрытые чёрным мешком останки Артура и сложённые поблизости лесенкой, словно хлеб на тарелке, полупрозрачные ломти сторна.
Джафар пошинковал его цепями.
Когда-то эти куски, несомненно, были человеком – в желеобразной темной структуре угадывались следы внутренних органов. И угадывалось, что эти органы сторнам не были нужны.
Высокие сводчатые полости, окружённые плотным валиком, похожим на кожу, попадались в самых неожиданных местах, словно тело сторна было маленьким воздушным дворцом, в котором жили эстетствующие люди. Белые тонкие волокна обрамляли это великолепие снаружи.
Наведя фотоаппарат с длинным объективом, Слендер ждал хорошего солнечного света. Кристина, не особо афишируя свои действия, тоже сфотографировала увиденное на телефон.
– Это п-первый сторн, добытый здесь? – тихо спросила она Сашу Эстерхази, который выглядел ещё более бледным и невыспавшимся, чем Джафар.
Саша кивнул.
– Когда раньше их пытались убивать… в них стреляли. Или пытались из клетки достать саблей. Но их это не впечатляло. Разрезать на много кусков перед рассветом – чтобы они сразу начали сохнуть – догадался только Яша.
Джафар стоял поодаль и собирал своё оружие обратно в браслет. Собрав, кивнул Кристине:
– Идём, успокоим твоих подруг.
Глава 12. Шприц печеный
– То есть, этот человек… ну, преступник… он убил Азамата потому, что тот видел, как преступник пилил дерево. Наверно, преступник спрятался, подождал, пока Азамат подойдет посмотреть на опилки, огрел его по голове и потащил топить, – уточняла Марина у Юрика. Юрик в ответ молча кивал. Эту версию он за нынешнее утро услышал уже раз сто. Но стоять с Мариной рядом было приятно, несмотря на то, что она постоянно подтягивала юбку, которая стала ей велика уже неделю как.
– Коса у тебя красивая, – невпопад сказал Юрик.
Марина зарделась и улыбнулась.
– Только худая ты очень. Так и хочется накормить.
Между ратушей и столовой толпилось довольно много поселян, задержавшихся после завтрака, чтобы обменяться новостями о событиях прошедшей ночи. Погода снова обещала быть ясной, и некоторые особо чувствительные к солнцу поселяне уже прятались от его лучей под тентами летнего кафе.
– А у кого пропала пила, Сергей Сергеевич нашел? – интересовались в народных массах, обращаясь к плотному кольцу везунчиков, обступивших заспанного Слендера и подвижного, как плотвица, Чекаву. Гордясь возложенной на себя миссией и пытаясь придать себе солидный вид, рейдер объяснял собравшимся все, что следствие могло позволить себе раскрыть.
Инна и другие складские девушки сбились в кучку, опасливо поглядывая на башню и шепотом ужасаясь трагической участи Артура. Их очень занимал вопрос, кто теперь будет принимать у рейдеров лесные дары.
Кристину с утра уже два раза допросили: сначала – медленно и вдумчиво – Олег Васильевич, а потом Слендер – сумбурно и агрессивно.
– Пила пропала у меня, – уже в который раз жаловался Единоверыч всем, кто готов был его слушать. – Я как раз пришел с заявлением к Азамату, тот заявление принял и отправился проверять. Там и сгинул, бедолага.
– А где теперь ваша пила? – скрипучим голосом спросил Слендер.
– Да я-то почем знаю? – пожал Единоверыч плечами. – Ты следак, ты и ищи… Мне ее не возвращали. Принесут если – скажу.
– Мы расторгаем контракт и уезжаем, – заявила инициативная больничная медсестра тетя Катя. – Я на такие условия не подписывалась!
Ее голос, даже отрегулированный на четверть громкости, был сравним разве что с трубой, возвещающей приход Судного дня. Все вздрогнули, кроме следователя. Возможно, он был глуховат.
– До окончания следствия никто отсюда не уедет, – сказал он.
– Вы что, намекаете на то, что это я могла оттащить тело от одной реки до другой? – возмутилась тетя Катя. – Как вы себе это представляете?
Те из собравшихся, кому не повезло случайно оказаться на пути испущенной ею звуковой волны, вздрогнули и поморщились.
– Больных таскаете, значит, могли и мертвых, – не сдавался Слендер.
– Я, честно говоря, тоже не понимаю, почему не выпускают женщин, – поддержала тетю Катю Алевтина. Ее безупречный красный костюм, укладка и макияж среди растерянных поселян смотрелись диковато. Еще более дико ее образ выглядел в сочетании с совершенно погруженным в себя Рэнни, которого она почти за руку притащила с собой.
– Может, эвакуировать детей? – предложила Регина. Несмотря на подступающую жару, она была в трауре, который ей очень шел.
– Дети будут в безопасности, – заверил ее Олег Васильевич. – Потому что если мы начнем их эвакуировать, с ними могут поехать взрослые, и один из них может оказаться преступником.
– Ну, – без особой надежды, скорее просто из упрямства возразила Регина, – мы отправим их с Джафаром…
– Джафар тоже может оказаться преступником, – заметил Джафар. Он стоял чуть поодаль от административной группы, ссутулившись и заложив руки в карманы драных джинсов. Эти штаны вместе с футболкой кондиции «тряпка» тоже могли сойти за траур, но все же были ближе к кладбищенской эстетике.
Олег Васильевич обернулся и посмотрел на него с глубоким укором, а Слендер, напротив, подтвердил: «Вот-вот!» – обрадовавшись, что хоть кто-то его понимает.
– А сейчас все мужчины дадут Олегу Васильевичу подписку о невыезде, – продолжил он тоном Деда Мороза, объявляющего детворе о раздаче подарков. – Хотя выехать вы отсюда все равно не сможете!
Насмотревшись на людей и прокрутив в голове возможное мнение Марины по поводу их костюмов, Кристина отошла в сторону и помассировала онемевшие мышцы лица. Помнила, что два часа поспала, а все равно, глаза – как не спали; возможно из-за того, что всю ночь вынуждены были смотреть на огонь свечи, которой приходилось поджигать жуткие сторновские гифы.
Дана и Марина, в тревоге сидевшие на кухне, встретили их с Джафаром возвращение воплями, слезами и объятиями. Щедро напоили чаем, дали по пирожку с капустой, накануне испеченному Мариной, и ушли спать.
А Джафар решил задержаться. Разжившись чистым полотенцем, которых аж целых три лежало в ящике кухонного стола, он старательно вытирал детальки своей цепи и раскладывал на столе.
– Откуда у тебя эти… боевые вериги? – решилась спросить Кристина. Она не была уверена, что если ляжет прямо сейчас, то сможет уснуть.
– Эйзен подарил.
– А у него откуда?
– Работая в археологической экспедиции, он нашел эти цепи в виде россыпи. Я довольно долго пытался понять принцип их совмещения.
– Их как будто специально для сторнов делали.
Джафар оторвался от своего занятия и посмотрел на Кристину.
– Ты проницательна.
– Мне опять кажется, – сказала Кристина, – ты все время что-то недоговариваешь. Об этом месте.
Джафар перестал соединять детали и задумался.
– Многое из того, что я якобы знаю – мои предположения и предположения Эйзена. Иногда они откровенно глупые, но других у нас нет. Они могут вас дезориентировать… кроме того, во многие вещи вообще трудно поверить без подготовки. Но ты можешь спросить меня о чем угодно.
Кристина решила не упускать открывшуюся возможность.
– Что за человек был внутри сторна? – задала она вопрос быстро, пока Джафар не передумал.
– У Эйзена есть теория на этот счет. Герцог считает, что это кто-то из тех, кто злоупотребил использованием тридерисов. Олигархи, желающие жить вечно, превращаются в плесень и возвращаются сюда размножаться, но уже не как люди, а как плесень.
– Почему у тебя разные глаза… особенно левый?
Джафар усмехнулся.
– Это тот глаз Ламии, что лежал в разбитом кувшине… На самом деле левый глаз я случайно сжег оптическим прибором, направив его на солнце. Ожог вызвал ирит, а когда воспаление прошло, выяснилось, что часть пигмента выгорела. Сетчатка, правда, уцелела. Я нормально вижу, только…
– Только что?
– Этот глаз плохо адаптируется к смене освещения и иногда выдает ложную память. События, которых в моей жизни никогда не было.
«Это те, которые записаны в твоей странной тетрадке? Её ты читаешь левым глазом?»
Поняв, что задать этот вопрос не сможет, Кристина смутилась.
– Удивительно, блин… Но яснее не стало. Ладно, я пойду посплю пару часов.
Накинув на руку последний браслет, Джафар поднялся с табуретки. Поддавшись внезапному порыву, Кристина подскочила и осторожно обняла его.
– Спасибо тебе еще раз, – сказала она.
В ответ она услышала, как за спиной глухо звякнуло, и ощутила как левая – невооруженная – рука погладила ее по основанию шеи.
– И вот ты опять, – хрипло прошептал Джафар, наклоняясь к ее виску, – очень, очень неосторожна… Пойдем, я провожу тебя до комнаты.
Выполнив означенное намерение, он тут же откланялся, а Кристина еще некоторое время сидела на кровати, прокручивая в голове события прошедшей ночи. Графу Гнедичу, думала она, такое и не снилось. Он свою книжку по большей-то части с чужих слов писал.
*
Пока Кристина предавалась воспоминаниям, толпа зашевелилась и перенесла свое внимание с администрации на ворота больницы.
Оттуда выходила странная процессия. Три молодых медсестры в белых халатах следовали клином. Передняя медсестра, Татьяна, на вытянутых руках несла что-то бело-желтое, немалого объема и совершенно непостижимой формы, тяготеющей к форме колбасы, но неровное.
Когда девушки в белых халатах приблизились, стало ясно, что это кондитерское изделие и даже, возможно, хлеб.
Разговоры в толпе стихли. Люди сначала встречали, потом провожали взглядами неожиданный каравай и главное, не менее неожиданных медсестер.
Достигнув группы со Слендером, Олегом Васильевичем и Джафаром, шествие остановилось.
– Несмотря на трагические события, от имени всех врачей, – сказала Татьяна, – мы хотели бы поздравить наших защитников с победой над лесным ужасом и выразить надежду, что благодаря вашим усилиям база «Солнечное» отныне будет мирным и спокойным местом! Пусть те, кто оборвал жизни двух жителей нашего поселка, знают, что недолго им осталось гулять безнаказанными!
С этой пафосной речью Татьяна протянула хлеб. Надо сказать, что пока процессия приближалась, все трое возможных защитников автоматически сплотились в похожую шеренгу, и теперь Сергею Сергеевичу, оказавшемуся в центре, пришлось принять колбасный каравай в свои руки. Вблизи стало видно, что с одного конца большой хлебной колбасы высовывалась колбаса поменьше, которая целиком не поместилась на подносе и от этого несколько приуныла, свесившись вниз.
– Это символ нашей профессии, – торжественно объяснила Татьяна. – Шприц.
Сергей Сергеевич благосклонно улыбался и беззастенчиво пялился медсестрам в декольте – видимо, привык к таким церемониям, да и вид хлебобулочного изделия хочешь не хочешь, а наталкивал на игривые мысли. Олег Васильевич улыбался снисходительно – радовался народной инициативе.
И только Джафар стоял с каменным лицом. Глаза его тем не менее выражали подавленные эмоции такой силы, что было понятно – рискни он улыбнуться хотя бы из вежливости, хрупкий политес момента разлетится на осколки. Возможно, поврежденный левый глаз механика именно сейчас придумывал ему ложные воспоминания, где он безобразно ржет и катается по траве.
– Ой, блин, – шепотом прохрипела Данка, – что они испекли…
Кристина тоже пыталась сохранять вид, сообразный торжественности момента, но на глазах у нее выступили слезы.
– Поставьте, пожалуйста, на стол, – распорядился Олег Васильевич, – прибор… то есть, эээ… хлеб. Мы непременно сейчас отведаем его.
Водрузив изделие на ближайший летний столик, медсестры церемонно поклонились и разошлись.
Сергей Сергеевич отломил кончик приунывшей колбасы. Олег Васильевич посмотрел на Джафара; тот, отщипнув глубоко из середины, поднес отщипнутое к кончику острого носа и нахмурился.
– Стрихнин? – весело спросил Сергей Сергеевич, крутя свою порцию в неимоверно длинных пальцах.
– Нет, – тихо сказал Джафар. – Немножко каннабиса. С яблоком и корицей.
– Они там все рехнулись, что ли? – осерчал Олег Васильевич. – Они правда думают, что мы будем это есть?
– Я бы съел, – негромко, но выразительно сказал Рэнни, обращаясь к девушкам. – Я люблю э-э… яблоки и корицу.
Джафар еще раз принюхался, а потом, воткнув кусок обратно в хлеб, подошел к следователям и отозвал их в сторону. Вернувшись, блюстители порядка выглядели сильно озабоченными. Молча они отломили еще от хлеба и неловко сделали вид, что едят.
Затем стали подзывать патрульных по списку и шепотом отдавать распоряжения.
Уже минут через десять поляна между ратушей и столовой почти опустела, и только дружная команда складских служащих окружила опальное кондитерское изделие и приступила к трапезе.
*
Сегодня на ферме не было ни Мишки, ни Васьки – подсобных работников-агрономов, и Кристина, задав все животным корм и проверив климатические показатели в курятниках, решила уединиться на сеновале с «Кратким справочником ветеринарного врача».
Лишившись пилы, Единоверыч, трепетно относившийся к дорогому хозяйственному инвентарю, начал запирать все подсобки, и только сеновал стоял открытым, ну потому что кто будет воровать сено и дешевый инвентарь?
Сеновал состоял из нижнего помещения, где хранилась большая деревянная телега, доски и черенки для граблей, и верхнего настила, на который вела грубо сколоченная лестница. На настиле, собственно, и сушилось сено.
Подойдя к лестнице, Кристина хотела было подняться наверх, как вдруг услышала наверху возню, шуршание и тихое хихиканье.
Люди.
Видимо, кто-то все же решил воспользоваться сеновалом. Либо дети, либо какие-нибудь тайные любовники.
Отступив за угол по возможности бесшумно, Кристина хотела уже было пойти поискать для чтения менее беспокойное место, но тут услышала голос, в принадлежности которого ошибиться не могла.
– Тихо ты… да подожди… я еще не оделся.
Стало очень обидно. С ней, значит, Чекава не пошел, а с Инкой, значит, воспользовался сеновалом… Удобно. И Юрик ничего не узнает.
Найдя хорошую точку для обзора, Кристина подтащила туда маленькую скамеечку, закрылась большим фанерным листом и стала ждать. Следовало убедиться.
Она сама удивлялась тому, что после всего в ней еще жила надежда на возвращение внимания Чекавы – его хорошего варианта. Ну писал же кто-то стихи его рукой! Эту надежду следовало убить.
Прошло минут десять, и скрип деревянной лестницы возвестил о том, что прелюбодеи спускаются на грешную землю.
Первой показалась дама. На ней были обычные джинсы и белая толстовка с капюшоном, накинутым на голову – на всякий случай она скрывала лицо.
Кристина всмотрелась, ожидая увидеть выпавшие из-под капюшона наружу темно-каштановые локоны, однако, судя по абрису натянутого капюшона, дама носила короткую стрижку.
На последней ступеньке ей пришлось прыгать; капюшон соскочил, и Кристина увидела отросшее, но все еще очень дорогое на вид мелирование.
Это Алевтина! С Чекавой. С ума сойти.
Вспотев от шока, Кристина продолжала наблюдать.
Тут со стороны курятников послышались быстрые шаги, и в момент, когда Дима тоже спрыгнул с лестницы, на сцене появилось третье лицо.
И теперь это и впрямь была Инесса.
– Опа, – усмехнулась Алевтина. – Дим, к тебе дама.
– Значит, – произнесла Инесса со слезами в голосе, – я у тебя единственная, да?
– Инн, – Чекава выставил вперед ладони, – да ты чего… это просто… да что ты…
Усмехнувшись, Алевтина направилась в другую сторону; Кристина передвинула лист фанеры так, чтоб ее никто не заметил.
Куры, гуляющие окрест, тревожно заквохтали, копируя интонации людей. У подножия лестницы начал было разгораться скандал, но не прошло и десяти секунд, как Чекава бросился вслед за Алевтиной, а Инна – следом за ним.
– Ты ублюдок! – кричала она. – Говорили мне, что ты кобель вонючий, а я не верила!
Возбудившись, вслед им закукарекал петух.
Когда все источники шума, кроме кур, стихли в некошеных лугах, Кристина некоторое время сидела, почесывая бровь и перечитывала название «Справочника ветеринарного врача».
Я еще не врач, думала она. Я фельдшер. Фельдшер я. Это как маленький врач. Который, блин, еще не вырос. И поэтому я не все могу понять. Вообще не все.
Куры что-то обсуждали между собой и уж точно ничего объяснить Кристине не могли.
*
– Как это может быть? – недоумевала Данка. – Я точно видела Алевтину, которая обхаживала нашего малохольного Рэнни. Нафига этой бизнес-вумен сдался музыкант-растаман – это вопрос. Чекава еще ладно, но этот тип, он же совершенно святой и асоциальный.
Кристина вдруг поняла, что полезная деталь, приближающая ответ на этот вопрос, может лежать где-то в ее памяти – какая-то туманная ассоциация, что-то такое… но ответ ускользал. Рейнольд. Или Рэндэл?
«Где ты ездил так долго
Лорд Рэндэл, мой сын…»*
– Мне тоже непонятно, – сказала она. – Может, ей просто нужен был хоть кто-то.
– Мне в принципе тоже подошел бы хоть кто-то, – вздохнула Данка. – Вчера договорилась насчет свидания с Гариком. Не пошла. Из-за тебя, между прочим.
– Прости.
– Да ладно, кокетливо махнула рукой Данка. – Пойду сегодня. Где, говоришь, сеновал у вас?
– Если обойти коровники справа, он там.
Рэндэл, думала она меж тем. Очень красивый, очень средневековый, очень неприспособленный к цивилизации и ее конкуренции. Вежливо избегавший напор холеной Алевтины. Принц без королевского дворца.
«…Без гонорара, без короны,
Со всякой сволочью на «ты…» **
________
* Старинная шотландская баллада, перевод И. Ивановского.
** Георгий Иванов.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.