Текст книги "Грибники"

Тетя Галя закивала и начала рассказ про непотребных друзей своего давно уже бывшего мужа.

Кристина с тоской подумала о брате, который сидел наверху в своей комнате и наслаждался новым компьютером. Вот бы и ей так.

Три недели назад она рассказала ему, каких людей встретила в Эйзенвилле, какой мир видела и какие чудовища на неё охотились. Лешка внимательно слушал, иногда комментируя. Особенно его заинтересовал Эйзен.

– Я тоже хочу изучать мир карантина, который предупреждает наш мир, чтобы он не умер, – сказал Лешка. – К тому же его зовут, как меня.

– Вот вырастешь и начнёшь, – обнадежила его сестра.

Теперь Лешка сидел рассчитывал возможные физические аномалии в точке столкновения миров с разным временем, изредка спускаясь к столу за едой и напрочь игнорируя все вопросы назойливой тетки Клавдии. Он слышал только то, что хотел слышать и отвечал лишь на то, на что хотел отвечать.

*

С точки зрения Клавдии вечер обещал быть успешным. Жизнь научила ее, что главное – напор и натиск. Оппонент не успеет оглянуться, а территории уже захвачены.

Семья Косенковых не представляла для неё особенного интереса, пока не начала отстраиваться. Выяснив, что домик и садик благоустраиваются на деньги дочери, Клавдия рассудила, что надо ковать железо, пока его сдали в металлолом, отмыла сына и напросилась на праздник.

Косенковы, как она видела, ещё не привыкли к деньгам, и каждый заход респектабельной дамы неизменно находил отклик в их сердцах, привыкших к скромности и некоторой даже социальной изоляции.

Правда, красотка оказалась с характером, но и к ней Клавдия надеялась со временем найти подход. Котиков она целует в телефоне, дурочка. Ничего, нас в дверь – а мы в окно!

Победно посматривая на прочих гостей – а их, помимо неё и Олега было четверо: Галя с Полиной и тихая супружеская чета бывших одноклассников Валерия Андреевича – Клавдия предложила тост за детей. Чтобы в следующем году они непременно обрели свое счастье.

Полина скривилась, но выпила. Она знала, что при живой матери счастья ей не видать. Кристина же, извинившись, побежала в прихожую встречать обещанных гостей.

Первой из прихожей показалась тонкая, как глиста, девица в серебряном платье, с чёрными волосами и очень нахальным выражением узкого кукольного личика.

– Здравствуйте, – сказала она. Было видно, что вежливость она изображает с трудом.

– Это моя подруга Дана, – представила ее Кристина.

– Садись, Даночка, – указала Арина на одно из свободных мест.

Следом вошёл амбал в синем свитере и джинсах, лицом напоминающий простоватого, но сильно положительного киногероя. У него в руках была огромная сумка с, видимо, едой из ресторана. Он тоже поздоровался, отдал сумку Арине и сел рядом с Даной.

– Это Игорь, – сказала Кристина, – кавалер Даны. А это…

Тут из прихожей вышел человек, которого Клавдия уж точно не ожидала бы увидеть в доме Косенковых. Это был стройный блондин лет тридцати пяти с волосами до плеч и в сером костюме с искрой, по цене, насколько было известно Клавдии, дороже, чем ее новый «Фольксваген». Правда, галстука он не носил, и белая рубашка «а ля винтаж» была небрежно расстегнута на бледной астенической шее.

– Это мой работодатель, – сказала Кристина. – Алексей Доронин.

– Здравия и благоденствия всем, – церемонно поклонился Доронин и уселся на указанное ему место. Был он весел и приветлив, однако при взгляде на него Клавдии уже стало не по себе. Жизнь выбивалась из привычного сценария, грозя неприятностями, а то и крахом.

Четвёртый вошедший и вовсе походил на слегка окультуренного террориста, и от него Клавдии стало совсем плохо. Он тоже был в джинсах и в просторном нитяном джемпере-поло, глубоко расстегнутом на волосатой груди. На шее у него красовался чёрный шнурок с бронзовым вороньим черепом.

– А это, – сказала Кристина, – Яша, мой парень.

– Салам Алейкум, – поклонился тот, сложив ладони. На правой руке у него было два стальных браслета.

Кристина посмотрела на него с явным укором, но он только коротко ухмыльнулся.

– Садись сюда, – внезапно подал голос Валерий Андреевич и показал на место рядом с собой. – Лётные войска?

Яша кивнул.

– Вам Кристина рассказала? – спросил он вполголоса, но с явным любопытством.

– Кристина у нас молчала до этой секунды… Просто я летчика за версту вижу, – вздохнул Валерий Андреевич. – Сам когда-то тоже… м-да… соку налить?

– Спасибо, не откажусь.

Пятый гость на Клавдию уже впечатления не произвёл. Подумаешь, длинноволосый хиппи с бриллиантом на пальце.

– Это Рейнольд, – представила его Кристина. – Хозяин всего бизнеса… Ребят, я не ожидала, что вы приедете в таком составе. Но это лучший подарок, который можно было сделать.

Взяв салфетку, она аккуратно вытерла глаза.

А тетя Клавдия налила себе водки. План по захвату территорий накрывался темной сарацинской силой, и даже пожалеть ее было некому, только гирлянда издевательски подмигивала с еловых ветвей.

*

– Как и всякий настоящий учёный, я верую в Господа, – вещал Эйзен, способный овладеть вниманием абсолютно любой аудитории. – И если процесс познания воли его считать непрерывным…

– Простите, коллега, – пробормотала в свой бокал Полина, – диалектика учит нас, что любой процесс может быть только постадийным. Применительно к познанию цивилизацией смысла творения…

Полина запнулась было, но Эйзен подхватил:

– …он выглядит как история человечества. Шаг вперёд, полшага назад…

– …и долгое падение в пропасть собственного невежества.

Данка через стол состроила Кристине страшные глаза.

– Ты не особо выступай, – прошептала Кристина Полине, – а то твоя мать возбудится.

– Да посрать, – буркнула Полина. Она была изрядно пьяна.

Время близилось к полуночи; все послушали куранты, подняли бокалы, выпили; Эйзен сказал какой-то длинный, хитровывернутый тост, за который выпили тоже.

Затем наиболее усталая от речей герцога часть аудитории удалилась на кухню якобы готовить жаркое и десерты. Кристина уносила тарелки. Из кухни долетали обрывки беседы между Клавдией и Галиной:

– Нет, ну представляешь, а?

– Ужас…

Валерий Андреевич чинно беседовал с тихой семейной парой, оставшейся за столом; а вся молодежь переместилась в кресла возле елки.

Олег внезапно нашёл общий язык с Рейнольдом.

– Мама мне покоя не даст, если я стану далеко от нее работать…

Рейнольд хлопнул его по плечу.

– Да я и не уговариваю, – сказал он в своей обычной меланхоличной манере. – Только знай: въехать в рай на чужом горбу, конечно, можно. Только это будет чужой рай. И когда ты это осознаешь, двери снаружи окажутся заперты.

Кристина тихо разговаривала с Джафаром, и оба они изредка косились на Эйзена, продолжавшего увлечённо дискутировать с Полиной о мироздании.

– О чем это вы беседуете? – спросила возникшая, как чёртик из табакерки, Галина Сергеевна.

– Об этрусском пантеоне, мама, – не меняя тона, отвечала Полина.

Когда Галина Сергеевна ушла, Эйзен спросил:

– Ты автоматически генерируешь случайные ответы?

– Привычка, – пожала плечами Полина. – Она же спрашивает каждые пять минут.

– Потрясающая женщина, – пробормотал герцог.

– Кто? – решила уточнить Полина. – Мать моя?

– Нет, – сказал Эйзен, серьезно задумавшись. – Ты.

Полина осмотрела себя. Она была в сером закрытом платье, без украшений и с самой простой на свете прической – длинным хвостом. Даже парфюмерии у неё не было, и ей всегда казалось, что он неё пахнет стиральным порошком.

– Ну, – сказала она, – раз мы на «ты»… Когда такой мужчина, как ты, делает комплимент такой рапунцель, как я, он понимает, что это во-первых, слишком смело, а во-вторых… довольно жестоко?

Эйзен, чего Кристина никогда раньше не видела, вдруг смутился, и его лицо, обычно бледное, покрылось призрачными пятнами румянца.

– Когда я что-то говорю, – произнёс Эйзен жестко, – я готов отвечать за сказанное. Если я кем-то восхищаюсь, то это искренне. Если ты уловила фальшь…

– Не уловила, – ответила Полина. – Это меня и пугает.

И тоже покраснела.

*

…Часам к двум ночи началась метель; Клавдия с Олегом, которым было на соседний участок, удалились, друзья Валерия Андреевича уехали, пока не намело, а Доронин внезапно затеял с Галиной Сергеевной дискуссию о морали и воспитании детей.

Джафар не мог бы с уверенностью утверждать, что Галина Сергеевна, в скором времени уснувшая на диванчике в соседней спаленке, пила что-то кроме «шардоне», но интерес Эйзена к совместной выпивке с нею он, тем не менее, отметил.

Старшее поколение село пить чай и играть в карты; молодежь продолжала дискуссию.

– А где моя мать? – внезапно забеспокоилась Полина.

– Перебрала, – ответил Эйзен. – Наверняка до утра.

– Даже непривычно как-то, – смутилась Полина.

– Ребят, тут есть отличный чердак, – хихикнула Данка. – Тёплый. Удобный.

– Кстати да, – блаженно улыбнулся Рэнни, глядя на метель за окном. – Я б на вашем месте не тормозил.

Эйзен посмотрел на Полину.

– Я понимаю, – сказал он, – что намеки моих заботливых друзей неуместны и преждевременны, но наступит день, каждый из нас вернётся в привычное колесо бытия и…

– Потеряет шанс изменить свою жизнь с пропащей на неизвестно какую, – кивнула Полина. – Я это осознала, Алексей. И очень вам благодарна… но… я никогда не…

– Мы пойдём прогуляемся, – сказала Кристина, направляясь в прихожую. – Погода уж больно хороша. Вернемся через часик-другой.

*

…Когда эйзенвильцы наигрались в снежки и слепили во дворе двух сторнов – горизонтального и вертикального – метель усилилась, и решено было возвращаться.

Свет в гостиной был чуть притушен; старшее поколение ушло спать, и только на диване под пледом обнаружился Рэнни.

– А где… эти? – тихо спросила его Кристина.

Все прочие заинтересованно затихли. Им тоже было интересно, где эти.

Выпростав из-под пледа руку, Рэнни указал пальцем вверх.

– Он ей такой говорит, – сонно пояснил Рэнни, – я, мол, вдовец и живу в доме на высокой горе, с лабораторией в подвале и обсерваторией на крыше. Там хорошо, но разделить бытие особо не с кем. А она такая, ах, не трудитесь, сударь, я уже все решила, и тащит его вверх по лестнице. Думал, вообще руку оторвёт.

И, перевернувшись на другой бок, король Рейнольд дал понять, что аудиенция окончена.

– У него сегодня тяжелый день был, – пояснил Джафар, когда расходились по спальням. – У нас два офиса тут, в одном совещание, в другом пачка документов до потолка почти. А тут ещё Гарик звонит, поехали, говорит, к Кристине на дачу, она нас двоих пригласила, а вас мы в подарок привезём, чтоб не с пустыми руками…

– Вы меня спасли! – шепотом призналась Кристина. – А то меня уже начали по кускам скармливать соседке.

*

– Я вообще завтра планировал, – сказал Джафар, рассматривая спальню Кристины. – Логично было предположить, что ты захочешь провести праздник с родителями, а не с каким-то проходимцем.

– Я тоже хотела с родителями. Но родители пригласили это чудовище, а оно развернуло тут такое, что я решила – лучше проходимец. Нет, я бы отбилась…

– Но тут чудовище увидело меня, и самостоятельно уползло с поля битвы, – рассмеялся Джафар обнимая ее за плечи. – К сожалению, никто не застрахован от пошлости житейской… А может быть сегодня мы спасли не только тебя, кто знает… У тебя очень красивое платье… а где оно расстегивается?

– Оно снимается через голову.

– Нетривиальный ход.

*

Утром, когда Эйзен спустился на кухню попить, он увидел мальчика лет двенадцати, сидящего за огромным пустым столом. Перед мальчиком лежала толстая тетрадь, явно исписанная.

– Ты Леша? – спросил мальчик.

– Угу, – сказал герцог.

– Я тоже. Я рассчитал тебе поправки к физическим константам для точки сопряжения миров.

– Ты… Серьезно?!!

Эйзен схватил тетрадку и начал вникать в формулы и пояснения. Лёша иногда тыкал пальцем с особо непонятное и говорил, но в целом выкладки пояснений не требовали.

От адреналина у Эйзена даже голова закружилась. Такого он ещё не видел. Из этого можно было столько сделать… может быть, даже понять, как оно работает… то, что за дверями. Всего-то осталось – провести измерения.

Через четверть часа к ним присоединилась Полина, и гостиная наполнилась оживлённым обсуждением и спорами.

На шум из своей каморки вышла Галина Сергеевна.

– О чем вы здесь разговариваете? – спросила она по обыкновению.

– Высчитываем гравитационные сдвиги, – ответила Полина.

– А, – Галина Сергеевна набрала воздуха, – где, собственно… где спала моя дочь?!

– Все в порядке, она спала со мной, – Эйзен оторвался от тетрадки, деликатно взял Галину Сергеевну за плечи и развернул в сторону кухни, – А вас вон там, на столе, ждёт восхитительный напиток из клюквы… видите графин и стакан?

– А… угу… спасибо.

Галина Сергеевна удалилась на кухню припадать к напитку из клюквы.

– Что ты сделал с моей матерью? – прошипела Полина.

– Да ничего, – пожал плечами Эйзен. – Коктейлями напоил вчера.

– У неё теперь что-то с головой, – продолжала шипеть Полина. – Блок тотального контроля отключён. Что с ним?

– Полагаю, временно на ремонте, – появившийся на кухне Джафар определил руку на плечо Эйзена. – И как тебе это удалось?

– Исключительно подручными, – Эйзен кивнул на стол, – средствами. В правильных пропорциях. С собой у меня ничего не было, клянусь.

Джафар глянул на него с сомнением, однако отпустил.

– Тебе надо ещё раз сменить фамилию, – пробормотал он, удаляясь. – На Борджиа. Маньяк-провизор.

– Доброе слово и мягкое химическое воздействие работают лучше, чем просто доброе слово, – не остался в долгу Эйзен. – Ты лучше посмотри, что сделал этот юный гений!

– Погоди, чай поставлю…

*

За общим завтраком Арина наклонилась к дочери и прошептала:

– Эти твои друзья… они очень милые. Они похожи на нас, какими были мы. Но мы этого, к сожалению, не сохранили… Мы встречаемся со своими друзьями молодости просто чтобы получить подтверждение того, что она у нас была. Но всегда лучше смотреть на тех, у кого она сейчас. И Джафар твой – удивительно приятный человек. Даже папе понравился.

– Главное, – фыркнула Кристина, – что он «понравился» тете Клаве…

– Тетю Клаву можно только пожалеть. Она столько вложила в воспитание сына, а он теперь никому не нужен.

– Мама, кому, скажи на милость, нужен несамостоятельный человек?

Мать вздохнула.

Оба Алексея и Полина так и зависли над тетрадкой с формулами, Джафар с Валерием Андреевичем ушли расчищать дорожки и выезд.

Рейнольд, откинув плед, сонно проковылял к столу и налил себе чай.

– У меня во сне возник вопрос к тебе, Кристина, – сказал он серьёзным тоном. – Вот ты читала книжку графа Гнедича и попала к нам… Марина читала и попала в Касатона, потом тоже к нам… Данка попала на войну и после этого к нам.. Влад оторвал кусок странички и попал сначала в Анфису, потом к нам…

– Ну? – заинтересовалась Кристина.

– А что будет, – сказал он ещё более глубокомысленным тоном, – если страничку из книжки… выкурить?

– Смотря что насыпешь, – хмыкнул Гарик.

– А мне кажется, что имеющегося текста вполне хватит для того, чтобы навестить другие реальности, – сказала Кристина, глядя в окно, где Валерий Андреевич и Джафар лепили из снега длинный пассажирский самолет с выпуклыми иллюминаторами, сделанными из крупных снежков.