Текст книги "Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню"

Глава 9
Васспард

1 год К. Вт. 2-й день Зимних Волн

1

Сюрпризов от последнего дня в Васспарде графиня Савиньяк не ожидала и с чистой совестью поднялась около полудня. Торопиться было некуда, Валентин до обеда намеревался корпеть над бумагами, Малыш – обучать кэналлийской посадке прикипевшего к жизнерадостному капитану Клауса, а занятый сразу всем и ничем Лукас успел набить изрядную оскомину.

– У меня опять болит голова, – твердо сказала Арлетта и велела варить шадди.

Камеристка сделала книксен, заметила, что на улице пасмурно, и исчезла. Кажется, у нее с буфетчиком наклевывался союз, что ж, совет да любовь, слуги то и дело женятся между собой и часто бывают счастливей господ. Не в последнюю очередь потому, что им всегда есть кого обсуждать, а вот о чем, дойди дело до свадьбы, стали бы беседовать племянник Сильвестра и внучка Манрика? А ведь пришлось бы! Даже задумай Дарзье с самого начала убийство супруги, ему бы пришлось выжидать не менее пары лет, иначе было бы неприлично, да и притязания вдовца на семейное имущество могли оспорить. Кошмар!

Притча о нухутском петухе, задумавшем по расчету жениться на розовой цапле, стремительно обрастала перьями, но Арлетта цыкнула на неуместное вдохновение и вытащила из шкатулки начатое письмо Бертраму.

О срочно потребовавшемся Придду доверенном архитекторе графиня написала еще вчера, оставалось самое сложное. Валме полагал – и не согласиться с ним было трудно, – что отцу следует знать подоплеку своего исцеления. При этом любящий сын желал скрыть свое знакомство с закатной тварью, поскольку исцеленного бы задело, что ноги ему вернули не ради него самого. Да и разгаданная другим загадка надолго бы испортила «Прымпердору» Юга настроение, Марсель же порой бывал человеколюбив и не желал лишнего зла даже чиновникам.

– Мне бы не хотелось, – объяснял он, изящно разводя руками, – стать невольной причиной чьего-нибудь съедения, а расстроенный папенька весьма склонен к людоедству. Другое дело, если вы между делом сообщите ему нечто, позволяющее сделать соответствующие выводы…

– Пожалуй, – согласилась тогда Арлетта и обещала подумать. В Старой Придде задача казалась неразрешимой, но в обители «спрутов» всплыли на редкость подходящие тайны.

«Мой дорогой Проэмперадор, – перья в Васспарде были в прекрасном состоянии, но клякса все равно сорвалась, большая, похожая на ежевичину. Очень красивая, так что переписывать не будем, – я могла бы на этом и закончить, но мне хочется затянуть наш заочный разговор и заодно слегка похвастаться. А именно рассказать, как я подобрала лошадь к седлу.

Все мы слышали про закатных тварей, но не задумывались, почему они убивают своих случайных любовников, почему вообще таковых заводят. Сказка не нуждается в ответах, но я столкнулась с тем, что получалось объяснить лишь с помощью сказок и воспоминаний фельпского капитана о пережитом им на руинах Агариса кошмаре…

– Госпожа, вас хочет видеть герцог Придд.

– Проси.

Что-то вспомнил? Неожиданно отыскал в бумагах? Или просто потянуло на откровенность, а лучший друг почему-то не годится?

– Доброе утро, Валентин, – графиня совершенно искренне улыбнулась, – хотя у вас, видимо, уже день?

– Увы, у меня, скорее, вчерашний вечер. Сударыня, я просил бы уделить мне некоторое время и был бы весьма признателен, если бы мы перешли в ваш будуар.

– Давайте перейдем, – уважила хозяина гостья. – Кажется, я там не разбросала ничего неприличного.

– Гораздо важнее, что он ограничен внешними стенами и комнатой, где находятся ваши люди.

Графиня убрала дважды незаконченное письмо в гайифскую шкатулку, которую, слегка поколебавшись, взяла с собой.

– Шадди скоро будет. – По Придду что-то понять непросто, но отчего-то кажется, что это не беда, а новая загадка. – Человеку, пребывающему во вчерашнем вечере, он просто необходим.

– Не спорю.

Слегка удивленная камеристка, получив приказ, выпархивает в буфетную, тихо, очень тихо поскрипывают помнящие королевские ноги половицы. При Алисе платья были в пол, зато рукава подскочили выше локтя, но если очень хочется отравить, отсутствие манжет не помеха.

– Валентин, куда вы дели лебедей?

– Простите, мне казалось, они на месте. Три пары, одна старая и две помладше.

– Я неточно выразилась. В свое время в Васспарде, как и много где еще, принимали августейшую чету и, естественно, старались ей угодить. Мои нынешние комнаты выдержаны в цветах Алисы и обставлены эйнрехтской мебелью, в парке есть Лебединый мост и Лебединый павильон, однако внутреннее убранство напрочь лишено изображений сих известных верностью птиц.

– На моей памяти так было всегда, – Придд приоткрыл дверь и остановился, пропуская даму вперед, – но я могу расспросить старых слуг.

– Спросите, мне интересно. – С лебедями разделались, но кто? Ангелика или Вальтер? – Кажется, я в самом деле проявила несвойственную мне аккуратность. Думаю, кресла лучше передвинуть к окну.

Валентин считал так же, более того, он шедевры дриксенских мебельщиков и передвинул, причем с изяществом. После чего сообщил, что в Васспарде произошло событие, о котором известно лишь младшим «спрутам» и Арно. Любезный хозяин предпочел бы дорогую гостью не волновать, но не слишком верил в способность друга скрыть свою озабоченность.

– Вы наверняка что-то заподозрите, – тон, каким это было сообщено, вдруг напомнил о Левии, – зато, зная всё, возможно, сумеете нам помочь.

– Я постараюсь. Умер кто-нибудь еще?

– Нет, но что натолкнуло вас на подобную мысль?

– Две неожиданные смерти вполне могут быть совпадением, ваше нежелание поддержать мою шутку – нет.

2

Кроунер старательно водил пальцем по строкам и безмолвно шевелил губами. Буквы, в отличие от следов, давались капралу с трудом, но он упрямо продирался вперед. Позавчера новоявленный сьентифик покончил с жуками и возликовал от «отсутствия присутствия» в книгах своего усача, однако науки отпускать разведчика не желали. Сильнее всего Кроунера влекли птицы, но он «ло-ги-чес-ки» умозаключил, что шансов оказаться неописанной больше у травы. Бедняга терзался сомнениями, пока вернувшийся из Гирке Арно не высказался за птиц, которых явно меньше, а значит, их проще запоминать. Капрал просиял и теперь вникал в жизнеописание кого-то носатого и хохлатого, похоже, гайифского удодия.

Виконт наклонился над томом, так и есть – «удод гигантский, остроклювый, сильно и дурно пахнущий, часто в просторечии именуемый удодием»…

– Они на севере не водятся, у нас самой яркой сойка вроде выходит. Или этот… свиристель?

– Жалко-то как, – Кроунер смотрел на огромный том почти с той же нежностью, что на свою кобылу. – Хорошо, когда разнообразие и мно-го-цветность.

– Куда уж лучше… Только сперва нужно с одной здешней птицей разобраться. Пошли.

– Точно так, капитан, – капрал с великим бережением закрыл книгу и водрузил на подставку. – Готовый я. Стряслось что?

– Нет, но могло. – Не зачитайся Питер, кто-то сейчас точно бы лежал с болтом если не в груди, то в спине. – Один… удодий подстроил возле наших комнат ловушку с арбалетом и вылез в окно. Следы на первый взгляд как следы, на дорожке теряются, а сапоги наверняка уже в омуте, но вдруг ты что-нибудь углядишь. Мерзавец явно здешний, и хорошо бы его до отъезда выловить.

– Вот ведь гад подлючий, – брови капрала сошлись в мохнатую сороконожку. Очень сердитую. – Кого подбить-то хотели?

– Непонятно. Может, Придда, может – меня, а верней всего, кого-то из слуг. Тут дело долгое и нехорошее.

– Это что ли, когда брата бригадирова застрелили? – явил свою осведомленность капрал. – Выходит, тот гад и посейчас здесь сидит?

– Похоже на то.

– Так может, и в церкви он набезобразил? – с мозгами у Кроунера было всяко не хуже, чем у них с Валентином.

– Может, и он. Следы у нас есть, аж тринадцать штук. – Арбалета никто, кроме них с Валентином, не видел, даже мальчишки, так что зеваки болтаться под окнами не будут. – Затоптать не должны, разве что сам подлючий гад их в прямом смысле заметет.

– Не должен. Вертаться, да еще с метлой, как бы не опасней…

– Ну, в общем, да. – Кто-то увидит, запомнит, удивится, тогда что, опять убивать? Эдак в Васспарде одни утки с лебедями и останутся.

– И все одно приглядеть бы стоило. Не за следами, так за арбалетом, гад мог и не утерпеть, проверить, выгорело или нет.

– Мы дежурили, пока камердинер Клауса не явился, про нас он не знал, по сторонам не глядел, зевал во весь рот, а до него только истопник проходил. Оба шли так, что, оставь мы всё как было, точно болт бы получили, значит – не знали ничего, да и не годятся они. Истопник толстый, камердинер мелкий, и Питер их в любой маске узнал бы.

– Значит, как поставил, так и сгинул, – с долей одобрения произнес Кроунер. – Дельный зло-умышлен-ник, с выдержкой. Такого ловить – не жужелиц давить.

3

Когда подали шадди, Арлетта уже знала, что некто высокий и худой установил охотничий арбалет между спальнями Валентина и Клауса. Судя по всему, убийца, а целью покушения несомненно было убийство, проник в дом с вечера, затаился, дождался самого глухого часа ночи, настроил ловушку и выбрался наружу через комнату Питера, благо юные «спруты» в любую погоду спят с приоткрытыми окнами. Еще молодой девичий виноград на стене человека бы не выдержал, но к услугам загадочного визитера была проходящая в шаге от подоконника водосточная труба.

То, что мальчик проснулся, казалось чудом, но лишь на первый взгляд. Валентин взял брата в оборот, и тот признался в привычке читать ночами и ненависти к теплому молоку, каковое ему приносили каждый вечер. Негодник выплескивал белую гадость в золу, забирался в постель и читал при свете ночника. Вчерашняя книжка оказалась страшной, после нее Питер долго не мог заснуть, и тут раздались шаги и какие-то скрипы. Собравшись с духом, граф Гирке высунулся из-под одеяла, увидел огромную черную тень и сперва замер от испуга, а потом закричал.

Арно с Валентином выскочили почти сразу и оказались у запертой двери, причем ключа от комнаты у Питера по малолетству не имелось. Разбуженный криками брата Клаус до ключей уже дорос, но замок его спальни был забит засыхающей смолой. Валентин решил не вызывать слуг и осмотреть снег под окнами самостоятельно, Арно согласился, но сперва проверил коридор и сразу же обнаружил натянутую поперек коридора бечеву, которая вела к арбалету. Друзья наскоро обезвредили ловушку и бросились к черному ходу. Следы отыскались без труда, они были довольно четкими, но вскоре терялись на расчищенной до гравия дорожке. Дальше начинались догадки, и первой стала мысль о неслучайности предыдущих смертей.

– Трагедия в церкви легко объяснялась несчастливым стечением обстоятельств, – Придд таки приучился пить шадди без сахара. – Вторая смерть на первый взгляд загадок тоже не таила. Ментор не отличался крепким здоровьем, и потрясение могло стать роковым, особенно с учетом его дружбы с отцом Мариусом. Все, кроме графа Лукаса, так и решили, включая врача. Возможно, не окажись мы с Арно рядом с фок Варзов в его последнюю ночь, я бы проявил бо́льшую подозрительность.

– Но вы оказались. Я тоже ничего не заподозрила, однако теперь придется. Убивают обычно из страха, из ревности, из мести и из корысти. Если убийца – слуга, последние три повода менее вероятны.

– Согласен.

– Тогда предположим, что убивали из страха. Погибшие что-то знали, заметили или хотя бы могли заметить, и убийца это понял. Нам, в отличие от него, остается лишь гадать, а это дело неблагодарное. Единственное, что у нас есть, не считая трупов, это арбалет. В кого он целил? В вас?

– Не исключено, – непринужденно согласилась возможная жертва. – Не хочу обременять вас излишними подробностями, но любой, зацепивший бечеву, погиб бы на месте. Чтобы увернуться, нужно родиться кошкой, хотя герцогу Алва это, возможно, и удалось бы.

– А вам с Арно?

– Мы бы скорее почуяли присутствие живого стрелка. С вашего разрешения, я закончу свою мысль. Первыми потревожить бечеву мог либо кто-то из слуг, либо я, либо Арно. Если, разумеется, убийца не придумал, как отправить на смерть конкретную жертву. Обычно первым появляется истопник, следующим, к восьми, личный слуга Клауса, затем дом обходит домоправитель, и последним, к половине десятого, приходит слуга Питера – приносит ему молоко. Мы с Арно собирались до завтрака промять лошадей, кто-то из нас пошел бы за другим и, весьма вероятно, по пути наткнулся бы на труп.

4

Виконт тревожился зря: цепочка следов дождалась посуровевшего Кроунера незаметенной и незатоптанной. Капрал незамедлительно уставился на улику, Арно, для порядка, тоже, но ничего нового, само собой, не обнаружил. Некто, судя по длине шага, и впрямь высокий, спустился по трубе, до которой пришлось добираться по карнизу, и сбежал. Оставалось надеяться, что Питер закричал, когда ночной гость уже завернул за угол, но мальчишку лучше увезти из Васспарда побыстрее. Если до гада дойдет, что его видели, с него станется ударить снова, а бьет он безжалостно и быстро.

– Тут явление наблюдается, – Кроунер покончил с созерцанием следов и теперь смотрел на виконта, – не-лице-приятное, аж жуть. Гад дез-вуи-роваться решил, не иначе, ну да выловим.

– Ты что-то заметил? – едва не подпрыгнул Арно. – Что?!

– На пятках он шел, иначе не выходит. Господин капитан, а не мог малой со страху эфекту устроить?

– Что-что?

– Да подумалось-от… те-о-ре-тически так. Дитю любая поня за Бабочку сойдет, а тут в темнотище да спросонья. Может, не такой он и долгий, гад наш?

– В том-то и дело, что Питер не спал, читает он ночами. Насчет роста уверен, говорит, гость был выше Валентина, вот лица он не видел, но, похоже, гад в маске явился.

– То есть как это?

– Питер видел только спину, но горел ночник, на стене была тень, и у этой тени за головой болталось что-то вроде завязок.

– Ишь ты… – в голосе капрала звучало уважение и как бы не зависть. – Такое не всякий разглядит. Одно слово, брат бригадиров, и книг вдосталь, а книга, она мозги обустраивает.

– Ты про следы говорил, что он на пятках ходит, но зачем?

– Если с ростом мало́й не напутал, то для инкогниты. С ногами у него что-то приметное, вот и крутит… То ли хромой, то ли еще какая напасть, да вы сами гляньте.

– Я уже два раза глядел: ночью с бригадиром и вот сейчас с тобой. С ростом понятно было, а про пятки до нас не дошло. Значит, ловим высокого, с необычной походкой.

– И чтоб по окнам лазить мог, – напомнил Кроунер. – Эх, снежку маловато… И все одно худым наш зепляр выходит, что твой скелет. Вы с бригадиром пониже его будете, а я и вовсе, а следы у нас глубже, у всех у троих.

– Точно! А мы ведь на всю ногу наступаем. Хороший у нас портретик выходит: худой, длинный, ловкий, в арбалетах понимает… Может, из лесных сторожей кто? Тут королевская охота со стороны парка сразу за стеной начинается, вполне мог оттуда заявиться! Хотя дом он знает, не отнимешь.

– Может, подружка у него здесь? Вроде как у нашего Луи. Господин капитан, убраться бы нам, а то дислокация уж больно приметная выходит. И лучше бы нашим свистнуть. Это я все больше в библиотеке сижу, а парни-то времени не теряют, кто по женской части пошел, кто попить-покушать наладился, а оно обхождения требует. Если охотничек тут болтается, кто-то его с такими приметами да запомнил, и потом мало ли… Гад-от ядовитый выходит, как сам скорпиён, таких в одиночку лучше не гонять.

5

Чашки опустели, и Арлетта велела вторую порцию сварить со специями. Камеристка собрала посуду и вышла, неслышно затворилась дверь. Так говорить или нет? Вернее, говорить сейчас или настоять на немедленном отъезде без обедов и объятий, а потом отправить в Васспард Райнштайнера с бергерами и мэтром Инголсом?

– Если я найду арбалетчика, сударыня, – вернулся к своей мысли Придд, – я найду либо убийцу Юстиниана, либо его пособника. Но для этого нужно понять, кто был намеченной жертвой.

– Хорошо, давайте понимать. Допустим, вы правы, тогда нам нужен обитатель замка, который находился здесь во время убийства вашего брата. Искомый негодяй прекрасно стреляет из пистолета, разбирается в медвежьих арбалетах и способен лазить по водостокам, но почему он взялся за дело лишь с вашим приездом? Если, конечно, он не приехал вместе с нами?

– Я думал об этом. – За ночь Валентин увязал всё, что мог, но о Магдале Эпинэ он не знал. – Мой теперешний конвой набран из людей Альт-Вельдера, никто из них не ориентируется в Васспарде так хорошо, как убийца, собственно говоря, они здесь вообще впервые. Когда стало очевидно, что нас рано или поздно доконают, отец начал собирать отряд, способный в случае необходимости пробиться в Гаунау. Муж Ирэны выразил готовность помочь, но действовали они очень осторожно.

– С мэтром Инголсом герцог Вальтер «рассорился» тогда же?

– Да. Никто из моих людей… Из моих теперешних людей не может иметь касательства к убийству Юстиниана, но любой из них мог упомянуть о судьбе Эмилии и Эдуарда, что и стронуло лавину. Отец не зря опасался слежки в собственном доме.

– Итак, – уточнила все еще не принявшая решения графиня, – вы пришли к выводу, что успевший привыкнуть к безопасности негодяй заметался и принялся убивать, причем так, что никто ничего не заподозрил. Завтра вы уезжаете, а уцелевший нежелательный свидетель остается, так почему бы не выждать и не подстроить затем очередное несчастье? Откуда эта наглость? Зачем арбалет, испорченные замки и звонки? Либо убийца сошел с ума, либо у него была очень веская причина изменить свой стиль, либо вчерашнее покушение устроил кто-то другой. Но если так, то были ли две первые смерти убийствами?

– Думаю, что да.

– И я склонна с этим согласиться. – А ведь у него есть ответ, когда пришел, не было, а сейчас появился и, кажется, неприятный. – Но если мы считаем смерть ментора убийством, то у нашего злодея должна быть хорошая отрава, и у меня на этот счет имеется пара догадок.

– Вы можете ими поделиться?

– Почему бы и нет? – О подлостях Кары лучше не говорить, да и Рудольфу она написала зря. Спасибо хоть Капотта о совершенных его гиеной убийствах умолчал, зато Колиньяра несказанно занимало кольцо с красным камнем, сейчас это очень кстати.

– Сударыня, я не вправе настаивать…

– А я не вправе молчать. Не хочется напоминать вам про Багерлее, но вас не могли не спрашивать о кольце с шерлой. В день четверной дуэли оно было у Рокэ, это видели все, присутствовавшие на пресловутом завтраке у Штанцлера.

– Да, нас спрашивали об этом кольце, но ни я, ни мать о нем ничего не знали.

– Если бы вы его видели, вы бы не были столь категоричны. За исключением камня, кольцо с ядом, которое Рокэ отобрал у Окделла, – копия того, что столь своевременно пропало в вашей церкви.

– Кольцо Маргариты-Констанции? В нем действительно есть тайник, граф Альт-Гирке заставлял супругу его показывать чуть ли не на каждой семейной встрече. Помнится, Альт-Вельдер с дядей Штефаном, предыдущим графом Гирке, заключили пари, соль там или сахар.

– Маргарита-Констанция – урожденная Борн, а змей следует искать в Борне. Манера дарить девицам к свадьбе кольца с ядом несколько своеобразна, но не более, чем ритуалы с песьей кровью.

– Сударыня, вы знаете о кольце с шерлой от герцога Алва?

– И от него тоже, но больше от Эпинэ. Окделлу этот милый пустячок достался от Штанцлера, по своему обыкновению навравшего. Дескать, яд для эории из дома Молний – последний шанс защитить свою честь. В известном смысле так и было, Каролина Борн-Ариго расплатилась кольцом за помощь. – А вернее, старый ызарг после смерти Магдалы отобрал у дуры улику. – Не представляю, где эта пакость сейчас, но отравы в ней не осталось.

– Эта… помощь как-то связана с судьбой графа Ариго?

– Скорее всего.

– А о свойствах яда вы узнали от Монсеньора?

– Да. – Не забыть бы сказать об этом Росио! – Отрава довольно редкая. Если у человека слабое сердце, его смерть покажется естественной.

– Она показалась. Маргарита-Констанция заметила пропажу довольно быстро, но кольцо уже успели подобрать. Преступник или находился в церкви с самого начала, или, что вероятнее, вбежал вместе со слугами, когда началась суматоха. Вы ведь знаете, что граф Лукас сразу же заподозрил убийство. Единственный из всех.

– Я даже знаю, что он обвиняет управляющего. Это несерьезно.

– Полностью с вами согласен. Отец забрал господина Альбрехта в Васспард после гибели на дуэли графа Гирке.

– А чем этот достойный человек занимался прежде?

– Управлял столичным особняком и ближним поместьем, где в день смерти Юстиниана и находился.

– Вы проверяли?

– Не я, Альт-Вельдер. Он пытался найти того, кто привез Юстиниану поддельное письмо ее величества. Теперь это предстоит мне.

6

Увы, спехом собранные «фульгаты» оказались бессильны. Ни отвергнутый младшей горничной Луи, ни спевшийся с васспардскими конюхами Барсук, ни блаженствовавший в обществе поваров и кухарок Раньер не смогли припомнить ни единой длинной и худющей колченогой скотины.

– Пошли, – решил Арно, – еще разок глянем. Все вместе.

Они таращились на следы, как на задачу по геометрии, в голове было пусто, и в придачу становилось холодно, но с недосыпу так всегда бывает.

– Ну и чего стоим? – не выдержал первым Барсук. – Зима, корней – и то не пустить…

– Ну попрыгай!

– Лучше спляши…

– Не, парни, – Кроунер сдаваться не собирался, – так не пойдет. Будем те-о-ре-тически. А ну пройдитесь-ка, да не по следам, рядом, рядом пройдитесь!.. А теперь глядите.

– Глядим и что?

– Не тем местом глядите! Вот вы, фламинги розовоперые, а вот – я. Ну? Каково?

– На пятках шел. И на кой?

– А мозгой шевельнуть. Кроунер у нас не из длинных!

– Таких мелких не сразу сыщешь.

– Вот-вот. А коли нужно, чтоб шаг был, как у длинного, хочешь не хочешь, на пятку наступишь!

– Э, а следки-то наши поглубже будут, даже Кроунеров.

– Стало быть, мощи ходячие, если графчик не напутал.

– Ну хоть режьте, нет тут таких!

– Парни, а ведь не туда мы косимся, – Раньер зловредные следы только что не нюхал, – может, оно и мощи, но летать не обучено. Где-то с дорожки сошло, а из парка не по снегу не выйдешь.

– Это если чужой.

– Вот и проверим. Не найдем чужого, будем здешних шерстить.

– Мож, сразу начнем? Толстых – побоку…

– И слабаков туда же, а вот трубочиста я бы глянул…

– А то ты его не видел, воробей воробьем. Такой длинным не то что спросонья, с перепоя не покажется. Капитан, дозвольте для начала дорожкой до парка пройти, глянуть, не сходил ли с нее кто.

– Я с вами, – и плевать, что холодно, в Торке и не так мерзли.

Выскобленная до кирпичного крошева дорожка огибает дом и тянется к первому мостику, как в насмешку названному Охотничьим. «Фульгаты» в восемь глаз вглядываются в снег по краям. Иногда сходят с тропы, топчутся, смотрят следы, сравнивают. Будет хоть что-то достойное внимания, не упустят, но надо торопиться: небо серое, того и глядя заснежит, и прости-прощай последний шанс.

Тучи шевелятся, клубятся, будто подгоняют, у моста на льду возятся с пяток селезней, чего делают – непонятно, рядом ни полыньи, ни проруби. Шедший первым Луи останавливается, машет рукой, указывает на что-то. Ага, кто-то сходил-таки с тропы, цепочка глубоких следов тянется наискосок через поляну. Подоспевший Барсук лезет в снег, делает пару шагов, возвращается.

– Тьфу, кабан какой-то!

Нда, тот, кто здесь гулял, проваливался глубже не то что Кроунера – Барсука, а значит, вперед, пока не замело. Если искомые мощи обитают в королевском лесу, то спрямлять дорогу лучше всего здесь, если же до последнего держаться дорожки, придется топать до самой плотины.

– Кроунер!

– Тут.

– Нового ничего не надумал?

– Никак нет, разве что закавыка одна… Зачем гада, если он такой дошлый, на тропку понесло? И в окно, если кто не спит, приметить могли, и опять же, следы… Нет бы впритык к дому по камню до черного хода, а оттель – по дорожке хоть вправо, хоть влево.

– Точно! – И на пятках идти не понадобится, и… кляча твоя несусветная, зачем он вообще к Питеру полез?! На этаже и пустые комнаты есть, та же классная… Притащил арбалет, веревку и подавно притащишь, спустился – и галопом вдоль стены до черного хода. Это если ты не хочешь, чтоб твои следы обнаружили… а если наоборот?!

7

На третьем часу беседы Арлетта решилась.

– Вы слишком много думаете о прошлом, – как могла мягко сказала она, – и слишком мало о себе. До недавнего времени я вела себя так же, но я женщина и у меня взрослые сыновья.

Внимательный взгляд. Молчание. Хороший у Малыша друг, никакой куртуазной чуши, но как же чужие змеи помогают давить своих.

– Валентин, думаю, вы неправы, увязывая нынешние убийства с гибелью Юстиниана. Неправы даже в том случае, если преступник – один и тот же человек, чего я бы не исключала. Как по-вашему, граф Лукас очень сожалеет о титуле графа Гирке?

– Да, и он не желает покидать Васспард, но ему, если я верно понял ваш намек, больше восьмидесяти. Я провел с графом Альт-Гирке достаточно времени и не могу избавиться от ощущения, что он впадает в детство.

– Детям свойственно идти к цели напролом и не учитывать мелочей.

– Да, наверное. Я не буду вас больше перебивать.

– Отчего же, перебивайте. Поймите, я не настаиваю, что убивал граф Лукас, я просто хочу показать, что у него имелись причины. Ваш отец своего дядю, как я понимаю, не любил.

– Скорее всего. Он избегал иметь с ним дело.

– Тем не менее в ночь убийства Юстиниана граф Лукас был поблизости от Васспарда. Он – сторонник торской охоты, а значит, знаток арбалетов. И он – единственный из совершеннолетних Приддов, избежавший манриковской мясорубки.

– Графа Альт-Гирке спасло нежелание отца его видеть.

– Может, и так. – Удивительный парень. Другой бы утопил в подробностях, а этот будто скучный урок отвечает. – Главное, что уцелевший граф объявился в Васспарде и повел себя как глава дома. Как я понимаю, распоряжается он с удовольствием.

– Да, но управляющий поступает по-своему.

– Оказывая Лукасу, мне надоел его титул, положенные знатной особе почести.

– Да, так проще.

– Ребенка и впадающего в детство старика это в самом деле может унять, но Лукас явно желает большего. Тем не менее в Васспарде, с его точки зрения, все шло сносно, а вас вполне могли убить на войне. В некоторых мозгах «возможно» постепенно превращается в «так и будет». Лукас ждал известий о вашей гибели, мечтая, как он изгоняет наглеца-управляющего и отправляется к Ноймаринену. Для начала за подтверждением опекунства.

– И тут возвращаюсь я…

– И не только возвращаетесь, но и забираете всё в свои руки. Да, вы вежливы, но при вас, как и при вашем отце, Лукас Альт-Гирке вновь становится докучливым престарелым родичем. Зато если… когда вы умрете, все будет хорошо самое малое до совершеннолетия Клауса, который тоже может куда-нибудь упасть. Ну а Питеру всего одиннадцать, время есть. Лукас знает о колодце в церкви?

– Думаю, что да. К сожалению, я не видел его лица, когда открылся люк.

– Да, все смотрели в дыру, а Маргарита-Констанция упала в обморок. Конечно, это не признание, однако осознание того, что любимый супруг – убийца, с ног сбить может.

– То есть, – вежливо уточнил Валентин, – граф Альт-Гирке решил остаться хозяином Васспарда до совершеннолетия кого-то из моих братьев? Что ж, этого нельзя исключать, но чем ему мог быть опасен отец Мариус? Единственное, что приходит на ум, если вы правы, – покушение должно было произойти во время бдения, на которое меня столь упорно отправлял Альт-Гирке. Но я пришел не один, и замысел сорвался.

– Отец Мариус мог заметить, к примеру, человека с арбалетом?

– У него была привычка заходить ночью в храм, особенно перед важной службой. Сударыня, графу Альт-Гирке по силам устроить ловушку с арбалетом, но не вылезти в окно, а Питер его узнает даже спросонья. Да и зачем окно, если можно спокойно вернуться в свои комнаты?

– Убийство при помощи арбалета на случайность, как с люком, не спишешь, нужен злоумышленник, хотя окно старика в некотором смысле оправдывает. Граф Лукас не настолько глуп, чтобы спешно обзаводиться сообщником, но возможно, он уже его имел, а вернее всего, у Питера сон наложился на явь. Моим сыновьям в детстве снились очень странные сны друг о друге, возможно, снятся и сейчас, но я об этом не знаю.

– Необычные сны вижу и я, но Питер мог просто солгать. Он очень привязан к старшему брату, ради Клауса он готов на многое.

– Однако кого-то спас именно его крик.

– Видимо, убийство в это «многое» еще не входит.

– Клаус очень нравится Арно. Мне кажется, Юстиниан в его годы был таким же.

– Да, они очень похожи. Мне казалось, я уже достаточно подозревал отца. Теперь брат… Неприятно.

– Валентин, можете не отвечать, но откуда такая уверенность? Час назад вы говорили о слугах и об убийце Юстиниана. Я назвала Лукаса, и вдруг мальчик, который рвется прочь из Васспарда… Он в самом деле хочет в унары, поверьте матери Арно. И ему самому тоже поверьте, он бы не привязался к дряни.

– Вы не представляете, как мне хочется вам верить! К несчастью, почти все, что вы говорили об Альт-Гирке, подходит и к Клаусу, но главное… Это трудно объяснить, но я чувствую нечто давящее, тяжелое, вызывающее желание бежать и бежать. Подобное мы с Ирэной испытывали в присутствии Габриэлы. Прошу простить, обычно я выражаюсь связно.

– И все же нужно сосредоточиться и думать, Валентин. Думать и сопоставлять. Постойте…

Дверь распахнулась неожиданно и резко, кудесники с подносами так не врываются, а вот «фульгатские» капитаны…

– Что случилось, дитя мое? – Арно не в духе, Арно очень не в духе, неужели Придд прав?! – Тебя кто-то укусил?

– Усач больнокусачий! Валентин, скверно, что ты тут, но чего уж теперь… Я пустил по следу Кроунера, и он заметил кое-что, что мы прохлопали. Мы подумали, что… Долго рассказывать, но я угадал… Капралам такое в голову просто не придет! Понимаешь…

– Кажется, да. Вы с Кроунером нашли доказательства вины Клауса. Жаль, что ты в нем ошибся.