Текст книги "Самбор"

Когда все шумным ручейком начали выходить из зала, игнорируя меня напрочь, я осознала, что им было велено так сделать. Когда снова остались только боги и я, тишина стыдливо опустилась на верховную палату.

– Выходит, война, – произносит задумчиво богиня Кардуна, поднимаясь со своего места. Ее длинные черные волосы собраны в высокий хвост, а пряди развешаны на коралле, растущем из ровной спины. – Хоть мы все и так знали, что она будет, но не предполагали, что настолько очевидно похожей на предсказание. Исход нам всем и так известен, хоть и не из пророчества. Стоит ли дальше геройствовать и ценить свою честь, когда нам всем грозит смерть?

Я молча наблюдала за тем, как Кардуна спускается по прозрачным ступеням и смотрит в сторону черного горизонта.

– Отдать отрывок пророчества ребенку Бирель было глупостью, которая не стоила камня памяти, – продолжала неспеша богиня. – Гувер поступил так не потому, что должен был дать ей что-то взамен, а чтобы скрыть от нас итог войны. Да и камень в конечном итоге оказался у негодяя, который долгие годы лишал его хозяина. Ты ведь давным-давно нашла ее, Каэлин. Почему не забрала пророчество?

Богиня ласково касается моих волос и заправляет за ухо непослушный локон. Холод от ее руки я чувствую так четко, что и без касания понятно, насколько тело женщины холодное. От Кардуны пахнет морем, бушующим штормом и колкой солью с лацканов потных моряков. Кажется, что вот-вот ты окажешься в воде, где холод и свежесть окутывают все тело волнами, облизывая лицо словно любимый корабль, идущий ко дну.

– Знание будущего не помогло предотвратить войну, – вздыхаю, не смея посмотреть кому-то из них в глаза. – Что, если, зная исход, мы лишаемся возможности что-то исправить?

– Каэлин, посмотри на меня, – богиня резко хватает мой подбородок и поднимает голову, заставляя посмотреть ей прямо в глаза. – Мы поставили так много на твои решения. Мы доверили тебе свои жизни и жизни всех тех, кто остался по нашей вине в Явь, наших божественных народов. А теперь ты говоришь о возможностях? О каких? О тех, что ты просто растоптала и выбросила за корму?

– Кардуна… – угрожающи заступился за меня Воронвэ.

– Достаточно! – оборвала она верховного бога. – Ты можешь защищать ее сколько угодно, но не видеть происходящего – не имеешь право!

– Кардуна права, – соглашается бог Яроне, постукивая длинным пальцем по губам. Его звероподобное лицо сейчас не выражает ничего, кроме задумчивости, в которой он казался потерянным. – Если бы Каэлин лучше выполняла свои обязанности, Самбор У-Танг не оказал такое сильное влияние на Говена. У нее было слишком много возможностей изменить пророчество, но она предпочла равнодушно наблюдать.

– Это не так! – воскликнула я, взмахнув косой. – Я делала свою работу на протяжении многих лет, пока вы отсиживались в Правь из-за своего глупого упрямства! У вас нет права винить меня в чем-то. Я такая же, как и вы. Вы правите лишь над людьми! Если нужно, я спокойно отдам свой камень, потому как мне удалось стать больше, чем оружие и ни единый из вас не сказал мне правду!

Все боги напряглись и лишь один Воронвэ обмяк на высоком троне. Его лицо никак не изменилось, и он прекрасно понимал, что данный час настанет. Он верил в то, что я с пониманием отнесусь к случившемуся и не стану как остальные боги быть требовательной по отношению к тому, кто принял решение за меня.

– Ты встречалась с духами? – произносит осторожно Воронвэ.

Смотрю на Кардуну, которая осторожно садится на пол и поджимает к себе колени. Она приготовилась слушать, словно маленький ребенок.

– И я вовсе вас не виню, – ухмыляюсь, понимая, что на разговоры осталось мало времени. Правь начала сильнее дрожать и волноваться. – Вы часто меня критиковали и призвали к порядку, учили как лучше и правильней, учили тому, как поступали бы сами. Но прекрасно понимали, что рано или поздно я вспомню, очнусь, приду в себя. Эта война ведь началась очень давно. И каждый из вас был свидетелем тому, как тысячу лет назад я обрекла землю на страдания, на вечное горение в жарком огне. В тот день, вы были рядом и все слышали, как я разговаривала с Самбором. С тем, кто тогда еще им не являлся. Тысячу лет назад, мы с ним родили на свет дитя. Нового духа, что обрел плоть и сделал первые шаги по земле. Я прожила много жизней и наконец все вспомнила, вернулась к истинному виду. Духи Смерти и Жизни, когда-то находившиеся в мире, дали жизнь духу Войны. Рано или поздно, все три духа возродились бы. Только вот вы, никому из нас, не сказали об этом!

После моих слов все молчали. Все до одного. И лишь Кардуна спустя минутную паузу разрыдалась, оглушая небеса. Мне не стало легче от ее плача. Совсем нет. Я понимала, что за всеми ими прячутся…

– Дети, – пробормотала я, опускаясь перед дрожащей богиней морей. – Мне жаль, что из-за нас вы были вынуждены много лет существовать в мире, который из раза в раз возвращался в войну. Первая бойня оглушила всех нас и отбросила духов Жизни, Смерти и Войны в беспамятство. Лишь поэтому, я не имею права злиться. Но и поступать продолжу так, как считаю нужным. Эта война скоро закончится, и боги станут свободными. Я обещаю.

***

Они были совсем близко.

В воздухе витало напряжение и молчание, пока все готовились к бою. Позади верховных богов и их оружий была собрата армия, которая не шаталась от бушующего ветра и вибрации приближающегося войска врага. Я видела, что Говен, и боги Навь прятались в центре своей армии и в этом было наше отличие. Кажется, это могло натолкнуть многих на нужные мысли, но не орду. В этой войне никого уже переубедить не получится.

Я вспомнила все. И сейчас, наконец, могла осознать каждый свой шаг. Мы всегда были теми, кем родились и не должны были забывать истину. А она очень проста. Прошлое, которое было утеряно, не имело право кануть в небытие навсегда и в очередной раз показалось на поверхности бездонного моря. Теперь я наконец доведу до конца то, что разрушительно существовало на просторах земли. Мы с Самбором все это начали, нам и исправлять. Мы обязаны сделать все, чтобы наш грех упокоился и прекратил сеять хаос чужими руками.

– Каэлин, – обращается ко мне брат, сидящий верхом на болотном волоне. – Пообещай мне, что, если кому-то из нас будет угрожать очередная смерть, то ты не станешь помогать. Мы уже умерли и никакого смысла в нашем существовании нет. Ты еще многое можешь застать и многим помочь. Как делала это всю свою жизнь. Мы ведь с тобой лучше других знаем, каково жить в безумии, которое со временем пожирает. Ты отличаешься от нас. Ты сумела освободиться. Мы же продолжим быть едой.

– Не жалей нас, – говорит, с другой стороны, Волибор. – Жалей тех, у кого есть возможность вернуться домой. Мы все ничего не знаем о прошлом, но ты способна не допустить ошибок, которые уже случались. Просто позволь вернуться всему на круги своя.

Оба они казались спокойными и даже веселыми. Кажется, что многим был понятен исход войны, но, когда ты видел смерть, во второй раз умирать не страшно. Остальные же рисковали быть уничтоженными и не иметь возможность воскреснуть. Боги позади нас были преисполнены верой и силой, но продолжали говорить о несбывшихся надеждах. Хоть это и было следствием моего поступка, когда я не тронула армию Говена У-Танга, но это было правильным шагом навстречу честным свершениям.

– Тебе придется биться против родного сына, – произношу, быстро поглаживая Орту по напряженной шее.

– В этой войне много кто погибнет, но я как никто другой знаю, что такое совершать ошибки. Когда война закончится, донеси эти слова до моего брата и сына. – довольно спокойно произносит Волибор.

Больше никто из нас не сказал и слова.

В воздух взмыли Облачные птицы, под облака в поля сражения нырнули корабли и сонные киты, исчезнув из виду. На нас неслась такая знакомая орда, что захотелось окунуться в воспоминания, но не удалось. Вперед выступили верховные боги и каждый их них выпустил из лука по одной сверкающей стреле. Одновременно с неба обрушилась гроза, облака осветил кровавый закат, редкие солнечные лучи, словно лезвия повисли над головами, души Бронды и Лагмы заняли выросшие из воздуха многочисленные колонны. Это магия богов Дождя, Заката, Облаков и Восхода. Оставался лишь один.

Воронвэ последний выпустил стрелу и мгновенно на поле боя обрушился мрак. Я выбросила в воздух косу, и та камнем упала в сотни метров от нас, после чего облака под ногами окрасились в красный и вспыхнули огнем. Все запылало и заискрилось. Сквозь огонь неслись разъяренные орки, игнорируя пылающие части тела.

– Все в наших рука, – бормочу, срываясь с места.

Вперед устремились божественные оружия, которые встретили орду взрывной волной и лязгом металла. Я старалась не обращать внимание на других и лишь поэтому, как только встретилась с первым орком прыгнула высоко в небо, призывая косу. Орту остался рядом с братом и рвал вражеских солдат зубами не задумываясь, не решаясь поддаться родству и приятным воспоминаниям. Две армии встретились в мощном ударе, заставив дрожать всю Правь. Колонны со святыми душами слегка вздрогнули, но те, кто над ними парили, ничего даже не заметили. Грохот и рев оглушали, толчки сбивали с ног и прижимали к парящему полу, заставляя прилагать огромное усилие, чтобы сохранять равновесие.

– Зря не умирать! – рычу во все горло и обрушиваю всю мощь на поле боя.

Вокруг ревели звери и орки, которые слишком быстро пробирались к верховной башне превосходя нас по численности. Но нужно было быть абсолютными глупцами, чтобы расслабиться, достигнув первой ступени. Когда на поле боя появились свирепые медведи Весхуадана и начали рычать, снося с ног потоком воздуха, из-под земли вынырнули корабли, а киты с плачем взмыли над всеми, мгновенно падая на вражеских солдат. Орки безнадежно скрывались из поля зрения под их широкими телами и не успевали разбежаться в разные стороны от вынырнувших кораблей. Кажется, что сейчас на наши головы обрушатся звезды и вся синева небес. Пиратские корабли то всплывали, то обратно ныряли в облака, заглатывая многотысячное войско противника.

Моей основной задачей было добраться до Говена У-Танга и богов Навь. Только поэтому я игнорировала падение союзников и их крики. Эти смерти не будут напрасными. Уже сейчас цена выросла неимоверно высоко, погибло так много божественных созданий, которые имели право жить. У Самбора разорвалось бы сердце, увидя все это. Небеса буквально натягивали на себя кровавую маску и тонули в ней как безумные, выплевывая лишь тела.

Моя коса рубила орду окропляя белоснежные облака кровью, как и у всех. Самой обычной, красной кровью. Все мы очень похожи и все идем к поставленным целям, несмотря на то, как близко каждому из нас примирение. Смерть на войне – это плата за недостаточно сильную волю, за то, что у кого-то она сильнее.

В голове мелькает неприятная мысль. Ведь когда-то я точно так же существовала под гнетом воли более сильной. Служба у Господина была долгой и несправедливой, но то была моя личная война и подобрав тактику, я все же выиграла. Тоже должно было произойти и сейчас. Сегодня я впервые пытаюсь и не знаю, будет ли успех, не напрасно ли рискую.

Три больших орка несутся на меня с занесенными топорами и когда я уже замахнулась, все трое застыли с резко влетевшими в головы стрелами. Оборачиваюсь и вижу Лию Кастер, которая не ждет благодарности, а заново натягивает тетиву.

– Не стой на месте! Слышишь? – кричит мне девушка, выпуская сразу по три стрелы одновременно. – Не смей останавливаться, Каэлин!

Ее слова приводят меня в чувства, и я снова подбрасываю косу в воздух, и сама подпрыгиваю. В падении ногой толкаю черенок косы в толпу орков, и та взрывается огнем, разбрасывая тела в разные стороны. Вверх поднимаются языки пламени, и коса возвращается мне в руки. Осмотревшись, вижу вдалеке группу, которая находится в кольце, под прозрачным куполом. Слышу свист сверху и через секунду на поле обрушивается волна Облачных птиц, которые хватают пачками орков и уносят их под облака.

Я снова прыгаю, но сейчас вперед, а не вверх и в полете заношу косу, которая вспыхивает еще больше огнем. Бью по куполу, но защитная волна откидывает меня назад на несколько метров. Тело пронизывает вибрирующая боль и я трансформируюсь, облачаясь в огонь. Железная броня начинает греться, но это тепло для меня лечебное. Сломанные кости срастаются, раны затягиваются, а силы восполняются мгновенно, разрешая не чувствовать усталость и боль.

– Говен! – кричу и снова прыгаю, обрушаю свой гнев на купол.

Опять отлетаю назад. Искры от косы разлетаются в разные стороны, приказывая войску орков разойтись и избежать столкновения со мной.

Гнев делает меня сильнее и чем дольше они будут выводит меня тем хуже для них самих. Сражение идет всего ничего, но вокруг уже много трупов и раненых, тех кто не в состоянии продолжать сражаться.

Резко перед мной возникает мужчина и, словно замедленно, я смотрю как его блестящий меч летит в меня, смеясь и быстро рассекая воздух. Бью солдата по мечу, но тот скользит им по лезвию моей косы и чуть не достает до моего лица. Его движения легки и изящны, словно учат меня саму технике боя, показывая, как в действительности нужно двигаться.

– Ближе! – кричу, уворачиваясь от его смелых атак. – Давай же!

Мужчина без брони и совершенно не сдерживает гнев, словно уверен в себе слишком сильно. Он двигается, словно бабочка и старается нанести удар точно по смертельным точкам. Выходит, он тоже божественное оружие, раз знает куда бить. В нем огромная воля, воспитанная не богами, а им самим. Это видно по стойкости и нежеланию одеваться в броню, чисто людское желание победить и убить соперника. Истинная жажда выиграть.

Я кричу от злости и высоко прыгаю, быстро устремляясь обратно вниз. Волна огня от моего падения кидается на солдата и начинает его поедать, жадно кусая за руки и ноги, оголяя белоснежные кости. Одновременно я бью его по мечу, которым он защищается. В разные стороны летят искры, а звон оглушает, подавляя все остальные звуки сражения. Искоса смотрю на купол, где внимательно за всем наблюдают боги Навь. Там не все. Берриана, Рамдир и… Его нет.

Слышу очередной свист и сверху на меня обрушивается снаряд огня. Зеленого огня, который поедает мой алый, так зло и жадно, что спустя лишь мгновение его не остается и капли. Мое собственное тело этот огонь не отторгает, и броня впитывает атаку в себя увеличиваясь в весе. Пока я пыталась избавиться от зеленого огня, мужчина с мечем со смехом поднялся с колен и понесся на меня в атаку. Создаю вокруг себя купол, который концентрирует огромное количество маны и взрывается, откидывая всех рядом почти на две сотни шагов. На месте остается лишь купол богов.

Оборачиваюсь и смотрю наверх, откуда на меня несется Говен У-Танг с занесенными назад руками. Его лицо серьезное, наполнено уверенностью и решимостью.

– Вот ты где, – бормочу, выставляя косу. – Малыш Говен! Ты немного вырос!

Когда мы встретились, обе магии схватились друг за друга и стали несчастно поедать сами себя. Его длинный меч сиял синим огнем в темноте и в свете бесконечного пламени вокруг.

Пока вокруг шла ожесточенная борьба, мы с Говеном смотрели друг на друга, словно виделись впервые. Может быть, я и вовсе не могла помнить его таким, но после всего произошедшего, мужчина казался мне невероятно родным или по крайней мере знакомым.

– Здравствуй Каэлин Рогнед! – кричит У-Танг и толкает меня в грудь толстым лезвием меча. – Или мне лучше называть тебя мама?

Что знает бог?

Воронвэ.

Верховная палата.

Я долго наблюдал за тем, как Каэлин обрушивала многолетний гнев на орду и войско богов Навь. Поле боя горело огнем. То и дело всплывали корабли и обожженные плачущие киты, которые хоронили под собой армию Говена У-Танга. Металлическая чешуя Облачных птиц сжирала их от нагревания зеленым огнем, и многие умершие оставались сонно качаться на воздушных окровавленных облаках. Пока шла война я наблюдал и задавал лишь один вопрос.

– Такова цена выдуманной свободы? – бормочу, закрывая глаза и обрушивая притянутые к облакам звезды, которые будто сетка из лезвий обрушивается на тела кроша их словно труху сухого дерева. – Ребенок, который подвергся очевидному злу, начинает вести себя уничижительно, обрекая многих на смерть. Мне тогда и правда не хватило мудрости, чтобы оставить дух Войны в покое. Мы все были напуганы.

Если просто наблюдать, то становится очевидно, что разные истории по-своему кровавы и спасительны. Совсем недавно по этому полю блуждал тихий и теплый ветерок в обществе золотых лучей света. Сейчас же солнце закрыто луной, всюду кровь и трупы, божественные животные скулят и молят о быстрой смерти. Души плачут и выпускают все новые стрелы в тех, кто мог бы жить и радоваться скоротечным мгновениям счастья.

Где я ошибся? В момент, когда решил призвать к порядку оружия всех богов и предложил им служить одному или хотя бы только верховным богам? В какой момент, Паэлиас пожалел свое оружие и возомнил себя отцом? Я так долго пытался восстановить порядок. Таким каким он был после последней войны богов. Я дал недостаточно богам Навь? Я позволил им править, но они предпочли служить. Почему случилась эта война?

– Очевидно, что если бы мы тогда разрешили ему остаться, то этого всего не произошло, – тихо вздыхаю.

– Мы не могли знать, что случится все именно так, – грустно озвучивает свои мысли рядом стоящая Кардуна, и слезно наблюдает за лежащими кверху брюхом китами. – Каждый из нас тогда познал страх, в том числе духи Жизни и Смерти. В тот момент, когда мы отчаялись и начали править, уже было решено, что будет эта война. У нас не было ни единого шанса предотвратить хоть что-то после того, как все трое обрели плоть дабы разрушить мир. Обретение плоти стоило воспоминаний, но они все же не покинули их навсегда. Мы просто должны смириться с тем, что наша ошибка скоро получит цену. Нам придется заплатить за содеянное.

***

Деян Рогнед

Правь.

Волна орды возле ступеней пала, и мы с Волибором с сожалением рассматривали трупы тех, кто не заслуживал всего происходящего. С возрастом ты осознаешь, что жертвы будут всегда и в любых условиях. Важно лишь брать на себя ответственность за все происходящее и понимать, какова цена и что ты получишь. Не каждый богат на добродетель и благосклонность. Спустя столько лет мы бились с другом снова, бок о бок, и в отличие от прошлого раза, плохо понимали за что именно сражались. Но мы оба верили, что сможем остановить кровопролитие или хотя бы попытаться.

Постепенно удавалось пробираться ближе сквозь орду к защитному куполу богов Навь, оставляя солдат с пиратского Острава и Лакриума. Времени на сомнения и раздумья уже не было, только поэтому, скрежеща зубами мы спешили туда, где все и решалось. Каждый раз, когда из облаков снова выплывали гигантские корабли, нас сносило с ног волнами из врагов и огня. Со всех сторон кричали уставшие киты и птицы в железной чешуе. Они были оружием, которое воевало против воли.

Когда купол был уже близко, нас с Волибором и Лией снесло волной, которая появилась от мощного взрыва. Мы ринулись вперед, где на земле лежала Каэлин отбиваясь от зеленого огня, который словно грыз ее броню.

Я швырнул в сторону девушки ледяной кнут и притянул ближе. С помощью маны я помог ей освободиться и найти в себе силы подняться. Рядом появились дочь и друг. Лия постучала ладонями по розовым щекам Каэлин и устало зарычала, понимая, что девушка в плохом состоянии. Волибор бродил обеспокоенным и злым взглядом по моей сестре пытался обуздать ярость, которая вырвалась из него стуком о собственный наколенник.

– Да чтоб тебя! – рычит друг, поднимаясь с колен.

– Самое главное купол, – суетливо бормотал я Каэлин на ухо, которая совсем обезумела и блуждала горящими глазами по красным облакам. – Только на него обрати внимание. Хорошо?

Девушка оперлась на меня и дрожа поднялась на ноги. Все ее тело кровоточило и кровь телка рекой из складок тяжелой брони. Она на вид совсем дитя, выглядит не старше Журри. Мне было больно видеть такой сестру, хоть я и знал, что увижу что-то подобное. Мы совсем перестали чувствовать родство в последний год моей жизни, но сейчас у меня болело сердце настолько, что захотелось его выдрать из груди и выбросить. Эта боль была невыносима.

– Деян, – зовет меня Волибор и кивает в сторону купола, который окружили вооруженные люди.

Все они защищали Говена У-Танга, который испепелял взглядом Каэлин. Его лицо в ожогах и кровавых ранах, плащ весь порван и поеден огнем. Когда я смотрел на него в детстве, то даже не представлял, что увижу вот таким. Злым, жестоким и не способным остановиться не перед чем. Сейчас его верно и преданно защищали люди, в одном из которых я узнал своего сына. С того мгновения я и вовсе перестал чувствовать что-то в груди от шока.

Каэлин поднялась на ноги, но снова упала и яростно закричала, запрокидывая голову к верху. Что-то очень сильно осушило ее силы. Все тело девушки задрожало в припадке, руки и ноги неестественно скрутились и кости начали трещать бессчетно ломаясь, разнося эхо хруста по всей Правь.

– Самбор! – кричу, поднимаясь и оставляя сестру позади, в надежде, что она сможет справиться без нас.

Рядом появляется Волибор и Лия. Все мы смотрим на родных и любимых людей, которые сейчас оказались по другую сторону боя. И эти чувства не передать. Вокруг рушились небеса, умирал божественные народ, погибали священные животные и метался огонь, обжигая жаром воздух. Мир, каким мы его старались уберечь в проеденной червями памяти, неожиданно стал до ужаса пугать и сводить с ума. Очень тяжело видеть, как приятные и дорогие вещи исчезают навсегда, как горят дома вместе с людьми, целые города и страны. Всем этим наполнился наш короткий век, даже не спросив нас самих. Теперь я уже не уверен, что от кого-то кроме богов и духов, что-то могло зависеть.

– Меня зовут Адрик, – произносит мой сын и создает щиты вокруг каждого человека рядом с собой. – Не Самбор!

Мой мальчик совсем безоружен и без брони. Все они так молоды и сильны, наполнены надеждами и чужими мотивами, что кажется самым ужасными для меня и Волибора. Адрик совсем меня не узнает, да и глупо было на это надеяться. Я узнал его лишь по разному цвету глаз и невероятно светлым как у матери волосам. Он очень на нее похож, словно всегда делал для этого все возможное. Мой сын вырос без меня, без Журри, без родных людей. И все это наша с ней вина.

– Тебя зовут Самбор, – произношу громко, повторяя за сыном и создавая щиты для всех рядом с собой. – Самбор Рогнед, названный в честь своего дяди. Твоя мама верила, что это имя положит начало миру, который сейчас так несправедливо страдает. А отец был против, потому как боялся, что ты повторишь чужую судьбу… И вот что я вижу! Мои страхи оправдались…

Сын продолжает смотреть на меня хмуро, но теперь уже не так стойко, роняя решимость и спокойствие.

Да, не думал, что встречу его вот так, после того как успел лишь совсем немного подержать на руках. Ты и правда вырос, стал похож на Журри от чего сердце обливается горем. И эта мысль кругами мечется у меня в голове. Я многое потерял, не приложив усилия, чтобы сохранить. Пока я горюю по Журри, рядом со мной еще много дорогих людей. Каэлин, Лиа, Волибор… Адрик. Сколько же боли я должен еще вынести, чтобы наконец перестать ее чувствовать совсем? Как наконец помочь Журри? Как всех спасти?

Получится ли у меня пойти на бой?

– Говен, – кричит Волибор обращаясь к сыну. – Сын мой! Остановись! Все уже кончено, пожалей тех, кто еще жив и наконец приди в себя! Ты ведь не чудовище! Это не твоя судьба. Опомнись!

Говен У-Танг напрочь игнорирует отца и продолжает смотреть на Каэлин, будто это самое важное, что сейчас есть. Взгляд этот очень тяжелый и пронзительный, словно…

Стоп. Почему так пристально? Почему так зло и вдруг радостно?

Оборачиваюсь на сестру и понимаю, что чужая магия съедает ее изнутри, разрушая кости и мышцы, превращая их в пыль, что танцует вокруг дрожащего тела. Эта магия взгляда, которая на расстоянии проникает даже в самую крошечную щель. Говен убивал ее, не приближаясь и совсем не испытывая жалости к этим душераздирающим крикам, которые тонули в общем гуле.

Натягиваю тетиву, но не успеваю выстрелить и мимо пролетает стрела, достигая Говена, но тот отдергивает голову. Лия выпускает множественный залп и не останавливается, что замечает Адрик и выпускает в нее несколько воздушных снарядов, от который дочь ловко уворачивается.

– Мы уже умерли! – кричит Лия, целясь в брата. – Но подумай о том, стольких вы можете спасти и избавить от страданий. Не все солдаты умрут сразу, не все умрут безболезненно и без страха на душе в последние минуты жизни! Брат, я прошу тебя одуматься!

Адрика это сильно трогает, и он расслабляет лицо искоса смотря на Говена. Он сомневается и колеблется, в нем есть собственные мысли, которые бунтуют и рвутся наружу. Лия помнить прекрасно брата и много времени провела с маленьким и неразумным Самбором, когда им с Журри пришлось жить вместе в Серийи. Только вот сын этого совсем не помнит и в нем нет тех возвышенных чувств, как у меня и Лии.

– Журри всего это не хотела бы, – ухмыляется Волибор, выставляя перед собой меч. – Никогда не думал, что придется драться с собственным сыном и племянником.

– Мы ведь не останемся живы, – тоже улыбаюсь и смотрю на друга. – Как глупо все вышло, да?

Волибор лишь молча качает головой и становится защищать Каэлин, которая сейчас пытается оправиться от магии Говена и уже стоит на ногах. В тот момент мы втроем защищали Каэлин так как верили, что ее цель важна и справедлива. Или потому, что понимали исход войны. Самое ужасное было то, что против нас стояли родные люди, сыновья и братья. Стоя на разных берегах, кто-то обязан был утонуть.

***

Каэлин Рогнед.

Это был конец.

Я осталась одна, и даже души из Правь висели смертельно уставшие на своих потресканных колоннах, моля о мире. Они страдали. Кажется, в тот момент я наконец обрела покой и не видела ничего, что могло бы согреть ледяное сердце. Рядом в очередной раз погибшие Волибор, Деян и Лия. Они сражались, защищая меня, но не посмели причинить вреда своим детям и братьям. Все они надеялись, что их остановлю я, но этого не произошло. Мне это оказалось не под силу. Даже страшно представить, что именно было в последней строчке предсказания. Я впервые проиграла.

Пока белые и бурые медведи продолжали грызть остатки войск с Лакриума и Пиратского острова, купол наконец пал и на меня обратили свой взор боги Навь. Берриана была преисполнена гордости и смотрела на все серьезно, без капли удивления. Меня никто не трогал и не решался окончательно убить. Кажется, что невероятная сила до сих пор меня охраняла и старалась спасти из этого ада.

– Война окончена, – грозно произносит Говен У-Танг, снимая с плеч кусок обгоревшего плаща, который лишь мешался. – Ты можешь быть свободна.

– Как ты смеешь, – шиплю сквозь зубы, кривясь от невыносимой боли. – Ты убил своего отца, убил отца своего брата и его сестру. Ты и глазом не моргнул. Расскажешь ли ты правду сестре, когда вернешься в Урунг, где она будет ждать тебя преисполненная гордость? Расскажешь ей богом чего ты стал и каковы истинные цели? Как же ты жалок, Говен! Ты обманывал абсолютно всех! Ты все это делал, чтобы доказать нам с Самбором что-то, чего и вовсе нет! Ты погубил столько невинных…

Мужчина смотрит на меня с высока с нескрываемым равнодушием. Удивительно, что он предпочел оставить меня в живых, но это можно оправдать лишь желанием продлить мою боль.

Неожиданно, его широкий меч поднимается, и я слышу свист, с которым оружие обрушивается на рядом стоящих Берриану и Рамдира. В мгновение их головы перестают устойчиво существовать на шее и медленно, порождая ужас в сердце падают на воздушную землю. Оба бога умерли так же быстро, как и испугались острого меча. Почти мгновенно.

Я в ужасе наблюдаю, как их тела тонут в облаках и исчезают из вида, обрекая меня на безумие. Этого никто не хотел с самого начала. Точно не этого. Мы все надеялись, что пророческие слова духа Войны никогда не обретут смысл и результат.

– Осталось совсем немного, – вздыхает Говен и устремляет свой взор на верховную палату, плывущую в алых облаках. – Скоро мы все вернемся домой.

– Нет! – кричу падая, тело не в состоянии двигаться нормально. – Прошу тебя! Не трогай их! Они ведь просто дети! Позволь им попросить прощение! Позволь им осознать свою ошибку!

– Перед лицом страха? – ухмыляется дух Войны. В тот момент от Говена У-Танга осталось только лицо. – Мне уже надоело за ними бегать. У них у всех было достаточно времени, чтобы попросить прощения…

– Но ты оправдываешь их слова, – крик резал пересохшее горло. – Они окажутся правы, если убьешь всех!

Но У-Танг меня уже не слышал и через секунду испарился в воздухе. Облака в том месте боязливо взмыли вверх и превратились в крошечный смерч, который исчез через несколько секунд. Вся Правь утонула в тишине и я, впадая в глубины безумия смотрела на трупы вокруг себя. Картинка вновь начала плыть в красном цвете, дрожа и искажаясь. Это значило, что я снова теряю контроль.

И вот тишину пронзает хоровод криков. Все они мгновенно тонут в хрипе и погружаются обратно в молчание. Ярость полностью завладевает мной, и я отдаю свое тело на ее волю. Меня разрывает на части и все что остается, это постараться сохранить человеческое обличие, а не содрогнуть небеса своей природной формой.

Я должна была успеть. Должна была оказаться раньше его в палате и призвать богов спасаться, уноситься прочь, как можно дальше. Потратив последние силы на телепортацию, я оказываюсь в основном зале, где уже все было ясно. Не успела.

– Нет! – кричу, оставляя за собой кровавый след и хромая бреду к ступеням, где лежали бездыханные тела верховных богов.

– Пожалуйста! Они ведь были обычными детьми! Самыми обычными, глупыми детьми!

Спотыкаюсь и падаю рядом с задыхающимся телом Воронвэ. Его грудь тяжело движется, а глаза полуприкрыты. Ребра сломаны тяжелым молотом и не могут двигаться, не причиняя боль. Он не знал куда именно бить и поэтому раздолбил богу всю грудную клетку, все ребра и даже плечи, выламывая их из спины.

– Держитесь, – бормотала я, хлопая Воронвэ по бледному лицу. – Слышите? Вам просто нужно восстановиться, постарайтесь, как и раньше!

Верховный бог кряхтит и кашляет, смотрит на меня стеклянными глазами. Все его тело начало рассыпаться, разделяться на части и проскальзывать сквозь мою дрожащую ладонь.

– Просто сделай это, – бормочет, глотая кровь и кашляя. – Пожалуйста! Ты должна его убить… Убить Говена У-Танга. Слышишь? Ты обязательно должна это сделать! Духу Войны нельзя позволить и дальше жить! Я так и не попросил прощения… Кажется, что оно ему давно не нужно. Но, Каэлин… Даже самое любимое дитя, однажды может разбить сердце окончательно и бесповоротно…