Текст книги "Огненный город"

19
Аби

Файерс сдержал слово, но проку в этом оказалось мало.

В результате лорд Рикс мертв, и виновата во всем Аби.

Да, этот человек сломал жизнь ее брату, убил Зелстона – канцлера, который по-своему пытался улучшить положение простых людей.

Но именно Аби назвала его имя Джону Файерсу. А тот передал информацию Боуде Матраверс. Боуда задержала и допросила лорда Рикса, и по какой-то причине все закончилось его смертью. Что бы в итоге ни случилось с лордом Риксом, эта цепочка событий началась с Аби. И это давило на нее тяжким бременем.

По крайней мере, Равный признался перед смертью, так что Аби не сдала невиновного человека. Но и оправдания Люка она не добилась.

Аби села на раскладушку, которую выделил для нее Джон Файерс, и обвела взглядом комнату на верхнем этаже дома в Хакни: шкафы, шкафы, все набиты папками с материалами о социальном неблагополучии простых людей.

Джон показал ей принцип, по которому менялись имена, и перекрестные ссылки поиска в других источниках: никто не будет подвержен преследованию, если документы попадут не в те руки. Он забрал у Аби телефон и разблокировал его. Легкость, с какой Файерс и такие люди, как Асиф, Хильда и Тильда, говорили об уходе от тотального контроля и наблюдения, заставила Аби понять, как многому ей еще предстоит научиться.

Файерс уехал по делам и отсутствовал уже несколько дней. Он звонил Аби и кратко сообщил, что случилось с лордом Риксом. Она включила громкую связь, чтобы и Мидсаммер, и Рени тоже могли слышать. Рени крепко обняла Аби, когда они услышали, что признания лорда Рикса недостаточно для освобождения Люка.

– Ну по крайней мере в одном мы преуспели, – продолжал Файерс. – Наследницу Боуду впечатлило то, что я передал ей эту информацию. Она взяла меня к себе в штат. Только подумайте, какая удача – мы в группе, которая занимается чистками в городах рабов. И я окажу ей горячую поддержку, когда лорд Джардин назначит ее председателем Совета юстиции, тогда мы сможем снова поднять вопрос об освобождении Люка.

– Ты уверен, что он на это место посадит женщину? – выразила сомнение Мидсаммер. – Может быть, он сам захочет стать председателем?

– Насколько я могу судить, Джардину скучно заниматься мелкотемьем. Он любит размах власти, а не рутинную работу. А у Боуды довольно много сторонников в среде вялых провинциальных лордов.

На следующий день Файерс снова позвонил и сообщил, что в Боре начались беспорядки.

– Мчись туда, Мидсаммер, – сказал Файерс. – Были аресты. Пока взяли семь человек, могут и других вычислить. Их доставят в Лондон. Аби, будут люди, которых Мидсаммер должна вывезти из Бора, пока их не загребли. Мне потребуется твоя помощь, чтобы спрятать их в надежном месте.

– Не будем их за границу переправлять? – спросила Рени. – Так док поступил с Озом.

– И что потом сделал Оз? – голос Файерса усилился эхом в трубке. – Он сразу же вернулся, потому что здесь работы невпроворот. А сегодня произошло крупномасштабное событие – уничтожены посевы и инфраструктура. Наследница Боуда намерена широко его рекламировать, с одной стороны, как вопиющее беззаконие, с другой – как свой успех в поимке преступников. Она и канцлер Джардин используют это для оправдания более жестких мер.

– Пусть все так. Но мы не должны на этом останавливаться. Если Бодине Матраверс удастся взбудоражить Риверхед и весь Бор поднимется, это может стать катализатором для Лондона. Пока Лондон не возмутится, ничего не изменится.

Мидсаммер и Рени быстро собрались в дорогу. Аби слышала, как Мидсаммер позвонила своей матери и сообщила ей то, что они только что услышали от Джона Файерса. На кухне Рени прижалась к Аби:

– Это не значит, что мы забыли о Люке. Никто из нас никогда о нем не забудет. Возможно, Джон прав и ему удастся убедить Боуду Матраверс помиловать Люка. А если нет, мы будем бороться с этим поганым правительством, чтобы изменить ситуацию. Мы обязательно это сделаем. Люк сильный, он выдержит. И смерть дока не станет напрасной жертвой.

Аби настолько потрясли слова девочки, что она, не в силах говорить, просто обняла Рени. Аби гордилась своим братом, он сумел заслужить таких преданных друзей. Но она больше не позволит друзьям Люка подвергать себя опасности ради него. Особенно надо беречь эту отважную девочку.

Мидсаммер и Рени ушли, Аби осталась в доме одна. Может, рискнуть и выйти на улицу? Она не была уверена, что такой риск оправдан, но она ничего не изменит, если станет прятаться в доме за опущенными на окнах старыми жалюзи.

Аби, чтобы обмануть камеры видеонаблюдения, последовала тем инструкциям, что Хильда и Тильда вдолбили ей: волосы, макияж, очки, шляпа, шарф, как держать себя, как наклонить лицо, чтобы она могла все видеть, но вместе с тем не засветить свое лицо для программы распознавания лиц. Аби надеялась, что Асиф уже успел исказить ее векторное изображение, которое хранится в центральной базе данных системы безопасности.

До глубокой ночи бродила Аби по улицам Лондона. Все время начеку, ей не хотелось попасть в руки службы безопасности. Но если она окажется для них легкой добычей, то пусть арестуют ее одну на улице, чтобы больше она никого не подставила.

Аби купила кофе в мобильной кофейне и взяла бесплатную вечернюю газету. «Бор в огне» – кричал заголовок над фотографией горящего поля. Аби с жадностью начала читать, но то, что она увидела, перевернув полосу, крайне поразило ее: фотографию Дженнера использовали для иллюстрации событий. Она прочитала статью дважды, затем вырвала полосу и положила ее в карман.

Ближе к полуночи Аби повернула обратно в сторону Хакни. Восточный Лондон после наступления темноты был опасным местом, здесь нужно держать ухо востро и глядеть в оба. Но если ты до восемнадцати лет жил в Манчестере, ты отлично знаешь, по каким улицам можно ходить, а какие лучше избегать. Аби благополучно добралась до дома Файерса и, обессиленная, упала на раскладушку. Она спала крепко, и даже кошмары, в которых фигурировали Кайнестон и Эйлеан-Дхочайс ее не тревожили.

Утром она проснулась.

Сделала себе тосты и обдумала свое положение. Если бы Файерс вернулся, у нее было бы много работы. Аби страшно хотелось быть полезной. Когда занят делом, нет времени на беспокойство и страх или переживания о Люке, Дейзи и родителях.

Нет времени скучать о Дженнере.

Но Файерс не вернулся. Это означало, что на сегодня у нее будет другой план. Аби разгладила сложенный лист газеты. В два часа дня в бывшей Часовне королевы должно состояться гражданское поминовение Эвтерпы Парва. Двое членов семьи будут произносить речь: сестра усопшей и ее племянник – леди Талия и наследник Орпен-Моута Дженнер.

Мысль о неожиданных переменах в судьбе Дженнера заставила сердце Аби болезненно сжаться. Он стал наследником, пройдет немного времени, и он получит титул лорда. Существовавшая между ними пропасть, и раньше непреодолимая, отныне стала еще шире. Как Бездарный второй сын Семьи основателей, презираемый всеми Равными, он был близок к миру Аби.

Но только не теперь. Любая девушка из Равных, которая раньше никогда бы не посмотрела на него дважды, проглотит стыд иметь Бездарного мужа и взвесит возможность рождения Бездарных детей, зачарованная размером наследства. Или, возможно, той, которая любит Дженнера таким, какой он есть, теперь будет легче убедить его родителей отказаться от предвзятого к нему отношения.

Аби не видела Дженнера несколько недель, с момента их расставания в Хайвителе. Она всегда понимала, что их маленький роман невозможен, даже когда в Кайнестоне он был лишь объектом ее мечтаний. И потом, когда Аби впервые поняла, что у Дженнера могут быть ответные чувства, она осознавала, что у них нет и не может быть общего будущего.

Но ведь она крепко держалась за нечто невозможное: за торжество справедливости и освобождение своего брата, убившего канцлера. Так почему бы к этому не добавить еще одно невозможное?

Да, она никогда не перестанет бороться за Люка и… за Дженнера.

Да, она никогда не перестанет бороться за перемены и лучшую жизнь в Великобритании. За ту жизнь и ту страну, где не будет места таким невозможностям.

Кроме того, ей полезно потолкаться в толпе людей. Там наверняка полно сотрудников безопасности, удобный случай проверить, насколько она незаметна.

Вчера Аби бродила по Лондону пешком. Сегодня она воспользуется общественным транспортом. Метро она исключила, там слишком серьезная система безопасности. Решила начать с красных даблдекеров[6]6
  Даблдекер (англ. doubledecker – двухэтажный) – название двухэтажных автобусов красного цвета, курсирующих на городских маршрутах Лондона. – Прим. ред.


[Закрыть]. Они набиты туристами, и ее шарф и солнцезащитные очки не будут слишком бросаться в глаза.

Туристы фотографировались на телефоны, автобус объезжал площадь Горреган. Статуя адмирала Нельсона стояла на высокой колонне, окруженной большими бронзовыми львами. Памятник возвышался над скульптурной группой Равных женщин, Дар которых принес адмиралу победу. Один из туристов заметил что-то интересное в глубине улицы Уайтхолл, и, возбужденно стрекоча, группа китайских туристов обогнула автобус и направилась фотографировать великолепие Дома Света.

Аби сверилась с картой и выскочила до того, как автобус развернули на Хеймаркет. Впереди Пэлл-Мэлл была закрыта для движения транспорта, пройти можно было только пешком. Аби шла по улице и рассматривала классические фасады джентльменских клубов, их здесь было неисчислимое множество. По слухам, они пользовались особой популярностью среди распутных младших отпрысков благородных семейств, не обремененных обязанностями наследника или ожиданием политической карьеры и которым необязательно заботиться о своей репутации. Улица демонстрировала роскошь и привилегии, предоставленные Равным.

Часовня находилась в дальнем конце улицы, к ней вела, изогнувшись дугой, дорога для экипажей. Аби знала долгую и разнообразную историю часовни, хотя никогда раньше в ней не была. Часовня была построена для французской жены последнего короля. После революции, когда Равные упразднили церковь, она перешла в собственность парламента. Аристид Джардин устраивал в ней показательные суды, на которых отбирал жертв для своих Кровавых ярмарок. Когда ярмарки в конце концов отменили, печально известное здание стало площадкой для концертов и различных представлений.

И сегодня гражданское поминовение Эвтерпы Парвы организовано для тех, кто никогда не принимал участия в общественной жизни. Какова же истинная цель этой церемонии? Аби чувствовала, что пропускает нечто очень важное.

Толпа росла и уплотнялась. Собралось, должно быть, несколько тысяч человек, жаждущих увидеть самую могущественную семью Британии. В такой толпе легко затеряться, но и легко потерять обзор. Аби пробралась к ступенькам здания напротив Часовни, оттуда можно было хоть что-то рассмотреть.

Почти сразу появился кортеж, Аби встала на цыпочки, чтобы увидеть его. Дженнер был бледен и очень красив в костюме, который стоил больше, чем большинство людей зарабатывали за год. С их последней встречи он коротко подстригся, особенно коротко на висках. Аби представила, как она к ним прикасается и как короткостриженые волосы покалывают ей пальцы. Его бордово-красный галстук блестел золотом – это была огненная саламандра, гербовый символ Парва-Джардинов.

Дженнер обошел «бентли», чтобы открыть дверцу леди Талии, ее глаза прикрывала вуалетка. Когда Дженнер, поддерживая, положил руку матери на спину и повел ее к Часовне, Аби увидела еще одну золотую вспышку – кольцо с печатью. Их носили только лорды, леди и наследники.

Дженнер больше не был мальчиком, которого игнорировала даже его собственная семья, который работал с ней допоздна в семейном офисе: то искал, кому сдать в аренду семейную недвижимость, то боролся с арендаторами. Аби с грустью вспомнила, как они смеялись, когда переводили деньги с кредитной линии Гавара в винных магазинах на улучшение бытовых условий в коттеджах рабов в Кайнестоне.

Сейчас Дженнер был наследником Семьи основателей. И это то, чего он всегда хотел.

Мать и сын вошли в Часовню, за ними последовали родственники умершей. Все были хорошо одеты, с прямой спиной, показывавшей, как достойно они несут свое горе. Среди них Аби узнала многих из тех, кто присутствовал в Кайнестоне на третьих дебатах. Их появление вызвало ажиотаж среди зрителей, большинство из которых, как догадалась Аби, никогда раньше не видели Равных во плоти.

Количество собравшихся удивляло Аби. Эвтерпа Парва не была публичной фигурой, более того, полжизни провела в коме, и Аби не ожидала такого количества желающих почтить ее память. Но кровавый конец канцлера Зелстона и смерть его невесты от разрыва сердца захватили общественное сознание. Многим захотелось приобщиться к историческим событиям.

Служба начиналась, через динамики она транслировалась на улицу для собравшейся у Часовни толпы. Несколько женщин в толпе плакали. Кто-то махал красными и белыми розами, некоторые бросали цветы к дверям Часовни.

И в этот момент в голове у Аби пазл сложился: она поняла смысл мероприятия.

Возвращение Уиттема Джардина во власть было резким и бесцеремонным – законным с большой натяжкой, только благодаря парламентскому голосованию, скрепленному печатью насилия. И он сразу же отстранил от работы парламентских наблюдателей, представителей простолюдинов. Он захватил Великобританию беспринципно, решительно и всецело.

Теперь же, завоевав страну, он намеревался добиться ее расположения.

И вдруг у нее над ухом раздался голос:

– Какая неожиданность – увидеть тебя здесь.

Аби чуть удар не хватил. Как она могла упустить, что на таких мероприятиях сотрудников службы безопасности особенно много.

Она скосила глаза. Это был не человек в штатском или полицейский. Это было нечто похуже.

– Отменный видок у тебя! – прорычал Собака, трогая рукой коротко остриженные, выкрашенные в темный цвет волосы Аби.

Рука спустилась вниз, слегка царапая ногтями шею. Аби вспомнила, как в питомнике он впился ногтями ей в лодыжку, умоляя о помощи. Вспомнила поводок в его руках, когда он в разрушенном Кайнестоне направился к Гипатии Верней. Собака вонял так, будто несколько дней спал за мусорными баками, хотя внешне выглядел вполне чисто и прилично.

У Аби была масса вопросов: как он сюда попал? зачем? Но она хотела только одного: чтобы он отошел от нее как можно дальше. Она представила, что система безопасности, зафиксировав пару беглых преступников, уже подает сигнал тревоги по всему городу.

– Уходи, – прошипела Аби, молясь про себя, чтобы стоявшие рядом люди перестали бросать в их сторону любопытные взгляды. – Пожалуйста.

– Не беспокойся! – хрипло хохотнул Собака. – У меня тут свои дела.

Он чем-то стукнул Аби по ноге, она глянула вниз. Это была небольшая спортивная сумка.

– Увидимся позже, Абигайл. – Он оскалился и смешался с толпой.

Аби облегченно выдохнула, хотя голова усиленно заработала, гадая, что у Собаки в сумке. В другое время и при других обстоятельствах она бы немедленно сообщила о нем в службу безопасности. Что бы он ни задумал здесь, сделанное им в прошлом было достаточно отвратительно, и его следовало изолировать. Но было бы верхом безумия, подойти сейчас к офицеру безопасности.

Аби сжала в кармане мобильный: сделать анонимный звонок в службу спасения, а потом выбросить сим-карту? Но разве все звонки не записываются? И вдруг программа идентифицирует ее по голосу? Даже если она выбросит телефон, станет известно, что она в Лондоне.

Но она должна каким-то образом поднять тревогу – присутствие здесь Собаки не предвещает ничего хорошего.

– Извините, – обратилась Аби к стоявшей рядом женщине, – могу я воспользоваться вашим телефоном? Мне нужно сделать короткий звонок. Это очень важно, а у меня батарейка села.

Женщина нахмурилась, явно не желая давать Аби свой телефон. И в этот момент двери Часовни открылись, и у женщины появился уважительный предлог: она подняла телефон повыше и начала снимать.

– Прости, дорогая, он мне самой нужен.

Дженнер и леди Талия вышли из Часовни в окружении небольшой группы приглашенных на мероприятие. Вместо того чтобы вернуться к кортежу, группа встала полукругом лицом к толпе в центре огражденного пространства.

Когда Дженнер сделал шаг вперед, у Аби все внутри сжалось. Он выглядел так идеально и был для нее таким далеким.

– Мы с мамой, – начал Дженнер, микрофон на лацкане подхватил и усилил его голос, – от всего сердца благодарим вас за доброту и уважение, которые вы оказали нашей семье, придя сегодня сюда.

«Нашей семье», – с горечью повторила про себя Аби.

– Пожалуйста, знайте, что недавние события стали для нас такими же тяжелыми, как и для вас. Канцлер Зелстон был принципиальным человеком, он прилагал большие усилия, чтобы улучшить жизнь в нашей стране. И хотя его усилий оказалось недостаточно, он не заслуживал страшной участи погибнуть от рук террориста, самопровозгласившего себя защитником прав простолюдинов.

«Он говорит о моем брате, – подумала Аби, эти слова Дженнера ранили ее в самое сердце. – О Люке».

– Затем последовала еще одна трагическая потеря – ушла из жизни моя тетя, она жила ради своей семьи и человека, которого любила. Сердца ваших Равных, как и ваши, разрываются от боли утраты. Но нужно помнить, что есть те, кто стремится разжечь вражду между нами. Слышатся голоса недовольных временной приостановкой работы парламентских наблюдателей. Я, как человек, который после печальной кончины моей тети вхож в парламент, уверяю вас, что ваши Равные всегда пекутся о ваших интересах. И так было всегда. В Кайнестоне я лично забочусь об улучшении условий пребывания нашего обслуживающего персонала, прощаю долги, дабы облегчить их жизнь.

Аби очень хотелось вызвать сотрудников службы безопасности, но не для того, чтобы они изолировали Собаку, а чтобы разогнали толпу и прервали эту речь. Аби не могла ее слушать. Она была уверена, что Дженнер не писал из этого ни слова. Вероятно, его отец или, возможно, Боуда Матраверс. Сквозила ее извращенная логика. Может быть, его мать использовала Дар, чтобы принудить его произнести эту речь.

«Он великолепен, – сказала стоявшая рядом с ней женщина своей подруге. – Жаль, что он того же возраста, что и мой сын. Остается только его усыновить». Женщина игриво рассмеялась, а Аби уткнулась в свой шарф. Неужели они не слышат, что он говорит?

– В ближайшие дни наша семья представит проект реформ, призванных улучшить жизнь в Великобритании для каждого человека. Нашей стране долгое время не хватало сильного руководства. Теперь в лице моего отца – в лице всех нас – у вас появились люди, которые…

И в этот момент над головами собравшихся зрителей появился предмет, похожий на футбольный мяч, невзрачный, неопределенного цвета. Аби наблюдала, как он приземлился с поразительной точностью в нескольких шагах перед Дженнером.

Кто-то в первых рядах закричал, и толпа отпрянула назад, расширяя свободное пространство вокруг Равных.

Предмет не был похож на бомбу, хотя Аби знала, что в современном мире бомба может выглядеть как угодно – почтовая посылка, кастрюля или сумка школьника. Предмет был круглым и какое-то время катился по мощеной улице.

Дженнер спокойно вытянул вперед руки, как он делал, когда успокаивал свою лошадь. Несколько человек пустились бежать. Аби знала, что и ей надо последовать их примеру, в первую очередь потому, что служба безопасности может оцепить район и начать допрашивать каждого задержанного. Но, как и людьми в толпе, ею овладело любопытство. Она хотела знать, что было у Собаки в сумке, а то, что этот предмет бросил Собака, она не сомневалась.

Дженнер подошел к предмету и присел на корточки, на его веснушчатом лице появилась гримаса, будто в нос ему ударил неприятный запах. Должно быть, тот запах Собаки, что не понравился Аби.

Одной рукой Дженнер взял сумку – предметом оказалась хлопчатобумажная сумка, – а другой полез внутрь. Аби видела, как он отпрянул, когда коснулся того, что в ней лежало. То, что он вытащил, произвело шокирующее впечатление.

Отрубленная человеческая голова, каштановые волосы, слипшиеся от крови, глаза вырваны, губы аккуратно отрезаны – голова ухмылялась своей ужасной судьбе. Благодаря микрофону потрясенная толпа услышала шепот Дженнера: «Кузен Рагнар…»

Охрана рванулась вперед и повела Дженнера, леди Талию и остальных Равных к их машинам, а Аби уже пробиралась сквозь толпу, пока не выставили оцепление. Она шла быстро, но старалась своей поспешностью не привлекать внимания. И, только свернув в переулок, пустилась со всех ног к Пикадилли, где легко было затеряться в толпе.

Аби трясло, ноги подкашивались, она опустилась на ступеньки у статуи Эроса. Вокруг мигали неоновые рекламные вывески, и у Аби рябило в глазах, а мысли в голове – одна страшнее другой – путались. Что же случилось в Часовне королевы?

Собака расправился еще с одним представителем Верней. Вершит личную вендетту. Но почему он бросил свой ужасный трофей к ногам Дженнера и его матери? Просто злобная провокация? Или знак того, что отныне семья Джардинов – его кровные враги?

И речь Дженнера. Это беспокоило Аби больше всего. Его речь была похожа на загадку, которую ей нужно разгадать, что в итоге не обещало ничего хорошего.

Аби купила кофе в одном из киосков на площади, чтобы взбодрить и активизировать работу мозга, и неуверенной походкой направилась к автобусной остановке.

Аби повернула ключ, толкнула дверь и услышала приглушенные голоса. Она замерла. Это мог быть кто угодно. Служба безопасности выследила ее и раскрыла этот адрес?

Но тут раздался знакомый голос: «Посмотрю, кто там». И в коридор высунулась голова Файерса. Он приглашающе махнул Аби рукой.

– Они приехали, – сообщил он, – друзья и соратники тех, кого Боуда арестовала в Боре. Всего взяли двенадцать человек. И эти ребята горят желанием их освободить, что весьма проблематично. Есть еще один сюрприз.

– Надеюсь, хороший, – пробормотала Аби. – Ты никогда не догадаешься, что произошло сегодня утром.

– Поминовение в Часовне, – сказал Файерс. – Ты там была? Голова Рагнара Вернея? Мне только что прислали уведомление из офиса Боуды.

– Да что голова! – поморщилась Аби. – Ты бы слышал речь Дженнера.

Она последовала за Файерсом в гостиную, где с полдесятка мужчин сидели и разговаривали. Они были разного возраста, хотя точно сказать, кому сколько, было трудно: суровые, огрубевшие от ветра и солнца лица, глубоко изрезанные морщинами.

Рени сидела на полу, скрестив ноги, прижавшись, как щенок, к ноге мужчины на диване – крепкого черного парня, чье лицо было розовым от ожога. Его рука поглаживала жесткие волосы девочки.

– Аби! – воскликнула Рени, махнув ей одной рукой, а другой обхватив ногу мужчины. Девочка выглядела так, будто не спала с тех пор, как Аби видела ее последний раз. Глаза у нее были красными и воспаленными. – Это мой дядя Уэсли, – пояснила Рени. – Брат моей мамы.

Это действительно хорошая новость. Только Аби своими дальнейшими расспросами все испортила.

– Твой брат Микки тоже был в Боре, не так ли? – спросила она.

Когда Рени уткнулась лицом в колено дяди, причина ее красных опухших глаз стала очевидной.

– В прошлом году один парень упал в резервуар для навозной жижи, – сказал Уэсли, гладя Рени по голове. – И Микки послали его вытащить. Никто из них не выбрался. Это ужасно, что я не имел возможности защитить ребенка родной сестры. Но теперь судьба вернула мне Рени. Обещаю, с этой драгоценной девочкой ничего не случится. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы не позволить Равным разрушить еще одну семью, как они разрушили мою и твою, Аби Хэдли. Рени мне все рассказала. Мы здесь, чтобы вернуть наших друзей. Но не только. Правление этих людей должно закончиться.

– Так что, думаю, пришло время рассказать вам, с чем нам придется иметь дело, – сказал Файерс, входя в комнату с чайником. Он поставил его и сложил руки, как доктор, готовящийся сообщить плохие новости. – Наследница Боуда и канцлер Джардин возрождают древнюю традицию. Арестованные в Боре будут казнены на первой Кровавой ярмарке, которая была позором нашего города два столетия назад.

Аби охватила ярость. Лорд Джардин намерен строить страну по образу и подобию своей грубой и жестокой натуры. Неужели Британия будет это терпеть?

И тут она вспомнила толпу, собравшуюся у Часовни. Вспомнила, как люди теснились и толкались, чтобы хоть глазком взглянуть на Семью основателей, с какой жадностью и доверчивой подобострастностью слушали отвратительно фальшивую речь Дженнера.

И Аби поняла, самым страшным было не то, что Джардин желал возродить Кровавые ярмарки. Пугало то, что людям могло это понравиться.