Текст книги "Иероним"

20

Двигаясь дикой кошкой, грациозно, тихо и очень быстро темнокожий пересек разделяющее нас пространство. Закат отразился кровавой полоской на широком лезвии, и сталь рассекла пустоту в том месте, где был я. В серых глазах моего визави мелькнуло удивление.

Поединок начинал мне нравиться. Давно не встречал хорошего противника.

Тенями на фоне алой полосы горизонта мы скользили по пыльной земле. Великан стал осторожнее. Цепкие глаза следили за каждым моим шагом, а я, слегка согнув ноги в коленях, спокойно двигался по полукругу. Воин яростно атаковал, но я мастерски уклонился, не обнажая меч. Танец схватки закружил нас, даря наслаждение. Огонь азарта разгорался в груди, выплескивая порции адреналина. Роган зарычал, наращивая темп. Мне начинало нравиться упорство и мастерство темнокожего воина.

Огромный, но в то же время невероятно пластичный и быстрый. Каждое движение – смертоносный бросок. Роган, промахиваясь, злился, распаляя в себе жажду крови, и, пытаясь вынудить меня достать меч, начал шипеть обидные слова. Услышав: «Трус!» – стерпеть не смог, ловко увернулся от свистящего лезвия и нанес сильный удар в солнечное сплетение. Могучее тело согнулось пополам.

Темнокожий на секунду замер, широко открытым ртом глотая воздух. Я молниеносно выхватил из ослабевших пальцев меч, скользнул в сторону и витой рукоятью ударил темнокожего в лоб. Тело грузно повалилось на землю. Дорожная пыль мягко приняла его, окутав сероватым облаком мускулистую фигуру. Приставив блестящее лезвие к горлу поверженного противника, я прошипел:

– Ты настоящий воин и держишь слово. Жаль, ум не такой острый, как язык. Дарю тебе жизнь и свободу.

Роган тяжело дышал, приходя в себя. Пыль оседала, оставляя грязные разводы на вспотевшем лице. Я подобрал ножны, благодарно принявшие меч, и привязал к седлу гуляющего рядом скакуна. Дикарь сидел в пыли и нелепо мотал головой, возвращая сознание. Закат тоненькой ленточкой алел на горизонте. Я вскочил в седло и, взяв под уздцы вторую лошадь, поскакал догонять далеко ушедший караван. Встречный ветер, неся прохладу, развевал полы кожаного плаща. Верный АКМ на спине монотонно позвякивал по доспеху, выбивая такт. Вереница повозок и всадников приближалась. Вечер отступал под неумолимым натиском темной ночи, приносящей на крыльях весенний холод. Тяжелые тучи заволакивали небо.

Поравнявшись с воинами, я приструнил лошадь, заставляя перейти на шаг. Трувор лишь посмотрел вопросительно, когда я протянул ему поводья скакуна Рогана, и, ни о чем не спрашивая, ловко подхватил и на ходу привязал к одной из телег.

– Ваша светлость, вас что-то встревожило, если мы выехали в ночь? Не лучше было переночевать в тепле, на постоялом дворе? – спросил Тюрик.

– Не знаю. Но если опасения подтвердятся, то лучше принять бой на открытом пространстве, чем в тесном помещении. Слишком уж торговец заинтересовался перстнем. Все видели, сколько потрачено денег и какой богатый товар увозим мелким отрядом. Если все как думаю, то на нас обязательно должны напасть или, по крайней мере, проследить, куда едем. Так что нужно быть готовыми к внезапным проблемам.

– Будем готовы, ваша светлость, поверьте, никто не хочет возвращаться в рабство.

– Мой лорд, пора подбирать место для стоянки. Или мы будем ехать всю ночь? – спросил Трувор, подъезжая поближе.

– Ты прав, поравняемся с тем леском, ищи подходящую поляну и расставь телеги полукругом, – ответил я.

Караван, скрипя нагруженными подводами, поравнялся с полоской леса. Выбрав подходящую полянку возле журчащего ручья, мы расположились на ночлег. Телеги поставили в круг, чтобы в случае чего было проще обороняться. Я приказал Трувору взять нескольких воинов, зарядить самострелы и уложить под подводами. Тюрик и остальные расседлывали коней. В центре установили шатер, но спать в нем никто не собирался. По моему распоряжению места для сна были отведены рядом с гружеными подводами.

Лагерь плотно накрыла непроглядная весенняя ночь. Костер жадно поглощал сухие ветки, отвоевывая пляшущим светом небольшое пространство в центре лагеря, пуская блики на суетящихся людей. Пламя лизало подвешенный на треноге казан с закипающей похлебкой, пахнущей специями. Воины споро заготавливали дрова на ночь. Адольф слез с телеги и, распушив рыжую шерсть, царственно подошел поближе к костру – видать, слегка замерз.

Наконец кони были напоены и стреножены, дрова заготовлены. Редкие звезды подмигивали сквозь отяжелевшее тучами небо. Белый дым вперемешку с вкусно пахнущим паром похлебки застилал пространство. Трувор быстро назначил и распределил воинов. Караул выставлен, остальные принялись есть. Постелив возле костра войлок и поев горячей острой похлебки, мы с Адольфом принялись мысленно разговаривать. Снимать доспехи не я собирался, висящий под плащом автомат дарил приятное чувство превосходства и защищенности. Не хотелось бы, чтобы он понадобился.

– Ваша армия растет, скоро можно отправляться в путь, – мысленно произнес вампал.

– Да, отряд увеличился. Прибудем в лагерь – дам пару дней на подготовку и отправимся. Посмотрим, как нас примут во владениях.

– Судя по тому, что никто из прежних герцогов так и не добрался живым до Орлиного гнезда, путь будет не из легких. – Адольф зевнул, и костер весело колыхнулся в желтом море глаз.

– Слишком много врагов, и главное – не знаем сколько. На базаре один из торговцев увидел перстень и явно заинтересовался.

– Значит, скоро кому надо будут знать: появился человек с перстнем герцога Сапсанского, ведь герб всем хорошо известен.

– Я и думаю, на нас обязательно нападут или хотя бы отправят шпиона следить.

– Значит, ночь принесет сюрпризы. Я так понял, ваша светлость собирается поохотиться?

– Да, Адольф. Настанет полночь, немного прогуляюсь в сторону рынка. Пойдешь или останешься валяться возле костра?

– Боюсь, что прогулка не понадобится. Чувствую, кто-то приближается.

– Далеко? Сколько?

– Он один, и ты его знаешь – тот чернокожий. И пахнет свежей кровью, – ответил Адольф.

Я встал с войлока, но предупредить часовых не успел – из темноты на освещенный костром круг бесшумно вышел Роган. Воины встрепенулись и, подскочив, схватились за оружие. Темнокожий гигант, проигнорировав блестящую сталь, направился ко мне.

– Не трогать! – успел я сказать, видя, как нацелили арбалеты Трувор и Тюрик.

Роган огромной ладонью держал за волосы болтающуюся авоськой человеческую голову. Вместо шеи – обрубок с капающей не успевшей свернуться кровью. Отблески костра весело играли на мощной фигуре гиганта. Подойдя ближе и остановившись в нескольких шагах от меня, Роган опустился на одно колено и бросил мне под ноги свой трофей. Голова гулко ударилась о землю и, немного прокатившись, замерла у носка сапога. Переборов отвращение, я, легонько толкнув ногой, перевернул обрубок. Безжизненное лицо, перекошенное ужасом, уставилось стеклянными глазами. В пыльной кровавой маске смерти легко узнавался один из помощников работорговца.

– Роган приносит в дар сахибу голову врага, шпионившего за караваном, и просит великой милости служить ему, – прошипел чернокожий, твердо глядя мне в глаза.

Я немного растерялся, но из ступора меня вывел прозвучавший в голове голос вампала:

– Что застыл, принимай подарок!

Борясь с отвращением, я наклонился, поднял за волосы отрезанную голову и, к удивлению ничего не понимающих воинов, прошипел на языке чернокожего:

– Я, сахиб, сэр Александр, герцог Сапсанский, принимаю подарок, достойный настоящего воина пустыни, и беру сказанные слова назад.

Гигант упал на колени и быстро подполз. Я ничего не успел сделать, как он обнял мои сапоги руками:

– Роган, сын пустыни, просит великого сахиба принять на службу и клянется честью рода служить сахибу, покуда в жилах течет хоть капля гордой крови детей пустыни.

– Я принимаю клятву и счастлив, что мне будет служить воин пустыни. – Придерживая за плечи, я поднял гиганта с колен и, повернув его лицом к воинам, потряс в воздухе отрубленной головой помощника работорговца. – Воины, Роган, воин пустыни, – равный среди равных! Будет вместе с вами служить! Прошу принять как достойного! – И повторил на шипящем языке.

Первым подошел Тюрик и похлопал гиганта по плечу. Его примеру последовали остальные. Отдав отрубленную голову одному из воинов, я прошипел:

– Роган, тебе нужно одеться подобающе воину сахиба.

Темнокожий утвердительно кивнул.

– Трувор, переодень, подбери оружие и коня! Как закончишь – всем вина! Отметим пополнение!

Люди радостно зашумели. Ничего не понимающего и стесняющегося гиганта повели переодеваться и вооружать, перед костром открывалось и лилось в кубки остро пахнущее вино. Огонь празднично плясал, отражаясь в желтых глазах вампала. Позволив отметить пополнение отряда, я быстро прекратил не успевшую набрать обороты пьянку.

Завтра рано отправляться в дорогу. Ночь только началась и может принести массу сюрпризов.

Тяжелые тучи громоздко заволокли небо, спрятав звезды. Кони мирно всхрапывали, хрустя свежим сеном. Трещал неугомонный костер, салютуя искорками. Рыжий, привалившись ко мне под бок, мерно сопел. Плотно завернувшись в плащ, я с наслаждением вытянул уставшие ноги и уснул.

Ночь прошла спокойно, и солнце, выглянув из-за горизонта, разбудило меня назойливыми лучами. Бодрящий утренний холод пробрался под плащ и щекотал бок. Роса посеребрила изумрудную траву. Кони, переступая с ноги на ногу, нетерпеливо фыркали. Дымящиеся кучки навоза распространяли специфический запах. Проснувшийся костер попыхивал покрасневшими углями, вяло облизывая сухие ветки. Едкий дым раздражал глаза.

Поваляться и понежиться невозможно.

Решительно встал и принялся разминать затекшие члены. Адольф, зевнув и потянувшись, перебрался в телегу. Быстро позавтракав и оседлав коней, мы двинулись в путь.

Роган, переодетый, вооруженный копьем и щитом, старался держаться рядом со мной. Солнце пронзительно-ярким диском зависло над горизонтом, окрашивая в рубиновый цвет. Лошади, пытаясь разогреться, норовили пойти в галоп. Влажная дорожная пыль липко наматывалась на скрипящие колеса. Трувор и Тюрик следовали впереди, остальные воины, охраняя обоз, ехали по бокам. Солнце согревало землю, разгоняя обрывки легкого тумана. Караван гигантской гусеницей продвигался по широкому полю, держась поближе к сени леса.

Неспешным шагом ближе к вечеру мы добрались до сгоревшей деревни. До лагеря было рукой подать. Трувор и Тюрик принялись рассказывать остальным воинам о своем освобождении, те изредка бросали в мою сторону ненавязчивые удивленные взгляды. Роган, который не понимал ни слова, смотрел прямо перед собой, всем своим видом выражая презрение к любому врагу, который может встретиться на пути. Я же размышлял о дальнейших действиях.

Путь предстоял не близкий и не самый легкий. Хоть отряд и увеличился, впитав опытных воинов, но для успешного достижения цели этого мало.

Не давала мне покоя и отрубленная голова шпиона, принесенная воином пустыни мне в дар. Я решил не рисковать и не показывать дорогу к лагерю – переночуем еще одну ночь в поле, дадим противникам хороший шанс напасть на маленький отряд. В надежде на то, что им непременно воспользуются, я подал команду на привал.

Остановиться решил на успевшей зазеленеть полянке рядом с протекающим горным ручейком – о конях тоже стоило подумать. Услышав команду, Трувор посмотрел непонимающе, но быстро организовал людей на расстановку телег в круг, зарядку самострелов, разведение костра и прочие работы, необходимые для комфортного ночлега.

Определенно есть прелести в абсолютной власти и беспрекословном повиновении.

Адольф, спрыгнув с повозки, направился в мою сторону. За последнее время зверь сильно подрос и теперь был крупнее всех раньше виденных мною собак. Рыжая шерсть придавала объем и без того широкому силуэту вампала. Неспешно прошествовав через суетящийся лагерь, вампал сел рядом со мной, подставив лохматую голову под руку. Я скорее автоматически, чем из желания, принялся почесывать вампала, явственно ощущая пальцами окрепшие под шерстью рожки.

– Ну что, лентяй, не чувствуешь, следит кто за нами или нет? – мысленно спросил разнеженного зверя.

– Нет, не следят. Можно спокойно ехать в лагерь.

– Вот отдохнем, выспимся и прямо ночью тронемся в путь. Если кто-то и следит, то будет удивлен, не обнаружив нас поутру.

– Ваша светлость всегда все знает, не то что остальные. – В голосе Адольфа послышались ехидные нотки.

Я больно схватил гада за ухо и прошептал:

– Кажется, не хочешь вернуться в мой мир? Тебя, смотрю, и здесь все устраивает?

– Конечно. Кормят хорошо, хозяин – целый герцог со своими владениями, а там мы неизвестно кто, – ответил рыжий, сделав безрезультатную попытку вырвать из плена ухо.

– Ты мне должен помогать, а ты постоянно валяешься, ничего не делая, скоро растолстеешь, – сильнее сжимая волосатый хрящ, сказал я.

– А ты тоже несколько дней не делал като, а сам обещал, – метко заметил пушистый, и, не найдя аргумент, я выпустил настрадавшееся ухо.

– Ты прав, слово нужно держать.

Я направился в сторону ручья, подальше от чужих глаз. За мной тенью двинулся Роган.

– Останься, я скоро вернусь, – прошипел я темнокожему.

– Я дал слово служить сахибу и не выпускать его из виду, – возразил пустынник.

А правда, что такого секретного в като? И так почти все воины видели мои занятия!

Темнокожий тенью следовал за мной. Адольф же, освободившись от захвата и так ловко пристыдив меня, переместился к костру, выполняя первую заповедь солдата – «подальше от начальства, поближе к кухне».

Выбрав полянку около ручья, я сел лицом к краснеющему закату. Приятная прохлада коснулась лица, шум текущей воды расслаблял. Запах свежести и чистоты заполнил окружающее пространство. Мир перестал для меня существовать. Плавность движений погружала в воспоминания о пещере тельхинов. Увидел прекрасную фигуру Кер и с ней погрузился в волшебный, быстрый и опасный танец смерти. Воображение красочно рисовало приятные изгибы стройного тела, подчеркивая прелести. Серебряная маска блестела, приобретая жуткую красоту. Сердце ритмично стучало, аккомпанируя движениям и выпадам.

Закончив като и восстанавливая дыхание, я с сожалением наблюдал, как тают контуры обворожительной фигуры учителя и проступают реалии звездной горной ночи. В руках вибрировали волшебные кинжалы, на темной синеве стали зловеще отражался отблеск звезд. Быстрым движением вернув оружие в эбонитовые ножны за спиной и глубоко вздохнув, я повернулся к лагерю и заметил стоящего на коленях Рогана. Темная фигура почти сливалась с опустившимися сумерками. Руки сложены в жесте молящегося человека, глаза расширены то ли от удивления, то ли от страха, а губы монотонно повторяют:

– Кхара… Кхарак… Кхара… Кхарак… Кхара…

– Роган! С тобой все нормально?! – окликнул я.

Встрепенувшись, гигант взглянул на меня и в следующее мгновение распластался по земле, бормоча:

– Кхара сахиб, Кхара сахиб, Кхара…

Подойдя поближе и взяв за плечи, я поднял гиганта с колен. Роган смотрел на меня полными безумия серыми глазами и твердил:

– Кхара пришел… сахиб Кхара…

– Кто такой Кхара? Роган! Кто такой Кхара? – Я хорошенько тряхнул его, пытаясь вывести из религиозного транса, и, как ни странно, получилось.

– Роган готов умереть за тебя, Кхара сахиб! Есть пророчество, и ты вернулся в наш мир к своему народу! Я Роган, воин пустыни, сын непобедимого Горана, буду рад служить самому Кхара! – прошипел пустынник, и в его глазах вспыхнули искры фанатизма.

– Ладно, поговорим позже. – Я похлопал гиганта по плечу и пошел на пламя костра и запах варившейся похлебки.

Молодая трава мягко стелилась под ногами. Гордый воин пустыни бесшумной тенью шел рядом. Мой отряд, поставив повозки в круг, готовился к ночлегу. Похлебка, судя по запаху, почти приготовленная, заставляла трепетать ноздри и раззадоривала нагулянный за день аппетит. Похрапывающие кони, привязанные к телегам, засовывали любопытные морды под накрытый тканью и увязанный груз, выщипывая сухую подстилку сена. На расстеленном возле костра войлоке сидели в окружении нескольких воинов Трувор и Тюрик. Заметив меня, Трувор вскочил и доложил:

– Ваша светлость, все готово, ждем вас.

– Отлично, теперь можно поесть! Отдыхать будем недолго, караван тронется потемну.

– Будет сделано, – согласно кивнули воины, и Тюрик принялся раскладывать по мискам горячую снедь.

Хитрющий Адольф был тут как тут и, получив свою порцию, принялся лакать похлебку. Первая ложка сильно обожгла мне горло. Я удивленно уставился на спокойно поглощавшего дымящуюся пищу вампала. Как не обжигается?

Окончив трапезу, мы выставили караул, и лагерь погрузился в сон. Мне же, как назло, отдых не давался. Червь сомнения, объединившись с непониманием, грыз душу. Зачем все это надо? Жил себе спокойно в своем мире, строил планы, мечтал, стремился к успеху, делал карьеру… А сейчас? Больше всего не мог понять – почему это произошло именно со мной?

Ворочаться с боку на бок надоело, и я встал. Воины, закутавшись в плащи, спали вповалку. Свет костра отгонял мрак. Душно. Хотелось уединения, пробирающего до костей холода… хотелось почувствовать себя живым… нужным… Тоска. Немного прогулявшись, я уселся под раскидистым деревом, прислонившись к шершавой коре. Над головой сонно шумела листва.

Отсутствие цели в жизни порождает апатию. Кто я в своем мире? Винтик в огромном механизме государства, но зато окруженный заботой, социальными благами, а самое главное – имеющий предназначение и цель. Пусть я и не понимаю все величие и оправданность той войны, в которой участвовал на территории чужой республики, но меня не мучили сомнения. Долг – вот и все. Мозг отдыхал в счастливом неведении, совесть дремала, и количество убитых врагов меня не беспокоило… все оправдывал долг перед страной. А сейчас? За короткое время нахождения здесь я по колено в крови – и убивал не из автомата, на расстоянии, а в самом что ни на есть ближнем бою, ощущая запах крови и уходящее из тела врага тепло. Но больше всего мучило не это, а осознание того, что не было цели, способной оправдать поступки. Я просто хочу выжить. Достойная ли это цена моей жизни? Не дорого ли? Зачем все эти люди? Почему я должен о них заботиться? Да еще желание вернуться в родной мир уменьшается с каждым днем. Там я кто? Простой лейтенант, каких тысячи… а здесь пусть и мифический, но все же герцог, аристократ, облеченный реальной властью. Там цивилизация. Ванна, телевизор, компьютер, социальная защищенность, оплачиваемый отпуск и пенсия… А здесь? Постоянная борьба за жизнь и отсутствие цели.

Витая в раздумьях, я не заметил приблизившегося вампала. Адольф, глубоким вздохом оповестив о присутствии, бесцеремонно уселся рядом, положив тяжеленную голову мне на колени.

– Странные вы, люди… все вам неймется… – прозвучало в голове.

– Вот только курса терапии еще не хватало… И кто проводить будет? Говорящая собака! Помолчи, а? Я и так еле свыкся…

– Не собака, а вампал! – строго поправил меня Адольф. – И все равно я не понимаю: что тебе не нравится? Почему вы, люди, обвешаетесь всякими ненужными переживаниями, вопросами, проблемами и из-за этой шелухи не видите главного, вечного?

– И что же главное? Я вот даже сейчас глубоко сомневаюсь в реальности происходящего. Может, это всего лишь бред воспаленного мозга?

Рыжий незамедлительно цапнул мою руку, заставив меня вскрикнуть.

– Ну как, реально? – ухмыльнулась усатая морда.

– Вполне, – буркнул я, растирая конечность. – Так что же главное?

– Для вас главное – скоротечность времени. На фоне Вселенной живете меньше секунды, и нет чтобы с пользой прожить отведенное время, вы вооружились ненужными науками, пытаясь постичь и объяснить окружающий мир и начисто забыв о своей частичке света мироздания.

– И откуда у тебя такие глубокие познания о нас?

– Неважно, перестань сомневаться и верь. Зачем ставить цель, особенно далекую и пока не выполнимую? Давай сначала доберемся до владений, а там решим, что делать дальше.

– Наверное, ты прав. Слишком много сомнений.

– Конечно, прав, я же друг! Все предначертано… и даже этот разговор. Важно одно – путь будет длинный и не самый легкий. Чем раньше ты отбросишь сомнения и избавишься от ненужных и, поверь, ошибочных знаний, тем быстрее сможешь развить свою частичку вечного света – душу, как вы ее называете, – закончил проповедь рыжий, встал и растворился во мраке ночи.

Посидев еще немного под деревом и подумав о сказанном Адольфом, я присоединился к спящим воинам. Кожаный плащ плотно отгородил меня от холодного враждебного мира, и пришел короткий сон.

Ночь не принесла сюрпризов. Не успел я заснуть, как был разбужен.

По темному лагерю осторожно передвигались воины, запрягая лошадей. Притушенный костер вяло освещал пространство, застилая поляну едким дымом. Проказницы звезды подмигивали с черного покрывала неба. Я встал и начал собираться в дорогу, первым делом толкнув в бок рыжего соню. Желтые глаза недовольно блеснули, и пушистый ком, зевнув красной пастью, перебрался в ближайшую телегу. Кони фыркали, раздосадованные ранним подъемом.

Не погасив костра и стараясь сильно не шуметь, двинулись в путь. Нас выдавал лишь предательский скрип колес. Согнанный мною с телеги Адольф резво бежал впереди, показывая дорогу. За ним цепочкой следовали воины, держа под уздцы лошадей. Ночь надежно скрыла караван от посторонних глаз, а когда мы углубились в лес, Трувор назначил несколько человек, и те, нарезав веток, принялись заметать следы.

Утром, едва яркий мяч солнца выглянул из-за горного хребта, окрасив густую растительность в красный цвет, мы подъехали к базовому лагерю моего маленького войска. Я ощутил гордость – никто не спал, и нас заметили издалека. Значит, в отсутствие лорда жизнь не замерла, службу несли исправно, мои распоряжения выполнялись. Дисциплина и порядок – основа хорошего войска.

На поляне перед шатром меня встречали Эльза и Эрик, одетые, как подобает воинам, в полный доспех.