Текст книги "Арийский миф в современном мире"

Народная археология и эзотерика

«Арийский арктический миф» побуждает некоторых из своих фанатиков к совсем уж экстравагантным действиям. Во второй половине 1997 г. в средствах массовой информации прозвучали сообщения о научной экспедиции «Гиперборея-97», отправившейся на Кольский полуостров с целью проверки гипотезы о «древнейшей цивилизации белых людей» (Атланты 1997; Кузнецова 1997; Найдена 1997). Одной из первых о поразительных «открытиях» этой экспедиции и «достижениях» ее руководителя заговорила официозная «Российская газета» (Громов 1996; Валентинов 1998). Журнал «Наука и религия» первым начал публиковать развернутые сообщения об этих открытиях: якобы в августе 1997 г. членам экспедиции удалось обнаружить огромную высеченную в скале фигуру человека с распростертыми руками, циклопические руины древней обсерватории и даже лозу дикого винограда. Гиперборея найдена! – заявил журнал. Тем самым, «история России отодвигается на тысячелетия в глубь времен» (Демин 1997в; 1997 г: 481–489. См. также: Лазарев 1997; Асов 1998а).

Затем последовали сенсационные сообщения о находке неких «древних знаков, похожих на письмо друидов», или «рун» (Лазарев 1997; 1998а; 1998в; 2000), о некой древнейшей «огамической письменности» (Лазарев 1998б; Демин 2000б: 48–49; Демин, Лазарев, Слатин 2004: 157–167; Лазарев 2009: 125–127)257257
  На самом деле кельтское оамическое письмо существовало в IV–VII вв. н. э. в узком географическом ареале, покрывавшем часть нынешней Великобритании и Ирландии, и нигде больше не встречалось (Фридрих 1979: 143).


[Закрыть], о том, что древние обитатели Севера имели механизмы для полетов по воздуху и даже что в ту эпоху уже имелось… мощное оружие уничтожения (Валентинов 1998). «Открытия» продолжились в июле 1998 г., когда экспедиция ухитрилась обнаружить не только «древнейшее матриархальное святилище», новые «рунические письмена» и другие «загадочные знаки», но также «подземную базу инопланетян» и «места посадок двух НЛО» (Демин 1999б: 145–147, 153–167, 264, 273, 464–467). А в одной из газет, издаваемых экологами, сообщалось, что экспедиции удалось обнаружить «этрусский якорь» (Бурлешин 2001). Основой этому послужили рассуждения руководителя экспедиции о якобы выложенных на дне озера циклопических изображениях треугольников, в которых он, правда, увидел не «этрусские», а «шумерские» знаки (Демин 1999б: 468–470).

Все эти фантазии имеют один источник – сообщения доктора философских наук В. Н. Демина, которого пример Аркаима вдохновил на поиски «гиперборейской цивилизации» (Демин 2000а). После посещения Аркаима он и сам организовал и возглавил вышеназванную экспедицию (Демин 1997д; 1997 г: 481–489), которая провела на Кольском полуострове пять сезонов (1997–2001 гг.). Вместе с тем, кроме эмоциональных высказываний, приправленных эзотерикой, ни Демин, ни его поклонники так и не смогли опубликовать ни одного фактического подтверждения всех этих предположений – нет ни профессионально сделанных рисунков, ни обоснований хронологии, ни культурных привязок. Никаких раскопок они не проводили. Единичные фотографии, сделанные участниками экспедиции (Демин 1997д, рис. 14, 15; 1999б; Лазарев 1997), демонстрируют нечто вроде каменной террасы, идущей вдоль естественной линии холма, скалу клиновидной формы, другие естественные геологические образования. Лишь человеку с очень большой фантазией это может показаться «культурным очагом», «древней обсерваторией» и «священным колодцем» (Демин 1997д: 52–55; 1997 г: 485–486; Лазарев 1997). На самом же деле гигантская фигура, которую «исследователи» усмотрели на отвесных скалах (Демин 1997д, рис. 14; 1997 г, рис. 1; 1999б, рис. 22), безусловно, является естественным образованием (Кочемасов 1998)258258
  Сегодня это признает и Е. Лазарев, называя такие фигуры «геоглифами» (Лазарев 2009: 6–7, 159).


[Закрыть].

Ничего членораздельного не добавил к этому и «археолог», участвующий в новых «изысканиях» Демина в июле 1998 г. (Лазарев 1998а). «Пирамида», обнаружением которой так гордился Демин, безусловно, является геологическим объектом, к которому не прикасалась рука человека, и Демин сам это признавал (Демин 1999б: 143, 168). Непременный участник всех его экспедиций, журналист Е. С. Лазарев259259
  Лазарев вначале работал в журнале «Наука и религия», затем стал редактором в издательстве «Вече».


[Закрыть], описывая «циклопическую крепость», «молитвенный столб» и «священные места», постоянно делал оговорки о том, что речь шла об объектах естественного происхождения (Лазарев 1998б; 1999а; 1999б), а сегодня он уже прямо пишет о «ландшафтных святилищах» (Лазарев 2009). «Насечки» на скалах, которые он вдохновенно рекламировал как «алфавитные знаки» древнейшей палеолитической письменности (Лазарев 1998б), оказываются искусственными пропилами, оставленными геологами, хотя он и ныне категорически отказывается это признавать. Не случайно энтузиасты Гипербореи не потрудились ознакомиться с особенностями интенсивных геологических работ, проводившихся в регионе с 1930-х гг. (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 143, 161–167; Лазарев 2009: 125–126).

Показательно, что, рассказывая о новых «открытиях», Демин уже не вспоминал о «лозе дикого винограда». Зато он взахлеб расписывал новую фигуру, якобы выложенную из каменных глыб на дне Сейдозера. Толково объяснить происхождение этого «сооружения» Демин не мог, и поэтому на помощь ему приходили небылицы об искусственном затоплении, о тайнах, скрывающихся в глубинах озера, включая и некое таинственное существо, якобы обитающее в нем. Мало того, в фантазиях Демина шумеры оказывались тождественными не то предкам саамов, не то индоариям, а окружающий природный ландшафт якобы служил незыблемой основой «матриархальной сущности гиперборейских памятников» (Демин 1999б: 43–49, 467–470).

Короче говоря, здесь мы имеем дело с очередной мистификацией, которыми так богато наше время (Первушин 2003: 360–364; Шнирельман 2004: 207–210). Полностью игнорируя то, что сделали до него на Севере поколения профессиональных археологов, Демин изображал себя первооткрывателем и призывал к сотрудничеству специалистов – археологов, этнографов, лингвистов и пр. (Демин 1999а: 55). На практике ему это было не нужно, ибо в противном случае все его «открытия» лопнули бы как мыльный пузырь. Поэтому, когда на его просьбу о поддержке Институт археологии РАН предложил дать ему в помощь профессионалов-археологов, Демин наотрез от этого отказался. Опираться на энтузиастов-любителей ему оказалось сподручнее, и в его экспедиции участвовало целое созвездие уфологов, экстрасенсов и эзотериков (более 100 человек!), ухитрившихся «обнаружить» место посадки НЛО, базу инопланетян и даже «снежного человека». Специалистов, уличивших Демина в том, что он и его сотоварищи приняли за остатки древней цивилизации недавние следы обычной геологической деятельности, он обиженно обвинил в фальсификации и «непонимании сути вопроса о матриархате» (Демин 1999б: 167–169)260260
  Гарвардский археолог С. Уильямс приводит другой пример подобного «открытия», сделанного когда-то в городке Лоуэлл недалеко от Бостона. Там местный учитель обнаружил причудливо расположенные камни и объявил их «мини-Стоунхенджем». Местное телевидение сделало даже фильм об этом. Однако выяснилось, что речь идет об остатках туберкулезного санатория, разрушенного в 1930-х гг. (Williams 1991: 27)


[Закрыть]. Правда, под давлением критиков он, похоже, готов был признать, что обнаруженная им «пирамида» имеет естественное происхождение, равно как и «святилище Великой Богини», найденное Лазаревым (Демин 1999б: 168, 273). А в своей последней книге, отмечая, что итоги многолетних работ экспедиции «Гиперборея» не осмыслены и не обработаны, они с Лазаревым признали, что многие из встреченных объектов были «ландшафтными святилищами», то есть имели естественное происхождение. Жаль только, что никаких доказательств того, что в этих местах действительно производились священные обряды, авторы так и не привели (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 143, 146, 168–174).

Все это не случайно. Ведь возглавлявший экспедицию Демин никогда не имел дела с археологией. До начала 1990-х гг. он занимался атеистическим воспитанием студентов и борьбой с буржуазной философией. Между делом он увлекался поисками «снежного человека» и пописывал научно-фантастические рассказы261261
  Правда, некоторые журналисты спешили выдать его за историка. См., напр.: (Громов 1996).


[Закрыть]. После распада СССР он резко переориентировался и начал пропагандировать совсем другое – идеи русского космизма и эзотерики. Не чужды ему оказались и современные эзотерические и неоязыческие мифы о древних славянах и «северной гиперборейской цивилизации» (см., напр.: Демин 1996а; 1996б; 1997а; 1997б; Громов 1996).

Во второй половине 1990-х – начале 2000-х гг. Демин публиковал обо всем этом книгу за книгой, где, по-своему интерпретируя русский фольклор и фольклор других народов как аутентичный исторический источник (мысль о том, что фольклор может содержать фантастические представления, далекие от исторической реальности, автор с порога отметал), убеждал читателя в реальном существовании древнейшей в мире цивилизации, Северной Гипербореи, прародины человечества, к которой якобы и уходят корни любого фольклора. Он утверждал, что ее создатели знали летательные аппараты и умели летать по воздуху (Демин 1997 г: 14–21; 1999б; 2000б; 2001; 2003б: 340–342; Демин, Лазарев, Слатин 2004: 191, 224–341).

Фактически Демин лишь повторял давно высмеянного одиозного индийского журналиста-ревизиониста П. Н. Оака и его последователей, всерьез доказывавших, что летающие колесницы и огненные стрелы, упоминавшиеся в индийском героическом эпосе Махабхарата, свидетельствовали о том, что древняя цивилизация обладала летательными аппаратами и ядерным оружием (об этом см.: Ванина 2004: 151, 158; 2014: 230–232). Между тем эти вымыслы иной раз соблазняют российских тележурналистов и используются ими для привлечения зрителя и повышения собственного рейтинга. Так, 3 мая 2009 г. по ТВ-3 в очередном репортаже в рамках программы «В центре событий» журналист Александр Огородников снова потчевал зрителей сенсационным сообщением о том, что будто бы хараппская цивилизация погибла в результате ядерной войны, о чем якобы повествовала Махабхарата. Все это подавалось как раскрытие некоего заговора «официальных ученых», будто бы скрывающих историческую правду от народа. В последние годы этой темой увлекается РЕН-ТВ, поглощенное «тайнами истории» и конспирологией.

Подобно многим русским неоязычникам и эзотерикам, Демин проявлял нездоровый интерес к свастике, видя в ней не только древнейший символ Севера, но и доказательство «общего полярного происхождения народов мира» (Демин 2000б: 412). Примечательно, что в своих северных «исследованиях» он опирался на поддержку Госкомсевера и Администрации Мурманской области. Кроме того, его фантазии о «Туле-Гиперборее» увлекли писателей-почвенников и публиковались на страницах подконтрольной тем «Литературной России» (Демин 2000в).

При этом, как всякий дилетант, не обладая даже элементарными знаниями о сравнительно-историческом языкознании, Демин объявлял себя «великим лингвистом» и смело приступал к поискам «праязыка человечества» (Валентинов 1998). А не имея никакого понятия об археологии и древней истории, он брался судить о древних переселениях хорошо известных историкам народов и рисовал фантастическую картину, кардинально расходящуюся со всеми научными данными, но зато полностью увязывающуюся с уже известными нам «патриотическими» построениями авторов-эзотериков (см., напр.: Громов 1996). И не случайно он занялся поисками «гиперборейской культуры, той священной для всех нас изначальной традиции, о которой ведали и русские отшельники, и мудрецы древнего Тибета» (Атланты 1997). Доказательства этому он искал не в научной литературе, а в «альтернативной науке», создаваемой такими же, как он, дилетантами (ср.: Демин 1997 г: 58, прим. на с. 541, также с. 275), или у романтически настроенных писателей XIX в., чьи труды безнадежно устарели (см., напр.: Демин 1997 г: 122–123, 163, 182 и др.).

Например, он всячески превозносил уже известного нам Ж. – С. Байи, выдвинувшего гипотезу о Полярной прародине мировой цивилизации (Байи 2003). Однако если Байи рассуждал об этом в тот период, когда историческая наука еще только вставала на ноги, историческая лингвистика делала свои первые шаги, а археологии и вовсе не существовало, то Демин подхватил его идеи тогда, когда наука уже дала ответы на многие из вопросов, поставленных Байи, причем ответы эти существенно отличались от наивных рассуждений французского астронома. Тем не менее Демин не только поспособствовал переводу и публикации его «писем об Атлантиде» в России, но и доказывал «актуальность» его взглядов сегодня (Атлантида и Гиперборея 2003). Мнения А. Асова и Н. Р. Гусевой, никак не зарекомендовавших себя на ниве археологии, фольклористики или исторической лингвистики, также оказывались для Демина не в пример более авторитетными, чем суждения профессиональных археологов, лингвистов, фольклористов и историков древности (Демин 1999б: 41). Он не брезговал и поддельной «Влесовой книгой», откуда тоже черпал свои аргументы (Демин 1997 г: 387, 452; Демин, Лазарев, Слатин 2004: 343–400, 500).

И все это потому, что, по мнению Демина и его единомышленников, идея Гипербореи создавала России «фундамент для стратегии лидерства» (Атлантида и Гиперборея 2003: 20; Демин, Лазарев, Слатин 2004: 38). Ему хотелось всячески повысить престиж России, и под конец жизни он объявил Гиперборею «российской протоцивилизацией», основой которой была «духовность»: якобы именно на территории России находилась прародина всего человечества, где некогда жил «пранарод», говоривший на едином праязыке (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 38–41, 227). Заслугой своей экспедиции он считал тот факт, что «нам удалось связать понятие северной цивилизации, прежде всего, с Россией» (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 497). Гиперборея служила Демину и неким моральным идеалом. Он доказывал, что при «изобилии продуктов» там отсутствовало воровство и господствовали свобода и честность, что, как он утверждал, в виде «национальной души» досталось в наследство русским крестьянам и другим группам, издавна обитавшим на Севере (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 153–154, 188). Однако в терминологическом словаре, приложенном к его последней книге, единственной упомянутой там языковой семьей была индоевропейская; ни о каких других семьях авторы даже не вспоминали. И это красноречиво говорит о том, что они на самом деле вкладывали в понятие «гиперборейской цивилизации» и какой хотели видеть Россию.

В то же время отсутствие признания со стороны специалистов Демина явно беспокоило. Похоже, он находил больше понимания у геологов, геофизиков и астрономов, чем у археологов, этнографов или фольклористов. Однако он упорно стоял на своем и с необычайной легкостью отметал концепции специалистов, голословно упрекая их в «наивности» или «предвзятости» (Демин, Лазарев, Слатин 2004). Так он, например, поступал с наследием Н. Н. Гуриной, одной из лучших знатоков северной археологии (Демин 1997 г: 189). А между тем, в отличие от него, она более двадцати лет занималась археологическими исследованиями на Кольском полуострове, проследив эволюцию местной культуры в течение тысячелетий, начиная с эпохи мезолита. В предшествующую ледниковую эпоху никаких людей на Кольском полуострове археологи не обнаруживали (Гурина 1997). Полностью игнорируя выдвигавшиеся специалистами гипотезы о происхождении и назначении северных лабиринтов (Гурина 1948; 1991; Буров 2001; Куратов 1988; 2008)262262
  Сегодня установлено, что лабиринты создавались в 2 – 1-м тыс. до н. э. и были связаны с протосаамской культурой.


[Закрыть], Демин приписывал им весьма сомнительный астрономический смысл и развивал гипермиграционистскую концепцию о едином центре их возникновения, лежавшем на Севере, откуда они будто бы распространились по всему миру (Демин 1999б: 145). Столь же легкомысленно и столь же бездоказательно он пересматривал и строго установленную связь каменных баб с кочевым миром, отвергая мнение известного археолога С. А. Плетневой, специально занимавшейся изучением этого вопроса (Демин 1997 г: 218).

Зато Демин с энтузиазмом возрождал концепцию «циркумполярной культуры», которая имела своих сторонников среди ученых первой половины XX в., но затем с развитием северной археологии была оставлена как не соответствующая реальности. При этом даже сторонники этой гипотезы никогда не предполагали наличия на Севере какой-либо высокой цивилизации (Симченко 1976: 7 – 22). В последние десятилетия к этой идее обращались только писатели-фантасты или эзотерики, на чье наследие и опирался Демин.

Между тем с профессиональной точки зрения концы с концами у него явно не сходились. Гиперборея у него оказывалась одновременно прародиной и индоиранцев, и «средиземноморских народов» и всех народов мира в целом (Демин 1997 г: 15, 17, 56–57; 1999б: 41, 149). Свидетельствами полетов гиперборейцев по воздуху263263
  О магическом, глубоко символическом смысле всех этих «полетов» см.: (Элиаде 1987: 183–187).


[Закрыть] оказывались и предметы «пермского звериного стиля», относившегося к эпохе раннего Средневековья (VI–VIII вв.), и костяные «крылатые предметы» из эскимосских могильников 1-го тыс. до н. э. – 1-го тыс. н. э., и даже сюжеты Калевалы (Демин 1997 г: 16–20; Демин, Лазарев, Слатин 2004: 20). Какое отношение все это имеет к Гиперборее, существовавшей то ли 20–12 тыс. (Демин 1997д: 49; 1998: 307), то ли 40 тыс. лет назад (Демин 1997 г: 57), остается неясным, хотя автор считал все это неопровержимыми доказательствами.

Не более убедительными были и лингвистические построения Демина. Он проводил параллель между древнеегипетским богом Гором (он читал его имя как «Хор») и «древнеславянским» Хорсом, отмечая их родство (Демин 1997 г: 37, 121, 279). Но, не говоря о разной фонетике этих имен, Хорс никогда не был общеславянским богом. Он вошел в киевский пантеон либо в середине X в. н. э., либо незадолго до этого (Васильев 1995). Это было связано с включением в восточнославянский массив некоторых иранских компонентов, видимо аланов, почитавших солнце под именем Xurzærin, то есть «Солнце золотое», от чего и происходят имя бога Хорса и термин «хороший» (Абаев 1949: 70, 595–596).

Столь же неосновательны смелые сближения, проводившиеся Деминым между этнонимами «меря» и «мари», древним государством Мероэ в Судане и легендарной горой Меру индоиранского фольклора (Демин 1999б: 53–54). Лингвистами надежно доказано, что этнонимы «мари», «мордва», «удмурты» сформировались на основе иранского термина, означавшего «человек», «муж», «мужчина». Это говорит о древних контактах между предками поволжских финнов и иранцами.

Слабые познания Демина в лингвистике обнаруживались и в его вере в то, что «раз русский язык – древнейшего индоевропейского происхождения, в нем неизбежно имеется основа, восходящая к санскриту» (Демин 2003б: 419). Как мы знаем, на заре индоевропейского языкознания некоторые действительно верили, что санскрит и был древнейшим индоевропейским языком. Однако специалистами уже давно установлено, что санскрит сформировался в самой Индии после прихода туда индоариев. И сегодня никто, кроме дилетантов, не выводит русский язык из санскрита.

Если энтузиастам надо было доказать наличие в палеолите «обсерваторий», то они ссылались на археологические данные об оседлости в позднем палеолите; но если им требовалось обосновать причины единства «северной цивилизации», они с не меньшим жаром указывали на кочевую жизнь обитателей тундры (Демин, Лазарев, Слатин 2004: 110–111, 123; Лазарев 2009: 106, 117). Никаких противоречий они в этом не находили.

Настаивая на том, что в период существования «прародины» климат на Севере был мягче, чем сейчас, Демин воспроизводил археологическую карту Мурманской области с многочисленными нанесенными на нее древними памятниками (Демин 1997 г: 88). Но он не говорил ни об их датировке, ни об их характере и, разумеется, умалчивал о том, что ни один из них, как бы они ни различались во времени, не давал никаких оснований для утверждения о «древней северной цивилизации». Автор вообще, похоже, не верил датировкам, полученным специалистами. Зато он был склонен доверять легендарным хронологиям, содержащимся как в календаре индейцев-майя, по которому история будто бы началась 5 млн лет назад, так и в индийских поверьях, апеллирующих к еще более длинной хронологии (Демин 1997 г: 100).

Впрочем, дело вовсе не в майя и не в индийцах, о культурах которых Демин знал лишь понаслышке264264
  Сведения о календаре майя восходят к работам фламандского путешественника Шарля-Этьена Брассера, первого переводчика хроник майя, узнавшего о них из книги испанского миссионера Диего де Ланды. По-своему интерпретируя данные этих хроник, именно Брассер выдвинул в 1864 г. идею, по которой майя якобы знали о гибели Атлантиды, произошедшей будто бы около 9937 г. до н. э. Об этом см.: (Jordan 2001: 56–57).


[Закрыть]. На самом деле его представления о ранних этапах человеческой истории являлись лишь перепевами идей уже упоминавшегося немецкого псевдоученого Г. Горбигера, много писавшего о древнейших высоких цивилизациях и великих расах, катастрофах и потопах, их погубивших, и, естественно, прославлявшего «арийскую расу» и рисовавшего ее блестящее будущее. Ему, в частности, импонировала и идея о захвате Землей Луны, что якобы повлекло мировую катастрофу и резкую смену климата (Повель, Бержье 1991: 26–37). С не меньшим душевным трепетом к этим фантазиям относился и Демин (Демин 1998: 307–311; 1999б: 18–19).

Правда, Горбигеру было легче. Ведь наука того времени знала много меньше, чем современная, и древние развалины или мегалитические сооружения еще можно было представлять загадочными осколками неведомых цивилизаций. Сегодня это делать много труднее; приходится замалчивать или искажать научные данные. Скажем, Демин всячески давал понять, что остатки древнейшей полярной цивилизации либо полностью стерты, либо скрыты в толще земли или под ледниками. Поэтому-то их и невозможно найти. Но сам он упоминал о палеолитической стоянке Бызовая в долине Печоры (Демин 1997 г: 89) или о стоянке Диринг в Якутии (Демин 1999б: 24), вовсе не сообщая читателю, что они собой представляли. Между тем таких стоянок, относящихся к палеолиту, на севере известно несколько. Они были оставлены бродячими охотниками, нисколько не похожими на тех «титанов», создателей «гиперборейской цивилизации», которых так упорно искали Демин и его единомышленники. Но Демин пытался убедить своих читателей, что «русский народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей гиперборейской цивилизацией» (Демин 1997 г: 144; 1999б: 170), причем она испарилась, не оставив никаких следов, а известные палеолитические стоянки, оказывается, связаны вовсе не с ней, а с соседними более отсталыми племенами (Демин 1997 г: 260–261).

Каким образом высокая цивилизация (а по утверждениям автора, она знала воздухоплавание и владела тайной ядерной энергии!265265
  Такие представления, с завидной последовательностью воспроизводящиеся поклонниками Гипербореи, восходят к известному источнику – идеям искателей «исконного индуизма», которые еще во второй половине XIX в. пытались доказывать, что все блага и достижения современной цивилизации были известны обитателям Древней Индии. Об этом см.: (Клюев 1999: 454–455).


[Закрыть]) могла бесследно исчезнуть, притом что даже отсталые бродячие палеолитические охотники оставили свой след на земле, остается неразрешимой загадкой автора. Не легче понять, каким образом русский народ может быть связан с цивилизацией, исчезнувшей с лица Земли не менее 10 тыс. лет назад. Впрочем, Демин увлекался эзотерикой и мистикой. И ему было вовсе нетрудно выдвинуть предположение о том, что после природной катастрофы гипербореи могли скрыться под землей (здесь он явно находился под влиянием романа Бульвер-Литтона, скрестив его со «сказанием о чуди», по которому северные обитатели ушли под землю, не желая подвергаться христианизации). И он призывал искать их мегалитические сооружения… под землей (Демин 1997 г: 475–477).

Здесь логика философу, похоже, совсем отказывала. Ведь если, как он считал, гиперборейцы умели строить мегалиты под землей, можно себе представить, что они строили на земле до катастрофы. А между тем археологически Север изучен достаточно хорошо для того, чтобы утверждать, что никаких мегалитических сооружений или даже чего-либо, хотя бы отдаленно напоминавшего цивилизацию, на Севере не обнаружено и обнаружено не будет.

Причину этого Демин видел вовсе не в отсутствии соответствующих памятников. Здесь его логика следовала по достаточно накатанной эзотерической колее. Ему казалось очевидным, что знания древней цивилизации утрачиваются «в результате искусственного идеологического вмешательства, включая религиозную экспансию или насаждение чужеродной идеологической парадигмы». Одним из факторов исчезновения столь почитаемого им языческого наследия он считал принятие христианства (Демин 1997 г: 479; 1998: 31). Мимо этого неоязыческого аргумента философ пройти не мог, хотя делал все, чтобы не заявлять громогласно о своих антихристианских настроениях. Впрочем, каким образом христианство могло погубить наследие «цивилизации», исчезнувшей с лица Земли в результате катастрофы, произошедшей более 10 тыс. лет назад, Демин также не объяснял. В поисках ответа он вступал на сомнительную тропу, уже протоптанную Ивановым (Скуратовым) и Кифишиным. Его также волновал вопрос о древнейших взаимоотношениях индоевропейцев с семитами. И он представлял вполне невинную русскую сказку о Курочке Рябе напоминанием о тех допотопных временах, когда индоевропейцы будто бы не на жизнь, а на смерть бились с семитами. Но в отличие от Кифишина он переносил поле битвы на далекий Север, где будто бы располагалась прародина человечества. Он изображал дело так, будто миграция индоевропейцев на юг была следствием их военных неудач. Иными словами, «натиск семитов» был отнесен им в эпоху палеолита (Демин 1997 г: 363–365; 1999б: 108, 169, 296–298).

Отличаясь предельным дилетантизмом, работы Демина воочию демонстрируют все излюбленные приемы современной паранауки. Это гипермиграционистский и моноцентристский подход, полностью игнорирующий возможность конвергентного развития; следование априорной концепции, ради чего отбираются только те аргументы, которые ей удовлетворяют, и отбрасывается все то, что идет вразрез с ней; искажение и доведение до абсурда концепций специалистов («твердолобых ученых»), чтобы легче было их опровергать и убеждать читателя в своей правоте; ссылки на любимых авторов вне зависимости от того, к какому времени относятся их концепции и какое место они занимают в историографии; упорное замалчивание альтернативных гипотез и теорий, выдвигавшихся специалистами; всяческое избегание научного спора с теми, кто предлагал иные решения исторических проблем; зато полное доверие к фантастическим взглядам и «открытиям» неспециалистов (краеведов, уфологов, эзотериков, «энтузиастов-поисковиков» и пр.) и, наконец, утверждение о том, что якобы академические ученые устанавливают запреты на изучение каких-либо эпох или развитие каких-либо теорий (Cole 1980). Чтобы найти сочувствие в обществе, деятели паранауки стремятся объявить себя «правдоискателями», подвергающимися гонениям со стороны «догматиков». Но в науке нет запретов; отвергаются лишь те взгляды и построения, которые не подтверждаются фактами и, тем самым, признаются ненаучными. Именно к ним и относятся фантазии Демина и его последователей.

Подобно другим эзотерикам, Демин искал исторические сведения в мифах, сказках и легендах, почти полностью игнорируя огромный массив данных, накопленный современными археологией и лингвистикой266266
  Показательно, что библиография, помещенная им в одной из своих последних книг и содержавшая около 80 названий, включала массу изданий по «атлантологии», но работы по археологии там блистательно отсутствовали. См.: (Атлантида и Гиперборея 2003: 503–506).


[Закрыть]. Если он и прибегал к таким данным, то чудовищно искажал их смысл. В итоге вместо глубокого научного анализа читателю предлагалось неимоверное число никак не связанных между собой фактов, вырванных из контекста и, по сути, ничего не доказывающих. Демин был вынужден опираться не на научные аргументы, а на мнения дилетантов; любые попытки найти единомышленников среди ученых заставляли его обращаться к историографии XVIII–XIX вв., а то и к более ранним работам, которые уже давно безнадежно устарели и иначе, как курьез, специалистами не рассматриваются. Ориентируясь на нетребовательного малообразованного читателя, автор пытался поразить его воображение псевдоэрудицией, но при этом, даже если он обращался к реальным фактам глубокой древности, он «забывал» упомянуть об их контексте и вовсе избегал указывать датировки.

В частности, он использовал данные современного фольклора или современных народных обрядов и ритуалов для того, чтобы восстановить историю многотысячелетней давности. Для него «фольклор – это закодированная в устойчивых художественных образах и символах родовая коллективная память народа» (Демин 1997 г: 338; 1999б: 84). И ему даже не приходило в голову, что современная культура является плодом длительного развития и что те же ритуалы и фольклорные мотивы, а также смысл культурных символов даже сто лет назад могли восприниматься и интерпретироваться иначе, чем ныне, не говоря уже о более глубокой древности. Он не задавался вопросом о том, какой может быть глубина народной памяти. Между тем недавние исследования показали, что современные бушмены Ботсваны и Намибии, например, уже не помнят о том, что их предки пользовались каменными орудиями, хотя это было менее ста лет назад! Однако, вопреки такого рода данным, Демина проблема культурной динамики и культурных взаимовлияний вовсе не интересовала – похоже, он полагал, что культурные элементы, сложившиеся тысячелетия назад, обладали абсолютным консерватизмом – время над ними было не властно. Это механистический подход, уже давно отброшенный наукой, но культивирующийся эзотерикой. Среди других столь же сомнительных методических приемов была народная этимология – излюбленный прием дилетантов, позволяющий доказать все, что угодно.

Все эти приемы, свойственные паранауке, давно известны и мало кого могут удивить. Удивляет другое – то, что экспедиция Демина, не имевшая отношения к какой-либо реальной науке, находила, по его словам, поддержку у чиновников Госкомсевера! Эту загадку, возможно, проясняло появление в Мурманской области общественно-политического славянского движения «Возрождение Мурмана и отечества», учрежденного 16 апреля 1997 г. и возглавлявшегося такой влиятельной в области фигурой, как вице-губернатор В. В. Калайда, опиравшийся на поддержку КПРФ. Выступая под лозунгом «Народовластие, Патриотизм, Справедливость» и борясь против «геноцида славян» в России, движение ставило своей целью «возрождение славянской цивилизации» (Денисенко 1997). Вряд ли можно сомневаться в том, что его лидерам могла бы прийтись по душе древнейшая «русо-арийская цивилизация», якобы обнаруженная в их области. Кроме того, в августе 1997 г. у Сейдозера проходила представительная природоохранная конференция, высказавшаяся за организацию национального, или этноприродного, парка, способного заменить существовавший там в 1982–1995 гг. Сейдозерский заказник (Большакова 1997; Ефремов 1997). И Демин высказывал пожелание, чтобы остатки «гиперборейской цивилизации» стали его важной частью (Кузнецова 1997). Следует также отметить, что вплоть до 2000 г. Демин руководил общественной организацией Народный фонд «Русь возрожденная». Все это говорит о политическом спросе на «гиперборейскую цивилизацию».

Наконец, нельзя не учитывать разгоравшиеся с конца 1990-х гг. споры из-за владения Арктическим шельфом с его огромными запасами углеводородов. Эта борьба достигла кульминации в 2007 г., когда российские полярники установили металлический российский флаг на дне Северного Ледовитого океана, а Россия была объявлена «великой арктической державой». С этой точки зрения обнаружение на территории России «полярной прародины человечества» звучало также весьма соблазнительно. Правда, пока что побеждает благоразумие, и в этой части света сотрудничество преобладает над соперничеством. И это не оставляет места для Гипербореи в большой политике.

Тем не менее в последние годы множатся гипотезы об Арктической прародине, которую авторы-энтузиасты изображают уже не только древнейшим ареалом индоевропейцев, но и исходным регионом расселения ностратической общности и даже внетропической прародиной всего человечества. Так, некий И. Кольцов, представленный журналистом «членом Российского географического общества», доказывал, что исконной землей кривичей была якобы затонувшая в водах Северного Ледовитого океана Гиперборея, откуда они вначале переселились на Чукотку, а затем пересекли всю Сибирь и оказались в Восточной Европе (Седов 2002). А бывший геолог Н. С. Новгородов переносил такую прародину на полуостров Таймыр (Новгородов 2000), и его рассуждения Демин благородно помещал в своей очередной книге, тем самым показывая, что он и сам не очень-то верил своим сенсационным «открытиям» на Кольском полуострове.