Текст книги "Арийский миф в современном мире"

В чем же Шилову виделся этот престиж? В том, что трипольцы самым непостижимым образом оказываются индоевропейцами (большинство современных специалистов это отрицают! – В. Ш.), что в 6 – 3-м тыс. до н. э. на Украине существовало «древнейшее в мире первобытно-коммунистическое индоевропейское государство Аратта» (вот уж поистине Тысячелетний Рейх, о котором не могли помыслить даже германские нацистские ученые! – В. Ш.)358358
  На самом деле фигурирующая в шумерском эпосе страна Аратта располагалась либо на Иранском плато, либо даже в какой-то части долины Инда. Некоторые специалисты приводят серьезные доводы в пользу того, что ее обитателями были дравиды. Об этом см.: (Васильев, Гуров 1995).


[Закрыть], что всеми своими достижениями эта цивилизация была обязана странствующим «жрецам-гипербореям» (вспомним сходную идею Скурлатова о жрецах-воинах. – В. Ш.), что именно «трипольцы-арийцы» сделали неоценимый вклад в развитие шумерской цивилизации (здесь профессиональный археолог повторяет зады дилетантских построений ряда украинских эмигрантов типа Л. Силенко. – В. Ш.). Показательным представляется и ареол таинственности, окруживший усилиями Шилова наследие Даниленко. Шилов всячески давал понять, что все самое ценное из коллекции и рукописей его учителя было похищено. Это – типичная аргументация, связанная с любыми фальшивками типа «Влесовой книги». Кстати, Чмыхов (1990: 338) ссылался на «Влесову книгу» как на надежный древний источник, а Шилов занимался ее всяческой пропагандой (Шилов 2000а; 2000б; 2001).

Сегодня Шилов – желанный гость на конференциях всевозможных «Славянских обществ» и собраниях родноверов, где он учит о связи народов с «Энерго-Информационным Полем Вселенной» и не забывает напомнить о «древнейшей цивилизации Аратте», о чем якобы говорится во «Влесовой книге». Кроме того, он доказывает, что глубина народной памяти славян достигает «времен мамонтов». Якобы подтверждением всему этому служит «протошумерский архив» Каменной Могилы, а ядром мировой культуры является территория Украины с ее славяно-арийским наследием, идущим от ледникового периода. Разумеется, Тора объявляется заимствованием из все того же «архива» Каменной Могилы. Все это, по мнению Шилова, необычайно актуально для современного мира, где происходит обновление, которое призваны возглавить славяне с их «Неоправославием». Его концепция наполнена социальным пафосом: «Не Библия, порожденная рабством, а общинные веды отвечают грядущей “весне” самоуправления»359359
  См., напр.: (http://www.ateney.ru/rodoved/r034.htm).


[Закрыть].

В середине 1990-х гг. идея «арийской» Украины нашла свое воплощение в романе Ю. М. Каныгина, популяризировавшего взгляды Л. Силенко и концепцию Шилова об Украине как «Великой Оратании», или Аратте, в которой автор романа хотел видеть «духовный центр всего славянского мира». Специалист по политэкономии, Каныгин не скрывал, что был в свое время членом бюро райкома КПСС в Академгородке в Новосибирске, а затем – ученым секретарем Президиума Сибирского отделения АН СССР по гуманитарным наукам. Не скрывал он и своей былой «приверженности» марксизму и материализму, которую он без сожалений отбросил в ходе тектонических изменений рубежа 1980 – 1990-х гг. Иными словами, своим примером он демонстрировал распад советского официозного марксизма-ленинизма, приверженцы которого стройными рядами двинулись к иррационализму, сменив свои поверхностные «знания» на казавшуюся им спасительной веру. И не случайно в своей книге автор противопоставлял якобы неподвижный «интеллект» динамической «высокой духовности» (Каныгин 1996: 71, 82).

Каныгин представлял себя носителем неких сокровенных знаний, поведанных ему «тибетским мудрецом»360360
  На самом деле арийской идеей Каныгин заинтересовался во второй половине 1970-х гг. после переезда в Киев.


[Закрыть]. Тот якобы оказался в 1945 г. пленником советских войск, а заодно и «крупнейшим славяноведом», а также специалистом по «библейской этнологии», объяснившим ему «поразительные сходства» между украинским языком и санскритом. Каныгин доказывал, что узнал об Аратте и «арийском» прошлом Украины не от Шилова, а от гуру. Примечательно, что, по его словам, «тибетский лама» апеллировал вовсе не к ламаистским текстам, а к Библии, успешно находя там «основы духовной истории славянства». Самое пикантное то, что, по признанию самого Каныгина, свои «открытия» он сперва собирался опубликовать через КГБ, где, как он намекал, «арийская идея» могла быть принята с пониманием. Посылая проклятия в адрес гитлеровцев, якобы испоганивших «солнечную идею», он доказывал, что в «арийстве» нет ничего «расистского» и что, напротив, оно несет лишь «добро, любовь и свет» (Каныгин 1996: 6). Каныгин делился с читателем сенсационной новостью о том, что якобы в горах Тибета существовал «арийский центр славяноведения», где именно славян считали «ариями сегодня», а в украинской нации видели «форпост славянского мира». При этом дело, разумеется, не обходилось без экстрасенсов и паранормальных методов работы. И, что самое удивительное, эти «тибетские арии» оказывались приверженцами православия и поклонниками русских чудотворцев (Каныгин 1996: 20–21).

Из книги Каныгина следовало, что «тибетский лама» знал Библию, теософское учение Блаватской и псевдонаучные фантазии нацистского ученого Горбигера много лучше, чем ламаистские тексты. Следуя Блаватской, он говорил о смене рас и доказывал, что в нашу эпоху господствующей должна быть белая раса «творчески одаренных людей». Остальные расы оказывались «рудиментами» прошлых эпох. Например, бушмены (их автор помещал в Австралии! – В. Ш.) и черное население Африки представлялись «остатками лемуров», то есть представителей «второй цивилизации», а китайцы и монголы – «третьей» (Каныгин 1996: 26–27, 40). В повествовании Каныгина находило место и нацистское представление о продвижении ариев («светловолосых, голубоглазых, рослых, длинноногих людей», но у Каныгина они оказываются «черноволосыми») с севера Европы на юго-восток, а «год сотворения мира» удивительным образом совпадал с датой возникновения трипольской культуры361361
  «Триполизм» объявляется «украинским архетипом». См.: (Каныгин 1996: 200–201; 2001: 72).


[Закрыть].

При этом предводитель ариев Рама открывал свою «божью сущность» на берегах Днепра, причем, разумеется, в самом центре будущего Киева (Каныгин 1996: 29–34, 44). Там якобы и возникла «цивилизация Аратты», огромная держава, давшая миру алфавитное письмо, подарившая грекам и римлянам их языки, наладившая железоделательное производство (причем еще в бронзовом веке!), а также наградившая человечество вишней, петухами и «арийскими коровами» (Каныгин 1996: 75–78). В книге Каныгина находится место и для «рун-веры», но та оказывается не изобретением Силенко, а «древнейшей арийской религией», якобы сыгравшей большую роль в формировании христианства и ислама (Каныгин 1996: 85–88; 2001: 23).

Генеалогию украинцев Каныгин ведет от ариев через кимров, скифов и славян (народ рош) (Каныгин 1996: 163–164). Он настаивает на том, что их исконным названием было «русичи» и что они являются носителями «арийской идеи», выполняя, тем самым, всемирно-историческую миссию (Каныгин 1996: 186–187). В свою очередь и Иисуса Христа Каныгин делает «арийцем» (Каныгин 1996: 189–193)362362
  Здесь авторитетом ему служит антисемит Х. Чемберлен. См.: (Каныгин 2001: 106).


[Закрыть]. В его версии тот оказывается «галилеянином-тиверцом» и едва ли не прародителем украинцев (ибо галилеяне якобы сперва переселились из Прикарпатья в Палестину, а затем вернулись обратно), тогда как русские («московиты») получают генеалогию, не имеющую отношения к Аратте (Каныгин 1996: 89–91, 187, 197–198; 2001: 104–105). Рассуждения об «арийском происхождении» Иисуса Христа играют в концепции Каныгина принципиально важную роль, ибо они позволяют ему заявить о том, что именно предки украинцев «дали величайшую личность во всей истории». А это поставило «наш народ в центр священной истории» (Каныгин 2001: 106–107).

В своей новой книге Каныгин в еще большей мере опирается на теософское учение Блаватской, смешанное с идеями правых радикалов. И хотя он снова на словах всячески открещивается от нацистских и расистских построений (Каныгин 2001: 40–41, 50–51, 54, 60–64), его главное разногласие с ними заключается в том, что они исключали славян и тюрков из «арийской» генеалогии и игнорировали тех в своих рассуждениях о древних арийских переселениях. Но расовый подход Каныгину нравится. Правда, никакого четкого представления о расах у него нет, и его взгляды крайне эклектичны. Там можно найти и отзвуки учения Блаватской о «пятой арийской расе», в которую якобы превращаются представители предшествующих рас, и «сакральное» деление Евразии на две расы – «белую» к западу от Урала и «желтую» к востоку от него, и идею родства украинцев с казахами, якобы имеющими общих «арийских предков», и конфронтацию между «германской» и «славянской» расами, и формирование «славянской расы» из неких азиатских пришельцев. При этом и арийство изображается им не единством, а двумя общностями («ариями правой руки» и «ариями левой руки») с прямо противоположными качествами и установками: одни – «добрые, мирные, мудрые» («наши первопредки»), а другие – надменные завоеватели, считающие себя сверхчеловеками. Из всего этого трудно скроить сколько-нибудь стройную расовую теорию. Однако этого достаточно для того, чтобы пробудить у читателя интерес к расовому подходу и настроить его против Запада, где якобы популярна «антиславянская» и «антиказахская» версия «арийской проблемы». Примечательно, что автор с почтением говорит о взглядах отцов-основателей европейского расизма, А. Гобино и Х. Чемберлена: «Несмотря на свои симпатии к расизму, эти ученые внесли значительный вклад в этнологию» (Каныгин 2001: 81–82). То, что они не были учеными и что их построения не находят никакого места в современном научном знании, его не интересует. Зато, опираясь на них, он успешно создает образ внутреннего врага в образе «хазарщины».

Каныгин с упоением излагает фантазии о приходе гипербореев из Арктиды, о том, что якобы они принесли с собой на Украину «язык Ригведы», что именно они были теми «белыми людьми» («молодой расой землян»), которые, расселившись по миру, стали учителями и царями «местных полудиких племен», обучив их земледелию и пастушеству. Одновременно в его книге находит место идея о том, что якобы «арийцы» пришли на Украину с востока, из Семиречья. Так, основательно перепутав все факты и даты, он доказывает, что украинцы и казахи имеют общие «арийские корни», а потому являются истинными «евроазиатами» и должны сыграть ведущую роль в достижении взаимопонимания между Западом и Востоком.

Свои знания он черпает из самых сомнительных источников, среди которых находят место как оккультные представления Блаватской, так и построения классиков европейского расизма (Гобино и Чемберлен), нацистская «этногенетика» и, разумеется, поддельная «Влесова книга». К этому он добавляет фрагменты, заимствованные из книг таких антиподов, как Шилов и Гусева. Кроме того, в его книгах можно обнаружить обрывки «арийской астрологии» Павла Глобы, популярную в современном Казахстане идею происхождения казахов от «чистых арийцев», воспоминания об Атлантиде, ссылки на сторонников идеи «арктической прародины» Тилака и Елачича, а также эзотерические представления Р. Генона и А. Дугина. Но для придания своей концепции солидности он ссылается также на крупных ученых прошлого, например на ведущего санскритолога второй половины XIX в. Ф. М. Мюллера и на первооткрывателя трипольской культуры В. Хвойку, беря у них именно те идеи, которые впоследствии были признаны ошибочными. Причем вся эта чудовищная смесь используется для доказательства того, что якобы в далеком прошлом имелись два «центра формирования белой расы», располагавшихся один в Семиречье, а другой – на Праукраине.

Разумеется, такие «арийские рассуждения» не могут обойти молчанием тему евреев. Каныгин рисует иудеев (отождествляя их с евреями!) полной противоположностью ариям. В его понимании евреи являются едва ли не вечными бунтарями против власти, причем свою борьбу они начинают в Египте при фараоне Эхнатоне (который оказывается Моисеем!), а заканчивают в России в 1917 г. Мало того, автор доказывает, что «иудейская революция» в Египте направлялась «агентами из арийской Аратты», желавшими ввести там «митраистскую религию» (Каныгин 1996: 42–43, 94–97)363363
  Автор, похоже, не знает, что культ Митры возник много позднее.


[Закрыть]. Однако при этом Каныгин противопоставляет свастику как символ «левых (коричневых)» не Звезде Давида, а кресту и трезубу как символам правых. Масонов, сатанистов и оккультистов он оптом записывает в «левые». Тем самым, вечная борьба идет между «арийцами света» и «арийцами тьмы», и ее понимание якобы требует обращения к эзотерике (Каныгин 1996: 67–70, 104, 111–112). Правда, далее Каныгин противопоставляет Звезду Давида кресту как якобы мужской и женский символы. Но при этом генеральный путь истории ведет якобы к слиянию ариев с семитами в единую «высокодуховную, интеллектуальную цивилизацию». В христианском учении автор видит «сложный конгломерат иудаизма и арийских “дополнений”» (Каныгин 1996: 101, 109). Однако все это не мешает ему писать о «жидомасонах», якобы мечтающих о мировом господстве, и искать в иудейской Торе (Второзаконии) программу будущих большевизма и гитлеризма (Каныгин 1996: 114, 136–137).

Не проходит Каныгин и мимо хазарского мифа. Он пытается представить средневековую историю Украины в виде борьбы двух «доминант» – хазарской (иудейской) и славянской. Ссылаясь на якобы вековую борьбу с «хазарщиной» или, что для него то же самое, «сионизацией», он призывает украинцев быть начеку. Ведь, как он доказывает, некоторые из киевских князей верно служили как «хазарщине», так и масонскому «Сионскому приорату», причем среди таких князей оказывается даже Ярослав Мудрый (Каныгин 2001: 124–141). Таким образом, отношение Каныгина к евреям отличается двойственностью. С одной стороны, он старался избегать антисемитизма и доказывал, что христианская Европа многим обязана учению Моисея. Поэтому, «борясь против евреев, человечество борется против себя». Но с другой, Каныгин, во-первых, возрождал кровавый навет, доказывая, что у евреев было принято ритуальное убийство детей, во-вторых, прилежно рисовал картину «хазарско-масонского заговора» против Киевской Руси, и, наконец, в-третьих, приписывал евреям идею мирового господства (Каныгин 1996: 170–176, 196; 2001: 126–141). В начале 2000-х гг. Каныгин публиковал свои книги в издательстве Межрегиональной академии управления персоналом (МАУП), скандально известной антисемитскими и расистскими выступлениями своего ректора Г. Щекина.

Поток открывателей древней цивилизации на территории Украины не иссякает. Недавно на этом поприще выступил харьковский философ истории И. Н. Рассоха. Справедливо критикуя построения Кифишина, сам он интерпретирует знаковые изображения Каменной Могилы как «огамическое письмо», причем якобы алфавитного характера, и затем объявляет это самостоятельным изобретением древних индоевропейцев (Рассоха 2007: 200, 211–248). Совершив это впечатляющее открытие, затем он произвольно «обнаруживает» прародину не только индоевропейцев, но и ностратической лингвистической общности в низовьях Днепра (Рассоха 2007: 340). Разумеется, там же оказывается и «самостоятельный очаг возникновения производящего хозяйства». Все это нужно автору для того, чтобы объявить украинцев «изначальными индоевропейцами» и продемонстрировать непрерывность их обитания «у себя на родине» в течение многих тысячелетий (Рассоха 2007: 287–288). Так украинцы оказываются абсолютными автохтонами, причем такими, которых еще греки знали под именем «гиперборейцев» (Рассоха 2007: 288–296).

Мало того, в книге имелось послесловие с красноречивым названием «Судьба индоевропейцев и миссия Украины». В нем автор доказывал, что предпосылки к историческому успеху индоевропейцев были заложены еще среднестоговской энеолитической культурой Украины, когда якобы был создан особый культурный код, в частности, сформировалась идея «благородства», направившая Украину по западному пути развития. Автор ставил Украину в один ряд с Палестиной как еще одну «прародину современной культуры». В этой связи он требовал ввести в школьный курс истории раздел, посвященный древним индоевропейцам и «Древней Украине». Называя Украину «великой страной», он заявлял: «От нас, украинцев, зависит весь ход мировой истории» (Рассоха 2007: 330). У него не вызывало сомнений, что «в Украине началось то, что затем стало историей Евразии и всего мира» (Рассоха 2007: 335). Объясняя ценность такого подхода для украинцев, он указывал на воспитание у людей самоуважения, чтобы «ни перед кем не заискивать». Иными словами, мотивация к написанию книги проистекала не только из любви к истории, а определялась стремлением преодолеть постсоветскую травму и связанный с ней комплекс неполноценности.

Примечательно, что, выйдя в Харькове тиражом 500 экземпляров, эта книга не произвела большого впечатления на «автохтонов». Тогда автор переиздал ее в несколько расширенном варианте в московском издательстве «Алгоритм-Эксмо», которое увлекается изданием такого рода популярной литературы. Здесь книга вышла уже тиражом 4 тыс. экземпляров. Однако «патриотическому» издательству название послесловия показалось вызывающим, и оно было снято, хотя сам текст был полностью сохранен (Рассоха 2009).

Поиски древнего языка давно увлекают украинских самодеятельных авторов. В упомянутом выше сборнике «Космос Украины», следуя отработанным путем Суслопарова и Знойко, делались попытки доказать родство украинского языка с пеласгийским (Космос 1992: 142–145) и этрусским (Космос 1992: 154–155). Ставился вопрос о пересмотре местоположения гомеровской Трои, которую некоторые украинские авторы почему-то очень хотят видеть на Украине (Хитрук 1992а. См. также: Яценко 1991). Той же стратегии В. Довгич придерживался и в вышедшем в 1997 г. издании журнала «Индо-Европа» совместно с журналом «Такi справи», где статьи дилетантов (все тех же Знойко, Суслопарова, Наливайко и др., причем Суслопаров для пущей убедительности назван этнолингвистом, а Знойко – астроэтнографом) перемежались с перепечатками работ известных археологов (Л. Клейн, Д. Телегин), которые должны были придать печать респектабельности и убедительности рассуждениям о «трипольцах-украинцах» и «украинцах-арийцах» (Онуки Дажбожi 1996–1997). Тут же публиковались и дилетантские рассуждения эмигранта Ю. Лисового, который отождествлял белую расу с носителями индоевропейских языков, помещал прародину последних на Украину и на этом основании предлагал отказаться от терминов «индоевропейцы», «арийцы», заменив их на «праукраинцы» (Лiсовий 1996–1997).

На этот раз риторика журнала отличалась пророчествами о близком «конце истории» в связи с окончанием «послеледникового периода». В своем редакционном вступлении В. Довгич, исходя из основанных на теориях циклизма и катастрофизма построений Чмыхова (1996 – 1997б), предупреждал о «космической катастрофе», которая якобы наступит в 2015 г. Вместе с тем он смотрел на нее с оптимизмом, ибо аналогичные катастрофы уже случались, но «жизнь на Украине – эпицентре Индо-Европы – не угасла». При этом, соглашается он, наша родина, то есть «Пеласгия-Лелегия-Киммерия-Скифия-Антия-Русь-Украина», всякий раз восстанавливала свои силы, даже несмотря на то что временами она испытывала жестокие поражения. Одна из таких катастроф произошла тысячелетие назад, когда местные боги и волхвы потерпели поражение от чужестранных «жрецов», оторвавших украинцев от родного язычества и с тех пор навязывающих им «чужую идеологию». Автор скорбел по тем колоссальным людским потерям, которых уже потребовал и еще может потребовать «христианский Молох». Он утверждал, что потеря исконной языческой основы расколола украинский народ, разрушила его национальный характер, сделала добычей чужеродцев. Это якобы и повлекло распад индоевропейского единства, упадок национальной идеи.

Довгич видел лишь один способ избежать катастрофы – вернуться к пантеистической вере, уходящей корнями в почву «Индо-Европы» и разрушенной тысячу лет назад. Он взывал к великому примеру предков, которым именно обожествление природы позволило создать одну из первых цивилизаций на Земле. Упоминая реальные данные о мезинских женских статуэтках эпохи позднего палеолита, автор без всяких на то оснований давал понять, что уже в ту эпоху на Украине имелось пиктографическое письмо. Он вновь обращался к фантазиям Красуского о необычайной древности украинского языка («древнее индоиранского») и упоминал о «дошумерских» и «шумерских» надписях в Каменной Могиле. Ему это казалось достаточным для того, чтобы утверждать о том, что «история Индо-Европы начинается на Украине». И он апеллировал к фантастическим предположениям Суслопарова о якобы «звуковом письме» в триполье. Не забывал он и о «Влесовой книге».

Все это ему было нужно для того, чтобы подвести основы под украинскую мессианскую идею. Ведь если Украина достигла высот цивилизации в дохристианскую эпоху и если христианство довело ее до полного разорения, то для возрождения следует отбросить обветшалое христианство и создавать новую идеологию, новых богов, новую Украину и… новую Индо-Европу. Парадоксальным образом, достичь этого оказывается возможным, только вернувшись назад в седую древность, «к мировоззрению наших пращуров». Автор считал, что только на такой основе можно разрабатывать «украинскую идею» (Довгич 1996–1997: 7–9). Вот для чего ему были остро необходимы древние документы, неопровержимо доказывающие, что украинский народ не просто существовал задолго до прихода христианства, но что уже тогда он имел свою высокую культуру, включая развитую религию и письменность. Здесь-то и помогают подделки. Поэтому-то Довгич и его единомышленники так рьяно взялись за пропаганду «Влесовой книги». Затем они опубликовали еще один сомнительный документ, так называемую «Рукопись Войнича», будто бы являющуюся аутентичным текстом, дошедшим до нас от VII–VI вв. до н. э. и освещающим спор о языческой вере между древними украинцами и хазарами (Довгич 1995б). Тем самым, Довгич заставлял хазар появиться на Украине более чем за 1000 лет до их реального появления.

На самом деле рукопись В. М. Войнича, до сих пор хранящаяся в библиотеке Йельского университета, имеет следующую историю. Любитель редких изданий Войнич приобрел ее в 1912 г. от иезуитов недалеко от Рима. В начале 1960-х гг. она перешла к другому собирателю Г. П. Краусу, передавшему ее в дар Йельскому университету в 1969 г. Эта рукопись написана латиницей, но на неизвестном языке, который специалисты прочесть не могут. Исходя из сопровождающих ее богатых иллюстраций, некоторые ученые предполагают, что она могла принадлежать средневековому философу Роджеру Бэкону. Другие же датируют ее XV–XVI вв. Не исключено также, что текст был составлен астрологом Джоном Ди исключительно в коммерческих целях. Между тем в 1970-х гг. за чтение этой рукописи взялся украинский эмигрант Джон Стойко, инженер по профессии, испытывавший неистребимую тягу к языкознанию. В 1978 г. он издал свой перевод в Нью-Йорке, не забыв упомянуть, что еще в 1973 г. ему удалось прочитать надпись на камне, найденном в Бразилии в 1872 г., где якобы содержалась запись, сделанная финикийцами. Стойко же с легкостью прочел ее на украинском языке. После этого ему уже ничего не стоило аналогичным образом прочесть и рукопись Войнича. А затем он начал читать по-украински и этрусские надписи. В 1982 г. о лингвистических изысканиях Стойко с восторгом написала украинская эмигрантская газета «Свобода». Так Стойко стал популярной фигурой украинской эмиграции, и слава о нем в конечном итоге докатилась до Довгича (Грабович 2001: 19–21).

У Довгича имеется достаточно широкая сеть корреспондентов, рекламирующих его идеи и издания. В Прикарпатье этим занимается профессор Прикарпатского университета (г. Ивано-Франковск), философ Л. Т. Бабий, большой любитель арийского прошлого и приверженец модного ныне цивилизационного подхода к истории и культуре. Он убежден в том, что прародина арийцев располагалась на Украине, и это делает, в его глазах, украинцев прямыми наследниками «арийской духовности». Он умиляется древним славянским («украинским») язычеством, к которому, по его мнению, и восходит «этническая религиозность» украинцев. «Влесову книгу» он почитает как «украинскую Библию» и в то же время «нашу Одиссею». В свою очередь, «рукопись Войнича» служит ему безусловным доказательством того, что в VII–VI вв. до н. э. не только существовал украинской язык, но «древние украинцы» уже тогда пользовались им для спора с хазарами о языческой вере. Иными словами, образ «злых хазар», едва ли не изначально преследовавших мирных земледельцев-украинцев, уже пошел гулять по Украине. Подобно другим неоязычникам, Бабий пытается реабилитировать свастику и сетует на то, что «фашисты присвоили этот символ ариев» (Бабий 1997: 114). Он прославляет ариев как «создателей трипольской археологической культуры с государствами Аратта и Ариана», о чем он знает по книгам Ю. Шилова.

Что касается знаний Бабия о язычестве, то они восходят к мифопоэтическим построениям украинских эмигрантов-националистов XX в. (В. Шаян, Л. Силенко) и… все тем же сфабрикованным в этой среде «источникам» – «Влесовой книге» и «Рукописи Войнича». Им он бесконечно доверяет, ибо они тешат его патриотические настроения. О «Влесовой книге» он пишет буквально следующее: «Эта знаменитая книга, безусловно, утверждает права украинцев-русинов на свою историю, мифологию, духовность» (Бабий 1997: 113).

Обращение к архетипам требуется Бабию для того, чтобы сформулировать основы украинской духовности, ибо он верит в то, что своеобразие народа-этноса коренится прежде всего в его уникальном мировоззрении. Выявить это мировоззрение в эпохи, когда украинцы входили в состав «чужих» государств, ему не представляется возможным, и именно поэтому он апеллирует к первобытности, называя украинцев исконно земледельческим народом (вот где оказывается востребованной трипольская культура) и доказывая, что именно обитание на черноземах одарило украинцев их неповторимой ментальностью (Бабий 1997: 115–116).

В Черкасской области пропагандой неоязыческой историософии занимался бывший директор закрытого недавно Тальновского музея истории хлеборобства, краевед В. Ф. Мыцык, опубликовавший в 1993 г. в г. Тальне брошюру «Мiста Сонця». Эта брошюра была посвящена трипольской археологической культуре 5 – 3-го тыс. до н. э., которая представлялась самой крупной и самой развитой в Европе того времени. Автор называл ее «археологической державой» и сетовал на то, что советские авторы в свое время отказывали ей в наименовании «цивилизации». Между тем, заявлял он, там уже имелись древнейшие в Европе протогорода364364
  Профессиональные археологи предпочитают называть их крупными поселками, ибо по многим параметрам они не удовлетворяют дефиниции «город», равно как и триполье – дефиниции «цивилизация».


[Закрыть]. Вспоминал автор и о построениях Суслопарова, утверждая, что трипольцы владели алфавитной письменностью и были пеласгами. У него не вызывал сомнений тот факт, что они являлись «протославянами», «арийцами» и даже «основателями украинской нации». Доказательствами этого ему служили хозяйственная преемственность (зерновое земледелие и скотоводство), сходные традиции домостроительства и гончарного производства, а также, что для него немаловажно, территориальная преемственность365365
  То, что значительная часть трипольских памятников находится на территориях современных Молдовы и Румынии, и их полное отсутствие в Левобережье, в степной зоне Украины и в Крыму, ему не представлялось существенным.


[Закрыть] и якобы наличие в триполье государственной традиции (из ученых эту идею разделяет, пожалуй, только Ю. Шилов). Основу религии трипольцев автор видел в поклонении «всемогущему Солнцу» и называл их «внуками Солнца» (Мыцык 1994). Последнее воспроизводило полюбившееся украинским и русским националистам-неоязычникам определение, идущее от «Даждьбожьих внуков» «Слова о Полку Игореве», что было использовано и автором поддельной «Влесовой книги».

В начале 1990-х гг. все рассматриваемые темы вызывали живейший интерес на Украине, в особенности среди писателей. В феврале 1993 г. в Доме ученых в Киеве вполне серьезно обсуждались такие проблемы, как происхождение украинцев напрямую от местного «украинского питекантропа», размещение на Украине главного и древнейшего центра мировой цивилизации (многие связывали его с трипольской культурой, которую представляли не иначе как «великой державой Украиной-Орианой»), расселение украинцев-русов по всему миру и происхождение от них многих древних народов (этрусков, троянцев и пр.), «трипольская письменность» как первооснова всех письменных систем мира и т. д. Особой активностью отличался С. Плачинда, идеи которого подозрительно совпадали с сочинениями Л. Силенко (Солдатенко, Сиволоб 1994: 7). Многие из этих неоязыческих идей пропагандировались в 1993–1994 гг. журналом «Основа», органом писательской организации Украины. Этому вовсе не мешало то, что журнал подчеркивал свою связь с христианской церковью.

Цель такого рода построений заключается вовсе не в том, чтобы искать научную истину. У них – иная миссия, связанная с поисками и утверждением новой идентичности: они были призваны наделить Украину и украинцев особыми качествами и найти им особое место в мире. Еще в начале 1970-х гг. писатель Билик утверждал, что «русины первых столетий нашей эры были великим и высококультурным народом, и преуменьшение этого – издержки еще не вымершей теории норманизма» (Бiлик 1990: 442). По Довгичу, призвание Украины – быть связующим звеном между Востоком и Западом, православием и католицизмом, христианством и восточными религиями, между разными расами, цивилизациями… (Довгич 1991: 5; 1994б. Ср.: Боргард 1992: 46–47), то есть, по сути, быть центром мира. Поэтому вхождение Украины в состав Российской империи однозначно трактуется некоторыми украинскими авторами как национальное унижение. Ведь именно «великий державный народ» Украины «основал современную Россию, дал ей свой генофонд, название, культуру, просвещение, религию, язык» (Яценко 1991: 62; Автохтони 1992: 3. См. также: Довгич 1994б; 1994в). В этом отношении интересно, что орган западноукраинских националистов УНА-УНСО журнал «Националист» в первом же номере попытался выхватить из рук русских националистов идею евразийства, «украинизировать» ее и связать с неоязычеством. Украина XXI в. была провозглашена «великой культурой и цивилизацией», основанной на неоязыческих «арийских» идеях, органично сплавленных с христианством. Был выдвинут лозунг создания людей нового типа, исповедующих «героический стиль жизни» в традициях УНА-УНСО (Халецький 1994).

Другая идея рассматриваемых мифологических схем заключается в борьбе за территорию. В этом отношении то или иное решение проблем этногенеза является весьма актуальным с точки зрения территориальных претензий возникших на территории бывшего СССР новых государств (Довгич 1994а). В частности, происходившая в начале 1990-х гг. между Украиной и Россией борьба за Крым выражалась и в попытках заново переосмыслить данные древней истории. В этом контексте упоминавшиеся выше идеи о пеласгах, якобы выходцах с Украины, приобретали особый смысл. Ведь, по неоязыческой мифологической версии, пеласги широко расселились по Восточному Средиземноморью, включая и Эгеиду, и вместе со своими ближайшими родичами-ахейцами стали подосновой населения Древней Греции. А раз так, то и греческие колонии в Северном Причерноморье, включая Крым, были основаны их непосредственными потомками. В то же время в Крыму якобы испокон веков обитали «праукраинские племена сколотов», отождествляющиеся авторами этой версии со скифами (Автохтони 1992; Киричук 1994: 145). Отстаивая исконные права украинцев на свою территорию, журнал «Державность» отвергал давно и надежно установленное положение о германской принадлежности готов и настаивал на том, что готы изначально были все теми же скифами-сколотами (Автохтони 1992: 3). На ту же идею территориальной целостности Украины работает и концепция, по которой в предки украинцев зачисляются все разнокультурные и разноязыкие народы, которые когда-либо там обитали (Боргард 1992: 47–48; Солдатенко, Сиволоб 1994: 8–9). И не случайно в одной из своих последних публикаций Чмыхов, говоря об украинской государственности, отмечал, что «впервые за 8000 лет она утверждается на всей территории Украины» (Чмыхов 1996 – 1997а: 11).