Текст книги "«Порог толерантности». Идеология и практика нового расизма"

Глава 3
Социальные страхи и дискриминация

Опросы среди молодежи, проводившиеся в конце 1990-х – начале 2000-х гг. в разных городах России, показали, что от одной четверти до одной трети школьников были убеждены в том, что этническая принадлежность влияет на поступление в вуз, карьеру и политическую деятельность[1934]1934
  Рубан Л. С. Дилемма XXI века: толерантность и конфликт. М.: Academia, 2006. С. 132–133.


[Закрыть]. В те же годы аналогичное мнение высказывали жители Москвы относительно шансов трудовой карьеры в столице, что они также напрямую связывали с этнической принадлежностью[1935]1935
  Остапенко Л. В., Субботина И. А. Проблемы социально-экономической адаптации выходцев из Закавказья в Москве // Диаспоры. 2001. № 1. С. 54–55; Остапенко Л. В., Субботина И. А., Юраков А. В. Москва многонациональная: парадоксы столичной жизни // Губогло М. Н. (ред.). Гастарбайтерство. Факторы выталкивания и притяжения. М.: Старый сад, 2006. С. 266.


[Закрыть]. А еще раньше в начале мая 1997 г. Совет безопасности РФ принял Концепцию национальной безопасности, где среди прочих угроз значилась массовая миграция на территорию России «представителей этнических групп сопредельных стран». Утверждалось, что, формируя в России свои «национальные общины», они якобы «мешали воспроизводству нашей рабочей силы и углубляли расслоение нашего общества»[1936]1936
  Калинина Ю. Россияне! Вот вам список, чего бояться // Московский комсомолец. 1997. 15 мая. С. 2.


[Закрыть]. Опубликованная в несколько отредактированном виде в январе 2000 г. концепция по-прежнему не видела в «неконтролируемой миграции» ничего, кроме угрозы национальной безопасности, и называла ее причиной роста национализма, экстремизма и этносепаратизма. В ней говорилось: «К числу факторов, усиливающих угрозу нарастания национализма, национального и регионального сепаратизма, относится массовая миграция…»[1937]1937
  Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Российская газета. 1997. 26 декабря. С. 4; Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Российская газета. 2000. 18 января. С. 3. О критике этого документа см.: Панарин С. А. Миграция в контексте безопасности: концептуальные подходы // Витковская Г., Панарин С. (ред.). Миграция и безопасность в России. М.: Интердиалект, 2000. С. 49; Фадеичева М. А. Миграционная политика и миграция в России: «вызовы» или «угрозы»? // Политическая экспертиза. 2008. № 3 (http://www.politex.info/content/view/478/30/).


[Закрыть] Иными словами, официальный государственный документ однозначно объявлял иммигрантов общественной угрозой, причем никакого решения проблемы в нем не предлагалось. И это, как мы увидим ниже, полностью соответствовало настроениям, господствовавшим в праворадикальной среде, где, в отличие от разработчиков концепции, «знали», как решать проблему миграции. К сожалению, изложенная концепция и ныне служит главным ориентиром для чиновников ФМС, и в сентябре 2006 г., выступая в штаб-квартире ООН, начальник ФМС К. Ромодановский снова признал нелегальных мигрантов одной из главных угроз национальной безопасности России[1938]1938
  Харченко А. ФМС признала мигрантов угрозой национальной безопасности // Коммерсант. 2006. 18 сентября. С. 6.


[Закрыть]. «Неконтролируемая и незаконная миграция» фигурирует в списке основных угроз и в новой Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г., принятой Советом безопасности РФ в мае 2009 г.[1939]1939
  Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. (http://archive.kremlin.ru/text/docs/2009/05/216229.shtml). О критике этой концепции и необходимости изменения ее приоритетов см.: Храмчихин А. Совбез озаботился национальной безопасностью // Независимое военное обозрение. 2009. 16 января.


[Закрыть] Мало того, преимущественно с этих позиций проблему массовых миграций сегодня оценивают и некоторые российские ученые[1940]1940
  См., напр.: Метелев С. Е. Международная трудовая миграция и нелегальная миграция в России. М.: ЮНИТИ, 2006; Андриченко Л. В. Проблемы государственно-правового регулирования миграции в России в контексте обеспечения национальной безопасности // Вестник Института Кеннана в России. 2007. Вып. 12. С. 106–119; Ачкасов В. А. Этническая ксенофобия и миграционные процессы в современной России // Ачкасов В. А., Мутагиров Д. З. (ред.). Ксенофобия и другие формы нетерпимости: природа, причины и пути устранения. СПб: Изд-во СПБ университета, 2007. С. 43–49.


[Закрыть].

Как писал, основываясь на британских материалах, Кеннет Литтл, «чувство расового превосходства присуще… представителям среднего класса, постоянно занятым охраной своего общественного положения»[1941]1941
  Литтл К. Л. Раса и общество // Плисецкий М. С. (ред.). Расовая проблема и общество. М.: Изд-во иностранной литературы, 1957. С. 128. Правда, одним средним классом дело не ограничивается. Примеры Южной Африки, США и нацистской Германии показывают, что расизм не чужд и рабочему классу, если он чувствует сильную конкуренцию со стороны «чужаков».


[Закрыть]. Это должно быть вдвойне характерно для только еще формирующегося среднего класса, чувствующего шаткость своей позиции. Действительно, в середине 1990-х гг. в России шел бурный процесс становления среднего класса и происходил передел собственности. Дефолт осени 1998 г., нанесший чувствительный удар по позициям молодого среднего класса, показал ему всю непрочность своего положения, и многим пришлось все начинать заново[1942]1942
  Тихонова Н. Е. Факторы социальной стратификации. М.: РОССПЭН, 1999. С. 83–84.


[Закрыть]. По переписи 2002 г., к работодателям себя отнесли 1 млн россиян, а еще 2 млн представили себя предпринимателями. Кроме того, 400 тыс. чел. жили на доходы от ценных бумаг, а 200 тыс. чел. сдавали жилье в аренду. Всех их В. Ю. Зорин счел возможным причислить к среднему классу, который, таким образом, отличался крайней малочисленностью[1943]1943
  Графова Л. Какие мифы развеяла перепись населения? // Российская газета. 2003. 26 ноября. С. 9.


[Закрыть].

Правда, в связи с большим разбросом в критериях, которыми пользуются разные социологи для выделения среднего класса, сегодня невозможно указать сколько-нибудь точно его долю в населении страны. Например, если одни социологи не только убеждены в его крайней малочисленности, но даже отмечают уменьшение его доли в населении с 8,2 % в 1994 г. до 4,2 % в 2006 г.[1944]1944
  Шкаратан О. И., Инясевский С. А., Любимова Т. С. Новый средний класс и информациональные работники на российском рынке труда // Общественные науки и современность. 2008. № 1. С. 12.


[Закрыть], то другие, напротив, доказывают его прогрессивный рост в течение последнего десятилетия. Однако и у последних нет согласия: если для одних в годы правления президента Путина доля среднего класса увеличилась с 10 до 25 %[1945]1945
  Аврамова Е. М. Средний класс эпохи Путина // Общественные науки и современность. 2008. № 1. С. 29.


[Закрыть], то другие дают более высокие цифры – 28,2 % в 1999 г. и 48,9 % в 2003 г.[1946]1946
  Горшков М. К., Тихонова Н. Е. (ред.). Россия – новая социальная реальность. Богатые. Бедные. Средний класс. М.: Наука, 2004. С. 136. В 2007 г. одна из участниц этого исследования оценивала долю среднего класса в Москве в 60 %, а в остальной России – 20–25 %. Она относила к «богатым» едва ли не четверть населения Москвы, тогда как в «бедные» попадали 15 % населения столицы. См.: Кривякина Е. Каждый четвертый москвич – богач? // Комсомольская правда. 2007. 17 декабря. С. 7.


[Закрыть] При этом социологи, говорящие о быстром росте среднего класса, опираются прежде всего на самоощущение респондентов, связанное с ростом благосостояния.

Если же подходить к среднему классу исходя из европейских критериев, то, по мнению некоторых экспертов, его доля среди москвичей составляла в 2007 г. 15 %[1947]1947
  Игнатова О. Чужой кошелек – потемки // Российская газета. 2007. 12 октября. С. 16.


[Закрыть]. Кроме того, численность среднего класса колеблется в зависимости от экономической конъюнктуры: в период улучшения ситуации с 2000 по 2008 г. его доля росла и, по некоторым расчетам, достигла своего максимума в 35–40 % активного городского населения; но в периоды спадов (дефолт 1998 г. и кризис конца 2008–2009 гг.) она падала до 18–25 %[1948]1948
  Тихонова Н. Е., Мареева С. В. Средний класс: теория и реальность. М.: Альфа-М, 2009.


[Закрыть]. Вместе с тем средний класс отличается не только уровнем благосостояния, а и образом жизни, особенностями мировоззрения, пониманием своего особого места в обществе и соответствующей социальной и политической активностью. А такой средний класс пока еще в России окончательно не сложился[1949]1949
  Симонян Р. Х. Средний класс в современной России: миф или реальность? // Общественные науки и современность. 2008. № 1. С. 37–49. Это сознают даже сторонники оптимистического подхода. См.: Тихонова Н. Е., Мареева С. В. Средний класс: теория и реальность. М.: Альфа-М, 2009.


[Закрыть].

Любопытно, что проведенный в конце 1997 г. опрос молодежи показал, что наиболее престижными профессиями тогда считались юрист, финансист и экономист, после чего следовал бизнес[1950]1950
  Горшков М. и др. Новая Россия // Независимая газета. 1998. 11 февраля. С. 4.


[Закрыть]. Но несколькими годами позже первое место заняло предпринимательство (27,7 %), за которым шли право, экономика и менеджмент (16,6 %). В начале 2000-х гг. значительная часть молодежи (более 50 %) была занята в коммерции. В то же время если подавляющая ее часть стоит за рыночный путь развития и даже фетишизирует рынок, то в реальности многие живут за счет родителей и сознают, что сами не способны использовать рыночные возможности[1951]1951
  Блинова М. С., Сериков А. В. Трансформация ценностей молодежи юга России: конфликтологический аспект // Волков Ю. Г. (ред.) Факторы конфликтогенности на Северном Кавказе (Южнороссийское обозрение. Вып. 26). Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2005. С. 106–109.


[Закрыть]. Иными словами, многие молодые люди испытывают фрустрацию в связи с высокой конкуренцией в сфере рыночной экономики.

Судя по исследованиям компании КОМКОН, проведенным в Москве летом 2006 г., средний класс тогда составлял лишь 15 % населения столицы. При этом по своему возрасту он необычайно молод: 28,1 % его состава – это молодые люди до 34 лет. Интересна и структура среднего класса: самую большую его категорию составляют чиновники (17,3 %); за ними идут люди, занятые в бизнесе (16,2 %), в производстве товаров и услуг (15,3 %), сбыте и маркетинге (11,1 %)[1952]1952
  Пуля И. Кто в столице самый средний? // Российская газета. 2006. 30 августа. С. 11.


[Закрыть]. Ученые из Института социологии РАН доказывают, что в период 2003–2006 гг. доля среднего класса снизилась, причем доля в нем предпринимателей сократилась вдвое, а число госслужащих, напротив, возросло[1953]1953
  Юсупова Д. Новый средний // Ведомости-Пятница. 2007. 2 февраля. С. 1–2. В 2000-х гг. каждый второй представитель среднего класса работал в государственном секторе. См.: Тихонова Н. Е., Мареева С. В. Средний класс: теория и реальность. М.: Альфа-М, 2009. С. 100.


[Закрыть]. Это подтверждается и всероссийскими опросами, проведенными Левада-Центром в 2002 и 2007 гг.: выяснилось, что бизнесом занимались лишь 4–5 % респондентов, тогда как 67–69 % ни при каких условиях не хотели бы связывать с ним свою судьбу[1954]1954
  Предпринимательство // Левада-Центр. 2007. 10 декабря (http://www.levada.ru/press/2007121001.html).


[Закрыть]. Кроме того, сегодня Россия испытывает огромный дефицит инженеров и квалифицированных рабочих.

Более свежий опрос Фонда «Общественное мнение», проведенный в августе 2008 г., показал, что наиболее привлекательными для современной молодежи кажутся карьеры «чиновников» (16 %) и «клерков» (20 %), а удачливым бизнесменом мечтает стать лишь каждый пятый (19 %)[1955]1955
  Новоселова Е. Контрреволюция галстуков // Российская газета. 2008. 21 августа. С. 14.


[Закрыть]. Иными словами, значительная часть молодежи рискованной жизни в бизнесе предпочитает спокойную и стабильную участь госслужащих, а предпринимательство большой популярностью в России не пользуется. Мало того, немалая часть современного среднего класса не чувствует себя в безопасности от возможных потрясений, и многие из обеспеченной и успешной молодежи подумывают об отъезде из страны[1956]1956
  Щеглов А. Болезни среднего класса // Независимая газета. 2008. 27–28 июня. С. 5.


[Закрыть]. Трудно не поставить это в связь с известными случаями грубого вмешательства государства в дела частного бизнеса, показавшими его высокую уязвимость от воли госчиновников. А мировой финансовый кризис, развернувшийся осенью 2008 г., нанес новый удар по еще молодому российскому среднему классу.

Еще в 1999–2003 гг. доля предпринимателей в составе среднего класса понизилась с 18,7 до 7,4 %. А в 2007 г. социологи обнаружили, что лишь 3 % взрослого населения России участвовали в развитии малого предпринимательства, несмотря на внешне благоприятную для этого конъюнктуру. Этот процесс, как показывают данные из Ставрополья, начался еще в 1990-х гг.: если в 1992 г. частным бизнесом там стали заниматься 35–45 % семей мигрантов, то к 1997 г. их число сократилось в 2–3 раза[1957]1957
  Рязанцев С. В. Миграционная ситуация в Ставропольском крае… С. 24.


[Закрыть]. Все это объясняется, в частности, рискованностью и малой доходностью предпринимательства – социологи даже называют предпринимателей «коммерческим пролетариатом». Кроме того, развитие малого и среднего бизнеса тормозилось бюрократическими препонами и коррупцией. Поэтому русские предпочитают находить себе другие, более прибыльные занятия в бизнесе или государственной сфере[1958]1958
  Горшков М. К., Тихонова Н. Е. (ред.). Россия – новая социальная реальность. С. 181–185; Горшков М. К., Тихонова Н. Е. (ред.). Изменяющаяся Россия в зеркале социологии. М.: Летний сад, 2004. С. 39–41; Куклина Н. Страна наемных служащих // Новые Известия. 2007. 9 июля. С. 3. По статистическим подсчетам, армия чиновников увеличилась в период 1994–2004 гг. ровно на треть. См.: Гудков Л., Дубин Б. Иллюзия модернизации: российская бюрократия в роли «элиты» // Pro et contra. 2007. Май – июнь. № 3. С. 96. Прим. 12.


[Закрыть]. И некоторые социологи приходят к выводу о том, что сегодня средний класс быстрее всего растет не в экономике, а в сфере бюрократии[1959]1959
  Аврамова Е. М. Средний класс эпохи Путина // Общественные науки и современность. 2008. № 1. С. 31. По сути, по большей части именно власть дает в России доступ к собственности, а не наоборот. И это вновь возвращает нас к понятию «азиатского способа производства», о котором так много спорили российские ученые в 1960–1970-х гг. Даже бывшего мэра Москвы Ю. М. Лужкова встревожило непропорционально высокое число армии чиновников. См.: Лужков Ю. В России слишком много чиновников и охранников (http://top.rbc.ru/society/20/12/2007/130794.shtml).


[Закрыть].

Действительно, зарплата чиновников быстро увеличивается, причем это не требует от них повышения эффективности труда; напротив, из года в год эффективность их деятельности падает[1960]1960
  Дзись-Войнаровский Н. Чиновники богатеют, но работают все хуже // Новые Известия. 2007. 21–27 декабря. С. 2. По оценке авторитетных социологов, сегодня российская элита сливается именно с чиновничеством («номенклатурой»), что «не имеет отношения к продуктивности, оригинальности либо образцовости достижений данного индивида или слоя». См.: Гудков Л., Дубин Б. Иллюзия модернизации. С. 77.


[Закрыть]. Но именно чиновники, имеющие доступ к разработке законодательства и его воплощению в жизнь, способны много эффективнее, чем кто бы то ни было, вводить и поддерживать дискриминационные практики. Мало того, именно у чиновников и управленцев отмечается более выраженная этничность, в которой они видят путь к легитимизации своего положения в обществе[1961]1961
  Черныш М. Ф. Этнические и общегражданские ценности в сознании россиян // Магун В. С. (ред.). Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России. М.: Ин-т социологии РАН, 2006. С. 110–111. Примечательно, что аналогичная тенденция наблюдалась в 1930-х гг. и в нацистской Германии. См.: Кунц К. Совесть нацистов. М.: Ладомир, 2007. С. 188.


[Закрыть]. Для них этничность, опирающаяся на территорию, определяет политические и социальные права, защита которых возлагается на государство, приобретающее в этих условиях этнический или псевдоэтнический облик. Вот почему в таком государстве, как справедливо подчеркивает Э. А. Паин, у организованного таким образом среднего класса преобладают не гражданские, а подданнические ориентации, и речь идет не об интеграции равноправных граждан в единое социально-политическое пространство, а об «удержании территории»[1962]1962
  Паин Э. А. Россия между империей и нацией // Pro et contra. 2007. Май – июнь. № 3. С. 46, 49–51.


[Закрыть].

Все это имеет прямые социальные следствия, выражающиеся в том, что социальная активность направляется не столько на борьбу за социальную справедливость и развитие гражданских институтов, сколько на защиту «прав коренного населения» от «чужаков» и их якобы «незаконной» или «подрывной» деятельности. Сегодня в России речь часто идет не столько о чувстве расового превосходства, сколько о защите от конкуренции со стороны более активных представителей этнических меньшинств, недавно приехавших в данную местность[1963]1963
  По мнению некоторых социологов, в последние годы именно этот фактор становится ключевым в межэтнических отношениях в крупных городах России. См.: Могилевский Р. СССР развалился, а комплексы остались // Известия. 2005. 10 ноября. С. 6; Мукомель В. И. Миграционная политика России. С. 70–71; Дробижева Л. М. Факторы межэтнических напряжений в современной России. Доклад на Третьих Старовойтовских чтениях «Национальное строительство и межэтнические отношения в постсоветском мире», Москва, Институт Кеннана, 28 ноября 2006. См. также: Черныш М. Ф. Этнические и общегражданские ценности… С. 105.


[Закрыть]. Ведь, в отличие от доминирующего большинства, полагающегося на свою укорененность «в почве» как гарантию безопасности, представители этнических диаспор, занимая маргинальные ниши, сознают, что могут выжить в рыночных условиях, только рассчитывая на свою творческую энергию и сметку. Подобно тому как это происходило и происходит во многих других регионах мира, часть приезжих начинают в России с розничной или посреднической торговли. Ведь, как это показал еще Георг Зиммель, не будучи укоренены в местном обществе, они не имеют реальных шансов на равных основаниях начать свою деятельность в иных сферах[1964]1964
  Simmel G. On individuality and social forms. Chicago: University of Chicago Press, 1971. P. 143–145.


[Закрыть]. Действительно, проводя исследования в Поволжском регионе, социологи встретились с таким мнением: «Те, кто незаконно находятся, будут желанной рабочей силой в малом бизнесе, их в другие сферы не возьмут»; «Люди, которые дискриминированы в других сферах, идут туда. Им деваться некуда»[1965]1965
  Мукомель В. И. Миграционная политика России. С. 229.


[Закрыть].

Как свидетельствует мировой опыт, положение мигрантов отличается непрочностью, они не могут полагаться на поддержку государственных структур и потому отличаются от доминирующего большинства, во-первых, большей активностью и самостоятельностью, а во-вторых, большей этнической сплоченностью, компенсирующей нехватку заботы со стороны государства. Обычно этнические мигранты предпочитают создавать компактные поселения или, по меньшей мере, сохранять и поддерживать земляческие связи, помогающие им осуществлять своевременную поддержку друг другу, налаживать в новом месте быт, передавать трудовой опыт, находить работу и основывать свое дело. Кроме того, они не скованы местными нормами и традициями и чувствуют себя свободнее в выборе стратегий поведения. Все это немало способствует их успеху[1966]1966
  Light I. Ethnicity and business enterprise // Stolarik M., Friedman M. (eds.). Making it in America. London & Toronto: Associated University Press, 1986; Light I., Karageorgis S. The ethnic economy // Smelser M., Swedberg R. (eds.). The handbook of economic sociology. Princeton: Princeton University Press, 1994; Росс Л., Нисбетт Р. Э. Человек и ситуация. М.: Аспект Пресс, 1999. С. 285–288; Радаев В. В. Этническое предпринимательство: мировой опыт и Россия // Полис. 1993. № 5. С. 83–85; Он же. Экономическая социология. М.: Аспект Пресс, 1998. С. 117–118; Дятлов В. И. Торгаши, чужаки или посланные богом? М.: б. и., 1996; Рязанцев С. В. Этническое предпринимательство как форма адаптации мигрантов // Общественные науки и современность. 2000. № 5. С. 73–86.


[Закрыть].

Недавно О. Бредникова и О. Паченков попытались доказать, что кооперация мигрантов-торговцев основана скорее на рациональных ситуационных факторах (выгода, надежность партнера, легкость контактов и пр.), чем на иррациональном «этническом тяготении»[1967]1967
  Бредникова О. Е., Паченков О. В. Азербайджанские торговцы в Петербурге: между «воображаемыми сообществами» и «первичными группами» // Диаспоры. 2001. № 1; Они же. Этничность «этнической экономики»: экономические иммигранты в Санкт-Петербурге // Экономическая социология. 2002. № 2; Они же. «Этническое предпринимательство» мигрантов и мифы мультикультурализма // Малахов В. С., Тишков В. А. (ред.). Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. М.: ИЭА РАН, 2002. С. 158–159.


[Закрыть]. В принципе с этим можно согласиться с той оговоркой, что такие ситуационные факторы чаще всего связаны с однородной этнической средой, ограниченной родственниками, друзьями, земляками и знакомыми, с которыми мигранту легче найти общий язык для получения помощи или организации общего дела, чем с людьми малознакомыми. По словам многих исследователей, без помощи соотечественников и земляков поездка мигранта в Россию обречена на неудачу (у таджиков землячества формируются на основе общины-авлода и этнорегиональной солидарности)[1968]1968
  Юнусов А. Азербайджанцы в России – смена имиджа и социальных ролей // Диаспоры. 2001. № 1. С. 120; Остапенко Л. В., Субботина И. А. Проблемы социально-экономической адаптации выходцев из Закавказья в Москве // Диаспоры. 2001. № 1. С. 46, 51; Титов В. Н. Мультикультурная коммуникация как фактор адаптации иммигрантов в городской среде // Общественные науки и современность. 2003. № 6. С. 137; Олимова С., Боск И. Трудовая миграция из Таджикистана. Душанбе: МОМ, 2003. С. 39–40, 45, 51–55, 57–59; Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. М.: ИС РАН, 2003. С. 168–199; Мукомель В. И. Миграционная политика России. С. 220–223; Тюрюканова Е. В. О влиянии миграции на рынок труда; Брусина О. Мигранты из Средней Азии в России: этапы и причины приезда, социальные типы, организации диаспор // Вестник Евразии. 2008. № 2. С. 90–91.


[Закрыть]. Например, исследование, проведенное в 2002 г. в Москве Московским офисом Международной организацией по миграции, показало, что, планируя визит в Россию, будущие мигранты опирались на информацию от друзей и знакомых (72 %), а также родственников (34 %). При этом две трети таких мигрантов смогли трудоустроиться лишь с помощью своих друзей, родственников или знакомых, тогда как с помощью официальных структур работу нашел лишь каждый двадцатый. Иными словами, хотя абсолютизировать этничность не стоит, ее значение остается весьма высоким, и даже Бредникова и Паченков вынуждены это признать. По словам Е. В. Тюрюкановой, в России и, в частности, в Москве происходит формирование этнических хозяйственных ниш, связанных как со сферами занятости, так и с территориями. При этом, по ее словам, если этническая окраска того или иного вида работ не является строгой и постоянной, то зато некоторые малопрестижные виды занятости прочно закрепляются за мигрантами. В результате до 60 % мигрантов работают исключительно в мигрантской среде и мало общаются с местным населением, что создает обстановку сегрегации[1969]1969
  Тюрюканова Е. В. Мигранты на неформальном рынке труда в Москве // Архипов Ю. А., Давид Я. У. (сост.). Миграция и внутренняя безопасность. Аспекты взаимодействия. М.: Управление координации экономической политики и контроля за ее реализацией Правительства Москвы, 2003. С. 81–82; Она же. Принудительный труд в современной России. Нерегулируемая миграция и торговля людьми. М.: МОТ, 2004. С. 46, 55; Она же. О влиянии миграции на рынок труда.


[Закрыть].

Занятие бизнесом в чужеродном окружении освобождает мигрантов от необходимости следовать нормам и ценностям своей собственной традиционной среды и развязывает руки, позволяя осуществлять сделки, не оглядываясь на «обычаи и нравы»[1970]1970
  Попков В. Д. Как живется кавказцам в российской провинции? // Диаспоры. 2001. № 1. С. 95, 98.


[Закрыть]. Социологические опросы показывают не только настроенность иммигрантов на предпринимательскую деятельность, но их лучшую подготовленность к этому в сравнении с местным населением[1971]1971
  Воробьева О. Д. Миграция населения. Вып. 6. Миграционная политика. М.: Министерство по делам федерации, национальной и миграционной политики Российской Федерации, 2001. С. 101; Остапенко Л. В., Субботина И. А., Юраков А. В. Москва многонациональная. С. 253–259.


[Закрыть].

В этом отношении русские не составляют исключения, причем независимо от того, живут ли они в Латвии и Эстонии или приезжают в Россию из новых независимых государств. В России это приводит к трениям между ними и местными русскими, встречающими их без большого энтузиазма. Определенную роль в этом играют социальные, профессиональные и культурные различия, ибо бывшим горожанам с их привычкой к зажиточной городской жизни приходилось селиться в сельской местности. Кроме того, приезжие нередко развивали бурную деятельность и пытались организовать кооперативы и фермерские хозяйства. В этих условиях местное население нередко наделяло приезжих русских теми же стереотипными качествами («высокомерные», «расчетливые», «богатые», «хитрые», «наглые», «корыстолюбивые», «замкнутые» и пр.), какими обычно характеризуют представителей торговых меньшинств[1972]1972
  Гриценко В. В. Русские среди русских: проблемы адаптации вынужденных мигрантов и беженцев из стран ближнего зарубежья в России. М.: ИЭА РАН, 1999. С. 54–67, 156. См. также: Степанов В. В., Сусоколов А. А. Русские ближнего зарубежья. Проблемы адаптации в российской деревне // Российский этнограф. 1993. Вып. 9. С. 30–31, 38; Ротарь И. Другие русские. О трагедии среднеазиатских эмигрантов // Независимая газета. 1993. 2 июня; Соколовский С. С. Средняя Азия: вынужденные миграции // Тишков В. А. (ред.). Миграции и новые диаспоры в постсоветских государствах. М.: ИЭА РАН, 1996. С. 179; Филиппова Е. И. Адаптация русских вынужденных мигрантов из нового зарубежья // Тишков В. А. (ред.). Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение. М.: ИЭА РАН, 1997. С. 62–70; Космарская Н. П. Трудности адаптации переселенцев в сельской России: попытка концептуализации // Вяткин А. Р. и др. (ред.). В движении добровольном и вынужденном. М.: Наталис, 1999. С. 223, 229–231; Назарова Е. А. Социальная адаптация… С. 99, 105–106; Пилкингтон Х., Флинн М. Чужие на родине? Исследование «диаспоральной идентичности» русских вынужденных переселенцев // Диаспоры. 2001. № 2/3. С. 23–28; Камкин А. Татьяна Регент: «Я критикую себя больше, чем любой журналист» // Независимая газета. 1998. 5 мая. С. 9–10; Солдатенков А. Н. Исследование этнических стереотипов в Ростовской области // Лебедева Н. М., Татарко А. Н. (ред.). Этническая толерантность в поликультурных регионах России. М.: РУДН, 2002. С. 226, 231–232.


[Закрыть]. Стремление отграничить себя от мигрантов создавало у местных жителей стимулы для требований протекционизма по принципу «коренные/некоренные», а это, в свою очередь, благоприятствовало расиализации «чужаков». О последнем свидетельствует, в частности, то, что местные русские иной раз не признают приезжих за русских и называют их «инородцами», «казахами», «киргизами», «таджиками» и т. д., т. е. отделяют их от себя символическими средствами[1973]1973
  Филиппова Е. И. Роль культурных различий в процессе адаптации русских переселенцев в России // Олкотт М. Б., Тишков В. А., Малашенко А. (ред.). Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М.: Московский центр Карнеги, 1997. С. 137; Самонина С. С. Историко-географические аспекты возвратной миграции русского населения из стран ближнего зарубежья // Катровский А. П. (ред.). Миграции населения в стратегии региональной безопасности и регионального развития. Ч. 1. Смоленск: СГУ, 2000. С. 103.


[Закрыть]. Мало того, они начинают переносить на приезжих те уничижительные термины («черножопые», «чернозадые», «чурки»), которые обычно используются как оскорбительные для нерусских[1974]1974
  Космарская Н. П. Трудности адаптации переселенцев… С. 232.


[Закрыть]. Еще в 1990-х гг. некоторые местные политики даже пытались идти на выборы под антимигрантскими лозунгами, разжигая у местного населения враждебные чувства к приехавшим из Центральной Азии русским[1975]1975
  Козлова Н. Улица надежды // Российская газета. 1994. 14 мая. С. 3.


[Закрыть]. В середине 2000-х гг. роль мигрантофобии как политического лозунга даже усилилась, что показал скандал, вспыхнувший осенью 2005 г. в связи с предвыборным роликом партии «Родина».

Если в 1990-х гг. мигранты-славяне встречали на юге России гораздо более благожелательный прием, чем неславяне, то к началу 2000-х гг. это стало меняться. Исследование 2001–2002 гг. в Ростовской области показало, что там уже каждый третий и более встречал мигрантов-славян достаточно неприветливо[1976]1976
  Таболина Т. В. Ростовская область: этнополитические реалии и тенденции // Лебедева Н. М., Татарко А. Н. (ред.). Этническая толерантность в поликультурных регионах России. М.: РУДН, 2002. С. 166, 170. По данным Г. Витковской, в центральных областях России такие изменения произошли в конце 1998 г. См.: Витковская Г. Вынужденная миграция и мигрантофобия в России // Витковская Г., Малашенко А. (ред.). Нетерпимость в России: старые и новые фобии. М.: Московский центр Карнеги, 1999. С. 152–153.


[Закрыть]. Аналогичная ситуация сложилась тогда и в Астраханской области, где отмечалось негативное отношение к выходцам из Чечни независимо от национальности, «будь то русские, татары, евреи – кто угодно»[1977]1977
  Мукомель В. И. Миграционная политика России. С. 227.


[Закрыть]. В Тверской области в течение второй половины 1990-х гг. отношение к мигрантам также изменилось к худшему[1978]1978
  Алексеев А. И., Панарин С. А., Витковская Г. С. Адаптация и безопасность: опыт вынужденных переселенцев и принимающего общества в Тверской области // Витковская Г., Панарин С. (ред.). Миграция и безопасность в России. М.: Интердиалект, 2000. С. 249–250.


[Закрыть]. Впрочем, еще на заре фермерского движения в начале 1990-х гг. бывали случаи, когда местные жители сжигали фермы и дома приезжих, не позволяя им «заводить свои порядки»[1979]1979
  Иванов А. Везде чужие? // Литературная газета. 1991. 29 мая. С. 6; Кузнецова Н., Онготоева Т. А я в Россию, домой хочу // Московская правда. 1992. 25 ноября. С. 7.


[Закрыть].

Между тем и без того незавидное положение мигрантов только осложнялось подозрительным и недоброжелательным отношением к ним со стороны местных жителей. Ведь возникавшая вначале эйфория русских мигрантов, ожидавших теплого приема на родине, быстро проходила после их столкновения с бюрократическими препонами, с невозможностью по тем или иным причинам найти работу по специальности или вообще легальную работу, а также после встречи с местной ксенофобией. Это усугублялось тем, что бывшим городским жителям нередко предлагалось остаться в селе, где их высокие культурные запросы встречались с консервативными установками местных обитателей. Все это отнюдь не способствовало взаимопониманию, и мигранты нередко замыкались в своей среде. А это давало местным жителям повод обвинять их в замкнутости и нежелании интегрироваться[1980]1980
  Комарова О. Д. Социально-демографическая характеристика и основные проблемы вынужденной миграции в России // Тишков В. А. (ред.). Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение. М.: ИЭА РАН, 1997. С. 29–30; Витковская Г. С. Вынужденные мигранты из новых независимых государств на российском рынке труда // Витковская Г. С. (ред.). Миграция и рынки труда в постсоветской России. М.: Московский центр Карнеги, 1998. С. 39–64; Она же. Вынужденная миграция и мигрантофобия в России // Витковская Г., Малашенко А. (ред.). Нетерпимость в России: старые и новые фобии. М.: Московский центр Карнеги, 1999. С. 176–184; Она же. Вынужденная миграция в Россию: итоги десятилетия // Зайончковская Ж. А. (ред.). Миграционная ситуация в странах СНГ. М.: Комплекс-Прогресс, 1999. С. 182–188; Ракова И. В. Факторы формирования конфликтогенной мигрантофобии // Черноус В. В. (ред.). Ксенофобия на юге России: сепаратизм, конфликты и пути их преодоления. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2002. С. 139–141.


[Закрыть]. Краснодарский социолог М. В. Савва отмечает наблюдающуюся иной раз у мигрантов тенденцию к «капсулированию», ведущему к замкнутости и закрытости[1981]1981
  Савва М. В., Савва Е. В. Пресса, власть и этнический конфликт. С. 49.


[Закрыть]. Некоторые московские эксперты даже пытаются объяснить мигрантофобию тем, что группы мигрантов якобы пытаются самоизолироваться, сохраняя свои этнические границы[1982]1982
  Дмитриев А. В. Миграция: конфликтное измерение. М.: Альфа-М, 2006. С. 248; Рязанцев С. В. Трудовая миграция в странах СНГ и Балтии: тенденции, последствия, регулирование. М.: Формула права, 2007. С. 469.


[Закрыть]. Однако такие авторы умалчивают о том, что к этому результату приводят не столько какие-то культурные особенности мигрантов, сколько создающаяся вокруг них недоброжелательная обстановка и дискриминационные практики[1983]1983
  Витковская Г. Вынужденная миграция и мигрантофобия в России // Витковская Г., Малашенко А. (ред.). Нетерпимость в России: старые и новые фобии. М.: Московский центр Карнеги, 1999. С. 161–163; Мукомель В. И. Миграционная политика России. С. 218–220. Уместно также напомнить, что сам термин «инкапсуляция» происходит из расистского дискурса и был введен южноафриканским антропологом, использовавшим его для обоснования сегрегации. См.: Веселкин Е. А., Григулевич И. Р. Оскар Льюис – критик или слуга американского империализма? // Бромлей Ю. В. (ред.). Этнологические исследования за рубежом. М.: Наука, 1973. С. 179.


[Закрыть].

В таком положении часто оказывались равным образом как русские[1984]1984
  Все это способствовало, в частности, тому, что уже к середине 1990-х гг. некоторые ранее уехавшие из Киргизии русские начали возвращаться назад. См., напр.: Бушков В. И., Ситнянский Г. Ю. Таджикистан и Киргизия: реэмиграция – реальность или фантазия? // Тишков В. А. (ред.). Вынужденные мигранты: интеграция и возвращение. М.: ИЭА РАН, 1997. С. 265. А после вступления в силу летом 2002 г. закона «О гражданстве РФ», отменявшего упрощенные правила получения гражданства, немало русских, ранее приехавших из Казахстана, стали возвращаться назад. См.: Умаров А. Возвращенцы // Московские новости. 2002. 2–8 июля. С. 20.


[Закрыть], так и нерусские мигранты, переселявшиеся в благоприятную на первый взгляд среду своих соотечественников. Например, с похожей ситуацией встретились южноосетинские беженцы в Северной Осетии. Своей успешной предпринимательской деятельностью они вызвали недовольство местных осетин. Однако и здесь это недовольство выражалось в терминах культуры: якобы пришельцы плохо знали и не соблюдали традиционные осетинские традиции и обряды[1985]1985
  Багаева Н. Э., Макоев Х. Х. Вынужденные мигранты в Северной Осетии: политика и особенности адаптации // Расселение, этнокультурная мозаика, геополитика и безопасность горных стран. М.; Ставрополь, 2001.


[Закрыть]. Как показывают исследования в Ростовской области, аналогичные чувства местные армяне питали к армянам-мигрантам. Ведь, подобно русским мигрантам, те тоже отличались более высоким образованием и в материальном плане были лучше обеспечены, чем местные армяне. Поэтому последними двигали опасения конкуренции со стороны более энергичных пришельцев[1986]1986
  Кормильченко В. В. Миграция на юге России: постановка проблемы исследования // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1998. № 2. С. 86.


[Закрыть]. Армяне, переселившиеся в Армению из Азербайджана, также встретили недружелюбный прием, так как, по мнению местных армян, «не были носителями армянской культуры и слабо владели языком». Поэтому там их считали «культурными маргиналами» и даже «чужестранцами»[1987]1987
  Арутюнян Л. А. Новые тенденции миграции в Армении // Зайончковская Ж. А. (ред.). Миграционная ситуация в странах СНГ. М.: Комплекс-Прогресс, 1999. С. 72–73; Попков В. Д. Феномен этнических диаспор. М.: ИС РАН, 2003. С. 127–128; Погосян Г. А. Современное армянское общество: особенности трансформации. М.: Academia, 2005. С. 266; Мокин К. С. Адаптация мигрантов: варианты стратегий // Степанов В. В., Тишков В. А. (ред.). Новые этнические группы в России. М.: ИЭА РАН, 2008. С. 82–83.


[Закрыть]. То же происходило и с армянами из Баку и других городов Азербайджана, бежавшими в Нагорный Карабах, где их называли «пришлыми», «недоармянами» или «перевернутыми армянами»[1988]1988
  Шахназарян Н. «А где же мы свои?» Бегство и миграция армян Азербайджана // Вестник Евразии. 2008. № 2. С. 101–105.


[Закрыть]. Недопонимание возникало и во взаимоотношениях между российскими адыгами и зарубежными, приезжавшими навестить их в 1990-х гг.[1989]1989
  Shami S. K. Disjuncture in ethnicity: negotiating Circassian identity in Jordan, Turkey and the Caucasus // New perspective on Turkey. 1995. Vol. 12. P. 89–91.


[Закрыть]

Напротив, казахи-репатрианты, переселившиеся в Казахстан из Китая, отличаются от местных казахов более низким образованием и отсутствием профессиональных навыков. Они держатся обособленно и не спешат отказываться от своих культурных особенностей (особый диалект, образ жизни, обычаи), но претендуют на государственную социальную помощь. Кроме того, они отличаются успехами в предпринимательстве. Местных казахов раздражает их стремление к обособленности и сохранению своего образа жизни, а также их претензии на государственную поддержку. Поэтому их не считают своими и называют «монголами», «китайцами» и «иранцами», и более 90 % респондентов отказываются признавать их полноправными гражданами[1990]1990
  Алексеенко А. Н. Казахстан: некоторые характеристики миграционных процессов // Дятлов В. И. (ред.). Мост через Амур: внешние миграции и мигранты в Сибири и на Дальнем Востоке. М.; Иркутск: Наталис, 2004. С. 25–26; Садовская Е. Этническая структура современных миграций из Китая в Казахстан и проблемы принимающего общества // Вестник Евразии. 2008. № 2. С. 158–159, 166.


[Закрыть].

Все это не ограничивается евразийским пространством, а встречается в гораздо более широком контексте. Например, еще в начале XX в. французские евреи с большим неудовольствием встречали еврейских беженцев и переселенцев из Восточной Европы. Дело доходило до того, что они даже называли тех «паразитами»[1991]1991
  Green N. Les travailleurs immigrés Juifs à la Belle Epoque. Paris: Fayard, 1985. P. 84–107.


[Закрыть]. Немецкий психолог Мартина Тисбергер вспоминает, что ее отец, изгнанный после Второй мировой войны из Венгрии как этнический немец, встретил в ФРГ достаточно прохладный прием – там его иной раз называли «черным» или «цыганом»[1992]1992
  Tissberger M. The project(ions) of ‘civilization’ and the counter-transferences of Whiteness: Freud, Psychoanalysis, ‘Gender’ and ‘Race’ // Tissberger M., Dietze G., Hrzan D., Husmann-Kastein J. (Hrsg.). Weiss – Weisssein – Whiteness. Kritische Studien zu Gender und Rassismus. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2006. P. 86–87, 92.


[Закрыть]. В таком контексте термин «черный» теряет связь с реальным цветом и получает сугубо символическое значение, сочетающее «чуждость» с «ущербностью»[1993]1993
  К этому можно добавить, что европейская этнология второй половины XVIII–XIX вв. рассматривала евреев как «черных» в силу их якобы «нечистой кожи» и, предположительно, африканского происхождения. См.: Gilman S. L. The Jew’s body. New York: Routledge, 1991. P. 99–101, 171–175.


[Закрыть].

Приведенные примеры показывают, что мигрантофобия имеет дело не столько с этничностью, сколько с культурой, причем культура выступает универсальной объяснительной матрицей, за которой скрываются соперничество за доступ к жизненно важным ресурсам или опасения за свою конкурентоспособность[1994]1994
  Об ином подходе см.: Панарин С. А. Этническая миграция в постсоветском пространстве // Вяткин А. Р. и др. (ред.). В движении добровольном и вынужденном. М.: Наталис, 1999. С. 30–77.


[Закрыть]. Опросы, проведенные И. М. Бадыштовой в Москве, Нижнем Новгороде и Смоленске в апреле 1999 г., показали, что значительная часть респондентов (от 35,2 % в Смоленске до 44,4 % в Москве) испытывали тревогу по поводу конкуренции с приезжими на рынке труда[1995]1995
  Бадыштова И. М. Мигранты на рынках труда городов России // Катровский А. П. (ред.). Миграции населения в стратегии региональной безопасности и регионального развития. Ч. 1. Смоленск: СГУ, 2000. С. 7. Правда, еще выше были опасения по поводу роста преступности.


[Закрыть].

Поэтому, хотя в июне 2006 г. президент Путин подписал Указ «О мерах по оказанию содействия добровольному переселению в РФ соотечественников, проживающих за рубежом», вскоре выяснилось, что многие губернаторы смотрели на такие планы весьма неодобрительно и никакой помощи репатриантам оказывать не собирались[1996]1996
  Тяжлов И. Великое непереселение // КоммерсантЪ. 2006. 11 сентября. С. 1–2.


[Закрыть]. Что же касается общественного мнения, то теоретически оно было за репатриацию, однако, когда дело доходило до решения вопроса о том, где именно расселяться репатриантам, люди выказывали нежелание принимать их в своем районе, опасаясь конкуренции за рабочие места[1997]1997
  Бадыштова И. М. Толерантность городского социума к мигрантам. С. 146; Шмелев Н. Гостями будете // Новые Известия. 2006. 25 июля. С. 2.


[Закрыть].

Важно учитывать, что, хотя значительную часть мигрантов составляют русские и большинство мигрантов заняты в строительстве, в общественном мнении образ мигрантов неразрывно связан с «инородцами», а сфера приложения их труда – с торговлей и/или с криминалом[1998]1998
  Об этом см., напр.: Алексеев А. И., Панарин С. А., Витковская Г. С. Адаптация и безопасность: опыт вынужденных переселенцев и принимающего общества в Тверской области // Витковская Г., Панарин С. (ред.). Миграция и безопасность в России. М.: Интердиалект, 2000. С. 254; Бадыштова И. М. Мигранты на рынках труда городов России // Катровский А. П. (ред.). Миграции населения в стратегии региональной безопасности и регионального развития. Ч. 1. Смоленск: СГУ, 2000. С. 8–9; Она же. Толерантность городского социума к мигрантам // Артоболевский С. С., Зайончковская Ж. А. (ред.). Миграционная ситуация в регионах России. Вып. 1. Приволжский федеральный округ. М.: Центр миграционных исследований Ин-та географии РАН, 2004. С. 148; Савва М. В. Краснодарский край: боязнь «троянского коня» // Степанов В. В., Тишков В. А. (ред.). Этнокультурный облик России: перепись 2002 года. М.: Наука, 2007. С. 287–289; Шнирельман В. А. СМИ, «этническая преступность» и мигрантофобия // Верховский А. М. (ред.). Язык вражды против общества. М.: Центр «СОВА», 2007. С. 137, 143.


[Закрыть]. Правда, не желая показаться эгоистами, люди пытаются подчеркнуто демонстрировать, что они защищают не свои личные, а некие общие интересы, где образ «мы» оказывается много ценнее, чем «я». Именно поэтому, говоря о негативных последствиях массовой миграции, они делают акцент не на своих личных потерях, а на трудностях, возникающих у какой-либо иной группы «своих». Как в этой связи отмечает Гудков, «военных и милицию больше всего “заботит”, что приезжие “отнимают рабочие места” у местных работников; пенсионеров – что они “торгуют” и наживаются на местном населении; руководителей и домохозяек – что они развращают и подкупают милицию; безработных – что “их очень много везде”; учащихся – что они просто им не нравятся, так как они “наглы” и т. п.»[1999]1999
  Гудков Л. Д. Почему мы не любим приезжих // Мир России. 2007. № 2. С. 72.


[Закрыть]. Это способствует консолидации «мы-группы». Отсюда же и аргументация, пытающаяся всеми силами закрепить этнические культуры за строго ограниченными территориями.

В то же время если неприязнь к мигрантам сплошь и рядом апеллирует к культурным различиям (ученые в этом случае любят говорить о «культурной дистанции»), то рассмотренные выше случаи заставляют нас относиться к таким аргументам с большой осторожностью и искать объяснения не столько в этнокультурной, сколько в социальной и социально-экономической сферах. Например, сегодня ясно, что при преимущественной ориентации экономики страны на эксплуатацию сырьевых ресурсов и игнорировании интересов производящих секторов экономики в обществе будет расти число хорошо образованных профессионалов, неспособных найти себе применение и остающихся не у дел. Это уже сказывается на судьбе высокообразованных переселенцев с Дальнего Востока и Севера, страдающих в центральных районах России от безработицы[2000]2000
  См., напр.: Мигунов Д. Чужие среди своих // Новые Известия. 2006. 27 февраля. С. 1, 3.


[Закрыть]. Очевидно, «иноэтничные мигранты», которых обычно упрекают в том, что они отбирают рабочие места у «коренного населения», не имеют к этому никакого отношения. Напротив, как показывают многочисленные опросы, безработица среди них, как правило, выше, чем у местного населения, а если многие из них, будучи профессионалами, находят работу, то гораздо более низкой квалификации[2001]2001
  См., напр.: Супян В. Б. Миграция и некоторые аспекты экономической безопасности // Витковская Г., Панарин С. (ред.). Миграция и безопасность в России. М.: Интердиалект, 2000. С. 98–99; Рязанцев С. В. Миграционная ситуация в Ставропольском крае… С. 51; Он же. Трудовая миграция в странах СНГ и Балтии: тенденции, последствия, регулирование. М.: Формула права, 2007. С. 361–362. Исследования в Тверской области показали, что «конкуренция» с мигрантами – это в значительной мере плод воображения местных жителей. См.: Алексеев А. И., Панарин С. А., Витковская Г. С. Адаптация и безопасность: опыт вынужденных переселенцев и принимающего общества в Тверской области // Витковская Г., Панарин С. (ред.). Миграция и безопасность в России. М.: Интердиалект, 2000. С. 255.


[Закрыть].

Что же стоит за обвинениями в адрес «мигрантов»? С переходом России к рыночной экономике оказалось, что наибольшую адаптивность к ней выказали представители «торговых меньшинств», сумевшие еще в советские годы получить нужный для этого опыт и менее скованные местной традиционной структурой взаимоотношений[2002]2002
  Гудков Л. Д. Почему мы не любим приезжих. С. 51–52.


[Закрыть]. Доминирующее большинство, привыкшее жить в условиях «патерналистского социализма»[2003]2003
  Радаев В. В. Экономическая социология. М.: Аспект Пресс, 1998. С. 313, 319. По данным социологических исследований начала 1990-х гг., массовый работник встретил переход к рыночным отношениям апатией и пассивностью, неспособностью эффективно трудиться в новых экономических условиях. В 1996–2004 гг. доля таковых стабильно составляла не менее 46–50 % респондентов. Тогда успешными ощущали себя лишь 10–12 % респондентов, которых одни социологи называют «уверенными рыночниками», другие – «неоконсерваторами». См.: Козырева П. М. Некоторые тенденции адаптационных процессов в сфере труда // Вестник Института Кеннана в России, 2006. Вып. 10. С. 8–9; Бызов Л. Г. Социокультурная трансформация российского общества и формирование неоконсервативной идентичности // Мир России. 2002. Т. XI. № 1. С. 126.


[Закрыть], оказалось менее расторопным. Это особенно ощущается в малых городах России, значительные массы населения которых ощутили себя забытыми государством и так и не смогли приспособиться к радикальным переменам, оказавшись в так называемых «русских гетто»[2004]2004
  Миндич Д. Русское гетто // Профиль. 2005. ноябрь (№ 42). См. также: Савин И. Ксенофобия в России, взгляд со стороны // Тишков В. А., Филиппова Е.И. (ред.). Этническая ситуация и конфликты в странах СНГ и Балтии. Ежегодный доклад, 2005. М.: ИЭА РАН, 2006. С. 35–37.


[Закрыть]. По социологическим данным, в малых городах и, особенно, в консервативных по своим установкам селах наблюдается высокий уровень мигрантофобии[2005]2005
  Витковская Г. Вынужденная миграция и мигрантофобия в России // Витковская Г., Малашенко А. (ред.). Нетерпимость в России: старые и новые фобии. М.: Московский центр Карнеги, 1999. С. 181–182; Гудков Л. Д. «Россия для русских»: ксенофобия и антимигрантские настроения в России // Мукомель В. И., Паин Э. А. (ред.) Нужны ли иммигранты российскому обществу? М.: Фонд «Либеральная миссия», 2006. Табл. 2.20.


[Закрыть]. В 1990-х гг. именно там были сильны позиции коммунистов, и, по словам эксперта, «мелкий торговец в обывательском сознании становился живым воплощением всех ужасов капитализма»[2006]2006
  Кагарлицкий Б. Чеченцы – это евреи сегодня // Новая газета. 2000. 21–24 сентября. С. 3.


[Закрыть]. Впрочем, и в мегаполисах отношение к мигрантам окрашено страхом и недоверием[2007]2007
  Гудков Л.Д. «Россия для русских». Табл. 2.2; Он же. Почему мы не любим приезжих. С. 75, табл. 1.


[Закрыть], и, по некоторым данным, именно там мигрантофобия достигает высшего предела[2008]2008
  Фонд «Общественное мнение» о национальном вопросе в России, 2002 г. (http://www.demoscope.ru/weekly/2002/065/analit02.php).


[Закрыть].

Отсюда распространенное недоумение по поводу того, что многие выигрышные социальные и экономические позиции быстро оказались в руках так называемых «чужаков», в число которых включаются и русские, приехавшие из «ближнего зарубежья». Отсюда же и стремление силой оттеснить их от соблазнительных ресурсов. Любопытно, что демократический принцип гражданского равноправия этому помочь не может, ибо многие «чужаки» являются гражданами России. Тогда-то на повестке дня и появляется оппозиция «коренные/некоренные», призванная восстановить равновесие[2009]2009
  Эта оппозиция успешно используется расистами в самых разных странах Западной Европы. См.: Gingrich A. Nation, status and gender in trouble? Exploring some contexts and characteristics of neo-nationalism in Western Europe // Gingrich A., Banks M. (eds.). Neo-nationalism in Europe and beyond. New York: Berghahn Books, 2006. P. 45. Тем самым демократия вовсе не является прочной защитой от расизма, но последний требует апелляции к биологическому или культурному аргументу. Подробно см.: Fredrickson G. M. White supremacy: a comparative study in American and South African history. New York: Oxford Univ. Press, 1981.


[Закрыть]. Сегодня ее используют в своей риторике как радикальные национал-патриотические движения типа ДПНИ, так и высшие государственные чиновники. При этом они не сознают, что эта оппозиция ведет к расиализации этнических общностей, отдаляя российское общество от подлинной демократии[2010]2010
  А. Гусейнов еще пятнадцать лет назад предупреждал, что разделение на «коренных» и «некоренных» не имеет никакого отношения к демократии. См.: Гусейнов А. А. Национальная фаза государственной истории // Полис. 1992. № 5/6. С. 18–19.


[Закрыть], но зато приближая его к режиму апартеида[2011]2011
  Об этой опасности предупреждает и Л. Гудков. См.: Гудков Л. Д. «Россия для русских». С. 66, 77; Он же. Почему мы не любим приезжих. С. 64.


[Закрыть].

Возмущаясь «этнической преступностью» и призывая к наведению порядка на рынках, по сути «культурный расизм» имеет в виду совсем другой порядок, связанный с концепцией «включенности/исключенности» по отношению к сложившейся общности, обычно понимаемой в России как этническая, а не гражданская. Это заставляет нас обращаться к иному, более глубокому пласту дискурса, апеллирующему к «культурному порядку» и призванному сохранить традиционный «этнический портрет» отдельных местностей и целых регионов. Центральными понятиями такого дискурса являются «коренной/некоренной» и «культурная несовместимость», что идет вразрез с положениями о гражданских правах, но зато устанавливает социальную иерархию, определяемую отношением людей к местной «этнической культуре». Такой дискурс имеет высокий эмоциональный заряд, так как само понятие «культура» не обладает большой четкостью и в устах разных людей и в разных контекстах может выражаться и восприниматься по-разному. Однако это не мешает тому, что в таком контексте «культура» служит важным социальным символом. И именно причастность к «культуре» делает человека полноправным членом данного общества, тогда как все иные оказываются «гражданами второго сорта» и соответственно должны урезаться в правах. С такой точки зрения преуспевающие чужаки оказываются нарушителями привычного статусного порядка, связанного не столько с экономикой, сколько с культурой[2012]2012
  Радаев В. В. Этническое предпринимательство: мировой опыт и Россия // Полис. 1993. № 5. С. 79. См. также: Карпенко О. Языковые игры с «гостями с юга»: «кавказцы» в российской демократической прессе 1997–1999 гг. // Малахов В. С., Тишков В. А. (ред.). Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. М.: ИЭА РАН, 2002. С. 173; Борусяк Л. Патриотизм как ксенофобия (Результаты опроса молодых москвичей) // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. 2004. № 6. С. 64.


[Закрыть]. Как в этой связи замечает английская исследовательница Кэролайн Хэмфри, «бытовое недовольство направлено не столько против резких различий в доходах, сколько против людей, нарушающих порядок, по которому чужаков не следует допускать к выгодным позициям»[2013]2013
  Humphrey C. Inequality and exclusion: a Russian case study of emotion in politics // Anthropological theory. 2001. Vol. 1. № 3. P. 335.


[Закрыть].

Здесь-то и происходит своеобразная расиализация, в основании которой лежит не столько биология, сколько культура. Ключевую роль во взаимоотношениях между людьми начинают играть оппозиции «местный/неместный», «коренной/некоренной». Причастность к традиционным для данной местности этническим или культурным группам априорно оказывается позитивным фактором, маркирующим «сохранение статусного порядка», тогда как мигрантские этнические группы вызывают подозрительность и неприязнь прежде всего потому, что своей активностью создают угрозу такому порядку[2014]2014
  Ср.: Гудков Л. Д. «Россия для русских». С. 36; Он же. Почему мы не любим приезжих. С. 63–64, 81–82.


[Закрыть]. Вот почему для его сохранения местное население не находит ничего лучше, как прибегать к той или иной форме дискриминации мигрантов[2015]2015
  Мукомель В. И. Российские практики в сфере профилактики ксенофобии и дискриминации // Мукомель В. И., Паин Э. А. (ред.). Толерантность против ксенофобии. М.: Институт социологии РАН, Academia, 2005. С. 176.


[Закрыть], оправдывая ее «культурными различиями». Для такой ситуации вполне уместен термин «культурный расизм».

Между тем мало кто сегодня вспоминает о том, что представители нерусских народов жили в Москве издавна и по переписи 1989 г. они составляли 10,3 % ее населения. Как правило, это были высококвалифицированные специалисты, ибо в советские годы столица целенаправленно занималась «импортом мозгов». Поэтому к началу 1990-х гг. здесь обитало немало «коренных москвичей» армянского, азербайджанского, грузинского, дагестанского и иного происхождения, которые не только не ассоциировали себя с «новыми иммигрантами» 1990-х гг., но, по сути, имели совершенно иные социально-культурные характеристики[2016]2016
  Лянге М. Деловое лицо «кавказской национальности» // Огонек. 1997. № 2. С. 24–26; Нагдалиев З. При слове «торгаш» я чувствую себя оскорбленным! // Комсомольская правда. 2001. 24 октября. С. 7; Гессен М. Кавказ в Москве; Арутюнян Ю. В. О потенциале межэтнической интеграции в московском мегаполисе // Социологические исследования. 2005. № 1. С. 27–40; Остапенко Л. В., Субботина И. А., Юраков А. В. Москва многонациональная. С. 267–268, 274.


[Закрыть]. Например, среди московских армян преобладали деятели науки, образования и культуры (47 %), тогда как недавно приехавшие армяне находили работу в основном в торговле и сфере обслуживания (44 %). При этом первые работали в государственном секторе, а вторые – в частном[2017]2017
  Арутюнян Ю. В. О тенденциях межнациональной идентификации // Жизнь национальностей. 2005. № 1. С. 28.


[Закрыть] (рис. 24). Мало того, если «старые» мигранты, как правило, имели престижную высокопрофессиональную работу, то для «новых» вне зависимости от их квалификации сфера торговли и обслуживания часто оставалась единственным выбором. Лишь немногим удавалось преодолеть этот барьер и найти работу по специальности[2018]2018
  Остапенко Л. В., Субботина И. А. Проблемы социально-экономической адаптации выходцев из Закавказья в Москве // Диаспоры. 2001. № 1. С. 47; Арутюнян Ю. В. О потенциале межэтнической интеграции…


[Закрыть]. Вероятно, этот фактор также создавал некоторую напряженность во взаимоотношениях «старых» и «новых» мигрантов. Никаких сколько-нибудь тесных контактов между ними в 1990-х гг. не возникало, и они держались отчужденно по отношению друг к другу.