Текст книги "По ту сторону жизни, по ту сторону света"

И махнув рукой, прыгаю. Сзади огромными прыжками скачет Тамал. Моей тенью.

Когда покинули ущелье, и я перестал ощущать присутствие этого Сверхразума, остановился, присел подождать Тамала. И подумать. Теперь можно. Теперь, когда оно не читает мои мысли.

Смеюсь. Они ещё и должны остались! Но я должен был попробовать «развести на лоха» объединённые сознания нежити, этот надличностный эгрегор! И развёл! Мне нужны были сведения о состоянии дел в ущелье – их есть у меня! Мне нужен был этот юноша – они умоляли меня забрать его! И ещё и не я за него должен, а они! Я сделал всё, что хотел, получил гору плюшек, и много большую гору, чем даже мечтал, да ещё и понтов накидал, так что должны они остались! Ха-ха! Ха-ха-ха!

Прибегает взмыленный Тамал. Падает передо мной без сил. Ну, это нормально! Ты и так супермен, каких я ещё не видел! Не хуже Паладинов!

– Что ещё умеешь? – спрашиваю я его.

– Я воин, убийца, ну, по подготовке, – смутился он, – но мне ещё не приходилось брать заказы на убийство. Я ещё лазутчик. Могу незаметно пройти там, где не каждый сможет.

– Да? – удивился я. – Покажи!

И вливаю в него силу, не досуг мне ждать, пока он отдышится. Вроде ничего и не поменялось. Юноша всё так же сидел передо мной. Я ждал-ждал, да и задумался о другом. А когда подумал, а что это я тут сижу? Только тогда на краю внимания проскочила ящерица мысли, что был-то я не один.

Я просто-напросто забыл о Тамале! И его нет! Просто нет! Кручусь-верчусь – не вижу! Гля!

Выхожу из себя.

– Так не честно! – говорит Тамал, останавливаясь.

Оказалось, пока я крутился-вертелся, он был постоянно за моей спиной, легко и неспешно, с этакой ленцой смещаясь, всё это время оставаясь за моим затылком, следуя за моей собственной тенью, настойчиво не глядя на меня.

– Ловко! – усмехнулся я. – Как это называется? Я обычно ощущаю чужое присутствие рядом.

– Так я же тебе «отвёл глаза»! – пожимает плечами юноша.

– Годится! – махнул я рукой. – Тамала больше нет. Как будто и не было никогда. Ты – моя тень. Так и будешь – Тень. Я тебя только что встретил. И нанял. О том, что ты моя тень, что ты мой хвост и моя собственность, никто не должен знать. Сам себе в этом не признавайся. Даже в одиночестве, в бане, во сне!

– Это такая игра? – кивая, спрашивает Тень.

– Игра, – поморщился я. – Смертельно опасная и невыносимо сложная. Большая Игра. Жизнь называется. Если кто-то о тебе что-то настоящее знает, ты уязвим. Потому я Мрачный Весельчак, ты Тень. И учитель танцев. Будешь моих выродков танцу учить.

– Какому? – пожал плечами Тень.

– Ламбляде! Звёздотрясочной! – матернулся я. Я слил оба свои сознания в одно, чтобы не привыкнуть к шизофрении. – Танцу Клинков, какому ещё? Только без клинков, пока.

– А можно мне именоваться Смертной Тенью? – спрашивает Тень без тени улыбки. – И где твои люди?

– Смертной Тенью? Можно. А люди? Вон, видишь развалины. Там они. Если мне не повезло. А мне не повезло. Так я надеялся, что они срыгнут в туман за эти дни, ан нет! Сидят, бараны безрогие! Сможешь незамеченным, Смертной Тенью, проникнуть в крепость?

Тень лишь фыркнул. И я его опять чуть не «потерял».

– Вот внутри и встретимся! – улыбаюсь я в предвкушении.

Юноша хотел поразить моё воображение своим «отводом глаз». Удивил! Базара ноль! Но я не просто маг. Я убермаг! Я универмаг! Целый супермаркет с сюрпризами. В том числе для себя самого сюрприз, загадочный и непонятый.

Укрываюсь прозрачностями и захлопываю рот парня рукой. Теряю при этом вторую прозрачность, но тут же восстанавливаю её. Парень интуитивно вокруг себя, в «боевом режиме», выставляет какое-то уникальное защитное силовое поле, Щит, точно облегающий его тело, как вторая кожа. Круто! И такому уникому дать пропасть в аквариуме?! Ага, щаз-з-з!

Мои выродки, молодцы, выставили «секрет». Только «секрет» должен быть секретным, а эти сидят и байки травят. Оборзевшие уроды! Но заслушался! Узнал нечто новое, даже небезынтересное. Возможно, полезное. А когда мой конь учуял, наконец, моё присутствие, крепость ожила, загалдела, стала зажигаться притушенными кострами и факелами, сияющими глазами людей, измученных томительным ожиданием.

Я осмотрел всех и каждого, сказал:

– Да, ссылка – закончилась. Ваше ожидание – тоже. Я маленько подумал, мне понравилось и анадысь я подумал ещё. И решил. И вам дал возможность подумать и решить. Дальше со мной пойдут только преданные мне до глубины души люди. Люди, а не двуногие скоты! Со мной пойдут только те, кто станет моей Вещью. И из своих Вещей скотство я буду выбивать. Дубиной и кулаком! Сомневающимся лучше поискать себе другой доли. Кто откажется, того мы и пальцем не тронем. Сопроводим до города… забыл, как он называется, прямо в Зал Гильдии наёмников. Каждый получит долю за этот поход. Поровну. Или по справедливости. Да, по справедливости, я от своей доли отказываюсь. Потому как дальше только мои Вещи, потому всё моё будет. Решайте! Сейчас вечер уже. А утро вечера завсегда мудренее. И что, так никто тебя, Тень, и не увидел?

– Никто, – рассмеялся Тень.

Народ в панике похватался за оружие.

– Поздно уже, – махнул я рукой. – Знакомьтесь – Тень, ваш учитель танцев.

– Танцев? – удивился Кочарыш.

– Танцев, – кивнул я.

– Откуда? – изумился Чижик.

– Тень, ты откуда? – спрашиваю я.

– Издалека, – вздохнул Тень. – Из долины Смертной Тени.

И я заржал. В натуре моя тень!

Стою над телом рыжего пройдохи, сохранённым какой-то магией старого соглядатая, качаю головой. Рядом только штаб – Кочарыш, Чижик, Тень и Дудочник, куда мы без фанфар?

– Малыш, малыш, – вздыхаю я, обращаясь к Чижику, – как ты нас всех напугал!

Чижик изумлён. Не такой реакции он ожидал. А пошутить, а запутать? Я же Весельчак, или где?

– Зачем же ты так? – вновь вздыхаю я. – Всю игру мне поломал! А я так надеялся, что хотя бы половина, а желательно, чтобы все вы свалили… куда-нибудь!

– Чётче надо было ставить условия игры! – огрызнулся Чижик, краснея.

Я удивлённо вскидываю бровь. Вон оно даже как? Он может теперь, огрызаться? Так, глядишь, и собственное мнение у этого восторженного юноши появится! А там, а вдруг? И решимость свою точку зрения отстаивать? Глядишь, и сила воли нарастёт?

Не сглазить бы!

– Тогда бы сломалась вторая моя игра, – вздыхаю я. – Я надеялся, что тебя или грохнут, или ты проявишь наконец скрытые где-то глубоко в этой бесформенной массе… дерьма, княжеские свои задатки. Вижу, обе партии – сыграли.

– Ты всегда играешь? – ухмыляется ехидно Дудочник. Впрочем, как всегда, своей уже привычной мордой лица.

– А то! – воскликнул я. – Иначе жизнь будет пресна и не интересна.

– А какой ты на самом деле? – спрашивает Чижик.

– Всечь? – Кочарыш старательно копирует ухмылочку Дудочника, но пока не очень получается.

– Теперь уже поздно. – Отмахнулся я. – Уже заслужил право голоса. Теперь его пороть надо. Розгами. Чтобы учился старательнее.

– Чему? – заинтересовался не только Чижик.

– Всему, что помогает не только выжить, но и прирасти.

– Прирасти? Чем?

– Всем. Никогда не знаешь, что понадобится и когда.

– Что-то не заметно, чтобы ты прирос чем-то. Где все твои сбережения? – спрашивает Дудочник. Но, судя по глазам, по этим хитрым и бесстыжим глазам, он уже знает ответ.

– Вот и подумайте, чем я богатею? Что всегда и везде с собой, ничего не весит, жрать не требует, не ржавеет и не теряется?

– Украсть нельзя, – подхватывает Тень.

– А когда этим богатством делишься – не уменьшается, – добавляет Дудочник.

– Тут только я не догадался, что вы все обыгрываете старую поговорку про обоз знаний? – улыбается Чижик.

– Добро пожаловать в нашу тесную компанию… смертников! – хмыкаю я.

Чижик кланяется.

Кстати, с ним связана ещё одна нелепая, но забавная неурядица. Его все кругом величают Утырком. Искренне думая, что это название его должности – моего зама в отряде. Не стал разубеждать. Смешно же! Пусть и только мне. Но мне смешно.

Того нетопыря тоже именуют так, как я окрестил – «мамкойогом». Но само слово «мамоёк» им хорошо известно, потому путаницы не произошло, все в курсе оскорбительного его значения. Только сам вот этот парень ещё сильнее сдал за эти дни моего отсутствия. Сила ему сейчас совсем не подчиняется. Так ещё парочка дней, ну неделя, и станет он сломанным магом. А это как чемпиону мира по бегу на десятку кэмэ сломать спину так, чтобы ноги отнялись. Зачем жить-то тогда?

Ночью посылаю за Мамкоёком. Приходит. Вид его жалок. Но я не испытываю к нему ни жалости, ни сострадания. Я его поступка никогда не смогу понять, принять, простить.

Только вот маг огня в нашем подразделении, что опытный гранатомётчик с термобарическими зарядами для РПГ в заплечном подсумке. И это по минимуму. А маг огня может быть не только гранатомётчиком, но и самоходной гаубицей, или вообще биологическим аналогом реактивной системы залпового огня. Штука, безусловно нужная! Прагматика, никаких сочувствий.

Мамоёк что-то мямлит, что он очень сожалеет, пытается объяснить мне, как подобная мерзость произошла. Меня аж передёрнуло.

– Не желаю знать подробностей! Рот закрой! А вот уши разуй! У тебя, урод, ровно два выхода. Но для начала… Не мать тебя прокляла, не ведьма она. Ты! Ты сам! Сам себя возненавидел так, что весь пошёл вразнос. И только потому с тобой и занимаюсь, что осталось в тебе чуток человеческого. И стоит тебе просто… Хотя не просто это… Но надо принять имеющееся положение вещей как данность. Сказать себе: «Ну, вот так, уж как есть!» И тогда к тебе вернётся уверенность в себе.

Парень отстранился, глядя на меня огромными глазами. Его била крупная дрожь.

– И тогда перед тобой откроются два пути. И один из них делает нежелательным принятие тобой моей метки. Смириться и принять себя таким выродком, каким ты стал, мало. Повторяю, у тебя будут два пути, один – оставаться выродком. И тогда моя метка тебя рано или поздно убьёт. Потому лучше тебе мою власть не принимать, отказаться от нашего общества и покинуть наш отряд в городе, куда мы завтра же и отправимся. Тут, в новом порядке, тёмных магов огня не сжигают. Всё у тебя будет даже неплохо – золотые расценки, высшая ступень наёмника, сила, слава, достаток.

– Тёмный маг? – просипел юноша перехваченным горлом.

Пожимаю плечами, продолжив:

– Второй путь сложнее. И много, много беднее. И путь этот – принять тебе твою мерзость как данность. Помнить о ней, никогда не забывая, но всю свою жизнь стремиться к доброму, светлому, достойному. Подвигами, всё более и более достойными, заваливая ту сквозную воронку мерзости, что имеется в твоей душе. Но тебе вечно необходимо твёрдо помнить, кто ты есть на самом деле! И никогда, слышишь, никогда! Никакого лицемерия! Помнить о своей мерзости, чтобы жизнь свою соизмерять по этой гадости в тебе, идти от противного твоей тёмной сущности в обратную сторону, к свету, к возрождению души, чтобы в каждом своём решении, в каждом поступке уходить от мерзости. Каждым! Иначе Тьма поглотит тебя. Этот путь долог и труден, даже бесконечен, как лестница в небо. И придётся не пройти её, а проползти! И каждая последующая ступень будет даваться вдвое сложнее предыдущей. А оступишься – разобьёшься сразу же! Никакой повторной попытки! Иди, парень, подумай. Да, крепко подумай! Помни, моя метка будет контролировать всего тебя. И однажды просто устранит тебя, когда предел мерзости в тебе перельётся через края дозволенного. Она не будет влиять на твои решения, только осудит. Метка палач, что всегда с тобой. Мало кто из Вещей знает об этом, но тебе я сразу открыл перспективу. Потому тебе лучше отказаться от моей руки.

Буднично и рутинно, для меня, провожу «разметку» людей. К моему разочарованию поголовную. Но ритуальный обряд проводим на рассвете. Чтобы символично – начало новой их жизни, рассвет нового её этапа ассоциировался с восходом Светила. А рассвет в скалах особенно красив, чист и ярок.

Вместе с меткой, через неё, закладываю в людей «личинку» пакета знаний и навыков, как меня научили мёртвые. Всю ночь готовил для людей типовые «пакеты загрузки», исходя из тех их возможностей, способностей и предрасположенностей, какие я успел выяснить. Всё это добро будет в людях прорастать неспешно и незаметно, и станет их явью именно тогда, и лишь тогда, когда у них будет возможность для освоения всех этих знаний. Когда их тела и мозги их подтянуться под «системные требования». И тогда всё это проявится. Но, будет выглядеть это так, будто они сами научились.

Мне случайно ими выболтанные сведения о наличии у нас бесценных и сверхсекретных технологий производства универсальных суперсолдат из человеческих отбросов ни к чему. Сами! Всё сами! Ручками, ножками, своими собственными бестолковками проламывая очередную гранитную стену Непостижимого!

И да! И это тоже очередная Игра. Ну, скучно мне! Мир, щука, большой! И время в нём тянется со скоростью неспешного пешехода. Мне чем-то надо занять свою голову? Не всё же время мне сидеть в «режиме зрителя за собственной жизнью»? Так ведь недолго и привыкнуть, совсем шизиком стать можно.

А если мне не занимать голову любой забавной мелочью, то меня опять будет накрывать извечными философскими русскими вопросами: что делать? Кто виноват? Почему именно я? Кому в Мире жить хорошо, и как у него всё это «хорошее» стырить так, чтобы тебе за это ничего не было? Чем и за чей счёт напиться так, чтобы сегодня было хорошо, а завтра тебе не подыхать с перепоя? И все ли бабы – щуки, или только мне так не везёт? Ах, да, что такое, собственно, «не везёт», и как с этим бороться? И все ли люди мрази, или только вокруг меня повышена концентрация этой гадости? Как известно, подобное тянется к подобному. И кто тогда я? Во всём этом дерьме по уши! Я вам расскажу, кто вокруг меня, а ты мне скажешь, кто тогда я? А ты мне расскажи, кто вокруг тебя, и я тебе скажу, кто ты! И так ли страшен демон во мне, как я его себе рисую? И сам этот вопрос соблазн ли он тёмной стороны, уловка ли Отца Лжи? Чтобы я всмотрелся в Бездну? А Бездна всмотрелась в меня проглотила мою душу.

Ну, так вот, Кочарыш строит народ. Чижик опять отступил «в тень». Улыбаюсь, имеется повод замутить новую игру. Нет, мажорчик, ты от судьбы не убежишь! От неё бегать ещё глупее, чем от снайпера – и устанешь, и умрёшь уставшим, да разочарованным. А уж я прослежу, чтобы ты встал в колею. Будешь ты, Чижик, локомотивом на пердячем паре. Куда ты с рельсовой колеи денешься, стеснительный ты наш?!

– Живее, народ! – кричу я, – А то не успеем унести задницы от наших сменщиков!

Ага! Ажиотаж! Потому протягиваю руку в сторону Ущелья, говорю:

– Учитесь! Вот это – походная колонна! Как копьём выровнены ряды!

Нежить и правда идёт красиво. Почти как те тощие дроиды в «Звёздных войнах». Синхронно, как отражения в осколках зеркала.

– Так что делать с этим? – кричит Побег, пиная тело убитого Чижиком соратника.

– Мёртвое – мёртвым, – пожимаю я плечами, – живым – живое.

– Не по-людски, прямо! – ворчит Дудочник. – Как просто бросили. Всё же не собака бродячая!

– А что он всё время тут валялся – ничего? – спрашиваю.

– Так, – пожал плечами Кочарыш, – тебя ждали. Чтобы решил. Кому – что, за что да – чем?

Ухмыляюсь. Вон ведь как моя Вещь стала выражаться. Весь в меня!

– Надо бы хоть как-то… – разводит руками бродячий музыкант.

Тень скидывает со спины тощий заплечный ранец и протягивает Дудочнику мешок из грубой материи. И тут же все опять забыли про тело павшего.

– А ещё есть? – налетевший Кочарыш сбил бы Тень с ног, не будь он Тенью. И выхватив все три мешка из опустевшего ранца, братва попрыгала обратно в зев провала в подземелья.

– Живее! – рявкнул Чижик. – Вы, двое каменноголовых! Ко мне! Вот этому свистуну помогайте! Падаль в мешок грузить!

Упс! Сворачиваю сценарии игры по Чижику-локомотиву. Не самоустранился он. С меня самого берёт пример. Рутиной «офицер» не занимается. Для этого «сержант» есть! Но «сержант» Кочарыш со своими «младшими сержантами» и «ефрейторами» – в подполье, потому Чижик орёт как резаный, каждые десять секунд сверяясь с колонной Бродяг на дороге, как с часами, выгоняя народ из руин крепости, строя их на дороге, ведущей вниз, в долину, контролируя равномерное распределение награбленного «лута» по спинам коней и людей.

Кочерыш с Братвой последними выбежали из провала бывших ворот крепости, волоча позвякивающие мешки с выпирающими из них пластинами доспехов.

Чижик смотрит на меня.

– На караул! – говорю я. – Поприветствуем хозяев этой земли.

Выстроились, снизу-вверх смотрим, как на остатках стен выстраиваются костяная стража, бликуя на Светиле доспехом и остро заточенными копейными лезвиями. Когда из провала ворот вышла делегация парламентёров, ряды моих охламонов дрогнули.

– Держать строй! – рявкнул я, чуть опередив и Чижика, и Кочарыша.

Ещё бы не дрогнули! Впереди шёл костяной рыцарь в тяжёлой броне, в глубоком шлеме, с длиннющим двуручным мечом в одной лапе, в глубине смотровых щелей его шлема греческого гоплита тлели почти фиолетовым огнём угольки злобы нежити, смрад силы мёртвых окружал его и тянулся за его плечами дымчатым плащом. А за ним костяные гоплиты с короткими тяжёлыми копьями.

Не дойдя до нас полсотни метров, костяной рыцарь вскинул в небо свой меч, потом склонил голову в шлеме. И чуть отошёл в сторону.

Шеренга щитов синхронно, как автоматические двери супермаркета, разошлась, пропуская к нам двух Бродяг, волокущих мешок. Бродяг мы узнали. Бывшие узники подземной клетки этой крепости. Вынеся мешок из рядов, Бродяги оставили его, синхронно, как олимпийские чемпионки по синхронному плаванию, развернулись и втянулись в разрыв строя, который сомкнулся за ними. И мёртвые пошли обратно в том же порядке, не поворачивая к нам спин. И откатывались с той же скоростью, с какой шли сюда. Будто включили обратную перемотку.

– Вот это выучка! – восхитился я. – Да такие, на этой тропе любое войско перемолотят, как камнедробильная машина! А то вы! И-е-ех-х! Вещь! Нет, стой! Старый, тебя не жалко, иди, посмотри, что там?

И сам же заржал, видя перемены лица старого подслеповатого мага.

Сам подхожу, взваливаю мешок на плечо и иду обратно. Задним ходом. Может, демонстрация моей… спины посчитается нежитью недопустимой? Оскорбительной? Они же нам спин не показали? Бродяги из подземной клетки не считаются.

– Уголь это! – объявляю своим. – Видимо, нежить посчитала падаль с лисьей мордой даром. И решила отдариться? Их, неупокоенных мертвецов, разве поймёшь? Ну, на кой нам мешок угля? Всё одно разогревать нечего, всё сожрали уже. Пошли! Там где-нибудь вывалим. А в мешок железяк напихаем. Долго вы в пальцах по пять наконечников копейных протащите? Чижик! Что народ тупит?

– Что, оглохли, пустоголовые сыны шлюхи и Бродяги?! Стройся! Шагом! Враз! Пшли! – орал Чижик. – Охота к нежити в подпол вернуться? Вмиг оберну в мешковину!

– Во, утырок – разорался! – пробурчал кто-то.

– Поговори мне ещё! – прорычал в ответ Кочарыш и, ловко изогнувшись, хлопнул сверху наконечником своего копья по шлему болтуна. Тот взвыл. Оголённые подбивочные шипы от удара впились в кожу головы.

Глава 2

В долину нас пропустили без проблем, гарнизон заставы оказался тем же, что и прошлый раз, когда мы проходили наверх.

– С добычей вернулись? – кричит старший стражи ворот. Ворота открывались цепями, через КПП шёл изолированный коридор с раструбами и амбразурами. Стража наблюдала за нами с безопасности – со стен, вне досягаемости рукопашного оружия.

– Как видишь! – кричу в ответ. – Больше было, но растеряли по дороге, как от Бродяг бежали. Можешь сходить, подобрать. Там Бродяг немного осталось. Сотен… Сто!

И ржём всем строем. Завидев заставу, спешно стали искать свои жетоны наёмников, надевали их на шеи поверх всего. Это единственные наши документы, кроме лап и хвоста. Тень примерил жетон Лисьей Морды.

– Не желаете выменять железяки на чё пожрать? – кричу опять.

– С удовольствием! – отвечает страж. – Только сами последний хрен без соли доедаем! Нас уже седмицу как сменить должны были, да что-то никак! Старый хрыч?!.

– Я тебе этого не забуду, ублюдок! – потрясал рукавами старый маг. – Думаешь, не вижу уже ничего, так можно издеваться надо мной? Али ты думал, что я голос своего ученика не узнаю?

Страж выругался, смутился и уже более почтенно попросил:

– Напомни там о нас!

– Тот самый хрен без соли тебе во всё лицо! – тряс старческим кулаком маг. – Сиди тут до самого сошествия Бродяг Ущелья Скорби.

– Что? – воскликнул страж. Голов меж зубцов и в бойницах стало много больше.

– Что слышал! – зло огрызнулся маг. – Бродяги начали покидать Ущелье Скорби! То-то! Нас из Башни Скорби выгнали. Еле ноги унесли! Вот и бойся теперь, невежда! Не смыкая глаз! Пусть тебе теперь мерещатся в тумане горной дороги коробки костяных щитоносцев!

И все мы ржём вместе со стариком. За нами рухнула воротная решётка, со скрипом стал подниматься переходной мостик через ров, пробитый, наверное, магией, в сплошной скале.

Ближайший каменно-мазаный городок козопасов нас встретил угрюмо. День уже клонился к вечеру, а городок был всё одно почти пустым. И был он столь маленьким и бедным, что не имел никогда не только площади для общегородского сбора или торга, но даже ни одного, даже самого захудалого постоялого двора. Не город, а аул, приткнувшийся к скалам и обнесённый стенами, сложенными из дикого камня на глинистом коричневом растворе. Хоть прямо на дороге вставай на ночёвку! Не удалось и провиантом разжиться. Даже за уголь. Да, я его так и не высыпал, убеждённый старым магом, что уголь – чёрное золото. И потому неунывающий Харлей, кроме двух мешков с железками на боках своих, перекинутых через седло, теперь ещё и мешок угля везёт в седле, вместо меня.

– Старый, ты всё же местный, да и власть ты, в конце концов, ты бы пошушукался с людьми, что это все такие унылые? – говорю я надсмотрщику от нового порядка.

Старик кивнул, стал крутить головой, тщетно пытаясь осмотреться подслеповатыми глазами. По моему знаку Кочарыш отряжает двоих бойцов в сопровождение. Не только для защиты старого человека, а ещё и потому, что всё же старость в Мире вызывает почтение. Тут до пенсии не докатишься само собой, просто день за днём. И почтенные годы говорят о недюжинных способностях, о достижениях в юности и зрелости. И как бы намекают на мудрость и осмотрительность старого человека. Выжил же! Когда остальные уже удачно «бродят».

Прищуриваюсь, глядя на старика. Бойцы вокруг меня «встали в стойку».

– Тихо-тихо! Вы что? – махнул я на них рукой. – Просто одна мысля появилась по поводу старика. Надо ему на нос одну хреновину нацепить. Вот на ночёвке и займусь. Скорее всего. Побег!

– Я! – подскочил младший браток.

– Хрусталь найди! – велел я.

Глаза пацанёнка округляются, но никаких вопросов. Закрутился на месте, как собака, берущая след, побежал.

– Чижик! Вещь! – зову я.

– Тут! – кивают они.

– Новый порядок жизни у нас будет. В одно лицо никуда и никому не ходить. Самое малое – двое. Всех касается. Даже меня. У меня, вон Тень. Я понятно объясняю?

– Уже воюем? – усмехается Дудочник.

– А то! – киваю я. – Одного человека так просто украсть! Тюк сзади по голове камушком и пытай его, тяни из него любые тайны. А мы, остальные, и не знаем, что НАС уже убивают! А двое, да спиной к спине, уже неудобно. И шумно.

– Какие у нас тайны? – пожимает плечами Кочарыш.

– Тайны Хозяина, – отвечает ему Дудочник. – Пойду я с Побегом. Мы как бы и напарники уже.

Уже в сгущающихся сумерках находим для ночёвки достаточно широкую галерею в скалах. Со следами многочисленных стоянок, то есть с мусором. Когда мы поднимались в горы, это стойбище прошли в полдень, а вот в этот раз ночуем. Смотрю, насколько хорошо мои командиры организуют ночёвку. Вмешиваться не пришлось, управились, имеется навык. Мир опасен. Тут любая ночёвка вне городских стен, всё одно, что в тылу врага. Да и не первая это ночёвка за время наших странствий. И когда организация стоянки меня удовлетворила, взял собранные (или выменянные) Побегом куски дикого хрусталя и желтоватых слитков кварцита – непонятно, как и почему спёкшегося песка, взял мешок угля и попрыгал вверх, на скалы. Тень следом. Хотел оставить его, но блин! Только что установил новое правило и тут же его и отменить? Все, так – все! Без исключений. Потому маршрут движения выбирал попроще, ушёл не так далеко, как хотел было.

К отряду вернулись мы с Тенью только утром, когда народ урчанием давно пустых животов готовы был вызвать горный обвал камней.

– Примеряй! – протягиваю очки старику.

Смотрит на них, как та самая мартышка на очки. Со вздохом, показываю, как надо их сажать на нос, как дужки закладывать за уши.

Старик надевает очки на нос и с изумлением осматривается. Он сейчас, в этих желтоватых очках, стал похож на старого наглого извращенца с бритых островов, который сочинял и писал, тем не менее, хорошую музыку.

– Лучше? – спрашиваю я.

– Так вот ты какой! – удивлённо говорит старик, глядя на меня, на мою «бритую» морду лица, на мою вновь голую голову под моим вновь изменившим свой вид шлемом.

– Значит, угадал я с диоптриями-хреноптриями! – выдохнул я. – Зрение штука такая. Потерять легко, а вот вернуть! А что желтоватые? Будем считать их тактическими антибликовыми очками. Носи, во славу богов нового порядка!

Старик кланяется мне прямо до земли. Отмахиваюсь от него. Иду к Харлею, в нетерпении бьющему копытом, тоже жрать хочет, он же не козёл, не умеет жрать камни, закидываю ему на спину изрядно полегчавший мешок и возглавляю выстраивающуюся на дорогу колонну своего нелепого воинства.

Как всегда, дорога с гор была много короче, чем в горы. Хотя обратно мы шли гружённые неудобными к транспортировке частями вооружения, а вверх шли «налегке». Уже к вечеру второго дня мы спустились в долину. И заночевали у второго городка, чуть крупнее предыдущего аула козопасов, но столь же нищего. Еду не могли выменять ни на уголь, ни на железки.

Вернувшийся старый очкарик пояснил такую ситуёвину.

– Как знал, как знал! – смеюсь я. – Ну, не бывает нового порядка без продразвёрстки!

– А это что за невидаль? – спрашивает Кочарыш.

А вот Чижика я приучил к молчаливому вниманию, юноша весь струной вытянулся, чтобы не упустить ни слова, ни полунамёка, но молчит.

– Позже, – отмахнулся я. – А чем объясняют подобное ужесточение порядков? Войной?

– Войной! – сокрушённо кивает старик, всё ещё удивлённо и сосредоточённо разглядывающий свои руки. Такими старыми он их не привык видеть. – Империя…

– …Зла? – усмехнулся я. – Империя Зла напала на розовых и пушистых повстанцев? А-а! Не обращай внимания, продолжай!

– Империя напала? – спрашивает Дудочник, что примечательно, без своей ехидной ухмылочки.

– Говорят так, – кивнул старик. – Наследник Императора Белый…

– Как? – воскликнули сразу несколько голосов. – Живой?

– Или всё это брехня! – усмехаюсь я. – Так что натворил этот Белый Хрен?

– Собрал отряд придворных магов и Паладинов и напал на Юго-Западный округ, – продолжил старик, но его опять перебили:

– А это где?

– Раньше называлось это Княжеством Змея, – пояснил маг и продолжил: – Так вот, напал подло, вероломно! Внезапным нападением захватил один из городов округа, поголовно уничтожая всех подряд, всё сжёг. Для устрашения сеет панику и ужас. Примчавшихся на помощь «змей» заманил в засаду и, используя подавляющее преимущество в силе и мастерстве своих магов, уничтожил. Пленных показательно казнил на кострах. Говорят, что всё это лишь отвлекающий ход, какими прославился наследник. Объявлен общий сбор ополчения. Ожидают удара основных сил Империи.

– Объявлена мобилизация и военное положение, введены нормы потребления и продовольственные талоны, – пробурчал я, потом, видя, что все смотрят на меня, спросил: – Это поэтому так малолюдно стало?

– Говорят, что прибыл какой-то большой человек из центра. Какой-то советник. И привёл с собой особенный полк. Хватают всех подряд, а у кого нет прописки, тех уводят куда-то. А тут, после нашего последнего князя, столько пришлых да беглых!

– Ловко! – усмехаюсь я. – А я-то удивился, почему это у вас тут так всё миленько да мягонько! Чтобы слух пролетел по Миру, что именно тут земля отбитых вань. И народ толпами рванул в вашу вольницу. А тут их и граблями всех в рядочки и свалкуют, соберут в охапки, соскирдуют, погрузят, да и отвезут на обмолот. Под цепные молотилки Императора. Во славу нового порядка! Что, старый, доложишь?

Старик, покосившись, отвернулся, буркнув:

– Не искушай!

– Что за «особенный полк»? – спрашивает Дудочник.

Старик лишь пожал плечами:

– Никто ничего толком не знает, но все боятся. Какие-то новые полки, нового строя, нового порядка.

– Революция обязана уметь защищать свои завоевания, – усмехаюсь я.

– Почему ты так враждебно относишься к новому порядку? – воскликнул старик.

Всё же пошёл на разговор. Уважаю! Не втихую настрочил донесение, а пытается дискутировать! Ну, побеседуем. Игра. Не для старого, ему уже поздно играть в эту игру. Как и мне. А вот для этих юношей восторженных, которые тоже пышут гневом от моей иронии и сарказма.

– Враждебно? Ничуть! – качаю я головой.

– Всё, что я сказал, ты принял на меч, ничему не веря! – возмущается старик.

– Я и не верю. Понимаешь, старый, если бы и мне всё это было бы в диковинку, как вот тебе, да этим вот юнцам, и я бы пылал праведным гневом. Но я уже достаточно знаю людей и жизнь. Знаю, что и как работает. Потому и смеюсь. Понимаешь, смеюсь я! Какая враждебность? Где?

– И как это работает? – спрашивает Дудочник. На лице его всё та же ехидная усмешка, но вот глаза не смеющиеся. Внимательные и требовательные. – Ты же знал, что будет война! Всё, что происходит, впервые происходит, а для тебя это не новость!

– Война – новость? Война – это естественное состояние людей. Новое? Где? Старое, как Мир. Так устроена Жизнь, что новое всегда идёт в противоход со старым. Вечный конфликт отцов и детей вам в пример. Или «отец» ремнём сломает под себя «сына», либо «сын» – отобьётся от «отца» и пойдёт себе ломать голову и шею об уже пройденные предками ямы и горы. Потому я и знаю, что новый порядок неминуемо будет в противостоянии старому порядку – Империи, например. И ваши советники, или как их там? Они тоже знают, что воевать придётся. Новое обязано уметь защищать свои завоевания. Так? Так. Нужны войска. Нужны полки. А где их взять? Во времена, когда наёмники везде нарасхват, все же ополчаются. Да не один полк нужен, а много полков? Где брать? Только сделать. Новые. Но разве полк новонабранных мужиков сможет противостоять имперским полкам? А? И что делать? Только одно – превосходить выучку имперцев числом! Полков должно быть очень много! Надо много золота. А когда кончится золото, то набирать полки без золота.