Текст книги "Фарисеи. Эссе"

– Тайна.

Но идеология 17-го года перевернула мир с ног на голову. Теперь главным стал не Интерес, а Правило.

Вопрос:

– Как же тогда работать? – Ответ:

– А работать здесь и не надо. – Ибо написано:

– Учиться, учиться и учиться!

И вот с этой учебной позиции и рассуждает Борис Боровский. То же касается и русского языка. Ибо не надо путать русский язык и:

– Учебник русского языка. – Это далеко не одно и то же. Есть разница. А именно:

– Реальный язык в отличие от Учебника обладает:

– Контекстом. – Например, в учебнике написано, что имена людей надо писать с большой буквы. А реально мы видим обратное. По телевидению авторы фильмов часто подписываются не большими, как положено по учебнику, а пишут свое имя и фамилию с маленькой буквы. Почему? От фонаря? Нет. Как и при открытии правильного закона света, большая буква в Учебнике – это только частный случай того, что мы рассматриваем. Ведь большая буква не просто так пишется большой, что большая лучше, чем маленькая. А почему лучше. Она подчеркивает важность имени, обращает на него внимание. И так как все знают это правило, то маленькая буква в начале имени обратит на себя большее внимание, больше удивит, больше выделит имя. И получается, что нарушение Правила не нарушает его, а наоборот, только подтверждает. Подтверждает с большей глубины.

Поэтому все замечания о русском языке, которые мы слышим, это замечания с позиции Учебника, людям в реальности они не нужны. Не нужны, потому что они ошибочные. Как ошибочно ставить название кофе, например, Пеле, в кавычки. По учебнику надо, а – как сказала Агата Кристи – на банке никаких кавычек нет! В реальности их нет. Они есть только в учебнике, в диктанте, где нет контекста, где все слова в строку пишутся. Где нет:

– Жизни.

В этом и была суть идеологии 17-го года:

– Превратить всё в Учебник.

И хотя сегодня уже идет эта борьба, начавшаяся в 87—91 годах, но противостояние Жизни все-таки остается фундаментальным. И совершенно не очевидно, что Жизнь победит Учебник.

– Говорите правильно по-русски, и узнайте, где находится желтая луза. – Вот и всё. Теперь вы будете счастливы. Хотя речи о Счастье в рекомендации Бориса Боровского не идет. Главное, чтобы всё было правильно. Как в школе его учили.

Иногда говорят, что улица, где встречаются Мастер и Маргарита пуста потому, что эта улица и сама Маргарита – от дьявола. Однако дело здесь только в степени конкретизации, в степени увеличения, в силе лупы, с помощью которой рассматривает изображение. Сейчас часто стали повторить, что в Подробности находится дьявол. Получается, дьявол там живет, поэтому нам не нужны подробности. Но дело в том, что в Подробности в первую очередь:

– Бог.

Улица, где встречаются Мастер и Маргарита пуста потому, что это:

– Сцена! – А на сцене находятся только те, кто записан в сценарии, а не все, не те:

– Кто просто так – погулять вышел.

Как написано в Библии:

– Только Избранные.

Коля Балаболкин – Николай Бухарин – Бухарчик. – Мойша и т. д.

И Анна Ларина. – Отец Лурье. Псевдоним Ларин из Евгения Онегина Пушкина.

Ленин в письме назвал Бухарина своим сыном. Бухарин был очень рыжим.

Ларчик Бухарчик. – Звали ее на Зоне.

Разница в возрасте с Бухариным – 25 лет.

Ей было 27 лет, когда Бухарин зашел к ней навсегда. Она выпила яд перед арестом. Но ее откачали, чтобы отправить на нары, и через два года расстрелять. Сама написала наркому Ежову письмо с просьбой, чтобы расстреляли и ее. Как Бухарина.

Луначарский:

– Анну Михайловну ждет ужасная судьба. – Он гадал по руке. Бухарин ответил:

– Нет, ее ждет счастливая судьба.

– Каждый день можно посчитать за столетие. – Бухарин. Настолько было тяжело. Его обвинили в покушение на Ленина, в смерти Горького, в попытке отделения Сибири от России.

– Против кого голодаешь? – спросил Сталин. – Против ЦК. – И Бухарин прекратил голодовку.

В тюрьме Бухарин написал несколько книг и 43 письма Сталину.

3-й московский процесс 21-го.

Ромен Роллан:

– Прошу о снисхождении.

Но в 38-м его расстреляли. На расстрельном полигоне Коммунарка.

А. М. Ларина:

– Расстреляйте меня, я жить не хочу. – Написала она в лагере.

– Москва удовлетворила мою просьбе о расстреле. – Декабрь 1939 года. – Двое с револьверами повели меня к оврагу. – Но приговор успели отменить. Ее отвезли на Лубянку.

– Еще десять лет тюрьмы, и меня можно посылать в Париж на конкурс красоты. – Ответила Анна Ларина на возглас Берии на Лубянке:

– Как вы похорошели.

– Ах дева с черными бровями, она растет не для меня!

Реабилитировали в…

Н. И. Бухарина реабилитировали 1989 году. Она умерла в феврале 1996 года. Прожила 82 года.

***

14.05.2013 – Котлован, Андрей Платонов.

Котлован – произведение мрачное.

И. Волгин – Котлован – самое антикоммунистическое произведение.

Инженер – конструктор, Мелиоратор, – Андрей Платонов о себе.

И.В. – ментальность непереводима. – И далее, добавляет слова Бродского, что счастлив тот, кто не читал перевод Котлована Андрея Платонова. Казалось бы – это верно, но, думаю, что нет. Потому что в принципе Перевод – это Не То, что было написан. Но не То – не значит, что будет хуже Подлинника. Ибо в Переводе и содержится Часть Подлинника, того, чего не было видно при чтении Котлована на русском языке. А то Соловьев – кинорежиссер говорит про иностранцев, про их Анну Каренину, что они ничего не понимают в русской жизни. А получается, наоборот. Конкретно про фильм Анна Каренина – это совершенно точно. Именно Перевод и дает понимание того, что было на самом деле. Ибо Перевод – это то же самое, что и Воссоздание. О котором Сартр сказал, что оно необходимо для прочтения Подлинника.

Бродский вероятно радовался за те языки, на которые не перевели Платонова, потому, что представлял себе Перевод именно, как:

– Русский перевод. – Может быть, он даже ужасался тому, к чему привел в России перевод Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Лучше вообще не переводить, чем переводить так.

Перевод фильмов Гавриловым и Володарским лучше, чем сам Подлинник.

Непереводить нельзя в принципе. Ибо все, что мы видим и слышим это Перевод.

Переводы – иностранные фильмы о Льве Толстом, иностранные экранизации его произведений лучше, чем русские. И не просто лучше, а кардинально лучше. Ибо русский перевод, русская экранизация предназначена для уничтожения Толстого, а иностранная для его воссоздания.

– А нам не надо воссоздания, – скажет реж. Соловьев, ибо нам нужна только Правда.

И вот на этом месте начинаются кардинальные расхождения. Первая, русская, точнее, советская позиция, правда – это как было. А так как, как было никто не может знать, ибо Было – это уже прошлое, и сейчас не существует, то вводится формула:

– Как могло бы быть. – Что это такое тоже в принципе никому неизвестно. Видимо, В. И. Ленин тоже это заметил и предложил конкретизировать это:

– Как бы это могло быть. – И назвал:

– Партийностью Литературы. – Получается:

– Вот как вы об этом думаете, так и будет правильно.

Собственно, что отменено Лениным? А отменен Телескоп и Микроскопом в придачу. Те инструменты, которые и нужны для Сартровского Воссоздания художественного произведения. И многим это понравилось. Ибо:

– Не надо мучиться, стараясь исследовать этот неизвестный мир. – Зачем, все и так ясно. Ибо:

– Мы не инопланетяне, а наоборот, аборигены, которые знают, что к чему по определению:

– Мы местные. – Те, то, следовательно, что вы хотите исследовать. Вы хотите понять то, чем мы являемся. Ну, мы-то, значит, и так все знаем, мы-то и есть мы.

По сути все можно свести к одному:

– Можно или нельзя изменить Прошлое?

Вот когда говорят, что американский или французский, или английский перевод Толстого неверен – это значит, и имеют в виду, что иностранцы, переводя Толстого изменили Прошлое. Да, у них Толстой похож на Голливудский боевик или триллер. А это получается, что Толстовскую лошадь Савраску они заменили на Роллс Ройс и Мерседес. Так, господа милые, этих монстров тогда не было. У кого хошь спросите.

Собственно, об этом весь спор:

– Были уже тогда Мерседесы, или их тогда быть не могло?

Ответ простой:

– Чтобы увидеть в Прошлом Мерседесы и Роллс Ройсы нужны Телескоп и Микроскоп. Именно об этом и рассказывает Код Войнича. – Но убедить других в этом нельзя, ибо там, у них эти самые телескопы, эти самые Черные Квадраты и Авиньонские Девицы – запрещены.

А вы говорите Наука. Она запрещена в фундаменте. Как:

– Нерусская идеология. – Почему? Неизвестно. Кто запретил? Тоже трудно сказать. Вот даже Высоцкий сказал, что того, кто все здесь запретил трудно разглядеть. А именно:

– Мне ктой-то на плечи повис! Валюха крикнул:

– Берегись! – Валюха крикнул берегись! Но было поздно!

Противник сзади.

Поэтому Бродский и думал, что Перевод здесь невозможен. Но в принципе, если у них там найдется такой же Гаврилов или Володарский, то надо обязательно переводить. В Коде Войнича все рисунки сознательно сделаны не очень похожими на подлинные растения, люди не похожи на реальных, жизненных людей. Именно потому так сделано, чтобы было однозначно ясно:

– Это Перевод. – В нем истина.

Вот идет чемпионат мира по Снукеру. Двое играют, а третий, Владимир Борисович Синицын, комментирует эти матчи. Русский взгляд, русский перевод – это сама игра, эти двое у бильярдного стола. Комментатор? А при чем он тут? Так, поясняет, что к чему. Но нам, профессионалам, он не нужен. И это ошибка. И об этом написал уже Пушкин в Моцарте и Сальери. У него комментатор даже не третий игрок, а первый:

 
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек. За мною всюду
Как тень он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит.
 

И вот Владимир Синицын и есть этот:

– Сам третей. – Правда это редкий случай, когда комментатор, переводчик оказывается именно тем художником, Пикассо, а двое на сцене, это Девочка и ее Шар. Кто, собственно, главный на сцене? Ван Гог или его Подсолнухи? Ответ известен. Картина Караваджо – Заключение Христа под стражу – мало ценилась, пока не поняли, что это картина Караваджо. Примерно так же многие смотрели снукер. Только зная, что его комментирует Владимир Синицын. Он первый.

Вот два разных перевода. С Третьим и без него.

Тот Третий, о котором говорит Пушкин, не просто внешний наблюдатель, какими являются большинство комментаторов и переводчиков, а именно участник игры. Он и внешний наблюдатель, но и имеет возможность входить в саму игру, как ее участник. А русские отрицают такой перевод потому, что не верят в возможность входа переводчика – а также, естественно, и читателя, и автора, внутрь произведения, события. Считается, что каждому свое место. Автору – авторово, а герою – героево. И они не пересекаемы. Хотя существование именно этого перехода провозглашено Иисусом Христом, и именно за него, за переход комментатора внутрь, в саму игру Он умер, сказав:

– Вот Я сделал вас свободными.

Да, разногласия здесь на уровне Библии.

Впрочем, других мы и не рассматриваем.

Все одно и то же, ничего нового. Как минимум с 17-го Россия перестала быть христианской страной. Перестала не просто так, формально, а реально, на самом деле. И, следовательно, битва, начатая Моисеем у горы Синай – не закончена, а продолжается.

Черные мысли – это не мрачные, или очень мрачные мысли. Это мысли, которые не являются Представлением, не то, что, как говорится:

– Как это могло бы быть. – А мысли вечные, существовавшие всегда, мысли о том, что было всегда. И черный человек – это, можно сказать:

– Зритель в зале. – Он черный, потому что не виден Гамлету, или Моцарту, он только догадывается о его существовании. Вроде бы:

– Как это? – Моцарт понятно не видит зрительный зал, но Смоктуновский-то видит. Человек один и тот же! Да, но в том-то и дело, что:

– Нет Веры, что между Моцартом и Смоктуновским есть канал перехода, канал связи.

Человек спит. И вот для этого нужна бутылка шампанского у Пушкина в Моцарте и Сальери, чтобы его пробудить, чтобы он поверил в эту связь. Бутылка шампанского, символизирующая Погремушку Исиды, которой она и пробуждала людей от сна реальности. Заставляла Гамлета взглянуть на мир глазами Смоктуновского. И что самое интересное, и наоборот. А как взглянуть наоборот? Как увидеть Прошлое? Только изменить его. Т.е. сделать настоящим.

Впрочем, нет разницы, куда смотреть, и как смотреть. Назад глазами Гамлета, или из Прошлого в Настоящее глазами Смоктуновского. Взгляд и из прошлого в настоящее – это Предсказание. А наоборот? А вот наоборот это как раз тоже Предсказание. Предсказание по Гегелю, который назвал историка:

– Пророком, предсказывающим назад. – А вовсе не представлением:

– Как это могло бы быть. – Тут без вариантов, точно. И в этом принципиальная разница. Прошлое не как вероятность, а как то, что уже совершается. Как Настоящее.

Вот сейчас идет настольный теннис, и это противоположный пример. Комфорт в снукере, и полная невозможность смотреть здесь. Комментаторы – парень с девушкой – пытаются войти внутрь игры, стать ее участниками, но делают это по школьной привычке. А именно:

– Разговаривают, как наркоманы в подворотне, позабывшие половину слов. Они входят внутрь, но как выйти назад не знают. Как рыба по глупости заглянувшая в невод. И начинают тебекать. Как-то:

– Мяч летит к тебе, а ты не знаешь, что с ним делать. – Кто этот Ты? Я? Он? Она? Они? Мы? Их? Нет, это комментатор, попавший с сети. И как написано у Пушкина:

– Тятя, тятя наши сети притащили мертвеца! – Видимо не зря у горы Синай некоторые евреи не желали идти на призыв Моисея. Боялись затебекать. Войти внутрь Второй Скрижали, а назад уже никогда не выйти. Страшно стать Гамлетом, потому что нет уверенности вернуться назад и узнать себя, Смоктуновского.

К тому же кто-то постарался нарисовать цифры на экране, счет матча, таким мелким образом, что надо применять бинокль, чтобы их увидеть. Пожалуй, и бинокля будет недостаточно, надо заносить телескоп Хаббл. Спортсменов-теннисистов комментатор по примеру Гушатки называет:

– Умничками. – Как будто скоро, уже вот-вот эти спортсменки пойдут в ясли. Но еще не пошли. Поэтому, вот так их можно называть уменьшительно-ласкательно:

– Умнички. – Наверное, взяли эту привычку у миллиардерши из художественной гимнастики. Рабы, рабы, рабы. Спортсмены рабы. Даже русские хоккеисты, приехавшие из-за океана, рабы. Имеется в виду, позиционируются здесь, у себя на родине, как рабы. Не дают журналисты, начальники, тренеры спортсменам мыслить здраво. Говорят:

– Бей их, ведь эта же тока студенческая сборная! – И бывает, что человек сопротивляется нелепому утверждению. А бывает так складывается, что нет, не может оказать психологическое сопротивление шапкозакидательству, и… и сильнейший проигрывает. Как проиграла сборная России сборной Америки, США. Свои же вяжут руки. Вот вы такие не очень хорошие, давайте мы вам окажем помощь, пришлем экстренно Овечкина. Ну, уж тогда чтоб железно выиграли. Тем более у студентов-то должны. И вот нате вам: 3:8, проиграли. И это не случайность. Случайность – это выигрыши. Мол, несмотря на огромное негативное давление своих, спортсмены выиграли. Интересно, что Овечкин летел из Америки в Россию с рецептом:

– Как выиграть. – А именно:

– Надо мешать ихнему вратарю, устраивать катавасию перед его воротами. И рецепт этот преподносился, как почти найденная Чаша Грааля, как штурм Пика Коммунизма. А в матче – что просто изумило – этот прием американские хоккеисты использовали, как обычный рабочий прием. Во время атаки американский хоккеист вставал перед российским вратарем, а русский защитник бросался на него как тигр, старясь во что бы то ни стало вытолкать с этого места перед вратарем. Получалась настоящая катавасия. Только не перед американскими, а перед нашими воротами. Как в кино. Как будто это было с режиссировано, как драматический, даже трагический момент истории русско-заокеанского хоккея. Вот мы им придумали новую Куськину мать, а они опять нам же ее и вставили.

С другой стороны, не так все еще плохо. Пока за проигрыш в настольном теннисе и хоккее еще не расстреливают. Зачем бывших, а тем более, действующих спортсменок ставить комментаторами? Журналист постыдился бы так разговаривать. Хотя в данном конкретном случае можно сказать и наоборот. Если бы девушка-спортсменка еще действующая настольная теннисистка не ТеБекала, и не называла никого Умничками, то можно бы посчитать ее комментарий настольного тенниса вполне приличным, проводимым с чувством, с толком, с расстановкой. А журналист, вице-президент настольного тенниса – в другом матче – тараторил без перерыва, отдавая приветы дяде Толе, тете Маше, Первому секретарю, Второму председателю, как будто не настольный теннис комментировал, а находился на Поле Чудес, куда все приезжают именно за тем, чтобы послать всем приветы. А комментарий?! А зачем? Вы и так все видите. Это явная ошибка. Даже если бы счет, как в Снукере был хорошо виден на экране, акцентация счета матча комментатором имеет большое значение. Это создает интерес, переживание. Как Синицын говорил в Снукере:

– Не буду заглядывать вперед, чтобы сохранить интригу. – Но объявлял и счет, и сколько очков осталось на столе, и сколько надо сделать снукеров игроку, чтобы выиграть. Повторяю, даже если кто-то и так знает, сколько очков осталось на столе, повторение этой информации комментатором усиливает интерес. Мол, не только мне, и комментатору это интересно. Возникает сопереживание. А тут идет одна трескотня, а вы наблюдайте, как малюсенький мячик летает над столом, или мимо стола. Мячик тем более еще уменьшили на два миллиметра. А комментатор должен дать возможность всем увидеть его большим. Большим, как футбольный мяч. Уж лучше бы комментировали, как в старину, чем так раздавать приветы начальству. Первый послал мячик второму. А второй, естественно, первому. Нет, не вышло, мяч попал в глаз судье. Не засчитали, счет так и остался… простите, сейчас я узнаю у кого-нибудь, какой счет. Вот лучше так, чем ТеБекать, как между нами, девочками в курилке, или как председатель комсомольского бюро благодарить партию и правительство за доставленное удовольствие. Как говорится:

– Комментируйте спорт-то. – Участвуйте в нем. А если кому-то еще кажется, что Мастера Спорта – это просто:

– Умнички, – представьте, что вы разговариваете перед сном с председателем правительства, али даже с президентом. Скажите ли вы ему даже любя:

– Умничка! – Я уже не говорю о самом:

– Боге! – Впрочем, я не удивлюсь, если у кого-то хватит ума и на это.

Происходят такие вещи, что только диву даешься. То пенсию на несколько лет вперед, оказывается, посчитали неправильно. Как будто это была не курсовая работа, а так отдали на исследование первокурсникам. Так, а остальные-то где были? Четвертый курс, пятый? Диплом делали, некогда им было заниматься расчетом пенсий в масштабе всего государства российского. Тем более, где еще более остальные? Как-то: кандидаты и доктора наук. Неужели все так-таки и ушли вместе с Кудриным? Или случай с временами года. Мы-то всегда думали, что их вернули в исходное состояние, так как поняли, что не надо делать абсолютно:

– Не как все. – Никто так не делает, а мы додумались и сделали перевод стрелок то на летнее, то на зимнее. Время. Так нам и объяснили. А теперь оказывается, что, наоборот:

– Везде так делают! – Невероятно. Невероятно не то, что нам неправильно объяснили, а невероятно то, что и президенту с председателем правительства тоже. Вот это кажется фантастикой. Мол:

– Ладно я дурак, но оказывается и другие тоже. – Отсюда можно сделать следующий неутешительный вывод. Вывод о неправоте Аристотеля, который говорил:

– Известное – известно немногим. – А оказывается:

– Известное – никому неизвестно!

Христианство – это не правило, а исключение из правил.

Почему и сказал Иисус Христос, что пришел не для того, чтобы изменить закон.

Исключение возможно. А здесь боятся сделать это Исключение. Боятся, потому что боятся повредить Правилу. Это значит, что вера здесь – это вера в литого тельца, где и правило, и исключение находятся на одной скрижали.

Сокращено 7 стр.

***

21.05.2013 – Эдмон Ростан Сирано де Бержерак, Игра в Бисер.

– Миллион нестыковок. – Александр Минкин. – Много пустого, лишнего. Зачем посылать сто человек, чтобы убить одного человека?

Другие говорят, что журналист Минкин выступает против Ростана, как Лев Толстой против Шекспира:

– Все неправдоподобно!

Горький – Чехову:

– Вот как надо жить! – имея в виду Сирано де Бержерака.

Много раз пьесу называли графоманской, краснобайской.

Вопрос Игоря Волгина:

– Всегда ли проиграет человек, который взял на себя роль Другого?

Поэт отвечает, что практически все играют не свои роли.

Я считаю, что играть роль – это применение телескопа или микроскопа для познания, способ конкретизации. Хорошо это или плохо, но во многих, если не во всех людях заложено стремление к познанию. А значит и способность, и стремление к изображению Другого. Собственно, и в Царство Небесное попадает Другой Человек. Я – но в роли Праведника.

А Бержераку не нос мешал, а именно он сам, Я. На вид это просто несовместимость. Примерно такая же несовместимость, как в кино Дело было в Пенькове. Почему там Матвей – Штирлиц – Тихонов не идет после тюрьмы к тому, кого любит? Ответ:

– Нет роли. – У него нет такой роли, чтобы войти в контакт с Агрономшей. Несовместимость учительницы и сталевара в фильме Весна на Заречной улице. Видно, что она и в конце фильма не понимает, как ей сблизиться с ним, с Рыбниковым. Все говорят:

– Итс олл райт! – А она смотрит такими коровьими глазами, хочет, но не понимает:

– Ну, а как?

Такие браки существует, но они всегда удивляют. Казалось бы, чем ей гордиться? Зарплата 60 рублей. Но для шофера, например, она обладает некой аурой. Она может ставить двойки. И чтобы им сойтись надо быть не меньше, чем дальнобойщиком. Иметь не просто большую зарплату, а очень большую. Вот такую большую, как нос у Бержерака. И я думаю, он не прячет свой нос, а наоборот, держит в запасе, как последний аргумент. Как зарплату в четыре сотни. Четыреста против ее шестидесяти. Он хочет, чтобы она полюбила его без роли дальнобойщика. Не выйдет. В таком случае, как говорится:

– И не сойтись во веки нам.

А что может дать Штирлиц, еще не ставший Штирлицем? Скоб, изготовленных в свободное от работы время недостаточно. Все его придумки, с Протаскиванием на сцене колхозных недостатков не тянут на уровень Агрономши. Ей бы хотелось, чтобы этих выкрутасов Тихонова хватило, она даже мечтает:

– Вот бы он смог дотянуться до нее! – Увы, даже песня про незапертые двери не помогает. Иди, мол, моя душа открыта, тебе открыта одному. Нет, как и сказано в песне, эти открытые двери:

– Надежней любого замка.

Тут нужно почти чудо. Например, вернуться из тюрьмы со звездой Героя Советского Союза. Как? Ну, вот так. Или, приехать в этот колхоз в роли нового председателя. Все остальное – это лирика. Это все равно, что мечтать о том, кто уже умер, или еще не родился.

Они находятся в разных временах. Как и Земля и Небо. Нужна очень сильная степень конкретизации, чтобы пробраться Человеку на Небо.

Собственно, различие между Верой, между пониманием мира, как Двух Скрижалей, подаренных Моисею Богом, и идеологией Золотого Литого Тельца, согласно которой Человек должен измениться, стать Другим, чтобы попасть на Небо, а по системе Двух Скрижалей Человек попадает на Небо в роли:

– В роли Иисуса Христа. – Как и написано в Евангелии:

– Он дверь.

Вроде бы то же самое, нет противоречия, просто Вера конкретизирует способ попадания на Небо. Нет, именно вот эта конкретизация и запрещена в системе Литого Тельца. Он потому и литой, что в этой системе человек не делится на Смоктуновского и Гамлета. Не в роли Гамлета он должен попасть на Небо, а сам Смоктуновский должен перестать грешить. Иисус Христос как раз и объяснил, что:

– Изменить Человека – Невозможно!

Как в песне:

– Каким он был – таким он и остался.

Примерно, как и советует Иисус Христос, предлагая способ злому стать добрым. Увидев, что скоро вас выгонят с работы управляющим – простите долги должникам. И потом, скитаясь уже, как безработный бедняк, вы получите помощь от тех, кому простили долги, еще будучи управляющим.

Это тот же способ, тот же пример, который привел Игорь Волгин, как трус на войне решил сыграть роль героя.

Этот способ кардинально отличает Христианство от веры первосвященников, распявших Иисуса Христа. Ибо Правило не меняется, ибо Гамлет – это не Правило, а:

– Исключение из правил.

Люди и спастись должны не по Правилу, а в виде Исключения. Так все должны исчезнуть, но Бог решил сделать Исключение для людей. Это и есть Христианство.

Точно так же и Художественные Произведения, пьесы, романы – это не правило, а исключение.

Поэтому Эдмон Ростан и пишет лишнее, поэтому и присылают сто человек, чтобы убить Сирано де Бержерака. В виде исключения.

По этой же причине Лев Толстой критиковал Шекспира, что, мол, произведения Шекспира неправдоподобны, т.е. не являются Правилом. Может быть, логически Лев Толстой и не понял, что художественное произведение и должно быть исключением из правил, но сам он делал то же самое. Взять хотя бы Анну Каренину, то, что она бросается под поезд абсолютно неправдоподобно. Она это делает, можно сказать, сама не зная зачем. Так же, как не зная зачем присылаются сто человек, чтобы убить Сирано де Бержерака. Может быть, именно поэтому Толстому не нравилось писать этот роман Анну Каренину, даже противно, ибо роман сам вынуждал его писать его – роман – Художественно! С точки зрения Правила – Неправильно.

Поэтому и нельзя отделить злое семя от доброго. Они и не делятся. Способ деления совсем другой. Поэтому Иисус и говорил:

– Слушайте Правила. – Слушайте, чтобы иметь возможность сделать, создать Исключения.

Как это делал Сирано де Бержерак и его автор. Он скрывает свой большой нос, как Исключение из Правил, он надеется, что Роксана полюбит именно этот нос, как полюбили читатели историю Трех Мушкетеров в противовес истории, на которой они основаны. Ведь Исключение намного лучше Правила, потому что содержит Правило в себе. Это не противопоставление.

Тогда как здесь этот нос постоянно воспринимают именно, как противопоставление.

Сокращено.

Тогда как в Библии ясно написано:

– Правило пойдет в печь. – Только Остаток, только Исключение и останется.

Как сто лет остается на сцене человек с длинным носом – Сирано де Бержерак, и его Классик:

– Эдмон Ростан. – Правда в виде Исключения.

p.s. – Говорили, что в книге много лишних подробностей. Зря, такое мировоззрение простительно журналистам, да и то, когда они высказывают его про себя. А то ведь и журналисты иногда говорят, что Прощай Оружие Эрнеста Хемингуэя – это да, гут. А вот Острова в Океане – нет, это уже только для фанатов Хемингуэя, но отнюдь не литературы. И получается, что журналисты принимают квинтэссенцию литературы, а саму литературу отвергают. Им лишь бы рассказать сюжет, фабулу, правило. А Исключение, сама-то литература не обязательна. Может и не обязательна для поступления в институт, ну, а так-то, для жизни, для кайфа только она и нужна.

Отвергается Краеугольный Камень, не принимается Подлинник. Одним не до него, а другим, оказывается, и вовсе он лишний, как Острова в Океане.

Как длинный нос. – Как лишние подробности, как слишком много народу послано для убийства.

Так они и посланы убить Исключение из Правил, которое больше целого войска – Правила, как 300 спартанцев были больше многотысячного войска Ксеркса.

И таким образом ясно, что описывается не театральная выдумка, а как всегда бывает в классике:

– Правда. – Истинная Правда.

p.s. – 2 – Нужно еще добавить, что Человек и на Земле-то находится не просто так, а, как бы сказал Толстой:

– По правдоподобию, – а именно в роли Человека Земного. Его отпустили из Рая не потому, что так было запланировано, а в виде исключения. Человек, как робот Стивена Спилберга сломался, и надо бы было отправить его на Делит, на последний цирковой номер, а Бог решил отправить нас сюда, на исправление. Нет, эта теория мне не очень нравится. Скорей всего, богам, Там, в Раю, стало мало места, и людей, как преступников выпустили из тюрьмы, чтобы они летели на Землю вместе со Стивенсоном искать Остров Сокровищ. Или послали, как вечных лейтенантов, с обещанием при возврате дать капитанов, как Джеймса Кука.

Сокращено.