Текст книги "Фарисеи. Эссе"

***

23.06.2013 – Радио Свобода, Мифы и репутации, Иван Толстой и Борис Парамонов обсуждают В. В. Розанова. Передача так и называется:

– Печка Розанова.

– В Современной России сохранились пороки Царской России.

Откуда взялась в мире смерть?

Розанов против Христа. Христос нужен, когда приходит Смерть, – говорит он.

Статья о Иисусе Сладчайшем.

Розанов принимал бытовое Православие. Поклонялся иудаизму! Но был обвинен в антисемитизме. Говорил об употреблении евреями христианской крови. Для приготовления мацы.

– Христианство чуждо человеку на всех его путях, кроме смерти. – Розанов.

Уединенное – Розанов.

Опавшие листья – Розанов.

Розанов говорил о гомосексуализме христиан (или Христианства?).

Бердяев:

– Чтение Розанова – чувственное наслаждение. Магия словосочетаний.

Писательство – биологическое отправление его организма.

Равнодушие к добру и злу.

Розанов не боится противоречий.

Борис Парамонов:

– Ницше критиковал Христианство, т.к. хотел избавиться от Христа в себе!

У иудеев связь с богом половая.

– В Христианстве – нет! – Б. Парамонов, из Розанова.

Розанов не мог сесть за стол, если за ним не было попа.

Дело Бейлиса. – Об употреблении евреями христианской крови. В суде не было доказано.

Бывшая женщина Достоевского Аполлинария Суслова Розанову не подошла. Как и Достоевскому. Женился на вдове священника с ребенком.

В Христианстве не чувствуется пол.

– Христианство – чисто словесное построение, по Розанову.

Розанов сравнил английский парламент с русской баней.

Розанов работал в газете Суворина Новое Время, которая считалась реакционной.

Розанов любил набрасывать тексты на разных листах. Т.е. без построения! Делал записи в хронологическом порядке!

Оставлял свои произведения в хаосе! Пусть помучаются!

Пол для Розанова – граница соединения с Богом.

Новых мыслей вроде бы нет, а пророчеств и озарений много, – Борис Парамонов о Розанове.

Люди Лунного Света.

Христиане – сублимированные гомосексуалисты.

Розанов умер в Сергиевом Посаде.

– Творожка хочется.

– Пирожка хочется. – Из письма Розанова к Мережковскому. Жалел Россию, что с ней будет.

Розанов мог написать на второй странице противоречие тому, что написал на первой.

Я – И это логично. Ибо учитывается Контекст.

А именно:

– Ясно, что может быть и иначе, но в данном случае я хочу подчеркнуть это.

Вот эти две идеи Розанова великолепны, говорят о том, что он в своих исследованиях Жизни зашел далеко.

А именно:

– Что не будет противоречия в разных утверждениях даже на двух близких страницах, и что не обязательно делать закругление, Эссе, а писать просто по Хронологии. Текст и в таком виде все равно будет Романом. Примерно та же логика:

– Если существует секс, то однополые браки неизбежны.

Борис Парамонов, похоже, представляет высказывание Розанова о гомосексуализме, как разрешаемое в Христианстве, в отличие от Язычества. Нет, не так:

– В Язычестве гомосексуализм был на Форхэнде, а в Христианстве на Бэкхэнде, т.е. как исключение из правил. Не там, где:

– Да.

А, следовательно, такое представление о Христианстве неверно.

Смешно думать, что первые христиане были, как было сказано:

– Трепетными гомосексуалистами. – Как будто раньше, в Язычестве было иначе.

В Язычестве вообще трахалось все, что движется и не движется. В том числе и речка, с разными там Фавнами и Нимфами.

Упрекают Христианство в том, что оно не ввело запрета на однополые браки. Как раз и ввело! Раньше в Язычестве на лбу у каждого человека было написано:

– Трахай всё, что попадется тебе навстречу.

Теперь часть человеческих способностей и потребностей переведена на:

– Затылок, – на Бэкхэнд, в:

– Исключение из правил.

Неизвестно откуда взято умозрительное представление, что в Христианстве запрещены половые отношения. Но с первого взгляда впечатление может быть таким. Ибо после Распятия и Воскресения Иисуса Христа все испугались и уже боялись говорить о половых отношениях. Но м. б. это только в России?

Сегодня уже в 15-ти странах разрешены однополые браки. Следовательно, в Христианстве разговор о половых отношениях очень даже ведется.

Говорят, что:

– Во Христе прогорк мир.

Все плоды стали горькими.

Христианство, особенно Православие – это Религия Умирания.

Христос и Мир – доклад Бердяева против статьи Розанова Иисус Сладчайший.

Думаю, делается логическая ошибка, когда Жизнь в Язычестве противопоставляется Смерти в Христианстве. Ведь в Язычестве Жизни не было. Была Надежда. Надежда найти когда-нибудь на Земле Счастье. Чашу Грааля. Но ведь ее так никто и не нашел! Христианство же вроде вообще разочаровало людей:

– И найти ее, Чашу Грааля, или Счастье – не удастся. Не удастся на Земле. Ибо Счастье у Бога.

Следовательно, именно в Христианстве предложен реальных выход, указан путь, как можно найти Чашу Грааля Древности. Для этого надо лишь:

– Поверить в Бога. – И, как говорит Иисус Христос:

– Даже здесь, на Земле, сразу же станет легче!

Поверь-те в Бога, и оставьте Ему свои заботы.

Только:

– Как это сделать? – Даже в Библии люди спрашивают, как им верить. Они не знают. Чтобы оставить Богу свои заботы, надо в Него поверить. А чтобы поверить, надо оставить Ему свои заботы. Видимо, поэтому Розанов и говорит, что Христианство – Идеология Смерти:

– Поверить не удастся!

И как показала историческая практика, он оказался прав. Прав насчет России. Люди так и не смогли поверить.

И получается, что Надежда Язычества, делающая человека Человеком Счастливым, была убита зря. Взамен он не получил ничего. При Жизни. И получается по Розанову, что Христианство – это Идеология Смерти.

Тем не менее, мы видим, что Вера существует. Просто почему-то она не про нашу честь. Как будто Вера только для свободных. А мы рабы.

Тем не менее, иллюзорная Чаша Грааля Язычества заменена на реально существующее Счастье.

Жаль, что не для всех.

Розанов, видимо, и жалел Россию, что в ней после введения христианства не будет ни того, ни другого. Ни Чаши Грааля Язычества, ни Веры Христианства.

Ведь очевидно, что Вера существует. А оставить свои заботы Богу не удается.

Почему?

p.s. – Борис Парамонов говорит, что у Розанова не было новых идей. Но вот две идеи были. Их нельзя считать старыми, например, потому, что они были и у Чарльза Диккенса, писавшего в форме:

– Посмертных Записок Пиквикского Клуба.

Это о хронологических записях, вместо Эссе или Романа. И второе:

– Противоположные утверждения в одном тексте. – Это просто показывает, что плоскость симметрии, или деление текста на два разных текста происходит не там, где кажется это должно быть. Разделение мира на разные временные части невидимо. Мы думаем, например, что Четыре Евангелия – это четыре описания одного и того же события. Но физика уже давно определила, что событие описывается не только координатами места, но и:

– Временем. – А время в каждом из 4-х Евангелий движется по-разному. Как написано в одном из Евангелий:

– Другой ученик выбежал вместе с Петром, но бежал быстрее его, поэтому прибежал первым к гробу Иисуса Христа.

Вывод:

– Надо быстро бегать, чтобы поверить в Воскресение.

Кто мог опередить самого Петра?

– Или:

– Чтобы поверить надо бегать быстрее даже Апостола Петра.

Упрямо говорят, что в Язычестве Человек был более свободен, чем в Христианстве, он мог жить, а сейчас только страдает. Но приведу тот же пример из Гомера:

– Мало того, что боги запретили голодным товарищам Одиссея есть быков на острове, но и, что интересно, заставили их нарушить обещание не есть, чтобы потом наказать. И не Жизнью, как говорил Розанов, а именно:

– Смертью.

Даже любимцы богов, такие, как Ахиллес и Одиссей, оказываются игрушками в руках богов. И в Язычестве считалось, что сам Человек ни на что не годен. Не только на Небе, но и на Земле, он почти – оставим ему Почти – ничего не может сделать сам.

Говорят, что Человек в Язычестве умирал легче. Христиане думают, что это:

– Вряд ли. – И придумано специально для тех дрессировщиков, которые ради выполнения циркового номера недавно вот забили прямо на сцене насмерть кенгуру. Мол, ей почти не больно. Кенгуру не люди, умирают легко.

А некоторые классики литературы считали убийством даже убийство мух и тараканов. Как говорится:

– Семерых одним ударом.

Человеку верят даже раненые вороны, выходят ему навстречу, уверенные, что им помогут. Один вороненок забежал прямо мне на руки, испугавшись собаки.

Умирать не хочет никто. Очень не хотят. Сказки про Язычество, где существовал Рай на Земле с легкой, естественно-понятной смертью не выдерживает элементарной логики.

Такая идеология нужна… Вот сейчас как раз идет фильм Штрафбат. Людей посылают в атаку прямо по минному полю. По своему минному полю. Мол, они Штрафники, им не так больно. Можно убить прямо при всех, как ту Кенгуру на сцене цирка.

Борис Парамонов говорит, что Бердяев дает отповедь Розанову. Наоборот, Розанов дает отповедь Бердяеву, словами самого Бердяева, который утверждает:

– Что не Христос принес смерть, а пришел спасти мир от смерти.

Так Розанов и говорит именно по этому поводу, имея в виду это утверждение:

– Ничего не вышло.

Ничего кроме:

– Запрета.

Самое интересное здесь замечание Бориса Парамонова об открытии Виктора Шкловского, что Розанов открыл новую форму построения книги:

– Художественное произведение не обязательно должно быть сюжетно построенным, с главным и второстепенными героями, с:

– Развитием событийного ряда, с:

– Явной концовкой.

Розанова Шкловский взял за пример, как пример вне сюжетного художественного произведения (построения?)

У Шкловского классикой вне сюжетных художественных произведений считались две книги:

– Тристам Шенди Лоуренса Стерна, и:

– Евгений Онегин.

В этот раз Шкловский включил Розанова.

Установка Шкловского:

– Розанова надо брать не как идеолога, а как писателя, создавшего новую форму литературы.

Далее Борис Парамонов говорит, что на этот раз Шкловский ошибся. И, как я понял, говорит, что Розанов и дальше продолжал писать также, а именно отдельными замечаниями, располагая их в хронологическом порядке.

Я так и не понял, какой логикой пользовался Борис Парамонов, но, очевидно, что Шкловский как раз не ошибся, а наоборот, оказался прав. Ибо зачем Розанову после этого открытия, что вне сюжетное художественное произведение лучше сюжетного, опять писать романы в виде романов? Ибо, зачем человеку, научившемуся ездить на велосипеде, опять чапать от трех до пяти километров от дома до МТС сюжетным путем, если можно ехать прямо на велосипеде? Или:

– Зачем человеку, научившемуся плавать, опять тонуть? Не только не обязательно, но совершенного не нужно. Научившись ездить на велосипеде и плавать человек уже будет писать художественное произведение по известному трафарету. Да, именно так.

Дело в том, что трафарет, или сюжет всегда один и тот же. Просто сначала человек, поняв, что сюжет – это интересно, старается выполнять его. Потом сюжет не отменяется, а просто писателю становится вдруг ясно, как белым днем, что сюжет не только всегда один и тот же, не только он всем известен, но его вообще знать не надо. Человек рожается с сюжетом в душе. Этот сюжет Александр Сергеевич Пушкин запечатлел в Повести Станционный Смотритель. В виде четырех картинок. Это история Блудного Сына.

По сути вне сюжетное художественное произведение может быть и сюжетным. Таким как Приключения Тин Тина или Записки Пиквикского Клуба. Сюжет здесь есть, но он формален. Текст, как сказал Диккенс просто соединяет между собой две картинки. Это как версты столбовой дороги. Или, как у Розанова:

– Версты времени.

То, что на бумаге кажется просто хронологической записью, в сознании Читателя превращается в Роман с Приключениями. Ибо, Розанов, видимо, понял, что Роман живет в Человеке с рождения. Как Мерседес. Как доказательство Теоремы Ферма. Как Вера.

Противоречия не нужно примирять – Розанов.

Они сойдутся при чтении. Как разные стороны Луны, разные стороны одного предмета.

Говорилось, что писать книги было для Розанова биологическим отравлением. Но без этого и не может быть художественного произведения. И для Пушкина писать было биологическим отправлением, и для Высоцкого. А то говорят:

– Мне нравятся такие-то тексты. – Почему? Потому что там все правильно без ошибок написано? Но все эти тексты не более, чем школьные сочинения, изложения и диктанты. К литературе они не имеют никакого отношения.

Можно привести пример в стиле Бориса Парамонова, пример об отличии сюжетного художественного произведения от вне сюжетного. Вот раньше считалось, что все хотят быть девственниками и тем более девственницами. Это то же самое, что любить писать и читать сюжетные романы. Это классика, это, следовательно, целомудренно. А что целомудренно – то хорошо априори. Но вот теперь мы видим, что никакого априори, оказывается, не было. Девственность, как и стремление к сюжету – это оказалось, как теперь оказалось лишь частный случай непреодолимого желания:

– Трахаться, трахаться и трахаться, как можно больше. – Более того, тот, кого еще не трахнули, считается недоделанным. Почти тем же самым человеком, которые на той стороне улицы нюхает клей. Уважаемыми стали те, кто трахают. Это и естественно, это и логично. Девственность была формальным сексом. Сексом в потенциале. Теперь мы считаем уже не потенциал, что, мол, если надо мы можем быть лучше всех, а отмериваем по кинетике, реально, по тому, кто сколько сделал. Если применить слово Гегеля, то получится, что:

– Девственность, как и сюжет Сняты.

И существуют теперь в виде секса не меньше трех раз в неделю – а лучше намного больше – в виде:

– Хронологии.

Зачем мучиться? Ведь сюжет, стремление к сюжету так же противно, как противно быть девственницей.

Противно Природе.

Писать сюжетное произведение тяжело, даже противно, неприятно думать, что это сюжетное произведение. А читать сюжетное произведение так вообще невозможно, хочется отдохнуть, сходить в магазин за продуктами, на рынок. Получается, что ходить на рынок, в магазин, готовить еду легче, чем писать сюжетный роман. Тогда как по сути – это одно и то же.

И писать надо, как готовить.

Вот Розанов так и делал.

Борис Парамонов и Иван Толстой представили человека, которого можно сравнить – если иметь в виду кино – с Расселом Кроу в фильме:

– Великолепный Разум.

P.S. – В русском переводе названия этого фильма почему-то звучит оттенок недоверия, даже насмешки:

– Игры Разума.

Тем не менее, в передаче Василий Васильевич Розанов оценен, как Великолепный Разум. У меня такое впечатление.

***

13.07.2013 – Радио Свобода – Яков Кротов.

Собеседник Якова Кротова Иннокентий Павлов во время всего разговора, везде допускает одну и ту же логическую ошибку. А именно, он трактует слова Библии, Евангелий:

– Исторически, – как, мол, это понималось тогда. Даже когда Евангелия не были еще написаны. И с этой позиции объясняет слова Апостола Павла или даже Иисуса Христа. Дело доходит до того, что Иннокентий Павлов утверждает, что некоторых слов, записанных в Евангелии, Иисус Христос и не говорил вовсе. Это записано ошибочно. Фантастика! Ибо:

– Это и естественно, что всё в Библии будет неправильно написано, если рассматривать рассказанные там события не:

– С христианской точки зрения, а с позиции:

– Исторического Материализма.

А разве бывают священники со взглядами исторического материализма? Как это возможно? Тут или:

– Вера, или Невера.

Почему так? Потому что Исторический Материализм и Евангелия рассматривают Разные Миры. Все высказывания Иисуса Христа, создающие Противоречия, сказаны для того, чтобы показать Изменения Мира, происшедшие с Миром еще до Его Распятия и Воскресения, а просто с Его Приходом, с Его Присутствием.

В конце передачи Яков Кротов говорит о противоречии:

– А как из соображения закона рождается в Спасителе – предоставь мертвым хоронить своих мертвецов, а в катехизисе – почитание предков.

И Иннокентий Павлов отвечает:

– Дело в том, что эти слова совершенно четко Иисусу не принадлежат.

Иисус этого сказать не мог, потому что для Него чти Отца и Мать это было свято.

Понятно, почему Иисус Христос не мог сказать, что мертвые пусть хоронят своих мертвецов? Просто потому, что тогда возникает:

– Противоречие!

Это примерно происходит также, как жена спрашивает мужа, например, Иннокентия, только другого – Смоктуновского, когда он приходит домой после работы:

– Скажи, прежде чем садиться за стол, дорогой, как тебе фамилия?

– Дак, Смоктуновский естественно, – немного растерявшись отвечает Иннокентий.

– А люди говорят другое, – смотрит на него подозрительно жена.

– Да? А именно?

– Говорят, что ты Гамлет. – Мама! как говорится. Что тут скажешь? Тем более, когда есть после работы-то хочется. А жена продолжает:

– Если ты не говорил, что ты Гамлет – так и скажи – я поверю. Но есть ты не получишь.

– Почему?

– А за что тебя кормить, если ты не Гамлет?

– Не, – тогда отвечает муж, – я – Гамлет. Подавай на стол.

– Извини, парень, но я замужем за Смоктуновским. Тебе еда не положена.

Вот это логика священника Павлова. В том смысле, что жена даже не сможет накормить мужа, если Иисус сказал:

– Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. – У человека возникают два имени. Как вас теперь называть – непонятно.

Именно проходя через огонь, герои древних мифов становились бессмертными. Viasat.

Кончаловский говорит:

– Японцы говорят:

– Для того, чтобы быть художником, достаточно взглянуть на букет. А вот для того, чтобы его запечатлеть нужно мастерство.

Я – В этом что-то есть, хотя доказать или объяснить это мне не представляется возможным. Ибо. Ибо картина – это не Изображение, а Создание. Шаман входит в транс, в:

– Процесс, – танца, это его Картина. Остальные видят этот танец, но, как говорится:

– Ни бельмеса, ни гугу, – пока все члены этого племени не начнут плясать, входить в трас, и значит:

– Создавать Картину, – они ничего не поймут. Не поверят.

Но вот, если взять Библию – уже хорошо. А если почитать немного, возникает мир, в котором хочется жить, в котором Вера возможна. И это подтверждает слова Кончаловского. Если, конечно, считать, что мы не принимали участия в создании этой Книги.

Сокращено 1,5 стр.

Игра в Бисер, Гаргантюа и Пантагрюэль, 1534 г. Пять Книг. Франсуа Рабле начал со 2-ой. Продолжил 1-ю, народную книгу! Очень длинный текст.

Говорят, что для нас Раблезианское восприятие мира через чур откровенно.

Думаю, что и тогда, в шестнадцатом веке было также. Рабле и для своих современников открывал сознание откровенными разговорами, в частности о говне.

Текст не нравился Вольтеру. Он называл Рабле пьяным философом. Как, впрочем, и Шекспира.

Говорят, что это первый постмодернистский текст.

Рабле критикует систему образования.

Восприятие Достоевского Бахтиным. Достоевского можно прочесть без Бахтина, Рабле нельзя. Но и возражают:

– Это Бахтина надо понимать через Рабле.

Святой Августин:

– Люби Бога – и делай, что хочешь.

Толстой:

– Делай, что должно, и будь, что будет.

Рабле:

– Неизвестно, доживем ли мы до Конца Света, но персональный Конец Света постигнет каждого.

Рабле:

– Я шучу до костра. – Его книги попали в число запрещенных.

Рабле копировал манеру шута. Был лекарем короля.

Думаю, про всю живопись можно сказать, что:

– Живопись копирует манеру шута. – Ибо:

– Никто не изображает выступление депутатов. – А ни во время, ни после них не посмеешься. Более того:

– Вообще трудно сохранить душевное равновесие.

В музеях же никто на стены не лезет. Все ведут себя чинно, благородно, не как в думе.

Аркадий Райкин, правда, и в музее, хотел устроить маленький бардальеро:

– Мечом древнего рыцаря открыть банку кильки, и вдобавок назвал смотрящую:

– Мышью Белой.

Я ни с кем не сравниваю, так просто констатирую факт.

Почти одновременно идет фильм Штрафбат с Алексеем Серебряковым в главной роли, и Рокки с Сильвестром Сталлоне. Удивляет – не в первый раз – что нет разницы между чтением текста Алексеем Серебряковым и Чтецом-Переводчиком в фильме Рокки. Не знаю, кто читает, об этом не всегда сообщается. Да и правильно, ибо все они читают одинаково, но не одинаково:

– Не правильно, а одинаково:

– Противно. – Как Лешие и Кикиморы.

Серебряков говорит, как свой, как человек. И тем не менее нет принципиальной разницы, между его разговором, и разговорами Леших и Кикимор. Просто не противно. Но также фундаментально:

– Ужасно.

Как будто все мы здесь погребены под слоем Пепла.

То же самое можно сказать и про Чонишвили. Его часто ставят читать чужие тексты, но и это, его чтение:

– Ужасно.

Они убирают Кикиморство, и думают, что всё сделали. Теперь они читают правильно. По Станиславскому. Как говорится:

– Какая чудовищная ошибка.

Не сделано:

– Ни-че-го. – Зрители все равно остаются в:

– Ауте.

А Переводчики и Актеры так и продолжают до сих пор писать Курсовые.

И душевно нам их рассказывать.

Говорят, – (РС) – что Куликовская Битва – это Битва с Космополитизмом.

Думаю, сказано было правильно. Ибо только неизвестно, за что тогда сражались на Куликом Поле. Более того, некоторые, или может быть, даже многие ученые считают, что этой битвы вообще не было. На месте предполагаемого сражения не было найдено даже остатков оружия. Но важно, что эта Куликовская Битва идет сейчас. Битва за то, что:

– Была Куликовская Битва, – и лучше всего сказано было идеологом 82 года Козиным:

– За Космополитизм и против Него.

Олег Гордиевский в передача И. Померанцева, РС, говорит, что в библиотеках ЧК было много книг запрещенных писателей, вплоть до Деникина. Но, говорит он, чекисты их не читали. Проводили время за пустой болтовней в курилке. Это очень правдивое, хорошее замечание. Гордиевский приводит разные причины этого. Например, сотрудники ЧК боялись, что их заподозрят в симпатии к этим авторам.

Думаю, дело не в этом. В чем? В том, что в СССР вообще никто ничего не читал. Вопреки распространенному обратному мнению. Не читали потому, что не было в этом смысла. Любые гениальные открытия теряли здесь свою силу. В силу:

– Бесперспективности. – Что это такое? Вот только сейчас, в предыдущей передаче Радио Свобода был Павел Басинский. Надеюсь, Яков Кротов приглашал его именно для этого. Для того, чтобы получше узнать, что такое мировоззрение Бесперспективности.

Вот зачем раньше выпускали Литературную Газету? Только с одной целью:

– Показать, что занятия литературой здесь не имеют смысла. Но многие этого не понимали до конца, и просили дать им тему курсовой или диплома по какому-нибудь искусству. Очень не хотели писать на партийные, идеологические темы. И напрасно декан партийного факультета, куда никто не хотел идти писать курсовые и дипломы, убеждал студентов старших курсов:

– Неужели вы не понимаете, что везде одно и то же?

– Не-ве-ри-ли! – Примерно, как Чацкий не мог поверить, что здесь нет ни наук, ни искусств, пока лично не убедился.

И фундамент бесперспективности любых чтений и изучений, любых действий в отсутствии Веры. Более того, в прямом Запрете Веры. Атеизм не только официальный, но и сознательный.

Поэтому сотрудники ЧК и проводили время за болтовней в курилке вместо чтения. Ибо. Ибо болтовня в курилке это и есть:

– Диктатура Пролетариата.

Где вместо Вы применяется Ты, и не только по отношению к другим людям, но и, что очень важно, к самому себе.

Вообще интересно, никто еще не написал стихотворения, где бы была строка, стих:

– Ты с собою перешел на Ты. – Как наркоманы. Не зря у Пелевина все Чекисты нюхают кокаинум.

Не совсем понятно:

– Зачем?! – Ибо само мировоззрение под названием Атеизм – это и есть:

– Кокаинум!

Кругом Ты. В этих условиях книги теряют смысл. Но только по содержанию. По форме, да, нужны. Нужны, как корешки на книжной полке. Более того, над чекистами возможно даже проводился эксперимент:

– Вот поставим им запрещенные книги, интересно, будут читать, или уже все, окончательно перешли на:

– Тет-а-Тет в курилке? – И, по словам Гордиевского выходит:

– Свершилось. – Кругом бегом:

– Ты.