Текст книги "Российские этюды – 2"

Ростов-на-Дону

Чехов

Уехал от Чехова и приехал к Чехову.

Уезжал из Таганрога с вокзала, где произошла встреча «Толстого и Тонкого» из чеховского рассказа. Это мне Сергей сообщил, когда провожал. Сам бы я не догадался.

Отель в Ростове на Пушкинской улице, неподалеку от улицы Чехова. Пушкинская в этой части даже не улица, а парк. Кафе, клубы, детские площадки. Окна номера выходят на научную библиотеку. Так что от науки себя оторванным не чувствую.

Ростовчанки

Да, права была жена (она из Ростова), говоря, что в Ростове гнездо красавиц. Большая армянская диаспора, близость Кавказа и донских казаков привела к прекрасному результату. Вывод такой: мужчины, если вы ищете жену-красавицу, приезжайте в Ростов и пройдитесь по бульвару Пушкинской улицы. Не факт, что вам что-то обломится, но полюбоваться сможете.

Воскресенье. На бульваре гремит музыка: рэп, народная, шансон, барды… Щемящее воспоминание о тихой улице Чехова в Таганроге.

Музей

Художественный музей находился в пяти минутах от отеля.

– Вам чего надо? – спросила меня девушка-администратор. – У нас западноевропейцы, выставка «Весна» и кое-что другое. Будете фотографировать – еще 150 в кассу.

Ну, в кассу, так в кассу. Пошел, сфотографировал Рубенса. Отметил, что в Таганроге музей на порядок интереснее.

– Чехова на вас нет, – проворчал я на выходе.

Двор детства

Нашел на Пушкинской улице дом, где выросла жена. Волейбол, штандр, девичьи посиделки… Только не сейчас. Какой штандр! Парковка для машин и стандартная детская площадка с яркими качелями-каруселями. Детство сейчас проходит на диване с гаджетами или в платных кружках и секциях.

После скромного и уютного Таганрога Ростов кажется огромным. Дома-башни, забитые машинами магистрали, магазины с иностранными вывесками. Да, многие дома красивы, даже шикарны. На Пушкинской улице вполне можно жить и жить счастливо, если есть интересная работа, друзья и любимая женщина. Но почему нет таганрогского желания изучать историю каждого дома? Может завтра появится?

Случайное блуждание

Жарко. Шел со словами Чапаева: «Врешь, не возьмешь!» И еще со словами «Времена не выбирают». Вечером поезд, деваться некуда – надо идти. По дороге вдохновил памятник героям Гражданской войны. Им было труднее.

Красивые в городе здания. Красивые настолько, что чувствуешь себя лишним на фоне такой красоты. В Таганроге хотелось подойти к дому, похлопать его по стене и сказать: «Как же долго я тебя искал». А тут только скажешь «ну нифига себе» и идешь дальше.

QUIETLY FLOWS THE DON

Быть в Ростове и не увидеть тихий Дон? Век бы себе не простил. Дошел, увидел. Он и правда тихий. Набережную красивую увидел. Постоял, посмотрел на знаменитый «левбердон» (левый берег Дона), где пока еще можно поставить палатку и ловить рыбу у прибрежных камышей.

Улыбки

В отеле, ресторанах, магазинах, музеях мне никто не улыбнулся. Понимаю, что я не Ален Делон или Юрий Никулин – чего мне улыбаться? Просто непривычно как-то. В Москве улыбаться уже начали.

Еще музей

Музей с русской живописью оказался в другом месте. На Пушкинской, рядом с домом, где прошло детство жены. Там было хорошо. Не так, как в Таганроге, конечно, но тоже хорошо: Коровин, Репин, Сарьян, Айвазовский, Бурлюк… Есть даже неплохой Исаак Бродский до периода, когда он начал рисовать вождей революции. «Гибель Помпеи» Айвазовского – это просто украшение музея.

По Садовой

Большая Садовая – главная улица города. Шумная, красивая. Жена рассказывала, что раньше тут гуляли кавказцы и приставали к ее подруге – пышной блондинке.

– А к тебе не приставали?

– Нет, и это было обидно.

А блондинка стала математиком. Написала книги по теории вероятностей.

Пятигорск

Приехал!

Беготня закончилась. Сонный Пятигорск. Тут всё как в замедленном кино. Это то, что мне сейчас надо. Квартира в самом центре города. Домик Лермонтова в пяти минутах ходьбы. Рядом бесконечный парк, плавно переходящий в гору Машук, кафе и магазин «Магнит».

Пришло время не торопиться. Всюду успею. Главное сейчас – почувствовать ритм города и все делать н-е-с-п-е-ш-а.

Дом Княжны Мери (Кисловодск)

У Княжны Мери было две квартиры: одна в Пятигорске, другая в Кисловодске. В Кисловодске она жила на нижнем этаже, Вера – в том же доме на верхнем. Вот что пишет Лермонтов:

«Около двух часов пополуночи я отворил окно и, связав две шали, спустился с верхнего балкона на нижний, придерживаясь за колонну. У княжны еще горел огонь. Что-то меня толкнуло к этому окну. Занавес был не совсем задернут, и я мог бросить любопытный взгляд во внутренность комнаты.»

То есть у дома было два балкона – один под другим. Академический справочник говорит, что этот дом находится в Кисловодске по адресу Коминтерна 3. Это недалеко от Лермонтовской площадки, где раньше была ресторация (там фокусник давал представление в вечер, когда Печорин встречался с Верой).

Мы с Мариной быстро нашли дома по адресу Коминтерна 3. Я не описался, не дом, а дома. Их было два. Розовый и красный. И оба под номером 3.

– Это как? – спросил я.

– Делят славу, – объяснила Марина.

Но оба дома не годились для проживания княжны и Веры. В них не было двух балконов. Ладно, идем дальше. Есть еще один дом с таким же номером. Он за зеленым забором. Под забором дырка. Я туда.

Да… От старого деревянного дома осталась одна стена. Вокруг нее бурьян и мусор. Я постарался напрячь воображение, но мешали гвозди, торчащие из старых досок, и осколки бутылок.

Вывод такой: нет сейчас в Кисловодске дома с двумя балконами и колоннами. Его надо строить заново.

Где Печорин загнал коня

Печорин загнал коня на старой дороге Пятигорск – Кисловодск. Эта дорога идет вдоль реки Подкумок. Грунтовая, заброшенная. Даже на маринином «жыпе» в сухую погоду поездка была небольшим испытанием.

Выехали из Кисловодска. Останавливались везде, где можно было подойти к реке. Вокруг красота, но саму реку загнали в бетонное корыто – при паводках речка становится опасной. Добрались до Белых Углей. Но Печорин загнал лошадь за пять верст до Ессентуков. Там к речке мы не спускались – заманила хорошая асфальтовая дорога. Экспедицию придется повторить.

Для памяти. Вот что пишет Лермонтов:

«И вот я стал замечать, что конь мой тяжелее дышит; он раза два уж спотыкнулся на ровном месте… Оставалось пять верст до Ессентуков – казачьей станицы, где я мог пересесть на другую лошадь. Все было бы спасено, если б у моего коня достало сил еще на десять минут! Но вдруг поднимаясь из небольшого оврага, при выезде из гор, на крутом повороте, он грянулся о землю.»

День Победы

Около моего дома площадь Пятигорска. Ветеранов посалили на стулья. Здоровья им! Потом был парад. Играла музыка, продавались шарики, похожие на танки.

Когда я был школьником, 9-го мая отец надевал темно-серый костюм с белой рубашкой. Мама завязывала ему галстук, и они шли на встречу с однополчанами и их женами. У Большого театра было людно, они собирались в каком-нибудь скромном ресторане. Пили они за Победу и чтобы никогда не было войны. И еще за память тех, кто не вернулся. И за здоровье друзей. Медали и ордена они не надевали.

– Ты знаешь, и этого достаточно, – говорил отец.

Его награды лежали в большой жестяной коробке от леденцов. Я всегда переживал, что у одного из орденов Красной Звезды была отколота эмаль.

А вечером мы сидели за столом, пили сухое грузинское вино и смотрели телевизор.

Ермоловские ванны

Княгиня Лиговская любила ходить в Ермоловские ванны. Это близко от центра Пятигорска, на проспекте Кирова – метров 500 от дома, где жили княгиня и княжна Мери. Ходила княгиня туда утром: «В одиннадцать часов утра – час, в который княгиня Лиговская обыкновенно потеет в Ермоловской ванне, – я шел мимо ее дома. Княжна сидела задумчиво у окна; увидев меня, вскочила».

Оживает роман Лермонтова. Оживает!

Дом княжны Мери в Пятигорске

Лермонтоведы считают, что дом княжны в Пятигорске находится по адресу проспект Кирова 12. Художнике Михае Зичи, который иллюстрировал роман Лермонтова, решил, что княжна жила именно в этом доме.

Вот что у Лермонтова:

«Когда Грушницкий открыл рот, чтоб поблагодарить ее, она была уже далеко. Через минуту она вышла из галереи с матерью и франтом, но, проходя мимо Грушницкого, приняла вид такой чинный и важный – даже не обернулась, даже не заметила его страстного взгляда, которым он долго ее провожал, пока, спустившись с горы, она не скрылась за липками бульвара… Но вот ее шляпка мелькнула через улицу; она вбежала в ворота одного из лучших домов Пятигорска, за нею прошла княгиня и у ворот раскланялась с Раевичем».

Здания галереи (перестроено) с источниками осталось в начале проспекта Кирова. Бульвар посреди улицы тоже сохранился. Только вместо лип сейчас там пихты. Вдоль тротуара цветут каштаны. Дом 12 сейчас жилой. На окнах занавески, на подоконниках цветы и почему-то утюг.

Три года назад меня тут облаяла собака. Сегодня никто не лаял.

Звонит телефон.

– Ты где?

– У дома княжны Мери. В начале Кировского. Надо долго в гору идти.

– Так это далеко от центра. Как она бедняжка в «Магнит» ходила! Обратно в гору, с тяжелыми сумками…

– Ей вообще не везло в жизни.

Где Грушницкий уронил стакан?

Княжна Мери ходила пить воду к источникам, которые сейчас называются Пушкинскими ванными. Это у горы, в начале проспекта Кирова. Это тут произошла сценка, которая запомнилась нам со школы:

«Я подошел ближе и спрятался за угол галереи. В эту минуту Грушницкий уронил свой стакан на песок и усиливался нагнуться, чтоб его поднять: больная нога ему мешала. Бежняжка! как он ухитрялся, опираясь на костыль, и все напрасно. Выразительное лицо его в самом деле изображало страдание.

Княжна Мери видела все это лучше меня. Легче птички она к нему подскочила, нагнулась, подняла стакан и подала ему с телодвижением, исполненным невыразимой прелести; потом ужасно покраснела, оглянулась на галерею и, убедившись, что ее маменька ничего не видала, кажется, тотчас же успокоилась».

Вот так, кто-то уронит стакан, а мне искать, где это случилось. Сейчас эти «ванны-источники» не работают. И сейчас, и три года назад в здании (построено около ста лет назад) тишина. Одно из окон было открыто. Оттуда пахло краской и сероводородом.

Нашли!

Заноза, сидевшая в голове три года, перестала беспокоить! Сегодня мы с Мариной нашли место, где Печорин загнал коня. Лермонтов описал его довольно точно:

– Дорога вдоль реки Подкумок из Кисловодска в Пятигорск.

– Около пяти верст, не доезжая Ессентуков.

– Вдоль дороги исчезли горы.

– Река делает крутой поворот.

– Овраг.

Место должно быть примечательным, если Лермонтов его так точно описал. Безусловно он сам там останавливался на отдых. Поил коня, например. Марина отсчитала пять верст от центра Ессентуков – получилось на окраине города недалеко от железнодорожного переезда. В этом месте город почти вплотную подходит к реке, так что старой дороги уже нет.

Мы поехали по Шоссейной улице, пытаясь найти подъезд к берегу. Это было непросто. Какие-то проезды с лужами глубиной полметра, свалки, заборы, стройки. Наконец, выехали. Подкумок мутный после дождя. Вдоль берега нечто похожее на тропинку. Пошли. Какая-то ложбинка по пути. В ней бушует ручей. В узком месте через него брошены доски, куски пластика, камни.

У меня мысль – как без потерь перетащить девушку на другой берег? Но горянка справилась, лишь для виду приняла помощь. Перешли, поднялись.

О, женщины! Вы можете думать о пяти делах одновременно. Я-то думал о переправе, а Марина помнила и о цели нашей экспедиции. Поднялись из ложбинки, Марина дергает меня за рукав: «вот это и есть тот овраг». Ну конечно! В горных «оврагах» всегда ручьи. Так… а поворот реки?

Марина вышла на берег Подкумка и машет рукой: «Есть поворот!» Вертим головами – горы, идущие вдоль реки от Кисловодска, закончились. И пять верст до центра Ессентуков. Ура, все сошлось!

А вдруг есть еще один ручей с оврагом? Идем дальше. Мои бедные новые кроссовки! И маринины ботиночки с белой подошвой. Ладно, отмоем. Вокруг красиво. Даже очень. Здесь у реки нет бетонного корыта. Она весело шумит посреди зеленых берегов. Идеальное место для отдыха всадника по дороге Кисловодск-Пятигорск. Больше нет ни ручьев, ни оврагов.

Всё! Место найдено. Тут погибла лошадь Печорина, и тут явно неоднократно отдыхал поэт.

Печорин в Кисловодске

Пришлось опять ехать в Кисловодск – мне непонятно, где там жил Печорин. Вот что пишет Лермонтов:

«Вот уж три дня, как я в Кисловодске. Каждый день вижу Веру у колодца и на гулянье. Утром, просыпаясь, сажусь у окна и навожу лорнет на ее балкон; она давно уж одета и ждет условного знака; мы встречаемся, будто нечаянно, в саду, который от наших домов спускается к колодцу».

Так, допустим, что лермонтоведы правы и княжна Мери жила на улице Коминтерна 3. Я уже писал, что домов с таким номером на улице два или три (третий разрушен). Вера жила на верхнем этаже. У правого дома балкон низкий – с него Печорин бы спрыгнул без всяких простыней. Значит, левый дом княжны Мери? Хорошо, предположим. А где нижний балкон, на который он спустился? Было нечто террасы, которую Лермонтов назвал балконом? Впрочем, этот дом принял такую форму через сто лет после написания романа. Будем надеяться, что он принципиально не изменился. Тогда Печорин жил в правом доме. На другой стороне улицы он жить не мог – там Нарзанная галерея.

А что если княжна и Вера жили в разрушенном доме? Сходил туда еще раз. Напротив какие-то халабуды. Что тут было двести лет назад никто не знает.

А что внутри левого дома номер 3? Зашел и пришел в ужас. Похоже на коммуналку. Обшарпанные стены, вспученный пол. Какие-то плиты в коридоре. Лестница, правда, приличная.

Ладно, непонятно, где точно жил Печорин в Кисловодске, но хоть приблизительное место я нашел.

Из блокнота

ГРОТ

Лермонтовский грот на склоне Машука на полпути к Эоловой арфе. Там Печорин встретил Веру и переждал с ней грозу.

Там ли? Есть ли там каменная скамья, на которой сидела Вера?

Забрался, проверил. Скамья есть. Если лень карабкаться к Эоловой арфе, то можно ограничиться видом от грота. Место располагает к мыслям о вечном. Только надо приходить туда вечером, когда нет туристов с палками для селфи.

ЕЛИЗАВЕТИНСКИЙ ИСТОЧНИК И ГАЛЕРЕЯ

Проспект Кирова в Пятигорске раньше назывался Царская улица. Почти все пятигорские события в романе «Герой нашего времени» происходили на этой улице. Эта улица у подножья Машука резко взмывает вверх, проходит мимо Пушкинских ванн и устремляется ввысь широкой лестницей. Я и предположить не мог, что члены «водяного общества» романа каждый день поднимались так высоко. Оказывается, поднимались. Там они пили воду из Елизаветинского источника. Сейчас этот источник закрыт огромным краном, похожим на пожарный. Наверху источника галерея – туда ведет еще одна лестница.

Крепкие были девушки для такого ежедневного подъема – чахоточная Вера, хрупкая княжна. Поднимались сами, без карет.

ДОМ ВЕРЫ

Лермонтов пишет: «Муж Веры, Семен Васильевич Г…в, дальний родственник княгини Лиговской. Он живет с нею рядом; Вера часто бывает у княгини; я ей дал слово познакомиться с Лиговскими и волочиться за княжной, чтоб отвлечь от нее внимание. Таким образом, мои планы нимало не расстроились, и мне будет весело». Значит, их дома стояли рядом на Царской улице. Скорее всего, дом Веры номер 14.

РЕСТОРАЦИЯ

Ресторация, где устраивались балы для водяного общества, тоже на Царской улице. Сейчас там Институт курортологии. Именно тут Печорин пригласил княжну на вальс.

ЛЕЧЕНИЕ

В Пятигорске много мест, где можно на халяву попить минеральной воды. Есть павильон, есть красиво оформленные источники у подножья Машука. Я предпочитаю клюквенный морс, но решил подлечиться и рискнул попить минералки. Через пять минут понял, что я недостаточно здоров, чтобы так лечиться.

Я вот что не понимаю: в романе «Герой нашего времени» двадцатилетние мужчины и женщины лечились в Пятигорске минералкой и ваннами. Это чем таким они все болели в таком возрасте?

Провал

Бегать по Пятигорску и не добежать до Провала – это как быть в Питере и не забежать на Дворцовую площадь. Сейчас у Провала красота: смотровая площадка, кофе, шашлыки. К подземному озеру тоннель с красивым входом. У входа Остап Бендер билеты продает. Цивилизация.

Во времена Лермонтова тоннеля не было. К озеру спускали в корзине на веревке. Наверху был помост – на нем устраивали танцы любители экстрима. Рядом играл оркестр, наливали шампанское, ойкали от страха барышни.

Тоннель пробили, и началось паломничество желающих бесплатно полечиться. Очередь была часа на два. В озере лежали пока не становилось дурно – лечиться, так лечиться. Антисанитария – это само собой. Сейчас не искупаешься – озеро за решеткой.

Машук

Долго искал место, откуда Машук ослепляет красотой от подножья до вершины. Нашел: надо немного подняться вдоль Горячей горы от «орла» к Академической галерее. Хорошо видна Эолова арфа. Вчера узнал, какой там был музыкальный механизм. Стояла деревянная бочка с дырками. Внутри струны. Бочкой управлял флюгер. Ветер дует, бочка воет, всем нравится.

Сейчас бочки нет. Воет из динамиков магнитофонная запись. Всем нравится.

С Мариной совершили восхождение на Машук. На самую вершину. На маринином «жыпе». С ветерком и песнями.

– Когда я училась в институте, – рассказывает Марина, – мы бегали на вершину Машука на занятиях по физкультуре.

– На «жыпе» приятнее.

– Ну да…

Проезжаем «Ворота любви». Сквозь ворота виден Эльбрус.

– Сюда приезжают свадьбы, и жених проводит невесту через эти ворота, – объясняет Марина.

– А потом бросает ее в пропасть?

– Не сразу. Такое желание через пару лет появляется.

На вершине тепло, ветра нет, солнце обжигает. Эльбрус кажется совсем близко. Сбоку громады Бештау. Там урановые рудники, туда мы не поедем. Пятигорск под ногами, он кажется совсем плоским. По компасу определили куда лететь, чтобы попасть в Кисловодск и Москву. Осмотрели все камни, все киоски. В одном продавали горные травы от всех болезней. О некоторых болезнях я даже не слышал.

Последний день поэта

Екатерина Великая разрешила иностранным колонистам заселять русские земли, дав им множество поблажек: юридических, религиозных, финансовых. Так около Пятигорска появились сначала шотландцы, а потом немцы. Поселение колонистов называлось Шотланка или Каррас. Сейчас это поселок Иноземцево. В одном из домов поселения находилась кофейня, которую держал немецкий колонист Рошке. Дом, где находилась кофейня, чудом сохранился. Вот туда мы с Мариной и отправились. Почему?

Незадолго до дуэли Лермонтов снял квартиру в Железноводске. Там он лечился, а по вечерам приезжал в Пятигорск встречаться с друзьями. В один такой приезд на приеме у генерала Верзилина он поссорился с Мартыновым. Последнюю свою ночь поэт провел в Железноводске, а днем с кузиной Катей Быховец отправился в Пятигорск, где по пути остановился в кофейне Рошке. Лермонтов поверял Кате свои тайны, говорил ей о своей любви к Вареньке Лопухиной. Это Кате посвящены строчки:

 
Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей.
 

В кофейне Рошке, точнее в саду кофейни, Лермонтов провел свои последние часы. Тут он встретил Льва Пушкина и других друзей. Отсюда он направился к месту дуэли.

На крыльце дома Рошке сидел сторож и курил трубку.

– Ни хрена мне не платят, – сказал он. – Это я от уважения к Лермонтову сижу. Траву надо постричь, а косилку не дают.

– А что, музея тут нет?

– Ничего тут нет. Только разговоры. Дом приватизировали, потом заложили. Никак теперь разобраться не могут. Вот доску памятную повесили и все дела.

– А внутри что?

– Да заходи и сам увидишь.

Мы зашли. Маленькие пустые комнаты. Только в одной немного старой мебели и постеры на стенах. Сторож-энтузиаст докурил трубку и пришел к нам.

– Я тут и ремонт делал.

Мы посмотрели на дешевый пластик, закрывающий батареи.

– Ну хоть так, – сторож был доволен собой.

– А в сад пройти можно?

– Да куда хочешь, туда и иди. Только там трава по пояс.

Дальше опять был рассказ о том, что косилку ему не дают. В саду из травы по пояс росли кусты цветущей гортензии. Колодец, сарай, беседка…

– Колодец декоративный, без воды, – пояснил сторож. – Начали чего-то и бросили. Приватизаторы хреновы.

– Так будет тут музей?

– Про музей я уже пять лет слышу, – махнул рукой сторож. – Какой музей, когда мне косилку не могут купить.

Тайна Ессентуков 4 и 17

Подвернулась экскурсия в Ессентуки. Поехал. О чем не жалею. Сам город скромный, но курортная зона прекрасна. Я бы написал о Кисловодском парке, но не хватает восторженных эпитетов. Понял важное:

1. Минеральные источники в Ессентуках были пронумерованы в 1823 году. Их было 23. Высохли все, кроме номеров 4 и 17. Вот это мы и пьем.

2. Номер 17 самый крутой по количеству солей. Не всякий желудок может это выдержать.

3. Номер 4 слабее. Годится для нежных организмов.

4. Есть еще Ессентуки Новые. Это напоминает простую газированную воду. Годится для нежнейших организмов.

5. Ессентуки идеальное место, если хочешь творить. Идти кроме парка некуда. Позавтракал, потворил, погулял, пообедал, снова потворил. Публика «неамурная», не отвлекает. Спросил экскурсовода: зачем ехать в Ессентуки, если можно купить воду в бутылках и пить, экономя на билетах.

– Ха, – сказал экскурсовод, – вы знаете, как отличаются свежие и соленые огурцы?

– Да, они немного отличаются.

– Вот так же отличается вода из источника и из бутылки. Труба не та, плюс консерванты.

Теперь буду думать, почему три года назад в Кисловодске мне рекомендовали пить Ессентуки номер 14. Высох этот источник.

Дома Лермонтова и Мартынова

Приехав в Пятигорск, я наивно думал, что буду тут жить размеренно и расслаблено. Времени много, целей мало. Живу дикарем, а не «кефирником» в санатории, где все по расписанию и где много ненужного общения.

Ага, щас! Мечта жить, не глядя на часы, рассыпалась. Число целей нарастало. Галочка в списке приводила к появлению двух новых строк. Кто бы научил жить спокойно, получать радость от сидения на скамейке с книгой или созерцания цветущей гортензии?

Ладно, это я поныл немного. В списке «must do» был домик Лермонтова и дом, где жил Мартынов. У Лермонтова я был три года назад. С толпой и трещащим экскурсоводом. Хотелось побыть там одному. Для этого надо прийти к открытию музея, когда «кефирники» (это слово придумал Слепаков) на процедурах.

Пришел. И это было прекрасно. Можно спокойно читать постеры, разглядывать старую мебель и делать маленькие открытия. Наконец я увидел рисунок Зичи с домом Реброва (дом, где жили Вера и княжна Мери в Кисловодске). Нет сейчас такого дома с колоннами на улице Коминтерна. Это скорее всего развалины, что за домами с номером 3. Но какие могут быть колонны в деревянном доме? Развалины явно деревянного дома. Надо еще раз внимательно посмотреть. А Мартынов жил рядом с Лермонтовым. Его квартира была в доме на углу Соборной и Лермонтовской.

Не спрашивайте, зачем мне это надо знать. Ответа не будет. Я не знаю, откуда у меня такое беспокойство в организме. Может гены такие. С шилом.

Правда жизни

Фотографирую много лет и знаю, как тяжело даются удачные кадры. Увидел что-то интересное, и начинается работа. Бегаешь вокруг да около, ищешь ракурс. Тут ветка мешает, там освещение плохое, а наилучшая точка то в болоте, то над обрывом.

Теперь, когда вижу хороший снимок, всегда думаю: а что было позади объектива? Не висел ли фотограф над пропастью, цепляясь зубами за ветку куста? А как насчет жары, духоты, комаров, стертых ног, жажды и мыслей, что с таким искусством пора завязывать?

Сейчас, если вижу на кадре лишний сучок или блики от разбитой в траве бутылки, то все понимаю и прощаю. Стараюсь не замечать. Понимаю, что фотошопа под рукой не было, и не осталось сил сломать этот сучок и спрятать бутылку.

Подкрепились мы шашлыками с Олей Куксенко и Лешей Кисаковым. Пошли гулять – захотелось Дарагану сфотографировать Бештау во всей ее красе. Получилось, как в рассказе Фраермана «Путешественники вышли из города». Мы долго шли и никак не могли выйти из Пятигорска. Сараи, тропинки, заборы, шоссе, стройка… Город никак не хотел кончаться. За нами увязалась черная собака. Ей тоже, наверное, захотелось выйти из города. Туда, где зеленые холмы, белые облака и темные треугольники вершин Бештау. Около очередной стройки мы остановились.

– Буду считать, что перед нами зеленый луг и голубой ручей, – подумал я. – Да и ребят жалко. И собаку.

И нажал кнопку на телефоне, чтобы сделать снимок.

Дуэль Печорина и Грушницкого

Это вторая наша с Мариной попытка добраться до скалы, где состоялась дуэль Печорина и Грушницкого. Первая была три года назад. Тогда после дождей мы спасовали перед высокой и бурной водой в реке Ольховка. Сегодня Ольховка обмелела от жары, и мы по камешкам легко ее перепрыгнули. Считается, что дуэль состоялась на скале, торчащей зубом посреди долины Ольховки. Вот что пишет Лермонтов: «Узкая тропинка вела между кустами на крутизну; обломки скал составляли шаткие ступени этой природной лестницы; цепляясь за кусты, мы стали карабкаться».

Сверху казалось, что справа есть те самые «ступени природной лестницы». Ага, щас! Скала высотой с пятиэтажный дом. Мы обошли ее, но ступеней не увидели. Увидели вертикальные стены. Иные вообще с отрицательным уклоном. Я сумел забраться на первую «полку». Путь выше шел по узенькой скользкой полочке, которая не держала мои кроссовки. Там желательно вбить для страховки пару скальных крючьев и натянуть репшнур. Пришлось отступить.

Возможно есть там более простой путь на вершину, но мы его не нашли. Или за 200 лет песчаник частично разрушился и легкий путь наверх просто исчез?

День последний

Вечером поезд до Москвы. Самое время пустить слезу и написать о грустном расставании с Кавказом. Завтра уже не будет зеленых гор с желтыми скалами, Печорина и княжны Мери, старых трамваев с кондукторами и билетами по 21 рублю, «кефирников», показывающих курортные наряды на вечерних аллеях. А будет шум проспекта Мира, список новых целей на две страницы, вечерний свет сквозь шторы и экран ноутбука, призывающий к работе.

Какие кавказские философские итоги?

Пожалуй, неожиданное понимание, что виртуальность нашего прошлого также материальна, как и прошедшая реальность. Печорин и княжна также важны в нашей истории и культуре, как Лермонтов и генерал Ермолов. Их тени бродят по Пятигорску, с ними можно посидеть на скамейке в тени каштана у Цветника и обсудить, куда и зачем мы идем.

Искусство и литература нужны не меньше, чем наука и техника. Это просто другой способ познания мира. Мира, который у нас внутри. Который делает нас такими, какие мы есть. Смартфоны и роботы-пылесосы сделали нашу жизнь удобнее, но не счастливее. Счастливее нас может сделать Эолова арфа на склоне Машука. Там надо сесть на теплый камень, посмотреть на зеленые холмы и спросить у Печорина, в чем он ошибался, почему, имея все возможности, он не стал счастливым.

– А ты почему? – спросит Печорин. – У меня хоть время было такое.

И вы начнете неторопливый разговор, как стать счастливым и нужным в любые времена.