Текст книги "Российские этюды – 2"

На Хитровской площади я изучал старую Москву. Могу проводить там экскурсию о временах пьесы Горького «На дне». Ниже, около Яузы произошла моя первая автомобильная авария: стоял на светофоре, грузовик не заметил меня, начал поворачивать и въехал в дверь. Чуть подальше, на Космодамианской набережной стоит дом, в котором я прожил несколько лет.

В общем, место для меня историческое, знаковое. Был рад, что старые дома не изменились. Даже похорошели. И главное – на улицах иногда можно встретить москвичей, которые знают дом с названием «Каторга».

Давид Бурлюк

Если бы я работал искусствоведом, то занимался бы только началом двадцатого века. Тогда, что ни имя, то новое направление в искусстве. Кричащее, что только оно отражает суть современного мира. Все старье в утиль. Новые отношения, новые скорости, новые коммуникации – это требовало новых подходов, новых жанров. «Всякое искусство разрушает форму, – говорил Бурлюк. – Искусство 19-го века – это искусство ископаемых. Не отставайте, идите вровень с передовыми людьми своего века. Отсталость и усталость – залог поражения борьбе бытия».

Бурлюк – основатель русского футуризма, поэт и художник. Маяковский считал Бурлюка своим учителем, научившим его поэзии.

Это написал после выставки Давида Бурлюка в московском Музее русского импрессионизма. Мы все знаем футуристические стихи Маяковского. Интересно было посмотреть, что такое футуризм в живописи.

Каторга

Есть Хитровской площади дом, который местные жители называют «Каторгой». Облупленный. Надеюсь, что «облупленность» оставлена специально. Ведь дом частично сложен из «орленых» кирпичей (с клеймом в виде орла), изготовленных в «царских кирпичных сараях». Такую «облупленность» можно увидеть в Вероне. Мне нравится, есть чувство подлинности, не испорченного реставраторами.

Это ночлежный дом Ярошенко, где находился трактир «Каторга», описанный Гиляровским. Злые языки говорили, что Гиляровский сгущал краски при описании Хитрова рынка. Дескать, за ужасы и преступления ему платили в три раза больше, чем за обычные тексты. Поди теперь проверь.

Сегодня узнал, что в этом доме жил физик Басов, получивший Нобелевскую премию за открытие лазера. И еще знаменитый Савелий Крамаров. У каждого дома в центре есть история. И чем глубже копаешь, тем интереснее. В этом доме полно всякой мистики. Однажды с дочкой мы туда проникли. Еле ноги унесли. Впрочем, это я описывал в книге «Российские этюды».

Явление героя

Сходил в «домашний» музей – под скульптурой «Рабочий и колхозница». Сегодня там открылась выставка «Явление героя. В поисках Михаила Булгакова». Именно так. Долго думал над названием, решил, что таким мутным образом пытаются завлечь посетителей. Тема сложная, надо различать героя-писателя и героев его романов. На выставке нашел любопытный текст без указания автора. Поиск в сети ничего не дал. Вот он:

«Литература часто возникает как реакция на жизненный удар. А явление литературного героя – способ с ударом справиться. Но способность превращать сиюминутное, ускользающее, в текст, в вечность, не отменяет зависимости писателя от своего времени. Цена свободы героя Булгакова – жизнь автора в несвободном обществе. И тогда литература становится побегом из плена повседневности. Творческая воля не терпит ограничений, но у заложника эпохи есть высокое право на слабости, компромиссы, право не быть героем».

Как-то сложно написано, с выкрутасами. Попытка примирить биографию автора с героями его романов. Мне такое не нравится, хотя я знаю многих уважаемых людей, которые перестают читать автора, если узнают про его неприглядные поступки. Ладно, сколько людей, столько и мнений.

Выставка интересная, дизайнеры на высоте. Начало двадцатого века передано отлично. Письма, рукописи, личные вещи Булгакова, инсталляции интерьеров, тексты, факты, документы, хорошо поставленный свет – там торопиться не надо.

На выходе студентка журфака пыталась взять интервью. В частности, попросила сравнить выставку с музеем Булгакова в «нехорошей» квартире. Но тут выяснилось, что она сама в этом музее не была, и беседа сразу заглохла.

Из блокнота

Cвершилось, я сделал это!

Падает снег. На тротуарах соленые лужи, местами соленая серая каша. Но москвичи ходят в чистой обуви. Еще два года назад это было для меня загадкой. Сегодня еду в метро и с восторгом смотрю на свои чистые ботинки. Как это у меня стало получаться – не знаю. Но главное, теперь я сливаюсь с толпой.

***

Пятилетний Ваня говорит, что хочет пить. Его брат (2 года) двигает стул к раковине, берет кружку, залезает на стул, наполняет ее из крана с фильтрованной водой, протягивает брату.

Немая сцена.

***

Судьба занесла в Новогиреево. Если отойти от шумного проспекта, то попадаешь в сонное царство, занесенное снегом. Здесь нет современных башен, огромных торговых центров. Машина времени перенесла тебя на 30 лет назад. Среди серых домов маленький парк. За забором старое зеленое здание. Это Музей наивного искусства. Или примитивного – как больше нравится. В музее выставка Дмитрия Рудя. Кроме меня в здании еще девушка. Она кассир, охранник и смотритель одновременно. Мне включают свет, брожу, смотрю на простые яркие картины. Сделал один круг, пошел на второй. Почему-то нравится все простое. Кажется, что и ты так можешь. Это обманчиво. Написать рассказ из пяти строчек зачастую сложнее, чем на пять страниц.

Сетевой анализ

Выхожу из метро. Меня догоняет женщина и ругает, что я не придержал перед ней дверь. Я изумленно смотрю на нее – всегда думал, что делаю это автоматически. Понимаю, что пора сбавить темп и хоть один день не выходить из комнаты. Усталость в голове – ноги резво бегают сами, мозг их не контролирует. Приближается день отлета, а я еще не отдохнул. Надо расслабиться, посмотреть сериал. Да и работа накопилась.

– Надо отдохнуть, – сказала голова.

– Отдыхай, – сказали ноги и побежали.

Побежали они на лекцию Скоринкина из ВШЭ о сетевом анализе художественной литературы. Вы скажете, что такой анализ никому не нужен. Я немедленно соглашусь – да, математика поэту не нужна, не следует царице наук вторгаться в хрупкий мир туманов, черного шелка и вздохов при луне. Но строчки, где туман, шелк и луна нужны самой математике.

Великое часто рождается из всякой ерунды.

В Кенигсберге раньше было семь мостов. Однажды кто-то спросил: а можно пройти все эти мосты по одному разу и вернуться на место, откуда начал свой путь? Вроде бы дурацкая, никому не нужная задача. Великий Эйлер решил ее, и из этой задачи выросла теория графов. Без нее сейчас трудно представить компьютерную химию, социологию, логистику, системотехнику, информатику…

Так что предубеждения о полезности сетевого анализа худлита у меня не было. Скоринкин был прекрасен. Очень толково рассказал об анализе отношений персонажей романов и пьес с помощью теории графов. Оказалось, что помимо разработки изящных методов изучения текстов математика может сделать маленькие открытия. В комедиях, например, количество связей между персонажами гораздо больше, чем в трагедиях. Ну да, мы умираем в одиночестве.

А в пушкинском «Борисе Годунове» важнейшую роль играет Гаврила Пушкин. Нет, не по количеству связей с другими персонажами. Гаврила является важнейшим связующим звеном между группами персонажей. Без математики это сложно было найти. Пушкин хорошо замаскировал важную роль своего предка в истории России. Аналогичную роль играет Горацио в «Гамлете». Он связывает мир королей с остальным миром.

Из блокнота

Жан-Люк Годар сказал, что он современный кинематографист, потому что он жив. Также можно сказать про любого писателя. Даже если он описывает природу в стиле Тургенева, а диалоги в стиле Дюма. Время все равно наложит отпечаток.

Это утешение для тех, кто не может писать как Паланик.

***

Серый влажный день прекрасен для прогулки. Если бы он не был сонливым.

***

С сединой в бороде появляется долгожданная возможность использовать отговорку «я устал». На самом деле не устал, а просто не хочется.

***

Раньше по Яузе плавали масляные пятна, а сейчас плавают утки. Кто тут будет плавать через десять лет?

***

Зачем писатели разглядывают картины в галереях? Открою секрет: они воруют чужие мысли.

***

Чем проще написана картина, тем сильнее должна быть заложенная в нее мысль. Чувство, кстати, это тоже мысль.

***

Подходишь к музею, а он закрыт. Меня тут явно ждали.

***

– Что-то мне тревожно.

– Понимаю, я такое испытываю, когда жду возврата карты из банкомата.

***

– У меня за окном много чего происходит.

– Ты сейчас будешь поэтично описывать свою лень?

Боцман

Провели день с боцманом. Непривычно было без контроля и приказов капитана. Отсутствовало чувство уверенности, что мы что-то делаем правильно или неправильно.

Боцман старше по званию, но расслабился и пустил все на самотек. Уговаривал купить квартиру около метро Беляево, но как-то неуверенно. Все в шаговой доступности – это слабый аргумент. Самое высокое место Москвы и хорошая для района роза ветров – это аргумент посильнее. Тишина – это слабый аргумент. Нет чувства причастности к кипучей московской жизни. Но вот Тропаревский парк – это чудесно. Да еще со своим источником почти святой воды.

Мои попытки затащить боцмана в местную пивную окончились провалом. Морскому волку ходить туда западло. Пришлось ехать в Дом журналиста и пить за тех, кто в море. И за журналистов, которые еще не успели запятнать эту замечательную профессию. И за женщин, любящих журналистов и морских волков. И чтобы мосты не царапали верхушки мачт. И за здоровье романтиков с большой дороги. И за тех, кто любит таких романтиков. И за квартальную премию. И за мир искусства и литературы.

В бильярдном зале тусовались полуголые женщины. Их фотографировали и ими восхищались. На стенах автографы великих журналистов, за которых мы не выпили – водка закончилась.

На улице мы смотрели на дом полярников и перемывали им кости. Потом пошли к дому, где живет Валентина Терешкова. Зачем? А куда еще идти двум подвыпившим мужикам?

На Тверском бульваре было красиво и богато.

– Имперская столица, – сказал боцман. – Так надо.

Я кивнул. Со старшим по званию спорить не полагается.

Институт

Побывал и порадовался в родном академическом институте.

С деньгами на приборы и реактивы пока проблема, но зарплаты научным сотрудникам подняли в несколько (!) раз. Все ходят довольные – сбылась советская мечта: ученый стал получать много больше, чем водитель троллейбуса. В коридорах появились даже женщины приятной наружности. Смешно, что завлабам зарплату не подняли. Но завлабы умные ребята – они перешли в научные сотрудники и руководят лабораториями на общественных началах.

Молодые думают о стартапах, у некоторых это неплохо получается. Помогает глубокое знание филологии и психологии. Например, надо писать не коллоидная химия, а химия наночастиц. А если занимаешься графенами, то нужно пояснять – графены будут использованы для создания сверхъемких аккумуляторов. Тут у власть имущих и деньги распределяющих начинается уважение. Уважают еще красивые словосочетания. Например, биологическая химическая физика.

Вы не поверите, но в институте стали работать по выходным. И не потому, что защита диссертации на носу, а просто интересно.

В общем, было за что выпить со старым другом. Реактивы и приборы, кстати, он покупает за свой счет. Почему? А просто в голове свербит мысль – что получится, если… Как в старые времена.

Литературная тусовка

У моей любимой погоды – это когда серенько, холодно и немного моросит – есть один недостаток: голова становится чугунной. Чугунная голова – это когда проигрываешь в шахматы компьютеру, настроенному на режим «чайник». Это когда смотришь на формулы и не веришь, что раньше их понимал. Это когда садишься писать рассказ, и все кончается заголовком, который тебе не нравится. Это когда – о ужас! – начинаешь смотреть в окно и слушать тикание часов на кухне.

И вдруг приходит приглашение на игру литературной тусовки. Профессионалы собираются в уютной комнате музея А. Н. Толстого, разливают сок по стаканам, шумят и предлагают написать тексты на заданные темы. Тему придумываются тут же, под жевание бутербродов с копченой колбасой. На каждый текст пятнадцать минут. Умри, но выдай шедевр.

Я смотрю на лица, знакомые по аватаркам в соцсетях, понимаю, что со своей чугунной головой я чужой на этом празднике, но стрелка секундомера всегда была моей лучшей музой.

На старт, внимание, погнали! Профи укладываются в десять минут. Чугунная голова на хромой козе тыкает пальцем в экран планшета пятнадцать минут. Все, «шедевр» готов.

Начинается чтение. Все написали легко и весело. Чугунная голова с красными ушами, запинаясь, читает свой текст. Вежливые аплодисменты. Всем наливают красненького. Победила дружба. Чугунная голова встает и говорит всем спасибо, что разбудили спящее сознание. Литераторы понимающе улыбаются, приглашают заходить почаще. Такая тусовка называется «Египетские ночи».

Тем было две: «Вектор движения мухи» и «Никогда такого не было». Вот мой блиц-текст на вторую тему:

«Раньше много чего не было. Я не про смартфоны и соцсети. И не про плитку на тротуарах и железные деревья на бульварах. Я о скорости и одноразовости. Тарелки, вилки, пакеты… Даже холодильники, которые проще выбросить и купить новые, чем починить. О людях, которые приходят и уходят, будто не было их. Про чувства, которые на один день.

А все потому, что скорость. Нет времени на ремонт отношений. Кругом изобилие. Кто-то ушел, и тут же кто-то пришел. Зачем помнить первого? Да и второго можно помнить, только когда видишь. И он уйдет.

Работа одноразовая. Вроде нужная кому-то. Но нужная сейчас. Завтра будет нужно другое. Поэтому – скорость. Выбрасываешь все, что мешает бежать. Мебель легкая, дешевая, которую не жалко. Одежда, которую можно испачкать и порвать без сожаления.

Новости тоже одноразовые. Короткие. На уровне заголовков. Однодневки. Писать длинно не надо – кто прочтет? Аналитика уже в прошлом. Думать нет времени. Надо бежать, чтобы успеть сегодня. Завтра будет поздно.

Завтра будет еще быстрее. Ребята, когда тут чинить холодильник?»

Мы все поделены на культурно-профессиональные слои. И эти слои очень тонкие. После тусовки разговорился с одним писателем. Он оказался другом моего старого знакомого, живущего в Америке. Мир не тесен, тесно в слоях, на которые нас разделила жизнь.

Обменялись с ним адресами страниц в соцсетях. Эти адреса всегда связаны с тобой, где бы ни жил, чем бы ни занимался.

Итоги

До самолета один день, пора подводить московские философские итоги.

1. После покупки письменного стола и перестановки мебели в московской квартире стало настолько уютно, что она теперь располагает не к работе, а к неге и мечтаниям. С глаз долой убраны все часы, и, если отключить телефон, то кажется, что плывешь среди облаков, где нет времени и желаний. Идеальные условия для безделья.

2. Мозг загрузился ненужными на том свете знаниями: мясо покупать во Вкусвилле, овсянку в Магнолии, одноразовую посуду в магазине Окей, хлеб в Пятерочке… В промежутках между файлами с этой информацией с трудом помещаются мысли о вечном.

3. Выпито немало и замечено, что на любом земном полушарии алкоголь дает мне теперь не радость в организме, а романтическую меланхолию и состояние, когда всех прощаешь.

4. Увидел не всех, кого хотел увидеть. В этом виновата и квартира, где незаметно летят часы и на что-то другое не остается времени.

5. Москва бесконечна для изучения и наслаждения. Так бывает, когда в городе каждый день рождается что-то новое, когда число интересных людей с горящими глазами превышает некий критический уровень.

6. Из города почти не выезжал – Москва затянула, вцепилась в горло, не отпускала.

7. Когда встречаешь старых друзей, то кажется, что тебе опять двадцать лет и после Нового года начинается сессия. Даже сны снятся, что надо сдавать «Уравнения математической физики», а ты только сегодня узнал, что такой предмет был в расписании.

8. Новости не читал, даже биржевые сводки были неинтересны. Ситуацию в мире изучал по лицам пассажиров в трамвае и метро. Все были спокойны и вежливы – значит, на планете какая-то стабильность.

9. Научился ходить по улицам, ездить в метро и при этом сидеть на заборе и посвистывать. Никакого раздражения от толпы, загазованности, пробок. Как будто плыву над суетой в красивом дирижабле.

10. Если я и соскучился, так по большой воде или бескрайнему полю. В городе ощущаешь себя некой величиной, которая может что-то изменить. Ну хотя бы дверь придержать или старушку через дорогу перевести. Ты хоть иногда для чего-то нужен. Большой воде ты не нужен. Она переживет тебя, как пережила миллиарды других. Ее энергия и независимость безграничны. Я научился заряжаться от большой воды, прочищать мозги шумом волн и меньше волноваться за свое будущее.

11. Можно расти над собой, чтобы лучше потреблять: изучить марки вин и автомобилей, научиться кататься на горных лыжах, собрать библиотеку, стать специалистом по курортам и круизам… А можно расти над собой, чтобы отдавать, создавать. Вторые смотрятся благороднее, но зачем они нужны, если не будет первых?

Последнее – это не итог. Это так, мысль перед посадкой в самолет.

2019, весна

По Москве

Египетские ночи

Жизнь московская у меня простая: с утра шарниры смазал, топливом заправился и бегом по чиновникам и прочим удовольствиям. Веселых чиновников стараюсь ублажить, грустных – развеселить. А то время, что осталось, посвящается делам домашним и искусству с литературой.

Вечером были «Египетские ночи». Собрались литераторы разных полов и в интимном полумраке писали рассказы на тему, которую сами и придумали. Время – десять минут. Секундант был строг.

Вот попробуйте сразу после самолета и бессонной ночи что-нибудь написать под шорох секундной стрелки. Я попробовал, поддерживая руками опускающиеся веки. Не судите строго. Тема была: «До табуретки дело не дошло». Вот мой текст:

«Сначала все было как в сказке: старик, старуха, синее море, неосторожная золотая рыбка. Вернее, любопытная. Ведь она всемогущая, зачем ей в сети попадаться?

А началось все с табуретки, на которой любила сидеть старуха и ждать улова старика. Табуретка старая, качалась и скрипела. И не то, чтобы старуха от этого страдала, но повод для ворчания был.

И вот случилось – любопытная рыбка попалась в сети. Дальше, как в сказке. Получила старуха почти все, что хотела. Убедилась рыбка, что жадность человеческая границ не имеет, и уплыла по своим рыбкиным делам. Не стала забирать дворец и дворянское звание у старухи – в новой сказке захотела она узнать, что будет дальше, как теперь будут жить старик со старухой?

А жили они плохо. Утром поест старуха завтрак заморский из блюд ранее невиданных, выйдет на берег, сядет на табуретку и ждет чего-то.

– Ты что такая недовольная? – спросит старик.

– С тобой, дурнем связалась, – говорит старуха. – Скрипит табуретка. Я Пушкина начиталась, про корыто ляпнула, а до нашей развалюхи-табуретки дело на дошло. Ты мог бы и сам до этого додуматься».

Английский

Хожу по Москве и философски думаю: а каково тем, кто в школе учил немецкий или французский? Впрочем, некоторым мужчинам в расцвете сил даже знание английского мало помогает. Вот что такое «раф баунти»? Плохо приходится тому, кто во времена молодости знал только два способа приготовления кофе: кофе черный и кофе с молоком.

Комар и Меламид

Я не поклонник Комара и Меламида – Илья Кабаков мне нравится больше. Но культурное событие, есть культурное событие. Да еще на Петровке – как не пойти, напевая «а мы идем, а мы шагаем по Петровке… по самой бровке, по самой бровке».

В культурных кругах дуэт Комара и Меламида называют проектом. Проект начался в морге Института физкультуры, где художники познакомились, и закончился в 2003 году. Так что выставка – это уже история искусства. Выставка огромная – 16 залов. Если ходить с образованным человеком, то можно услышать слова: соц-арт, андеграунд, концептуализм, акционизм… но можно ничего не слушать, а пытаться разгадывать загадки их работ.

Посетители там, кстати, были очень приятные. Все моложе 25. И рассматривали их работы чуть ли не с лупой. А потом долго спорили, что такое они увидели.

Из блокнота

Ехал в метро, разглядывал лица москвичей и гостей столицы. Размышлял: есть умные глаза, есть глупые. Но как описать это словами? Как научить робота отличать одно от другого? Всегда ли умны обладатели «умных» глаз? Ответов не нашел.

***

По Манежной несется кортеж. Это красиво. Тверская стоит, водители гудят. Приветствуют, наверное.

***

Полдня отвел на уборку квартиры. Уложился в десять минут. Секрет в девизе: лучшее – враг хорошего.

***

Один из признаков старости: хочется, чтобы в городе ничего не менялось.

***

Москве срочно нужен хороший дождик, чтобы полить газоны и смыть пыль с тротуаров. Других претензий к городу нет. Красив он до неприличия. Будь он женщиной, я бы без охраны её на улицу не отпускал.

Внуки

– Я самый-самый лучший ребенок. Самый быстрый, самый ловкий…

– И самый скромный?

– … почему самый скромный?

– Ну ты же во всем самый-самый.

***

– Я точно знаю, что так было.

– А еще что ты знаешь?

– А еще знаю, что так могло и не быть.

***

На детской площадке никого не удивишь игрушками и самокатами. Но Ваня знает секрет. Он берет камешек, бросает на горку и смотрит, как он скользит вниз. Через минуту вокруг толпа зрителей.

***

На кухне шум, вопли, кажется, что скоро начнется драка.

– Что там происходит?

– Это такая дружба. Ваня с Мишей помогают друг другу открыть пакет сока.

Вспоминаю классическое: будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.

***

Дочка рассказывает, что ее студенты заняли все три призовых места на Всероссийском конкурсе студенческих научных работ. Потом прерывается – происходит более важное событие. Миша долго переливал сок из стакана в чашку, потом наоборот и, наконец, решил, что из стакана сок вкуснее.

Москва литературная

Опасно общаться с писателями. Даже для чистых писательских душ непреодолим соблазн вставить тебя в роман. Хорошо, если твоя натура романтически-героическая. А если у тебя и вид страшный, и деятельность твоя не вызывает одобрения общественности?

Илья Ильф одно время жил в Москве в коммунальной квартире. Дом стоял на пересечении Сретенского переулка и Сретенки. В соседней комнате проживал энтузиаст-механик, строивший мотоциклетку из железного лома, который приобретал на Сухаревском рынке. Шум в квартире стоял адский, работать там Ильф не мог, приходилось засиживаться до полуночи в редакции «Гудка». То же делал и Юрий Олеша, проживавший в этой же квартире. Свое отношение к соседу-механику Ильф высказал в романе «Двенадцать стульев», увековечив его под именем «слесарь-интеллигент» Полесов:

«У Полесова было лицо оперного дьявола, которого тщательно мазали сажей перед тем как выпустить на сцену».

А его хобби в романе описано так:

«Однажды, после одного такого запоя, он вывел во двор, как барана за рога, мотоцикл, составленный из кусочков автомобилей, огнетушителей, велосипедов и пишущих машинок».

Зданиям, даже прекрасным, тоже надо опасаться писателей.

Стоит в Москве в Армянском переулке здание «Детского фонда». Когда-то оно принадлежало семье Тютчевых, о чем напоминает латунная табличка и венок с шишкой. Потом оно стало богадельней и было таковой во времена Ильфа и Петрова. Славилось здание остатками роскоши и дверями с тугими пружинами, норовящими нанести неожиданный удар задумчивым посетителям. Авторы «Двенадцати стульев» перенесли эту богадельню в Старгород, а бывшим владельцем сделали предводителя дворянства Воробьянинова. Ну а двери…

«Двери захлопывались с такою же стремительностью, как дверцы мышеловок. От работы механизмов дрожал весь дом. Старухи с печальным писком спасались от набрасывавшихся на них дверей, но убежать удавалось не всегда. Двери настигали беглянок и толкали их в спину, а сверху с глухим карканьем уже спускался противовес, пролетая мимо виска, как ядро».

«Воронья слободка» тоже существовала в Москве (Кропоткинский переулок 5). Там жил Евгений Петров. Но эта слободка появилась в другом романе.

Москва французская

Французы начали «массово» приезжать в Россию во времена Екатерины Великой. Привлекали торговые льготы для иностранцев и подписанный в 1786 году трактат о дружбе, торговле и мореплавании. Иностранцам дозволялось исповедовать свою веру, чем и воспользовались французы, добившись разрешения построить Храм Святого Людовика Французского на Малой Лубянке. Жили они неподалеку, так как основные французские магазины располагались на Кузнецком Мосту. Об это писал Александр Грибоедов:

 
«А все Кузнецкий мост, и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:
Губители карманов и сердец!
Когда избавит нас творец
От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок!..»
 

Мужчины, конечно, были недовольны обилием французских магазинов, но кто их спрашивал.

Храм на Малой Лубянке сначала был деревянным. Каменным он стал после 1830 года, когда была закончена стройка по проекты знаменитого Доменико Жилярди. В храме замечательный орган, но послушать его я не решился: шла пасхальная служба, толпа превышала критический для меня уровень.

Район около храма и Кузнецкий мост во время пожара 1812 года не пострадали. Французы послали делегацию к Наполеону, и он приказал выслать отряд для защиты. Кстати, не пострадал во время пожара и Армянский переулок, где жили армяне, тоже выславшие делегацию к телохранителю Наполеона армянину-мамелюку Рустаму Разе. Этого оказалось достаточно, чтобы Наполеон и туда послал солдат.

Сейчас французов в Москве не так много. Французские магазины есть, но их владельцы живут далеко от России. Зато во «французском» районе Москвы, недалеко от храма работает французский лицей имени Александра Дюма.

Московские стенания

Гостям столицы город нравится. Чисто, красиво, рестораны, музеи, театры, магазины.

Коренные москвичи, помнящие брови Брежнева, ворчат: понастроили новоделов, разрушают историю, на улицах толпы, город задыхается…

Ничто не ново в нашем мире. Молодежь во все времена была неправильной, а градостроители всегда заслуживали дыбу или кол.

Лет сто назад москвичи тоже стенали: рушат деревянные частные дома, строят трех-четырехэтажные громилы, из-за которых храмы не видны. Жили наши деды и отцы припеваючи, горя не знали, народу мало, все друг друга знали. А теперь понаехали басурманы всякие, на улицу без револьвера и выходить опасно.

А ведь придет время, когда москвичи, помнящие кепку Лужкова, заворчат, когда начнут сносить здание театра Еt Cetera. «Историю убивают», – будут говорить почитатели старины.

Москва масонская

Не люблю конспирологию. Люблю бритву Оккама. Еще люблю девиз моего завлаба: «Не ищи смысла там, где его нет». Приобрел новую специальность: экскурсовод по масонским местам Москвы. Кусок хлеба на старости лет обеспечен. Главное в этой работе – с таинственным видом прерывать рассказ на самом интересном месте. Благодарные слушатели, не знающие девиза моего завлаба, будут понимающе кивать. Если не будут, значит, специалист по московским масонам получился плохой.

Давайте сначала поищем масонов на оранжевой ветке московского метро.

СУХАРЕВСКАЯ

Институт Склифосовского. Он же Странноприимный дом графа Николая Петровича Шереметьева. Если идти по Садовому кольцу вдоль ограды института, то можно полюбоваться полукруглой колоннадой, скрывающей центральный портик. Красиво, но ничего таинственного.

Тайна начинается, если залезть на ограду. Тогда над колоннадой проглядывается вершина золотого треугольника. Ага! Вот она тайна великая! Но как ее увидеть во всей красе? Ты бежишь во двор института, обольщаешь медсестричек и просишь открыть вход в передний двор.

Щас! Они бы рады помочь, готовы даже сделать тебе анализ крови, но ключей у них нет.

Обольщаешь охранницу. Она входит в положение, но служба есть служба. Только по приказу начальства, которое далеко. Они на подряде. Там все на подряде: охрана, уборка, питание… А где подряды, там откаты, как учил меня Капитан, но к тайне треугольника это отношения не имеет.

Вспоминаешь геометрию и бредешь на другую сторону Садового кольца. Вот! Теперь видно, что это масонский знак «Всевидящее око».

Следущий вопрос – как этот знак появился?

Николай Петрович Шереметьев начал строить Странноприимный дом по просьбе любимой жены Прасковьи Жемчуговой, бывшей его крепостной, прекрасной актрисы. Их любовь – это отдельная история. Начинал стройку Елизвой Назаров, ученик Василия Баженова. Был ли Назаров масоном неизвестно, но Баженов таковым являлся. Время было такое – почти все творческие и обеспеченные люди любили всяческие тайные общества. Вступали туда от скуки, для коловращения жизни, для нужных связей, для умных разговоров не о политике и не о религии – эти темы для масонов были запретными. Так Пушкин в Кишиневе немного заскучал, стал членом масонской ложи, походил туда и бросил. Он и без ложи жил нескучно.

А почему масонский знак скрыт колоннадой? А потому, что достраивал здание великий Джакомо Кваренги (Смольный институт в Питере – его работа). Масоном он явно не был, а потому навел красоту перед главным портиком, не заботясь о масонском символе.

Здесь можно напустить конспирологического тумана, что знак был скрыт специально, чтобы избежать гнева власть держащих, но в 1810 году, когда Странноприимный дом был открыт для больных и немощных, гонений на масонов в России еще не было. Оно началось в 1823 году, когда масон Александр Первый вдруг решил, что любые тайные общества есть опасность для государства.

Был ли масоном граф Шереметьев неизвестно. Может и был. А если нет, то не видел в этом знаке ничего крамольного. Почему? Вот об этом в следующей записи про Донской монастырь.

ШАБОЛОВСКАЯ

Донской монастырь – святое место для всех русских. Тут царь Федор Иоаннович молился перед образом Донской Богоматери об успешном исходе битвы с войсками хана Казы-Гирея.

Донской монастырь – это крепость. Толстые стены, бойницы, башни. За стенами парк, где гуляют молодые мамы с колясками. Тишина и благолепие. Откуда тут взяться масонам?

В монастыре не надо торопиться. Прогулка предстоит долгая, и перед ней желательно хорошо подкрепиться. Около входа минитрапезная, где продают теплые пирожки и холодные морсы. Пирожки великолепны, вкуснее я в Москве не встречал.

Справа от входа стоит небольшой храм Архангела Михаила. Портик с четырьмя колоннами, купол, золотой крест… Но что это? Над входом золотой треугольник, от него отходят белые лучи. Подхожу ближе – так и есть. Внутри треугольника глаз. Это Всевидящее око! Лучезарная дельта. Масонский символ. На православной церкви!