Текст книги "Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг."

Джунковский писал, что жандармские чины вправе по требованию чинов и агентов КРО устанавливать наружное наблюдение в местах постоянного квартирования филёров ГЖУ только в случаях экстренной надобности, исключительно до прибытия на место чинов контрразведки. Привлекать же к иногородним командировкам филёров разрешалось лишь в крайних случаях и при условии возмещения расходов из сумм самих КРО[874]874
  Там же.


[Закрыть].

Джунковскому удалось отстоять ГЖУ от попыток поставить их под контроль контрразведок. В качестве «благодарности» Бонч-Бруевичу за «Наставление о контрразведке в военное время», изменения в которое с большим трудом удалось внести, Джунковский вскоре послал Янушкевичу официальный запрос с требованием поймать и удалить из армии известного социал-демократа Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, родного брата Михаила[875]875
  НИОР РГБ. Ф. 369. Карт. 83. Е.х. 25. Лл. 1, 2.


[Закрыть]. Почти все замечания Джунковского были приняты: 6 июня 1915 г. «Наставление…» было утверждено Верховным главнокомандующим по представлению генералов Янушкевича и Данилова[876]876
  Зданович А. А. Указ. соч. С. 29.


[Закрыть]. Новая система контрразведки мало отличалась от того Положения, которое имело место в 1914 – первой половине 1915 г. Можно согласиться с историком спецслужб Здановичем, что КРО на театре военных действий не имели жестких структурно-функциональных связей и строгого подчинения ГУГШ[877]877
  Там же. С. 31, 32.


[Закрыть].

Переходный характер «Наставления…» понимали и современники. В августе 1915 г. было реорганизовано КРО ГУГШ, переименованное в Центральное военно-регистрационное бюро[878]878
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 16. Д. 516. Л. 4.


[Закрыть], ставшее аналитическим и справочным центром контрразведки. В своих мемуарах Н. С. Батюшин писал: «Главный недостаток этого „Наставления“ – отсутствие органа для руководства всей контрразведкой вообще и на театре военных действий в частности, ибо Ставка этим делом совсем не занималась; Главное же управление Генерального штаба являлось лишь регистрационным и отчетным учреждением, а не руководящей инстанцией»[879]879
  Батюшин Н. С. Указ. соч. С. 176.


[Закрыть].

Одной из самых острых проблем военных контрразведок был набор агентуры. Там, где этим занимались строевые, а не жандармские офицеры, это делалось крайне непрофессионально. Получая солидный аванс от сотрудников КРО, «агенты» зачастую сбегали с деньгами. Многие из них работали параллельно как на русскую, так и на австрийскую и германскую контрразведки. Зимой 1914 г. – летом 1915 г. в Варшаве имелась группа из 8 агентов КРО, которые составляли и продавали контрразведчикам ложные сведения о германской армии. Некоторые из них, входя в доверие к офицерам штабов и КРО, доставали секретные документы и продавали их немцам[880]880
  ГА РФ. Ф. 217. Оп. 1. Д. 1134. Лл. 3–4.


[Закрыть]. История была раскрыта, и расследование велось под личным контролем нового начальника Варшавского ГЖУ полковника Р. В. Домбровского. Таких дел было множество. Другой вопиющий случай имел место в городе Пултуске. Агент КРО штаба 2‐й армии Ф. К. Краинский напился в ресторане до невменяемого состояния и рассказывал всем подряд, что он военный агент, ругал русскую армию, выражая уверенность в победе немцев и удивляясь, за что КРО платит агентам деньги, так как они в большинстве ничего не делают. Арест действующего сотрудника контрразведки был настолько важным событием, что его производил лично начальник УЖУ Пултуского и Плонского уездов ротмистр А. А. Семека, который и доставил пьяного агента к сотруднику разведывательного отделения Н. В. Терехову, нанявшему его в секретные сотрудники[881]881
  Там же. Д. 1114. Лл. 68, 68об.


[Закрыть].

По имеющимся данным по разведывательному отделению 1‐й действующей армии, к осени 1914 г. в нем служило 129 агентов[882]882
  Там же. Лл. 21–22об.


[Закрыть], а к концу года – 146 человек[883]883
  Там же. Л. 25.


[Закрыть]. Из них с 1 ноября по 26 декабря 1914 г. было уволено 38 агентов, то есть 26 %[884]884
  Там же. Л. 89.


[Закрыть]. Если обратиться к причинам увольнений, то окажется что 22 из 38 агентов были уличены в неудовлетворительной работе (58 %), двое – в двойном шпионстве (5 %), двое признаны жандармскими властями подозрительными (5 %), четверо агентов были уволены по болезни (10 %) и 8 агентов – раскрыты немцами (22 %)[885]885
  Там же. Д. 1130. Лл. 2, 2об.


[Закрыть]. С 27 декабря 1914 г. по 23 февраля 1915 г. было уволено 24 агента, а еще 34 секретных сотрудника РО разыскивались Варшавским ГЖУ по просьбе генерал-квартирмейстера штаба 1‐й армии[886]886
  Там же. Д. 1114. Лл. 112–114 об.


[Закрыть]. То есть уровень агентуры продолжал падать. РО потеряло уволенными и скрывшимися 58 агентов, то есть около 40 % секретных сотрудников. С ноября 1914 г. по 1 мая 1915 г. РО 1‐й армии уволило 127 сотрудников. Из них 39 агентов скрылись в неизвестном направлении (31 %), 23 были переданы жандармским властям за различные преступления, в основном за двойной шпионаж (18 %), 21 агент уволен за неудовлетворительную работу (16,5 %), 10 агентов – как не заслуживающие доверия (8 %), 9 агентов находились в розыске (7 %), остальные были скомпрометированы, заболели, уличены в шантаже и уволены по прочим причинам[887]887
  Там же. Д. 1130. Лл. 3–4об.


[Закрыть]. Для сравнения: за все время с начала войны до конца 1916 г. из всех агентов австро-венгерской армии были признаны непригодными 88 агентов и 62 агента-афериста[888]888
  Ронге М. Указ. соч. С. 135.


[Закрыть], то есть почти столько же, сколько в одной российской 1‐й армии к маю 1915 г.

С осени 1914 г. поимкой, арестами и дознанием по сбежавшим или изменившим Родине агентам контрразведки занимались жандармские управления Привислинского края, в том числе Варшавское ГЖУ[889]889
  ГА РФ. Ф. 217. Оп. 1. Д. 1130. Л. 1; Д. 1114. Лл. 19, 44, 88, 112, 167.


[Закрыть]. Отсутствие хорошей организации контрразведки создавало лишние заботы для жандармерии. В то же время в Австро-Венгрии борьбой с ненадежной агентурой занималась сама контрразведка – организованное при «Эвиденц-бюро» Центральное учетное бюро.

О качестве агентуры 31 августа 1915 г. писал начальник Варшавского охранного отделения Самохвалов в докладе на имя помощника Варшавского генерал-губернатора по полицейской части. Он приводил подробные сведения о деятельности РО и КРО и об оказании им содействия со стороны охранных отделений и жандармских управлений: «Контингент сотрудников и разведчиков, передаваемых в армию охранными отделениями и жандармскими управлениями, являлся во всяком случае добросовестным, так как за этих лиц были в некотором роде ответственны начальники, рекомендовавшие их, и если последние не всегда оправдывали доверие, то только потому, что от них требовали совершенно новой работы при отсутствии должных указаний и руководительства. Что же касается вербовки агентов и разведчиков начальниками контрразведывательных и разведывательных отделений при посредстве доверенных лиц, то в данном случае на практике получился полный провал этой системы. Во-первых, сами доверенные лица большею частью оказались не заслуживающими ни малейшего доверия, с темным прошлым и действующими исключительно в интересах наживы… По требованию начальников контрразведывательных и разведывательных отделений подобные „доверенные лица“ доставляли армии агентов и разведчиков к известному сроку десятками и даже сотнями, совершенно игнорируя вопрос о нравственных качествах вербуемых и нередко убеждая начальников, что именно неблагонадежный элемент и может быть полезен в качестве разведчика»[890]890
  Там же. Ф. 4888. Оп. 3. Д. 242. Лл. 471, 472.


[Закрыть].

Непрофессионализм работы военных контрразведчиков оставался проблемой и в 1915 г. 6 мая 1915 г. заведующий агентурой при штабе Осовецкой крепости подал секретный рапорт на имя начальника штаба крепости: «В последние 3 дня агенты контрразведки штаба 12‐й армии задержали нескольких лиц, виновность коих по собранным мною сведениям совсем не подтверждается, и, как видно, аресты этих лиц произведены по настоянию лиц, сводящих свои личные счеты, и такой порядок может при недобросовестности и ненадежности агентов привести к вымогательству и другим незаконным действиям… Поэтому прошу о направлении этой переписки в разведывательное отделение штаба 12‐й армии для соответствующих распоряжений и прошу ходатайства об исключении из контрразведки агента Осипа Белевича»[891]891
  РГВИА. Ф. 13140. Оп. 1. Д. 619. Л. 77.


[Закрыть]. Пристыженным контрразведчикам пришлось ответить, что ни о каком агенте Белевиче они ничего не знают и не представляют себе[892]892
  Там же. Л. 86.


[Закрыть], кто бы мог выдать ему удостоверение сотрудника РО штаба 12‐й армии.

В своем докладе подполковник Самохвалов писал: «Деятельность контрразведывательного отделения, в район которого входила Варшава, все время носила характер бессистемного розыска шпионов среди варшавского населения и выражалась в многочисленных требованиях о производстве охранным отделением обысков. Из дел охранного отделения видно, что за период времени с 1 по 23 число июля сего года было произведено около 200 обысков, оказавшихся безрезультатными, причем большинство из них производилось по чрезвычайно характерным требованиям без указания причин и оснований»[893]893
  ГА РФ. Ф. 4888. Оп. 3. Д. 242. Лл. 473.


[Закрыть]. В КРО штаба 2‐й армии были случаи, когда офицеры арестовывали проституток по обвинению в шпионаже, в то время как жандармское дознание вскрывало тот факт, что какой-нибудь офицер КРО банально поссорился с одной из этих женщин из-за качества оказанных ему сексуальных услуг[894]894
  Там же.


[Закрыть].

К осени 1915 г. – весне 1916 г. ситуация с контрразведывательной агентурой не только не улучшилась, а, наоборот, обострилась. По донесениям КРО штаба 6‐й армии Петроградскому охранному отделению, только в ноябре 1915 г. было уволено 44 секретных сотрудника КРО, 10 из которых (23 %) – по обвинению в вымогательствах и шантаже[895]895
  Там же. Ф. 111. Оп. 2. Д. 290. Лл. 27–28об.


[Закрыть]. Всего с 1 ноября 1915 г. по 1 апреля 1916 г. контрразведка Северного фронта была вынуждена исключить из своих списков 245 агентов[896]896
  Там же. Д. 301. Лл. 52, 53, 56, 56об., 123, 123об., 198–199 об., 229, 260.


[Закрыть]. Основными причинами увольнений были некомпетентность и малая пригодность к службе, склонность к шантажу, трусость и безынициативность, пьянство и девиантное поведение. Очень небольшое число было исключено из списков по болезни, смерти или раскрытию и пленению немцами. Часть агентов были арестованы Лифляндским и Свеаборгским жандармскими управлениями по обвинению в двойном шпионаже в пользу Германии. Контрразведчики просили жандармов выловить сбежавших агентов, но в большинстве случаев не могли представить не только фотокарточек, но даже словесного описания внешности.

Ситуации, когда жандармы обнаруживали произвол и некомпетентность армейских чинов КРО, значительно ухудшали отношения между МВД и военным ведомством. Характерен конфликт жандармского ротмистра Н. С. Заинчневского, который состоял при штабе Юго-Западного фронта для ведения разведки, и начальника РО данного штаба полковника А. А. Носкова. Суть конфликта была в том, что Заинчневский отвечал в РО за агентуру и потребовал у своего начальника выдать специально отведенные для этого деньги на выполнение полученных от генерал-квартирмейстера М. С. Пустовойтенко заданий. Полковник Носков заявил, что выдал 5 тыс. руб. своему приятелю, сотруднику РО штабс-капитану Б. А. Юрьеву на поездку в Румынию, в которую тот отправился вместе со своей любовницей и «уже на нее истратил тысячу рублей. Вот если она у него не вытащит остальных, и он привезет что-нибудь из Румынии при возвращении в Холм, то я Вам их вышлю»[897]897
  Там же. Ф. 110. Оп. 2. Д. 18654. Л. 148.


[Закрыть]. Также Носков требовал установить слежку за личным адъютантом генерала Н. И. Иванова полковником М. Ф. Бакулиным, негласно ревизовавшим агентуру и деятельность РО штаба Юго-Западного фронта. На это он получил отказ Заинчневского и добился увольнения последнего. Причем, несмотря на отмечавшиеся наградами и благодарностями заслуги жандарма, и генерал М. С. Пустовойтенко и сам М. В. Алексеев поверили докладу Носкова. Не помогло даже личное заступничество Джунковского[898]898
  Там же. Л. 140 «а».


[Закрыть]. Проблема заключалась в корпоративной этике: доклад военного почти всегда был в глазах высшего командования весомее доклада жандарма вне зависимости от его содержания. Только через месяц после увольнения Заинчневского новый генерал-квартирмейстер Юго-Западного фронта М. К. Дитерихс ознакомился со служебной деятельностью Носкова и немедленно отстранил его от должности[899]899
  Там же. Л. 189.


[Закрыть].

Многие военные сами хотели заниматься контрразведкой; так, командир 98‐й пешей Орловской дружины полковник Макаров задерживал многих агентов КРО, отбирал документы и всячески мешал их работе, вскрывая секретные пакеты, предназначенные на имя начальника РО штаба 12‐й армии[900]900
  РГВИА. Ф. 13140. Оп. 1. Д. 619. Лл. 87–88.


[Закрыть]. По-своему полковник Макаров тоже пытался бороться со шпионажем, подозревая всех и каждого.

И все же в некоторых регионах страны работа жандармско-полицейских и контрразведывательных структур по противодействию шпионажу была налажена и эффективно работала. К таким приятным исключениям относился Дальний Восток. Еще в феврале 1914 г. военный губернатор Приморской области М. М. Манакин потребовал от всех спецслужб региона выполнять в срочном и секретном порядке жандармские донесения и запросы по контрразведке[901]901
  Качкин А. Н. Деятельность сотрудников Отдельного корпуса жандармов Российской империи по борьбе со шпионажем на Дальнем Востоке накануне и в годы Первой мировой войны // Вестник Тихоокеанского государственного университета. 2012. № 1(24). С. 282.


[Закрыть]. Это привело к расстановке приоритетов еще до начала войны и слаженной работе впоследствии. Однако пример Приморья так и остался редким исключением из правил, результатом личной воли руководителя региона и предельной отдаленности его от театра военных действий и министерских интриг.

Борьба с политизацией армии

Не менее важным направлением работы жандармерии в прифронтовой полосе была борьба с агитацией в войсках. Кроме революционеров к ней присоединились еще и агенты противника, расшатывавшие боевой дух солдат. 22 октября 1914 г. департамент полиции опубликовал секретный циркуляр № 176987 о борьбе с антивоенной пропагандой среди нижних чинов запасных батальонов и ополченских частей, ведомой евреями на немецкие деньги[902]902
  ГА РФ. Ф. 4888. Оп. 3. Д. 373. Л. 136.


[Закрыть]. Через три дня вышел секретный циркуляр № 177026, в котором говорилось, что по «агентурным данным германское правительство предложило будто бы русским революционным партиям три миллиона рублей на ведение революционной агитации в наших войсках и этим путем вызвать бунты; причем агитаторы должны якобы внушить нижним чинам, что их семьи правительством оставлены на произвол судьбы, тогда как семьи офицеров обеспечены вполне»[903]903
  Там же. Л. 139.


[Закрыть].

3 октября 1914 г. начальник Петроградского охранного отделения генерал Попов сообщал дворцовому коменданту В. Н. Воейкову, что революционная среда решила путем агитации революционных идей среди армии и эвакуированных из нее раненых подготовить войска к замышляемому после войны перевороту. Это проходило под флагом патриотического порыва, лазареты и штабы армий снабжались книгами, брошюрами политически неблагонадежного содержания для чтения нижними чинами. Попов писал: «При Императорском вольно-экономическом обществе, искони являвшемся очагом объединения революционных элементов столицы, в настоящее время сгруппировались интеллигентные работники из партии социалистов-революционеров и социал-демократов, образовавшие там как бы две комиссии: лазаретную и библиотечную… Личный состав библиотечной комиссии при Вольно-экономическом обществе исключительно партийный, состоящий из лиц, давно известных отделению (охранному. – В. Х.-Г.), например член Государственный думы Керенский… Эти лица, учредив как бы свою цензуру, пропускают в лазаретные библиотеки издания хотя и разрешенные, но специфически тенденциозного направления, подстрекающие к умалению правительственного престижа и подчеркивающие его недостатки. Книги иного направления, за исключением, конечно, классиков, задерживаются; так, из массы книг, пожертвованных Святейшим Синодом, были отправлены только Евангелия, другие же книги не посланы, равно как не были посланы книги, пожертвованные правым изданием „Свет“»[904]904
  ГА РФ. Ф. 97. Оп. 2. Д. 1 «а» Лл. 194–195.


[Закрыть].

При этом Попов отмечал, что некоторые социал-демократы по поручению ЦК также готовят для отправки книги на фронт. Известный Петроградскому охранному отделению своей противоправительственной деятельностью социал-демократ А. Е. Аксельрод с 29 сентября по 1 октября на свободную квартиру в доме № 12 по 10-й Рождественской улице свез около 500 пудов (более 8 тонн) книг партийной литературы[905]905
  Там же. Л. 195об.


[Закрыть]. Различные оппозиционно настроенные личности зачастую пытались выйти на произвольные нижние чины и завязать с ними переписку об особенностях службы и быта в частях. Такие случаи вызывали большое подозрение у руководства сыска и требовали проведения подробной агентурной разработки[906]906
  Там же. Ф. 110. Оп. 2. Д. 18654. Л. 14 «в».


[Закрыть]. Жандармы понимали необходимость восстановления военной агентуры. Начальник КРО ГУГШ В. А. Ерандаков одним из первых заинтересовался вопросом. Он хотел найти лазейки в циркуляре об отмене войсковой агентуры, с этой целью 10 января 1915 г. запросил его текст у департамента полиции[907]907
  Там же. Ф. 102. Оп. 316–1913. Д. 210. Л. 158.


[Закрыть].

Но самой серьезной сложностью в работе жандармерии с началом войны стал призыв секретной агентуры на фронт. Начальник Кронштадтского ЖУ полковник В. В. Тржецяк писал 29 июля 1914 г.: «С объявлением войны и с мобилизацией флота многие из числа сотрудников и осведомителей, обслуживавших вверенный мне морской район, приняты на действительную военную службу, чем значительно ослаблена осведомленность района. Ввиду сего… испрашиваю разрешения Вашего Превосходительства в изъятие правил, изложенных в циркуляре 13 марта 1913 года за № 111346, разрешить мне на время военных действий продолжать сношения с подобными лицами»[908]908
  Там же. Л. 147.


[Закрыть]. На данный запрос 26 августа был получен резко отрицательный ответ Джунковского[909]909
  Там же. Л. 148.


[Закрыть], который был совершенно непоколебим в своей борьбе с секретной агентурой.

Итоги первого года войны

Подводя итог первому году мировой войны (июль 1914 г. – июль 1915 г.) для жандармерии, можно сказать, что он проходил под знаком политики Джунковского. После провала в Государственной думе законопроекта о реформе полиции, а также под давлением огромного количества новых проблем, связанных с войной и волнениями внутри страны (в Баку в 1914 г., в Москве в 1915 г.), Владимир Федорович прекратил реформирование политического сыска. Если до декабря 1914 г. он во всем последовательно поддерживал армейское руководство (отмена военной агентуры, соглашение о разделении полномочий между ГЖУ и КРО, массовые «поставки» жандармов по первому требованию в действующую армию), то с конца 1914 г. он начал оказывать настойчивое противодействие военным в их попытках поставить жандармерию под контроль контрразведки. Одновременно он не пытался в корне решить проблему кадрового голода, до предела обострившуюся к осени 1915 г., ограничиваясь лишь полумерами, чем подорвал реальную способность жандармерии противостоять политическим врагам режима и принимать меры к предотвращению надвигавшейся революции. Война вовлекла политический сыск в затяжной конфликт с армией, избежать которого было практически невозможно в силу отсутствия единой четкой системы работы и взаимодействия жандармской полиции и военной контрразведки.

Летом 1915 г. серьезно изменилась расстановка сил во властных кругах. 13 июня в итоге интриг Ставки, в лице главкома великого князя Николая Николаевича, части членов Совета министров во главе с Кривошеиным и политической оппозиции[910]910
  Кризис самодержавия в России. 1895–1917 гг. Л., 1984; НИОР РГБ. Ф. 259. Карт. 9. Е.х. 38. Лл. 37, 38, 53, 54; Курлов П. Г. Указ. соч. С. 226, 227.


[Закрыть] на фоне военных поражений и скандального дела Мясоедова лишился своего поста военный министр Сухомлинов[911]911
  Айрапетов О. Р. Генералы… С. 72, 74; Фуллер У. Указ. соч. С. 227.


[Закрыть]. Этому предшествовала длившаяся полгода кампания Гучкова, Родзянко, Поливанова и князя Андроникова по очернению персоны министра. Яркий ее пример описывает Владимир Иосифович Гурко, член Государственного совета, брат генерала Василия Гурко. По его словам, видный октябрист, один из политических лидеров русской буржуазии П. П. Рябушинский, вернувшись с фронта в Петроград, сделал сенсационный доклад о том, что «на фронте ни орудий, ни снарядов, что целые части не имеют даже ружей и вооружены лишь палками… Поскольку докладчик имел в виду своим сообщением усилить общественное негодование на правительство, то слова его дышали глубоким патриотическим чувством, и впечатление, им произведенное, было огромное»[912]912
  Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000. С. 658–659.


[Закрыть]. Патриотическая истерика, основанная на голословных фантастических обвинениях, имела успех по всей стране. Речь обсуждали, а военного министра нещадно критиковали в прессе и коридорах власти.

За неделю до отставки Сухомлинову через посредство его знакомого, действительного статского советника С. С. Хрулева, было сделано недвусмысленное предложение встретиться в приватной обстановке с Родзянко и заявить о намерении работать в согласии с Государственной думой. Министр ответил отказом[913]913
  НИОР РГБ. Ф. 259. Карт. 9. Е.х. 38. Л. 53.


[Закрыть]. Свое отношение к Думе он очень емко и недвусмысленно изложил в дневнике: «Этот, с позволения сказать, парламент пристал России, как корове седло»[914]914
  Там же. Л. 97.


[Закрыть]. В итоге несговорчивого вояку заменили на старого гучковского соратника А. А. Поливанова. 5 июля 1915 г. в отставку был отправлен министр внутренних дел Маклаков, замененный на князя Н. Б. Щербатова. Был отставлен министр юстиции И. Г. Щегловитов, а 15 августа 1915 г. был снят с должности Джунковский. В августе же император отправил в отставку великого князя Николая Николаевича с поста Верховного главнокомандующего. Наконец, 4 сентября директор департамента полиции В. А. Брюн-де-Сент-Ипполит был сменен на Р. Г. Моллова.

В целом оппозиция ликовала. Почти одновременное удаление Сухомлинова, Маклакова и Щегловитова казалось реализацией заветной мечты. На смену тактике уговоров правительства пришло неприкрытое давление. Уже в начале августа 1915 г. П. П. Рябушинский, А. И. Гучков, А. И. Коновалов, Г. Е. Львов и М. В. Челноков провели ряд встреч, формально посвященных проблемам работы военно-промышленных комитетов, но реально нацеленных на формирование новой политической повестки дня. Радикальнее всех высказывался Павел Рябушинский, требовавший «вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти», правда, пока не путем государственного переворота, а через выдвижение ультимативных требований царю. На квартире Рябушинского даже был составлен список желательного для октябристов состава Совета министров, который вскоре, 13 августа, был опубликован в его газете «Утро России»[915]915
  Петров Ю. А. Династия Рябушинских. М., 1997. С. 100–101.


[Закрыть].