Текст книги "Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг."

Также было принято решение без колебаний привлекать сотрудников комитетов к предусмотренной законодательством ответственности, в том числе в порядке военного положения или положения чрезвычайной охраны, установить цензурный контроль за распространяемыми ЦВПК и его рабочей группой агитационными и прочими политическими заявлениями. 27 июля Николай II написал на особом журнале Совмина: «Одобряю и требую, чтобы намеченные здесь мероприятия не остались мертвою буквою». В развитие принятых по ЦВПК решений министр юстиции А. А. Хвостов 5 июля 1916 г. выпустил циркуляр, в котором требовал от чинов прокурорского надзора отбросить сомнения и колебания в вопросе привлечения к ответственности членов и сотрудников военно-промышленных комитетов, которые пытались обосновать свою неприкосновенность якобы работой на оборону страны. Он признал наличие «крупных злоупотреблений или незакономерных выступлений комитетов», но рекомендовал относить на рассмотрение высшей власти лишь наиболее масштабные из них, решая все остальные в рабочем порядке[1206]1206
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 75. Д. 51. Л. 26.


[Закрыть]. Но вплоть до ареста рабочей группы ЦВПК в январе 1917 г. все сделанные распоряжения и пожелания так и оставались на бумаге.

Директор департамента полиции решился на крайнюю меру. Член совета министра внутренних дел статский советник С. Н. Палеолог вспоминал: «Летом 1916 года Е. К. Климович, будучи директором д-та полиции, представил правительству доклад о тогдашнем положении России. Он наметил ряд твердых и решительных мер, дабы предупредить подготовлявшуюся революцию. Вывод из столиц революционно настроенных запасных частей, замена их дисциплинированными полками кавалерии с крепким офицерским составом, арест «головки» революционного штаба в Москве, прогрессивного думского блока в Петербурге, и проч., и проч. Доклад Е. К. Климовича заканчивался предупреждением, что если эти меры немедленно не будут приведены в исполнение, то близок день, когда все правительство будет арестовано… Доклад Е. К. я читал в августе 1916 года собственными глазами»[1207]1207
  Палеолог С. Н. Генерал Е. К. Климович // Часовой. Париж. 1930. 15 августа. № 37. С. 28.


[Закрыть]. Подлинный текст данного документа не найден. Однако, анализируя текст переписки с Щегловитовым о методах борьбы с рабочей группой ЦВПК и обзор деятельности общественных организаций, приведенный С. Н. Палеологом, доклад вполне укладывается в общую канву действий и намерений директора департамента полиции.

Натолкнувшись даже внутри МВД на стену противодействия своим инициативам, в первые дни июля 1916 г. Климович подал Штюрмеру заявление об отставке[1208]1208
  Падение царского режима. Т. 1. Л., 1924. С. 64.


[Закрыть]. Однако через два дня, 7 июля, Штюрмер был снят с поста министра внутренних дел и назначен министром иностранных дел, сохраняя пост главы правительства. А министром внутренних дел стал министр юстиции А. А. Хвостов, испытывавший теплую симпатию к Климовичу и поддержавший его в вопросе борьбы с ВПК. Штюрмер несколько раз пытался принудить нового министра принять отставку: «А. А. Хвостов, которому я напомнил о необходимости дать движение этой просьбе генерала Климовича, просил меня не торопить его принятием такого решения, так как он желает ознакомиться с деятельностью департамента полиции по докладам самого Климовича и лично убедиться в невозможности для сего последнего продолжать службу по министерству внутренних дел. Через неделю на вторичное заявление мое по тому же предмету АА. Хвостов сказал мне, что он на некоторое время еще отложил свое окончательное по сему предмету решение»[1209]1209
  Дневники и документы из личного архива Николая II… С. 236, 251.


[Закрыть]. Благодаря этому Евгений Константинович продолжил работу, а конфликт с главой правительства только усилился.

Намеченные Белецким реформы в контрразведке также не были оставлены без внимания Климовичем. К тому же надо было институционализовать работу жандармских управлений в этом направлении. О ее масштабах можно судить по тому факту, что на момент вступления Е. К. Климовича в должность директора департамента полиции 52 из 127 переписок, которые велись всеми жандармскими управлениями, были посвящены борьбе со шпионажем[1210]1210
  Там же. Ф. 97. Оп. 4. Д. 92. Лл. 129об., 130.


[Закрыть]. Это больше 40 % всей работы жандармерии. Сложность состояла в том, что ранее благосклонный Алексеев весной 1916 г. в частных беседах резко негативно отзывался о работе жандармерии на этом направлении[1211]1211
  Лемке М. К. Указ. соч. С. 766.


[Закрыть]. Поднимать вопрос напрямую в масштабах всей армии было несвоевременно. Нельзя исключить, что это было результатом работы Рузского и близких ему людей из командования Северного фронта, настраивавших Алексеева против политического сыска. Так, начальник штаба армий Северного фронта генерал-майор Н. Н. Сиверс 5 апреля 1916 г. в письме Алексееву прямо называл предложения Белецкого вредными и якобы уничтожающими права военного начальства[1212]1212
  РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 619. Л. 30.


[Закрыть].

5 марта Климович на правах товарища министра направил губернаторам и градоначальникам секретный циркуляр, в котором требовал, «чтобы в случае поступления к Вам или к подведомственным Вам органам полицейской власти требований военных властей о высылке тех или иных лиц в порядке п. 17 ст. 19 Правил военного положения, переписки о таких лицах незамедлительно препровождались в департамент полиции для расследования их в порядке, указанном в ст. 34 Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия»[1213]1213
  Там же. Л. 40об.


[Закрыть]. Таким образом, он решил проверять по возможности каждый случай высылки, что доставило бы военным массу неприятностей и значительно сбило бы волну репрессий.

Весной – летом 1916 г. Климович издал серию циркуляров на имя губернаторов, градоначальников, начальников жандармских управлений и охранных отделений: 27 марта № 103208 – об усилении борьбы с германским шпионажем[1214]1214
  ГА РФ. Ф. 4888. Оп. 3. Д. 373. Л. 113.


[Закрыть], 29 апреля № 104828 – о наблюдении за малолетними шпионами[1215]1215
  Там же. Л. 114.


[Закрыть], а также от 8 июня – о розыске шпионов из подростков[1216]1216
  Там же. Л. 116.


[Закрыть].

С конца 1915‐го и в 1916 г. наметилась тенденция к отказу в командировании в армейские структуры жандармских офицеров, а также в целом к выводу жандармов из подчинения армии. 5 октября 1915 г. в письме начальнику военных сообщений Западного фронта временно командующий ОКЖ заявил, что не обязан предоставлять железнодорожную жандармерию военному начальству даже в прифронтовой зоне и что интересы внутренней безопасности в империи требуют полного подчинения ЖПУЖД исключительно руководству ОКЖ[1217]1217
  Там же. Ф. 110. Оп. 2. Д. 18984. Лл. 14, 14об.


[Закрыть].

Политика эта была связана с деятельностью командира корпуса графа Татищева. 4 февраля 1916 г. начальник штаба ОКЖ Никольский пишет официальное письмо начальнику штаба 8‐й армии генералу С. А. Сухомлину, в котором излагает официальную позицию руководства жандармерии: «С приведением армии на военное положение комплектование офицерского состава Отдельного корпуса жандармов прекратилось, а вследствие естественной убыли офицеров за увольнением по болезни в отставку или за смертью в настоящее время образовался значительный некомплект… О назначении на штатные должности офицеров корпуса жандармов и в настоящее время продолжают поступать требования от штабов армий, но командующий корпусом, ввиду приведенных выше обстоятельств, вынужден многие из них отклонять»[1218]1218
  Там же. Д. 18656. Л. 47об.


[Закрыть]. Причем руководство жандармерии пыталось вернуть некоторых офицеров из прикомандирования к армейским структурам обратно к работе в корпусе, но получало отпор со стороны военных[1219]1219
  Там же. Д. 18657. Лл. 314, 314об.


[Закрыть]. Политика отказов в командировании одобрялась директором департамента полиции Климовичем, также мотивировавшим их некомплектом[1220]1220
  Там же. Ф. 102. Оп. 316–1916. Д. 39. Л. 155.


[Закрыть]. Лишь для дворцовой контрразведки МВД делало исключение[1221]1221
  Там же. Ф. 110. Оп. 2. Д. 18657. Лл. 92, 92об.


[Закрыть].

Следует отметить, что сами жандармские управления крайне активно вели контрразведывательную деятельность: например, в первой половине 1916 г. из 49 человек, арестованных Витебским ГЖУ по подозрению в контрразведке, только половина (25) были задержаны по представлению КРО северного и западного фронтов, а другая половина (24) – по собственной инициативе жандармского управления[1222]1222
  РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 532. Лл. 1–532.


[Закрыть]. Особенно активно действовало на данном направлении Кронштадтское ЖУ. С 27 августа 1915 г. по май 1916 г. оно направило Батюшину 285 агентурных сообщений, посвященных в основном прогерманским настроениям, коррупции в армии, недовольствам солдат, нелегальным пересечениям границы, произошедшим волнениям в войсках[1223]1223
  Там же. Д. 110. Лл. 1–189об.


[Закрыть].

Весной 1916 г. получило огласку дело полковника Клевезата и группы офицеров, арестованных батюшинской контрразведкой и ложно обвиненных в шпионаже в пользу Германии. Один из арестованных – прапорщик Р. Р. Гольст – не выдержал оказанного на него контрразведчиками давления и покончил с собой в камере Рижской городской гауптвахты[1224]1224
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316–1916. Д. 356. Л. 35.


[Закрыть]. Климович немедленно довел ситуацию до главы правительства Штюрмера: скандал вышел на уровень правительства, и контрразведка передала дело на доследование в Лифляндское ГЖУ, где оно полностью развалилось за недоказанностью, а арестованные были признаны невиновными по всем пунктам обвинения[1225]1225
  Там же. Лл. 74–75.


[Закрыть]. Скандал совпал с арестом начальником этого ГЖУ полковником И. А. Леонтьевым четырех агентов КРО за шпионаж в пользу Германии[1226]1226
  Там же. Лл. 37–38.


[Закрыть]. Стало очевидно, что в вопросе контроля за КРО руководство политического сыска проводило старую линию.

Одержав верх в борьбе за возрождение военной агентуры, Климович с полного согласия Степанова вернулся к вопросу о контрразведке. В конце мая 1916 г. он поручил начальнику Люблинского ГЖУ полковнику П. П. Осипову подготовить доклад на имя товарища министра внутренних дел по вопросу о постановке контрразведки в частях действующей армии с тем, чтобы выявить слабые стороны ее организации.

В своем докладе Осипов сделал разгромную критику КРО. По утверждению автора, военные власти выбирали начальников КРО по собственному усмотрению, вследствие чего на эти должности назначались нередко офицеры, недостаточно опытные в розыскном деле. Выбор начальников этих отделений и их помощников целесообразно было предоставить командиру корпуса жандармов по соглашению с департаментом полиции. Отсутствовали кадры заблаговременно подготовленных агентов-разведчиков, что вызывало необходимость форсированного комплектования, при котором в агентуру попадали лица, несоответствующие назначению. Выбор разведчиков производился без предварительного сбора точных справок о прошлой деятельности, нравственности и степени политической благонадежности. ГЖУ в этом вопросе помочь не могли, так как у них имелась только политическая агентура, и та в недостаточном числе, чтобы делиться ею с военной контрразведкой.

В школы разведчиков брали лиц, чья благонадежность и пригодность предварительно не была проверена, их слишком поспешно направляли на работу в район неприятельских войск. Приняв во внимание знакомство агентов с приемами контрразведки и личным составом школы, начальники КРО обычно предъявляли ГЖУ требование о высылке заподозренных или непригодных разведчиков из района театра военных действий и даже в отдаленные губернии Сибири. Такие меры вызывали у лиц вполне лояльных, но неуверенных в признании их пригодности после проверки их практической деятельности, опасения поступать в школу.

Задержанные по подозрению в шпионстве преждевременно передавались в распоряжение жандармских управлений для производства расследования, на основании только общих сведений, собранных контрразведчиками без всяких конкретных улик. Наблюдались случаи неосведомленности одного КРО о мерах, предпринятых другим по одному и тому же делу. Например, по делу ликвидации компании «Зингер», были получены телеграфные требования почти одновременно от четырех разведывательных органов. Резиденты, насаживаемые в местностях, которым угрожало занятие неприятелем, набирались спешно из местных жителей, не пожелавших эвакуироваться, из которых многие могли принять на себя эти обязанности исключительно в целях получения авансом денежных субсидий при полной безответственности за дальнейшие свои действия. Поручиться за их добросовестность в условиях войны и за их пригодность в совершенно новой для них обстановке и деятельности не представлялось возможным[1227]1227
  Там же. Лл. 328–330.


[Закрыть].

Однако в решение вопроса о реформировании военной контрразведки вновь вмешался Н. С. Батю-шин. Он начал действовать через И. Ф. Манасевича-Мануйлова, работавшего на контрразведку Северного фронта в качестве информатора[1228]1228
  Зданович А. А. Отечественная контрразведка (1914–1920). Организационное строительство. М., 2004. С. 48.


[Закрыть]. Батюшин был близко знаком со Штюрмером с 1909 г. и пользовался большим доверием[1229]1229
  ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 287. Лл. 7об.


[Закрыть]. Зная нелюбовь и откровенно враждебные отношения Климовича с главой правительства, Манасевич начал активно предлагать главе правительства назначить директором департамента полиции Батюшина. По утверждению генерала Лукомского, М. В. Алексеев доверял Батюшину ведение деликатных дел[1230]1230
  Лукомский А. С. Указ. соч. С. 314.


[Закрыть]. Видный контрразведчик Орлов писал: «Генерал Батюшин уверил генерала Пустовойтенко, а этот в свою очередь генерала Алексеева в том, что все неудачи армии зависят от банков, банкиров и промышленников, и вот генералу Батюшину дается поручение «потрусить» банкиров и промышленников. Первым пострадавшим явился Д. Л. Рубинштейн»[1231]1231
  Орлов В. Г. Указ. соч. С. 140.


[Закрыть]. Интересно, что весьма скупо описывая в своих мемуарах дело директора Русско-французского банка Рубинштейна, Батюшин особо подчеркивает близкую дружбу последнего с директором департамента полиции Климовичем[1232]1232
  Батюшин Н. С. Тайная разведка и борьба с ней // Батю-шин Н. С. У истоков русской контрразведки: сборник документов и материалов. М., 2007. С. 223.


[Закрыть]. Занимательное совпадение. В результате обыска у банкира никаких доказательств его шпионской деятельности найдено не было, но контрразведчики на этом не угомонились.

Широкие полномочия Северного КРО были связаны с тем, что в мае 1916 г. по ходатайству Батюшина Алексеев убедил Николая II создать под руководством Николая Степановича специальную оперативно-следственную комиссию по расследованию деятельности столичных банкиров. Реальный контроль за деятельностью новой комиссии имели Рузский и Бонч-Бруевич. Ключевыми ее сотрудниками, кроме В. Г. Орлова, стали полковник Александр Семенович Резанов, Манасевич-Мануйлов, сотрудники столичного КРО Барт и Логвинский, КРО Северного фронта Манасевич-Мануйлов, а также товарищ прокурора Варшавской судебной палаты Василий Дмитриевич Жижин[1233]1233
  Васильев И.И., Зданович А. А. Генерал Н. С. Батюшин. Портрет в интерьере русской разведки и контрразведки // Батю-шин Н. С. У истоков… С. 40–42.


[Закрыть]. Последний в 1915 г. успел поучаствовать в отстранении генерала Бельского с поста главы Варшавского ГЖУ. Интересно, что прапорщик П. Я. Логвинский попал в батюшинскую контрразведку в июне 1916 г. по ходатайству начальника штаба Северного фронта генерала Н. Н. Сиверса, а до этого момента служил офицером для поручений при начальнике штаба Главковерха М. В. Алексеева, командировался в Петроград с его личными поручениями[1234]1234
  РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 68. Л. 60.


[Закрыть].

Штюрмер даже успел сделать Батюшину предложение возглавить департамент полиции. Однако Николай Степанович отказался от этого поста, не желая расставаться с находившейся в его руках мощной контрразведкой, тем более что в структуре Северного фронта он имел серьезный тыл и поддержку, а должность директора ДП МВД была сопряжена с многочисленными рисками, и потерять ее было несложно. На место директора он порекомендовал своего помощника полковника Резанова, известного коррумпированностью и вымогательством денег на контрразведывательной работе[1235]1235
  Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 93, 513.


[Закрыть]. Штюрмер одобрил кандидатуру. Оппозиционная газета «Речь» успела уже даже написать о назначении Резанова[1236]1236
  Падение царского режима. Т. 1. Л., 1924. С. 398.


[Закрыть].

Узнав об интригах Манасевича и Батюшина, товарищ министра внутренних дел Степанов выступил категорически против отставки Климовича. Штюрмеру пришлось отступить[1237]1237
  Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 513.


[Закрыть]. Надо отметить, что кандидатуру Резанова на должность директора ДП МВД Манасевич предлагал еще Белецкому, в бытность его товарищем министра в начале 1916 г. При этом сам Манасевич «оттенил, что полк. Резанова знает лично. и хорошо к нему относится не только ген. Рузский, но и ген. Алексеев»[1238]1238
  Там же. С. 393.


[Закрыть]. Белецкий кандидатуру Резанова не принял. Таким образом, очевидно, что часть высшего армейского начальства еще с конца 1915 г. настойчиво пыталась провести в руководство полиции своего человека. Летом 1916 г. стало известно, что Штюрмер возжелал сменить главу парижской агентуры Красильникова на Манасевича-Мануйлова, в то время как Климович хотел поставить туда бывшего начальника Петербургского охранного отделения барона М.Ф. фон Котена[1239]1239
  Падение царского режима. Т. 1. Л., 1924. С. 85, 86.


[Закрыть].

В той ситуации, когда речь шла, по сути, о подчинении политического сыска чинам военной контрразведки, а через Резанова и Батюшина – реально руководству Северного фронта и генералу Рузскому, считавшемуся своим человеком в революционных кругах[1240]1240
  Глобачев К. И. Указ. соч. С. 84.


[Закрыть], серьезную поддержку Климовичу оказали товарищ министра Степанов, начальник Петроградского охранного отделения Глобачев и сенатор Белецкий[1241]1241
  Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 513.


[Закрыть],– руководство сыска сплотилось.

Не сумев уволить Климовича, Батюшин через Манасевича и Резанова выдвинул идею формирования Канцелярии по политическим вопросам – центрального органа контрразведки, подчиненного непосредственно главе Совета министров[1242]1242
  Зданович А. А. Отечественная контрразведка (1914–1920). Организационное строительство. М., 2004. С. 48, 49.


[Закрыть]. По проекту, написанному Резановым с правкой Манасевича, все тыловые контрразведки должны были быть переподчинены из ведомства ГУГШ непосредственно Канцелярии по политическим вопросам. Кроме контрразведки канцелярия должна была заняться политической безопасностью в стране в целом. Революционные силы по проекту объявлялись детищем иностранных разведок, и поэтому борьба с ними должна была вестись органами контрразведки при содействии полиции[1243]1243
  ГА РФ. Ф. 102. Оп. 316–1916. Д. 102. Лл. 95, 96.


[Закрыть]. Возглавить канцелярию должен был контрразведчик. Это лишало политический сыск во главе с департаментом полиции его основных обязанностей. Штюрмер всецело поддержал идею создания канцелярии[1244]1244
  Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 514.


[Закрыть].

Учитывая сформировавшееся в руководстве политического сыска убеждение в наличии военного заговора или, по меньшей мере, военной оппозиции, отдавать в руки военной контрразведки внутреннюю безопасность режима представлялось крайне опасным.

Вероятно, атака батюшинской контрразведки на представителей МВД была инспирирована именно генералитетом с ведома начальника штаба Ставки М. В. Алексеева. Он был в курсе подробностей всей операции. Первым «заходом» на генерала Климовича стало дело директора Русско-французского банка Рубинштейна. Штюрмер прямо пишет, что ведение расследования Батюшину поручил Алексеев. Сбором компромата занимался Манасевич-Мануйлов, который, состоя помощником главы правительства и сотрудником контрразведки, имел возможность неофициально налаживать коммуникацию. Он же лично присутствовал при аресте и обыске у Дмитрия Рубинштейна. Батюшин, составив выжимку из манасевичского компромата, сообщил главе правительства о причастности к делу члена совета МВД Гурлянда и директора департамента полиции Климовича. Штюрмер немедленно доложил этот еще сырой материал Николаю II, давая всяческие нелестные характеристики Климовича и требуя его отставки, однако согласия императора не получил[1245]1245
  Дневники и документы из личного архива Николая II… С. 234–237.


[Закрыть].

Второй «заход» осуществлялся уже лично Манасевичем-Мануйловым. За два года работы в батюшинской контрразведке он превратил борьбу со шпионажем в эффективный бизнес, сколотив огромный капитал – 300 тыс. руб.[1246]1246
  Былинин В.К. «Оппоненты» генерала Батюшина // Н. С. Батюшин. У истоков русской контрразведки: сборник документов и материалов. М., 2007. С. 310.


[Закрыть] И этот случай не был единичным в контрразведке. Например, его коллега прапорщик П. Я. Логвинский, по информации журналистов газеты «Русская воля», настолько преуспел в деле борьбы с внутренним врагом империи, что за 9 месяцев службы у Батюшина сколотил состояние в 600 тыс. руб., приобрел квартиры в Москве и Пскове и имел купчую на дом в 350 тыс. руб.[1247]1247
  Васильев И.И., Зданович А. А. Генерал Н. С. Батюшин. Портрет в интерьере русской разведки и контрразведки // Там же. С. 63.


[Закрыть] Полагая, что псковская квартира была скорее конспиративной и записанной на него номинально, равно как и сами цифры черных доходов прапорщика завышены, полагаем, что они дают представление о масштабах коррупции в батюшинской контрразведке.

После Рубинштейна следующими жертвами на очереди было четыре банка: Русско-азиатский, Русский для внешней торговли, Сибирский и Соединенный, на каждый из которых шел «сбор» доказательной базы по обвинению в спекуляциях и шпионаже[1248]1248
  ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 688. Л. 8.


[Закрыть]. Первым контрразведчики взялись за Соединенный банк. Здесь решались две задачи – коммерческая и политическая, так как руководство банка было в тесных родственных отношениях с семьей Хвостовых. Манасевич же и его куратор полковник Резанов по распоряжению Батюшина наблюдали за действиями А. Н. и А. А. Хвостовых[1249]1249
  Там же. Лл. 3, 3об.


[Закрыть]. Однако коррумпированность и опора на связи загубила начинание провокаторов.

Манасевич потребовал у товарища директора московского Соединенного банка И. С. Хвостова 25 тыс. руб., угрожая тем, что в противном случае комиссия Батюшина «обследует» деятельность банка. Но Иван Федорович не рассчитал своих сил. И. С. Хвостов, будучи племянником министра внутренних дел А. А. Хвостова[1250]1250
  Падение царского режима. Т. 7. М.; Л., 1927. С. 432.


[Закрыть], пожаловался напрямую Климовичу, у которого появился шанс остановить атаку генерала Рузского на МВД. Климович рекомендовал взять шантажиста с поличным. Он уже несколько месяцев вел расследование против Манасевича и контрразведки Северного фронта, собрав информацию по нескольким доказанным фактам шантажа[1251]1251
  ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 688. Л. 11, 11об.


[Закрыть]. Полную поддержку ареста Манасевича высказали товарищ министра внутренних дел Степанов и министр Хвостов, советовавший «действовать решительно»[1252]1252
  Архив-музей ДРЗ им. А. Солженицына Ф. 1. Оп. 1. Д. М‐195. Л. 65.


[Закрыть]. 16 августа председатель правления Соединенного банка граф В. С. Татищев выделил для передачи Манасевичу 25 тыс. руб. пятисотенными купюрами. Номера банкнот были заранее переписаны полицией, а их список был отправлен считавшемуся надежным и преданным офицером начальнику Петроградской контрразведки жандармскому подполковнику В. М. Якубову. По предложению Климовича И. С. Хвостов письменно доложил о факте вымогательства начальнику Петроградского военного округа С. С. Хабалову, так как речь шла о действиях сотрудников военной контрразведки в столице[1253]1253
  ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 688. Л. 13об.


[Закрыть]. Таким образом, департамент полиции решил накануне проведения спецоперации заручиться поддержкой некоторых военных чинов во избежание противодействия. 19 августа Хвостов явился на петербургскую квартиру сотрудника контрразведки на Жуковской улице, 47 и лично передал всю сумму, после чего сразу Манасевич был арестован жандармами[1254]1254
  Спиридович А. И. Великая война… С. 350.


[Закрыть]. Планы по созданию спецслужбы при Штюрмере под контролем военных провалились. Однако отношения Штюрмера с руководством МВД совершенно испортились[1255]1255
  Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 12.


[Закрыть]. По личной просьбе генерала Батюшина начало расследования дела Манасевича удалось затянуть до осени[1256]1256
  Былинин В. К. Указ. соч. С. 311.


[Закрыть]. Однако первые допросы начались уже через три дня после ареста. 22 августа был опрошен И. Ф. Манасевич-Мануйлов, 4 сентября – И. С. Хвостов, а 5 сентября – В. С. Татищев. Дело вел следователь по важнейшим делам Петроградского окружного суда В. Н. Середа. Полученных в ходе дознания сведений было достаточно для привлечения к ответственности всего руководства столичной контрразведки. Выяснилось, что из вымогаемых 25 тыс. часть должна была быть передана членам комиссии, генералу Батюшину и полковнику Рязанову. Сверх этих денег контрразведчики требовали себе долю в бизнесе. В. С. Татищев должен был приехать в Петроград, встретиться с указанными офицерами за хорошим завтраком и предложить им финансовую комбинацию, в результате которой Батюшин и Резанов смогут на двоих заработать еще 25 тыс. руб. сверху первоначальной суммы[1257]1257
  ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 688. Л. 11об.


[Закрыть]. Кроме того, при обыске жандармы обнаружили запись «Дадено Штюрмеру», указывавшую на коррупционную связь сотрудника контрразведки с председателем Совмина[1258]1258
  Представительные учреждения Российской империи в 1906–1917 гг. Материалы перлюстрации Департамента полиции. М., 2014. С. 477.


[Закрыть].

Доведение расследования до своего логического конца, безусловно, наносило вред престижу высшего руководства армии и могло завершиться крупными кадровыми выводами на уровне Северного фронта. Раз замять скандал не удалось, было принято решение найти виновного. В этой ситуации Ставка пришла на помощь запутавшимся в собственных интригах контрразведчикам, поручив расследование злоупотреблений в историях Мануйлова и Рубинштейна не кому иному, как Н. С. Батюшину, их и инспирировавшему. Уже в начале сентября тот рапортовал о результатах своего молниеносного расследования генералу Рузскому. С точки зрения Батюшина, виновным был не его заместитель Резанов, а руководитель контрразведки штаба Петроградского военного округа жандармский подполковник Якубов. Ему было предъявлено обвинение в превышении полномочий и противодействии работе членам батюшинской комиссии по расследованию дел Рубинштейна и Мануйлова, выразившееся «в расспросах относительно деятельности этих лиц». Иными словами, Якубов, выяснивший сомнительный характер этих дел, позволил себе их обсуждать, чем мог помочь своему старому жандармскому начальству в раскрытии провокации и вымогательств. 14 сентября генерал Н. В. Рузский в личном письме М. Д. Бонч-Бруевичу требовал «произвести расследование о действиях подполк. Якубова в деле Мануйлова и ознакомиться вообще с постановкой контрразведки в штабе Петроградского военного округа»[1259]1259
  РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 68. Лл. 71, 71об.


[Закрыть].

Полученные судебным следователем В. Н. Середой сведения были столь серьезны, что и главе правительства, и командованию Северного фронта потребовалось немедленно расправиться с непокорным МВД. Штюрмер обратился непосредственно к императрице Александре Федоровне, сыграв на ее особом отношении к судьбе Распутина, лечившего наследника престола. Глава правительства солгал, что именно Манасевич-Мануйлов отвечал за охрану Распутина и якобы его арест был направлен против «целителя», хотя на самом деле охрана была поручена начальнику Петроградской охранки Глобачеву. Климович вспоминал: «Я очень скоро был обрисован в глазах Царского Села как человек крайне безнадежный, при наличности которого жизнь Распутина может находиться в опасности. Я был охарактеризован как хвостовец»[1260]1260
  ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 287. Л. 10.


[Закрыть]. Судьба руководства полиции была предрешена. 15 сентября 1916 г. получил отставку Климович, 16 сентября – Хвостов, а в октябре – Степанов. И. С. Хвостову прямо угрожали убийством[1261]1261
  Архив-музей ДРЗ им. А. Солженицына Ф. 1. Оп. 1. Д. М‐195. Л. 65.


[Закрыть]. Произошла последняя серьезная перемена в руководстве МВД. Отказавшийся остановить расследование дела Манасевича министр юстиции А. А. Макаров также поплатился должностью[1262]1262
  Аврех А. Я. Царизм накануне свержения. М., 1989. С. 132.


[Закрыть]. Ирония судьбы заключалась в том, что сама царица Александра Федоровна активно лоббировала отставку Хвостова и Климовича[1263]1263
  Гайда Ф. А. Власть и общественность в России: диалог о пути политического развития (1910–1917). М., 2016. С. 471.


[Закрыть]. 6 ноября 1916 г. член Государственного совета от группы правых Н. А. Зверев прямо писал по поводу действий Штюрмера своему коллеге графу С. Д. Шереметеву: «Нельзя безнаказанно приближать к себе людей с уголовным прошлым, вроде Мануйлова. Нельзя, наконец, ради подобных господ устранять людей безупречных и чистых, как А. А. Хвостов. Что посеешь, то и пожнешь. На мой взгляд, Борис Владимирович – человек уже оконченный»[1264]1264
  Представительные учреждения Российской империи в 1906–1917 гг. Материалы перлюстрации Департамента полиции / отв. ред., автор предисловия В. В. Шелохаев; сост. и автор коммент. и предисловия К. А. Соловьев. М.: Политическая энциклопедия, 2014. С. 489.


[Закрыть].

Следственные действия по делу о вымогательстве денег у Соединенного банка продолжались до самой революции. Измученный противостоянием с батюшинской контрразведкой, которая пыталась спасти свою испорченную репутацию, 16 февраля 1917 г. директор Соединенного банка В. С. Татищев обратился к Николаю II с личным письмом. Указывая на факты давления контрразведчиков на деловые круги, он просил передать ведения дела другим следователям и оградить его от вмешательства контрразведчиков. «Применяемые комиссией генерала Батюшина меры, постоянно угрожающие чести и доброму имени совершенно невинных людей, своей недостаточной обоснованностью и резкостью вызывают неуверенность за будущее в среде торгово-промышленных кругов Москвы», – писал Татищев[1265]1265
  ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1103. Л. 2.


[Закрыть]. Информационный эффект от скандала получился на руку только думским политикам: и Штюрмер, и военные оказались дискредитированы, представители деловых кругов были напуганы и настроены против правительства, а активно защищавшие самодержавие и противостоявшие легальной оппозиции чиновники были уволены.

Финалом этой «пьесы» стала отставка Штюрмера с поста председателя Совета министров 10 ноября 1916 года. Определенные усилия к ней приложили и кадеты, которые публично возмущались отставке Хвостова и Климовича, инспирированной главой правительства. Кампания в прессе и в Думе была направлена на максимальное очернение Штюрмера. Журналисты постоянно педалировали его связи с Манасевичем-Мануйловым и банкирским домом Рубинштейна[1266]1266
  ГА РФ. Ф. 97. Оп. 1а Д. 34. Лл. 301–302.


[Закрыть].

Новым главой Совета министров стал Александр Федорович Трепов. Уже на следующий день, 11 ноября, на квартире видного деятеля кадетской партии Н. М. Кишкина состоялось заседание Московского комитета партии, созванное по инициативе Милюкова. Несмотря на отсутствие надежды провести в новое правительство представителей общественности, кадеты уже саму отставку считали большой победой, за которой должна была последовать полная капитуляция правительства. Обсуждался и вопрос сотрудничества с руководством армии. В одном из выступлений была высказана точка зрения, что, «почуяв первые всплески подымающейся народной волны, Ставка струсила и быстро стала искать путей примирения с Государственной думой»[1267]1267
  Там же. Л. 349об.


[Закрыть].

Кадеты полагали использовать опасения генералитета нарастающей волной недовольства для понуждения царя к созданию ответственного перед Думой министерства. 28 ноября 1916 г. начальник Московской охранки Мартынов писал заведующему Особым отделом управления дворцового коменданта, что московские кадеты в качестве имитации народного возмущения планируют «инсценировать» единовременное решительное оппозиционное выступление общественности – Земского и Городского союзов, военно-промышленных комитетов, университетов и сословных учреждений[1268]1268
  Там же. Л. 356.


[Закрыть].

Но защищать режим было уже некому. Начальник штаба ОКЖ генерал-майор Никольский в разговоре с протопресвитером армии и флота Георгием Шавельским в конце октября – начале ноября 1916 г. так оценивал сложившуюся политическую ситуацию после отставки Климовича: «Вы не можете представить, какой хаос в правительстве… Кажется, все делается, чтобы государственная машина остановилась, и если еще вертится колесо ее, то только потому, что раньше она была хорошо заведена. Мы живем на вулкане. Месяц тому назад можно было поправить дело. А сейчас… боюсь, что уже поздно. Может быть, уже никакие меры не помогут спасти нас от катастрофы»[1269]1269
  Шавельский Г. И. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. Нью-Йорк, 1954. С. 204.


[Закрыть]. Шавельский встретился с Николаем II и сообщил о том, что армия ненадежна, а в гвардии прямо говорят о необходимости государственного переворота. В подтверждение своих слов он привел аналогичные мнения генерала В. П. Никольского и товарища министра внутренних дел В. М. Волконского. Император предупреждение проигнорировал, а императрица вообще высказала свое возмущение[1270]1270
  Аврех А. Я. Указ. соч. С. 60.


[Закрыть].