Текст книги "Жертва мистификации"

Глава вторая: Еще одно убийство.

Когда Максим Заплечный после спектакля вышел на улицу в городе сгустились сиреневые сумерки, зажглись фонари. Спектакль сегодня явно затянулся. Все ходили по сцене, будто сомнамбулы, буквально засыпали на ходу. Да ещё Любочка Голованова устроила перед спектаклем истерику – Двуликий Янус ей, видите ли, что-то не так сказал. Дура безмозглая! Двуликим Янусом, или просто – Янусом, они звали главного режиссера Илью Ильича Янсона за его лживость и двуличие. Тот ещё тип! Максим очень расчитывал получить в новом спектакле главную роль, да и Янус клятвенно обещал, но в последний момент все же отдал её своему любимчику Земляникину, этому бездарному жлобу. Двуликий и есть. Нет в жизни счастья. Ходили упорные слухи, что у режиссера с Земляникиным не одни лишь дружеские симпатии. Сплетни наверное. Хотя, кто его знает. Максим не сколько не удивится, если это окажется правдой. Отдает же он отчего-то главные роли этому ничтожеству.

Около театра его поджидала группка восторженных поклонниц – девочек от шестнадцати до восемнадцати лет. Он был их кумиром. У женщин более зрелого возраста он не пользовался авторитетом. Нет. Они предпочитали того же амбала Земляникина, называя его сибирским Шварцнегером. О времена! О нравы!

Девушки, будто стая бабочек, подлетели, закружились вокруг, восторженно залопотали: «Ах, Максим Георгиевич, вы были сегодня великолепны!», «Ах! Ах! Ах!», – и принялись совать ему открытки с изображением облдрамтеатра. Он достал авторучку, подписал несколько открыток, поднял руки, решительно сказал:

– Все, девочки! Все! Оставьте меня. Я сегодня устал.

Разочарованные девушки неохотно разлетелись в разные стороны. А Максим отправился пешком домой. Он всегда ходил в театр и из театра только пешком. Считал, что это позволяло ему поддерживать форму. Настроение было скверным. Обещанный гонорар за удачно проведенную операцию Янус задерживал, а после убийства Заикиной, получить его становиться все более проблематичным. Убийство это наделало в театре много шума и породило массу слухов и предположений, порой, самых невероятных, но толком никто ничего не знал.

А вот и его дом. У подъезда на лавочке сидела соседская девочка Таня – одна из его поклонниц, с каким-то парнем.

– Здравствуйте, Максим Георгиевич! – робко поздоровалась она и глубоко вздохнула. Она давно тайно и безнадежно была влюблена в своего кумира.

– Здравствуй, Таня! Надеюсь ты сегодня выучила уроки? – неловко пошутил он. Вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице. На площадке между первым и вторым этажами ему повстречался какой-то мужчина.

– Здорово, приятель! – проговорил тот.

Максим поднял глаза и вскрикнул от неожиданности. В тот же миг в лицо ему ударила мощная струя какого-то газа и погасила сознание.

Через полчаса труп Максима Заплечного, буквально плавающего в луже крови, обнаружила Таня Куликова. От её крика были разбужены все жильцы. Узнав голос дочери, из квартиры выскочил Семен Павлович Куликов и сломя голову помчался вниз, где и нашел лежавшую без сознания от пережитого страха дочь и труп соседа. Он принес дочь домой, позвонил в милицию и сообщил о случившемся.

* * *

Сергей Иванович Иванов всего месяц, как вернулся из отпуска. За последние пять лет ему впервые удалось его использовать. Вместе с дочкой Верочкой они отдыхали в Сочи. Он не был здесь лет пятнадцать. Некогда шумный, яркий, многоголосый, набитый отдыхающими, будто Верочкина головка – вопросами, город словно внезапно разбил паралич. И теперь он доживал свои дни в тиши и запустении. Сейчас здесь отдыхали лишь те, кто мог себе это позволить. А таких было немного. Остро ощущался дефицит мужиков. Поэтому с самого первого и до последнего дня молодые, красивые и породистые девицы буквально гипнотизировали его взглядами, а то и откровенно клеили – приглашали в ресторан, в театр, готовы были на время отпуска удочерить Веру. Но... Но со смертью Кати, Иванов стал равнодушен к женщинам. Ага. Нет, с этим делом у него было все в порядке. И как всякий нормальный мужик он испытывал волнение при взгляде на полуобнаженную натуру. Это конечно. Но только стоило представить, что с этой вот надо будет о чем-то говорить, да ещё за ней ухаживать, так сразу пропадало всякое желание. Кроме шуток. Сейчас у него была лишь одна женщина – Верочка, похожая на мать, как две капли воды. Она не позволяла ему скучать ни одну минуту. Они до одури купались в море, загорали и объедались фруктами. Верочка была на седьмом небе от счастья. Словом все было бы путем, если бы не его настроение. Его-то как раз и не было. А какой отпуск без настроения, верно?

Стоило ему выйти на работу, как прокурор области возложил на него исполнение обязанностей начальника следственного управления. Как Иванов не крутился, как не отнекивался, ничего не помогло. И сейчас он буквально считал дни до возвращения из отпуска начальника управления Лукьянова. Оставалось ещё десять дней. О-хо-хо! Когда все это кончится! Соскучился он по настоящему делу. Впрочем, интересных дел совсем не стало. Так, одна мелочевка. Может быть, взять к своему производству сегодняшнее? На безрыбье, как говориться, и рак – рыба. Стоит подумать.

Сегодня ночью он выезжал на место происшествия. На Ватутина в подъезде своего дома на лесничной площадке между первым и вторым этажами был убит актер театра-студии «Рампа» Максим Заплечный. Убийство прежде всего поражало своей жестокостью и, казалось, бессмысленностью. Убийцы отключили жертву струей нервно-паралитического газа, выпущенной из газового пистолета, а когда тот упал, буквально размозжили череп двумя ударами, скорее всего, молотка. В кармане джинсовой куртки потерпевшего находился бумажник с пятью тысячами рублей, на руке – золотые часы и печатка. Но ничего не было тронуто. Следовательно, разбой отпадает. На заказное убийство это также не походило. Киллеры обычно используют при убийствах пистолет, крайне редко – нож, но никак не молоток. И потом, пять тысяч и золотые вещи. Не слишком ли жирно для актера? Словом, темный лес – тайга густая. Даже трудно представить – кому перешел дорогу несчастный служитель Мельпомены.

Стоп. Кажется, у Миши Краснова тоже есть дело, где убита актриса театра. Точно. Он считает, что она была связана с торговцами наркотиков, за что и пострадала. А что если эти два убийства как-то взаимосвязаны?

Он позвонил Краснову.

– Миша, зайди, дело есть.

Через минуту, кряхтя и отдуваясь, в кабинет ввалился Краснов в мешковатом «на вырост» мундире. Протянул Иванову руку.

– Здравствуй, Сережа! Кажется, мы с тобой сегодня ещё не виделись.

– Привет, Миша. Так, кажется, что сегодня ещё только началось, – ответил Сергей Иванович, пожимая руку друга. – Что у тебя с делом?

– А, не спрашивай! – сокрушенно вздохнул Краснов, садясь. – Глухо, как в танке.

– У тебя ведь потерпевшая – актриса?

– Ну, – кивнул Михаил Дмитриевич.

– А в каком театре она работала?

– В театре-студии «Рампа». А что тебя, вдруг, заинтересовало это дело?

– Ни фига, блин, заявочки! Разговорчики в строю! Я здесь, понимаешь ли, посажен не укаршения ради, а пользы дела и руководства для. Может быть вы филоните и бьете баклуши. Родной налогоплатильщик мне этого не простит.

– Пофилонишь тут, как же, – проворчал Краснов. – Если позавидовал, то может быть возьмешь у меня дело?

– Нет уж, нет уж. Умерла, так умерла. Сам запорол, а теперь хочешь избавиться. Ишь ты какой хитрован! У тебя, Миша, под старость начинает портиться характер. Ага.

– Да пошел ты, – обиделся Михаил Дмитриевич. – Ты меня затем и вызвал, чтобы говорить всякие глупости? Тогда я лучше пойду. – Он сделал попытку встать.

– Подожди, Миша, – остановил его Иванов. – Я сейчас проброшу один звонок и мы потолкуем. Лады?

Он снял трубку, набрал номер телефона прокурора Ленинского района Стаднюка.

– Привет, Григорий Васильеывич! Иванов беспокоит.

– Здравствуй, Сергей Иванович.

– Я по поводу сегодняшнего убийства.

– А что, хочешь забрать у нас дело? Я не возражаю.

– Пока ещё не решил. Но скорее – да, чем – нет. А где этот театр находится? Я что-то о таком не слышал.

– У нас здесь, на левом берегу в Доме культуры «Дорожник». Он был народным театром. Всего год назад получил статус профессионального.

– Ясно. Ты вот что, Григорий Васильевич, пришли мне часикам к двум следователя с этим делом.

– С привеликим удовольствием, Сергей Иванович. Только давай договоримся на берегу – дело бери, а следователя верни обратно. У меня и так запарка.

– Гарантировать не могу, но обещаю подумать. Пока.

– До свидания!

Иванов положил трубку, выжидательно взглянул на друга.

– Сегодня ночью убит ещё один артист этого театра, – сказал.

– Ты считаешь, что это дело рук одного и того же убийцы? – спросил Краснов.

– Трудно сказать. Но, согласись, убийство в течении полутора недель двух актеров одного и того же театра вряд ли может быть случайным совпадением?

– Всякое случается, – с сомнением проговорил Михаил. – Уж слишком не похожи способы убийств. Ты хочешь объединить эти дела?

– Пока для этого нет законных оснований. Истомин в твоей группе работает?

– Да. А что? – насторожился Краснов.

– Хочу поручить ему это дело.

– Нет, так не пойдет. У меня и так людей не хватает.

– Перебьешься, – усмехнулся Иванов. – Вчера окончательно решился вопрос о его переводе в следственное управление. Это его будет первым делом в новой должности.

– Я рад за него. – Краснов встал. – Ну, тогда я пошел. До свидания, Сережа! – Он протянул на прощание руку.

Иванов руки не подал, насмешливо спросил:

– Ты что, Миша, записался в отряд космонавтов?

Михаил Дмитриевич опустил руку, недоуменно посмотрел на друга, ожидая очередной насмешки.

– С чего ты взял?

– Прощаешься так, будто на Марс улетаешь. Говорят, что там проживают души наших предков. Передавай привет, если встретишь.

– Да пошел ты! – обиделся Краснов. Долго, изучающе смотрел на Сергея, неожиданно спросил: – Что с тобой, Сережа, происходит?

– С чего ты взял? – невольно смутился тот. – Мне кажется, что все в порядке.

– А то я не вижу. Ходишь, как в воду опущенный. Это из-за Кати, да? Все никак не можешь забыть?

– Слушай, Миша, не тормози! – вспылил Иванов. – Психолог гребанный!

– А как у вас с Леной?

– Ну, а ее-то ты какого хрена приплел?! Она-то тут при чем?! – в сердцах проговорил Иванов.

Михаил никак не ожидал подобной реакции друга. Вконец сконфузился, почесал затылок, почмокал полными губами, пробормотал:

– Да нет, ничего... Я просто. Одинокая она. Любит тебя. Красавица. Умная. Что, думаю, ещё мужику надо... Извини, конечно, если что.

– Ну ты и жук, Миша! – невесело усмехнулся Сергей. – А то ты не знаешь, сколько раз мы пытались склеить наши отношения. Сколько же можно ещё людей смешить?

– Жалко мне её, Сережа.

– А кого тебе не жалко, сердобольный ты наш? – Сергей вздохнул. Достал пачку сигарет, закурил. – Честно признаться, мне и самому её жалко. Правда. Путевая она в общем-то баба. Все ей Господь дал, кроме счастья. Ага. А где ты её видел?

– Вчера была у нас в гостях. У ней моя Валентина что-то вроде духовника. Вчера вместе, что белуги, ревели... А тут ещё ты, будто призрак ходишь. Ну. И почему, елки, жизнь такая непутевая?! Чем лучше человек, тем больше мается.

– Ну ты даешь! – рассмеялся Иванов. – Никогда прежде не отмечал у тебя склонности к философским обобщениям. Стареешь что ли?

– Наверное, – согласился Краснов. – Женщину тебе, Сережа, хорошую надо, понимаешь. Это у тебя все от одиночества. Одиночество тебя доконало. Факт.

– Пошел бы ты, психолог, со своими пошлыми сентенциями куда подальше! – вспылил Сергей. – Придурок!

– Ему же хочешь добра, и ты же оказываешься виноватым! – окончательно обиделся Михаил. – Еще и обзывается! – Он вышел из кабинета, демонстративно хлопнув дверью.

После ухода друга, Сергей встал из-за стола и принялся вышагивать взад-вперед по кабинету. Прав Михаил. Тысячу раз прав! С ним действительно творится что-то неладное. Ничего не радует. Живет – будто одолжение делает. Настроение кислее квашенной капусты. Тоска зеленая! Совсем расклеился к шутам. Вон даже его постоянный оппонент Иванов больше не появляется. Похоже, умер.

«И не надейся, – тут же услышал он знакомый голос. – Я ещё тебя переживу».

«Это вряд ли может случиться. Привет, зануда!» – искренне обрадовался Сергей их встрече.

«Ну ты, блин, даешь! – возмутился Иванов. – Михаила ни за что, ни про что обидел. Теперь вот меня пытаешься.»

«Да нет, это я так. Извини! Что так долго не появлялся?»

«А то ты сам не знаешь? На тебя смотреть-то тошно, не то что разговаривать. Не мужик, а черт-те что и сбоку бантик. Картина не из приятных».

«Это точно, – вновь согласился Сергей. – Будем надеятся, что это временно».

"На этот счет есть хорошая пословица: «На Бога надейся, а сам не плошай».

«Тоже верно».

«Тоже верно, – смешно передразнил его Иванов. – Курица ты мокрая, а не мужик. Встряхнись! Возьми интересное дело. А то распустил сопли! Тьфу!»

В это время зазвонил телефон. Сергей снял трубку.

– Алло! Слушаю.

– Здравствуй, Сережа! – услышал знакомый голос Рокотова. – Как поживаешь?

– Привет, Володя! Да так как-то, – ответил неопределенно.

– Говорят, что ты сейчас за начальника?

– Это временно. Жду не дождусь, когда он из отпуска приедет. Ты-то как?

– Нормально. Ты смог бы меня принять?

– Что за вопрос. Конечно.

– Тогда я сейчас подскочу.

– Жду.

После рассказа Рокотова, Сергей почувствовал знакомое волнение. Вот оно – то самое дело, которое сейчас нужно.

– Что скажешь? – спросил Владимир.

– У меня нет слов, – развел руками Иванов. – Хитро придумано. Очень хитро. Вам противостоят очень серьезные оппоненты. Их могучий интеллект видно невооруженным взглядом. Я вам не завидую. Да, но зачем ты мне все это рассказал?

– Хочу, чтобы ты возглавил следствие.

– Я что-то в этом роде предполагал. Заманчиво. Очень заманчиво. Что ж, попытаюсь убедить прокурора. А кто у тебя работает по этому делу?

– Беркутов.

– Этот баламут?

– Ты, Сергей, не прав. Он очень толковый сыщик.

– Я не о деловых его качествах, а о характере.

– Здесь ты, пожалуй, прав. Характер у него действительно не подарок. Кстати, он тебе никого не напоминает?

– Потому-то я и говорю, что нам трудно будет сработаться.

Глава третья: Убийство или несчастный случай?

Досконально проанализировав ситуацию, Беркутов пришел к выводу, что раскрыть убийства Аристархова и Шмыгова будет крайне трудно, если вообще возможно. Убийца был тертым калачом и, практически, не оставил никаких шансов к нему подобраться. И надо же было ему высунуться с этим делом? Придурок! Это называется – подзалетел. Определенно. Ну и что из того, что он, Дмитрий, доказал, что художник был убит? Это ровным счетом ничего не значит. Следов нет, свидетелей тоже что-то не видно и в ближаейшее время не предвидется. Даже если он и найдет его, то чем докажет вину? То-то и оно. А об убийстве Аристархова и говорить нечего. Пока-что прокуратурой отказано в возбуждении уголовного дела и будет ли оно когда-нибудь возбуждено – на воде вилами писано. Словом, сполшной атас, Определенно. Но именно с дела Аристархова Дмитрий и решил начать. Его смущало автодорожное происшествие, в котором погибли первая жена и сын Аристархова. Ну, очень смущало.

Утром он проснулся бодрым и заряженным на работу. Плотно позавтракав, поцеловал на прощание Светлану, вышел из дома, запрыгнул в своего «Мутанта» и поскакал в Первомайское управление милиции. Его пенсионер сейчас очень напоминал клячу-Росинанда, а он, Дмитрий, самого придурка, всю жизнь боровшегося с ветряными мельницами. Точно.

Ему пришлось полчаса ждать, пока разыскали дело. Получив тощую папку, Дмитрий расписался где положено, поехал к себе в управление и засел за изучение материалов. Скоро картина дорожного происшествия была для него ясна. Со слов соседей по даче Тамары Адреевны Мамлюк и Розы Михайловны Александровской около одиннадцати часов вечера Любовь Петровна вдруг засобиралась домой. Причем, чем-то была заметно встревожена. Примерно в одиннадцать десять она выехала на основную трассу и попала под КАМАЗ. Удар был настолько силен, что Аристархова с сыном умерли мгновенно. Шофер КАМАЗа Борис Карабанов, пояснил, что из-за поворота ему не было видно приближающейся «Тойоты». Увидел он её в последнюю очередь. Дал по тормозам, но предотвратить наезд не смог. Следственный эксперимент подтвердил его показания. Уголовное дело было прекращено. Все вроде правильно и законно. Непонятно только, что заставило Аристархову на ночь глядя ехать домой? Чем она была встревожена? Это так и осталось, так сказать, за кадром. А это имеет немаловажное значение, чтобы сделать вывод: был ли это несчастный случай, или – замаскированное убийство? Рассуждаем логически. Любовь Петровна отдыхает с сыном на даче и совсем не собирается домой. И, вдруг, телефонный звонок. Кстати по делу не выяснено был ли на даче или у самой Аристарховой телефон. Скорее всего, был. О чем могли ей позвонить, что её так встревожило? Допустим, что позвонил ей хороший знакомый, которому она верила, и сообщил, что с её мужем приключилось несчастье. Такое возможно? А почему бы – нет. Она спешно собирается и едет домой. А на дороге её уже поджидает КАМАЗ. Нет, это никуда не годится. Согласно сложившейся дорожной ситуации на момент столкновения, невозможно было с такой точностью все рассчитать. Определенно. А что если?! От промелькнувшей в сознании мысли Беркутов даже подскочил на стуле. А что если Аристархова кого-то подсадила по дороге? И этот кто-то оглоушил сзади её и сына, а затем медленно выкатил машину на шоссе и там оставил. После чего разогнал грузовик и инсценировал автодорожную аварию. Логично? Логично. Нет, каков гусь, этот Беркутов?! Титан мысли! Совсем недаром он носит на плечах эту самую коробченку. Нет, недаром. «Располным-полна моя коробушка». Работает сообразиловка! Будь здоров, как работает! Кстати, надо выяснить – имела ли Аристархова привычку кого подвозить. Допустим, что все так и произшло, как он тут напридумывал. Допустим. А теперь порассуждаем – кому и зачем это нужно? У Аристархова кроме жены и сына никого из ближайших родственников не было. После их смерти на горизонте появляется блистательная Мира Владимировна и становится впоследствии единственной наследницей огромного состояния. Если это так, то «самоубийство» Аристархова планировалось ещё полгода назад. А это может означать лишь одно – веселая вдова заодно с убийцей и он должен быть близким знакомым бизнесмена. Если бы не убийство Шмыгова, то можно было подумать, что это его рук дело – ведь именно он познакомил своего друга с Мирой Владимировной. Но его убийство доказывает, что он к этому не имеет никакого отношения. Скорее всего, он сам стал жертвой лишь потому, что что-то узнал или догадался. Определенно.

Дмитрий встал, в возбуждении прошелся по кабинету. Допустим, что все так и есть. Но как это доказать? Он не знал. Знал лишь одно – если ему удастся раскрутить «автодорожное» дело, он найдет убийцу. С чего же начать? Как с чего? Со знакомства с шофером Борисом Карабановым конечно. Отыскал протокол его допроса. Так, проживает он на улице Островского четыре, квартира 8, а работает в грузовом автотранспортном предприятии N 3. Позвонил на предприятие. Ему ответили, что Карабанов уже полгода, как уволился. Решил снова скатать в Первомайку.

Уже по дороге Беркутов понял, что его официальная встреча с шофером сейчас не только не желательна, но и вредна, может испортить все дело. Надо подкатить к Карабанову как-то иначе, попробовать покорешиться. Это был бы лучший вариант. А там будет видно по обстановке. И он направил своего «Мутанта» к районному управлению – решил побеседовать с участковым шофера.

В райуправлении он разыскал кабинет заместителя начальника по службе, постучал и, услышав: «Войдите», открыл дверь. За столом сидел щуплый подполковник с неавторитетным курносым и веснушчатым лицом. Дмитрий представился.

– Очень приятно! – шустро вскочил подполковник, протянул для приветствия руку. – А я – зам по службе Кизляков Михаил Давыдович. Вы к нам по делу?

– По делу, – кивнул Беркутов, пожимая руку подполковнику. – Мне нужно переговорить с участковым, обслуживающим дом N 4 по улице Островского.

– Чей же это участок? – Кизляков подвел глаза к потолку, будто там хотел найти ответ. – Кажется, капитана Зайчука. Точно. Его. Сейчас надем, если он конечно не на участке. – Снял трубку. – Там Алексея Алексеевича нет?... Пусть срочно зайдет ко мне.

Через минуту в кабинет зашел невысокий, но крепкого телосложения капитан с загорелым обветренным лицом. По всему, любитель подледного лова. У них у всех точно такие лица.

– Здравствуете! – пробасил. – Вызвали, Михаил Давыдович?

– Здесь вот товарищ майор из управления уголовного розыска с тобой хочет переговорить. – Подполковник обратился к Дмитрию: – А я, с вашего разрешения, вас ненадолго покину. Дела, знаете ли.

– Бога ради, Михаил Давыдович.

Подполконик вышел. Беркутов пригласил участкового сесть. Представился. Спросил:

– Алексей Алексеевич, вам знаком Борис Ильич Карабанов?

– Это который на Островского четыре живет?

– Да. Он.

– А кто же этого забулдыгу не знает. Дрянной человек, скажу я вам.

– Это ещё почему?

– Значит, знаю, если говорю. Жадный очень. За червонец мать родную продаст. Трепач. От него правду услышать, как у змеи ноги найти. Точно.

– Вы знаете что-нибудь об автоаварии, в которую он попал полгода назад?

– Ну а как же мне не знать? Конечно знаю. Только так я вам скажу – не все чисто с той аварией.

– Отчего вы так думаете?

– Он, Борька, вечно у парней деньги сшибал до получки. А тут ни с того, ни с сего вдруг девятые «Жигули» купил. Правда, подержанные, но все равно, приличных денег стоят.

– Действительно, странно. А чем он сейчас занимается?

– Колымит на этих «Жигулях».

– Частным извозом, что ли?

– Вроде того. Лицензии-то у него нет. Втихоря колымит.

– Это вечером. А что он делает днем?

– Как раз днем он и колымит. А вечером в пивбаре гужуется. Что днем заработает, вечером все спустит. Я ж говорю – забулдыга!

– А где тот бар находится?

– Так недалеко от переходного моста.

– Он женат?

– Женат на такой же забулдыге, как сам. Его Нинка семечками торгует. Оптом купит мешка два-три, а потом пожарит и стаканами продает. Но тоже все деньги пропивает. Словом. два сапога – пара.

– Спасибо вам, Алексей Алексеевич, за информацию.

– Не за что. А он, Борька, натворил что?

– Вот это мы и пытаемся выяснить.

– А? Ну-ну, – смутился участковый. – Тогда, извините.

Дмитрий решил, не откладывая в долгий ящик, сегодня же познакомиться с Борисом Карабановым. Зашел в паспортный отдел и изучил его фото. Внешности тот был самой, что ни есть зауряднейшей.

В половине девятого, надев свой старый, видавший виды джинсовый костюм, Беркутов отправился на рандеву с Карабановым, лелея себя надеждой, что уже очень скоро сможет надеть на его белые и загребущие руки наручники. Когда уже вырулил на улицу Первомайскую, то в зеркало заднего вида увидел маячивший сзади шестой «Жигуленок» бежевого цвета. Он уже его сегодня видел. Тот сопровождал его от местного райуправления милиции до города. Это не могло быть простой случайностью. За ним следили. Значит, он на правильным пути. Да, но что же делать в данной ситуации? Оторваться на своем пенсионере от «хвоста» нет никакой возможности. Поразмыслив, Дмитрий решил, что ничего не будет менять в программе. А там – будь, что будет. На всякий случай, надо запомнить номер «Жигулей» – И 535 ИА.

Ровно в в девять он вошел в пивбар. В небольшом и грязном зале у высоких металлических столиков с мраморными столешницами толпилось десятка полтора мужиков. Пахло стойким перегаром, сигаретным дымом, пивом, вяленой рыбой и потом. В воздухе стоял неумолчный плотный гул, спресованный из чавканья, хлюпанья, бряцанья кружек о столы, смеха, крепких матов.

Беркутов огляделся. Неподалеку два мужика выясняли отношения, хватая друг друга за грудки. Один предлагал выйти, чтобы продолжить разборку. Другой, вероятно зная по опыту, что это для него ничем хорошим не кончится, упирался, матеря приятеля почем зря. Из-за стойки вышла дородная барменша и неожиданно визгливым голосом закричала на них:

– А ну пошли вон алкаши! – Подошла к мужикам, взяла, как цуциков, за шкирки и вытолкала вон из бара. Хлопнула в ладоши, победно посмотрела на Дмитрия, подмигнула, удовлетворенно проговорила: – Вот так-то вот!

– Поздравляю, мадам! – одобрил он её действия. – Да здравствует матриархат! Феминизация состоялась!

Поняв из сказанного лишь первую фразу, барменша по-свойски добродушно толкнула Дмитрия кулачищем в бок, рассмеялась.

– А как же! С ними иначе нельзя. – И прошла за стойку.

В это время за столиком в дальнем углу Беркутов увидел Карабанова в компании какого-то тщедушного юнца. Перед каждым на столе стояло по кружке пива. Дмитрий подошел к стойке, приветливо улыбнулся барменше,

– Привет, красавица! Лихо ты управляешься с этими «мушкетерами», – кивнул он в сторону зала.

Толстуха громко хмыкнула. По всему, относительно своей внешности она уже давно не заблуждалась.

– А с ними иначе нельзя.

– Это точно, – согласился Беркутов. – Налей мне две кружки и дай вон того леща, – он указал на огромного копченого леща на витрине.

– Ты откуда ж такой будешь? – спросила она, наливая пива и с любопытством его рассматривая. – Что-то раньше я тебя здесь не видела.

– Очарованный странник, – лаконично ответил Дмитрий и, взяв кружки и рыбу, отправился к столику Карабанова.

– Здорово, мужики! Не прогоните? – спросил он, ставя кружки на стол.

Карабанов и юнец встретили его появление хмуро и настороженно, ничего не ответив. Дмитрий постелил на стол газету, достал складной нож и принялся резать леща.

– А что такие смурные? – Не дождавшись ответа, бодро сказал: – Только вы это зря. С такими постными физиономиями вы вряд ли доживете до светлого будущего. Определенно.

Но и на этот раз Карабанов с приятелем не удосужили его ответом, но в их угрюмых глазах при взгляде на леща появился интерес. Нарезав рыбу, Беркутов спрятал нож, достал из внутреннего кармана куртки заранее приготовленную бутылку «Экстры», отвинтил пробку, плеснул в свои кружки.

– Не желаешь? – предложил он Карабанову. В ответе он был уверен. Жадный шофер не сможет отказаться выпить на халяву и станет собутыльником Дмитрия. А собутыльник зачастую – это даже больше чем родня.

– Да, можно, – хрипло проговорил тот. завороженно глядя на бутылку. Острый кадык на его жилистой шее несколько раз дернулся вверх-вниз.

Беркутов налил ему в пиво грамм сто водки. Насмешливо взглянул на юнца.

– Молодежи не предлагаю. Это может пагубно отразиться на будущих наследниках.

– Перебьется, – заверил его Карабанов, пренебрежительно махнув рукой на приятеля.

– Зря я тебе купил пива, – обиделся тот.

– А ну вали отсюда, паскуда! – взъярился Карабанов. Очень не хотелось ему прослыть перед новым знакомым круглым халявщиком.

– Ну, что ты на него покатил, – успокоил его Дмитрий. – Пусть себе. – Обратился к парню: – Угощайся рыбкой, земеля.

– Ага. Спасибо! – поблагодарил тот, моментально завладев хвостом леща.

Беркутов протянул руку Карабанову.

– Дима.

– Боря, – ответил тот, скрепляя знакомство крепким рукопожатием.

– Ну, вздрогнули за знакомство, Боря, – сказал Беркутов, поднимая кружку.

Выпили.

– А ты вроде как нездешний? – спросил Карабанов.

– К приятелю приезжал. Нам послезавтра в рейс, а он, как сквозь землю. Загулял, наверное, по черному. Ни его, ни его шалавы. Валька Шумских. Не знаешь его?

– Нет. А ты кем работаешь? – заинтересовался Карабанов.

– "Дальнобойщиком".

– Водилой?

– Ну. Шоферю на «Татре». Езжу в Среднюю Азию за фруктами.

– Здорово! – очень обрадовался Карабанов. – Я ж тоже шофер. Работал на КАМАЗе, а теперь калымлю на своей.

Дмитрий нарисовал на лице удивление.

– Вот как! Может быть ты со мной съездишь? А то боюсь, как бы Валька меня не подвел. Если он ушел в запой, то это надолго. Ну, как?

– А как у вас платят?

– Да нормально платят. По две штуки за ходку.

Борис подвел глаза к потолку, что-то подсчитал в уме. Вероятно, подсчеты его вполне удовлетворили.

– Можно попробовать. Сейчас сильно разбойничают на дорогах? – спросил опасливо.

«А кореш-то трус, – подумал Дмитрий. – Где-то это – минус, а в нашем деле ба-а-альшой плюс. Определенно.»

– Об этом не волнуся. У нас все схвачено. За все заплачено. Зеленый нам обеспечен по всей трассе. Понял?

– Тогда другое дело, – приободрился Карабанов.

И в это время Беркутов увидел, как в зал вошли двое качков. Их загорелые дебильные и невозмутимые рожи жаждали развлекаловки, а натренированные тела совсем непрочь были поразмяться. Они огляделись и, увидев Дмитрия, направились прямиком к их столику. Один из них задержался у стойки, а второй – более рослый и массивный, подошел, оттер плечем юнца, проговорил угрожающе:

– А ну линяй отсюда, огрызок!

Тому долго не нужно было объяснять. Сразу сообразил что к чему, забрал так полюбившейся ему хвост леща, кружку и отошел вглубь зала. Качек нахально сграбастал кружку Дмитрия, сделал добрый глоток, поморщился.

– Фу, гадость! Вы что, «с прицепом» что ли пьете, алкаши несчастные?! – спросил возмущенно.

Начало было многообещающим. Чем оно должно закончиться – не надо было и к бабке ходить. Беркутов по опыту знал, что все подобные встречи заканчивались одним и тем же – мордобитием. На этот раз этим дело может не ограничиться. А потому решил сам подтолкнуть развитие событий и попытаться перехватить инициативу. Нарочито ласково проговорил:

– Поставь на место кружку, дорогой. Это поило не для маменькиных сынков, да? А то описаешь трусики и получишь от мамки а-та-та по голой попе.

Тупое лицо боевика выразило удивление и недоумение одновременно. Он даже не нашелся, что ответить, и лишь нехорошо усмехнулся.

– Это твои кореша, что ли? – дрожащим голосом спросил Борис Беркутова, прядя, будто заяц, ушами.

– А ты что, Боря, меня не узнаешь? – с наглой ухмылкой спросил боевик, в упор, не мигая глядя на Карабанова.

Тот совсем сник под этим взглядом, руки заходили ходуном.

– Но я, извини... Я не того... В первый раз и все такое.

В это время подошел второй качек с четырьмя кружками в руках, со стуком поставил их на стол, спросил:

– О чем базар, мужики?

– Хамят, – ответил его приятель.

– Да ну! – страшно удивился боевик и, наклонившись к Карабанову, елейным голосом проговорил: – Ты пошто, Боря, такой невежливый, а? Почему нам хамишь?

И Дмитрий понял, что боевики здесь оказались совсем не из-за него. Умные хозяева этих волкодавов сразу догадались по какой причине Дмитрий оказался в Первомайской ментовке и точно рассчитали его дальнейший шаг. Их подручные получили задание – настолько напугать Карабанова, чтобы он не только напрочь вычеркнул из анналов своей памяти событие полугодовой давности, но и имя свое забыл. А это совсем не входило в планы Беркутова. Надо было срочно что-то предпринять.