Текст книги "Дочь Бога"

Двадцать восьмая глава

Перед ужином принц Филипп вежливо под локоток отвёл Влада в сторонку, поздравил с успехом на аукционе и, как бы мимоходом, поинтересовался, удалось ли связаться с парфюмером. Рощин так же вполголоса ответил, что заказ он уже сделал, но пока ещё не получил точного ответа, когда одеколон прибудет в Англию. Именно так ему посоветовала сказать Светла. Обтекаемо. «Может быть, завтра этим займёмся?» – мысленно спросил Влад у феи. – «Ночью всё обсудим, а сейчас не отвлекайся. Посмотри, какие тут все галантные. Учись – пригодится», – шепнула Светла.

Ночь наступила, когда Влад с Наташей, подвезя по пути Глорию в её отель, переступили порог своего номера. В комнате витал запах масляных красок и льняного масла. Скипидар, в качестве разбавителя, наш эстет-живописец не признавал. Последний раз он использовал его во время памятной поездки в Архангельск, чтобы многочисленные картины сохли побыстрее.

Ещё днём, собираясь на торги и не особо доверяя кричащей табличке на дверях, Рощин велел администратору гостиницы – строго запретить всем служащим заходить в номер. И даже свои ключи сдавать не стал. Более того, Влад, пользуясь особым положением в этом относительно недорогом отеле, забрал со стойки и запасные ключи, демонстративно положив их в сумочку-портмоне Наташи. Всё равно сердце художника успокоилось лишь, когда он увидел своё новое творение в целости. Он попросил свою верную барышню проверить уже испытанный ею эффект звука и движения. Хотя, попросил – это громко сказано. Наташа и сама, сбрасывая на ходу туфли со шпильками-пиками, побежала к полотну, едва захлопнулась дверь.

– Всё такое же волшебство, – прошелестела девушка. – И даже больше. Теперь ещё и хвост у коня королевы шевельнулся.

– Замечательно, – довольно хмыкнул Рощин. – Я боялся, что при искусственном освещении что-то потеряется. Давай чем-нибудь закусим из нашего холодильника. И по коктейлю…

– То же хотела тебе предложить! Что-то я проголодалась после ужина, – засмеялась Наташа. – Только свой наряд скину и приготовлю бутерброды. Потерпишь?

– Если разденешься – уж не знаю: смогу потерпеть или нет…

* * *

– Не могла дождаться, когда вы, наконец, угомонитесь, – как-то уж, слишком, по-отечески или по-матерински произнесла Светла уже в теле Наташи. – То вам попить, то поесть…

Ревности, в полном смысле, к своей осязаемой сменщице у феи уже давно не вспыхивало, но всё же, что-то схожее иногда тлело в её душе, и нежаркие искры время от времени сыпались на Рощина. Но не обжигали – лишь шутливо пощипывали. А её нынешняя неземная благосклонность легко объяснялась, что только этим «попить-поесть», долгий вечер и завершился для уставшей спутницы Влада.

Светла бойко вскочила с постели, зажгла в комнате все светильники и подошла к полотну. Пощёлкала языком:

– Можно я мамочке это чудо покажу?

– Только халат накинь… Мне как-то неловко видеть Ладу в таком виде.

– Точно! Это я погорячилась, – фея запахнулась в шелковую ткань. – Тут же нужны не только глаза, но и уши. В общем, не пугайся и из-под одеяла не вылезай, временно в этом теле побудет мама. Мамочка, пускаю лишь на минутку! Ладно?

Влад с интересом наблюдал, как мгновенно поменялась сущность в гибком стане Наташи. Появилась удвоенная, утроенная плавность, заметная и в почти неподвижной фигуре. Горделивая осанка. Даже поворот прелестной головки и округлых плеч стал иным.

– Здравствуй, Володенька! Трудно тебе с нами приходится? Так и запутаться недолго! – Лада глазами Наташи задорно посмотрела на художника, затем повернулась к картине.

Рощин с трудом подождал десять-пятнадцать секунд и тихо-тихо произнёс:

– Нравится?

– Это неправильное слово, – молвила Лада, продолжая взирать на холст. – Картина восхитительна! Ты – волшебник живописи. Никто и никогда не создавал полотен, даже отдалённо приближающихся к твоим высотам. Поверь мне, я знаю… Даже, ты, не писал прежде такого.

– Когда это – прежде?

– Сегодня тебе Светлочка поведает. Раскрою маленький секрет: дочка решила рассказать многие тайны. Она… Она уже стучится назад, – Лада лучезарно улыбнулась. – Какая нетерпеливая. Ну, ещё секундочку! Уверяю тебя, королева будет в восторге от портрета без всяких внушений. Все будут в восторге. Это полотно бесценно. Дай я тебя чмокну за любовь, с которой ты изобразил меня…

Влад послушно подставил щёку. Родственный, но всё же искренний, чмок, вдруг, продолжился глубоким и чувственным поцелуем в губы. Сидящий на кровати тактичный Рощин машинально ухватил обеими руками талию озорницы и немного отстранился от зовущих к страстной любви розово-алых губ.

– Не пугайся! Это уже снова я, – хихикнула Светла. – Вернулась быстро, как и обещала.

– Так можно инфаркт получить! – облегчённо вздохнул художник. – Слушай, а твои родители могут вселиться в любые тела и заниматься…

– Любовью! Говори, чего же тут стесняться, – фея скинула халат и нырнула под одеяло. – Конечно, могут. На раз-два. Вспомни турецкого султана с любимой женой.

– Помню, но как-то сразу всю полноту этого не осознал, – Влад откинулся на спину и полумечтательно вперил взгляд в потолок. – Это же безраздельная и никем не ограниченная власть над людьми.

– Не совсем так, но в главном – ты прав, – фея прижалась грудью к плечу любимого. – Возможности такие есть, но ими управляет не желание, не похоть, а разум. Мне известно совершенно точно, что если злоупотреблять скаканьем по чужим телам, то эти силы пропадут навсегда. А-а-а, ах, ты, проказник! – нежно проворковала девушка. – Решил, что они могут пошалить с кем-то ещё, кроме как друг с другом?

– И в мыслях не было! Меня просто шокировал резкий переход с поцелуем. У тебя родители такие оба прекрасные, – живописец в воздухе изобразил ладонью какой-то затейливый кульбит. – Зачем им другие?! Лучше них, только ты! Кстати, мне твоя мама…

– Да-да! Всё сегодня расскажу, я же, как раз потихоньку подбираюсь к этому. Как пожелаешь меня слушать: наяву или во сне?

– Вот задачка-то! Даже не знаю… – Рощин вопросительно посмотрел на Светлу.

– Ладно! Ты пока думай параллельно и решай, а нам надо неотложные дела обсудить, – деловито произнесла фея. – С одеколоном принца и лекарством для Майкла. Завтра, прямо с утра тебе надо отослать девушек в салон красоты со всеми вытекающими. Пусть Глория сводит Наташу куда-нибудь в престижное заведение, хотя бы, на полдня. А сам, Володенька, узнай, где в Лондоне самый большой антикварный или по-русски – блошиный рынок, бери с собой пустой портфель и отправляйся туда. Я уверена, мы найдём там подходящий синий флакончик для одеколона.

– Пустой? А что туда нальём?

– Для этого я должна немного похимичить. Мы не станем обманывать принца внушением, а кроме этого ещё, Бог знает, сколько народа! Да это и невозможно. Мы реально создадим тот самый аромат. Надо найти магазинчик, где продаются растительные и эфирные масла. Английских названий ни ты, ни я не знаем, но не беда! Придется тебе каждый пузырек понюхать, а я уж с твоего позволения заберусь в твой нос. На полчасика. И скажу, что покупать.

– Понял. С утра полезу в интернет…

– Пожалуйста, дослушай, – фея ласково прижала пальчик к губам художника. – Ещё нам надо посетить индийский магазин всяких снадобий. И хорошую британскую аптеку, где продают травы…

– Гомеопатическую…

– Тебе виднее, родной. А основной компонент мы с тобой сорвём в лесу возле нашего поместья.

– Ты уже.?..

– Ну, конечно! Спросила у папы координаты городка Мелдон и в его окрестностях влезла в какого-то лесника. Изучила местность, но лишь на предмет трав. Поляну для лесных нимф выбирать будешь сам. На такое я бы и не отважилась. И наш дом даже снаружи не видела. Оставила осмотр на сладкое – вместе с тобой.

– Да я вовсе не в претензии, – художник, так же – лёжа на спине, просунул одну руку под Светлу и затянул податливое гибкое тело на себя. – Просто удивился, когда ты успела туда слетать. Чуть-чуть приподнимись…

– Ещё секундочку погоди! Боже, я как мамочка сказала, – фея пружинисто оттолкнулась руками от плеч любимого и, согнув колени, уселась Владу на живот. – Всё запомнил? Скажи Наташе, что начнёшь готовить лекарство для графа, и её не будут вечером смущать склянки в комнате… Я чувствую, наши тайны, покрытые мраком, обсудим уже во сне?

– Во сне, во сне…

* * *

Солнышко уже далеко перевалило за полдень, и тёплые лучи наискосок скользили сквозь ветви цветущего вишнёвого сада. Ярко-синяя ворсистая ткань, брошенная на траву, стала ложем для Светлы и Влада. На широком полотнище, у изголовья влюблённых лежал серебряный поднос с двумя пиалами красного вина, караваем свежеиспечённого хлеба и блюдом остро приправленного жареного мяса. Почти полный кувшин, с освежающим лёгкой кислинкой напитком, художник прислонил к стволу дерева.

– Райское место! – воскликнул Рощин, отрезая хрустящую горбушку. – Где ты только такое нашла?! Жаль, что оно лишь во сне… Как и ты.

– Не нагоняй, пожалуйста, тоску, – фея подняла свою чашу. – Я не случайно нас сюда забросила. Позднее увидишь… Выпей лучшего в мире вина и смело задавай любые вопросы.

– Давно хотел просить тебя, – осторожно начал Влад, двумя глотками осушив чашу до дна. Он до сих пор не верил, что пелена неведомых секретов, наконец, спадёт с его глаз. – Расскажи подробней про Менделеева.

– Как ты думаешь, кто во сне помог ему составить знаменитую таблицу элементов?

– Неужели – ты!?

– Нет. Мой папа. Потом он попросил ученого забрать камни в Египте и спрятать их там, где ты нашёл. Дмитрий так и сделал…

– Дмитрий Федорович.

– Да-да. Именно так тебя и звали тогда.

– Меня?!

– Да. Собственно, ты сам для себя камни и зарыл, – Светла аккуратно поставила пиалу на поднос. – А теперь, Володенька, слушай внимательно и не перебивай. Ты, конечно, знаешь, что душа не погибает после физической смерти тела человека. Так вот, душа на нашем с тобой уровне развития проходит двенадцать воплощений на Земле. Дюжину. Одним из воплощений твоей души и был Менделеев…

– Погоди-погоди! – добрая порция выпитого молодого вина помешала Рощину правильно разобраться в услышанном. – Значит, ты приходила и к нему во сне, так же как ко мне? И тоже занималась с ним…

– Вот просила же тебя не перебивать и слушать внимательно! Во-первых, не «к нему», а к тебе. Во-вторых, не я, а мой папа. Ты, чем слушал? Уж извини, за грубость. Скажу тебе больше, чтобы избавить от этой странной ревности. Моя душа или, если угодно, мой образ во сне смог появиться, лишь с нынешним тобой.

– Правда?

– Зачем мне врать?!

– А какое по счёту у меня воплощение?

– Двенадцатое. Последнее перед переходом. Можно сказать, что ты почти «сдюжил».

– Переход – куда?

– На высший уровень, надеюсь. В леги. Помнишь, я обещала тебе раскрыть некие тайны, только когда напишешь картину с феями на лесной поляне и попытаешься понять и изобразить новые чувства человека на другом, высшем уровне? Но ты меня обогнал, подтолкнул что ли, воплотив красками на неподвижном холсте звуки и движения. Ты уже создал такое, что еще не готовы постичь обычные люди. Кстати, я и сама не могу рассказать, какие там, у легов новые чувства. Их вчетверо больше, чем у человека и их невозможно внятно осознать на нашем уровне воплощения души. Дальше? У лега – снова дюжина воплощений и при хорошем исходе, душа переходит в арлега. Всё-всё! Пока достаточно. Я и так, любимый, рассказала гораздо больше, чем следовало.

– Погоди, Светлочка! А кем я еще был, кроме Менделеева?

– Любопытно? Воином, художником, строителем… – фея мечтательно улыбнулась. – Тебя, конечно, интересуют известные имена? Периклом, Леонардо да Винчи, Иваном Грозным… И снова повторю тебе, на всякий случай, я не вселялась для Перикла в его Аспазию, для Леонардо – в Джоконду или даму с горностаем, а для Грозного – в его семь жён! В каждую по очереди. И не потому, что не хотела – не могла. До недавнего времени моих сил хватало только на роль стороннего наблюдателя за твоими образами и на мысленное общение с родителями. Вот мой папа, а иногда и мама, полезные советы тебе часто давали. Тебе – в разных обличьях. Мне они лишь подробно рассказывали об этом. Отец всегда стремился через тебя, через твой талант развить науку, новые технологии на Земле. Во все времена.

– Ты знаешь все мои воплощения?

– Конечно. А вот так общаться с тобой смогла только в этой твоей жизни. В двенадцатом воплощении, как и у меня. До сего момента тебе помогали только Гермес и Лада. Большей частью, конечно, мысленно или во сне. Хотя папа иногда мог вселиться в какого-то врага и спасти тебя от неминуемой гибели. Он вообще многое может. Почти всё.

– А кем я был в первом воплощении? Где жил?

– Сейчас я тебе покажу наш дом. Каким он был… Лучше один раз увидеть, чем… Давай прогуляемся на восток. Кстати, тебя и в первом воплощении звали тоже Владимир. И ты был моим мужем… Любимым и единственным.

Влад живо поднялся и помог встать с покрывала Светле. Уже стоя, он всё ещё не отпускал её ладонь:

– Теперь мне ясен ответ Лады и Гермеса, когда я просил у них твоей руки… Ничего тогда не понял.

– Знаю, милый, – фея указала на едва заметную тропинку меж вишен. – Наш путь лежит туда.

Кивнув, Рощин обнял Светлу за талию, и они неспешно зашагали по примятой траве. Словно увидев себя одновременно в десятках разных зеркал, молчать, Влад не мог и не хотел:

– Твой муж! Фантастика! Чем я занимался? Как выглядел?

– Точно так же, как и сейчас. Это так странно и невероятно! Вот уж, действительно, волшебство! И профессия у тебя была нынешняя – витязь и художник.

– Витязь?! Я?!

– Совершенно верно. Он еще дремлет в тебе, но скоро проснется…

– Погоди-ка, девочка моя! Что значит – был твоим мужем? Так я умер что ли?!

– Иначе бы не воплотился в новое тело. Но ты не просто умер. Погиб – смертью героя, спасая мою маму.

– Вот как…

Заметив, что Влад глубоко задумался, Светла остановилась и потеребила его за плечи:

– Вижу, понимаю. Сразу всё осознать нелегко. А ты, не спеши. Давай-ка вернись на грешную землю! Знаешь, как я смеялась, когда тебя окрестили в британских газетах «русским Леонардо»! Представляешь, тебя случайно назвали именем того человека, кем ты и был пятьсот лет назад. Угадали!

– Верно, ты прежде говорила, что когда кусочки – кучей, то мозаику тяжело сложить.

– Ну, это ещё далеко не вся куча! – серьёзно пошутила фея. – Ну, всё-всё! Пора вставать. Просыпайся, мой витязь!

Рощин воскликнул: «А как же наш дом? Не дошли ещё!» Но оказалось, что услышала его только Наташа. Наяву. Во всяком случае, отреагировала лишь она. Девушка ласково погладила его по голове:

– Тебе что-то приснилось?

– Да, Наташенька. Это был дивный сон…

* * *

Когда Влад ранним утром своим звонком разбудил Глорию и попросил отвести Наташу в лучший салон красоты, медсестра невнятно пробормотала что-то похожее на ругательства. Художнику даже показалось, что бурчала она не по-английски, а на неизвестном африканском наречии. Вполне возможно, именно так она отвечала какому-то назойливому «врачу без границ», будившему её ни свет, ни заря. Выслушав всю эту тарабарщину, Рощин без обиняков заявил, что собирается проехаться по аптекам и индийским магазинчикам за составляющими лекарства для Майкла.

– Пойми, Глория, найти все ингредиенты в чужой стране непросто. Не хочу, чтобы моя красавица скучала со мной или без меня, а мне надо одному спокойно и вдумчиво…

– Дорогой мой! – медсестра не дала живописцу-целителю договорить. – Извини, спросонок не расслышала. Всё поняла и через час заеду за Наташей. Через час – сгодится?

– Можешь так не спешить, сгодится и через полтора часа, – Влад пристально посмотрел в глаза замершей возле него подруги, для которой эти переговоры стали сюрпризом. – Пожалуйста, дай трубку графу.

– Он здесь! А я – в душ! – вторая фраза Глории донеслась до Рощина уже издалека, а на связи появился Дорсет:

– Привет, дружище! Поздравляю с победой! Пируем сегодня? – бархатный голос Майкла явно отражал уже выпитую им чашечку кофе. Или пару чашечек. С коньяком. – Куда это Глория так резко намылилась? Пронеслась как комета…

– Попросил развлечь мою Наташеньку, – Влад поднял бокал и жестом попросил свою любимую девушку смешать джин с тоником. – Мне нужно в одиночестве над лекарством поколдовать. Дело небыстрое: чем раньше начну…

– Вопросов больше не имею! – по-военному откликнулся граф.

– Кстати, и Глория развлечётся. Скажи ей, чтобы не ждала около отеля, а сразу в номер поднималась – посмотрит мою новую картину…

– Что!!! – крикнул Дорсет. – И ты говоришь об этом только сейчас! Когда ты только успел её написать?! Я приеду вместе с Глорией и, если позволишь, потом приму активное участие в развлечении твоей красавицы. Да-да, сразу двух красавиц. Хочется хоть чуть-чуть почувствовать себя на твоём месте. Сегодня побуду у них и водителем, и охранником, и кавалером.

– Хорошо, тогда я вас дождусь, – Рощин пригубил напиток. – Только не затягивай…

– Не переживай! В душ к Глории даже не сунусь.

* * *

Свою оценку новому полотну Рощина граф дал, не проронив ни словечка. Стоя возле «Всадниц», он вознёс руки и глаза к небу. Профессиональный живописец не сумел найти ни одного подобающего эпитета, все существующие, казались ему слишком слабыми и тусклыми. Более приземлённая Глория несколько раз прижимала и убирала ладони от своих ушей. Когда же она убедилась, что ей ничего не мерещится, медсестра, словно лунатик, подошла к автору и расцеловала его в обе щёки. Затем, то же самое она почему-то проделала и с Наташей.

– Спасибо, конечно, – пробормотала близкая подруга русского художника, – Но меня-то за что?

– Ты – муза! – воскликнула Глория и повернулась к герою утра. – Влад, дорогой, как ты успел так скоро выполнить заказ королевы? Это ведь она? А рядом с ней …?

– Угадала! Королева с подругой-герцогиней, – кратко ответил Рощин и широко открыл дверку бара. – Предлагаю…

Друзья пригубили коктейли, после чего Влад перевёл на счёт Дорсета его законные шесть миллионов фунтов.

– Ты знаешь, по моим прикидкам, ещё тогда, в замке – продать все твои питерские сюжеты на аукционе за пятьсот-шестьсот тысяч – стало бы удачей, – граф достал сигарету, размял её, но взглянув в сторону сохнущего полотна, спрятал в карман. – Понимаешь, мой труд стоит максимум полсотни. Мне неловко сейчас брать с тебя такие бешеные деньги за пустяковые услуги…

Рощин ещё только собирался возразить, но Майкл его опередил:

– …Всё же я возьму, чтобы тебя не обидеть. Однако твои будущие гонорары у королевы и не только – целиком принадлежат тебе. И от помощи, если таковая понадобится, я не отказываюсь. Всегда буду рад, и оказать, и получить помощь от тебя. Кстати, пока ехали сюда, Глория выписала адреса нужных тебе аптек и магазинчиков. Подобрали, чтобы они все находились примерно в одном районе.

Влад взял листок в руки:

– На ходу записывала?

– Вообще-то, нет, – медсестра выхватила бумажку с каракулями. – Чёрт! Мой почерк! Сейчас же перепишу разборчиво.

Наташа засмеялась:

– Лучше продиктуй мне!

Дорсет, слушая адреса, осушил свой бокал со сладеньким и, налив туда виски из маленькой бутылочки, обнял друга за плечо:

– Пью за твою гениальность!

– Спасибо, Майкл. Нам уже пора…

Граф поднялся и направился к дверям:

– Погодите чуть-чуть, сейчас сделаю один маленький звоночек в детективное бюро. Нельзя оставлять эту картину без охраны… Не спорь! Вызову двух человек, они подежурят у дверей, пока тебя не будет. Да и потом, когда вернёшься. В номер они и сами не зайдут, и не пустят никого.

– Хорошо… – кивнул Влад. – Так и мне спокойней.

Спустя пару минут удовлетворённый граф вернулся из коридора:

– Детективы приедут через четверть часа и сменят местного охранника – он уже караулит. Пост оплачен на сутки вперёд. Можем смело выдвигаться.

– Прекрасно! После прогулки сразу отправляйтесь в «Розовое дерево». Вечером я к вам присоединюсь. Теперь отдельно, советы по салону… – Рощин с серьезным видом озвучил девушкам вовсе не советы, а строгие указания. – Делайте там, что хотите, но волосы не красить, не стричь и причесок не менять! Вы принадлежите будущей картине.

– Что же нам делать в салоне красоты? – недоумённо произнесла Глория.

– Ну, ногти… – неуверенно потряс ладонью Рощин. – Маникюр!

Неловкое положение спас развеселившийся граф:

– Предоставьте всё мне! Сначала отвезу в салон, где вам отстригут все ногти на руках и на ногах. Затем отправимся в Британский музей или зоопарк, или залезем в Лондонский глаз… А захотите, пойдём в музей Шерлока Холмса.

– К Шерлоку Холмсу – потом, вместе со мной! Только, пожалуйста, передвигайтесь на такси, – Влад не желал рисковать здоровьем близких людей из-за пары лишних капель спиртного в графе. – Мы сейчас с Майклом ещё выпьем на дорожку…

– Мы тоже! – хором воскликнули девушки.

– Шампанское и портвейн будут вечером, нынче же достаточно и по коктейлю, – рассудительно начал Дорсет, заключив в объятия двух прелестниц. – Только, Влад, будь добр, смешай мне покрепче…