Текст книги "Дочь Бога"

* * *

Синди проворно убрала грязные тарелки, а Афина тут же подала, на освободившее для десерта место, мороженое. Влад с Наташей ужинали в кампании Карлоса, так звали дипломата. После обильных ночных возлияний он был уже не в состоянии перебираться через борт на полицейский катер, и Рощин предложил ему переночевать на диване в баре: «Тут вас никто не потревожит. И опять же, когда проснётесь с головной болью, сразу сможете налить себе стаканчик для оперативного лечения». Карлос последовал совету художника. Рано утром он полечился самостоятельно, затем – на пару с живописцем, да так и остался на «Улиссе», который полным ходом шёл в Сантарен. Ну, не останавливать же яхту, ради хмельного дипломата?!

Наташа замерла с ложечкой у губ. Она всматривалась в побережье, где густой девственный лес, словно выталкивал убогие дощатые хибары в реку, не желая терпеть в их в своём лоне. Большинство этих халуп висели всего в полуметре над водой, опираясь на сваи из хлипких подгнивших брёвен. Карлос проследил за взглядом девушки и кашлянул:

– Да-да, госпожа Натали, бедность всегда уродлива.

– Я так не считаю! – запальчиво воскликнула красавица. – Просто удивляюсь, как они не боятся крокодилов и пираний…

– Привыкли… – рассудительно заметил дипломат, после жуткого перепоя в нём, вдруг, пробудился философ. – Вот вы, к примеру, живёте в большом городе, где ездит миллион автомобилей. Считайте, тех же крокодилов. Каждое авто может убить или покалечить. Вы просто аккуратно переходите дорогу… привыкли к такому соседству, как и эти индейцы. Кроме того, в городе масса преступников, которые гораздо хуже и злее любого здешнего крокодила.

– Интересная мысль, – заметил Влад.

Он собирался ещё что-то сказать, но его опередила Наташа:

– В том, что бандиты хуже крокодилов – я согласна. Но Карлос озвучил, будто аксиому, спорную мысль про бедность и уродство. Тут я не могу…

Дипломат отодвинул опустевшую креманку и размял сигарету:

– Вы разрешите?

Русская сердобольная учительница, готовая к словесному сражению, нетерпеливо кивнула.

– Извольте, – прикурив, Карлос продолжил: – Представьте себе такую историю: в одном из этих сараев случайно родилась красивая девочка, но вот превратиться со временем в прелестную девушку, а, тем более, в дивную женщину, ей не суждено никогда. От плохой пищи, вечной сырости и полного отсутствия лекарств и докторов – сначала испортились её зубы, потом кожа… Про ступни я уж не говорю! Из-за нищеты приходится почти всегда ходить босиком. По колючкам, камням… Раны, нарывы. А насекомые! Вы не видели наших насекомых! Денег, чтобы купить защитную мазь, нет, москитная сетка над гамаком – драная. Ведь она досталась в наследство ещё от бабушки. От непрерывных укусов начинают слезиться глаза. Причём, постоянно…

– Ужас какой! – эхом отозвалась Наташа.

– Обычная история для этих мест, – первый секретарь затушил сигарету. – Да и не только для этих…

– Карлос, довольно нагонять тоску! – Рощин решил направить беседу в более приятное, чем амазонское, русло. – Мы ещё вчера безвылазно жили в России. Думаете, там у всех есть средства на новые зубы? Или на свежую рыбу? А какую-нибудь вашу маракуйю и ещё полтора десятка разных фруктов, которые здесь растут прямо над головой, причём, круглый год, наши люди и не пробовали. Да какая там, к чёрту, маракуйа – многим на хлеб не хватает! На обувь, говорите, у бедняжки нет денег? Это жуткая катастрофа – ходить босой, когда плюс тридцать в тени. А не хотите: зимой не иметь не только тёплой одежды, но и крыши над головой? Да вы же не знаете наши зимы! – передразнил интонации дипломата живописец. – Для вас это просто некое лишнее слово. Тут же – всегда лето… Вы лучше о себе расскажите.

– Родился я в Ресифи, учился в Рио-де-Жанейро, а ныне живу в служебной квартире в столице, – монотонно и без малейших эмоций проговорил Карлос.

– Нет, вы посмотрите: он ещё обижается! – Влад даже указал пальцем на провинившегося первого секретаря. – Кто тут первый заныл как противная волынка? Знаете, дружище, на будущее… Я не собираюсь обсуждать с вами социальные проблемы наших стран. Не люблю пустую болтовню. Думаете, вот я плыву на дорогой яхте и мне никого вокруг не жалко. Ещё как жалко! Но я не в состоянии всех этих ваших красивых девочек усыновить… тьфу! удочерить. Чтобы из них потом выросли пригожие девушки…

– Интересная мысль, – беззлобно усмехнулся дипломат – настала и его пора пародировать художника. – Милорд, может, выпьем по капельке?

– Наконец слышу здравую идею! – Рощин хлопнул в ладоши. – И главное, выполнимую.

В этот момент недалеко от «Улисса» сверкнула молния и, почти сразу же загрохотал оглушающий гром. Афина от испуга уронила бутылку виски на пол. Она сочно цвенькнула и разбилась. Живописец утешающее сжал локоть горничной:

– Не переживай, возьми другую. – Он пружинисто встал с дивана и подошёл к панорамному окну. – За руганью мы не заметили, как тучи всё небо спрятали, и мы попали в самый центр грозы. Наша яхта превратилась в отличную мишень… Вы оставайтесь здесь, а я – на минутку в рубку.

«Вот чего совсем предусмотреть нельзя, так это прямого попадания молнии!» – прыгая по трапу через две ступеньки, обратился Влад к фее. «Как это нельзя?! – отозвалась Светла. – Папа уже попросил сдуть всю эту черноту за левый берег». «Так он и это может?!» – изумился художник. «Не он, – молвила прекрасная волшебница. – Говорю ж, попросил. Есть другие силы… Скажи капитану, чтобы всё электричество отключил». «За этим и бегу!» – Рощин, даже мысленно отвечая, запыхался. Фея хихикнула: «Ладно. Я быстрее…»

Когда через десять секунд Влад распахнул дверь рубки, капитан с невозмутимым лицом британского морехода козырнул ему и отчеканил:

– Двигатели заглушили, питание вырубили, и сейчас по инерции мы идём вон в ту излучину, сэр! К высокому берегу. Как остановимся, сразу бросим якорь.

– А, если мель?

– У нас даже не самый малый ход. Только инерция… Да ещё почти поперёк течения. Сильно не завязнем. Да и полицейский катер сдёрнет, в случае чего.

Рощин одобрительно кивнул и потоптался ещё пару минут на командном посту. Его так и разбирало желание – спросить англичанина: сам он решения принимал или помог кто? А может, у капитана, вдруг, случился провал в памяти? Но он понимал, что истины таким способом не узнать. К счастью, смилостивилась Светла: «Сам, сам! Словно мысли прочитал… И, правда, опытный моряк». «Но ты-то, откуда в кораблях разбираешься?!» – Влад даже плечами наяву пожал. «Я разбираюсь в грозах», – кротко откликнулась фея.

* * *

Одноэтажные, ярко раскрашенные домики, как нелепые цветные кубики с тёмными проёмами окон, тесно сгрудились, причудливо налепившись друг на друга. Они словно сползали с пологого холма к воде. Вся эта лепота тянулась по левому борту «Улисса», насколько хватало глаз.

– Вот и добрались, – дипломат призывно поднял бокал и торжественно, словно вовсе не Колумб, а именно он, Карлос… провозгласил – Сантарен, милорд!

Сорок седьмая глава

Откуда, пусть в небольшом, но всё же, в настоящем порту взялось столько лесных птиц? Пернатые так распелись с раннего утра, что едва не разбудили Наташу. А Светла хотела ещё разочек, лицом к лицу проинструктировать любимого перед вертолётным броском в джунгли. Она забралась в учительницу за секунду до того, как та открыла очи, и потеребила Рощина за плечо:

– Поднимайся. Через час нас ждут в аэропорту.

– Помню-помню, – разлепил веки Влад. – Только один маленький коктейль… Для храбрости.

– Ну, разве что для этого, – засмеялась фея. – Законное желание!

Распознав неповторимые интонации своей Светлы, художник сразу сел на постели:

– Привет!

– Во сне виделись! – отозвалась девушка, вольготно усаживаясь напротив, но, приметив задорный взгляд окончательно пробудившегося Рощина на оголённую грудь, фея прикрылась простынкой: – Я тут по другому делу!

– А я, было, решил, что на дорожку…

– Некогда же, – развела руками Светла, и лёгкая ткань сползла, обнажив восхитительное тело, которое невозможно оставить без должного внимания. – Ну, хорошо-хорошо! Деваться некуда… Только дай, я сначала скажу.

Живописец, молча, кивнул, и чаровница продолжила:

– Надеюсь, ты понял, почему я не доверила чужим ботаникам весь сбор?

– Ты же сама читаешь мои… – начал шутливо бунтовать Влад, но его перебила фея:

– Ответить можешь?

– Естественно, чтобы не выдать секретный состав снадобья.

– Вот именно поэтому, не бери с собой в турпоход по Амазонии никого из военных моряков эсминца, а только из команды своей яхты, – указательный пальчик девушки взметнулся вверх.

– Так они наверняка общаются между собой, – Рощин почесал затылок. – Им же ещё целые сутки назад вместе плыть. Всё равно разболтают…

– Тогда вообще никого не бери!

– А Наташу?

– Куда ж ты без неё?! Окажемся на месте, влезу в неё и помогу тебе травку собирать. Там будут такие цветочки, похожие на пухлые алые губки, – для большей наглядности фея очень аппетитно изобразила лобзание. – Глазами одного индейца отыскала. Целая поляна поцелуйчиков.

– Много их надо?

– Все!

* * *

Вертолёт приземлился посреди деревеньки Куйя-Куйя. На главной и единственной площади этого затерянного в джунглях поселения. В километре южнее от него находилась сокровенная полянка с ароматными цветами-губками. Едва пыль немного осела, художник выбрался на землю и помог сойти Наташе. Больше никаких пассажиров Влад с собой не пригласил, как настойчиво ни просились в полёт Карлос, британские агенты и моряки с фрегата. Живописец заявил им, что у него слишком много груза, и даже одного лишнего человека вертолёт не поднимет. Рощин, действительно, накупил в Сантарене кучу всякого товара для подарков индейцам.

Аборигены дружелюбно обступили Влада и Наташу, твердя как заведённые: «Медико, медико!»

– Они думают, что мы врачи, – шепнул художник подруге. – Наверно, тут кто-то болеет… Но без португальского мы с ними как глухонемые. Попробую более понятный язык.

И Рощин велел пилоту выгружать гостинцы.

Деревенскому старосте Влад вручил тысячу долларов для «медико» и ящик текилы. Кстати, этот же старикан, именовался и вождём почти вымершего племени. От некогда многочисленного народа осталось всего несколько десятков обитателей этих дебрей, включая грудных детишек. К счастью, в эту глушь не добрались лесорубы-браконьеры, и индейцы привольно, как и пару веков назад, охотились в зарослях среди стометровых деревьев. Сморщенной старушке, то ли жене, то ли сестре вождя достались два толстых рулона москитной сетки и коробка с тюбиками заживляющей мази. Когда Влад покупал это снадобье в аптеке Сантарена, он хмыкнул в сторону сопровождавшего его Карлоса: «Это для ножек ваших красивых девочек!» Для всех остальных, особо не вглядываясь, живописец вывалил из трёх мешков на циновку груду новеньких кроссовок, футболок и джинсов.

– Ощущаю себя каким-то варваром, – буркнул себе под нос Рощин, и громко добавил, обращаясь уже к лётчику: – Оставайтесь здесь, а мы с леди прогуляемся часок-другой по лесочку…

Хорошо, что в туристическом магазине ребята купили себе подходящую амуницию для амазонского лесочка. Первую сотню шагов по джунглям гостей сопровождали несколько подростков, нарядившихся в привезённые обновки. Однако когда на пути попалось хлебное дерево, дети сразу отстали и принялись собирать спелые плоды. Влад строго велел Наташе идти рядышком, а сам достал из рюкзачка пистолет. Мачете в кожаных ножнах похлопывало живописца по бедру, ещё больше придавая уверенности при ходьбе по этим густо заросшим, неведомым и влажным, как парилка, буеракам. На широкополые шляпы путешественников сыпались мелкие гнилые веточки, сухие листочки и прочий лесной мусор. Это где-то по верхам, с лианы на лиану прыгали невидимые обезьяны.

Спустя полчаса в голове Рощина объявилась фея: «Ещё метров триста» Художник обрадовался её появлению: «Послушай, птичка, а вот, допустим, в ягуара ты сможешь вселиться? Вдруг, сейчас выскочит…» «Нет тут ягуаров, – живо откликнулась Светла. – А вот муравьед, пожалуйста. Остановитесь, не пугайте его и не злите! Посмотри на его передние лапы…» «Да где же он? – завертел головой Влад. – И что с его лапами?! Одна пуля…» «Не надо никаких пуль, – мягко проворковала фея. – Он в десяти шагах справа… Если бросится на вас с Наташей, я его – стрелой!» «Откуда у тебя стрелы?! – удивился живописец. – Ты же у меня в мозгу…» «Не только в мозгу, – засмеялась волшебница. – Я забралась в индейца, которого вождь отправил вас охранять! Всю дорогу за вами иду… Ты что думал, я вас в этой чаще одних брошу?»

Вдруг в густых зарослях справа что-то сильно захрустело и словно рябь по воде, по верхушкам двухметровых папоротников вдаль, в сторону от путников пробежала зыбь. Гигантский муравьед не стал связываться с людьми, от которых исходили такие необычные запахи. «Ну, и славно! – воскликнула фея. – Сам убежал». «Всё же скажи, что какой-то муравьед может нам сделать? – недоумевал Рощин. – Видел я их на картинке – большая беззубая крыса с длинным волосатым хоботом». «Мы наткнулись на муравьеда весом в центнер, – уже спокойным голосом пояснила Светла. – У него кривые когти на передних лапах, острые и крепкие как кинжалы. Твоему любимому ягуару запросто брюхо распорет».

На остатке пути до заветной поляны ребята не встретили никаких опасностей. Увидев чудесные алые цветы-губки, Наташа тут же сорвала один и глубоко вдохнула его аромат. Выдыхала в её обличье уже фея:

– Родной, давай не затягивать! Собирай их в свой рюкзак…

– А индеец где?

– Мирно спит, не беспокойся. Кстати, по поводу цветочков – тоже, через пару месяцев новые вырастут.

Когда заплечные торбы путешественников наполнились душистыми поцелуйчиками, Влад с хрустом в суставах потянулся и закурил:

– Погоняю мошкару…

– Погоняй-погоняй… – довольная собранным урожаем Светла, не спешила вылетать из сестрички. – Хотела тебя попросить… Особо не нагружайся сегодня вечером. Пришло время поведать тебе про место, где меня заточили.

– Давно бы так! – воскликнул живописец и осёкся. Продолжил он уже с ноткой недоверия: – Неужели, наконец, узнаю? Всю голову себе сломал…

– Знаю, родной, – фея погладила Влада ладошкой Наташи по макушке. – Всё тайное сегодня станет явным. И папа мне поможет.

– Гермес?

– Да. Кто же ещё – у нас папа?! Вечером воздержись…

– Не надо повторять два раза! – Рощин надул губы, причём, по форме очень даже похоже на сорванные цветочки. – Как вернёмся, отправлю Карлоса на катер.

– Правильно! А то нашёл себе собутыльника… – фыркнула Светла. – Он, по-моему, может непрерывно пить с утра и до вечера.

Влад пожал плечами:

– Видимо, у дипломатов так положено.

– А у художников? – прищурилась фея.

* * *

Рощин никогда раньше с таким нетерпением не дожидался отхода ко сну. Неумеренно пьющего Карлоса живописец культурно выдворил с «Улисса» ещё засветло, сразу после лёгкого ужина. Горничные бесшумно убрали со стола и удалились. Дымя традиционной сигарой и отводя глаза в сторону, Влад посоветовал Наташе не засиживаться и пораньше лечь отдыхать после случившегося сегодня на поляне. Ещё продираясь на обратном пути в деревеньку через джунгли, художник поведал доверчивой подруге очередную байку, якобы она потеряла сознание от резкого аромата цветов-поцелуйчиков. Девушка послушно и несколько отстранённо кивнула, чмокнула сухими губами Рощина в щеку и ушла в каюту. «Не страдай ты так! – с жалостью произнесла фея в голове живописца. – Это святая ложь, сколько можно повторять?!» «А где мы встретимся во сне? – сменил тему Влад. – Должно быть приличное место, раз туда Гермес явится». «Выбирай сам, родной! Хочешь, прямо в этом салоне?» – отозвалась Светла. «Пожалуй… – поскрёб подбородок Рощин. – Что-то сигара горчит… Пойду тоже на боковую».

Яхта оставалась у надёжного причала в Сантарене до первых лучей утреннего солнца следующего дня.

* * *

– Ты мечтал когда-нибудь попасть в Антарктиду?

– Вообще-то нет… – протянул живописец, открывая бутылку шампанского. – Холод и больше ничего интересного… Разве что – пингвины…

– …и я! – в тон любимому прошелестела фея.

– Ты в Антарктиде?! – у Рощина дрогнула рука, и пенный напиток плеснулся мимо фужера. – И почему молчала?!

– Только сейчас пришло время сказать, – ласково улыбнулась Светла, вытирая лужу на столе салфеткой. – Сейчас, тебе сам чёрт – не брат! А прежде? Вспомни, пожалуйста, свои возможности.

Влад невоспитанно глотнул из горлышка и, заметив удивлённые глаза феи, просипел:

– В прежний свой образ вживаюсь!

– Ах ты, артист! – воскликнула девушка, тряхнув платиной локонов: – Ну, давай дальше!

Рощин, скрючившись набок, поднялся с дивана и закряхтел:

– Да-а-а-а… Любимая и единственная торчит где-то на ледяном материке. Бедного питерского художника такая новость могла раздавить. Расплющить!

– А, если серьезно? – фея дотянулась до живописца и дёрнула его за холщёвую штанину: – Садись уже! И отвечай как на духу.

Влад плюхнулся на мягкое сиденье и, покусывая нижнюю губу, заговорил без всяких ужимок:

– Правда, я бы не знал, что делать. Шарики зашли бы за ролики…

– И у тебя опустились бы руки, – добавила Светла. – Ты не то, что говорящие картины одну за другой не смог бы рисовать, а и рекламный плакат не придумал бы. Верно?

– Да, да…

– А ныне, какие у тебя бродят мысли? – весело поинтересовалась красавица. – Озвучь…

– Нам понадобится ледокол… – задумчиво произнёс Рощин.

– Позвони банкиру, и вели купить, – громко заявил Гермес, входя в салон. – Только самый большой!

– А хватит денег? – засомневался живописец.

– С лихвой, – убедительно ответил тесть-кудесник. – Мы с твоим банкиром немножко поиграли на бирже…

– Могу себе представить, что там творилось! – довольно воскликнул Влад. – Здравствуй, Гермес!

– Привет! – Трисмегиста пожал руку зятя. – Ты – молодец, сразу смотришь в корень. Действительно, нужен ледокол. Если заказывать строительство на верфи, потеряем полгода. Я кое-что разузнал… В Норвегии есть то, что нам нужно – прекрасная «Полярная звезда». Скандинавы используют его не совсем, вернее, совсем не по назначению, как береговой патрульный корабль. Уверен, если юная королева Бельгии попросит старенького короля Норвегии продать «Полярную звезду» за семьсот миллионов долларов, то он не откажет. Даже без моего нажима. Но, конечно, я буду контролировать их беседу.

– Погодите! – затряс обеими ладонями Рощин. – Ледокол купим. Прекрасно. Приплывём в Антарктиду, а дальше? Кто мне поведает конкретное местонахождение моей жены? Она что – сидит где-то на Южном полюсе в каком-нибудь чуме? Нет ведь!

Светла выразительно посмотрела на отца:

– Папа, расскажи всё с самого начала.

Папа кивнул и, взяв Влада за рукав, потянул его на свободную от мебели середину салона:

– Можешь зрительно представить глобус? Да, собственно, зачем представлять?!

– Вот именно! – поддакнул Рощин и повелительно ткнул в пустоту указательным пальцем. В воздухе возник и закачался, словно в невесомости, глобус, размером с баскетбольный мяч. – Пожалуйста!

– Убедительно, – удовлетворённо хмыкнул Гермес. – Не хватает ещё пары небольших деталей.

Тут Трисмегиста щёлкнул пальцами и вокруг глобуса начали медленно вращаться два шара.

– Тот, что похож на теннисный мячик – это Месяц. Он и сейчас на небе, – кудесник указал на светящийся серп, который слегка двоился в выпуклом панорамном окне салона. Гермес же продолжал: – Другой, напоминающий шарик для пинг-понга – это Фатта, вторая луна Земли. Шесть с половиной тысяч лет назад, когда галактическая ночь только начиналась, вокруг нашей планеты вертелось целых два спутника. Ты уже знаешь, что именно в это время к нам полезли незваные гости: серые демоны из тёмных миров Вселенной. Они воспользовались удобным моментом, когда наши силы стали слабеть… Тысячи демонов высадились на Землю сразу в нескольких местах. Они пытались убить великих жриц, а я бы сказал – Богинь, хранящих самые прекрасные человеческие чувства: любовь, совесть, жалость, надежду… Лучшие витязи защищали их. И ты был среди них. Ты в одиночку спас от поругания и неминуемой гибели свою тёщу – Богиню Любви Ладу. Она успела надёжно укрыться от вселенского зла, а ты, Владимир, геройски погиб. Только благодаря тебе, любовь до сих пор живёт на Земле…

Рощин, до этой секунды завороженно слушавший тестя, не удержался:

– А где была Светла? И ты?

– Дочка ждала тебя с победой в вашем доме с зелёной крышей, в родных краях чудесной страны – Атлантиды, которую сейчас, не без моего участия, называют Антарктидой. Атлантиду же ищут, чёрт те знает где! Я нарочно спутал пытливым мореходам и кладоискателям все их карты, чтобы не лазили и не сверлили дырок там, где нам не надо, – Трисмегиста отечески похлопал живописца по плечу. – Сейчас всё поясню. Итак, ты в первом воплощении пал смертью храбрейших, а я в это время летел с отрядом светлых жрецов на вайтмаре – большом межгалактическом корабле – относительно недалеко от Земли. Мы уничтожали в космосе ракеты с десантом демонов, которые полезли во второй раз. Зло из галактики Веретено просто так не сдавалось, их ракеты гибли, но огрызались напоследок. Я уж не говорю про убитых собратьев, но спустя неделю, в результате этой непрерывной бойни, мы потеряли всё своё оружие. Нечисть подошла слишком близко и ударила мощным лучом по Фатте, – Гермес тронул пальцем шарик для пинг-понга. – Эта луна сорвалась с орбиты и стремительно падала прямиком на Атлантиду… От любимой страны могла остаться гигантская воронка, и тогда мы на вайтмаре решили пойти на таран. Нам удалось замедлить падение и направить Фатту в точку, которую теперь называют Марианской впадиной. Луна врезалась туда наискосок… Да, Южный полюс тогда находился в районе современного Мельбурна, Северный – аккурат, на островах Зелёного Мыса в Атлантике. Кстати, совсем рядом с уже знакомым тебе Дакаром. От удара Фатты Землю повернуло на полсотни градусов. Гигантская волна с океана накрыла нашу страну, но что ещё хуже – планета именно с той родной стороны, как бы вылезла, высунулась из атмосферной защиты от космического холода. Шатёр воды, взметнувшийся над континентом, мгновенно превратился в лёд, заморозив в своей толще и Светлу. Она сидела в специальной капсуле и пыталась подняться выше волны, но не сумела.

– Летающая капсула? – тихонько спросил художник.

– Да, – кивнул Трисмегиста. – Совсем небольшая, рассчитанная только на одного человека и заполненная особой жидкостью для дыхания на больших высотах или под водой. Да и не только для дыхания… Примерно за минуту до падения Фатты, я предупредил дочку. Мысленно-мысленно… К счастью, она успела добежать до скорлупки, стоящей возле входа в ваш дом, и прыгнуть в неё. Я видел из космоса, как ненаглядный зелёный материк мгновенно побелел, и знал, что здесь, во льду – моя дочь, но помочь не мог. После тарана наша вайтмара полностью потеряла управление и упала посреди нынешней пустыни Сахара. Вместе со мной осталось лишь пятеро жрецов. Но я знал главное – мои дочь и супруга живы и здоровы… Просто я не мог их осязать, но общение, ощущение друг друга не прекращалось ни на минуту. Все эти тысячи лет.

– Покажи заветное место, хотя бы на этом глобусе! – запальчиво воскликнул Влад. – Где мне искать?

– Успокойся, – Гермес подошёл к столу и, подняв фужер с шампанским, протянул его зятю: – Я скажу тебе точные координаты, причём, в трёх измерениях. Наша красавица замурована в местности, которую называют Землёй Королевы Мод, ровно в четырёх километрах строго на юг от бельгийской полярной станции. Толщина ледяного купола там две тысячи метров…

– Купол? – переспросил Рощин. – Значит, под ним свободное пространство до земли?

– От крыши вашего дома до морозного потолка всего метров триста-четыреста, – кивнул Трисмегиста. – Приблизительно… Точнее не скажу, но эти данные не особо важны для спасения дочери.

– Наш дом цел?! – художник залпом осушил бокал. – Немедленно звоню Лизе! В Брюсселе уже день… Хотя, погодите-ка! Прости, Гермес, но как ты узнал все эти расстояния?

– Полярники у меня там без дела не сидели, – вальяжно махнул рукой кудесник. – Я примерно представлял, где Светлочка. Ну, и заставил учёных потрудиться – всякие эхолоты, радиоволны… Потом они всё забыли.

Влад задумчиво взъерошил волосы на голове:

– Нужно придумать аппарат, проходящий сквозь лёд…, -живописец посмотрел на Светлу: – Птичка, а ты, как бы, в летаргическом сне?

– А разве, похоже? – рассмеялась фея и тут же утвердительно прищёлкнула языком. – Да, по сути, ты прав.

– Сразу проясни, как тебя разбудить, – напористо произнёс художник.

– Конечно… – ласково промолвила девушка. – Давай, папу отпустим. У него много дел…

Рощин соорудил на лице немыслимую гримасу:

– А у меня к нему ещё больше вопросов… Ну, хорошо-хорошо, после поговорим. Прощай, Гермес!

– Прощай, Влад! – уже из пустоты раздался голос Трисмегисты. Он не любил долгих поклонов и поцелуев при расставании. Да и дел много.