Текст книги "Дочь Бога"

Двадцать девятая глава

Влад предоставил своё тело в полное распоряжение Светлы. Вначале он попытался самостоятельно смешивать масла, мысленно слушая указания феи, но спустя полчаса мучений со склянками взмолился. Мудрая девушка сразу предложила единственно верное решение:

– Можно всё закончить очень быстро, но для этого…

– Тебе надо забраться в меня.

– Не беспокойся, милый. Ты ничего не почувствуешь…

– Как раз это меня и беспокоит, – усмехнулся Рощин.

– Хорошо, тогда я оставлю тебе ощущение присутствия, но параллельно испытаешь и полную беспомощность. От второго, к сожалению, не смогу тебя избавить.

– Нет, – беспомощности Влад не выносил. – Тогда уж целиком в меня залезай.

– Не бойся, всё сделаю очень аккуратно. Ты как будто уснёшь. Чтобы уж совсем стало комфортно – ложись на кровать и закрой глаза.

Синий пузырёк ожидал, когда его наполнят чудесным одеколоном по личному рецепту феи. На всякий случай Рощин купил на развале блошиного рынка три похожих флакончика размером с сигаретную пачку с притёртыми стеклянными пробками. Светла пояснила, что синий цвет стекла необходим для сохранности аромата и даже для усиления его лечебного действия.

Фея руками Влада уверенно, словно жонглёр, манипулировала баночками-скляночками, смешивая заветный состав. В течение получаса она наполнила все три пузырька. Девушка уже собиралась начать готовить и снадобье для Дорсета, но передумала. Всё же в этом действе должен обязательно участвовать и её любимый. Пользуясь удобным моментом, Светла ещё минутку полюбовалась на «Всадниц». Затем улеглась на постель, глубоко вздохнула и выпорхнула из Рощина. Спустя мгновенье Влад открыл уже собственные глаза.

– Хорошо, что мы такую посуду подобрали – отечественную, – художник, взяв один флакон, прочёл вслух надпись, под двуглавым орлом отлитую в стекле полтора века назад. – «Пенъ-Экспеллеръ» от ломоты в суставах и прочих напастей»! Светлочка, так мне три пузырька принцу отдать?

Находясь в одиночестве, Влад всегда разговаривал со своей феей вслух, как и во сне. Только вот голос девушки сейчас раздавался лишь у него в голове:

– Отдай один! В конце концов, это же подарок. И ты не придворный парфюмер. Кстати, пользуйся сам этим одеколоном. С утра по капельке на височки, и ни одна зараза не пристанет. Как себя чувствуешь после моего посещения?

– В норме. Словно поспал часок…

– Славно! Теперь давай на пару колдовать над лекарством. Доставай медицинский спирт из морозильника.

Рощин поставил на столик ледяную бутылку и до жара потёр ладони:

– Приступим. Эх, спиртовку-то не купили!

– Это ещё зачем?! – удивилась Светла.

– А разве нам ничего не надо кипятить?!

– Володька, кипятят только, когда яд готовят или подобное зелье для какого-нибудь приворота или иной болезни, – смеясь, заметила фея. – Если же творишь лекарство из растений, то оно только настаивается. На родниковой воде, на водке или спирте. Менделеев, кстати, сам перегонял прекрасный спирт и готовил снадобье для любимой жены. Она подхватила в Египте… Папа, папа рецепт ему поведал!

Влад задумчиво поскрёб лоб:

– Интересно, когда-нибудь душа вспоминает все прежние воплощения?

– Поживём – увидим, – философски ответила фея.

* * *

Рощин страстно желал поехать в поместье и приступить к заветной «Поляне сказок», но его держали в Лондоне непросохшие «Всадницы». Ждать, как минимум, ещё три-четыре дня. «Ну, хорошо – денёк потрачу на музеи, – рассуждал Влад. – А остальное время куда девать?! Бездельничать?!» «Во-первых, тебе надо переехать в просторный номер в этом же отеле, – разумно заметила Светла. – Поставишь картину в отдельную комнату, и там же сможешь без помех собрать аппарат чтения деревьев…» – «Правильно! Хотел отложить это дело до переезда в Мэлдон, но там, поди, ещё и деталей нужных не найдёшь». – «И, пожалуйста, не затягивай с разговором про камни… – фея могла быть убедительной. – Майкл тебя не предаст». – «Сегодня же вечером! – мысленно воскликнул художник. – Собирался вчера, но после всех этих прогулок граф здорово перебрал».

Влад положил зубную щётку на полочку, умылся и вышел из ванной. Наташа по телефону заказывала поздний завтрак – пожалуй, впервые за всю неделю ребята смогли поспать вволю, не обращая внимания на будильник.

– Птичка, пригласи сюда какого-нибудь местного начальника, – вполголоса сказал Рощин. – Пора нам в апартаменты переселяться!

Очаровательная птичка, сразу после десерта весело «заказала» портье и администратора.

Не прошло и пяти минут, как вместе с официантом, катившим тележку с кофе и закусками, явился управляющий отеля. Предупредительный господин облегчённо вздохнул, узнав, что именитому постояльцу требуется всего-навсего номер побольше. В гостинице такие имелись. Управляющий предложил на выбор: президентский люкс или королевские апартаменты с выходом на застеклённую крышу в собственный зимний сад.

– Правда, там цены… – директор отеля помялся. – Но для вас мы предоставим специальные скидки.

– Люблю скидки, – улыбнулся художник и, глянув на Наташу, добавил. – Переезжаем в королевские с садом сразу после завтрака.

– Через полчаса пришлю носильщиков…

– Не надо, – махнул рукой Влад. – Мне детективы помогут. Хотя, одного с ключами всё же пришлите.

– Ваши охранники у дверей даже меня обыскали на предмет оружия, а ведь я распорядился, чтобы им вчера стулья в коридор поставили, – тихим голосом доложился директор отеля, когда официант ушёл. – Кстати, в королевских апартаментах для них предусмотрена дежурная комнатка перед входом. Там есть собственный туалет и душ.

– Спасибо, мы садимся завтракать… – Рощин прозрачно намекнул управляющему, что ему уже пора откланяться.

Однако тот покидать номер не спешил. Он уставился в сторону мольберта с полотном и приторно ласково проговорил, пошевелив согнутым указательным пальчиком:

– Сэр, простите, можно хоть одним глазком…?

– Можно, – снизошёл до просьбы придворный живописец. – Но никому, ни слова!

Отельный начальник чуть не на цыпочках подобрался к картине, держа руки по швам. Спустя несколько секунд, он, вытаращив очи, кинул опасливый взгляд на автора и, пятясь, отступил от «Всадниц» насколько это возможно. Затылком и спиной прижавшись к стене, управляющий ещё с полминуты взирал на холст, затем прошелестел «спасибо» и бесшумно выскользнул в коридор.

Стоит ли говорить, что кроме обычного набора фрукты-цветы-шампанское, в апартаментах Влада и Наташу ожидал подарочный комплект из четырёх новых кожаных чемоданов разного размера. На пупырчатых боках золотыми буквами сияло название гостиницы. Несколько подобных туристических гарнитуров уже лет двадцать хранилось в личной кладовой директора для презента особым гостям.

– Будет куда платья складывать! – довольно произнесла Наташа, пощёлкав блестящими чемоданными замочками.

– А я ведь и не подумал об этом, – отозвался Рощин из кабинета, где он менял код на электронном сейфе. – Позвони Глории, спроси – где встречаемся? Мы можем на такси, прямо на Беккер-стрит приехать. Сначала пойдём к Шерлоку, а потом – к Тюссо.

* * *

После небольшой пирушки в зимнем саду королевских апартаментов, досыта находившиеся по музеям друзья разделились на пары. Девочки – в гостиной, мальчики – в кабинете. Мольберт с «Всадницами» Влад предусмотрительно поставил в огромной спальне, подальше от окна и солнечных лучей. И, кстати, от сигаретного дыма. Теперь Рощин, сидя за письменным столом напротив Дорсета, никак не решался завести разговор о камнях. Светле пришлось его мысленно подтолкнуть: «Володька, не ищи подходящий и логичный переход темы, как ты любишь, говори – в лоб!»

Володька засопел, допил свой бокал с виски до дна и, глядя графу в глаза, спросил:

– Как ты относишься к драгоценностям?

– То есть?! Хочешь прикупить бриллиантов на пару миллионов?

– Наоборот, – Рощин размеренно встал, открыл сейф и достал из портфеля увесистый черный пакет.

– Что у тебя там? – заинтересовался Майкл. – Неужели, бриллианты?!

Вместо ответа Влад запустил в мешочек руку и высыпал на полированную столешницу пригоршню крупных изумрудов. Дорсет взял один в руку и, прищурившись, посмотрел сквозь него на свет настольной лампы.

– Я не ювелир, но, по-моему, это прекрасный настоящий изумруд, – переходя на шепот, произнёс граф. – Стоит кучу денег.

– Все настоящие, – Рощин вновь присел и плеснул себе капельку спиртного в стакан. – Есть ещё сапфиры и один рубин. Виновен в контрабанде, сознаюсь, но только в ней. Камни не ворованные и отследить их происхождение невозможно. Во всяком случае, живых владельцев, кроме меня, нет.

– Клад?

– Да, – кивнул Влад. – Откопал под Петербургом. Как нашёл – длинная история, позднее расскажу…

Дорсет красноречиво показал ладонью – история не к спеху: – Хочешь продать?

– Разделим поровну…

– Воля твоя, хотя, зачем такая прорва наличных? – Майкл опять поднял изумруд с половину спичечного коробка, поиграл зелёными бликами. – Завтра поедем к нашему семейному ювелиру, чтобы оценил. Возьми один с собой, а остальные спрячь. Сколько их всего?

– Полторы сотни. Всё-таки я не хотел бы… – начал Рощин, но его моментально прервал понятливый граф:

– Скажу ювелиру, что камень мой. Из Африки. Просто, как бы зашёл к нему по пути с любопытным другом. Продавать будем в другом месте… Да, Влад, по поводу моего гонорара, ты что-то перегнул! Поровну! Хватит и десяти процентов, ну, если уж за секретность – двадцать…

– Пополам, – твёрдо отрезал русский художник, но не сумел удержаться в полном серьезе. – Слово рыцаря!

Дорсет расхохотался, и живописцы с театральными гамлетовскими ужимками пожали руки.

– С ювелиром я сейчас договорюсь на завтра. И так понимаю, что раз наедине мы всё обсудили, вернёмся к закускам и девушкам? – спросил граф.

– Пожалуй… – Рощин погасил сигарету. – Я терпел говорить про камни, а ты, наверно, про лекарство?

– Угадал! Неужели готово?

– Настаивается в темноте… – Влад указал на невысокий шкафчик в углу. – Остался последний штрих, но его сделаем уже в поместье. Там и выпьешь. И навсегда забудешь про лихорадку.

– Прекрасно! – заулыбался Майкл. – Кстати, пока картина сохнет, у нас есть несколько свободных дней в Лондоне – успеем камни продать. Готовь чемодан для фунтов, ах, да, забыл! Тебе же подарили.

– Молодец управляющий – как в воду глядел…

* * *

Влад и Майкл отправили своих подруг порхать по этажам универмага, а сами договорились пересечься, буквально на пороге особняка ювелира, в одном из французских кафе Южного Кенсингтона. Граф приехал на минуту раньше и, по обыкновению, заказал два кофе с лимоном и коньяком. Любил он этот напиток. Прибывший позднее Рощин, и потому поставленный перед фактом, отказываться не стал, но добавил в чашку несколько ложек сахара. Заметив удивлённые глаза Дорсета, и с трудом проворачивая ложечкой в этой липкой смеси, Влад почмокал:

– Навёрстываю горькие годы, друг мой, – затем Рощин достал из кармана и положил перед графом нечто, завернутое в платок. – Возьми к себе. Там: крупный изумруд, сапфир и рубин. Пусть уж он сразу всю твою африканскую добычу оценит.

Майкл не спеша спрятал камни:

– Правильное решение. И не волнуйся, ювелир – полностью наш человек. Его предки, да и он сам работали с такими камнями для нашей семьи, что клад под Петербургом – это даже не цветочки. Прежде не говорил тебе, кое-кто из моих прадедушек губернаторствовал в Америке. Четыреста лет назад. Дожил до глубоких седин, вышел в отставку и вернулся в Англию с сундуком драгоценностей. Половину забрал у индейцев, а половину – у пиратов. И у тех, и у других, сам понимаешь, не по доброй воле. Ещё один прадедушка двести лет назад командовал британским полком в Индии. Этот привёз на родину уже два сундука жемчуга, алмазов и золотых статуэток из тамошних храмов и дворца раджи. Подобные достижения на счету многих моих родичей – из пращуров. Пограбили аборигенов от души. Наверно, только мы с отцом ничем особенным в этом плане не отличились.

– Неужели, предки этого самого ювелира…?!

– Совершенно верно! – воскликнул Дорсет. – Основатель славной династии Фрейзеров служил ещё у прадеда-губернатора в Америке четыре века назад. С ним и возвратился сюда, купил дом, правда, в районе попроще, чем ныне, и продолжал трудиться на нашу семью. Ну, всё – время! Допивай свой сироп, и пойдём.

Спустя пару минут друзья входили в высокие двери трехэтажного здания красно-серого кирпича. Открыл им пожилой слуга в черном костюме, который приветствовал Дорсета почтительным поклоном. Майкл уверенным шагом проследовал в мрачноватую гостиную с окнами, на треть занавешенными тяжёлыми портьерами. За двойными створками Рощин разглядел витые решётки, на которые с улицы не обратил внимания. Граф сразу развалился в кресле возле холодного камина и указал Владу на такое же напротив:

– Присядем, пока Фрейзер спустится.

Ювелира долго ожидать не пришлось. Он, буквально, ворвался в комнату, и широко распахнув объятия, в которые, правда, никто не упал, радостно вскричал:

– Сэр Майкл! Спасибо, что не забываете старика!

С определением собственного возраста ювелир несколько преувеличил. На вид ему можно было дать, максимум, лет сорок пять. Видимо у здешних хозяев такая фраза много лет служила стандартным приветствием своих знатных покровителей. Дорсет представил Дугласу Фрейзеру своего лучшего друга – сэра Влада, и заявил, что их дело требует обсуждения в плотно закрытом кабинете.

– Вы, сэр Майкл, как всегда – с места в карьер, – одобрительно произнёс Фрейзер и указал в сторону лестницы. – Прошу вас, господа.

Рощин предполагал, что они поднимутся на второй или на третий этаж, однако хорошо знакомый с этим домом и шедший впереди Дорсет сбежал вниз по ступеням, куда-то в подвал и остановился на площадке. Влад последовал за ним. Замыкал шествие Фрейзер. Спустившись, ювелир открыл ключом обычную деревянную дверь и щёлкнул выключателем где-то за притолокой. Лампа под потолком осветила узкую длинную комнатку, в дальнем конце которой матово поблёскивала мощная бронированная дверь. Примерно такую же Рощин видел в хранилище банка. Ювелир, довольный произведённым на новичка впечатлением, достал из внутреннего кармана пиджака кожаный футляр, а уже из него извлёк две, как показалось Владу, зазубренные спицы. За спиной Фрейзера скрылись все его хитрые манипуляции с замками, и, наконец, гости попали в просторный подземный кабинет «драгоценного мастера». Посредине находился овальный стол с шестью стульями, больше подходящими для столовой. Справа и слева парочка шкафов, а чуть подальше – окованный стальными полосами потрёпанный старинный сундук. «Не из тех ли, что графы Дорсеты из заморских стран привезли?» – мелькнуло у Рощина.

– Задумка моего прадедушки – здесь невозможно ни подслушать, ни подсмотреть, – усмехнулся ювелир, обращаясь по большей части к Владу и понимая, что он здесь не случайный гость. – Пол, стены, потолок – бетонные, пусть вас не тревожит лёгкая шёлковая обивка. Давайте устроимся вокруг стола. Итак, слушаю вас, дорогой граф!

– В Африке мне повезло. Кроме малярии нашёл там ещё и вот это. – Кашлянув в кулак, Майкл вытащил платок с камнями и протянул его Фрейзеру. – Скажите, сколько это стоит?

Прежде чем развернуть, Дуглас прикинул на ладони вес узелка, затем положил его на стол и аккуратно развязал. Рощину показалось, что глаза ювелира вспыхнули всеми цветами радуги, когда он посмотрел на драгоценности. Или это игра света? Фрейзер выхватил из кармана жилетки увеличительное стекло и поочерёдно вгляделся в сверкающие бока сапфира, рубина и изумруда. Продолжая держать тёмно-зеленый камешек в руке, ювелир что-то промычал и кинул крайне вопросительный взор на графа. Тот улыбнулся и утвердительно качнул головой:

– Можете говорить при Владе всё.

– Тогда слушайте, – ювелир с большим усилием расстался со смарагдом, отодвинув его на центр стола. – У меня есть частный заказ для… ну, это вам всё равно. В общем, мне нужны двадцать таких изумрудов.

– Британский клиент? – придирчиво поинтересовался Дорсет.

– Нет, я бы вам сказал. Клиент китайский. Эти ваши изумруды – удивительной древней огранки, и они дороже любых бриллиантов.

– Какие изумруды?! – поднял брови Майкл. – Перед вами лишь один камень.

– Сказал на перспективу, если возможно достать из этого же источника ещё девятнадцать. Можно и тридцать… Да, цена! – спохватился Фрейзер. – Сразу плачу за каждый по полтора миллиона фунтов.

– Вы найдёте сорок пять миллионов?!

– Конечно. Возьму у китайца предоплату на материалы, – закивал ювелир. – Кстати, заберу и сапфир с рубином.

– Сколько? – переспросил граф, имея в виду то ли цену, то ли количество. И услышал от Фрейзера сразу и то, и другое:

– Пять сапфиров за миллион и столько же рубинов за пятьсот тысяч.

Влад незаметно подмигнул графу.

– Берите семь сапфиров и один рубин за полтора. Больше, так скоро не смогу достать, – вздохнул Дорсет.

– Согласен! – обрадовался Дуглас. – А как скоро?

– Послезавтра с утра переводите на мой счёт сорок пять миллионов. В обед привезу все камни и возьму полтора наличными.

– Сэр Майкл, вы просто маг и чародей!

– С вами тоже приятно иметь дело.

* * *

Едва ребята покинули обитель ювелира, Дорсет тут же остановил такси и буркнув водителю: «Букингемский дворец», – наклонился к уху Влада:

– Понимаю, хотелось сразу всё ему сбагрить, но я навёл кое-какие справки… Короче, есть ещё один приличный покупатель. Встреча через два часа в пабе «Майский цветок».

– Мы не рано туда едем? – тихо поинтересовался Рощин.

– Ах, я постоянно забываю, что ты ещё плохо знаешь город, – граф хлопнул себя по коленке. – У меня реальное впечатление, что ты родился в Лондоне. Доберёмся до дворца, погуляем там и всё объясню.

Во время небольшого променада вдоль красивой ограды королевской резиденции Дорсет поделился с другом своими опасениями насчет слежки неизвестными преступниками за всеми посетителями Фрейзера, включая и их:

– Ты сам говоришь: бережёного – Бог бережёт. Наверняка я не знаю, но на всякий случай запутаем следы. До «Майского цветка» времени целый трюм, кстати, этот паб в Ротерхите, а на полпути туда – твой отель. Когда я договаривался, то уже не мог тебе с глазу на глаз сообщить, чтобы ты захватил, кроме большого, ещё и средний изумруд. Поэтому выбрал именно тот район… Может быть, мне померещилось, что парочка мужиков, сидели в машине напротив дома ювелира с фотоаппаратом.

– Может быть, это – секретная служба? – вслух предположил Влад, а уже мысленно справился у Светлы: «…Или полиция? Птичка, ты не знаешь?» – «Вот мы вместе с папой наблюдаем за вами, – моментально отозвалась фея. – Видели и тех фотографов, но их папочка проверял…» – «Здравствуй, Володя! – раздался в голове Рощина приятный баритон Гермеса. – Мне те парни тоже не понравились, но оказалось, что они – обычные журналисты. Немного покопался в их мозгах: себя они называют папарацци. Противное словечко. Не волнуйся, они уже забыли, зачем там сидели и кого караулили. Сегодня они напьются и побросают фотоаппараты в реку». – «Спасибо!» – с чувством подумал Влад и повернулся к Майклу:

– Что-что?

– Говорю: зачем секретной службе нас фотографировать?

– Да мало ли туристов! – Рощин широко повёл рукой по площади перед дворцом. – Смотри, здесь не лучшее место – отсеивать людей с камерами. Каждый первый! Ба! Я же придворный художник, хочешь – пройдём сквозь королевский парк и выйдем через другие ворота.

– Нельзя! Там рамка металлоискателя, а у меня пистолет подмышкой, – проворчал граф. – Когда имеешь дело с драгоценностями – будь готов ко всему.

– Ничего себе! – Влад обнял друга за плечо. – Средний изумруд давным-давно лежит в моём бумажнике. В отель заезжать не нужно. И раз уж паб в той стороне, давай заскочим в галерею? Там есть чёрный ход во двор, а потом через арку проберёмся на соседнюю улицу… Точно – любые шпики отцепятся!

– Умыл! – восхитился Дорсет. – Говорю ж – ты родился в Лондоне.

Тридцатая глава

Владелец галереи «Львиное сердце», которому сообщили о прибытии «русского Леонардо» с графом Дорсетом, немедленно выбежал из своего кабинета в зал с умело приклеенной, но всё же, искренней улыбкой. Дела его ныне пошли настолько хорошо, что он смог вдвое поднять плату за аренду. Теперь художники стояли к нему в очередь, расписанную на месяцы вперёд. Привычно лавируя среди посетителей, баловень чужой фортуны отыскал наших друзей в одном из боковых выставочных помещений. Именно с этой комнатки Рощин начинал завоёвывать Британию. Теперь же Влад и Майкл понуро стояли напротив картины с четырёхрукой и четырёхногой обнажённой дамой лет тридцати или сорока, в общем, неопределённого возраста. Грубые длинные мазки монотонным акрилом показывали не красоту тела, пусть и такого странного, а лишь неимоверную спешку автора.

– Добрый день, господа! – воскликнул галерист. – Всегда очень рад вас видеть! Да-да, ваши полотна, сэр Влад, произвели мощное впечатление на весь мир живописи. Появились подражатели. С собственным взглядом и манерой письма.

Граф кивком поприветствовал владельца художественных площадей и со скепсисом переиначил произнесённую фразу:

– С собственной бездарностью и плачевными плодами. Этой каракатице явно не хватает ещё одной головы, пупка и пары больших воронок.

Рощин засмеялся и взял Майкла за локоть:

– Это не воронки, а бюст такой.

– Таких бюстов не бывает, – упрямо и зло покусывал губы Дорсет. – Знаешь, что самое противное? Эту мазню обязательно купят за приличную сумму. Ты посмотри, он и название твоё на свой лад переиначил! «Современная Цирцея».

– Да плюнь на неё! – Влад безмятежно махнул ладошкой. – Стой-стой, ты и впрямь собрался? Пойдём отсюда! От греха.

Во время этой беседы галерист обескуражено покачивался с пяток на носки и молчал. Рощин, уводя графа от жуткого мутанта, весело подмигнул радушному хозяину:

– Вы не обижайтесь. Тут уже на нас оглядываются – отоприте нам, пожалуйста, запасной выход.

– С удовольствием!

Во дворике ребята закурили. Несколько голубей моментально слетели с крыш к их ногам и загуркали.

– Есть просят, – пробормотал Влад. – Как и тот, с «Современной Цирцеей». Надеюсь, ты не всерьёз так разошёлся?

– Как тебе сказать… Сейчас твои слова успокоили. Может, действительно, получив гонорар, он нарисует что-то прекрасное, – растягивая слова, Майкл, юродствуя, мечтательно задрал голову к облакам, но через миг, уже глядя в глаза другу, заговорил нормальным голосом. – Сам-то веришь в это? Вот именно, что – нет. Этот деляга будет и дальше промышлять своей отвратной мазнёй. Это же выгодно. Я рассуждаю так: допустим, на картины есть сто тысяч…

– У кого?

– Абстрактно. В обществе есть. На ту же еду – двести тысяч, на одежду и жильё – по столько же. А на искусство – некий остаток, излишек от всего прочего. Эти самые абстрактные сто тысяч. И, если они могли бы уйти на покупку настоящих полотен, то вот такие имитаторы, играющие на моде, на чужих идеях, фактически воруют деньги у истинных творцов. Творцы-то как раз, как эти голуби – слушают наше «гуль-гуль» на голодный желудок, а все куски уже стащили вороны и галки.

– Лихо! Никогда об этом не задумывался, – Рощин бросил окурок и сразу затоптал его, чтобы голуби случайно не обожгли клювы. – Хотя у меня на родине было ощущение, что на искусство в обществе совсем нет денег. Всё уходит на еду и одежду.

– Ошибаешься! – запальчиво воскликнул граф. – В конце концов, у вас же не Африка. Даже в самом нищем обществе есть полпроцента богатых. Среди них, конечно, только один из ста худо-бедно интересуется живописью, но в масштабах страны для поддержания подлинных талантов их вполне достаточно. Вспомни своего губернатора с женой! Тебе повезло с ним, а ему с тобой. А мог бы попасться подобный фрукт, – Дорсет указал на чёрный вход в галерею. – Современный. И толстосум находился бы в полной уверенности, что заплатил ему за шедевр. Для тебя бы уже денег не осталось…

– Меня тоже всегда изумляло, что до двадцатого века живопись, всё же оставалась именно таковой. Живым письмом, – Влад вытащил еще одну сигарету. – Никому бы и в голову не пришло выставляться с подобной дрянью. Любой рисовальщик должен был вначале овладеть элементарной техникой для этого, а уже затем искать свою неповторимую манеру. Помнишь, как мы с тобой после выпускных экзаменов устроили себе тур по маленьким русским городкам? В тамошних музеях висят старинные полотна неизвестных крестьянских самоучек с портретами купцов и купчих. Эти… ну, всякие эстеты презрительно называют такие холсты «лубком». Конечно, может нарисовано и наивно, но, по крайней мере, все зрители даже спустя двести лет реально могут увидеть, как выглядел тот или иной персонаж. К сожалению, мы не можем сейчас поменять отношение…

– Должны! – перебил друга Майкл. – Я тебе кое-чего не рассказывал, пришло время открыться. Зная твои работы ещё по академии, и, тем более, увидев богинь, которых ты привёз, у меня появилось жгучее желание вновь создать моду на настоящее искусство. Если угодно, возродить художественный вкус. Приподнять планку. Да, заработать, конечно, не без этого, но честно! Без обмана. Не поверишь, но мне зримо представлялись твои последователи. Последователи, а не ничтожные имитаторы, которые опять всё исказили и извратили.

– Теперь ясно, почему ты так разозлился, – Рощин легонько потряс Дорсета за плечо. – Мы все вместе попробуем воплотить твою мечту в этой жизни. Но это случится не скоро.

– Кто – все вместе? – переспросил граф.

– Мне почему-то вспомнились наши девчонки, они здорово помогают, – почти не соврал Влад. – Ты лучше скажи: я тебе нужен на встрече с покупателем? В качестве свидетеля, силовой или моральной поддержки?

– Что ты?! – изумился Майкл. – Это же не мафиози, индус-миллиардер. Никогда бы тебя не потащил туда, где опасно.

– Значит, это только вопрос доверия, – резюмировал Рощин. – Моего доверия. Мне не обязательно самому услышать от индуса заветные цифры за камни. Достаточно, что ты мне потом скажешь. Вот, возьми образец… и таких сто десять штук. Все изумруды немного побольше лесного ореха, и этот не самый крупный из них. Про те пять оставшихся смарагдов-гигантов не говори ему. Пока мы ехали от ювелира, у меня возникла идея придумать украшение с ними и заказать ему… Диадему или ожерелье.

– Хорошо, съезжу один, – согласился Дорсет. – Мне дико интересно, что за драгоценность получится. Кстати, её можно потом очень выгодно продать на аукционе… Или ты хочешь…?

– Нет, не могу позволить себе такие подарки. В смысле, никому не могу… Ну, ты понял. Обязательно потом продадим.

– Так ты хочешь сесть за рисунок? Не верю. По глазам вижу, ты ещё что-то задумал! – граф практически полностью оттаял. – Извини, что бесцеремонно вторгаюсь. Если личный секрет, не говори.

Влад заулыбался:

– Да уж, если интимная тайна, то ни слова не произнесу. Просто хочу немного отвлечься и вспомнить старое хобби. Случайно не знаешь, где в Лондоне рынок давнишней электроники?

– Прекрасно знаю. Одно время я встречался со скульпторшей-модернисткой, пару раз отвозил её туда за разным компьютерным хламом для инсталляций. Рынок – на Церковной улице, примерно, в середине… Ты, что? Записывать собрался? Сам живешь в отеле «Чёрные монахи», а надо – на Церковную улицу, по аналогии не забудешь. Даже в пьяном виде!

– Теперь точно не забуду.

* * *

В багажнике машины Рощина валялись оставшиеся от «богинь» два алюминиевых кофра, но для «Всадниц» они были маловаты. Учитывая, что с новым полотном требовалась особая осторожность, Влад заказал для него в магазине «Искусство» специальный жёсткий футляр, строго по размеру, а заодно, и подходящую раму. Её Рощин собирался прикрепить уже на месте в королевском дворце после демонстрации самой картины Елизавете Второй. Теперь изобретатель бродил по рынку электронной рухляди, толкая перед собой удобную тележку, взятую напрокат при входе. Кроме пары наполовину разобранных компьютеров и нескольких видеомагнитофонов, Влад купил и набор нужных инструментов вместе с паяльником и прочим припоем. Оставалось выбрать бинокль, чтобы выломать из него линзу. Как всегда – Светла вовремя пришла на помощь.

«Кейс выберу в другом месте, – мысленно доложился живописец своей фее, подкатывая тяжёлую тележку к машине. – Да и сборку, видимо, придётся отложить до поездки в Мэлдон. Не представляю, как я всё это потащу в апартаменты». – «Да уж! Отложи… – отозвалась девушка. – Это я погорячилась, подгоняя тебя, но, по крайней мере, теперь есть всё необходимое». – «Светлочка, ты не в курсе, у Майкла всё в порядке?» – «Папа всё контролирует – идёт обычный торг без скандалов и грубостей. Он думает, ещё минуты три-четыре и Дорсет с индусом ударят по рукам. Как раз успеешь спокойно погрузиться, и граф тебе позвонит».

Граф позвонил много позднее. Рощин успел загнать автомобиль на подземную стоянку отеля и пройти в бар на первом этаже, когда в кармане запиликал его телефон.

– Где встретимся? – кратко поинтересовался Майкл и, услышав, как русский друг заказывает в своём отеле джин-тоник, заявил, что пора пить шампанское. – Не успеет согреться, я уже в холле.

Друзья пересели от стойки за дальний угловой столик. Туда же им принесли ведёрко с торчащим во льду пузатым «Дом Периньоном». Первый тост предложил Дорсет:

– За успешного кладоискателя! Твои изумруды принесут сегодня вечером еще тридцать три миллиона фунтов. Проверю поступление, а потом сразу отвезу их индусу в тот же самый паб. Твоё здоровье!

– Спасибо! – ответил Влад, поднимая бокал. Он заулыбался ещё шире, когда услышал от Светлы: «Правда!» – «Хотя я почти не сомневался, родная моя, но, всё же, боялся тебя спрашивать», – про себя ответил ей Рощин. – «Понимаю, разочарование в друге – страшная вещь, – выдохнула фея. – А ведь соблазн у него был велик! Папа сказал, что таких порядочных и верных тебе людей надо награждать». – «Как же я его…?» – изумился художник. – «Об этом не беспокойся! Папа сказал, папа и наградит. Ладно, пей эти пузырьки – не буду отвлекать», – вернула Светла любимого в явь.

– Ты знаешь, – граф наклонился над столом, поближе к Владу. – Индус предлагал заплатить половину суммы наличными, но я отказался. Все деньги поступят на мой счёт в банк острова Мэн. Никаких налогов, но всё законно. Кстати, и тебе надо открыть там же собственный счёт, чтобы тебя в Британии не ободрали как липку. Я тебе на него сразу и переведу. Прикончим бутылку, давай поднимемся в номер, и я покажу, как это сделать удалённо. Да, совсем забыл спросить, удачно ты по рынку погулял?

– Вполне, но лудить-паять начну уже в поместье…

– Странное хобби для живописца… – задумчиво произнёс Майкл. – Извини! Это мысли вслух. Вот знахарство и кладоискательство – другое дело!