Текст книги "Загадки сражений Александра Невского"

Пост рижского епископа в тот период занимал Николаус фон Науэн, также известный как Николаус де Магдебург (Николай Магдебургский). Было бы очень привлекательно думать, что в упомянутом договоре перед нами упомянут как раз он.

Тем не менее, автору неизвестно, как подписывался именно фон Науэн, т. е. использовал ли он такой оборот. Во всяком случае, его предшественник епископ Альберт всегда подписывался как епископ Рижский. Эзельский епископ в документах характеризовал себя как брата Генриха, епископа Эзельского и Поморского. Т. е., вероятно, речь идет о тезке рижского епископа.

Первым свою подпись в документе поставил представитель эзель-виккского епископа. С другой стороны, на последнем месте выступал сам магистр.

Важно учитывать, что Риге (которая входила в состав епископства) также принадлежала треть острова Эзель⁴⁴⁹.

Следовательно, отряд рижан вполне мог участвовать в походе на Эзель и защите Ливонии в дальнейшем.

Присутствие датчан, будь то собственно датские отряды или отряды их вассалов, представляется крайне маловероятным. Немцы старались датчан на Эзель не пускать, так что в походе они, скорее всего, не участвовали. Отношения между орденом и датчанами, как уже говорилось, были весьма напряженными.

Кроме того, представляется, что датчане просто не успели бы собрать армию для отражения русского наступления и прислать ее в столь короткие сроки.

Тогда максимум, что могли выставить датчане – небольшой отряд для похода на Эзель, либо призвать кого-то из числа местных союзников дерптского епископа общей численностью несколько рыцарей со свитами. Скорее всего, их не было вовсе или же они присутствовали в столь малом числе, что не играли особой роли.

Согласно СРХ, в бою участвовали отряды дерптского епископа. Это было логично, поскольку именно его земли подвергались разграблению. Учитывая прямую заинтересованность епископа и его вассалов в защите своих земель, следует вывод, что он собрал максимум сил.

Что касается чуди, т. е. прибалтийских отрядов, то они, безусловно, участвовали в походе. Во-первых, об этом прямо говорит НПЛ, во-вторых, они были заинтересованы в защите своих владений, страдавших от русского набега. Согласно правилам того времени, они должны были действовать в составе войск немецких сюзеренов.

Лучше всего практику использования прибалтийских вассалов мы знаем по Пруссии. Обращает на себя внимание, что во всех случаях перед нами идет описание местных нобилей и их личных отрядов, но отнюдь не крестьянского ополчения. Местные нобили с небольшими отрядами иногда несли службу. Они могли занять пост коменданта крепости, выступали проводниками, но в первую очередь служили воинами ордена⁴⁵⁰.

Для похода на Эзель собирать ополчение смысла не было, так что это мог сделать только дерптский епископ. Возможно, наибольший процент прибалтов был в отрядах епископов. У эзельского епископа своих отрядов не было, а уровень контроля над вассалами был низким. У дерптского были и необходимость, и достаточно времени, чтобы мобилизовать все возможные силы. Зато рижане могли вовсе обойтись без них.

Что касается численности, то наиболее крупным из отрядов союзников наверняка был отряд дерптского епископа, самого могущественного католического иерарха в Прибалтике (после рижского епископа), максимально заинтересованного в защите своих земель.

Это подтверждается и тем, что, согласно СРХ, дерптцы самостоятельно вышли из боя, то есть сражались отдельным полком. Отряды рижан и эзельского епископа были, видимо, меньше. Рижане вряд ли послали бы мощную армию в поход на Эзель, а у эзельского епископа такой возможности не было. Остается вопрос численности союзников ордена.

Учитывая, что СРХ говорит о потерях ордена 20 братьев и 6 пленных, мы можем предположить, что он потерял примерно 260 человек – 57 % всей немецкой армии.

При допущении, что это отражает соотношение сил ордена и его союзников, напрашивается вывод, что другие политии Ливонской конфедерации выставили порядка 40 % войска.

Если исходить из того, что орден выставил 500–600 человек, приходим к выводу, что его немецкие союзники собрали примерно 300–400 воинов. Это позволяет оценить собственно немецкую часть армии примерно в 800—1000 человек.

Численность чуди едва ли превышала численность немецких войск. Вполне можно допустить, что их тоже было около тысячи человек. НПЛ говорит о немцах и о чуди, то есть силы последних были вполне сопоставимы.

Полагаем, что эти отряды представляли собой дружины прибалтийских нобилей, то есть, вероятно, были конными. На это указывает достаточно быстрое появление немецкой армии.

Пешее ополчение мог собрать только дерптский епископ, но слабый уровень подготовки и небольшая численность делали его малоценным. К тому же, вероятно, предполагалась скорее борьба с налетчиками, чем полноценное сражение, т. е. очень важна была мобильность.

В целом общее число немецкой армии в сражении на Чудском озере можно оценить примерно в 1500–2000 человек.

Учитывая неизбежные болезни, случайности и прочее, нижняя цифра представляется более реалистичной.

Численность русских войск подсчитать еще труднее. Благодаря русским источникам мы знаем, что армия состояла из дружин Александра Невского, его брата Андрея, новгородского и псковского полков, а также владимирских полков. Дружина Александра после взятия Копорья наверняка понесла потери. Едва ли в ней было больше 300 воинов.

Дружина Андрея, судя по отсутствию удела и вялым действиям прошлой зимой, вероятно, также была не слишком многочисленна. Возможно, она вообще насчитывала несколько десятков воинов (ближайшее окружение молодого князя).

Псковичи после недавних поражений и потрясений вряд ли могли выставить большой отряд. Возможно, они, как при Сауле, выставили около 200 воинов. Во главе их, скорее всего, стоял псковский посадник или воевода – видимо, Твердило Иванкович.

Новгородцы, как было показано выше, могли выставить 400–500 человек. Следует учитывать, что они наверняка понесли потери после прошлогодних набегов чуди и взятия Копорья, а также разгрома Домаша.

Скорее всего, командовали ими те же воеводы, что и во время Невской битвы, во всяком случае наверняка присутствовал Сбыслав Якунович, будущий посадник и союзник Александра. Впрочем, во главе новгородской армии мог находиться и действующий посадник Степан Твердиславич.

Таким образом, представляется, что новгородская армия в целом (дружина князя, псковский и новгородские полки) едва ли превышала по численности 1000 человек.

Численность низовских полков неизвестна. Упоминание суздальцев в немецких хрониках говорит только о том, что они там были. Как уже говорилось, Суздаль в то время принадлежал брату Ярослава, так что присутствовали отряды из всех владений владимирского князя и его вассалов.

С другой стороны, недавнее разорение Руси Батыем, когда были взяты штурмом многие города, в том числе Владимир и Суздаль, – а русские войска дважды потерпели серьезные поражения в битвах при Коломне и на реке Сити, – безусловно, привело к большим потерям среди дружинников и городских полков. Можно предположить, что в далекий поход, тем более учитывая опасность татарских набегов, князь направил не все свои силы, а отдельные отряды (как позднее говорили на Руси, выборные части).

Владимирские полки и дружины по качеству (вооружение, подготовка), скорее всего, не уступали немецким и наверняка превосходили прибалтийские отряды.

При оценке их участия следует учитывать и тот факт, что осенью 1242 г. монголы возвращаются из тяжелого похода в Европу. То есть в ближайшее время их можно было не опасаться. Об этом говорит и то, что в свои владения возвращаются южнорусские князья, уже бежавшие при подходе монголов.

С другой стороны, отношения с монголами еще были неясны, и надолго уводить полки на север Ярослав едва ли хотел. Скорее всего, владимирские полки должны были вернуться домой весной 1242 г.

По численности владимирские полки вряд ли превосходили новгородскую армию. Об этом говорит и косвенное указание Жития, где сравниваются полки Андрея и Александра, и тот факт, что они, вероятно, заняли позицию на флангах, поставив новгородский полк в центре как самый сильный (см. ниже). Т. е. их численность можно оценить примерно в 1000 человек.

Говоря о численности русской армии в целом, можно вспомнить и указанное выше соотношение немцев и русских в СРХ – 1 к 60.

Зная приблизительную численность братьев-рыцарей, можно предположить, что на 50–60 братьев-рыцарей приходилось 3000–3600 человек. Учитывая, что немцы определяли численность русской армии на глаз и были заинтересованы в преувеличении численности победителей, это число следует сократить.

В целом русскую армию, вероятно, можно оценить примерно в 2000–2500 человек. Как и в отношении немецкой, наиболее реальной представляется меньшая цифра.

Направленная «в зажитье», как выражаются летописцы, состоявшая большей частью (считая дружину Александра) из владимирских дружин, эта армия, скорее всего, была целиком верховой. Безусловно, при необходимости воины могли спешиться и драться так, но все-таки в первую очередь это были всадники.

Это позволяет нам сделать вывод, что речь шла о двух мощных армиях.

Вполне вероятно, что русские войска превосходили ливонские отряды по численности, а прибалтийские части в их составе – по качеству вооружения.

Следует отметить, что в некоторых исследованиях упоминается, что в составе русской армии были татары⁴⁵¹.

Эта информация опирается на сообщение Рейнгольда Гейденштейна, известного польского историка XVI в., служившего секретарем польского короля Стефана Батория. Описывая осаду Пскова поляками в 1582 г., он вкратце передает и историю города, с опорой, по его словам, на псковские летописи, которые находились в Полоцкой библиотеке.

Буквально он пишет: «Город даже был взят немцами, как гласит предание, около 6750 г. Однако, немного спустя после того Александр Ярославич из рода Мономахова возвратил городу свободу; будучи отправлен ханом татарским Батыем и получивши в подмогу татарские вспомогательные войска, он победил в сражении ливонцев и затем по договору возвратил город»⁴⁵².

Действительно, в Псковской третьей летописи есть похожая информация: «В лето 6750. Пришед Александр от Батыа, поиде с братом Андреем и с низовцы, (и с новго) родцы изгонною ратию на немцем к Пскову, (у) ж(е) бо бяше Псков взят и тиоуны посаж(енны) оу них судити и (за) а всипоути, изгони Псков, а (нем) ец и чудь иско(вав) потоци в Новгород, а сам поиде в зажитие»⁴⁵³. Замечу, что выделенные скобками буквы стёрлись и восстанавливались по другим спискам, так что чтение древних летописей – дело непростое.

В Псковских первой и второй летописях сведения о приезде Александра от Батыя отсутствуют. Также в Псковской первой летописи это событие помещено под другим годом (6748).

Следовательно, Гейденштейн опирался на один из списков Псковской третьей летописи (или на некий неизвестный нам список). Последнее возможно, но маловероятно, поскольку все основные сведения соотвествуют именно третьей летописи.

Из текста мы видим, что никаких указаний на помощь от Батыя нет, а речь идет о владимирских (низовских) полках, приведённых Андреем.

Также мы видим, что информация Гейденштейна о том, что Псков был освобожден после сражения с ливонцами, неверна, поскольку в летописи говорится о захвате в плен немецкого гарнизона (в составе которого были и прибалтийские отряды) до сражения. Это позволяет предположить, что Гейденштейн (или его переводчик) неправильно понял данный отрывок, возможно, из-за стершихся букв или плохого знания старославянского и в результате посчитал, что под низовскими или новгородскими полками подразумеваются татарские отряды, а также совершил ряд других ошибок.

Кстати, в XVI в. в составе русской армии действительно активно действовали татарские отряды.

Возвращаясь к XIII в., следует отметить, что, кроме Гейденштейна, об участии татар в этих событиях никакие другие источники не упоминают. И это притом, что для ливонцев, как и новгородцев, татары (или даже половцы) были весьма экзотическим народом, присутствие которого неминуемо привлекло бы внимание.

Стоит оговориться, что участие татар не подтверждают и немецкие источники, для которых было бы лестно упомянуть об их присутствии, чтобы показать, что Ливонское отделение тоже участвовало в борьбе с татарами.

Восточные источники, как и русские летописи, ничего не сообщают о появлении в это время в ставке Бату-хана владимирских князей, в том числе и Александра Невского. Заметим, что сам Батый в это время воевал в Венгрии, то есть его ставка перемещалась, и искать его штаб русскому князю, чьи отношения с монголами еще не были урегулированы, было не только сложно, но и рискованно.

Известно, что к Бату-хану Ярослав впервые поехал и согласился платить ему дань в начале 1243 г.⁴⁵⁴, а Александр впервые попал в орду в 1247 г.

Далее учтем, что в 1241 г. татаро-монголы воевали в Венгрии, Польше, Чехии. Снимать какие-то части с основного направления и посылать их для защиты Новгорода, который еще им не подчинился, не было никакого смысла, более того, совершенно противоречило любым законам стратегии.

Наконец, то, что новгородцы заключили мир с ливонцами уже летом 1242 г., говорит о том, что мнение татар при этом не учитывалось, т. е. они в этих событиях не участвовали.

Теоретически может идти речь об отряде половцев, бежавших от татар. Но нет никаких данных о том, что половцы укрывались на Руси, в отличие от Венгрии. Известно, что перед нападением на Венгрию татары требовали выдачи половцев, а в переговорах с русскими эта тема не поднималась.

Все это позволяет сделать вывод, что участие татар в Ледовом побоище – миф, основанный на неверно понятой информации.

Действия противников накануне сражения

О действиях противников накануне сражения НПЛ сообщает следующее: «…а Домашь Твердиславичъ и Кербеть быша в разгонъ, и усрътоша я Немцы и Чудь у моста, и бишася с ними ту, и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инъх с ним избиша, а инъхь руками изъимаша, а инии к князю прибъгоша в полк; князь же въспятился на озеро, Нъмцы и Чюдь поидоша по них»⁴⁵⁵.

Имя Кербета встречается в НПЛ за 1245 г., когда он руководит отрядом тверских и дмитровских воинов⁴⁵⁶. Отсюда делается вывод, что Кербет был из Владимирского княжества⁴⁵⁷. Домаш, как и говорится в тексте, был новгородским боярином.

Место, у которого происходило сражение, идентифицировать трудно.

Из крупных рек в этом регионе есть только реки Ахья и Эмайыгы. На Эмайигы, причем на северном берегу, стоит Дерпт, то есть пересекать реку нет необходимости, поскольку дальше Дерпта русские явно не пошли. Ахья, приток Эмайги, течет под углом относительно береговой линии озера, т. е. армия, идущая к Дерпту или от Дерпта, должна ее перейти. Но где на ней располагалась переправа, сказать трудно.

Следует учитывать, что западный берег Теплого озера имеет только два участка, где нет болот – около поселка Мехикорма (русское название Изменка) и около Йэпера. По условиям местности все дороги идут через Мехикормы. Одна из них ведет из Мехикормы на запад, через селения Разина, Хаамасте (где пересекает реку Ахью) и к Дерпту. Другая на юг, в сторону деревни Ряпино. Здесь она поворачивает на запад и тянется к озеру и поселку Моосте. За ним пересекает реку Ахью и движется дальше на запад. Между Рязино и Моосте также пролегает дорога, которая идет параллельно Теплому озеру⁴⁵⁸.

Чаще всего ученые предполагают, что сражение произошло в селении Моосте, т. е. речь идет не о мосте, а о названии селения⁴⁵⁹.

Поселение расположено примерно в 30 км от Дерпта, т. е. на расстоянии дневного перехода.

Есть сторонники тезиса, что события разворачивались близ селения Хаамасте, расположенного в 20 км от Дерпта. Оба селения находятся на местных маршрутах, контролируя которые русская разведка могла предупредить командование о подходе немцев.

Кроме того, скорее всего, это были богатые селения около, представлявшие интерес для грабежа.

Внезапность удара говорит о том, что русские едва ли ожидали активности ливонцев, которые до этого оставались в своих крепостях.

Интересно отметить, что и Житие, и СРХ особо указывают на то, что немцы договорились между собой. Житие сообщает: «Немцы же, дерзкие, соединились»⁴⁶⁰, особо отмечая, что немцы повели, неожиданно для русских («дерзко»).

СРХ сообщает: «Все же вместе они решили / На русских напасть»⁴⁶¹.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что незадолго до сражения немцы объединились и приняли решение атаковать русских. Судя по по всему, до этого немцы (в лице дерптского епископа) никак не препятствовали русским грабить свои земли, укрывшись в замках. Только прибытие армии ордена изменило настроение, и они решились напасть на русских.

Если это предположение верно, то все версии о том, что князь заранее присмотрел удобное место для боя и завел туда немцев, теряют смысл. Невский мог выбирать ту или иную позицию в ближайших окрестностях, но не более того.

Действия князя после получения сообщений и появлении немецких войск НПЛ описывает следующим образом: «Князь же вспятися на озеро, немцы и чудь поидоша на них. Узрев же князь Александр и новгородцы, поставиша полк на Чудском озере, на Узмение, у Вороньего камня»⁴⁶².

Трудно понять, что точно означает выражение «вспятися на озеро».

То ли князь начал отступать на озеро, т. е. находился на западном берегу, опустошая немецкие земли, но быстро собрал свои силы и начал отступать. То ли он уже собрал силы и перешел через Теплое озеро, после чего вернулся обратно и встретил ливонскую армию.

Более логичным представляется второе, так как первое само собой разумеется и не заслуживает особого упоминания, а вот то, что, отступив, князь затем приказал вернуться, наверняка запомнилось бы.

Обращает на себя внимание, что был разбит только один отряд русских, посланный вперед на разведку, то есть остальные силы, видимо, уже были собраны и уходили с князем в сторону русских земель.

О том, как русские узнали о противнике, сообщает только Житие: «Когда же приблизились немцы, то проведали о них стражи»⁴⁶³.

В этот момент Александр Невский и другие командиры русской армии должны были решить, как действовать дальше.

Можно было максимально ускориться и уйти в Псков или Новгород. Проблему мог доставить большой обоз русских.

Но судя по тому, что они все-таки вернулись, какой-то выигрыш по времени у них был.

Можно было дать решающий бой, то есть рискнуть возможным разгромом всей армии.

Важную роль в решении могло сыграть то обстоятельство, что значительную часть войска составляли владимирские полки, держать которые в Новгороде всю весну и далее было дорого для хозяев и нежелательно для гостей.

В итоге было принято решение дать бой.

Богатая добыча и значительная часть припасов, т. е. большая часть обоза, о которой говорят источники, скорее всего, была отправлена в Новгород.

Источники о Ледовом побоище

Относительно самого сражения мы имеем три основных известия.

СРХ: «Все же вместе они решили / На русских напасть.

Начали с ними сражаться. У русских было много стрелков, они отразили первую атаку, мужественно выстроившись перед войском короля. Видно было, что отряд братьев Строй стрелков прорвал. Был слышен звон мечей И видно, как раскалываются шлемы. С обеих сторон убитые, Падали на траву Те, кто были в войске братьев, оказались в окружении. У русских было такое войско, Что, пожалуй, шестьдесят человек одного немца атковали. Братья упорно сражались, Все же их одолели. Часть дорпатцев вышла Из боя, чтобы спастись, они вынуждены были отступить. Там двадцать братьев остались убитыми И шестеро попали в плен. Так прошел этот бой»⁴⁶⁴.

В данном описании мы можем выделить следующие эпизоды боя: в какой-то момент немцы объединились и решили атаковать русских. Возможно, речь идет об объединении войск ландмейстера и епископа в районе Дерпта или в какой-то миг битвы.

Первая атака немцев была отбита отрядом стрелков, стоявших впереди.

Возможно, речь идет о том, что первая атака была отбита передовым отрядом русских лучников. Во время второй атаки немцы прорвали строй первой линии.

Затем отряд ордена оказался окружен, и часть дерптцев вышла из боя, после чего последовал разгром немцев.

Часто вызывает вопросы упоминание о траве. Вообще-то это стандартный речевой оборот, но, возможно, в данном случае речь идет о камыше на берегу озера.

Добавлю, что описание СРХ походит на запись рассказа очевидца (автора или его источника), который видит и слышит бой со стороны, причем, скорее всего, наблюдает за ним сверху, с холма, поскольку ему видно, что отряд братьев окружен, и он может оценить численность русских.

НПЛ описывает сражение следующим образом: «Князь же вспятися на озеро, немцы и чудь поидоша на них. Узрев же князь Александр и новгородцы, поставиша полк на Чудском озере, на Узмение, у Вороньего камня. И наехаша на полк Немцы и Чудь и прошибошася свиньею сквозь полк, и бысть сеча тут велика Немцам и Чуди. Бог и же и святая София и святые мученики Борис и Глеб, еже ради новгородцы кровь свою прольяша, и тех святых великими молитвами пособи бог князю Александру, а немцы ту падоша, а Чудь даша плеща, и гоняче, биша их семь верст по льду до самого Суболичьего берега, и паде Чудь бещисла, а Немец 400, а 50 руками яша и приведоша в Новгород»⁴⁶⁵.

Данный источник излагает события так: князь вернулся на озеро, где и был атакован немецкой армией. Он расположил свою армию на Чудском озере, в месте Узмень, у Вороньего камня.

Немцы атаковали его строем, который летописец назвал «свинья», то есть клином, прорвались сквозь строй русских, и тут началась тяжелая сеча. Немцы были разбиты, отряды чуди бежали, их гнали семь верст по льду до самого берега. По результатам сражения полегло 400 немецких воинов, а 50 были взяты в плен.

Большинство историков считают, что русские встали у Вороньего камня. Однако текст можно понять и так, что русские встали в видимости Вороньего камня, например, перед ним.

Житие излагает события так: «Когда же приблизились немцы, проведали о них стражи. Князь же Александр приготовился к бою, и пошли они друг на друга, и покрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов…

Была же суббота, и когда взошло солнце, сошлись противники. И была сеча жестокая»⁴⁶⁶.

Таким образом, мы видим, что сражение началось утром, на восходе солнца, было достаточно жестоким, но русские победили.

Лаврентьевская летопись подчеркивает роль Андрея:

«И великий князь Ярослав посла сына своего Андрея в Новъгород Великыи в помочь Александру на Немцы. И победиша за Плесковом на озере, и полон многих плъниша, и възвратися Андрей к отцу своему с честью»⁴⁶⁷.